Югославия (июль-август 1967)
Это была наша самая долгая (целый месяц!) поездка за рубеж. Сначала несколько дней в Белграде. Выезд на концерт в город Титово-Ужице. Путешествие на автобусе по стране: на север страны (фантастический ночной концерт в Загребе, Любляна), оттуда на юг по Адриатическому побережью (Риека— Сплит — Дубровник), несколько дней в рыбацкой деревушке Трпань на самом юге побережья, концерт в Цетине— древней столице Черногории и возвращение в Белград через центр «материковой» части страны (мимо знаменитого моста через реку Дрина).
Тогда всё это было Югославией. Сейчас, двигаясь по этому маршруту, мы бы семь раз пересекли границу и побывали на территории пяти государств.
КОНЦЕРТ В ПОСОЛЬСТВЕ
Нас очень хорошо приняли в Белграде, и вообще, эта поездка, как мы знаем теперь, стала самой выдающейся в истории агитбригады нашего периода. Но это мы знаем теперь, а тогда мы очень хорошо помнили уроки «гостеприимства», которые год назад преподнесли нам наши польские друзья. А потому на всякий случай решили подстраховаться и перекреститься, прежде чем грянет гром (если, конечно, он грянет). Поэтому в первый же день мы позвонили в наше посольство в Югославии и договорились там о выступлении.
Концерт прошёл хорошо. По окончании на сцену вышел посол и поблагодарил нас.
Никаких замечаний у него не было, а было лишь одно пожелание. Посол напомнил, что год этот особенный — год пяти
десятилетия советской власти, — и попросил на каждом выступлении поздравлять югославский народ с этим праздником.
Вообще-то, задачу он поставил непростую: как поздравлять жителей другой страны с нашим праздником?
Мы отнеслись к этой просьбе с полным пониманием и без особых волнений. Не волновались мы, потому что приехали в Югославию, как и два года назад в Чехословакию, в качестве стройотряда. Московский и Белградский университеты договорились между собой об обмене студенческими стройотрядами. Югославский отряд уже отработал у нас на казахстанской целине. Кого посылать в братскую страну, в нашем вузкоме сомнений не было — мы отлично зарекомендовали себя в Чехословакии. Поэтому в процессе переговоров наши комсомольцы написали югославским коллегам, что советский стройотряд не только хорошо исполнит все работы, но и в минуты отдыха может порадовать своих друзей студенческой самодеятельностью. Для этой цели нас укрепили небольшим танцевальным коллективом с химфака под руководством Виктора Ширяева. Кроме этого, несколько руководителей вузкома укрепили нас собою.
Знали бы они, чем обернётся нам эта маленькая приписка про самодеятельность!
Но пока что наше будущее
Агитбригада Физфака МГУ было нам неведомо, а потому
Кольский полуостров, 1964г поручение посла не заставило
февраль на плато Расвумчорр нас особо напрягаться.
Мы думали, что в условиях студенческого междусобойчика, мы всё сделаем в наилучшем виде.
ЖАРА В БЕЛГРАДЕ
Одной из причин нашей расслабленности была кошмарная жара, которая стояла в ту пору в Белграде (и, как выяснилось потом, во всей Югославии). Днём столбик термометра редко когда опускался ниже сорока градусов, но часто поднимался выше. Наши незакалённые южными курортами организмы относились к этому факту с большим недоумением, тем более, что от агрессивного влияния внешней среды их слабо защищала отечественная одежда, явно не рассчитанная на столь удалённые от среднерусских широты.
По раскалённому асфальту улиц мы перемещались, как варёные раки — раскинув клешни и в полном отупении. Не спасала и ночь. Простыни, на которые вечером рушились наши тела, наконец-то полностью освободившиеся от негнущихся доспехов незатейливых одеяний, тут же становились совершенно мокрыми.
Единственным спасением мог быть только душ. Войти в него, включить холодную воду, развести руки и стоять, стоять, стоять, пока не начнётся зима или, по крайней мере, осень!..
В нашем студенческом общежитии под гордым названием отель «Вождовац» душевые комнаты на несколько рожков были на каждом этаже. Через один: на одном — мужской, на другом — женский, на одном — мужской, на другом — женский.
На нашем, к счастью, был мужской. После дневных путешествий мы возвращались к себе, одержимые одной мыслью: скорее в душ — раскинуть руки, включить холодную воду и замереть!
Вот и сегодня мы, наконец, добрались до заветной двери, распахнули её и замерли в шоке. Наши вожделенные места были заняты! На одном этаже с нами жили молодые ирландки. Они всегда ходили небольшим табунком, похожие друг на друга, одного роста, ширококостные, рыжие, бледнокожие и все в веснушках. Их душ был этажом ниже, но, видно, сегодня у них не хватило сил физических (или силы воли) преодолеть это расстояние. Они стояли под вожделенными струями, как мокрые валуны, разведя руки, и даже не пытаясь хотя бы одной их них прикрыть то, что обычно принято прикрывать. Немая сцена, как в «Мёртвых душах», явно затянулась. Замерев недвижимо — стенка на стенку — мы смотрели друг на друга с тупой ненавистью. Как два инопланетных мира, неожиданно столкнувшихся друг с другом в чёрной пустоте космоса.
Первым очнулся Саша Кузмак. С трудом вытаскивая из распаренного сознания известные ему иностранные слова, которые были бы уместны в столь экзотической ситуации, он попытался начать дипломатические переговоры о немедленной репатриации пришельцев, но умолк уже на третьем. Слова отскакивали от инопланетянок, как горох от крепостной стены. На белых в крапинку мокрых валунах, кое-где поросших рыжим мхом, не дрогнул ни один мускул.
То ли издержки университетского образования, то ли не выветрившийся из подкорки славянский романтизм ослабили нашу волю. Выждав ещё несколько секунд, не сводя с захватчиц глаз, мы гордо отступили.
КОНЦЕРТ В ТИТОВО-УЖИЦЕ
По программе следующего дня мы должны были посетить город Титово-Ужице— родину Иосифа Броз-Тито. Сообщив об этом, нам между всяким прочим сказали, что там нам придётся выступить. Помня о студенческом междусобойчике, мы прихватили с собой кой-какой реквизит, и беззаботно загрузились в предоставленный нам (как выяснилось, на всё время пребывания в Югославии) шикарный туристический автобус.
Ехали довольно долго, попели, повеселились и расслаблено притихли. Тут объявили: «Подъезжаем».
Посмотрели в окно. Действительно — окраина большого населённого пункта. Высокий длинный забор, а на нём во всю его ширину (метра три с половиной) — какая-то длинная (метров на пятнадцать) реклама, в её центре — огромными буквами: «ЛОМОНОСОВ». Что за Ломоносов в югославской глубинке? Читаем всё: