Глава двадцать пятая
У двери Эддисон следующим вечером меня встретил Сэм. В воздухе витали ароматы Италии, и мой желудок заурчал. После вечеринки у меня почти не было аппетита.
До этого момента.
Я заглянул внутрь, но не увидел Эддисон и постучал. Сэм перестал вилять хвостом и с ожиданием посмотрел на меня. Он вскинул брови, будто не понимал, почему я не вхожу.
– Открыто, друг? – спросил я и дернул ручку. Открыто. Я вошел.
Я завернул за угол кухни и ожидал найти там Воробушка. Ее там не было, но свежая буханка хлеба была на разделочной доске на стойке. Аромат тут был сильнее, доносился из печи. Я заглянул, приоткрыв дверцу на дюйм. Напоминало лазанью.
– Черт!
Я вздрогнул, думая, что меня поймали. Я обернулся и понял, что Эддисон за мной нет. Я, хмурясь, прошел в гостиную и увидел ее в открытой двери во дворик. Она стояла снаружи на бетоне, у ее ног была большая черная кастрюля.
И она горела.
Что такое?
Я тут же бросился к двери.
– Что происходит?
Эддисон посмотрела мне в глаза. Она вытащила большой палец изо рта.
– Я обожглась.
Я схватил ее руку, чтобы посмотреть. Ее большой палец покраснел, но волдыря не было.
– Почему ты сжигаешь вещи?
Она посмотрела на коробку с другой стороны от кастрюли. Там были фотографии и бумаги.
– Я сжигаю прошлое, – выпалила она.
Я не этого ожидал сегодня.
– Не хочешь сказать, почему?
– Легко, – сухо сказала она. Эддисон убрала руку, склонилась к ящику. Она вытащила фотографию и показала мне. Скромный кадр, они с Дереком были где-то в тропиках, сидели в баре с напитками с зонтиками. Она бросила фотографию в огонь, и она сразу сжалась. – Я заехала в дом днем, – сказала она. – В спешке я забыла книгу рецептов. Мне нужно было сделать ужин. Там все рецепты мамы.
Она выбрала открытку. Снаружи было написано: «Моей прекрасной жене». Эддисон бросила ее в огонь, и она пропала.
– Там был Дерек? – спросил я.
– Нет, – она нахмурилась, – но я нашла кое-что интересное.
– Например?
– Она взяла еще одну фотографию.
– Два грязных бокала от вина на кухне. У одного – след от розовой помады, – она порвала фотографию пополам и бросила в огонь.
– У Дерека было свидание, – я пожал плечами. – Тебя это беспокоит?
Она издала саркастический смешок.
– Нет.
Записка стала пеплом.
– Эддисон, стой, – я сжал ее плечи. – Поговори со мной. Что не так?
– Он изменял мне, – едко сказала она. – Я нашла бокалы и пошла в ванну. Ее бритва была в душе.
Я пытался осознать это. Они расстались. Это не было изменой. Так быстро замену не находили, но…
– Меня нет там всего четыре дня, – Эддисон перебила мои мысли.
– Признаю, он пережил расставание быстро, – я пытался успокоить ее. – Но разве это важно? Может, это на одну ночь.
– Или это началось до того, как я ушла.
Я прищурился.
– Думаешь?
– Знаю.
Она вытащила чек из заднего кармана.
– Я залезла в ящик его стола, – она показала мне бумажку. Чек из ювелирного магазина. – Это номер нашей кредитки, – сказала она. – Он купил это в марте… но не подарил мне.
Я смотрел на чек. Он купил дорогие серьги.
– Пятьсот долларов? – спросил я.
Она кивнула и показала другой чек. Нижнее белье. В апреле.
Когда она уезжала.
– Это не все, – сказала она, бросая бумажки в огонь. – Я этого не получала.
Я не знал, что можно ненавидеть Дерека еще сильнее. Я ошибался. Я стиснул зубы.
– Мне жаль, что он так с тобой поступил.
– Не стоит, – она отошла от меня. – Это мне жаль, – она присела, схватила ящик и высыпала все в огонь. – Жаль, что я не заметила раньше. Что позволила ему сомневаться. Что корила себя из-за тебя. Я не должна была.
– Все хорошо, – сказал я. – Ты не знала. Мы теперь вместе. Все в порядке.
– Нет, – она отбросила ящик. – Подумай сам. Как давно он изменял? Только с ней? А если он мне что-то передал?
Я не понимал ее.
– Ты о чем?
– А если я больна, Кайл? Мы не использовали презервативы.
Комок появился в моем горле.
– А ты ощущаешь себя больной?
– После того, как узнала об этом, – ее гнев угас, тревога заняла его место. – Я не… мы не… – она запнулась. – Я не хочу рисковать тобой. Сначала мне нужно провериться у врача.
Я хотел снова убить Дерека. Я обнял Эддисон.
– Все будет хорошо, – утешал я ее. – Вот увидишь.
Ее голос звучал приглушенно у моей груди.
– Тебе легко говорить. Не ты ощущаешь себя грязным.
Я отошел и посмотрел в ее глаза.
– Не говори так. Даже если у тебя что-то есть – что маловероятно – это не твоя вина.
– А если есть? – прошептала она.
– Мы справимся с этим, – я не дрогнул. – Я люблю тебя.
Эддисон отчаянно посмотрела на меня.
– Ты не уйдешь?
– Нет, – я смотрел на нее. – Я так долго тебя ждал. Я тебя больше не отпущу.
Она шагнула вперед и поцеловала меня медленно, посылая множество значений.
– Я так тебя люблю, – сказала она, отодвинувшись. – Прости, что ночь пошла не по плану.
– Все не так плохо, – я прижал ладони к ее талии. – В твоей духовке что-то невероятно вкусное.
– Курица под пармезаном, – она улыбнулась впервые за вечер. – Надеюсь, ты голоден.
– Умираю от голода, – сказал я.
Она отошла от меня и посмотрела на огонь.
– Ты закончила с этим? – спросил я.
Ее лицо скривилось, она кивнула.
– Я принесу воды, чтобы потушить это, – она пошла к двери и замерла. – Надеюсь, он шутил, – сказала она.
– Что?
– Сжигание.
– Как кукла вуду? – спросил я.
– Да. – Нахмурившись, она вошла в дом.
* * *
За пару дней мое раздражение выросло. Кевин не унимался, Джен не отставала, а я не мог трогать Эддисон так, как хотел. И у меня были два сна о том, как я переехал Дерека на машине.
Это точно был стресс.
Свадьба брата в субботу, потом он уедет на неделю с Эшли. Он проверял, чтобы я ничего не испортил в офисе, пока его не будет. Он не переставал уточнять все детали, хоть в этом не было смысла. Видимо, из-за нервов перед свадьбой он доводил остальных.
С другой стороны, меня донимала Джен. Заставляла учить песню для свадьбы. Она прислала мне музыку и текст, но мы еще не репетировали вместе. Она паниковала, но мне было не до гитары. Эддисон работала в студии, я хотел проводить время с ней.
Воробушек решила заняться делом. Я ею гордился. Она выбирала название студии, продумывала цены, рекламу, заказывала то, что нужно, чтобы закончить оформлять комнату. Она была настроена решительно. Она призналась, что хотела так отвлечься от Дерека и его гадких дел. Но шли дни, и она все больше думала о своих нуждах. Я хотел помогать ей. И она ждала заключение врача. Ожидание нас убивало, мы были как на иголках.
К концу недели я был готов ускорить время. Но нужно было терпеливо справляться с Джен.
– Свадьба через два дня! – закричала она мне на ухо. – Нужно собраться сегодня! Репетиции по телефону – не выход!
– Успокойся, – сказал я.
– Успокоиться? Это мой подарок. Ты должен помогать мне!
– Знаю, – я тяжко вздохнул. – Можешь приходить. Эддисон с Эшли что-то продумывают для репетиции ужина завтра.
– Это хорошо. Буду к семи.
Джен не опоздала. Она не была глупой. Она приехала со своей гитарой, закусками и пивом.
– Мы надолго, – сказала она.
Джен несколько минут общалась с Тори, а я поставил принесенную еду на столик. Я открыл попавшуюся под руку пачку и сунул угощение в рот. Я пошел за своим инструментом. Когда я вернулся, Джен сидела на диване, настраивала гитару с красной конфетой в зубах.
– Ладно, – жевала она. – Послушаем тебя.
Я заиграл, она остановила меня и указала на гитару.
– Дай сюда.
Я отдал ей гитару. Она настраивала инструмент, а я сказал:
– Все хорошо. Тебе нужно расслабиться. Когда ты пила в последний раз?
Я думал, она рассмеется, но она буркнула:
– На прошлых выходных.
Ох.
– Что-то пошло не так?
Она покачала головой.
– Все было хорошо, или мне так кажется, – она вернула мне гитару. – После этого я не смогла связаться с Россом.
– Росс?
– Парень с Нового года, – объяснила она.
– У него есть имя, – отметил я. – Ты не приведешь его на свадьбу? Там и свяжетесь.
– Нет. Он сказал, что его не будет в городе, и я больше не спрашивала, – Джен опустила гитару на колено. – Готов?
– Мы закончили разговор о Россе?
– Да.
– Уверена?
– Да!
Я игриво ткнул ее ногу своей.
– Не давай ему обидеть тебя. У меня уже есть один мужчина в списке. Не заставляй добавлять еще одного.
– Дай угадаю, – улыбнулась она. – Вы с Дереком не ладите?
– И никогда не ладили.
Мы репетировали, ели и пили. Песня не была сложной, но Джен не унималась часами. К одиннадцати мы стали сонными. На последнем прогоне я спутал переход от первого куплета ко второму, и арахис полетел мне в лицо, чуть не попав в глаз. Джен решила, что это смешно, и я бросил в нее горсть «M&M’s», она закрылась гитарой. Она подняла те, что упали ей на колени, съела их и схватила пачку крекеров. Она бросила ею в меня, и я отбил ее со смехом. Крекеры разлетелись по полу, и Тори обрадовалась. Пока моя собака лакомилась, я встал и оттянул ложку в соусе, будто собирался запустить им в Джен.
– Нет, – рассмеялась она.
– Сама виновата.
Она схватила закрытую бутылку пива и встряхнула ее.
– Я тебя оболью, – пригрозила она.
И мне стало все равно. Я отпустил ложку, и соус с зеленым луком попал по ее животу.
– Зараза! – завопила она, глядя на себя. Ее глаза зло блестели, она встряхнула бутылку сильнее. – Убегай.
Я не сомневался, что она обольет меня. Но я сунул руки в карманы и пошел медленно, дразня ее, словно мне было все равно, промокну ли я. Она отреагировала быстрее, чем я ожидал, и убрала крышку с бутылки раньше, чем я прикрыл лицо.
– Твою мать! – выругался я. Пиво потекло с моего лба, жаля глаза.
Джен рассмеялась и прошла ко мне. Ее пальцы задели мои щеки, она пыталась вытереть пиво.
– Я не помешаю?
Я обернулся. Эддисон стояла у двери моей кухни. Я вытер пену с глаз и моргнул. Я прошел к ней, но она попятилась. Я видел боль и смятение на ее лице.
Я смотрел на Эддисон, перевел взгляд на Джен, понимая, как это выглядело. Я не говорил ей, что мы с Джен работаем над подарком для Кевина. Мне стало не по себе.
– Мы репетируем, – сказал я.
– Что репетируете?
– Песню, – Джен подошла ко мне. – Я попросила Кайла выступить со мной на свадьбе.
Эддисон пронзила меня взглядом.
– С гитарой? Ты говорил, что плохо играешь.
– Верно, – я стоял, истекающий пивом. – Но Джен не хотела дарить Кевину и Эшли что-то обычное, так что написала песню и наняла меня.
Эддисон смотрела на меня и мою бывшую. Мы стояли в тишине, Эддисон разглядывала нас. Я сказал ей, что Джен нашла другого. Она должна была поверить, что между нами ничего не происходило.
Эддисон без слов повернулась, чтобы уйти.
– Погоди, – я шагнул к ней.
Она посмотрела на меня, не останавливаясь.
Я ускорился и обошел ее, перекрыл выход.
– Слушай. Все не так, как ты подумала. Мы правда репетировали.
Эддисон скрестила руки. Она сказала:
– Докажите.
Джен взяла свою гитару, я пошел вытереть лицо на кухне. Я вернулся в гостиную, Эддисон сидела на краю дивана с видом «лучше бы вам не врать, или я вас убью». Я сел напротив Джен, устроился удобнее. Она посмотрела на меня и отсчитала:
– Три, два, один…
Мы заиграли начало, и Джен запела первый куплет. В припеве я подключился:
Я не забуду
Нашу встречу
Твою улыбку,
Твои глаза,
Твою руку в моей
Мое сердце знало,
Я выберу тебя
Знаешь, малыш,
Мое сердце лишь для тебя,
Бьется для тебя,
Любит тебя.
Да.
Твой смех,
Твои глаза,
Твое красивое лицо,
Я не найду
Других таких.
Мое сердце знало,
Я выберу тебя
Твоя голова на моем плече,
Твоя рука в моей руке,
Еще год вместе,
Еще на год старше.
Ты моя, а я – твой.
Я люблю тебя.
Да.
Мое сердце знало,
Я выберу тебя.
Закончили мы сильно, в этот раз получилось лучше всего. Во время припева я каждый раз смотрел на Эддисон, ловил ее взгляд. Эти слова были особенными, пока я пел их ей.
Мое сердце знало, я выберу тебя.
– Что думаешь? – спросил я, не зная, хорошо или плохо, что ее взгляд ничего не выражал.
– Я… – она моргнула. – Это было хорошо, – тихо сказала она.
– Да? – Джен улыбнулась. – Вот видишь, – она ткнула меня в плечо. – Я говорила, что ты не так уж плох.
Я закатил глаза.
– Джен? – Эддисон встала. – Я могу поговорить с тобой наедине?
Что?
– Конечно, – Джен взглянула на меня и опустила гитару. Девушки ушли в коридор, я услышал, как закрылась дверь. Я остался в гостиной с собакой.
Я не знал, что делать, и стал убирать со стола. Я убрал еду, смел крошки и понял, что я все еще в пиве. Я отправился в ванную и замер, услышав приглушенные голоса из гостевой спальни. Я не должен был подслушивать, но нервничал. О чем они говорили? Я подошел поближе к закрытой двери, я вёл себя так, словно она могла ударить током.
– …три года, – услышал я Джен. – И он ни разу не признался мне в любви. У нас не любовь. Это дружба.
– Уверена? – спросила Эддисон. – Вы довольно близки. Да, ты не знаешь меня, но мне нужно понимать, с чем я имею дело. Я не знаю, сколько выдержу.
– Поверь, – сказала Джен, – он по уши влюблен в тебя. Ты бы слышала, как он о тебе говорит. Ты понимаешь?
Эддисон молчала.
– Я объясню иначе, – сказала Джен. – Я еще не видела Кайла таким. Он стал веселее. Со мной он был в работе 24/7. Никаких драк едой. Никакой собаки. Ему словно было семьдесят.
Да? Я вел себя не старше тридцати.
– Он хороший, – сказала Джен. – Но между нами ничего нет.
– Хорошо, – Эддисон вздохнула. – Спасибо за честность. Просто… я не хочу, чтобы это все разбилось. Понимаешь?
– Да, – голос Джен был ближе к двери. – И я рада, что ты не набросилась на меня. Я не знала, что будет, когда ты повела меня сюда.
Ручка стала поворачиваться, и я поспешил в ванную. Я взял тряпку и посмотрел на себя в зеркало. Глаза покраснели из-за пива. Мило. Я словно всю ночь выпивал.
Девушки прошли в ванную, я быстро умылся. Я достал чистую футболку из шкафа.
Когда я пришел в гостиную, Джен уже не было. Эддисон сидела в моем любимом кресле с Тори на коленях.
– Она уже большая для такого, – я кивнул на собаку.
– А вот и нет, – Эддисон погладила ее. – Я с Сэмом до сих пор так делаю.
– Но не в кресле, – сказал я.
– Не в кресле.
Я подошел и присел перед Эддисон.
– Все хорошо?
Она кивнула.
– Узнала, что хотела?
Она снова кивнула.
– Прости, что забыл рассказать о песне. Ты была на севере, когда Джен уговорила помочь ей. Я оттягивал репетиции, потому что хотел дольше быть с тобой.
Эддисон скривилась.
– Как она тебя уговорила?
Я застонал.
– Напомнила о «Вольной птице». Я признался, что мы с тобой танцевали только под эту песню. Она была расстроена, ведь много часов учила меня играть ее. Сказала, что я в долгу перед ней.
Глаза Воробушка стали огромными.
– Согласна. Ты в долгу перед ней.
Я ухмыльнулся.
– А теперь и передо мной.
– Что?
– Ты с бывшей пел о любви. Я хочу услышать «Вольную птицу».
– Нет.
– Да, – Эддисон подвинула Тори и встала. – Ты красиво играл до этого, – она вскинула бровь. – И с каких пор ты поешь? У тебя хороший голос.
Да?
Она убрала волосы и показала татуировку.
– Это наша песня, – сказала она. – Сыграй ее для меня.
Я не мог спорить.
Я повел ее за руку к своей гитаре. Она села рядом со мной на диван, поджала ноги и повернулась ко мне. Я теребил струны, вспоминая, с чего начать, а потом предупредил:
– Я не знаю всю песню.
– Не важно.
Ладно. Я вдохнул и заиграл.
Я сосредоточился на пальцах, потому что давно не играл эту песню. Я знал слова наизусть, они слетали с моих губ. Я допел, посмотрел Эддисон в глаза. Она почти плакала.
– Ты расстроена?
Она покачала головой и коснулась гитары. Я отдал инструмент, и она опустила гитару на пол. Эддисон забралась ко мне на колени, прижалась к моей груди и обхватила мое лицо руками.
– Я тебя люблю, Кайл Дейтон, – прошептала она.
Я улыбнулся, мои губы были рядом с ее.
– Я тоже тебя люблю.