И я стал говорить Валерию Всеволодовичу о том, что я чувствовал, когда смотрел на его картины.
Когда все расходились, Валерий Всеволодович попросил нас с Зоей остаться. Мы сели, и он сказал: «Вы извините, что я так вас напряг, но вы понимаете, про «перспективу», «фактуру», я знаю в тысячу раз лучше каждого из тех, кто эти слова сегодня произносит. А мне интересно, что чувствует человек, когда смотрит на мои картины».
После этого мы ещё долго разговаривали и расстались большими друзьями на всю его оставшуюся замечательную жизнь. Приходили к нему и каждый раз смотрели картины.
И каждый раз были долгие разговоры с мудрым Художником, чей взгляд проникал во всё.
В ту ночь, в тот момент, когда я, окаменев от своего невежества, молчал, не зная что сказать, а потом произнёс нечто, чего я никогда ещё не произносил, и открыл в себе (вернее, впервые высказал словами и тем самым материализовал) новое Я, которое нельзя измерить весами и рулеткой и вообще никакими приборами. Оно, конечно же, пряталось где-то во мне и пробиралось даже в мои стихи и песни, но я этого, как выяснилось, не понимал.
Я думал, что для того, чтобы понять что-то, надо объяснить это что-то словами…
В ту ночь, когда в тёмной комнате можно было отчетливо видеть только картины, световыми пятнами возникающие на мольберте и снова исчезающие во тьме, а над ними — пребывающий в состоянии высшей духовной концентрации пронзительный взгляд художника, я почувствовал, что главное здесь — не сами картины. Что с их помощью автор выстраивает дорогу в куда-то, неведомое ему самому. Что он очень хочет, чтобы эту дорогу видел не только он.
Тогда я понял, что такое — настоящий художник.
Тогда я понял, что такое — настоящее искусство.
Эту свою дорогу я ищу в себе и по сей день. Пока что я понял только одно — куда должна привести эта дорога, и это «куда» называется СУТЬ. Сутей множество — СУТЬ — это то первоосновное, на чём строится наш мир: космос, законы природы, наше и не наше общество, отношения между людьми, любовь… Столбовые направления к сущему ищут и указывают человечеству религия, наука, искусство… Но каждый человек, даже идя по проложенной кем-то в веках столбовой дороге, должен отыскать для себя — мира в Мире — свою дорогу или хотя бы свою тропинку.
Физики изобретают всё более совершенные устройства, чтобы познать тайны природы, инженеры и конструкторы на основе открытых учёными законов материальной природы создают всё более совершенные приборы, механизмы, технологии. Художники, поэты, музыканты им не конкуренты — они обладают свойством остро ощущать невидимое, неизмеряемое, неосязаемое, сущностное. Инструмент их познания мира —чувство. Произведения настоящих, талантливых художников, поэтов, музыкантов обладают волшебным свойством — вызывать подобное чувство у тех, кто их слушает, читает, смотрит на их картины.
Может быть, то, о чём я сейчас говорю, звучит слишком абстрактно. Поэтому приведу такой пример.
«Мона Лиза» Леонардо да Винчи.
Картина вполне реалистическая. Но о чём же уже много веков мы говорим больше всего, когда смотрим на эту картину, когда обсуждаем её? Какие черты лица у героини этого портрета? Какие волосы? Какие перспективы открываются на заднем плане? Какова, наконец, фактура?!
Нет! Нас завораживает тайна её улыбки — нечто неосязаемое, спрятанное глубоко внутри не только Моны Лизы, но и всего художественного произведения.
Валерий Всеволодович Каптерев очень здорово чувствовал это самое «внутри». Его уникальный дар — в постоянной устремленности к сути сущего. Почти все (а, может быть, и все!) его произведения — об этом. Он был полноценным участником процесса познания истины, который захватывает всё человечество и ведёт его вперёд.В этом смысле он был настоящим Художником в абсолютном смысле этого слова.
Оставшись без Каптерева, я без него не остался. Наше взаимопроникновение началось, по-моему, с момента знакомства. Мне кажется, что тогда, когда мы с Зоей пришли в этот дом в первый раз, он не случайно захотел услышать мнение о своих картинах именно от меня. Что-то увидел он во мне и в темноте. Что бы там ни было, наш с Зоей контакт с ним не был формальным знакомством.
Мы подолгу разговаривали, я пел ему и Людмиле Федоровне свои песни, читал стихи, Валерий Всеволодович показывал картины, и мы их обсуждали. Свои замечательные стихи читала и Людмила Федоровна. Невысокая, худенькая, гибкая, проникновенная в эти минуты она казалась мне беззащитным цветком, трепещущим от слабого ветра в полумраке уютного садика. А таким садиком представлялась мне их комната в коммуналке, заполненная самыми неожиданными предметами, которые неожиданно возникали из самых неожиданных мест. У каждого предмета была своя история, каждый был любим и сохраняем.
Это был уникальный союз двух Личностей. В нём верный рыцарь Валерий Всеволодович бережно оберегал свою прекрасную княжну Людмилу Федоровну… Любовь витала над этим домом.
Однажды, поздно-поздно, когда мы с Зоей уже собрались бежать, чтобы успеть в метро, Валерий Всеволодович достал откуда-то из специального схрона небольшой картон и как-то торжественно протянул его мне. Я хотел, как положено, выразить своё мнение о нём и вдруг понял, что эта картина — про мою песню «Зимняя сказка». Она начинается так:
Когда зимний вечер уснёт тихим сном,
Сосульками ветер звенит за окном,
Луна потихоньку из снега встаёт
И жёлтым цыплёнком по небу идёт…
На оборотной стороне картона было написано: «Дорогим Зое Васильцовой и Серёже Крылову — барду-исполнителю «Жёлтого цыплёнка» и многих других чудесных песен с любовью, Валерий Каптерев. 21-01-73 года».
Эта песня появилась на свет ещё за шесть лет до того, как я познакомился с Валерием Всеволодовичем. Я понимаю, что художник Каптерев писал только то, что чувствовал и в чём чувствовал сущностное. Так Валерий Всеволодович проникся мною. А теперь — как Валерий Всеволодович проник в меня. Вот несколько строчек из песен, которые появились у меня, когда его уже не стало:
Фонари мои, одуванчики
Распускаются в тьме ночной…
И ещё — из песни «Картина»:
Нарисовал я лучик света
На белом листике бумажном.
Не виден он, и всё же это
Не так уж важно, не так уж важно.
Нарисовал я дом кирпичный,
А из трубы идут фиалки…
Спасибо Вам, дорогой Валерий Всеволодович!
Низко Вам кланяюсь.
ОНИ БЫЛИ НАШИМИ УЧИТЕЛЯМИ
Я для себя набросала несколько мыслей, обдумывая, анализируя всю нашу жизнь, жизнь Каптеревых и наши с ними взаимоотношения.
Это было время прихода новых учителей в нашу жизнь. Которые видели мир по-другому. Это было время, когда мы познакомились с Цветаевой и переписывали её стихи, в эти годы из небытия возникли Пастернак, Хлебников, Гумилёв, Уитмен... Эти люди по-другому видели мир. И Каптеревы— Валерий Всеволодович и Людмила Фёдоровна — они, может быть, к этому времени как раз созрели. И стали новыми учителями для мира... Как сказал Экзюпери: «Самое главное глазами не увидишь — зорко лишь сердце».
Каптеревы видели мир образно, сердцем. И нас так учили. Сегодня показывали картины, ещё будут показывать. Но я и так их хорошо помню, они просто со мной живут. Например, его картина «Бессонница» — на чёрном фоне белые одуванчики, которые тянутся к окну. На самом деле, это — фонари. Городские цветы, которые расцвели ночью... Это — бессонница. Это поразительная картина.
Потом картина «Коммунальный домовой». Синий-синий и такой униженный, чем-то немножко и на Каптерева похож, и всё-таки на домового, и стоит он у батареи и хочет залезть туда, за эту батарею — спрятаться, а иначе ему не выжить в этой коммуналке.
«Вечерний звон». Это потрясающая картина! Я вообще мечтала видеть эту картину у себя, но не рискнула купить. То ли денег тогда не было…, в общем, она была для меня недоступна. Звон идёт... но звонят не колокола... а вся церковь, вся звонница звонит... Это фантастически!
И, конечно, «Путь человека» — когда маленький человечек идёт... Эту картину я приобрела. Маленький человек идёт..., а сзади огромный монстр, он тоже куда-то идёт ..., а на самом верху жёлтое — то ли луну, то ли солнце — чёрная рука прикрывает... Эта картина, по которой можно писать целый философский трактат. А можно стихотворение. А можно просто смотреть...