Глава одиннадцатая

Дата: 2025-05-21; Просмотры: 9

Оценка:

0.00 из 5.00 — оценок

Скачиваний: 0

Скачать

Внимание!

Копирование и размещение перевода без разрешения администрации группы, ссылки на группу и переводчика запрещено!

Данная книга предназначена только для предварительного ознакомления! Просим вас удалить этот файл с жёсткого диска после прочтения. Спасибо.

« Воробей »

Сара Мак

Книга вне серий

Возрастное ограничение: 17+

Оформление: Наталия Павлова

Перевод: Дарья Лебедева (1-2 гл.), Mariia Perfileva (3-8 гл.), Лена Меренкова (9-28 гл.)

Под редакцией: Лены Меренковой (1-8 гл.) и Kamila Kamila

Специально для группы: https://vk.com/beautiful_translation

Аннотация

В семнадцать Кайл Дейтон влюбился в Эддисон Паркс. Это было легко. Он много раз проводил лето на озере Бул в компании лишь брата и бабушки. Но однажды там появилась Эддисон, она полностью перевернула его мир. Она отличалась от девчонок, которых он знал: уверенная в себе, общительная и честная, прекрасная не только внешне, но и внутренне. Эддисон смогла принять Кайла таким, каким он был: обычный молодой человек, который еще не нашел свое место в жизни. Вместе они провели одно чудесное лето. И несмотря на то, что все оставшееся время они жили далеко друг от друга, Кайл верил, что у них есть будущее. Пока она не пропала без следа. Куда она уехала? Как она могла исчезнуть, не сказав ему ни слова? Неужели все между ними было ложью? Не имея возможности получить ответы на эти вопросы, Кайлу пришлось оставить эти воспоминания в прошлом и попытаться жить дальше. Спустя восемь лет после исчезновения Эддисон из его жизни, и всех его попыток забыть о том времени, Кайл был вынужден вернуться на озеро Бул. Сразу по возвращению, на него нахлынули воспоминания о том лете, все здесь напоминало о ней. Он боялся, что так никогда и не узнает правду. Воробей – это история о любви, ее утрате, и, конечно же, долгом пути, в попытках вернуть ее.

Прошлое

Глава первая

Август, 2004 год

– Брат. Подойди уже к ней!

Моя голова повернулась направо.

– Что?

– Я сказал, чтобы ты подошел и поговорил с ней, – Кевин начал сматывать свою леску. – Мне всего 14, но я смогу распознать отличную попку, если увижу.

Я толкнул своего младшего брата в плечо.

– Эй, за что это? – удивился он.

– Следи за своим языком. Если Ба услышит, то обвинит в этом меня.

Кевин переложил удочку в другую руку и потер плечо.

– Почему это она будет ругать тебя? К тому же сейчас она в доме.

Я оглянулся на вершину холма, за которым прятался дом бабушки, она была в доме, внутри, но я точно знал, что она бы вышла из себя, услышав, как Кевин выражается. Я вернулся к удочке и забросил ее в воду.

– Потому что она решит, что я научил тебя этому языку.

Кевин фыркнул.

– Я и выучил его благодаря тебе.

Я зло взглянул на него и покачал головой.

– Просто следи за языком.

Визг и всплеск слева от нас заставили меня посмотреть в ту сторону. Две из трех девушек, которые неожиданно появились в этих краях этим летом, стояли на деревянном плоту посередине озера, и тряслись от хохота.

– Кажется, твоя девочка упала в воду, – заметил Кевин. – Может, тебе стоит проверить все ли у нее в порядке?

Я безумно этого хотел. Но по каким-то странным причинам я не мог заставить себя заговорить с ней. Каждый раз, когда я думал об этом, мне представлялось самое худшее: ее подружки начинают хихикать, стоит мне только подойти к ним и поздороваться, она отказывает, и я ухожу один, униженный.

– Кайл, я серьезно, – сказал мой брат, как только голова таинственной девушки показалась из воды, – четвертый день мы идем на озеро, чтобы делать вид, что рыбачим. Мне это уже начинает надоедать.

– Мы не изображаем, будто рыбачим.

Кевин закатил глаза.

– Мы с тобой оба понимаем, что мы не сможем ничего поймать, пока они так шумят. Я не идиот. Ты зовешь меня на рыбалку именно тогда, когда они идут плавать – это не похоже на совпадение.

Черт. Я сам себя загнал в тупик. Я думал, что если возьму с собой Кева, то это не будет столь очевидно.

Боясь показать, что он прав, я решил спрятать свой страх за сарказмом.

– Никто тебя здесь не держит. Можешь пойти домой и доиграть партию в монополию с бабушкой. Уверен, это более интересное занятие.

Кевин пожал плечами.

– Эй, я не собираюсь спорить. Я бы предпочел пялится на сиськи, чем одни и те же программы по Park Place изо дня в день.

Я снова толкнул его в плечо.

– Эй! – он отпрянул от меня.

– Твой язык когда-нибудь доведет тебя до проблем.

– Ты тоже меня доведёшь!

Да, тут он прав.

Я осторожно взглянул налево, где объект моих желаний уже залезла обратно на плот. Она легла на спину между своими подругами, согнув колени. На ней был ярко-желтый купальник. Солнце ласкало ее тело.

Каждое лето за последние шесть лет я проводил здесь, на озере Бул. И всегда здесь были только я, бабушка и Кевин. Вокруг никогда не было ни одного моего ровесника. Теперь мне исполнилось 16, я с ужасом ожидал нашу поездку к бабушке. Предполагалось, что я буду много рыбачить, кататься на квадроцикле, помогать по хозяйству и обедать ровно в четыре часа.

Все изменилось неделю назад.

Впервые я увидел ее ранним утром понедельника. Я спустился к воде около пяти часов утра. На мне был потрепанный серый спортивный костюм и старая толстовка. Я хотел поймать огромного окуня, который жил среди кувшинок между нашим и соседским участками.

После получаса рыбалки я услышал странный шлепающий звук. Я растерянно осмотрел озеро и увидел таинственную девушку, которая спускалась по деревянным ступеням к воде через два дома от меня. Сперва я подумал, что мне просто показалось, ведь это место пустовало на протяжении долгих лет. Она прошла на цыпочках до края шатких мостков, широко развела руки в стороны и глубоко вздохнула. Эти движения поразили меня, ведь я делал точно также каждое утро, хоть и не разводил руки в стороны. Запах на севере Мичигана, к тому же на озере, особенный. Влажный, чистый, с пряным запахом леса. Нигде нет такого же запаха, и по нему я сразу понимал, что приехал сюда.

Я рассматривал ее затаив дыхание: длинные ноги, свободная белая футболка, заправленная в короткие джинсовые шорты, волнистые медово-каштановые волосы, которые доходили до поясницы. Я был слишком далеко, чтобы увидеть цвет ее глаз, но мог разглядеть каждую эмоцию, отразившуюся на ее лице, будто она была безумно очарована этим местом. Клянусь Богом, мой живот стянуло узлом, пока я пялился на нее.

Она осматривала озеро, буквально впитывала каждую увиденную деталь, пока ее взгляд не остановился на мне. Я не мог заставить себя отвернуться, даже когда она поймала меня за подглядыванием. Она не поразилась, увидев меня. Даже наоборот, она с любопытством посмотрела на меня и, кажется, слегка мне улыбнулась. Тогда было еще темно, солнце только поднималось из-за горизонта. Прежде чем я успел помахать ей или просто улыбнуться, громкий лай нарушил тишину и разрушил нашу связь. По крайней я думал, что это была связь.

Таинственная девушка быстро отвернулась и начала успокаивать серо-белую хаски, бегущую к озеру.

– Самсон! Тихо!

Она схватила собаку за ошейник и повела обратно к дому.

После этого мы больше ни разу не встречались взглядами.

Я вне игры.

Кевин ткнул меня локтем в ребра.

– Мужик, это не похоже на тебя. Ты же никогда не переживал из-за девчонок.

Я отмахнулся от него, хотя он был прав. Для меня никогда не было проблемой познакомиться с девушкой или пригласить ее на свидание. Не то, чтобы я бегал за каждой юбкой. Я был разборчивым и очень увлеченным футболом, чтобы участвовать во всевозможных любовных драмах. Если мне нужна пара на школьный бал, всегда находились одна-две девушки, которые желали пойти куда-нибудь со мной. То же самое и с Кевином: он всего лишь в 9 классе, но уже тот еще донжуан. Похоже это семейная черта Дейтонов.

Я решил его подколоть.

– Кто бы говорил? Почему же ты еще не там, Казанова?

– Я не хотел бы, чтобы твоя женщина стала моей. Сначала друзья, а девушки потом, – сказал он с хитрой ухмылкой.

– Рад слышать, что ты на моей стороне, – ответил я смеясь.

– Всегда, брат!

Мы продолжили рыбачить, и я вздохнул. Я должен собраться с мыслями и заговорить с этой девочкой. Она могла уехать в любую минуту, и тогда я остаток лета буду жалеть, что упустил свой шанс.

* * *

На следующий день я решил не изображать рыбалку, а просто покататься на квадроцикле.

Несколько дорожек проходило вокруг озера, пересекая поля и петляя между берез, сосен и кленов. Я знал эти тропы как свои пять пальцев, ведь катался по ним с самого детства. Отец всегда брал меня с собой на прогулки, и именно он научил меня водить. Эти светлые воспоминания омрачил тот факт, что впоследствии мои родители развелись. Это разрушило нашу семью.

Сегодня я ехал быстрее, чем следовало, поднимая огромные клубы пыли позади себя. Сейчас здесь была засуха, поэтому пожары можно было ожидать в любую минуту. Вскоре я был покрыт слоем грязи с ног до головы. Поэтому вскоре мне пришлось остановиться, чтобы протереть шлем. Я проехал еще пару поворотов и заметил впереди одинокую фигуру, идущую впереди вдали. Я удивился, люди редко ходили пешком так далеко от озера. Возможно, их машина сломалась. Я огляделся в поисках сломанного мотоцикла или квадроцикла, но не увидел ничего похожего. Но когда я пригляделся получше, был сильно удивлен.

Таинственная девушка услышала звук моего мотора и оглянулась. Она остановилась и смотрела, как я торможу. Вокруг нас поднялось облако пыли, окутав нас обоих.

Когда она начала кашлять, я мысленно выругался:

«Отличное начало, болван!»

Как только пыль рассеялась, я поднял защитное стекло и спросил:

– Ты потерялась? – не «Ты в порядке?» или «Тебе помочь?», и даже не «Меня зовут Кайл, а ты – красивая».

«Я – идиот».

Она кашлянула, скрестила руки и выпятила бедро, привлекая внимание к ее черным шортикам для бега. У нее были отличные ножки.

– Глаза здесь, приятель.

Я посмотрел на ее лицо, она указывала двумя пальцами на свои карие глаза. Она ухмыльнулась.

– Так-то лучше.

Мне стало неловко, и я заерзал на сидении.

– Так ты потерялась?

– Да, – ответила она. – Сэм убежал, и я сбилась с ног в поисках его. Никак не могу его найти.

– Сэм? Это твоя собака?

Она удивленно взглянула на меня, но не спросила, откуда я знал имя пса.

– Да, он пропал, пока мы собирали вещи для отъезда.

Я тут же нахмурился. Она сказала про отъезд? Я так и знал, что опоздаю.

– Эй? – она помахала рукой перед моим лицом, пытаясь привлечь внимание, и я понял, что она подошла ближе ко мне, – ты поможешь мне? На машине мы сможем быстрее его найти.

«Ясное дело».

– Конечно, – я слез с квадроцикла, чтобы она смогла на него забраться, и отдал ей свой шлем. – Надевай.

– Зачем? - спросила она удивленно.

– Безопасность прежде всего. Вдруг ты случайно упадешь?

Она состроила наимилейшую мордашку.

– Может, тебе просто не стоит водить как маньяк, тогда я точно никуда не упаду?

Ощущая себя увереннее, я улыбнулся ей и забрался на квадроцикл, вынуждая ее сдвинуться дальше на сиденье.

– Ничего не обещаю. Тебе придется надеть шлем и очень крепко держаться.

В уме я поздравил себя с тем, что все идет гладко.

– Зараза, – сказала она, и я услышал звук застежки.

Хотя может не все так гладко.

Она сдвинулась вперед, и ее ноги прижались к моим. Когда она обняла меня за пояс, я сглотнул. Мое сердце бешено билось. Этот день стал прекраснее.

Прежде, чем завести квадроцикл, я задумался, куда мог отправиться Сэм. Он мог рыть ямы около озера или встретить белку и сейчас гоняться за ней. Погодите. Я оглянулся.

– Сэм же хаски? Верно?

– Нет, он аляскинский маламут.

Тогда все ясно.

– Я точно знаю, где он.

– Правда?

Решительно кивнув, я начал движение.

На другой стороне озера жил старый мистер Грант. Он разводил куриц, и я был уверен на все сто, что Сэм нашел их. Мистер Грант часто приходил к нам и жаловался бабушке, что койоты снова утащили его курицу. А кроме Сэма в округе не было собак с диким нравом.

Минут через двадцать мы были на другой стороне озера. Я решил выбрать самый длинный маршрут и ехал на средней скорости, ведь безумно милая девушка обнимала меня сзади, и я не хотел ее напугать. А, может, и хотел. Мысль о том, что она может держать меня еще крепче, пробудила к жизни некоторые части моего тела.

Я понял, что был прав, когда мы въехали на подъездную дорожку к дому мистера Гранта. Сэм был здесь. Он сидел как умный маленький щенок рядом с человеком, который видимо был отцом таинственной девушки. Мужчина извинялся перед мистером Грантом. Весь двор справа от нас был покрыт коричневыми перьями. Казалось, что здесь взорвалась подушка.

– Черт, – шепнула таинственная девушка, я выключил зажигание. Она сорвала шлем с головы и спрыгнула с квадроцикла, ощущение ее теплого тела пропало, и мне его не хватало.

Отец таинственной девушки передал ей поводок Сэма, как только заметил ее.

– Уведи его отсюда, – он пораженно вздохнул и вытащил кошелек. – Сколько я должен Вам за куриц? – спросил он у мистера Гранта.

Ого? Куриц? Во множественном числе? Грэм придется неделями выслушивать истории об этом.

Таинственная девушка – нужно узнать ее имя – направлялась ко мне с Сэмом, который бежал, радостно виляя хвостом. Она вернула мне мой шлем.

– Спасибо за помощь, – сказала она. – Мне нужно увести его подальше, пока он не устроил еще больший беспорядок.

Мило улыбнувшись, она пошла прочь.

Она уходила.

Нет, я не должен позволить ей уйти. А вдруг я больше никогда ее не увижу?

– Стой! – я спрыгнул с квадроцикла и побежал за ней. – Я провожу тебя.

Она взглянула на меня через плечо и попыталась скрыть понимающую улыбку.

– Думаешь, я могу снова потеряться?

– Велика вероятность, – сказал я, спрятав руки в карманы грязных джинсов.

– Кайл!

Я обернулся к мистеру Гранта, зовущему меня.

– Ты не можешь оставить эту странную машину на моей дорожке!

– Я знаю, мистер Грант. Я вернусь через пару минут.

Он пробормотал что-то неясное, и бабушке явно придется услышать еще и об этом.

– Итак, тебя зовут Кайл, – таинственная девушка смотрела на меня, приподняв одну бровь.

Я сделал такое же выражение лица.

– А как тебя зовут?

– Эддисон, – она улыбнулась. – Эддисон Паркс.

Я улыбнулся ей в ответ:

– Кайл Дейтон.

Она кивнула, и мы продолжили идти в полном молчании. Как только мы дойдем до ее дома, и мне придется сказать ей «прощай». Я должен заставить свой мозг работать и придумать, что сказать. Время утекало сквозь пальцы.

Неожиданно Эддисон сказала:

– Я знаю, что ты наблюдал за мной, – она посмотрела мне в глаза без тени стеснения, – и я ждала, пока ты сделаешь первый шаг.

Неужели она серьезно? Я думал, что она ни капли во мне не заинтересована. Я не мог простить себе, что потратил так много времени на бессмысленные сомнения.

– Так я ошиблась? Я тебе не нравлюсь? – сказала она прямо.

– Эм, нет, – это было неловко.

Мы снова замолчали. Я пытался придумать, на что сменить тему. Наконец я спросил:

– Как зовут твоих подруг?

– Эшли – блондинка – моя лучшая подруга, а брюнетка – моя старшая сестра Меган.

Я кивнул.

– Понятно.

Больше шагов. Больше молчания.

– Ты часто приезжаешь сюда? – спросила Эддисон, отгоняя Сэма от гнилого пня на обочине дороги.

– Каждое лето с июня до середины августа, – сказал я. – До начала учебы мне нужно вернуться на тренировки в футбольной команде.

Эддисон засмеялась.

– Что смешного?

Она не ответила, лишь покачала головой и снова спросила:

– На какой позиции ты играешь?

– Нападающий.

Она приподняла бровь и отстала на пару шагов. Я в смятении оглянулся, она без стеснения пялилась на мою задницу.

– Что?

Догнав меня, она ответила:

– И я вижу почему.

Она была необычной. Милая и дерзкая - мне это нравилось.

Когда мы подошли к её дому, на подъездной дорожке я увидел пикап с прицепом.

– Так ты правда уезжаешь? – спросил я, стараясь скрыть разочарование в своем голосе.

– Всего лишь на несколько недель. Мои родители купили этот дом. Мы вернемся в конце сентября.

Это была бы отличная новость, если бы я не должен был быть дома в это время. Я не вернусь сюда до следующего лета.

Остановившись около прицепа, она опустила заслонку и помогла Сэму запрыгнуть внутрь. Пес послушался, она закрыла прицеп.

– Было приятно наконец с тобой познакомиться, Кайл, – она повернулась ко мне. – Единственное о чем я сожалею, это о том, что ты не отрастил достаточно крепкие яйца, чтобы подойти ко мне раньше.

Я раскрыл рот, но тут же захлопнул его. Я напустил на себя нахальный вид.

– Поверь мне, они достаточно крепкие.

Она прикусила губу, скрывая улыбку. Мне тоже захотелось так сделать.

– Эддисон, это ты? – женский голос позвал ее из дома.

Она повернулась:

– Да, мам.

– Помоги мне с этим бельем.

– А где Меган? – спросила она несколько обиженно.

– Она в душе. Давай быстрее, нам уже скоро нужно выезжать.

Эддисон попятилась.

– Ты слышал маму, – она пожала плечами. – Полагаю, я увижу тебя снова?

Я подошел, чтобы потрепать Сэма по голове, которая выглядывала из прицепа. Честно говоря, я хотел лишь подойти поближе к этой девушке и не дать ей уехать.

– Прости, что не подошел раньше.

Она вернулась ко мне и встала на носочки, чтобы быть на уровне моих глаз.

– Надеюсь, ты выучил урок. Больше не забывай об этом.

К моему удивлению, она запустила пальцы в мои волосы, пытаясь привести их в порядок после поездки на квадроцикле. Поняв, что это бессмысленно, она отошла от меня, но все еще смотрела на меня.

– Что? – мое сердце колотилось.

– Твои глаза серые, голубые или зеленые?

– Они меняют цвет, – сказал я. Это правда. У меня мамины глаза. Иногда они больше одного цвета, чем другого, но в целом они смесь всех трех цветов.

– Хм-м, – протянула она, смотря мне в лицо. Не говоря больше ни слова, она развернулась и пошла к дому. Я обошел прицеп, чтобы смотреть ей вслед.

На крыльце она обернулась и, улыбнувшись мне, сказала:

– Следующим летом не делай вид, будто мы незнакомы.

Глава вторая

Июнь, 2005 год

После отъезда с озера Бул в моей голове все время крутились слова Эддисон: «Следующим летом не делай вид, будто мы незнакомы». Эти слова многое обещали. Я мог лишь догадываться, что именно. Хотя точнее будет сказать «фантазировал». Догадываться звучит слишком невинно, а мои мысли не были столь чисты. Все-таки я семнадцатилетний парень, не стоит об этом забывать.

Ее слова помогали мне. Если меня что-то выводило, ее слова звучали в моей голове, и я понимал, что смогу справиться с чем угодно. И с болью на футбольном поле, и с делами дома. Я старался ради главной цели. Каждый прожитый день приближал меня к встрече с Эддисон. Не поймите меня неправильно: я не думал о ней дни напролет. Я жил, как и раньше: тусовался с друзьями, проводил равное количество времени с каждым из родителей, чуть не завалил английский и сходил на пару свиданий. Я не провел весь год в мечтах об Эддисон Паркс ... Но она ни на минуту не покидала мои мысли.

Поэтому сейчас, направляясь по трассе I-75 вслед за бабушкиным Бьюиком, я проклинал ее за то, что она никогда не превышала скоростной режим даже на одну милю в час. Я хотел добраться до озера Бул как можно скорее.

– Спешишь куда-то? – Кевин усмехнулся мне с пассажирского сиденья моего пикапа.

Я бросил на него хмурый взгляд.

– Заткнись.

Кевин рассмеялся и допил свой энергетик. Мне пришлось рассказать ему о нашей встрече с Эддисон в тот же день, когда он начал ругать меня за то, что я сжег все топливо в квадроцикле. Мы заключили пари: когда ее семья прибудет на озеро. Я поставил на следующую неделю, Кевин же сказал, что она вообще не приедет.

Придурок.

Я сделал радио громче и «Sevendust» ударили по ушам. Я считал отметки, думая о том, что бегал быстрее, чем бабушка ездила.

Кевин открыл окно со своей стороны и выкинул пустую банку из-под энергетика.

– Эй!

Кевин взглянул на меня и закричал поверх музыки:

– Ты же сам вчера кричал на меня за мусор на полу! Что опять не так?

– А зачем кидать его в окно?

Прошлой осенью мы с отцом нашли черный Ford F150, который стоил всего ничего. Машина была в ужасном состоянии, но я влюбился в нее. Отец помогал мне с ремонтом. Мама же была в бешенстве: она считала, что мне нужна более безопасная и надежная машина. В любом случае, снаружи машина была в приличном состоянии, и я планировал сохранять ее в таком виде. Я прикрикнул на Кевина, чтобы он больше не кидал банки и прочий мусор в окно, подвергая так жизнь других людей на дороге опасности.

– Где твой здравый смысл?

– А твой? Ты так стремишься на север, чтобы встретиться с девушкой, которую даже не знаешь. Да, и кто сказал, что она захочет с тобой общаться? Если, вообще, появится, – сказал он с усмешкой.

Я решил игнорировать его, иначе мог не сдержаться и врезать ему.

Дорога заняла больше времени, чем мы планировали. Когда мы проезжали мимо дома Эддисон, Кевин ухмыльнулся мне. Ее дом явно был пуст.

* * *

Несколько дней спустя я провел рукой по утомленным глазам. Нужно было изменить тактику ловли окуня. Я охотился за ним еще прошлым летом. Возможно, предрассветные часы не самое удачное время для его прикорма. Я точно знал, что он все еще здесь – вчера я несколько раз видел, как он выпрыгивал из воды. А сейчас он наверняка притаился в кувшинках, наблюдал и ждал, пока я сдамся.

Я посмотрел влево, на дом Эддисон, в надежде, что она появится на пороге. Кевин не забыл о нашем пари, и будь я проклят, если мне придется отдать этому сопляку 50 баксов. Мне нужны эти деньги на мой пикап. Пока я не проиграл, но с каждым днем я нервничал все сильнее: а вдруг он прав, и она не приедет.

Вскоре солнце показалось из-за деревьев, и туман покрыл озеро. Это означало, что вода сейчас теплее воздуха. Можно будет пойти поплавать после чистки труб. Я, конечно, не горел желанием заниматься чисткой, но это была одна из причин, почему мы с Кевином были здесь. После смерти дедушки пару лет назад, наши летние каникулы превратились в «увлекательное приключение» по улучшению дома. Бабушка жила здесь не круглый год, поэтому мы нужны были ей, чтобы поддерживать дом в состоянии пригодном для жилья. Я не отказывался помочь – одна лишь мысль, что моя семидесятиоднолетняя бабушка будет самостоятельно взбираться по стремянке, заставляла меня холодеть от страха.

Мой живот заурчал от голода, и я решил, что на сегодня хватит. Я смотал леску, встал, шагнул к подставке для удочки. И тут я услышал до боли знакомое шлепанье ног по деревянным ступеням. Я резко обернулся.

Эддисон направлялась к озеру точно также как тогда, когда я увидел ее впервые. Она дошла до конца досок, закрыла глаза и вдохнула чистый северный воздух. Она замерла, обхватив себя руками.

Первая моя мысль была радостная: «Она здесь!». Вторая была самодовольная: «Получай, маленький братец!», а третья: «Может, мне стоит прыгнуть в озеро, чтобы она заметила меня?»

Я не стал прыгать в озеро, а решил просто понаблюдать за ней. Я легко мог заниматься этим дни напролет. Ее волосы стали длиннее и немного светлее, чем я помнил, и белое платье на ней красиво оттеняло ее загорелую кожу. Платье было длиной до колен и держалось на тоненьких бретельках на ее плечах. Мой взгляд скользнул до босоножек и снова вернулся к ее телу.

Прежде чем мои мысли успели завести меня еще дальше, она открыла глаза и взглянула на меня. Ее слова зазвучали над озером:

– Тебе стоит сфотографировать меня, тогда ты сможешь смотреть на меня дольше.

Я ответил с полуулыбкой:

– У меня нет камеры.

Она полностью повернулась ко мне и кивнула в сторону холма.

– Почтовый ящик?

Растерявшись, я спросил:

– Что в почтовом ящике?

Ее лицо озарила улыбка.

– Я.

Сказав это, она побежала по мосткам и взбежала по лестнице, даже не взглянув в мою сторону. Поняв, что это гонка до почтового ящика, я бросил удочку и побежал так быстро, как только мог в столь раннее утро. Взлетев на холм, пробежав мимо нашего дома и добравшись до гаража, я увидел, что ее еще нет здесь. Остановившись, чтобы перевести дыхание, я понял, что не знаю, чей почтовый ящик она имела в виду; поэтому я решил пройти дальше по улице.

Вскоре я увидел ее, идущую навстречу ко мне. Я начал идти быстрее и не мог не заметить, как уверенно она выглядит. Она была настроена решительно.

Когда мы были в шаге друг от друга, я открыл рот, чтобы сказать «привет», но она врезалась в меня, обняла за шею, приблизив наши лица, и страстно поцеловала. Мои руки обвили ее талию, я пытался понять, что происходит. Я не знал, почему она меня целует, но не хотел ее останавливать. Наши губы идеально сочетались. Я не мог думать ни о чем, кроме того, как прекрасно она ощущается в моих объятиях.

Пару минут спустя Эддисон отпрянула. Игриво глядя на меня, она спросила:

– Ты скучал по мне?

* * *

Позже в тот же вечер, бабушка отправила меня в гараж, чтобы убедиться, что он заперт на ночь. Он стоял отдельно от дома рядом с дорогой, и мы не хотели, чтобы там снова завелись звери. Прошлым летом енот со своими детенышами поселились в стропилах, из-за того, что Кевин оставил боковую дверь открытой. После того как мистер Грант поймал и переселил их семью, нам с Кевином пришлось убирать весь беспорядок, который они оставили после своей ночевки. Это было не самое приятное занятие, и, хотя маленькие еноты были достаточно милыми, я не хотел это повторять.

Ворота оказались закрытыми. Услышав хруст гравия под шинами, я завернул за угол и увидел Эддисон за рулем белого Chevy ее отца.

– Привет, – я улыбнулся ей, подходя с водительской стороны.

– И тебе привет, – она улыбнулась в ответ. – Я захотела мороженого. Присоединишься ко мне?

– Надо подумать, – конечно, я был готов запрыгнуть в машину в ту же секунду, но решил изобразить задумчивость. – Куда ты направляешься?

– Конечно к Муни. Куда же еще? – ответила она удивленно.

Я лишний раз убедился, что эта девчонка мне подходит. Муни делал настоящее мороженое, а не переработанный и замороженный кошмар.

– Я в деле, – я подошел к дому и крикнул бабушке, что уезжаю, после чего обошел пикап и забрался внутрь. Я закрыл дверь и взглянул на Эддисон, заметил, какой маленькой она казалась в этой огромной машине.

– Хочешь, чтобы я повел?

Она закатила глаза.

– Нет уж.

Мы ехали с открытыми окнами и включенным по радио классическим роком. Здесь на севере выбор радиостанций был не очень велик, но я не жаловался. На самом деле я даже предпочитал старую музыку.

– Итак, какой твой любимый вкус? – спросил я.

– Мороженого? Любое с шоколадом. А у тебя?

– Шоколадное с орехами и печеньем.

Она улыбнулась.

– В вафельном или сахарном рожке?

– Вообще-то в вафельном.

Она кивнула в знак одобрения.

– Ты начинаешь лизать сверху или по краям?

Ее вопрос застал меня врасплох. Мой мозг сразу выделил слово «лизать».

– Мы все еще говорим о мороженом?

Рассмеявшись, она ответила:

– Да.

– Тогда по краям.

Когда мы остановились на светофоре, она спросила, приподняв бровь.

– А если бы я говорила не о мороженом?

Я знал, что эта девушка не просто так мне понравилась.

– По-разному. Не хочу быть предсказуемым, сама понимаешь.

Она ухмыльнулась.

– Отличный ответ.

На перекрестке заиграла песня «Living on a Prayer». Эддисон сразу же увеличила громкость на максимум и начала подпевать. Краем глаза я наблюдал за ней. Я знал текст песни наизусть – моя мама большая поклонница «Bon Jovi». Когда песня дошла до припева, она посмотрела на меня. Она выглядела такой беззаботной, что я тоже начал подпевать. Когда Джон запел про руку, я потянулся к ее руке, и она рассмеялась.

И я тоже.

Мы добрались до города и Муни, оказалось, что все думали, как Эддисон. Здесь была огромная очередь.

Пока мы стояли рядом в очереди, мне хотелось взять ее за руку. Я не мог перестать думать об утреннем поцелуе и хотел коснуться ее снова. Она поступила смело, и мне хотелось узнать о причинах ее поступка.

– Итак, ты поцеловала меня утром, – я пытался вести себя спокойно.

Она сделала невинный взгляд.

– Да, я тоже была там.

– Почему?

Она в смятении посмотрела на меня.

– Почему я была там или почему я тебя поцеловала?

Я покачал головой.

– Ты как думаешь?

Мы продвинулись в очереди, и Эддисон встретилась со мной взглядом.

– Я не самый терпеливый человек.

Что это должно значить?

Мы были следующими в очереди, и Эддисон смотрела меню. Я заметил мороженое «Супермен» и подумывал взять его. В детстве я ел только его. Но я решил заказать то, о котором мы говорили в машине. Я не хотел, чтобы мои губы стали синего цвета. Эддисон взяла два шарика шоколадного мороженого с кусочками брауни. Она откусила большой кусок сразу, как только получила свой заказ. Я был приятно удивлен, что она с удовольствием поглощает мороженное, а не клюет лёгкий салатик, как многие девушки. Меня это всегда раздражало. Если мы пришли в ресторан, значит, надо есть! Я же привел её не для того, чтобы смотреть на еду.

Эддисон не позволила мне заплатить за свой десерт. Было обидно, но я не переживал. Вернувшись к машине, мы сели на капот, и стали поедать мороженое.

Мне не терпелось спросить у неё следующее:

– Что ты имела в виду, сказав, что ты не самый терпеливый человек?

Она поймала стекающую каплю мороженого большим пальцем.

– Ты успел поговорить со мной прошлым летом. Скажи, если бы ты не встретил меня, когда я искала Сэма, ты когда-нибудь решился бы подойти ко мне?

Моя шея запылала. Я не хотел смущаться в ее присутствии, но ей это удалось.

– Я прорабатывал план действий.

– Тебе не нужен был план. Почему вы, парни, слишком много думаете?

Я вскинул брови.

– Почему? А почему девушки это делают?

Она отломила кусочек вафельного рожка, игнорируя меня.

– Я хочу проводить с тобой время, хочу узнать тебя. И поцеловала я тебя, потому что не хотела ждать, пока ты наконец решишься сделать это.

Я пытался сдержать ухмылку, что мне не удалось.

– Ну, что ж, спасибо, за такой ход. Мне это понравилось.

Она улыбнулась.

– Мне тоже.

Решив, что не хочу доедать свое мороженое, я дошел до ближайшей урны, чтобы выкинуть остатки. Вернувшись, я сел к ней поближе и сказал.

– Тебе стоит время от времени напоминать, как сильно ты хочешь меня видеть.

Приподняв бровь, она наклонилась ко мне, чтобы оставить шоколадный поцелуй на моих губах.

– Возможно, я смогу это устроить.

Глава третья

– Итак, – сказала Эддисон, и обняла меня, – мои родители хотят встретиться с тобой.

– Вот совпадение, – сказал я, взяв поводок Сэма правой рукой. – Бабушка тоже хочет с тобой познакомиться.

Она удивлённо вскинула брови.

– На какую встречу мы должны пойти в первую очередь?

Мы смотрели друг на друга несколько секунд, а затем ответили в унисон.

– К бабушке.

Она рассмеялась, и я тоже, но нервно. Мои прошлые отношения никогда не длились так долго, чтобы доходить до официального знакомства с родителями. Обычно знакомства были быстрыми: здравствуйте и до свидания. Я размышлял об этом, пока мы гуляли, мои отношения с Эддисон определенно были недолгими. Мы встречались несколько дней, но проводили вместе каждую свободную минуту. Этого стоило ожидать, я был уверен, что ее родители решили удостовериться, что я не какой–то подозрительный парень, развращающий их дочь.

Пальцы Эддисон скользнули по моей руке, она сжала мою ладонь обеими руками. Мое тело безумно реагировало на каждое ее движение. Я даже ощущал ее близость, когда мы не соприкасались. Все между нами происходило быстро, и этого я никогда не испытывал ни с какой другой девушкой.

– Думаю, нам нужно покататься на байдарке, – сказала она на ходу. – Я не смогла испытать ее в прошлом году, потому что Эшли и Меган боялись, что мы опрокинемся.

– Кстати о них, где твоя сестра?

– Дома, готовится к колледжу, – Эддисон закатила глаза. – Она только об этом и говорит. Меня уже тошнит от Мичиганского университета.

– Что в нем плохого?

– Это не школа, – она пожала плечами. – Я просто устала слушать, как мои родители восхищаются своим золотым ребенком.

Мы остановились, чтобы Сэм смог исследовать обочину дороги, и я поймал взгляд Эддисон.

– Уверен, ты преувеличиваешь, но я подыграю. Почему Меган любимица?

Она нахмурилась.

– Потому что она поступила в колледж, чтобы заниматься фармакологией. И, как говорит моя мать, у нее будет настоящая карьера. А я просто не хочу этого.

– Чего ты тогда хочешь?

– Танцевать. Профессионально. Я уже работаю над этим. Хочу попасть в Джульярд.

Я впечатлен. В отличие от Эддисон, я понятия не имел, в каком направлении двигаться. Я не знал, куда пойти учиться дальше, или что делать, мои оценки не позволили бы мне получать стипендию. В средней школе предлагали небольшую стипендию, но мои шансы на нее были, в лучшем случае, невелики.

– Это восхитительно. Ты танцуешь?

– С четырех лет, в основном это балет, но также и современные танцы.

Я одобрительно кивнул.

– Я должен был знать.

– Как?

Отступив назад, я скользнул взглядом от ее бедер к лодыжкам.

– Я знал, что эти ноги смертельны по многим причинам.

Она игриво ударила меня по руке, и я отскочил, улыбаясь.

– Эй, ты смотрела на мою попу прошлым летом.

Она снова ударила меня по плечу, когда мы продолжили идти.

– Ну, да. Только это я могла видеть на расстоянии, кроме твоих черных волос. Может быть, хорошо, что мы не встречались раньше.

– Почему это?

– Потому что я бы не могла перестать думать об этих переменчивых глазах, – она внимательно разглядывала мое лицо, а я смотрел на светлые веснушки на ее переносице. – Сегодня больше зеленые, чем синие, – решила она.

– И это плохо? – спросил я. – То, что ты увидела мои глаза, я имею в виду.

– Девушка может потеряться в этих глазах, – сказала она. – Держу пари, трусики так и падают у девочек в твоем городе.

Мой смех прозвучал как лай.

– Этого не происходит!

– В самом деле? У твоей двери девушки не выстраиваются в линию?

– Нет, – я покачал головой. – Порой я хожу на свидания.

– Значит, нет девушки?

– Нет. Ты действительно думаешь, что я гулял бы с тобой, если бы она у меня была?

Она пожала плечами.

– Надеюсь, что нет.

– Ну, вообще-то я терпеть не могу измены.

Когда мне было двенадцать лет, у моего отца был роман с Лидией, зубным врачом у него в практике. Теперь они женаты, но я никогда не понимал, даже в детстве, почему он не мог сначала развестись с мамой, а потом ходить налево. Хоть я все равно люблю отца, мне не нравился этот его поступок. Наша семья развалилась, потому что он не смог удержать своего дружка в штанах.

Эддисон вторглась в мои мысли, попросив отдать Сэма. Я замер, чтобы передать поводок, а она взяла его, привстала на носочки и наградила меня медленным поцелуем, который перешел от сладкого до сексуального за считанные секунды. Я опустил руки на ее талию, обхватывая, и внезапно понял: если мы в ближайшие недели будем просто выгуливать Сэма и целоваться, я буду самым счастливым человеком.

Когда она отошла, я спросил:

– Это чтобы не было девушки?

Она улыбнулась.

– Да.

– Я так понимаю, что парня у тебя в твоем городе нет?

Она покачала головой.

– Он бросил меня.

Я невольно нахмурился. Мне не нравилось, что она встречалась с каким-то придурком, что было глупо, ведь я знал ее всего несколько дней.

– Когда?

– После выпускного.

Итак, он полный дурак.

– Как долго вы были вместе?

– Всего пару месяцев, – она снова зашагала, потянув поводок Сэма, чтобы привлечь его внимание. – Ничего серьезного не было.

Мне уже хотелось ударить этого парня, которого я никогда не встречал. Мы прошли несколько футов, она посмотрела мне в глаза.

– Я вижу, ты злишься. Поверь, он не разбил мне сердце. Я счастлива, что все это закончилось.

Ладно, хорошо. Мои плечи расслабились, и я обнял ее за талию. Когда я наклонился для поцелуя, я ощутил запах ее шампуня. Ее волосы пахли земляникой.

– Я рад, что ты не пострадала.

Она прижалась ко мне, мы обошли озеро по кругу.

* * *

Два дня спустя я молился, чтобы дезодоранта хватило, чтобы замаскировать запах пота от моих подмышек.

Отец Эддисон смотрел на меня, передавая салат. Ее родители пригласили меня на ужин, потому что Эддисон и меня поймали с поличным. Но мы только целовались. Да, я припер ее к стенке своего грузовика, и да, ее ноги, вроде, обвивали мой пояс. Но только потому, что она прыгнула с кузова грузовика, и я поймал ее. Она была виновата в том, что прижималась к моему телу. А вот к двери ее прижал я…

– Кайл, – Бет, мама Эддисон, отвлекла мое внимание от ее недовольного мужа. – Эддисон говорила нам, что ты живешь в Фентоне.

Я кашлянул, прочищая пересохшее горло, и ответил:

– Да, мэм, верно, – мы с Эддисон сразу обменялись адресами, когда снова встретились. Она жила южнее меня, в районе Уотерфорда. В этом городе я никогда не бывал, но собирался приехать, если ее родители не запретят.

– Это где-то в получасе езды от нас? – спросила она у дочери.

Эддисон кивнула, намеренно набив рот жареной курицей. Она была так же смущена, как и я, но я невольно заметил, как она хороша даже с пухлыми щеками, полными еды.

– Значит ты тоже станешь выпускником в этом году? – спросила меня Бет, прожевав кусочек.

– Да, мэм, – видимо, говорить я мог только это.

– Какие колледжи тебя интересуют?

Роберт, отец Эддисон, меня пугал. Его голос звучал низко грубо, словно он завтракал камнями. Я не знал, был ли это его естественный тон, или этот тон намекал: «Я ужасно зол, убери руки от моей дочери». Я слышал от него только такой голос, потому что в первый раз, когда он говорил со мной, он прорычал, чтобы я опустил Эддисон.

Я использовал свой стандартный ответ на вопрос колледжа.

– Я выбираю из нескольких.

– На чем будешь специализироваться?

У меня не было ответа. Добавляя рис в свою тарелку, я понимал, что меня допрашивают. Я это от них и ожидал. Я не хотел давать родителям Эддисон еще одну причину не любить меня, так что изобразил фальшивую уверенность и посмотрел в глаза Роберта.

– Тут я тоже пока выбираю.

– Из чего? – не сдавался он.

Я пытался придумать ложь. Стоило сказать, что я хочу быть врачом или адвокатом. Вместо этого из меня вырывалось:

– Мой отец – дантист, а моя мать – бухгалтер, эти специальности меня не интересуют, моя главная цель – сыграть как можно лучше осенью и получить футбольную стипендию.

Это успокоило Роберта, и его лицо немного расслабилось.

– В самом деле? Вас уже приглашали в какие-то учебные заведения?

Черт. Я не это имел в виду. Эддисон успокаивающе сжала мое колено под столом, и я решил солгать. Я признаюсь ей позже, наедине.

Выдавив смешок, я сказал:

– Тренер не любит, чтобы я говорил об этом. Он говорит, что это испортит сезон. Ни один из представителей не хочет, чтобы услышали другие школы. Уверен, вы понимаете.

Папа Эддисон кивнул.

– Впечатляет. Ты привлек внимание важных лиц. Может быть, школы Десятки?

Мой рот открылся, но я не издал ни звука.

– Роб, оставь мальчика в покое, – вмешалась Бет с противоположного конца стола. – Он сказал, что не может говорить об этом.

Я послал ей благодарный взгляд.

– Эддисон говорила о Джульярде? – спросила она у меня.

Улыбка расплылась на моем лице. Я посмотрел на Эддисон.

– Да. Я не сомневаюсь, что она поступит.

Эддисон покраснела и посмотрела на свою тарелку.

– И я не сомневаюсь, – Бет потянулась к бокалу. – Но я сомневаюсь в ее способности зарабатывать себе на жизнь танцами. Может быть, ты сможешь на нее повлиять, Кайл, раз выбираешь колледжи. Как спортсмен, ты знаешь, что нельзя рассчитывать только на свое тело. Ей стоило бы меньше думать о танцах.

Карие глаза Эддисон вспыхнули.

– Серьезно, мам? Нужно сейчас поднимать эту тему?

– Мы говорим о колледжах, – невинно сказала Бет, – и Джулиард довольно дорогой.

– Я же сказала, что надеюсь на стипендию. Я готова взять кредит.

– Но тебе понадобится поручитель без работы. У нас с отцом нет ...

– Бет.

Все посмотрели на Роберта с его баритоном.

– Достаточно.

Мама Эддисон шумно вздохнула и посмотрела на дочь.

– Я люблю тебя. Я хочу для тебя лучшего.

Плечи Эддисон опустились.

– Ты и раньше так говорила.

В воздухе ощущалось неловкое напряжение, у меня сжался желудок. Я хотел схватить Эддисон и сказать ей, что она может делать все, что ей нравится. Вместо этого я дал еще один кусочек курицы Сэму, который все это время сидел у моего стула. Я не хотел, чтобы мать Эддисон думала, что мне не нравится ее кулинария, но у меня пропал аппетит.

Ужин завершился в относительной тишине. Эддисон встала, чтобы помочь матери убрать пустые тарелки со стола, оставив меня наедине с отцом. Мои нервы были на пределе, ведь меня пристально разглядывал такой жуткий мужчина.

Он вытер салфеткой рот и бросил ее на тарелку. Скрестив руки, он отклонился на спинку стула.

– Итак, Кайл. Думаю, сейчас самое подходящее время, чтобы сказать, что у меня есть оружие.

Я сглотнул и вытер свои потные ладони о шорты. Я думал, что так бывает только в кино.

– Да, сэр.

– Мне не нравится то, что я видел сегодня потому, что я помню, каким сам был в твоем возрасте. Я знаю, что у тебя в голове, – сказал он. – Эддисон – мой ребенок. Если ты причинишь ей боль, я причиню ее тебе. Понимаешь?

Я кивнул.

– У моей дочери впереди светлое будущее, будь то танец или что–то еще, что она решит делать. Ей не нужно, чтобы ей что-то помешало, если ты понимаешь, о чем я.

Я не понимал, что он имеет в виду. Он считал, что я буду отвлекать ее, если останусь в ее жизни? Или он думал, что я недостаточно хорош для нее?

Он вздохнул, потянулся в карман джинсов и шокировал меня, опустив несколько презервативов на стол. Я уставился на них огромными глазами. Какого черта?

– Это не значит, что у вас есть мое благословение, или я рад тому, что вы делаете, – сказал он, потирая лицо рукой. – Но я знаю, что не могу этого остановить, и я не хочу, чтобы она забеременела.

Черт возьми! Это тест? Если я возьму то, что он предлагает, он решит, что мы спим вместе. Чего мы на самом деле не делали. Врать не буду, я думал об этом. Представлял это.

– Мистер Паркс, – возмутился я. – Эддисон и я ... мы не... у нас не было…

– Но это не означает, что ты этого не сделаешь, – прервал он меня. – Сколько еще недель ты здесь? – он покачал головой. – Возьми их. Доверься мне. Мне тридцать шесть лет. Сестре Эддисон – восемнадцать. Улавливаешь математику?

Теперь я был обязан взять их. Мои пальцы дрожали, я прикрыл их и сдвинул со стола в мою руку. Я спрятал презервативы в карман, и тут Эддисон и ее мать вернулись с кухни.

– Готов к десерту? – спросила Эддисон.

Раз этим вечером я встречался с ее родителями, мы решили, что она тоже должна встретиться с бабушкой, чтобы покончить со всеми знакомствами. Бабуля готовила яблочный пирог.

– Да, – сказал я с нетерпением и встал, ударился ногами о нижнюю часть стола. Ноги немного затекли, все тело сжалось от напряжения.

– Тогда вперед.

Она обошла стол и взяла мою руку, потянула к входной двери. Учитывая разговор с ее отцом, мне было не по себе от ее прикосновения. При нем это было неправильно. Я отдернул руку и неловко протянул к ее отцу.

– Спасибо за ужин.

Он пожал мою руку, его карие сверлили мое лицо, молча подтверждая, что он все еще хотел убить меня. Я кивнул, дав ему понять, что я это уловил.

Я прошел мимо матери Эддисон, сказал ей то же самое.

– Ужин был отличный. Спасибо.

– Пожалуйста. Не стесняйся приходить сюда в любое время, – ее натянутая улыбка показывала, что она говорила это просто из вежливости.

Мы вышли на улицу, и я глубоко вдохнул прохладный вечерний воздух, а затем спешно выдохнул его.

– Это было ужасно, – Эддисон сжала мою руку. – Мне очень жаль. Ты выглядел несчастным.

– Ты понятия не имеешь. Знаешь ли ты, что у твоего папы есть ружье?

– Боже, – она закатывает глаза. – Он угрожал тебе, да?

Я кивнул. По пути к моему дому, я размышлял о состоявшемся ужине.

– О, – сказал я на половине пути, – я хочу, чтобы ты знала, ни один колледж не следит за мной. Я сказал твоему отцу это специально, потому что думал, что так он будет ненавидеть меня меньше.

Ее глаза загорелись.

– Отлично сработано.

– Ты не злишься?

Лицо Эддисон скривилось.

– Нет. Ты сделал то, что должен был. Меня не волнует, следят ли за тобой колледжи. Меня не волнует, в какой колледж ты идешь или чем вообще занимаешься. Черт, мне все равно.

– В самом деле?

Она замерла и посмотрела на меня.

– Все, что меня волнует, это то, что ты счастлив. Пока ты следуешь своему сердцу, кто имеет право говорить, что ты что-то делаешь неправильно? Вот я, например. Я хочу жить представлениями, потому что, только танцуя, я чувствую себя целой. Это чувство не может быть неправильным. Точно так же я себя с тобой. Никто не может сказать мне, что это чувство не настоящее.

Улыбка медленно расплылась на моем лице, я притянул Эддисон к себе.

– Спасибо.

– За что?

– За то, что нравлюсь тебе таким, без особого направления.

Ее свободная рука обвила мою шею.

– Тебя легко полюбить.

Я ощущал то же самое. Эддисон быстро завладела моими мыслями.

– Тебя тоже.

Она улыбнулась в ответ, и мои губы прижались к ее губам.

Глава четвертая

Несколько дней спустя я все утро соскабливал старую краску с перил на крыльце дома. «Metallica» ревела в наушниках моего iPod, я представлял лицо Эддисон. Можно было бы предположить, что нам нужно побыть порознь, ведь мы так много времени проводили вместе, но все было не так. Я ложился спать, думая о ней. Я просыпался, думая о ней.

Я пропал.

Может, это смешно, но мне было все равно. Я знал, что наши отношения развивались слишком быстро. Но прошло уже несколько недель, а я все равно хотел видеть ее каждый день.

Я оглянулся, чтобы убедиться, что Кевин все еще скребет. Клянусь, этот парень ненавидел любой ручной труд. Он мог часами разговаривать или писать. Обычно я заставлял его помочь мне с домашним заданием. Мне же нравилось работать руками. Не нужно чересчур концентрироваться, так легче мечтать.

Мы работали молча, каждый со своими наушниками, до обеда. А потом пришла бабуля с двумя тарелками, с сэндвичами и чипсами. Она вручила мне мое арахисовое масло и желе, и я заметил, что она разрезала хлеб по центру.

– Ба-а, – застонал я. – Мне семнадцать. Тебе не нужно резать мою еду.

Она прижала ладони к пояснице.

– О, отстань. Это привычка.

– Мне нравится мой сэндвич, – сказал Кевин. – Ты можешь и дальше делать его для меня.

«Какой подлиза», – подумал я.

Бабушка любя похлопала его по плечу.

– Вы вдвоем работаете неожиданно быстро, – сказала она, глядя на доски. – Ещё чуть-чуть и дело с концом.

– Это только потому, что Кайл хочет каждую минуту проводить с Эддисон, – поддел мой брат. – Он работает так быстро, что странно, что он не ободрал себе все пальцы.

Я пронзил его взглядом.

– Только кажется, что я работаю быстро, потому что ты делаешь это медленно.

– Я не медленный! Ты просто беспокоишься, что твоя девушка может найти чем заняться и без тебя.

– Ты просто завидуешь, у тебя ведь нет девушки.

– Мальчики, – бабушка попыталась посмотреть на нас сурово, но у нее не получилось. – Прекратите. Вы ведете себя, как дети.

– Но мы и есть дети, – я усмехнулся. – Ты разрезала мой бутерброд.

Она подошла ко мне и погладила по руке.

– Я поеду в город. А вы быстренько покушайте, – она подошла к раздвижной двери. – Я вернусь через час или два.

Мы с Кевином кивнули.

После обеда я вернулся к работе. Но брат не наелся. Он пошел в дом и спросил:

– Хочешь что-нибудь?

Я покачал головой.

Я вытащил наушники и выключил свой iPod, и вдруг услышал знакомый голос.

– Кто-нибудь есть дома?

Я повернулся.

– Привет.

– Привет, – Эддисон с улыбкой повернулась к крыльцу. – Что делаешь?

– Пытаюсь избавиться от старой краски. А ты?

– Пришла позвать тебя.

Она поднялась по ступенькам, и мое сердце забилось быстрее.

– Я думал, что у нас уже есть планы.

– Они и есть, – она подошла ко мне и обняла за пояс. – Но мне захотелось веселья.

Но у нас все было веселым.

– И что ты придумала? – спросил я.

– Это сюрприз. Приходи ко мне в восемь. Вот и увидишь.

Я впервые приду к ней домой после того адского ужина.

– Твои родители будут дома?

– Да, но не беспокойся о них.

– Мне нужно что-нибудь принести?

– Нет, только себя, – она сжала меня и отошла. – Увидимся.

– Это все? – возмутился я. – Объятия и прощание?

Она рассмеялась.

– Я бы осталась, но должна помочь маме убраться. Если быстро не вернусь, она может передумать насчет вечера.

– Прекрасно, – я надулся.

Эддисон ушла, перебросив волосы через плечо. Я взял iPod, включил музыку и стал медленнее убирать краску.

Мне нужно было чем-то себя занять, чтобы скорее наступили восемь часов.

* * *

– Где ты это взяла? – спросил я, войдя в палатку.

Эддисон застегнула за собой дверь.

– Это моих родителей. Когда я была младше, мой папа брал меня и Меган с собой.

Я осматривал нейлоновую комнату. Эддисон разбила палатку во дворе, два спальных мешка лежали на земле, между ними светится электрический фонарь.

– Итак, у нас ночевка? – я вскинул брови.

– Хотелось бы, – сказала она. – Но нет. Я подумала, мы могли бы провести какое-то время наедине. Мои родители согласились, только ты уходишь в десять.

Я снова огляделся. Проклятый комендантский час.

– Ты думаешь, это неправильно? – спросила она и принялась открывать дверь.

– Нет! – я притянул ее к себе. – Я думаю, это потрясающе.

– Серьезно?

– Я устал от бабушки и брата.

Атмосфера у меня дома была спокойнее, и мы проводили большую часть времени там. Если мы не гуляли или не ехали куда-нибудь на квадроцикле, если не ели мороженое, нас можно было найти на диване у моей бабушки – и ещё пару глаз в комнате.

– Хорошо, – сказала Эддисон. Она взяла меня за руку и усадила на один из спальных мешков. – Мне все равно, что мы будем тут делать. Я просто хотела побыть наедине с тобой.

Я улыбнулся и взял ее за другую руку. Теперь мы повернулись друг к другу, наши пальцы переплелись. Мы сидели молча нескольких минут, но это не было неловко. Я погладил большими пальцами ее пальцы, и заметил, что она наблюдала за мной.

– Что ты думаешь о прошлом лете? – спросила она. – Когда мы встретились впервые?

Я несколько секунд придумывал ответ. Нужно ли мне нужно быть честным? У меня было много разных мыслей при нашей встрече и после нее.

– Я думал, что был идиотом, раз не заговорил с тобой раньше, – сказал я.

Она прикусила губу.

– Я корила себя за то, что не заговорила с тобой.

– Почему ты не сделала этого?

– Меган сказала, что я должна заставить тебя немного над этим поработать, – она покачала головой. – Я не должна была слушать сестру.

Я усмехнулся.

– Да, не стоило так делать.

Мы снова притихли, пока она не призналась:

– Я думала о твоих глазах целый год.

– Правда? – удивился я.

– Да, – она покраснела. – Это странно?

– Вроде того.

Она отпустила мою руку и толкнула мое колено.

– Вот уж спасибо!

– Я не хотел сказать, что ты – странная! – я схватил ее за руку. – Просто странно думать об этом.

Она смутилась.

– О чем?

– Я не знаю.

– Ладно тебе, – она не скрывала сомнения.

– Я уже говорил тебе. Я редко бываю на свиданиях. Странно, что кто-то честен со мной.

В тех немногих отношениях, что у меня были, ни одна из девушек не рассказывала мне о своих чувствах. У нас не было глубоких разговоров о моих глазах или о том, что мы хотели делать после окончания средней школы. Это были свидания, кино и танцы, которые обычно заканчивались поцелуем или, если мне везло, чем-то большим.

– Ну, я много думаю о тебе, – сказала она. – Больше, чем стоило бы.

Я улыбнулся.

– Тут мы похожи. Я никогда в жизни не думал так много о девушке.

Она смутилась от моего признания. Я не знал, почему. Она должна была знать, что она горячая. Она не только была милой, но и с ней было весело проводить время. Она была готова ко всему, ее сарказм был на уровне моего.

Я вернулся на спальный мешок и притянул ее к себе. Я лег на спину, и она придвинулась к моему боку. Она мне идеально подходила.

– Жаль, что мы не пошли в поход, – сказала она.

– Мне тоже.

– Мы с Меган столько веселились с папой, – сказала она. – А потом у него начались эти убийственные мигрени. Они все еще продолжаются. Он никогда не знает, когда они снова начнутся, поэтому он решил, что мы должны пока что держаться подальше от леса.

– Это плохо. А мама с вами пойти не может?

Эддисон покачала головой.

– Она городская.

Я провел пальцами по ее руке.

– Что тебе еще нравится делать? Когда ты дома, я имею в виду.

– Танцы, – сказала она. – Я хожу на занятия четыре раза в неделю, – она посмотрела на меня. – Мы устраиваем два больших выступления каждый год: одно в декабре. Ты должен прийти, – ее глаза загорелись. – В этом году я старшая, поэтому соло получу я.

Она хочет увидеть меня через полгода?

– Я там буду.

Ее улыбка стала шире.

– Чем ты еще занимаешься, кроме футбола?

– Всем, что связано со спортом.

– Могу ли я приехать и посмотреть, как ты играешь? Я могу сделать вид, что приехала оценить тебя, – она рассмеялась.

– Эй! – я прижимал ее к себе.

– Шутки в сторону. Я принесу блокнот и все такое.

Образ заставил меня рассмеяться, и она присоединилась ко мне. Я не смог бы заставить ее так поступить. Но я был в восторге от мысли, что она сидела бы на трибунах и смотрела на меня. Болела за меня. Мои родители порой так делали, но это было ожидаемо. Эддисон не должна была болеть за меня, но она хотела, и это вызвало улыбку на моем лице.

Я решил подразнить ее.

– Для чего ты бы оценивала меня? Набираешь людей в команду?

– Да, – она чуть приподнялась. – В команду Эддисон.

Я вскинул брови.

– Насколько велик список?

– Только два человека, – она прильнула ближе. – Мы очень избирательны.

Это радовало.

– Когда начинается проверка? – спросил я.

Она опустила взгляд на мои губы.

– Может сейчас?

Я сделал вид, что задумался.

– Подожди. Я проверю свое расписание.

Я попытался встать, но она со смехом удержала меня.

– Просто поцелуй меня, – сказала она.

Легко.

Мои губы слились с её воедино, и впервые языки. Я склонил голову, и рукой обнял её за шею. Это был самый глубокий наш поцелуй. Я не хотел, чтобы он заканчивался. Я хотел продолжения. К сожалению, ее родители были рядом.

Она отодвинулась, я тяжело дышал.

– И как я справляюсь? – спросил я.

– С чем?

– С проверкой.

– Неплохо. Я бы сказала, что вы стали первым номером.

– Отлично, – я прижался лбом к ее лбу. – Я действительно хочу место в этой команде.

Она рассмеялась.

– Можно подкупить наблюдателя.

– Как?

– Больше прогулок и сексуальных улыбок. Поцелуев, как последний. О, и не забывай иногда работать во дворе без рубашки. Это верный шанс выиграть.

Мои глаза расширились.

– Ты шпионила за мной!

– Все время.

Я уже говорил, как мне нравится эта девушка?

Без предупреждения я защекотал ее бока.

– Нет! – она со смехом пыталась откатиться. – Остановись!

Я так и сделал – на секунду. Она перекатилась на спину, и я навис над ней.

– Почему ты думаешь, что не будешь наказана за подглядывания? – шутил я.

– Я больше не буду этого делать. Обещаю, – усмехнулась она.

– Врешь, – я улыбнулся и снова принялся пытать ее.

– А-а-а-а! Только не бока!

Эддисон было некуда бежать, так что я легко ее поймал. Она извивалась и смеялась в моих руках, пыталась отомстить, но я боялся щекотки только на пятках.

– Это не сработает, – сказал я, она хихикала.

– Где-то же ты должен бояться щекотки!

Я поймал ее запястья и завёл их ей за голову.

– Это тебе надо выяснить.

Она смотрела мне глаза, переводя дыхание.

– С удовольствием.

«Вау».

Я целовал ее, но ее отец нас прервал.

– Эддисон! – Он явно стоял на крыльце.

Она отодвинулась от меня.

– Да?

– Я тебя вижу.

Я тут же отпустил ее руки и сел на пятки. Я должен был помнить о том, что если внутри палатки горит свет, то по нашим телам легко можно определить, чем мы заняты.

– Это просто поцелуй, папа, – она закатила глаза.

– Не проверяй мое доверие, – предупредил он.

Секунды тишины, и дверь хлопнула. Я выдохнул.

– Он меня не любит, – сказал я.

– Не только тебя, – Эддисон села, ее лицо оказалось на одном уровне с моим. – Парней в целом. Ему не нравился мой старый парень. С чего ему должен нравиться мой новый?

Я пристально смотрел на нее, и она заметила. Поморщив нос, она спросила:

– Слишком быстро? Нам не нужны ярлыки, я просто пыталась объяснить ...

Я перебил ее.

– Все в порядке, – заправив прядь волос ей за ухо, я спросил. – Я так понимаю, команда собрана?

Она рассмеялась.

– Видимо, да.

– Все произошло слишком быстро. Ты уверена?

– Абсолютно.

«Да!».

Остаток времени мы лежали рядом, болтая обо всем: от школы и музыки до более серьезных тем. Я доверял ей, рассказал о моем отце и Лидии. Это вышло само собой. Она рассказала мне больше о своих родителях и их мнениях насчет ее будущего. Когда ее отец снова вышел и сказал, что мне пора уходить, мне не хотелось подчиняться. Я мог бы всю ночь разговаривать с Эддисон, такое у меня было впервые. Даже молчание у нас было уютным.

– Увидимся завтра, – сказал я, выходя из палатки.

– Ты все еще работаешь над крыльцом? – спросила она.

Я кивнул.

– Не удивляйся, если я приду помочь. Твоя бабушка не будет против?

Когда бабушка впервые встретилась с Эддисон, они тут же нашли общий язык. Бабуля приняла ее с распростертыми объятиями и открытым сердцем. Они поделились множеством смешных историй про меня, пока ели яблочный пирог. Кевин своим большим ртом сообщил всем, как я переживал, когда впервые увидел Эддисон прошлым летом, а она сообщила нам обоим, как я мямлил при встрече. Я проводил ее домой, и потом бабушка сказала, что наша соседка ей понравилась.

– Сбереги эту девушку, – сказала она. – Она веселая и чудесная. Напоминает меня в этом возрасте.

Мне не нужно было повторять дважды.

– Конечно, она не будет возражать, – ответил я на вопрос Эддисон. – Бабуля тебя любит.

Эддисон улыбнулась.

– Мне она тоже очень нравится.

Я сделал несколько шагов и обернулся.

– Сладких снов, – сказал я.

– Буду стараться. Но я уверена, что буду кое о ком думать.

Мне хотелось подпрыгнуть, вскинув кулак в воздух. Отлично.

Глава пятая

Обхватив руками плечи моей бабушки, Эддисон быстро обняла ее.

– Доброе утро, – она бросила набитый рюкзак на пол, а затем села на один из кухонных стульев.

– Доброе утро, дорогая, – сказала бабушка и похлопала ее по руке. – Готова к большой поездке?

Эддисон улыбнулась.

– Думаю, да.

– Что ты туда положила? – спросил я, выходя из кухни в небольшую обеденную зону. Я пнул рюкзак, протянул Эддисон кружку с кофе. – Мы путешествуем пешком. Тебе придется это нести.

Эддисон прищурилась и посмотрела на меня.

– Я справлюсь. Уверяю тебя, – она посмотрела на бабушку. – Чувствую, меня ждет тяжелое время. Он не должен так вести себя рано утром.

Бабушка кинула, и отпила кофе.

– Точно, – она повернулась ко мне. – Ты должен быть милым.

Я отошел, сдаваясь.

– Я возьму свои вещи, и мы сможем идти, – сказал я обеим дамам.

Сегодня мы с Эддисон отправлялись в поход к водопаду Таккаменон на Верхнем полуострове. Мы отправимся туда только вдвоём, будет замечательно выбраться из города на некоторое время. Я поднимался туда только раз, когда мне было шесть, и родители еще были женаты. Воспоминание было нечетким, но я помнил громкую, стремительную воду. Я также помнил, как Кевину было четыре, и он плакал из-за упавшего эскимо. Почему у меня в голове засел именно этот момент, я не знаю.

– Что за спешка? – зевнув спросил Кевин и поднял футболку, чтобы почесать живот, как пещерный человек.

– Мы с Эддисон уходим, – сказал я и протиснулся мимо него. Я схватил свой рюкзак и пошел вниз.

– А, походный день, – сказал он и нахмурился. – А мне придётся развлекать бабушку все время, пока ты занят. Тебе не кажется, что и мне было бы неплохо иногда выбираться отсюда?

– И? – я пожал плечами. – Возьми квадроцикл и выведи его на дорогу. Или вынеси лодку.

– Мотор у лодки протекает уже два года, – он скрестил руки на груди. – Я застряну посреди озера.

Я послал ему злобную усмешку.

– Обязательно возьми весла.

Он бросился на меня, попытался поймать меня в замок рук. Я не хотел бороться, увернулся от него, направляясь к лестнице:

– Прекрати, – сказал я и толкнул его в плечо.

Бабушка посмотрела на нас поверх кружки.

– Что вы творите?

– Кевин ведет себя на свой возраст, – сказал я и снова толкнул его. Он ударил меня по руке. Эддисон рассмеялась.

– Видишь. Она думает, что я очарователен. – Кевин подмигнул моей девушке.

– Она так не считает.

– Эддисон, – Кевин обошел стол, – расскажи своему парню, что ты хочешь, чтобы двое Дейтонов сопровождали тебя сегодня к водопадам.

Мой рот раскрылся.

– Что? Ни за что!

Эддисон вскинула брови и посмотрела на меня, а потом на Кевина. Кевин встал на колени рядом с ней и изобразил унылое выражение щенка.

– Ты выглядишь сумасшедшим, – сказал я брату. – Это не сработает.

Эддисон склонила голову и разглядывала младшую версию меня. У Кевина были такие же, как и у меня, темные волосы, но короче, и у его глаз всегда один оттенок серого. Его лицо было более угловатое, чем моё, но это было сложно понять, пока он кривлялся.

Эддисон прижала ладонь под его подбородком и сжала его щеки, так что губы скривились.

– Теперь он выглядит как сумасшедшая рыба, – она улыбнулась мне.

Мы с бабушкой прыснули от смеха, а Кевин нахмурился.

– Ой, – Эддисон отпустила его лицо. – Не расстраивайся. Ты милая сумасшедшая рыба. Конечно, ты можешь пойти с нами.

Теперь я скривился.

– Круто! – Кевин вскочил на ноги. – Дай мне пять минут.

– Сделай это за десять, – пробормотал я. – Тебе нужно принять душ, и я не хочу, чтобы твоя вонючая задница была в моем грузовике.

– Кайл! – возмутилась бабушка.

– Извини,

– Ба, но он воняет, – я прищурился, глядя на него.

Кевин пожал плечами и поднялся по лестнице.

– Эддисон, – сказала бабушка, – ты видела, что Кайл посадил во дворе? Он преобразил мертвую зону, стало намного лучше, – она повернулась ко мне. – Ты должен ей показать.

Я жестом позвал Эддисон следовать за мной. Может быть, это единственный раз, когда мы сегодня побудем наедине, и всё благодаря моему брату.

Мы вышли из дома, и я указал на область у крыльца, где бабушка долгие годы сражалась с мертвым участком травы.

– Я только купил немного саженцев.

– Это гортензии? – спросила Эддисон. Она спустилась по лестнице и наклонилась, чтобы понюхать голубые цветы.

– Да, – я приблизился к ней, чтобы рассказать о других кустах, которые я старался вырастить. – На заднем дворе есть антуриум и рододендрон. Они будут довольно большими.

– Откуда ты знаешь?

– Потому что так написано на бирке на горшке.

Эддисон неспешно рассматривала растения, касаясь листьев на каждом из них.

– Что это? – спрашивает она, глядя на землю.

– Бегонии, – сказал я. – Розовый – любимый бабушкин цвет.

Наши взгляды пересеклись. Ее выражение смягчилось, и она посмотрела на меня, как будто только что поняла, что я здесь.

– Это красиво, Кайл.

Я не успел сказать ей, что ей это нравится только из-за связи со мной, она сказала:

– О! Это может быть твоя первая фотография.

– Что?

Она вытащила из кармана жакета камеру.

– Я купила это для тебя.

Я взял у нее маленький серебряный Кодак и перевернул его в руке.

– Зачем?

– Потому что я сказала тебе, что фотография прослужит дольше, а ты ответил, что у вас нет камеры, – усмехнулась она.

– Ты подарила мне камеру, чтобы я перестал смотреть на тебя? – я был удивлен, что она вспомнила мои слова.

– Нет. Ты можешь продолжать так делать.

Она показала мне, как включить камеру, куда вставлять батарейки, и где находится карта памяти. Затем она отошла. Я сделал снимок растений, а затем заставил Эддисон встать перед ними и сфотографировал её.

– Иди сюда, – она притянула меня к себе. – Давай попробуем запечатлеть нас обоих.

Я держал камеру на расстоянии вытянутой руки, Эддисон прижалась щекой к моей. Я нажал на кнопку, и мы посмотрели на результат. Половина наших лиц не попала в кадр.

– Ладно, давай попробуем еще раз.

На этот раз она меня целует, и на фотографии оказываются только наши подбородки. После нескольких попыток мы смеялись, как дети. Я не мог даже сделать нормальную фотографию.

– Вы готовы?

Голос Кевина заставил нас развернуться. Его волосы были мокрыми, он оделся и был готов к поездке. Должно быть, он принял самый быстрый душ в мире. Я пошел за ним в дом, где мы забрали вещи и попрощались с бабушкой и пообещали не гнать на дороге.

* * *

Разблокировав переднюю дверь, Эддисон включила свет и бросила свой рюкзак на пол.

– Нога болит.

Я обнимал её сзади.

– Стоило выбрать обувь поудобнее, – ее красные конверсы не выглядели удобными.

– Я не думала, что мы действительно пойдем в поход. Я думала, мы будем ходить среди живописных пейзажей, или что–то в роде того, – она вздохнула в моих объятиях и прислонилась к моей груди. – Я совсем без сил.

Она склонила голову, я воспользовался представившейся возможностью и откинул её волосы назад и поцеловал в шею. Она вздрогнула и рассмеялась, а потом развернулась и опустила руки мне на плечи.

– Я так понимаю, ты не устал?

– Мы не были наедине весь день, – я с подозрением осмотрелся. – Ты уверена, что твоих родителей нет?

– Ты видел грузовик рядом с домом? – спросила она. – Они сказали, что могут пойти на ужин.

Она подтолкнула меня к кухне, где на стойке лежала записка.

«Ушли на ужин и в кино. Не забудь впустить Сэма. Помни, никаких гостей после десяти».

– Видимо, под гостем они имеют в виду меня? – спросил я.

Она кивнула и сжала губы в тонкую линию.

– Что происходит после десяти? Ты превращаешься тыкву? – поддразнил я.

– Хуже, – ее лицо изменилось, она резко склонилась ко мне. – В вампира.

Я усмехнулся.

– Ты не выглядишь очень страшно.

– Не о моей внешности ты должен беспокоиться.

Она поцеловала мой подбородок, и я ощутил ее горячее дыхание у себя на шее. Она укусила меня, и ток пронзил мой позвоночник. Так горячо моя девушка никогда себя не вела. Ни одна из них.

Она отклонилась, глаза сверкали.

– Ты почувствовал это?

«Ага, в штанах».

– Ты пытаешься убить меня?

Она удивилась.

– Я не ранила тебя? – она с тревогой стала проверять мою шею.

– Нет, – рассмеялся я. Я не собирался признавать боль в других частях тела.

Скуление отвлекло нас друг от друга.

– Думаю, Сэм знает, что мы здесь, – сказал я.

Мы перешли из кухни в гостиную, где раздвижная дверь вела к террасе. Через стекло я увидел Сэма, царапающего лапами дверную ручку. При виде нас он подпрыгнул.

Эддисон открыла дверь, чтобы впустить его, и он бросился мимо своей хозяйки прямо ко мне. Я склонился и потер его бока.

– Привет, приятель.

Он лизнул меня в нос, и я рассмеялся.

– Вам нужно побыть наедине? – спросила Эддисон, уперев руку в бок.

Мы оба посмотрели на нее.

– Что? Я ему нравлюсь.

Она тоже присела, чтобы погладить Сэма.

– Я знаю. Я рада.

Сэм лизнул щеку Эддисон, а потом отправился в кухню к своей миске. Она выпрямилась и скривилась.

– Ой!

– Что случилось?

– Нога.

– Которая?

Она указала на правую ногу и придвинула ее ко мне, и, раз я уже сидел на корточках, я снял с нее ботинок, а затем и носок, осмотрел пальцы и пятку и нашел проблему.

– У тебя жуткая мозоль, – задник обуви стер кожу, было даже немного крови.

– Прекрасно, – вздохнула она.

Я отпустил ее ногу, Эддисон сняла обувь и носок с другой ноги.

– Идем.

Я пошел за ней по коридору. У первой затемненной двери она остановилась и включила свет.

– Устраивайся удобнее. Я за лейкопластырем.

Я осмотрелся в комнате Эддисон. Она была крошечной. Под окном стояла не заправленная двуспальная кровать с желтовато-коричневыми простынями и фиолетовым одеялом. Обувь и груды одежды были разбросаны по полу. Посреди комнаты я увидел комод с ТВ/DVD-комплектом сверху. Я подошел к нему и посмотрел на небольшую коллекцию фильмов.

– Хочешь посмотреть что-нибудь? – спросила Эддисон позади меня.

Я посмотрел на нее, перебирая DVD-диски.

– «Свободные», «Грязные танцы» и «Строго по правилам», – я скривился. – Все на одну тему.

– Эй! – Эддисон протянула руку и схватила следующий фильм. – «Танец-вспышка» – классика.

– Разве это не о стриптизе? – я забрал у нее диск.

– Ты его не смотрел?

– Нет. Почему должен был?

– Ты видел хоть что-нибудь из этого? – спросил она.

Я снова покачал головой, и она сказала:

– Нужно посмотреть «Свободные». Там о танцующем парне. Может быть, это тебя вдохновит.

Я фыркнул.

– Очень в этом сомневаюсь.

Эддисон взяла у меня DVD и загрузила его в плеер. Мне не хотелось смотреть этот фильм, но хотелось провести время с ней. Если она хочет посмотреть, то я потерплю.

Мы закрыли дверь, выключили свет и устроились на кровати, Эддисон включила фильм. Начальные титры, и мне предстали ноги в плохой обуви 80-х, танцующих под песню «Свободные». Эддисон опустила голову мне на грудь, и я нахмурился над ее головой.

Примерно через полчаса, когда Ариэль пыталась догнать поезд, я начал засыпать. Нехватка интереса к фильму и поход изнурили меня. Ещё и тело Эддисон грело меня. Я едва заметил ее движение, пока ее губы не нашли мои.

– Эй, соня, – сказала она.

Мои глаза открылись.

– Привет. Прости, – заморгал я.

– Не понравился, да?

– Фильм? – я увидел поверх ее головы, как Кевин Бэкон начал танцевать в сарае. – Ах...

Она рассмеялась.

– Все в порядке, – ее губы снова нашли мои, а затем она прошептала. – Ты бы предпочел заняться чем-то другим?

Да, да. Я ответил ленивой улыбкой.

– Что у тебя на уме?

Она поднялась и села на колени. Ее руки нашли край моей футболки и начали поднимать ее, Эддисон снова наклонилась ко мне.

– Может, избавимся от этого?

Звучало неплохо. Я приподнялся, поймал ее губы, она задрала мою футболку до плеч. Я поднял одну руку, затем другую, а потом прервал наш поцелуй, чтобы помочь ей снять футболку через мою голову. Она бросила ее на пол.

Ее взгляд следовал за пальцами, она проводила ими по моей груди, вокруг моих ребер и по животу, чтобы добраться до пояса моих джинсов. Все мои мышцы напряглись, когда она стала оставлять поцелуи по следам пальцев.

Она добралась до моего плеча, скользнула ногой по моему боку и устроилась на моих бедрах.

Черт. Джинсы сразу стали тесными.

Ее локти оказались по бокам от моей головы, и я понял, что теперь моя очередь. Я схватил ее футболку и снял ее, оказался перед ее грудью. Свет от телевизора показал мне, что у нее был бледно-розовый бюстгальтер, и я хотел снять и его, но не знал, как далеко она хочет зайти. Мы ведь просто немного шалили.

Вместо этого я решил поцеловать ее шею и подбородок. Мои руки скользили по ее спине, мне показалось, что она дрожит.

– Тебе холодно? – шепнул я ей на ухо.

Она покачала головой и выпрямилась. Ее руки пропали за ее спиной, а потом в них оказался ее бюстгальтер. Мои глаза явно удвоились, потому что она тихо рассмеялась:

– Ты явно видишь грудь не впервые.

Да, но я впервые увидел ее, вот в чём была разница. В моём отношении к Эддисон... Я никогда раньше не испытывал таких чувств. Возраст и гормоны в сторону, когда я смотрел ей в глаза, я чувствовал что-то глубокое и необъяснимое. Что-то захватывающее и страшное. Что-то, чего я не хотел потерять или, не дай бог, испортить.

Я улыбнулся, забрал у нее лифчик и бросил через плечо. Я не успел дотронуться, Эддисон склонилась и прижалась к моему телу, уткнулась головой под мой подбородок. Мы прижимались кожа к коже, я обнял ее, скользнул пальцами по спине. Она была нежнее всего, что я когда-либо трогал.

Прошли минуты, и мои руки все блуждали, я ощущал, что ее сердцебиение ускоряется. Вскоре мой пульс совпал с её, и я надавил пальцами на ее кожу, разминая мышцы под ладонями. Ее губы нашли мое плечо, а затем мою шею, оказались на моих губах и страстно целовали. Она сжала мои волосы, наши тела двигались друг против друга. Это было потрясающее, но мучительное чувство. Я хотел, чтобы остальная одежда исчезла. Сейчас.

Я добрался до верхней части ее шорт и расстегнул кнопку, ее руки творили тоже самое с моими джинсами. Приятно было осознавать, что мы мыслили одинаково. Я прижался губами к ее руке, она опустила её к моим бёдрам, провела пальцами по моей твёрдости, расстегнула молнию джинсов, и адреналин распространился по моему телу. Я сжал ее бедро и застонал, а она улыбнулась мне в губы.

– Эддисон? Мы дома!

Черт возьми.

Наши взгляды пересеклись. Эддисон толкнула меня в грудь и прошептала:

– Лезь под кровать!

Я послушался в панике. Я спустился на пол, Эддисон сдвинулась в центр кровати и быстро натянула одеяла поверх себя. Я лег на спину и нырнул в почти шестидюймовое пространство. Пришлось прижать щеку к полу, чтобы моя проклятая голова поместилась. Мысли о том, как её отец стреляет в меня, пригвоздили меня к полу, когда мои плечи задели ковер.

Как только я скрылся, на пол спальни упал луч света.

– Вот ты где, – сказала Бет, открывая дверь. – Уже в постели?

– Поход меня утомил, – сказала Эддисон. – Я решила посмотреть фильм. Почему вы так быстро вернулись?

Ее мать вошла в комнату, и я увидел лапы Сэма за ней. Он сразу же опустил нос напротив меня. Нет! Я молился. Плохо уже то, что я прятался, но будет хуже, если меня найдут полураздетым.

– Твоему отцу стало нехорошо после ужина, поэтому мы решили пропустить шоу, – объяснила ее мать. – Как поездка? Ты хорошо провела время?

– Да.

Эддисон не распространялась, а нос Сэма приближался ко мне. Я решил задержать дыхание. Других вариантов не было.

– Это все, что ты можешь рассказать? – в голосе ее матери слышалась нетерпение.

– Ну, у меня мозоль на пятке. Жуткая. Хочешь посмотреть?

Ради всего святого, почему она спросила именно об этом? Что, если ее мама ответит «да»?

– О, нет, – с отвращением сказала Бет. – Ты использовала антисептик?

– Конечно.

В это время нос Сэма ударился о мой. Он облизнул мое лицо, и мне пришлось закрыть глаза и терпеть.

– Сэм! Что ты там жуешь?

– О, наверное, игрушка, – сказала Эддисон, чтобы успокоить ее мать. Я ощутил движение кровати. – Сэм! Вылезай оттуда.

Он отодвинулся, Эддисон оттащила его.

– Эддисон Рене! – голос ее матери звучал шокировано. – Ты спишь в обнаженном виде?

«Боже!».

– Мама, это не преступление, – Эддисон звучала раздраженно.

Молчание повисло между матерью и дочерью, и Бет точно осматривала комнату в поисках следов моего пребывания. Я нервно ждал, когда она увидит мою футболку на полу.

– Скромность – это добродетель, – вздохнула Бет. – Пожалуйста, помни об этом.

Я открыл один глаз, чтобы увидеть, как ее ноги отступают.

– Оставишь собаку в своей комнате?

– Он может оставаться, – сказала Эддисон.

Наконец, дверь закрылась. Это была музыка для моих ушей. Я снова дышал.

Через мгновение Эддисон появилась на полу на четвереньках.

– Тебе нужно уйти через окно, – усмехнулась она.

– Я рад, что тебе смешно, – шепнул я, двигаясь под кроватью. – У меня вся спина горит из-за ковра, и собака облизала все мое лицо.

Она подавила смех и схватила мою руку, чтобы вытащить меня.

– Ты все равно привлекательный.

Я встал, подтянул штаны и заметил, что она надела футболку.

– Печально, – я подцепил ее воротник одним пальцем. – Ты оделась.

С кривой улыбкой она повторила слова матери.

– Скромность – это добродетель.

Я поискал на полу мою футболку и встретился лицом к лицу с Сэмом.

– Чувак, из-за тебя я чуть не попал в беду, – тихо упрекнул его я. – Ты должен был помогать, – он попытался снова лизнуть меня.

Я нашел футболку, оделся и поднял раму окна Эддисон. К счастью, оно было как у нас, и мне нужно лишь повернуть пару щеколд. Она придерживала раму, я забрался на подоконник по кровати. Я опустился на землю и оглянулся.

– Спокойной ночи, – прошептал я. – Увидимся завтра.

– До завтра.

Я пошел прочь.

– Эй, Кайл?

– Да?

Эддисон уперлась в подоконник и наклонилась вперед.

– Не думай, что мы это не закончим, – Она улыбалась.

Я подмигнул ей, повернулся и ушел.

Глава шестая

– Только поэтому ты ему и нравишься.

Я вытащил еще один кусок индейки из моего сэндвича и скормил его Сэму.

– Он хороший пёс, – оправдался я. – И заслуживает удовольствия.

Эддисон скривилась.

– Тогда ты будешь иметь дело с расстройством его желудка, – она схватила его за ошейник. – Хватит, попрошайка, – она оттащила Сэма от меня, его поставщика еды. Они отошли к тому месту, где я привязал веревку к дубу, и она наклонилась, чтобы навязать Сэма.

Я мигом проглотил бутерброд и стал собирать остатки нашего обеда. Бросив мусор в мешок для продуктов, я заметил, что Сэм смял край одеяла. Я встал на колени, чтобы поправить его, в это время вернулась Эддисон. Ее бледно–зеленый сарафан подчеркивал талию и открывал коленки. Сарафан без лямок едва на ней держался. Она улыбнулась и перебросила длинные волосы на одно плечо, на мгновение у меня перехватило дыхание. Боже, как же мне повезло.

Подойдя ближе, она толкнула меня в плечи и рухнула на меня. Когда я поймал её, она рассмеялась. Она скатилась с моей груди и пристроилась сбоку.

– Мне нравится это место, – сказала она, переплетая наши пальцы. – Как ты его нашел?

– Случайно, – сказал я. – Однажды я оказался здесь на квадроцикле.

Я наткнулся на него два года назад. Когда я спросил о нем бабушку, она сказала, что это была рабочая ферма с садом и животными, там жили коровы, куры, свиньи и прочее. Она сказала, это ферма принадлежала семье ее друга, с которым она ходила в одну школу, но его семья переехала, и место несколько раз переходило из рук в руки. Несколько лет назад молния ударила по сараю, и все вспыхнуло, даже дом.

– Мне нравятся деревья, – сказала Эддисон.

– Мне тоже.

Вокруг домиков росли несколько огромных дубов, тень от их ветвей покрывала траву. Прямо за ними стоял полуразрушенный бетонный фундамент фермерского дома, а за ним – сад. Плодовые деревья остались, заросшие и неопрятные, но ровно высаженные. Открывающийся вид на природу делал землю похожей на картину.

– Что-то в этом месте привлекает тебя, – произнесла Эддисон, глядя на меня. – Что же?

Я пожал плечами и посмотрел ей в глаза.

– Не знаю. Здесь здорово, – я улыбнулся и добавил. – И уединенно.

– Будь осторожен, – она вскинула бровь. – Твои скрытые мотивы становится очевидными.

Я приблизил свои губы к ее губам.

– Мне нечего скрывать.

Наш поцелуй был медленным и глубоким, и мы могли завершить начатое несколько дней назад. С той ночи у нас не было возможности побыть наедине, ее отец слег с сильной мигренью. Приходить к ней в гости запретили, пока ему не станет лучше, и мы болтались в моем коттедже с моим вездесущим братом и бабушкой. Именно тогда я и придумал этот пикник.

Эддисон прервала наш поцелуй.

– Я думаю, есть что-то большее, – сказала она.

– Что?

– Твоя причина приехать сюда, – она огляделась. – Ты любишь природу.

Я рассмеялся.

– Допустим.

– Да, – сказала Эддисон и поспешила сесть рядом со мной. – Кстати, я заметила, как тебя очаровал водопад, когда мы отправились в поход. Я вижу, как ты сейчас смотришь на это место, – она притихла. – Сад, который ты посадил для бабушки прекрасен, – она склонила голову. – Я думаю, ты рожден для улицы.

Я уставился на нее.

– Ты думаешь, я должен жить на природе? Как лесник или егерь?

– Нет, – рассмеялась она. – Тебе стоит подумать о работе на открытом воздухе. Для колледжа.

Да. Я никогда не думал об этом раньше.

– Кроме того, – она склонилась ко мне, – я бы не хотела, чтобы ты отрастил бороду.

– Замётано, – я улыбнулся. – Бороды никогда не будет. Поверь.

Я снова попробовал ее поцеловать, песня на радио сменилась. Эддисон повернулась туда, безошибочные открывающие аккорды «Freebird» доносились из открытых окон моего грузовика.

– Это моя любимая песня, – сказала она, ее глаза загорелись. Она быстро встала и отошла, протягивая мне руку. – Потанцуй со мной.

Я не был воодушевлен.

– Я не танцую, – я был так плох в этом, что она не захочет меня видеть, как только об этом узнает.

– Это не вальс, Кайл.

Точно. Это кошмар.

Она поманила меня пальцем, и я послушался, несмотря на мои отговорки. Я обнял ее за талию и прижал к себе, мы стали двигаться по кругу.

– Видишь? Это не так сложно, – Эддисон обняла меня за шею и уткнулась головой в местечко под подбородком. – У каждой песни есть ритм. Тебе просто нужно его поймать.

Я вздохнул и позволил ей задавать ритм. Она решала, как быстро мы двигались, а я поддерживал. Я всегда думал, что танцы – это просто шоу девушки, возможно, потому что я был только в школе или на вечеринках. Девочки либо пытались привлечь внимание парня, либо пытались похвастаться своими друзьям, когда танцевали. Но сегодня здесь были только я и она. Чем дольше мы двигались, тем больше я понимал, что танцы могут быть чем-то другим. Чем-то более значимым.

Музыка продолжалась, и голос Ван Занта взывал к тому, чтобы перемены не наступали. Я задумался, почему Эддисон нравилась эта песня. В ней парень оставлял девушку, чтобы не меняться.

– Почему именно эта песня? – спросил я. – Я имею в виду, это классика, но текст ужасен.

Она подняла голову, чтобы посмотреть на меня.

– Как так?

– Парень любит девушку, но он не изменится для нее.

– Не стоит понимать всё буквально.

Я был в замешательстве.

– Песня о том, что девушка свободна, – уточнила она.

Я все еще был растерян.

– Я – свободна, как поётся в этой песне. Я не могу измениться, и я не изменюсь. Я та, кто я есть. Я принимаю свои решения и, черт возьми, последствия.

Ах, я понял.

– Это о твоих родителях, да?

Она покачала головой.

– Не только о них. Речь идет о жизни, Кайл. О всей жизни.

Я не мог не улыбнуться этой удивительной девушке. Я никогда не встречал таких, как она. Она была волевой, уверенной и красивой. Кажется, она все поняла.

– Итак, если ты такая свободная птица, какая ты птица? – спросил я.

– Это метафора.

– Я знаю, но какая ты птица? Я был бы соколом. Или, может быть, ястребом. Кем-то темным и опасным.

– Ты не темный и не опасный, – возразила она. – Ты больше похож на павлина.

– Это еще почему? – скривился я.

– Твои переменчивые глаза, – просто сказала она. – И тот факт, что у тебя есть, ну… – она посмотрела на мою промежность.

Мой рот раскрылся от удивления.

– Серьезно? Ты определяешь мою птицу только по этому?

Она усмехнулась.

– Наверное, это делает меня кареглазой олушей.

Я не мог поверить, что она произнесла это вслух. Я засмеялся, а она хихикала.

– Я отказываюсь быть павлином, и ты не можешь быть олушей, – сказал я, смеясь. – Выбери кого-нибудь другого.

Она пыталась быть серьезной, но не могла скрыть свою улыбку. Она посмотрела поверх моей головы.

– Там, – показывает она, – эта крошечная коричневая птица. Я выбираю ее.

Я оглянулся через плечо.

– Воробей?

– Да, – уверенно сказала она. – Он милый.

Я разглядывал птицу. Он прыгал вдоль ветви дерева и остановился ближе к концу, опустил голову к нам, как бы спрашивая: «На что ты смотришь?». Еще одна птица приземлилась на той же ветке, и он взъерошил перья, отгоняя ее. Я повернулся к Эддисон.

– Ты права. Воробей подходит тебе. Вы оба маленькие и злые.

Она улыбнулась, и музыка из моего грузовика ускорилась. Ритм менялся в середине песни. Эддисон отошла от меня, движения её рук и бёдер попадали в такт музыки. Её волосы переливались отблесками солнца, будто золотистая карамель, и моё воображение нарисовало Эддисон – хиппи, танцующей на поле в 60–х годах. Она ободряюще мне улыбнулась, чтобы я присоединился к ней, но этого не будет. Я не мог танцевать, я решил изобразить безумные движения на воздушной гитаре, которая обычно была со мной в моей спальне. Она рассмеялась и двигалась в такт с музыкой, пока я делал вид, будто я в туре с «Lynyrd Skynyrd». Если Сэм за нами наблюдал, то точно решил, что мы сошли с ума.

В конце песни Эддисон схватила меня за руки и закружила. Мы раздвинули руки, кружась все быстрее. Эддисон разжала руки и, смеясь, упала на одеяло. Тяжело дыша, я рухнул рядом.

– Это была самая длинная песня на планете, – сказал я, пытаясь отдышаться.

– Я тоже так думаю.

Я лег на бок и подпёр голову рукой, Эддисон убрала растрепавшиеся волосы с лица. Я попытался помочь, заправил прядь за ухо, и был вознаграждён улыбкой. Эддисон смотрела на меня, а я видел только её.

Мой мир изменился, и в центре его была она.

Я знал, что влюбляюсь в нее. Думаю, я влюбился на нее в тот момент, когда впервые увидел ее. Но есть разница между симпатией, похотью и любовью, и я только что это понял. Мне она понравилась, когда я встретил ее. Я жаждал ее в ту ночь. Но сейчас? Теперь же я по уши в неё влюбился. Мы могли быть серьезными, и мы могли быть глупыми. У меня не было от неё секретов, и она ничего не держала втайне от меня. Да, мы только что встретились. Да, нам семнадцать. Но что-то внутри меня подсказало, что она станет частью моей жизни. Навсегда.

– Почему ты так на меня смотришь? – спросила она.

– Как так?

– Будто впервые меня заметил.

Я сглотнул, внезапно занервничав.

– Потому что, похоже, так и есть.

Она приподнялась и заглянула мне в глаза.

– Подумал о вечности, не так ли?

Я нахмурился.

– Как…?

– Потому что у меня было это на прошлой неделе, – ее рука опустилась на мою шею, она подтолкнула меня. – Со мной это произошло, когда ты показал мне сад твоей бабушки.

Ее взгляд смягчился, и я терялся в ее глазах. Впервые я заметил, что пятна золота плавают в их шоколадно-карих глубинах. Я вспомнил, как дышать, и поцеловал ее. Я исследовал полноту ее нижней губы и мягкую кривую ее улыбки. Она провела пальцами по моим волосам, удерживала меня на месте и вздохнула, когда наш поцелуй углубился. Моя рука оставила ее талию, поймала колено и притянула ее ногу к моему бедру. Ее губы отстранились.

– Я думаю, что я предаю Сэма.

Я опустил взгляд, ее короткий сарафан задрался и показывал идеальную попку в трусиках. Я ничего не мог с собой поделать, сжал ее. Эддисон рассмеялась.

– Вообще-то, ты никого не предаешь, – я вскинул бровь, проводя пальцем под краем нижнего белья. – Тебе придется сначала снять их.

Она хитро посмотрела на меня.

– Я сниму, если ты тоже снимешь.

Я прикусил нижнюю губу, чтобы не показать глупую усмешку. Она просто так сказала.

Чтобы доказать, что я не сдрейфил, я отодвинул ее ногу и сел. Я нашел пуговицу на шортах и расстегнул ее, пока Эддисон не решила остановить меня.

– Подожди.

«Черт возьми».

Она убирает ноги в сторону и становится на колени.

– Давай сделаем это вместе.

«Черт возьми, да».

Теперь я тоже стоял на коленях. Мы смотрели друг на друга, нас разделяли дюймы.

– Будем считать до трех?

Она издала смешок и посмотрела на меня из-под ее ресниц. Ее руки нашли мои штаны, закончили то, что я начал, затем скользнули вокруг моих бедер и нашли мою задницу. Я обнял ее талию, прижимая ее к себе, и начал задирать платье, чтобы не отставать.

– Эй, – тихо сказала она мне на ухо, прежде чем поцеловать его. – Я хочу, чтобы ты знал, что это не мой первый раз.

Мои руки замерли, и я отодвинулся, чтобы посмотреть на нее.

– Что?

Она покраснела, что для неё было редкостью.

– Я просто... Я думала, ты должен знать, если захочешь передумать.

Мысль о ней с другим парнем заставила мой желудок сжаться, хотя она и говорила, что у нее был парень. Чего я ожидал, что буду первым? Она не моя.

Я поцеловал ее в лоб.

– Я ненавижу мысль о том, что кто-то другой касался тебя, – я замер. – Но это никогда не изменит моего мнения о нас. Если честно, это не мой первый раз.

Она прищурилась, и мне хотелось бы прочитать ее мысли. Мое прошлое не должно было ее волновать, так же, как и меня ее.

– Ты чист? – наконец спросила она.

– Абсолютно, – я склонил голову. – Ты?

Она кивнула.

– Однако весь опыт был катастрофой.

– Катастрофой?

Она пожала плечами.

Я опустил плечи, смог смотреть ей прямо в глаза.

– Тогда почему ты хочешь сделать это со мной?

Хитрая улыбка приподняла уголок ее рта.

– Потому что с тобой все по-другому. Я не могу насытиться, – ее руки, все еще сжимающие мои трусы, притянули меня к ней. – Все, что тебе нужно сделать, это посмотреть на меня, потому что я знаю, я – твоя.

«Я – твоя», – ее слова были шепотом на моих губах, оставалось только поцеловать ее. Я ладонями обнял ее лицо, прижался губами к ее губам и планировал делать это очень долго.

Глава седьмая

Я перевернулся на бок и ударил подушку. Еще раз. Я не мог спать, и пытаться было бесполезно. Сегодня последний день на озере Бул. Утром я уеду домой и на неделю в футбольный лагерь. Через шесть часов я вернусь к реальности.

Реальность убивала.

Мы с Эддисон уже попрощались, когда долго гуляли по озеру. Мы решили, что лучше всего сделать это, чтобы облегчить ситуацию, хотя мне вряд ли от этого полегчало. Я все еще старался смириться с тем, что не увижу ее в течение следующих двух недель. Почему ее родители не могли уехать раньше? Почему они не позволяли ей остаться одной? Я вызвался её подвезти.

О, да. Вот почему.

Ее сестра тоже заедет по пути в Мичиганский университет. Родители Эддисон хотели, чтобы она отпраздновала это с ними, провести последний семейный ужин вместе, прежде чем Меган окажется под снегом полуострова. Эддисон сказала, что ей все равно, но мне казалось, что она скучает по сестре. Имя Меган звучало в наших разговорах чаще, чем Эддисон хотела это признать.

Кевин захрапел, и я накрыл голову подушкой, чтобы перекрыть его хриплое фырканье. Я ненавидел этот звук. В возвращении домой было плюсом только то, что у меня снова будет моя спальня.

Внезапно я услышал два удара между носовой симфонией Кева. Вроде бы. Я вытащил голову из-под подушки, чтобы послушать.

Тук. Это определенно стук.

Я перевернулся и посмотрел в окно напротив моей кровати. Луна сияла высоко в небе, и её падал на ковер. Через несколько секунд появился кулачок и ударил по стеклу.

Я вытащил ноги из-под одеяла и подошел к окну. Подняв его, я услышал шелест и прошептанное проклятие:

– Твою мать!

– Эддисон? – я прижимался лоб к стеклу и посмотрел вниз. – Что ты здесь делаешь?

Она выбралась из куста, в который упала, я подавил желание рассмеяться. Она встала и укуталась в одеяло из ее постели.

– Эй, – шепнула она, слегка улыбаясь. – Мне надо с тобой поговорить.

– Понятно, – прошептал я.

– Ты можешь выйти сюда?

– Одну секунду.

Я закрыл окно и обошел Кевина, хотя грузовой поезд мог проехать через всю спальню, и он ничего не услышал бы. Я взял футболку с пола и натянул ее на голову, пока двигался по лестнице и через гостиную. Раздвинув дверь внутреннего дворика, я проскользнул на улицу и тихо закрыл за собой дверь. Я осмотрелся, Эддисон ждала внизу, шагая по террасе. Я направился к ней, мои босые ноги ощутили холодную росу. Для северного Мичигана это было не характерно, обычно температура здесь достигала 26-ти градусов в течение дня осенью и до четырех в ночное время.

Когда я приблизился, она обняла меня и укутала нас в одеяло. Мои руки нашли ее талию и притянули к себе. Она вздохнула в мою грудь.

– Я не могу спать.

– И я не могу уснуть.

Я поцеловал ее в макушку. Я смотрел в окружающую нас темноту. Минуты шли, мы молчали, наши сердца бились в такт.

В конце концов, Эддисон сказала:

– Не уезжай.

Ее голос дрожал, чего я никогда не слышал ранее. Встревожившись, я отодвинулся и увидел слезу на ее щеке.

– Эй, – я вытер щеку большим пальцем. – Не плачь, – я уже и так был подавлен из-за отъезда, и осознание, что она расстроена, только ухудшало ситуацию. – Скоро увидимся.

Она отпустила меня и отошла, вытирая щеку под другим глазом.

– Ты уверен?

Я сморщил лоб.

– Конечно, я уверен. Мы говорили об этом, – через две недели, в День труда, я должен быть на ее пороге ровно в полдень. – Ты мне не доверяешь?

Она рассмеялась.

– Я хочу верить.

– Что это должно означать?

Она вздохнула.

– Ничего.

– Нет. Это что-то, – я подошел к ней. – Поговори со мной.

Она робко посмотрела на меня, и я сжал ее руку.

– Идем.

– Куда мы идем?

– К пристани, чтобы не шептаться, – вряд ли Кевин слышал нас, но я не был уверен в бабушке. Я не хотел разбудить ее и объяснять, почему мы оказались снаружи посреди ночи.

Я повел Эддисон вниз по склону к озеру, размышляя по пути. Вряд ли я сделал что-то неправильно, но она вела себя смешно. Раньше она никогда не была эмоциональной. Опять же, я знал ее только два с половиной месяца.

Эта мысль остановила меня. Это не долго. Но для меня это так. Я чувствовал, что я знал ее всю свою жизнь.

На пристани я сел на скамейку и притянул ее к себе на колени. Она устроила одеяло над нами, а затем прислонила голову к моей шее. Я мысленно застонал. Теплота ее тела, прижатого к моему, была потрясающей. После сегодняшнего вечера я не скоро снова смогу это почувствовать. Сентябрь не может наступить быстро.

– И? – спросил я, пока мы обнимались.

– И?

– Ты расскажешь мне, что тебя беспокоит?

– Ты уезжаешь.

– Я это знаю, – я подвинул голову, чтобы посмотреть ей в глаза. – Что еще?

Она скривилась.

– Лэндон.

Я тут же стиснул зубы. Кто, черт возьми, этот Лэндон?

– Рассказывай.

– Лэндон... оставил меня после выпускного вечера, – она прижалась лбом к моей шее. – Он... мы... он был моим первым, – объяснила она. – Мы встречались несколько месяцев. Он продолжал спрашивать, я продолжала уклоняться, а затем, в ту ночь, я сдалась, – она притихла. – На следующий день он расстался со мной, – она издала смешок. – Он сказал, что я недостаточна хороша.

Гнев проник в мои вены. Я бы все отдал ради двух минут наедине с этим парнем. Мне хватило бы времени, чтобы избить его.

Я сжал Эддисон сильнее.

– Мне жаль, что он сделал это с тобой.

– Да, ничего, – она пожала плечами. – Это я виновата, что доверилась ему.

Я стал понимать.

– Пожалуйста, скажи мне, что ты не думаешь, что я такой же.

– Нет. Ты совсем другой.

Я смутился.

– Так почему...?

Она подняла голову.

– Когда я не смогла уснуть, я начала волноваться. Что, если после следующих нескольких недель ты решишь, что я не та, кто тебе нужен? Я не смогу там убедить тебя в обратном. Я дала тебе все. Что, если ты решишь, что тебе больше незачем возвращаться?

Она же не может говорить это серьезно. Я сверлил ее взглядом.

– Эддисон Рене, – я вспомнил ее второе имя с той ночи, когда меня почти поймали полуобнаженным в ее комнате. – Я полагал, у тебя было озарение.

– Было.

– Тогда ладно. Перестань беспокоиться.

Она смотрела на меня.

– Но ты этого никогда не говорил.

– Никогда не говорил чего?

Она надула губы.

– Ты никогда не говорил, что у тебя тоже было озарение.

Она была права. Когда она спросила меня об этом, я подтвердил ее вопрос поцелуем, а не словами. Я думал, что так будет понятнее. Наверное, я ошибся.

Я склонился, и наши носы оказались рядом.

– У меня было озарение.

Улыбка медленно появилась на её лице, я нежно поцеловал ее.

– Мое отношение к тебе не изменится.

После моих слов ее тело расслабилось в моих руках. Она прижалась ко мне, и я понял, насколько она на самом деле была напряжена. Я и понятия не имел, как сильно она переживала. Я решил улучшить ей настроение.

– Ты знаешь, почему мои чувства никогда не изменятся?

– Почему? – спросила она сонно.

– Потому что это, – я сжал ладонью ее попу, – прекрасно вписывается в мою ладонь.

Она закатила глаза и рассмеялась.

– Надеюсь, не только по этому.

– Не только, – успокоил я ее, проводя рукой по ее ноге до колена. – Ведь есть еще ноги, – я проложил влажную дорожку по ее шее. – И это, – пробормотал я.

Она склонила голову, чтобы мне было легче добраться до ее уха.

– Ты просто хочешь целоваться со мной.

– Всегда.

Мы целовались, пока губы не распухли, словно пытались запихнуть следующие две недели в эти последние несколько часов. Я хотел, чтобы Эддисон знала, как сильно я нуждался в ней. Я хотел заклеймить ее своим ртом, чтобы она не забыла. Нужно было сказать ей. Она не понимала, что означали мои действия. Ей нужны были слова.

– Эй, – я отодвинулся от нее. – Мне нужно кое-что тебе сказать.

Она разглядывала мое лицо, ее дыхание замедлилось.

– Не говори, что любишь меня.

Я хотел. Я никогда никому этого не говорил.

– Почему нет?

– Сохрани это, – сказала она. – Я хочу, чтобы это прозвучало, когда я снова тебя увижу.

Я не совсем понимал ее рассуждения, девочки меня путали. Эддисон – меньше, чем другие, которых я знал, но все же.

– Ты уверена?

Она кивнула и лукаво улыбнулась мне.

– Тогда встреча с тобой будет как Рождество, стоящей ожидания.

Я прищурился, пытаясь понять её замысел. Моя интуиция подсказывала, что ей нужны еще доказательства, что я появлюсь в День труда, несмотря ни на что. Я решил выкинуть эту мысль из головы и притянул Эддисон ко себе. Она прижалась к моей груди.

– У меня будут проблемы, если я усну здесь, – сказала она.

Я выдохнул.

– Я знаю.

Несмотря на то, что мне не хотелось, чтобы на нее накричали, я хотел, чтобы она осталась. Я хотел провести ночь с ней на этом неудобном деревянном пирсе, в окружении только лишь воды и звезд.

– Обязательно позвони, когда вернешься домой, – тихо сказала она.

– Конечно, – я поцеловал ее в голову.

У нас были сотовые телефоны, но мы ими практически не пользовались, потому что на озере не было сигнала. Мы провели большую часть нашего времени здесь, вместе, не было необходимости использовать их. Теперь ей нужно будет ехать в город, если мы захотим поговорить.

Время шло, но она все еще была здесь. Я заметил, она закрыла глаза. Чем дольше я смотрел на нее, тем ровнее становилось ее дыхание. Она засыпала. Я знал, что должен её разбудить, но мне не хотелось этого делать. Если ее родители найдут нас вместе утром, будет просто «отлично». Ее папа спокойно сможет направить на меня пистолет, но вряд ли он нажмет на курок.

Хотя нет. Он определенно бы выстрелил.

Но это того стоило. Луна была высоко, её свет отражался от лица Эддисон. Ее кожа выглядела мягче, чем обычно, и здесь, расслабившись на моих руках, она выглядела хрупкой и невинной – два слова, которыми я не мог описать ее, пока она не спит. Когда ее глаза открыты, она – сильная и уверенная. Я был рад тому, что видел каждую ее сторону.

Мои веки отяжелели, и я посмотрел на озеро. Вода по-прежнему напоминала стекло. Спокойная и умиротворенная.

Таким же и я чувствовал себя прямо сейчас.

Глава восьмая

Сентябрь 2005г.

Я ненавидел ограничения скорости.

Я двигался на юг по скоростной автомагистрали и осторожно объезжал машины. Казалось, сегодня никто не спешил. Только я. У меня была важная встреча ровно в двенадцать. Я с нетерпением ждал ее четырнадцать дней.

Я не мог опоздать и не увидеть Эддисон.

Я поменял полосу движения, чтобы объехать Тойоту. Сообщение, которое она прислала вчера днем, всплыло в моих мыслях. Я усмехнулся.

Эддисон: Наконец домой. Сколько еще часов?

Я: 23. Но кто считает?

Эддисон: Я здесь умираю.

Я: Тебе нужно сделать искусственное дыхание? Я в этом мастер.

Эддисон: Я знаю;)

Я: Серьезно. Я мог бы приехать сегодня вечером.

Эддисон: Я очень этого хочу. Папа говорит, что у него есть сюрприз для нас, и мы, вероятно, опоздаем.

Я: Лучше бы это было чем-то хорошим, раз задержит тебя.

Эддисон: Точно! Я никогда ни по кому еще так не скучала.

Я: Я тоже скучаю по тебе, Воробушек. Ты понятия не имеешь, насколько.

После того, как я приехал домой с озера Бул, у меня была неделя в футбольном лагере, это означало, что каждый день приходилось вставать в шесть утра, чтобы добраться до средней школы к семи. Каждое утро механически съедал хлопья, смотрел на кухонное окно, выходящее на задний двор. Кормушка для птиц висела рядом с ним, и единственное, что могло появиться рядом, это воробьи. Их было много. Они напомнили мне Эддисон, и я принял их присутствие как знак того, что она думает обо мне. Когда я рассказал ей о птицах, она сказала, что это мило и, скорее всего, правда. После этого я называл ее Воробушком.

Я, наконец, добрался до съезда и посмотрел указания, которые Эддисон написала для меня.

Через несколько миль я оказался у входа в шикарное место под названием Глендейл Оукс. На извилистых дорогах находились впечатляющие кирпичные дома, стоящие на ухоженных газонах с брызгалками. Я внутренне сжался при мысли о ней у меня дома. Мой дом – одноэтажное ранчо с тремя спальнями, белыми стенами и черными ставнями. Эти дома выглядели так, будто в них были домашние кинотеатры и боулинг.

Наконец, я нашел ее адрес, припарковался, выключил грузовик и осмотрелся. Три гаража. Огороженный двор. Профессионально украшенный двор.

Прекрасно.

Несмотря на мое волнение насчет Эддисон, я медленно выбрался из грузовика. Мое сердце забилось быстрее, я прошел к входной двери. В горле образовался странный ком, и я понял, что нервничал. В мой мозг начали проникать неприятные мысли. Я был здесь всего десять секунд, но мое подсознание уже шептало мне на ухо. Говорило, что я недостаточно хорош, чтобы быть здесь.

Я нажал на дверной звонок и ждал, слушая колокольчик на другой стороне двери. Я рассеянно рассматривал крыльцо и отодвинулся. Назовите меня высокомерным, но я ожидал, что Эддисон будет ждать меня снаружи. Я думал, что она будет в моих объятиях, как только я выйду из своего грузовика. Во всяком случае, я так предполагал.

Я снова надавил на звонок и услышал лай Сэма. Шли минуты, и тревога из груди дошла до желудка. Почему никто не подходил к двери? Эддисон забыла, что я приду? Мы говорили об этом вчера.

Я сразу же вытащил телефон из заднего кармана. Нет новых сообщений или пропущенных вызовов. Я нашел номер Эддисон и набрал его. Я услышал ее голосовую почту и завис. Странная смесь беспокойства и гнева растеклась по телу. Дома никого не было, а это значит, она была где-то с семьей. Неужели ее родители так презирали меня, что целенаправленно заставили ее сегодня покинуть дом.

Я шагнул влево и заглянул в окно, сделав из рук бинокль, чтобы заглянуть внутрь. Я разглядывал нечто, похожее на логово. Газета валялась на журнальном столике, а рядом с ней стоял стакан, на половину заполненный чем-то.

Я увидел коридор и то, что напоминает вход в кухню. Я заметил вспышку белого меха и понял, что Сэмсон не в доме. Он был на заднем дворе.

Быстро обогнув крыльцо, я направился к воротам забора, которые видел, когда только заглянул. Я дернул ручку, и она не была заперта. Закрыв за собой дверь, я крикнул собаке.

– Сэм? Ты здесь?

Сэм появился из ниоткуда, чуть не сбив меня с ног. Я встал на колени, гладя его грудь, за ушами и бока.

– Что такое? Где твоя семья, а?

Он облизал мое лицо и взбодрил меня. Я встал и прошел на задний двор. Завернув за угол, я столкнулся с обычным бетонным внутренним двориком, полным мебели. Наружный бар и гриль стояли на одной стороне, а на противоположном конце находилось нечто, похожее на конуру. Перед ней стояли миски Сэма, полные еды и воды. Эддисон и ее родители, должно быть, ушли сегодня утром.

Теперь я разозлился. Я снова вытащил телефон и написал ей.

Ты ничего не забыла?

Она могла бы хотя бы сообщить мне, что будет позже.

Не в ее стиле не разговаривать со мной. Я тут же обвинил ее родителей. Они забрали ее телефон? Я посмотрел на мебель во дворе и решился. Я устроюсь на одном из этих стульев, пока они не вернуться домой.

* * *

Через несколько часов телефон зажужжал в моих руках. Я чуть не вскочил со стула, и Сэм отдернул голову от моей ноги. Я увидел имя мамы на экране. Я разочарованно ответил:

– Да?

– Кайл? Когда ты придешь домой? Тебе завтра в школу.

Я был раздражен, и поэтому огрызнулся.

– Мне не двенадцать лет.

– Послушайте, молодой человек, – сказала мама. – Ты все еще живешь под этой крышей. Значит, играешь по моим правилам.

Тишина.

– Ты вернешься в течение часа, – сказала она непреклонно. – Понял?

Я с неохотой согласился и опустил телефон. Посмотрев на время на экране, я увидел, что было уже почти восемь. Я ждал Эддисон восемь часов. Ни телефонного звонка от неё. Ничего.

Я встал со стула, на котором сидел с Сэмом. Он встал со мной, и мы оба потянулись. Я не знал, что делать. Чувства колебались между гневом и беспокойством, их сила пробирала до костей.

Я посмотрел на Сэма, и он склонил голову и грустно заскулил. Может, он знал что-то, чего не знал я. Но я не хотел оставлять его здесь одного.

И я решился. Я присел и заглянул в его глаза.

– Послушай, – сказал я. – Мне нужно идти, но я вернусь, чтобы проверить тебя, – беспокойство за собаку даст мне повод вернуться завтра, если я не поговорю с Эддисон сегодня вечером.

Сэм ткнулся головой в мою руку, и я чувствовал себя ужасно. Весь этот день был катастрофой. Две недели ожидания ради этого?

Пес пошел за мной, и у забора я обернулся.

– Останься. Я вернусь. Обещаю.

Несмотря на все, что внутри меня кричало не уходить, я проскользнул через ворота и направился к грузовику. Я слышал лай Сэма, он царапал деревянный забор. Горло сдавило. Мои руки сжались в кулаки, и возле своего грузовика я ударил кулаком по дверце водителя. Безумная боль пронзила руку, и кровь проступила на коже, когда я согнул пальцы. Проклятье! Что сегодня произошло?

* * *

В классе следующим утром я не мог сосредоточиться. Я мог смотреть только на ушибленную руку и телефон. Эддисон не перезвонила и не ответила на мои сообщения.

Я волновался.

Звонок, третий урок закончился, и я, как робот, прошел к своему шкафчику. Я с силой бросил учебник истории внутрь.

За моей спиной многие неслись в столовую. Я неохотно присоединился к стаду, хотя есть мне сейчас совсем не хотелось.

Осознав это, я сразу же развернулся. Пробираясь через толпу, я ускорился и пошел по боковому коридору в сторону двора. Я не собирался обедать.

Я решил пойти к Эддисон.

У раздвижных дверей я услышал голос Кевина.

– Куда ты идешь?

Я оглянулся через плечо и продолжил идти.

– Догадайся.

Брат посмотрел на меня с тревогой, но пониманием.

– Ты не можешь уехать. Если тренер узнает, он отстранит тебя от первой игры.

– Мне все равно.

Я добрался до Уотерфорда в рекордные сроки, в полдень сделать это было проще, ведь все были на работе. С визгом шин я затормозил возле подъездной дорожки Эддисон. Дом выглядел точно так же, как в прошлый раз. Я выпрыгнул из грузовика, оставив дверь открытой, и направился к крыльцу.

С каждым шагом моё беспокойство росло. Я не мог прогнать чувство дежавю.

Я постучал в дверь, затем снова заглянул в окна. Со вчерашнего дня все осталось нетронутым. Я неоднократно звонил в дверь. Никто не отвечал.

Тогда я понял, что я не услышал и лай Сэма. Я спустился с крыльца, прошел на задний двор. Я огляделся, но ничего не изменилось.

Кроме одного.

Сэм и его миски для еды исчезли.

Я подошел к стулу, на котором сидел днем ранее, и с недоверием уставился на свои руки. Через час я все еще делал то же самое. Смех Эддисон звучал в моей голове, ее улыбка танцевала в моих мыслях. Я помнил ее поцелуи, ощущение её тела. Было ли это лето ложью? Этого не может быть. Где она? Почему она не говорила со мной? Я начинал думать о худшем. Неужели ее родители не связались бы со мной, если бы с ней что-то случилось?

Я с трудом прошел к грузовику и завел двигатель, медленно развернулся, голова и сердце были в смятении.

* * *

Этим летом я влюбился и потерял Эддисон Паркс.

Наши дни

Глава девятая

Октябрь 2013

(8 лет спустя)

Я повернул за знакомый угол, новая машина замедлилась. Я ее заставил, она не хотела. Я убрал ногу с педали газа, грузовик прокатился еще немного. Он замер на середине дорожки, и я посмотрел в открытое окно.

Ничего не изменилось.

Поросший, но все тот же.

Я увидел маленький сад, который я посадил на даче много лет назад. Он был уже не таким уж и маленьким. Рододендрон захватил все, почти вытеснив гортензии. Я всегда напоминал бабушке, чтобы она не забывала его проредить осенью, но она отказывалась. Говорила, что хочет, чтобы этим занимался я, что она не хочет что-нибудь испортить.

Она пыталась заставить меня вернуться сюда.

Я моргнул, и появился призрак девушки, с которой я когда-то был знаком.

Она стояла перед растениями точно так же, как в тот день, когда мы пошли к водопаду, и она мне улыбалась. Я сосредоточился на ее лице, которое помнил слишком хорошо, с порывом ветра, она исчезла. Сухие листья закружились на том месте, где она стояла, я вздохнул.

Я был здесь всего пять минут, а мое сознание уже издевалось надо мной.

Выпустив воздух из легких, я повернул руль и вернулся на дорогу. Я знал, что приехать на озеро будет сложно, но по разным причинам. Нет, я не надеялся глупо, что воспоминания об том лете не появятся. Я просто подумал, что они вернутся полностью через день или два. Это было давно, и у меня были дела поважнее, чем предаваться воспоминаниям.

Я сидел и ждал Кевина, неохотно посмотрел на входную дверь коттеджа. В любую минуту могла выйти бабушка с улыбкой на лице и обнять меня. Она была бы рада видеть меня. Она ждала мою помощь. Она сказала бы: «Ужин будет готов в четыре часа».

Дверь оставалась закрытой.

Чем дольше я смотрел туда, тем больше дверь расплывалась по краям. Я кашлянул и сосредоточился на телефоне, чтобы узнать, где мой брат. Я не заплачу. Первый раз я сделал это две недели назад.

На бабушкиных похоронах.

* * *

– Сколько ты хочешь?

– Сколько получится вынести с собой?

Смеркалось, мы с Кевином решили назвать это днем принятия решения. Ни у кого из нас не было ответов на вопросы, которые мы задавали, и у меня, например, болела голова. Мы должны были отсортировать бабушкины вещи, выбрать те, что заберем домой, что-то оставить, а ненужное выбросить. Сложность заключалась в том, что мы не знали, с чего начать, или что мама бы посчитала нужным. Ей раньше не было дела до этого, но, когда стало ясно, что место унаследовали мы с Кевином, она захотела, чтобы мы привезли домой воспоминания.

Воспоминания чего?

Она сможет приезжать сюда. Место принадлежало ее сыновьям, или будет, как только все уладится. Пока она разбиралась с делами матери дома, мы стояли растерянные в гостиной. Да, коттедж и содержимое были нашими, но мы не хотели выбрасывать бабушкины Грэм. Разве мы могли решать, что оставить, а что отдать? Это нельзя было сделать за пару дней, на которые мы отпросились с работы.

Я посмотрел на Кевина, его голова погрузилась в холодильник. Он отодвинулся и закрыл дверь и ухмыльнулся, подняв руки вверх, показывая «Будвайзер» и шесть пачек «Короны».

– Начнем с этого.

Я вытащил зажигалку из кухонного ящика и проверил, работает ли она, щелкая. Она вспыхнула голубым огнем.

– Согласен. Давай начнем.

Мы побрели к яме для костра у кромки воды с нашими припасами и двумя пластиковыми стульями. Я нес их перед собой, смотрел на землю, чтобы не улететь с холма. Я думал, как сильно хочу напиться, представлял, как вернусь позже, шатаясь, домой. Стоило взять фонарик.

Когда мы дошли до ямы, и я опустил расставил стулья, а Кевин поставил пиво на землю. Он стал вытаскивать бревна из груды, а я пошел в кусты за хворостом. Не думая, я пошел влево, среди ветвей, и увидел дом Эддисон. В сумерках он казался заброшенным. Бабушка говорила, что Эддисон и ее семья не возвращались в дом на озере. Они не вернулись и в свой дом в городе. Она просто взяла и исчезла из моей жизни.

Я замер, вспоминая, как много раз звонил ей в первый год, чтобы услышать, как ее голос на автоответчике говорит, что она недоступна. Каждый раз я надеялся, что она ответит. Ее голос со временем сменился электронным, говорящим, что номер не обслуживается. Я помнил, что чувствовал в тот миг – словно булыжник раздавил мою грудь.

И от этого я вспомнил другое, но не дал себе думать об этом. Я долго был во тьме, ощущая, как меня предали, как мне врали. Там были боль и тревога. Я был эгоистом, у которого все вышло не так, как он хотел. И я не понимал.

До сих пор не понимал.

Я пригнулся и стал собирать хворост, сухие листья и хвою. Неделя была тяжелой. Мне нужно пиво.

Или двенадцать банок.

Мы с Кевом вскоре расслабились, слушая потрескивание огня, наблюдая за танцующим пламенем. Меня очаровали оранжевые краски, наверное, из-за выпивки, жар вызывал усталость.

– Странно, да? – спросил брат. – Мне кажется бабушка ждет нас в гостиной, чтобы убедиться, что мы погасили костёр и отправились спать.

Я слабо ему улыбнулся. Она всегда переживала, что мы все сожжем.

– Знаю. Я все жду, когда она крикнет в окно, чтобы мы шли домой.

Он рассмеялся.

– Я тоже.

Воцарилась тишина, мы думали о ней. У нее случился сердечный приступ. Я держался лишь от мысли, что в тот момент она была с дедом.

– О, – сказал брат, сглотнув от воспоминаний. – Ты получил контракт Шустера? Старик все-таки подписал.

Я кивнул, бросая пустую банку у стула, хватая полную.

– Да. Я проверил почту, пока ждал тебя, – за годы связь у озера значительно улучшилась. – Что тебе пришлось отдать?

Он ухмыльнулся.

– Десять процентов.

Я посмотрел на него с подозрением.

– И все?

Кевин самодовольно выпрямился на стуле.

– И все.

– После этого ада, что он устроил? Ему хватило десяти процентов?

– Это искусство убеждения, брат. Тебе стоит поучиться у меня.

Кевин сделал глоток, а я прищурился. Он любил напоминать, что у меня не было его навыков.

После первого года ведения компании озеленения я понял, что нужна серьезная помощь. С дизайном и изобретательностью я мог справиться. Но не удавалось уговаривать клиентов. Мне нужен был тот, кто справится с деловой стороной вопроса. Моя работа говорила сама за себя, но мне нужна была клиентская база. Мне нужен был тот, кто будет продвигать мой бизнес, пока я занят делом. Кевин подходил. Его аналитический ум и умение болтать было убийственной комбинацией. Я никому не мог так доверять, как ему. Он был семьей.

И моим лучшим другом.

Но ответил я ему с сарказмом:

– Не важно. Ты можешь продать лед эскимосам, но вечно опаздываешь. Почему ты сегодня опоздал?

Он вскинул бровь, делая глоток пива.

– Я нашел новую девушку.

Я покачал головой. Брат не шутил.

– Это та блондинка?

– Она самая.

Я еще не видел новую девушку Кевина. Если я правильно помнил, они встретились до смерти бабушки.

– И все хорошо?

Он криво улыбнулся, но потом стал выглядеть робко. Это было чем-то новым. Обычно женщин он обсуждал уверенно. Через пару мгновений брат вздохнул и сказал:

– Она… другая.

Мои глаза расширились от удивления. Он всякими словами описывал своих девушек, но не так.

– И в чем?

Он смотрит на бутылку пива в руках, потирая ярлык большим пальцем.

– Не знаю, как объяснить. У меня такого еще не было, – он замолчал. – Я словно не дышу с ней. Она – мой воздух, – он посмотрел на меня. – Понимаешь?

Я помрачнел, ведь, к сожалению, знал. Я хотел спросить, казалось ли ему, что он может быть с ней вечно, но удержался. Этого не было. Это ощущение обманывало сердце.

Я молчал, и он пробормотал:

– Думаю, я влюбился.

Я нахмурился в сомнении.

– Уверен? Вы ведь вместе всего пару недель.

Кевин раздраженно посмотрел на меня.

– Ты слышал, чтобы я так говорил о девушках?

– Нет.

– Тогда я уверен.

– Кев, – я уперся локтями в колени, – просто повремени. Ты не мог так быстро влюбиться.

Он фыркнул с сарказмом.

– Что?

– Ты-то… – он покачал головой и пронзил меня взглядом. – Ты не должен давать мне советы об отношениях.

Это ранило.

– Что, прости?

Он поднёс бутылку к губам, потом посмотрел на огонь.

– Не важно.

– Нет, – нельзя было сказать такое и думать, что я забуду. – Что ты пытался сказать? – у меня не было особых достижений с женщинами, но кое-что я знал. Пусть Кевин попробует выпутаться.

Он глубоко вдохнул, понимая, что стоило молчать. Он придвинулся к краю стула, ближе ко мне. Он опустил бутылку на пол и сказал:

– Начнем с Моники. Образец А.

О, вот как.

– Так не честно. Она уехала в колледж. Я не виноват, – мы с Моникой немного встречались, когда мне было девятнадцать. – Мы и полгода вместе не пробыли.

– Но, – Кевин поднял палец, – это были твои первые серьезные отношения после Эддисон.

Я напрягся от ее имени. После стольких лет это не должно было влиять на меня, и я нахмурился.

– У нас с Моникой было несерьезного. Мы просто шалили.

– Что она тебе сказала, уходя? Что заставило ее уйти?

Я не мог поверить, что это помнил.

– Она сказала, что я не любил ее, – так и было.

– Ладно. Переходим к Кортни.

– Серьезно?

– Вы встречались два года! Это считается отношениями.

Я кивнул, но возразил:

– Она меня бросила, а не я, – я помнил тот день, она сказала, что родители свели ее с другом семьи. Она встречалась с Эриком несколько недель, а я и не подозревал. Она не врала, когда сказала, что я уделял ей мало внимания. Так и было.

– Кортни надоело разбираться с твоими заскоками, – сказал Кевин. – Ты о ней не думал.

– Мне было двадцать два! Я не был готов осесть, – я не изменял ей, но я ходил с парнями на тусовки, если звали. Я ходил на игры. И я старался начать бизнес. – Что еще?

Брат вздохнул.

– А Джен?

Я удивился этому вопросу. Он не мог знать о Джен, она только вчера забрала последние вещи.

– А что она?

– Она ушла.

– Откуда ты знаешь?

– Ты забыл, что мы дружили раньше.

Джен говорила с братом за моей спиной. Мне было любопытно, но при этом я злился.

– Что она сказала?

– Что пыталась, Кайл. Она пыталась.

Я не мог управлять сарказмом.

– Но разрыв – не попытка.

– А чего ты ожидал? – Кевин вскинул руки. – Каждый раз, когда она говорила тебе, что любит тебя, ты говорил лишь «я тоже». После трех лет попыток ей тоже хотелось услышать эти слова. Даже я это понимаю.

– Ладно, доктор, – фыркнул я и посмотрел на банку в руках. И хотя он говорил правду, мне не нравилось, что младший брат отчитывал меня. Еще рано. Джен ушла двадцать четыре часа назад. А еще смерть бабушки и воспоминания у озера. Октябрь был ужасным.

– Может, её уход наконец поможет тебе понять, что ты делаешь не так.

Я посмотрел в глаза Кевина.

– Думаешь, я хотел, чтобы она ушла? Я просил ее дать мне время все наладить, но этого было мало. Она хотела большей связи, немедленный ответ. Я не смог этого ей дать, и она бросила мне в лицо смерть бабушки, сказала, что из-за потери близкого человека я должен понять, что жизнь коротка.

Джен не сказала этого Кевину. Он растерянно моргнул, глядя на меня.

– Я не собирался делать ей предложение под давлением.

Кевин провел рукой по волосам и откинулся на спинку стула.

– Она сказала, что тратила время. Что она заботилась о тебе больше, чем ты о ней.

Это могло быть правдой, а могло и нет. Я бросил пустую банку в огонь, и пламя лизало ее бока. Я заботился о Джен, нам было весело вместе, и я не хотел её обидеть. Но я не любил ее. Не так, как ей было нужно.

– Послушай, – тихо сказал Кевин. – Не стоило поднимать эту тему. Но мне не нравится, что у тебя повторяется одно и то же.

– Что же?

– Ты встречаешься с хорошими девушками, но не подпускаешь их близко, а потом они сдаются и бросают тебя.

Его слова легли тяжелым грузом на мои плечи.

– Да, меня бросили все девушки. Спасибо, что указал на это, зараза.

Кевин раздраженно вздохнул.

– Просто… я много думал о будущем после смерти бабули.

Я повернулся к нему.

– Поэтому ты думаешь, что влюбился?

Он пожал плечами.

– Может, эти события связаны. Но я знаю, что не хочу быть один. Когда мне будет шестьдесят, я лучше буду с Эшли, чем сидеть тут с твоим морщинистым задом.

Я издал смешок. Я мог представить нас старыми и ворчливыми, сидящими на этом месте.

– Ты не хочешь этого? – спросил он. – Разделить будущее с кем-то?

Теперь он становился слащавым. Видимо, от алкоголя. Я решил успокоить его и кивнул, этот разговор мне надоел. Я пришел напиться и забыться, а не слушать разговор о любви и моих провалах. Я не мог рассказать ему, что мое будущее сложно увидеть, ведь я отдал его много лет назад. Я отдал его девушке, что была моим воздухом.

А потом она пропала.

Не вернув его.

* * *

Два дня спустя я стоял в бабушкином гараже и чесал затылок. Что мне со всем этим делать? Это место было набито вещами. Некоторые инструменты я мог использовать для работы, но другие были древними. Я надеялся, что сюда не нагрянут ребята с шоу, собирающего старые вещицы.

Я решил, что лучше начать с разделения всего на кучи. Были вещи, что останутся здесь, раз мы с Кевином получили этот дом. Прошлой ночью за ужином мы обсудили, можно ли продать его. Взвесив за и против, мы решили, что бабуля не оставит нас в покое, если мы избавимся от коттеджа. И если бизнес будет расти, два места жительства нам не помешают. Дома и на озере.

Я начал с нижних полок возле стола, занимавшего почти всю стену. Стоило надеть защитный костюм. Паутина покрывала все, и всюду были мышеловки с засохшей едой и пометом. Какие-то звери жили в углу, и я был уверен, что это были мыши или бурундуки. И эти звери не обрадуются, когда вернуться, ведь я выбросил их дом. Мне было их жаль, но такой была природа. Пусть живут снаружи.

Несмотря на осеннюю погоду, я вспотел, вытер грязные руки о джинсы, а лоб – рукавом, выпрямился и потянулся. Мне нужно было проветриться. Я прошел к алюминиевой двери гаража и поднял ее, придерживая, пока она не откроется полностью. Солнечные лучи ударили мне в лицо, отразившись от окна моего нового грузовика. Это был черный форд F250, я был влюблен в эту машину. Мне нужна была машина для бизнеса: мне надоело платить кому-то за доставку материала, когда я мог сам забрать вещи. Грузовик был идеален: мы всюду были вместе, и машина не спрашивала о моих чувствах.

– Эй.

Я развернулся. Кевин стоял на пороге с нашими старыми удочками.

– Где ты это нашел? – спросил я.

– В кладовке. Хочешь устроить перерыв?

– Ага.

Мы пошли по пристани и сели на краю, как много лет назад. Я намеренно игнорировал деревянную скамейку за нами, пока разглядывал старого червя на крючке. Если бы я посмотрел на скамейку, то увидел бы там Эддисон, как видел ее за бабушкиным столом или на крыльце дома. Если я поверну голову влево, то увижу, как она спускается по ступеням своего старого дома.

Я забросил удочку сильнее, чем требовалось. Воспоминания уже злили меня. Им нужно было оставаться глубоко внутри, ведь прошло уже много лет.

– Пытаешься достать до того берега озера? – спросил Кевин.

Я немного ослабил хватку.

– Я уже забыл, как это делается.

Он скептически посмотрел на меня.

Мы рыбачили в тишине. Я не знал, о чем он думал. Я разглядывал противоположный берег. Хоть я и избегал это места, пейзаж был чудесным. Листья на деревьях были осенних цветов: красные, оранжевые и желтые, и отражались в воде. Дул ветер, поднимая кувшинки, и их цвета менялись с зеленых на бордовые. Я вспомнил, глядя на растения, что так ни разу и не поймал здесь рыбу, и я подвинул удочку. Вряд ли тут остался тот окунь.

За следующий час мы поймали и отпустили несколько жаб. Вскоре Кевин сказал:

– Я голоден. Я закажу пиццу и заберу, если ты оплатишь.

– Как хочешь, – сказал я и встал. – Я заберу это? – я указал на его удочку.

– Конечно.

Брат ушел в дом умыться, а я пошел в гараж, чтобы убрать удочки. Я увидел кучи вещей, которые сам оставил, и застонал. Разобраться с этим стоило сразу. Я подошел к куче вещей, которые решил оставить, взял пару предметов и понес к грузовику.

Громкий лай за моей спиной нарушил тишину. Я опустил вещи и оглянулся, увидел белую вспышку меха на повороте дороги. Я осторожно прошел к краю парковки. Собака ускорилась, увидев меня, хоть и берегла левую заднюю ногу. Я опустился на колени, надеясь, что смогу разглядеть бирку на его ошейнике.

Наши взгляды встретились, и я понял.

Ни. За. Что.

Сэм бросился ко мне, попытался зализать меня до смерти. Он смог лизнуть хорошенько пару раз, и я отклонился и поймал его за ошейник. Он послушно сел, и я смог прочитать бирку. Этого не могло быть. Я не мог сфокусировать взгляд, но потом я смог прочесть, и разум взорвался.

– Сэм? – я посмотрел ему в глаза. Он гавкнул и будто улыбнулся. Я не мог толком думать, так что потер ему бока, заметив, как он исхудал под густым мехом. Он лег на спину, чтобы я почесал живот. Он закрыл глаза, наслаждаясь вниманием, а я улыбался ему.

– Вот ты где.

Я поднял голову. В паре футов от Сэма стоял единственный человек, которого я никак не ожидал снова увидеть в своей жизни.

Эддисон склонила голову.

– Привет.

Мое сердце разрывалось от потрясения. Я медленно встал, надеясь, что ноги удержат меня.

– Воробушек? – прошептал я.

Она посмотрела на свои ноги, а потом на меня.

– Привет, Кайл.

Глава десятая

Разум едва мог осознать ее присутствие.

Я представлял, как буду ощущать себя при встрече, как узнаю правду. Я сочинял, что скажу ей, представлял, что она скажет мне, как будет извиняться и признаваться мне в любви. Но время шло, и стало ясно, что я мучил себя тем, что не произойдет. Я заставил разум прийти к единственному выводу, что позволил отпустить ее: она была мертва. Это точно. Мы с Google близко общались, но я не смог найти подтверждения о ее существовании. Сначала ее телефон перестал обслуживаться, а потом и дом забросили. Потом его продали. Ее имя не появлялось, как бы я ни искал. Эти вопросы столько лет меня терзали, сейчас я постарался отогнать их подальше.

Прямо сейчас она стояла передо мной, словно и не было этих лет, словно я видел ее только вчера.

– Я не ожидала увидеть тебя на озере в это время года, – сказала она.

Я нахмурился. Я вообще не ожидал ее увидеть.

– Ты про осень?

Она кивнула.

– Мне пришлось давно поменять время отдыха из-за футбольного лагеря.

Прозвучало с большим сарказмом, чем мне хотелось, и улыбка Эддисон пропала. Она прикусила губу и посмотрела на свою обувь.

– Прости, – тут же выпалил я. Я обошел Сэма и медленно приблизился к ней.

– Нет, – она посмотрела мне в глаза. – Прошло много времени. Было глупо так говорить, – она вдохнула. – Я рада тебя видеть, Кайл.

Все еще потрясенный от ее присутствия, я замер в паре футов перед ней.

– И я рад тебя видеть, – прошептал я. Мы смотрели друг на друга, искали слова, я хотел коснуться ее. Моя память была несправедлива с ней, и даже после стольких лет она лишала меня дыхания.

Эддисон была в бело-розовой кепке, волосы были стянуты сзади в хвост. Они были такими же пшенично-медовыми, как я помнил, и они были длинными, даже так задевали ее плечи. Ее глаза были более золотыми, на ней была простая белая футболка и низкие джинсы. Одежда подчеркивала ее изгибы, и было сложно не заметить, что она подросла. Уже не было семнадцатилетней девушки, которую я знал, вместо нее стояла двадцатипятилетняя женщина. Она выглядела потрясающе, ярко, ее кожа все еще напоминала о летнем загаре. Ее щеки порозовели от моего сарказма. Она явно жила неплохо.

Интересно, что она видела во мне?

– Так ты гостишь у бабушки? – спросила Эддисон, перебивая мои мысли и глядя на дом за мной. – Я бы хотела ее увидеть, – она посмотрела на меня и улыбнулась. – Если она меня помнит.

Я сунул руки в карманы.

– Нет, бабушки здесь нет, – я посмотрел на землю и кашлянул. – Бабушки уже нет.

– А где она? Переехала в город?

Я покачал головой и поднял взгляд.

– Она умерла.

Глаза Эддисон стали большими, она шагнула ко мне.

– О боже. Мне так жаль. Когда?

– Три недели назад.

Казалось, она хотела обнять меня, но передумала и обхватила себя руками.

– Это печально. Она была такой милой. Как ты? Как Кевин?

– Кевин в доме, – я оглянулся. – Бабушка оставила дом нам, и мы пытаемся привести его в порядок. Хочешь зайти?

Она с сочувствием посмотрела на меня.

– Я бы не хотела мешать твоей семье.

– Поверь, ты не помешаешь, – сказал я. – Это будет приятным отвлечением.

Эддисон задумалась. Мое сердце колотилось. Я думал, что, если заведу ее в дом, то не дам ей снова исчезнуть.

– Эд?

Мужской голос прозвучал со стороны дороги, и мы отвлеклись от разговора. Сэм гавкнул, Эддисон помахала парню.

Он шел к нам, а я разглядывал его. Русые волосы были аккуратно уложены, он был в футболке-поло и джинсах. Как из каталога, так Кевин описывал красавчиков. Он был на дюйм-два выше меня, но мышцы у нас были похожими. Работа на воздухе с инструментами держала меня в лучшей форме, чем при нашей первой встрече с Эддисон. Парень тоже выглядел крепким, но он достиг формы явно в спортзале.

– Ты нашла его, – сказал он Эддисон и посмотрел на Сэма. – Для старой хромающей собаки, он довольно быстро бегает, – он улыбнулся мне. – Надеюсь, он не наделал бед.

– Никаких проблем, – сказал я.

Парень обнял Эддисон за плечи. Я тут же напрягся.

– Дерек, это Кайл, – представила нас Эддисон. – Кайл, это Дерек. Мой муж.

Слово «муж» легко слетело с ее языка, а я остался без слов.

Дерек протянул свободную руку, и я не сразу понял, что он хочет. Я моргнул и пожал его руку, как робот.

– Кайл – друг, – объяснила Эддисон. – Сэм, видимо, узнал его.

– Круто, – Дерек снова улыбнулся мне и посмотрел на Эддисон. – Ты готова? Ужин в семь.

– Конечно, – Эддисон отошла от мужа. Она схватила ошейник собаки и посмотрела на меня. – Я рада, что Сэм нашел тебя, а не куриц мистера Гранта, – ее глаза заблестели от воспоминаний.

Я смог лишь сказать «Точно», потому что все еще пытался осознать факт, что она замужем.

– Очень жаль, что бабушка умерла, – лицо Эддисон смягчилось. – Если мы можем помочь, дай знать.

– Мы? – растерялся я.

– Мы с Дереком. Мы остаемся здесь до понедельника.

Я выбрался из тумана. Она должна знать, что мне нужно. Время с ней. Объяснение. Она должна была сделать это.

– Что случилось? – спросил Дерек.

– Бабушка Кайла умерла, – ответила Эддисон. – Они с братом приводят дом в порядок.

Дерек помрачнел.

– Кошмар. Мои соболезнования.

– Спасибо, – буркнул я, пытаясь понять, как спросить у Эддисон, когда мы увидимся.

Я не успел открыть рот, а Дерек сказал:

– Вам стоит отдохнуть немного. Почему бы вам с братом не зайти завтра? Игра в час.

Мы с Кевином уже собирались смотреть футбол. Я посмотрел на Эддисон, она кивнула. Она хотела, чтобы я согласился, и я так и сделал.

– Отлично, – сказал Дерек. – Тогда увидимся.

Его рука спустилась с плеч Эддисон на талию, он сунул ладонь в задний карман её джинсов. Они повернулись уходить, он прижал ее к себе, кивнул на прощание, а она ослепительно улыбнулась мне.

Я хотел остановить их – ее – но не стал. Что бы я сказал? Как ты посмела уйти от меня? Она жила дальше, а мне было не по себе от того, как это нервировало меня. Это не должно было меня ранить. Прошло много времени, я должен радоваться уже тому, что она жива.

Но – нет.

Они дошли до поворота, и меня удивил раздавшийся сзади голос Кевина:

– Что за фигня?

Я развернулся, он смотрел на уходящих гостей.

– Это та, о ком я думаю?

– Та самая.

– Издеваешься?

– Нет, – я проследил за его взглядом.

– Что она сказала?

– Толком ничего. Но она замужем.

– Замужем? – потрясенно спросил Кевин. – Давно? Где она была?

Я пожал плечами.

– Кайл! Что с тобой? Мне и тут за тебя говорить?

Я пронзил его тяжелым взглядом.

– Не издевайся! Я не видел ее восемь лет. Я думал, что смотрю на призрака.

Брат застонал.

– И когда ты увидишь ее снова?

– Завтра, – я пытался разглядеть их вдали. – Нас позвали смотреть игру.

* * *

На следующий день я теребил пачку пива в руках, мы с Кевином ждали, пока Эддисон ответит на звонок в дверь. Кевин посмотрел мне в глаза, когда мы услышали лай Сэма и шаги. Он намекал, что справится.

Хоть я просил его не лезть, брат решил, что добудет из Дерека и Эддисон всю информацию. Я говорил ему, что справлюсь, но он, конечно, не верил.

Дверь открылась, Эддисон с облегчением выдохнула.

– Вы пришли.

Кевин шагнул вперед и широко раскрыл руки.

– А были сомнения? – он вдруг обнял ее, поднял над полом, от чего она рассмеялась. – Эй, красотка. Давно не виделись.

Эддисон посмотрела на меня, и Кевин опустил ее. Она отошла от него и улыбнулась.

– Я как раз собиралась жарить курицу. Вы ведь любите жареную курицу?

Брат прижал руку к животу и застонал.

– Издеваешься?

Она рассмеялась и толкнула его к двери. Мы вошли в дом.

– Эй, – Эддисон игриво ткнула мою руку. – Я рада, что ты пришёл.

Я смог лишь неуверенно улыбнуться.

Она подтолкнула меня и закрыла за нами дверь.

– Поставим это в холодильник, – сказала она, глядя на пиво.

– Погоди, – Кевин вытащил одну банку из пачки. – Теперь ставьте, – он подмигнул Эддисон. – А я познакомлюсь с твоим мужем.

Похоже, Эддисон покраснела.

– Дерек, – позвала она. – Гости пришли.

Дерек оглянулся через плечо.

– Эй, ребята. Вы вовремя.

Кевин прошел в гостиную и протянул Дереку руку.

– Кевин Дейтон.

Дерек пожал его руку.

– Дерек Коул.

Брат открыл пиво и устроился на краю дивана. Я прошел за Эддисон на кухню. Она открыла холодильник, стала передвигать продукты, чтобы пиво влезло.

Я решил, что пора обрести голос.

– Так твоя фамилия – Коул, – сказал я. – Конечно, я не мог найти тебя как Паркс.

Она выпрямилась и посмотрела мне в глаза.

– Ты искал меня?

Я нахмурился.

– А как иначе?

Лицо Эддисон смягчилось, она оглядела кухню.

– Вот, – Она вытащила из холодильника сырые куриные ножки в емкости и дала мне. Она схватила две банки пива и бутылку соуса барбекю, а потом закрыла дверь бедром. – Игра для тебя важна?

– Нет.

Она кивнула.

– Тогда поможешь мне с грилем.

Я вышел за ней из кухни, миновал гостиную и попал на крыльцо, где пришлось обойти радостного Сэма. Я шепнул собаке:

– Эй, друг. Я угощу тебя, когда будет готово.

Сэм сел у моих ног, Эддисон закатила глаза. Она заглянула в дом и сказала:

– Еда через двадцать минут, ребята, – и она закрыла дверь.

Опустив емкость рядом с грилем, я взял большие щипцы, которые висели сбоку. Я стал опускать куриные ножки на горячую поверхность, пока Эддисон нашла кисть и встала рядом. Она добавляла соус на каждый кусочек и размазывала. Мы работали в тишине. Ее рука задела мою пару раз, и когда она закончила с последней ножкой, я закрыл гриль и прислонился к столу.

Эддисон схватила пиво и прошла ко мне, устроилась рядом. Она дала мне банку и уставилась на свою, обводила край большим пальцем.

– Итак, – она посмотрела на меня. – Я должна объясниться. Тебе долгую версию или вкратце?

Уголок моего рта приподнялся.

– Я приму все, если это будет правдой.

Она с сарказмом рассмеялась.

– Я такое не сочинила бы, даже если бы и попыталась.

Заинтригованный, я опустил банку на выступ и повернулся к Эддисон. Она отклонила голову.

– Помнишь наш последний разговор? Когда я написала, что у папы был сюрприз?

Я кивнул. Это я хорошо помнил.

Эддисон вдохнула и посмотрела на озеро.

– Папа учился летать, он получил удостоверение пилота по почте, когда мы вернулись. И сюрпризом был первый соло-полет.

Это звучало круто.

– Куда вы полетели?

– К озеру Мичиган. Он вырос на западной стороне штата.

– Было весело?

Эддисон покачала головой. Она опустила взгляд и сглотнула.

– Самолет разбился, Кайл. У папы случился приступ, и самолет упал, – она посмотрела мне в глаза. – Мои родители умерли, а я была в коме девять месяцев.

Я смог лишь моргнуть. Я столько думал, что с ней случилось, но не представлял такое. Авария, да. Может, болезнь. Ее родители могли переехать из-за работы. Но не падение с неба.

Я пришел в себя. Я не мог поверить, что она пережила нечто такое ужасное. Я потянулся к ней и обнял, защищая. Я был благодарен, что она не оттолкнула меня. Мне нужно было убедиться, что она цела.

– Как…? Если бы я знал… – пролепетал я, прижимая ее к себе.

– Ты не мог знать, – приглушенно сказала она.

Я сжал ее в объятиях, отодвинулся и посмотрел на ее лицо.

– Ты в порядке? – из миллиона мыслей в голове этот вопрос вылетел изо рта первым.

– В порядке, – сказала она с тенью улыбки. – Я несколько лет смирялась с произошедшим. И у меня хороший психолог.

– Психолог? – я нахмурился.

– Из-за посттравматического расстройства, – сказала она, будто это был пустяк. – Кошмары почти уже не снятся.

Черт возьми.

– У тебя кошмары? – спросил я. – И часто?

Она вздохнула.

– Уже не часто.

Моя тревога отразилась на моём лице. Эддисон это заметила и закатила глаза.

– Только не смотри на меня так.

– Как?

– Будто ты жалеешь меня.

Я прищурился.

– Ты пережила крушение самолета.

– Да.

– И была в коме.

– Да.

– Это ужасно.

– Я это пережила.

Мы смотрели друг на друга. Эддисон скрестила руки и выпятила бедро, как в первую нашу встречу. Я вспомнил, какой уверенной и саркастичной она была в тот день, когда обозвала меня раньше, чем узнала мое имя. Я всё еще видел в ней ту девушку. Но, хоть она старалась скрыть это, я видел уязвимость, которой раньше в ней не было. Слова говорили одно, а глаза – другое.

– И где ты была все это время? – спросил я.

Она моргнула, ее лицо просветлело.

– Жила далеко отсюда, до недавнего времени.

– Почему?

– Возле сестры, – Эддисон прошла к грилю и подняла крышку, чтобы проверить курицу. Она потыкала пару кусочков щипцами и закрыла крышку. – После случившегося я уехала к Меган, когда встала на ноги. Мы учились в техническом университете Мичигана, подрабатывали официантками.

– Погоди, – я подошел к ней. – Технический? А как же Джульярд?

Она издала саркастичный смешок.

– После случившегося не вышло.

– Но ведь это было твоей мечтой.

– Сложно идти на конкурс, когда тебе приходится учиться ходить заново.

Я точно выглядел как олень в свете фар, она продолжила:

– У меня штифт в бедре и металлический стержень в ноге, – она похлопала левое бедро и улыбнулась. – Можешь звать меня роботом.

Мои глаза расширились.

– Это не смешно.

– Если не смеяться, сойдешь с ума, – отметила она. – Я почти год после пробуждения возвращала силы. Я даже есть сама сначала не могла, – она смутилась. – Спроси у Дерека, какой я была.

Я нахмурился.

– Почему Дерека?

Эддисон снова открыла крышку.

– Он был моим физиотерапевтом.

Я обдумывал услышанное, глядя, как она проверяет куриную ножку. Она разрезала ее, вытащила кусочек мяса, подула на него и протянула мне.

– Хочешь попробовать?

Я открыл рот, чтобы узнать, как она может быть такой спокойной, но она не так меня поняла. Она бросила еду мне в рот, и я не сразу вспомнил, как жевать. Я не думал, что увижу ее, но вот она. Она кормила меня, пока объяснила, как избежала смерти. Было сложно думать.

– Приготовилось? – спросила она.

Я проглотил мясо.

– Да.

Она выключила горелку гриля.

– Я принесу тарелку.

Она пошла, но я схватил ее за локоть.

– Эддисон.

Она посмотрела мне в глаза.

– Почему ты не связалась со мной? Я бы тебе помог.

Боль озарила ее лицо на миг, а потом пропала.

– Я была разбита, когда проснулась, и не только физически. Я была не той, кого ты знал, – она тяжко вздохнула. – Когда я снова стала нормальной, прошли годы. Ты уже мог забить обо мне.

Я нежно сжал ее руку.

– Я никогда не переставал думать о тебе.

Она слабо улыбнулась, ее тело расслабилось под моими пальцами. Она пару секунд рассматривала мое лицо. Я не знал, о чем она думала.

– Сегодня голубые, – сказала она.

– Что?

– Твои глаза. Сегодня в них больше голубого.

Я вспомнил схожий разговор о моих глазах.

– Это плохо? – спросил я.

– Нет, – она с грустью убрала локоть из моей хватки. – Они такие же красивые, какими я их помнила.

Глава одиннадцатая

Вторую ночь я не мог спать. Кевин спокойно храпел на соседней кровати.

Когда мы только прибыли в коттедж, мы с братом обсуждали, как спать. Никто не хотел оставаться в бабушкиной спальне, и мы, двое мужчин, спали в той же комнате, что и в детстве. Я знал, что стоит перебраться в бабулину спальню, но не мог там спать. Это было неправильно. И я не мог спать не из-за того, что брат храпел.

А из-за девушки из прошлого.

Я в сотый раз провел рукой по уставшим глазам. Лежать было бесполезно, а от храпа Кевина болела голова. Я отбросил одеяла и сел, посмотрел на брата в темноте. Он все храпел, и я задумался, не стоит ли ему провериться. Я не мог поверить, что девушкам такое по нраву.

Я спустился по лестнице и оказался на кухне. Часы на полке сияли зеленым в темноте, показывая, что уже больше двух часов ночи. Я включил свет у рукомойника и решил, что пора съесть миску хлопьев.

Пока я ел ночное угощение, разум обратился к прошедшему дню.

И дню до этого.

И прошлому.

Я не мог перестать сравнивать девушку, которую любил, с женщиной, с которой говорил днем. Они были схожими, но отличались. Семнадцатилетняя Эддисон была беспечной и решительной. Она хотела следовать за сердцем, и ее не удавалось отговорить. В двадцать пять Эддисон все еще казалась сильной, но стала спокойнее. В ее глазах отражался опыт. Много лет назад, когда она говорила о танцах, она сияла. Теперь, говоря о своей работе учителя танцев, она едва ли сияла. Она не хотела этим заниматься. Но ее муж этого не замечал. Он думал, что эта работа для нее идеальна.

Благодаря Кевину, многое оказалось известным. Дерек был физиотерапевтом Эддисон в больнице. Когда ее врачи определили, что у нее наблюдается активность в мозге, он стал разрабатывать ее ноги и руки, когда раны зажили, чтобы ее мышцы не атрофировались. Она увидела Дерека первым, открыв глаза. Он помогал ей учиться после выписки, и когда она решила, что сможет поехать к сестре на север, он оставил работу в больнице и поехал с ней, чтобы у них не было отношений на расстоянии. Теперь они были в браке уже пять лет.

Это причиняло мне боль меня. Не должно было, но это было так. Эддисон должна была увидеть меня, открыв глаза, и я должен был знать, где она. Могли бы мы быть вместе? Я не знал. Она говорила, что была сломлена тогда. Но мне хотелось думать, что у Дерека не было шансов, будь я там.

Я понимал, что поздно что-то менять. Дерек и Эддисон выглядели счастливо, особенно когда она устроилась на его коленях и остаток игры провела у его груди. Я скривился от этой мысли. Увиденное напомнило, как она сидела у меня на коленях последней ночью, которую мы провели вместе на озере. Было сложно не сравнивать эти моменты, ведь она ловила мои взгляды. Я не понимал, хотела ли она мне что-то сказать, или она просто сравнивала Кайла-взрослого и Кайла-подростка, как я делал с ней.

Я задел ложкой дно миски и понял, что не ощутил вкуса хлопьев. Кевин думал, что я должен забыть об Эддисон, раз я знал, что она пропала не по своей воле. Он говорил, что после встречи я должен успокоиться. Но я не совсем успокоился. Может, со временем я смогу смотреть на нее и не думать про «а если». Если бы она не была замужем, я бы использовал шанс узнать ее снова. Мог я винить Дерека в симпатии к ней? Несмотря на состояние Эддисон в больнице, он вполне мог влюбиться в нее там. Я бы смог. И я все еще любил ее.

После игры Эддисон обняла меня и Кевина на прощание. Она не заговорила о новой встрече. Я не знал, чего ждал, она ведь все мне рассказала. Зачем нам видеться снова? Кевин смог сунуть в ее руку визитку, сказав, что, если ей что-то понадобится по дому, она может обратиться к нам. Хотя у нее хотя был мой номер. Если она захочет, она позвонит. Но я все равно ждал, затаив дыхание.

Безвкусный перекус кончился, и я опустил миску в рукомойник, выключил свет и посмотрел в окно кухни. Оттуда было видно дом Эддисон, но я не видел его в темноте. Но дом был там, и она была внутри.

И потом я кое-что понял.

Я не смогу снова ее увидеть или коснуться ее, но я знал, что она была там. И хотя мы разошлись, она существовала. Эддисон была жива, цела. Это было важно.

Только это должно быть важным.

* * *

На следующий день мы с Кевином собирались домой. Мы пробыли здесь почти неделю, пора было возвращаться к работе. Мы неплохо продвинулись в сортировке бабушкиных вещей. Грузовик Кевина был полон того, что мы отдадим на благотворительность, а в моем лежало то, что я забрал из гаража для бизнеса.

Я закрыл дверцу, зазвонил телефон моего брата. Он ответил в миллионный раз.

– Эй, детка. Я выезжаю в пять.

Я слушал его ответы и хмурился. Эта Эшли была нетерпеливой.

– Примерно три часа. Да, я зайду, – он рассмеялся и почти зарычал. – Конечно, – его тон снова стал бодрым. – Я тоже тебя люблю. Пока.

Боже.

Кевин поймал мой хмурый взгляд.

– Что?

– Тоже тебя люблю?

Он вздохнул.

– Я говорил тебе о своих чувствах к ней.

– Ты говорил, что вроде влюбился в нее. Когда это изменилось?

– Мы были порознь пять дней. Я скучаю.

Я покачал головой и скрестил руки.

– Я говорил тебе помедлить.

Кевин повторил мою позу.

– А я сказал, что ты должен понимать.

Теперь я вздыхал.

– Я понимаю. Просто… ты знаешь, как все вышло, когда я поспешил.

– Я – не ты, а Эшли – не Эддисон, – Кевин прошел вперед. – Это настоящее.

Он говорил, что мы с Эддисон не любили друг друга? Хотя… результата у этого все равно не было после вмешательства судьбы.

– Я понимаю, – я поднял руки. – Я хочу тебе счастья, и, если оно будет с Эшли, тогда ладно. Но я не могу перестать быть твоим старшим братом. Если будет плохо, я предупреждал.

Кевин улыбнулся и хлопнул меня по плечу.

– Посмотришь. Ты ее полюбишь при первой же встрече.

Я надеялся на это.

Мы договорились встретиться утром в офисе, забрались в свои машины и поехали домой. Я оглянулся на место, которое так долго избегал, и сразу понял, что вернусь. Не только из-за дел, что ждали тут, но потому что место было нашим. Бабушка хотела, чтобы мы наслаждались им, и я знал, что она наблюдала за нами. Я её не подведу.

Мой грузовик ехал вокруг озера к главной дороге, и я понял, что толком ничего не увидел, пока был тут. Один раз выехал за продуктами, и все. В отличие от брата, я не спешил домой, и я решил поехать к старой ферме, где часто бывал раньше. Я работал на улице, так что мне было интересно, как выглядела природа там. Я удивился бы, если бы место кто-то купил и поселился там, хоть я не видел, чтобы ферма была на продаже. А там был хороший участок земли.

Я подъехал к ферме, заметил серебряный «Хаммер» на траве. Я посмотрел за машину и увидел Эддисон, сидящую на краю крыльца дома, притянув колени к груди. Мой грузовик замедлился, а сердце забилось быстрее. Я поискал взглядом Дерека. Я не видел его, но он все еще мог быть там. Остановиться и сказать привет или ехать дальше?

Но мне было нечего терять.

Я остановился рядом с «Хаммером», выключил двигатель и посмотрел на Эддисон в окно. Она не дрогнула, будто и не заметила меня. Я медленно вышел из грузовика. Я сунул руки в задние карманы и пошел к ней. Она могла приехать сюда, чтобы побыть наедине, а я все испортил. Я был в десяти шагах от нее, когда она вытерла щеки и повернулась ко мне.

– Не ожидала увидеть тебя тут, – она слабо улыбнулась.

Я в тревоге подошел к ней и присел рядом.

– Ты плачешь?

Она судорожно вдохнула и шмыгнула.

– Уже нет.

Ее глаза опухли и покраснели, и было ясно, что слезы лились какое-то время. Я стиснул зубы.

– Кого мне побить?

Она издала смешок.

– Никого, но спасибо за предложение.

– Уверена?

Она кивнула.

– Все будет хорошо.

Это было не моим делом, но я хотел знать, в чем проблема. Это из-за ее кошмаров? Она сказала, что стало лучше. Я вдруг встревожился, не было ли это связано с ее травмой и прошлым. Она вчера вспомнила все, рассказывая мне, что случилось.

Может, я ухудшил ее состояние.

– Это я, да? – спросил я и встал. – Прости. Я пойду.

Ее лицо исказилось.

– Что? Нет! Не глупи.

Я осторожно посмотрел на нее.

– И тебе не было больно рассказывать о случившемся?

– Было больно, – сказала она. – Но это знакомая боль.

То, что ей было больно, даже если чувство было ей знакомо, мне не нравилось. Я хотел утешить ее, но не знал, как.

– Хотел бы я все изменить, – честно сказал я. – Я хотел бы, чтобы стало лучше.

Она вздохнула.

– Это не в твоих силах, – она подвинулась и посмотрела на пустое место рядом. Я с опаской сел туда. Мы смотрели на пустой двор в тишине.

Я разглядывал древние дубы, что стояли стражей над фермой. Их листья почти все опали, но несколько веток еще были в ржаво-красной листве. Слева фруктовый сад был заросшим, как всегда, хоть все еще было видно, как ровно были высажены деревья. Под ними на земле валялась гнилые яблоки. Время замерло, и разум кипел. Он создавал тропы и дизайны клумб, строил беседку рядом с искусственным прудом. Я посмотрел на место, где много лет назад мы с Эддисон устроили пикник. Я вспомнил, мы плясали как идиоты, и там она получила свое прозвище, а еще мы…

– Ты думаешь о том же, что и я? – тихо перебила мои воспоминания Эддисон.

Я кашлянул.

– Наверное.

Я посмотрел ей в глаза, и я поцеловал бы ее, если бы она не была замужем. Я хотел поцеловать ее. Хотел связать с этим местом больше воспоминаний, прижав ее к себе, стерев губами утраченные годы.

Мои плечи напряглись от мысли. Если бы я так поступил, она ударила бы меня по лицу. Это ранило бы мое эго. И я мог лишиться шанса снова увидеть ее.

Эддисон будто прочла мои мысли, потому что подвинулась, прижав колени к груди, заполнив пространство между нами. Я не хотел, чтобы ей было неловко, так что выдавил кривую улыбку и сказал:

– Я представлял дизайн этого двора. А что? О чем думала ты?

Она понимающе ухмыльнулась и ткнула мою ногу своей ногой.

– Я знала, что у тебя любовь к улице. Кевин дал мне твою визитку.

– Я видел.

– Рада за тебя. Ты занят любимым делом, – она выглядела искренней. – Твоя работа невероятная.

– Неплохая, да, – я пожал плечами. – Кевин болтает, я творю дизайны. И все прекрасно.

– Я в этом уверена.

Нас снова окружила тишина, и мне это не нравилось. Так не должно быть: мы с Эддисон могли болтать часами обо всем. Или, если мы молчали, тишина была уютной. Обычно мы обнимались, и слова не требовались.

Я чуть не заговорил о погоде, но вспомнил ее лицо вчера. Я был все еще любопытным.

– Расскажи о своей работе, – я вспомнил, что она не выглядела радостно. – Ты ведь тоже занята любимым делом?

Она слабо улыбнулась.

– Это хороший шанс. Хорошая зарплата, босс понимающий. И дети, – ее глаза загорелись, – такие милые. Я горжусь, наблюдая, как они становятся лучше в танцах.

– Но?

Она растерялась.

– Что «но»?

– Что-то не так. Я вижу. Ты не говоришь о танце, как раньше.

Она посмотрела на свои колени.

– Ты знаешь, я хотела танцевать. Я не попала в Джульард, – она тяжко вздохнула. – Стоит радоваться тому, что я имею, и я так и делаю. Чудо, что я жива, еще и могу танцевать, – она посмотрела на меня. – Но порой я просто хочу… большего. Понимаешь?

Я кивнул. Хоть у нас многое было, всегда хотелось чего-то еще. Я хотел ее, но не мог получить.

– Что же для тебя больше? – спросил я.

Ее лицо просияло, и она заговорила:

– Я хочу свою студию, – сказала она с энтузиазмом. – Свою школу. Где все, как я хочу, от шоу, до уроков и техники. Где я могу менять, что хочу, – она чуть помрачнела. – У нас дорогие уроки. Люди уходят оттуда, где я учу.

Я не понимал, что ей мешает сделать это. Это не казалось невозможной мечтой.

– И что мешает? Сделай это. Все должно получиться.

Она улыбнулась.

– Спасибо. Дело в том, что я всегда хотела свою студию. Даже когда могла пойти в Джульард, я знала, что стану преподавать. Я копила деньги, пока мы с Дереком искали дом. Теперь мы переехали, и нужно искать здание, которое я могу позволить.

– Почему ты этого не сделала?

Ее веселье угасло.

– Дерек хочет, чтобы я потратила деньги на другое.

Что? После всего, что она пережила, он отказывал ей в счастье?

– Что важнее твоей студии? – спросил я.

Она слабо улыбнулась мне.

– Ребенок.

Я не ожидал такого ответа. Желудок сжался.

– Ты не… или да? – я не мог произнести слово. Беременна.

Она покачала головой.

– Я не могу.

– Что не можешь?

– Забеременеть, – тихо сказала она. – После крушения… у меня было много ран внутри, – она убрала прядь волос за ухо. – Врачи убрали шрамы, но ничего не выходит. Дерек хочет, чтобы мы попробовали «в пробирке».

Ребенок в пробирке? Я толком не слышал об этом. Я думал лишь, как защититься от появления детей. И было сложно поверить, что мы с Эддисон были одного возраста, а жили так по-разному.

– Ты этого хочешь? – спросил я, не зная, хотел ли слышать ответ. – Тебе всего двадцать пять. Может, еще получится само, – да, я пытался отговорить ее. Я не знал, почему.

Эддисон повернулась, опустила ноги на землю и посмотрела на свои ботинки.

– Согласна. Я хотела подождать и увидеть, как поступит природа, а не играть в бога, – она посмотрела на меня. – Как ты и сказал, мне двадцать пять. Дереку – тридцать один. Время ещё есть. Мы пытались всего год.

– А Дерек не согласен?

– Он из большой семьи, дети важны для него. Он не понимает, почему я медлю, – она помрачнела. – Я хочу детей. Но если мы потратим деньги сейчас, дальше придется годами копить их.

– Сколько это стоит? – спросил я. – Почему нельзя сделать «в пробирке» и заняться делом?

– Это дорого, – вздохнула она. – Порой нужна не одна процедура. У нас где-то двадцать тысяч, большая часть из страховки родителей. Одна процедура лишит нас всего.

Черт.

– Потому я привезла Дерека к озеру, – продолжила она, – чтобы мы обсудили все вдали. Он тут впервые, и я впервые вернулась после нашей последней встречи, – ее взгляд смягчился. – Это место было для меня волшебным. Я думала, что оно и останется волшебным.

От её слов щемило грудь. Я тоже считал это место особенным, пока не потерял ее. Я стал задумываться, какие силы свели нас здесь снова после стольких лет. А потом я понял, что она искала тут не магию.

– Поэтому ты была расстроена?

Ее уши порозовели.

– Знаешь, что… Прости. Не стоило вываливать все на тебя. Это больше, чем тебе стоило знать. Забудь. Поговорим о другом.

Я потрясенно посмотрел на нее.

– Шутишь? Я не могу такое забыть. Ты переживаешь такое, ты уже многое пережила. Если нужно поговорить, я рядом. Не знаю, помогу ли, но выслушаю точно, – я не стал говорить, как сильно скучал по ее голосу, и мне было все равно, о чем она говорила. Она могла читать словарь, мне было бы интересно. Это было странно, но, если разговор о проблемах с Дереком удержит ее со мной, я буду рад.

На ее лице отразилась неуверенность.

– Уверен?

– Абсолютно. Скажи, почему ты была расстроена, а потом можешь спросить меня о личном.

– Понять не сложно, – сказала она. – Я пыталась поговорить с Дереком утром, но без толку. Мы поссорились, не найдя компромисс. Он все еще не считает, что мы можем ждать, – она прикусила губу. – И я рассказала ему, что было между мной и тобой. Вряд ли это помогло.

Мой рот раскрылся.

– Он не знал?

Она покачала головой.

– Он знал, что я была с кем-то до крушения, и он знал, что было серьезно. Я не раскрывала ему имя.

– Почему?

– А это было важно?

Наверное, нет. Я не говорил имена прошлых своим девушкам.

– И он разозлился?

– Он был потрясен. Но его больше расстраивает, что я лишаю его потомства.

Она шутила.

– Он так сказал? – спросил я. Если да, то я приду к мистеру Коулу. Эддисон просила только время.

Она пожала плечами.

– Не так много слов, – она посмотрела на дубы. – Я ощущаю вину за то, что раню его. Мне не нравится, что наши желания не совпадают.

Ее глаза снова наполнили слезы, и я хотел остановить это. Не стоило, но я сжал ее подбородок и повернул ее лицо к себе.

– Послушай. Не мне давать советы об отношениях. Спроси у Кевина.

Она ухмыльнулась.

– Но у тебя есть свое мнение. Это и твоя жизнь. Дерек должен понимать это. Иначе он – козел.

Эддисон прищурилась и отклонилась от меня.

– Ты его не знаешь.

– Это так, – ответил я. – Но, как грубо указал мне брат, отношения не работают без взаимного обмена. Я знаю. Это я понимаю.

Она рассмеялась.

– Кевин стал психологом?

– Только у костра.

Она улыбнулась, и я был этому рад. И не важно, какой ценой.

Раздался писк, Эддисон вытащила из жакета телефон. Она посмотрела на экран.

– Дай угадаю, – сказал я.

– Он переживает. Меня не было почти час, – она нахмурилась. – Мне пора.

Я не хотел отпускать ее к Дереку, но выбора не было. Я встал и протянул руку, чтобы помочь ей встать с бетона. Эддисон взяла меня за руку, и я поднял ее на ноги. Она без слов сжала мои пальцы. Она повела меня к нашим машинам, и я шел без сожаления. Мы шагали медленно, держась за руки, словно время не разделяло нас.

Мне нравился каждый миг.

Возле ее машины я открыл дверь и помог ей сесть за руль. Я не хотел, чтобы это была наша последняя встреча, но мне показалось, что она сжимала мою руку, прощаясь. Разжав рукопожатие, я ощутил пустоту внутри.

– Береги себя, – выдавил я. – Обещай, что поступишь так, как посчитаешь верным.

Она замерла с ключом в руке и посмотрела на меня.

– Как всегда.

Меня смутили ее слова. Она словно говорила о чем-то еще, не о ссоре с Дереком. Мысли кружились в голове.

– Если нужно будет поговорить, ты знаешь, где меня найти.

Она не успела ответить, телефон снова запищал, и Эддисон закатила глаза.

– Мне пора.

Я понимал, что тоже переживал бы на месте ее мужа. Я отошел, она закрыла дверь и завела машину. Она подняла руку, медленно помахала мне, а потом посмотрела на дорогу.

Скрестив руки, я смотрел ей вслед, ощущая боль в сердце. Наши взгляды встретились в окне, и я подумал, что она передумает и поедет ко мне.

Но она уехала. Я остался наедине со своими мыслями. Услышу ли я от нее что-нибудь еще?

Глава двенадцатая

Уставший, я бросил ключи на стойку кухни. Горячий душ, холодное пиво и долгий сон. Почему-то Кевин не пришел сегодня, и я проработал с шести утра в бешеном ритме.

Я хотел злиться на него, но не мог. Осень была затишьем в нашем деле. Мы с братом в это время разбирались с бумагами. Зимой работы было много, мы предлагали убирать снег. Но этой осенью брат добился контракта с «Райскими садами», что отвечали за вид города. Мы занимались осенней уборкой у сотни домов. Мы с ребятами провели последние недели, убирая листья, отключая полив на зиму, подрезая растительность. Нужно было закончить все пока не похолодало, и я не успевал даже присесть.

Но и денег было больше.

Я прошел в спальню, раздеваясь по пути. Снял свитер, снял белую футболку. Я скомкал их и бросил на расправленную кровать, за ними полетели потные носки. Если бы тут была Джен, она бы нахмурилась из-за разбросанных грязных вещей на месте, где она спит. Я снимал грязные джинсы, и тут кое-что понял.

Ее не было уже месяц.

Я тридцать дней провел в коттедже.

Время пролетело невероятно быстро. Я замер, радуясь, что у меня было дело, которое отвлекало меня. Я не мог предаться осенней скуке, иначе бы сидел в пустом доме и обдумывал все решения, что я мог изменить с Джен и Эддисон.

Я снял остальную одежду и поклялся, что не буду горевать из-за них сегодня. Это все в прошлом. Сегодня новый день, и все такое. Пора было успокоиться, привести себя в чувство. С этого дня нужно исправить все в жизни. Мне просто суждено быть одиноким. И что? Многие убили бы за такую жизнь.

Я прошел в душ и услышал свой телефон из спальни. Я не стал прерываться, услышал звонок снова, когда вышел. Я обернул пояс полотенцем и пошел за телефоном. Я вытащил его из кармана джинсов и обнаружил пять пропущенных от Кевина, их разделяли минуты. Мне показалось, что произошло что-то плохое, я вспомнил о маме. Я сразу набрал его.

– Где ты был? – сразу сказал Кевин.

– В душе. А что?

– Ничего, – я почти слышал его улыбку в телефоне. – Все отлично, – он замолчал. – Я сделал это.

– Что сделал? – я сел на край кровати. – Понял, что ты ужасно бесишь?

Он рассмеялся.

– Нет. Я сделал предложение. Эшли сказала да. Мы поженимся..

Моя челюсть улетела на пол.

– Что?! Почему ты не позвонил сначала мне?

– Чтобы ты отговорил меня? – я представил, как он кривится. – Нет уж. Эшли – та самая.

– Кев, – строго начал я, – вы встречаетесь всего пару месяцев. Она хорошая, но ты не думаешь, что спешишь?

Брат познакомил меня с Эшли, как только мы вернулись с озера. Мы пошли на ужин, и сначала она была сдержанной и вежливой, почти скучной. А после еды и пары бокалов она раскрылась, оказалась остроумной и веселой. Она мне сразу понравилась. Она внимала всем словам Кевина, она подходила ему, была невысокой, с хорошей фигурой, светловолосая. Но разве это означало быструю свадьбу?

– Потому я и не говорил, – фыркнул он. – Мне не нужен твой бред. Нельзя просто порадоваться?

– Тебе 23.

– Знаю.

– К чему спешка?

– Я люблю ее.

– Вы в беде?

– В смысле?

– Она беременна?

– Нет!

Я притих, не понимая, как мы могли быть братьями. Я скрывал чувства, а у Кевин они всегда были написаны на лбу. Он был импульсивным, а я осторожным. Он слушал сердце, а я делал вид, что мое молчит, особенно рядом с занятой бывшей. Мысли об Эддисон привели к выводу, что, если его чувства похожи на мои тогда, он пропал.

Может, в том и было дело.

Используй шанс. Делай ее своей, пока можешь.

Я не успел сказать, что он поступил хорошо, он вздохнул.

– Я хочу, чтобы ты был у меня свидетелем.

Я потер рукой напряженную шею. Я хотел радоваться за него.

– Хорошо, – сказал я.

– Ты это сделаешь?

– Конечно. Если ты этого хочешь.

Брат с сарказмом фыркнул.

– Нет, я сделал предложение от смятения.

– Ты знаешь, о чем я. Я поддержу тебя, даже если ты решишь выбежать из церкви в последний миг. Мы придумаем сигнал, и я встречу тебя у машины, мы сбежим.

Он рассмеялся.

– Отлично. Но этот план не нужен.

Уголок моего рта приподнялся, я представил его во фраке, бегущего к машине и прыгающего внутрь в последний миг, а потом я сорвался бы с места на парковке.

– Что теперь? – спросил я. – Скажи, что свадьба не на следующей неделе.

– Дату мы еще не придумали. Но у нас есть планы на выходные, и ты в них входишь.

– Как это?

– Эшли хочет собрать всех друзей и отпраздновать.

Конечно.

– Где.

– В «Некто».

Я знал этот ночной клуб, мы с Джен были там раз на дне рождения ее коллеги. Там сверкали огни, двигались тела. Я в ту ночь сидел за столиком.

– Когда?

– Суббота. Время пока не знаю.

– Хорошо, – я вздохнул. – Я приду, но не знаю, надолго ли.

Я почти слышал, как Кевин хмурится.

– Нельзя хоть раз расслабиться? Повеселишься немного.

– Да, да, – я оглянулся. – Слушай, мне пора, – я ответил на звонок телефона, не вытершись, и вся кровать была мокрой. – Увидимся завтра на работе.

– Хорошо. Я приду.

– Отлично. Нам нужна помощь.

Я бросил телефон на кровать, поражаясь зрелости брата. Было сложно представить его женатым. Я покачал головой и пошел к шкафу, нашел поношенные штаны с дырой на колене – Джен ненавидела их и хотела сжечь. Я вытерся, бросил полотенце на пол и натянул штаны, ощущая странный укол вины.

* * *

Ночь субботы наступила быстрее, чем я ожидал. Я отложил закупку еды и стирку из-за работы. Когда я обнаружил утром, что остались лишь одни чистые трусы, мне захотелось все исправить. Вынести мусор: есть. Помыть посуду: есть. Купить еду: есть. Постричься: есть.

Я повернул к парковке клуба и старался понять, как скоро можно будет уйти, никого не обидев. Я не любил клубы, спорт бары были лучше. Я хотел поздороваться, представиться, выпить пару бокалов и уехать домой. Завтра день футбола.

Как же скучно.

Я оставил грузовик и пошел к входу, быстро написав Кевину, чтобы узнать, внутри ли он. Я заплатил за вход, телефон задрожал в руке.

Возле бара, в дальнем конце.

Клуб был набит. Стоило этого ожидать от субботы. Тяжелый ритм стучал в колонках, пока я проходил сквозь толпу. Я прошел девушку и задел ее руку. Она расплескала напиток и раздраженно посмотрела на меня.

– Прости! – крикнул я поверх музыки и поймал ее локоть. – Тут людно!

Она посмотрела на меня, ее раздражение пропало. Она игриво улыбнулась, подошла ближе и прижала ладонь к моей груди. Она не успела ничего сказать, я отпустил ее локоть и кивнул. Я не искал тут развлечений.

После пары секунд поисков я заметил Кевина, машущего рукой рядом со светлой головой Эшли. Я пошел к ним.

– Привет! – радостно поприветствовала меня Эшли. Она обняла меня за шею одной рукой, другой рукой удерживала красный напиток. – Я рада, что ты смог прийти!

Я неловко похлопал ее по спине. Мы встретились во второй раз.

– Я представлю тебя девочкам! – ее глаза искрились.

Она была так рада, или это от выпивки? Я с вопросом посмотрел на Кевина, тот улыбнулся, а она сжала мою руку и потянула вперед.

– Леди, – она обратилась к девушке с темными волосами и рыжеволосой, они пили, прислонившись к бару. – Это Кайл, брат Кевина и наш свидетель.

Та, что с темными волосами, протянула руку и улыбнулась.

– Рада знакомству. Я Никки, – представилась она. – Сестра Эшли.

Я посмотрел на Эшли, потом на Никки. Они не были похожи. Суженая брата была блондинкой-американкой, а у Никки были экзотичные черты и оливковая кожа.

– То есть, сестра по общине, – объяснила другая девушка. Она ткнула Никки локтем, взяла свой бокал в левую руку и пожала мою ладонь. – Меня зовут Тара. Я тоже сестра.

Я покачал головой и улыбнулся. У Тары были милые веснушки и красивые зеленые глаза.

– Спасибо, что объяснила.

– Они будут на свадьбе, – объяснила Эшли. – Мы еще ждем мою лучшую подругу… о! – она кого-то заметила. – Вот и Дева чести.

Эшли обошла меня, чтобы поприветствовать прибывшую. Я повернул голову, а потом забыл, как дышать.

Эддисон отпустила руку Дерека и побежала к Эшли, раскинув руки. Они запищали и обняли друг друга, подпрыгивая.

Я посмотрел на Кевина и прошел к нему, отвернувшись от девушек.

– Ты знал об этом?

Он пожал плечами и посмотрел за мое плечо.

– Нет. Если бы знал, я бы тебе сказал.

Меня потянули за локоть, я повернулся и увидел перед собой Эддисон. Она словно вышла из моих снов, она была в бежевом топе, темных узких джинсах и сапогах до колен. Ее волосы ниспадали спутанными волнами. Я не мог оторвать взгляда от ее блестящих губ, пока она говорила.

– Какие были шансы? – она издала смешок.

– Миллион к одному, – ответил я с улыбкой.

Она сжала мою руку, обошла меня и указала на Кевина.

– Ты, – драматично сказала она. – Я терзала лучшую подругу из-за спешки, а оказалась, что она с Дейтоном, – она покачала головой с улыбкой. – Я зря переживала.

Кевин невинно посмотрел на нее, а потом подмигнул.

– Прости.

Эддисон обняла Кевина, шепнула что-то ему на ухо. Он от этого улыбнулся и сжал ее крепко, покачав. Они расступились, Эддисон оглядела группу и спросила:

– У нас есть столик?

– Ох, – Эшли сжала ее руку. – Только танцы. Я ждала всю ночь!

Эддисон закатила глаза, Эшли потянула ее за пальцы. Ее уводили, и она успела сказать Дереку:

– Возьми мне водку с клюквой, ладно?

Я посмотрел на ее мужа, он кивнул, но был не рад. Он был недоволен, потому что не хотел, чтобы она пила? Или не хотел быть здесь?

Никки и Тара прошли за девушками на танцпол. Они прошли нас, и Тара попросила Дерека приглядеть за ее парнем Джоном. Он согласился, а я спросил у Кевина, кого еще он ждет.

– Остин, может, Эли и Ноа с работы, – сказал он, позвав бармена. Остин был лучшим другом Кевина в старшей школе.

Бармен встал перед нами, и брат сделал заказ. Потом я сделал заказ и посмотрел на Дерека.

– Тебе что-то нужно?

– Спасибо, – Дерек придвинулся к нам, чтобы бармен его слышал. – Водку с клюквой и «Labatt Blue Light».

Джон пришел через полчаса, как и Остин с Эли. Дерек справа от меня общался с парнем Тары, они явно хорошо знали друг друга и часто виделись. Слева Остин, Эли и мой брат обсуждали «Ходячих мертвецов». Я прислонился к бару, ни с кем не общаясь. Я смотрел на танцпол. Движения Эддисон очаровывали меня. Я знал, что это неправильно, но это была правда. Она была рождена, чтобы танцевать, и ее движения… Я не мог поверить, что ее муж не смотрел на нее. Половина парней в клубе смотрели на нее, группа в паре футов от меня пялилась открыто. Мне это не нравилось. Если бы она была здесь со мной, они бы на нее не осмелились смотреть. Я бы ясно дал понять, что она недоступна, что она моя.

Моя бывшая крутила бедрами, провела рукой по волосам. От этого вида я представил, как сжимаю ее бедра. Она поймала мой взгляд, и я отвернулся. Она убивала меня, не зная об этом.

Я тяжело вдохнул и решил, что смотреть туда не стоит. Или меня поймают на этом, или я нападу на тех, кто любуется ею. Я попытался отвлечься. Я заметил, что песня сменилась на «Single Ladies» Бейонсе, через миг я заметил, что Эддисон подошла к бару. Она втиснулась между мной и Дереком, который все еще говорил с Джоном, и она забрала свой напиток. Она выпила его в три глотка.

– Ого! – я повернулся к ней. – Полегче с этим.

Она улыбнулась и провела рукой по губам.

– Не нужно.

«Да?» – с сарказмом подумал я. Я не заметил.

Она уперла локоть в стойку и повернулась ко мне.

– Все выйдет с танцем после этой песни.

Я посмотрел на танцпол, а потом на нее.

– Зачем ждать?

Она протянула левую руку перед лицом и помахала пальцами, свет клуба сверкал на кольце.

– Я не одинока.

Желудок стал тяжелым. Спасибо, что напомнила.

– И как? – она посмотрела на танцующие тела. – Кто-то нравится?

Я нахмурился.

– Что, прости?

– Тут полно женщин, – она указала на танцпол. – Половина из них одинока или делает вид, – она улыбнулась и пониманием. – Одна из них должна тебя привлечь.

Казалось, она заметила, как я пялился, и теперь мстила. Но она стала анализировать девушек, чтобы найти для меня подходящую.

– Как тебе брюнетка в углу? В красных туфлях?

– Нет, – я покачал головой. – Слишком высокая.

Эддисон пожала плечами.

– У нее шикарные ноги, – она огляделась. – Ладно. А как насчет крошки с темными волосами?

– Нет. Не люблю короткие волосы.

– Они могут отрасти! – возмутилась она, огляделась и указала. – О! А она? Блондинка с длинными волосами и в розовом платье?

Я поймал ее палец, чтобы никто не увидел.

– Может, хватит? Нет. Блондинки – для Кевина. А то платье выглядит так, словно она надела футболку, а штаны забыла.

Эддисон рассмеялась, это было заразительно. Я рассмеялся с ней, обожая звучание ее голоса.

Она вздохнула.

– И тебя никто не интересует?

Почему это было важным для нее? Я решил подыграть, чтобы осчастливить ее.

– Ладно. Да. Кое-кто меня привлек, – не нужно было говорить, что это была она.

Эддисон просияла.

– Так пригласи ее на танец, – она была восхищена, словно играла сваху. – Погоди, – она замерла. – Ты не танцуешь, – она прикусила губу. – Хоть купи ей напиток, чтобы показать внимание.

Я ухмыльнулся и тряхнул головой.

– Я не пришел сюда искать себе миссис Дейтон.

Она закатила глаза и прижалась спиной к бару.

– Как хочешь, – она спросила через пару секунд. – Безумие, да?

– Ты о чем?

– Все это, – она указала вокруг себя. – Помнишь, кто был со мной в тот день, когда мы встретились?

Мои глаза расширились.

– Твоя сестра и лучшая подруга.

Она улыбнулась и кивнула.

– Меган и Эшли. Кто знает, что было бы, если бы я не уехала в тот день. А если бы Кевин встретил Эшли уже тогда?

– Кто знает? – я пожал плечами. – Они уже были бы на втором ребенке.

– Или, – она замолчала. – У Кевина был бы ее номер, и ты смог бы найти меня после крушения.

Ее слова были неожиданными, и я удивился такому повороту. Я не сразу понял, что сказать.

– Ну, да, – запнулся я. – Было бы удобно.

Она рассмеялась.

Краем глаза я увидел, как Эшли и Тара машут Эддисон идти к ним. Она оттолкнулась от бара и посмотрела на меня.

– Я вернусь. Попросишь Дерека взять мне еще напиток?

Я хотел узнать, почему она не может попросить сама, но она уже ушла. Я посмотрел на Дерека, он все еще болтал с Джоном. Заметил ли он жену между нами?

Джон вытащил телефон из кармана и ушел позвонить. Я хотел сказать Дереку о напитке для Эддисон, но он тоже отошел от бара. Я проследил за ним, он добрался до Эддисон на танцполе, и она улыбнулась ему. Он обнял ее за талию, а она его за шею. Их разделяли футы, но они танцевали, и Дерек знал движения. Как будто он был из бойз-бенда. Они двигались складно, словно не в первый раз. Мой желудок сжался.

Дерек сжал ладонь Эддисон. Он танцевал и подпевал песне Джастина Тимберлейка «Mirrors». Эддисон смущалась, а он отыгрывал слова песни, пел про свое отражение, другую половину, и как его никто не терпит. Мне хотелось что-то ударить.

Например, лицо Дерека.

Нужно было отвлечься. Может, Эддисон была права, мне стоило найти кого-то, чтобы затеряться на пару часов. Я озирался и все равно увидел мистера и миссис Коул. Дерек оказался за женой, его ладони опустились на ее бедра. Он целовал его шею, ее ладони сжимали его, она прижалась к его груди, закрыв глаза. Его глаза были открыты.

И он смотрел на меня.

Я напрягся. И я все понял. Танец был территориальным, он метил землю. Он заметил, как Эддисон говорила со мной, может, даже слушал нас. Его тяжелый взгляд говорил о многом.

Во-первых, я ему не нравился.

Во-вторых: ты не танцуешь? Тогда смотри на меня, неудачник.

И в-третьих: она моя.

Я выдержал его взгляд. Он был прав. Я и не должен был ему нравиться. Я был с его женой. Она была его. Но я не трогал ее, мы просто говорили. Невинно говорили. Кстати…

Я повернулся к бару и позвал бармена, зная, что Дерек смотрит. Я заказал напиток для Эддисон, и когда бармен принес его, я поднял стакан и показал Дереку. Я опустил стакан на бар. Пусть знает, что не запугает меня.

Он прищурился, напряжение исходило от него в стороны. Да. Он все слышал. И он злился.

Почему?

Потому что я купил напиток девушке, которая интересовала меня.

Глава тринадцатая

Телефон зазвонил, на экране высветился незнакомый номер. Я нажал «ответить», пока вёл машину левой рукой.

– Озеленение и обустройство территории Дейтон.

– Кайл? Мне нужна помощь.

Я нахмурился. Голос был похож на…

– Это Эддисон.

Так я и думал. В горле пересохло. Я не разговаривал с ней неделю, с той ночи в клубе. Через несколько минут после моего безмолвного разговора с Дереком я ушел. Я не знал, что у него на уме, мне не хотелось доставлять проблем Эддисон или портить ночь Кевину и Эшли. Я не знал, сказал ли он ей что-то, и звонит ли она поэтому.

– Кайл? – спросила она.

– Да. Я здесь.

– Что ты делаешь?

– Веду машину, – я замедлился на углу и повернул направо.

– Ох. Как я и сказала, мне нужна твоя помощь. Ты занят завтра?

Хм-м. Сверимся с пустым календарем.

– Нет. А что?

Стало тихо, я представил, как Эддисон сжимает пальцы. Через пару секунд она сказала:

– Муж сестры не может приехать в дом на озере и перевести его на эксплуатацию в зимних условиях. А я не знаю, как это делается. Сможешь завтра приехать? Или я тебя подвезу.

У меня тут же возникли подозрения.

– А где Дерек?

Она вздохнула.

– На работе.

Мне показалось, что разговор мне померещился, я отодвинул телефон от лица, посмотрел на номер и снова прижал телефон к уху. Звонок был настоящим.

– Знаю, это внезапно, – заговорила Эддисон, – но я только поговорила с Марком. Он занят, но переживает, что трубы замерзнут. Дерек на смене двенадцать часов, он не может подмениться. И я подумала о тебе.

Я растерялся.

– Кто такой Марк?

– Муж Меган.

– И о доме обычно заботится он?

– Да, а в этом году не может. Ты придешь?

Забудьте о трубах, Дерек не позволит Эддисон проводить со мной время.

– А твоя сестра не может?

Эддисон вздохнула.

– Знаешь, что? Не важно. Я разберусь сама.

– Погоди, – остановил ее я. – Дерек не против? Он знает, что ты просишь меня приехать к тебе домой?

– Нет.

Она хотя бы была честной.

– Послушай, – я затормозил у светофора. – Я бы хотел помочь, но мы с твоим мужем…

– Не любите друг друга. Я знаю.

Она звучала так беспечно, что я стал сомневаться в своем решении. Я стучал пальцами по рулю, мятежник Кайл появился на моем плече и вскинул бровь. Он говорил, что если ей плевать на чувства Дерека, то и мне должно быть все равно. Но на другом плече Кайл-моралист сидел с нимбом и спрашивал, хотел ли я, чтобы ее муж злился на нее. Плевать, если он ненавидел меня, но Эддисон не нужны были ссоры. Не из-за такого.

Что же делать?

Кайл-мятежник фыркнул.

– Идем туда! – а Кайл-моралист недовольно смотрел на меня. Я опустил плечи, поворачивая на дорогу. – Может, позвонишь, когда доберешься туда? Я по телефону тебя направлю.

Кайл-мятежник ударил меня.

– Есть идея получше, – сказала Эддисон. – Я скажу Дереку. И если все хорошо, я заберу тебя завтра утром. Если нет, я позвоню ночью. Хорошо?

Я дал ей свой адрес.

* * *

К моему удивлению, Эддисон не позвонила. Она прислала сообщение.

Буду у тебя в 9.

Я этого не ожидал и перестал смотреть Позднюю ночь с Джимми Фэллоном, чтобы прибраться в доме. Я помыл грязную посуду, убрал пустые бутылки, взбил подушки на диване, пропылесосил ковер и проверил, чтобы грязное белье было в корзине, а не лежало грудой на полу. Я даже достал рулон туалетной бумаги и прибрал в ванной. Я не знал, зайдет ли она внутрь, но хотел оставить хорошее впечатление, если она зайдет.

Утром я принял душ, оделся в джинсы и синюю толстовку. Не лучший выбор, но и не рабочий потертый костюм. Я хотел выглядеть прилично, но все же придется лезть под дом. После быстрого завтрака я сел на край дивана и стал ждать. Я постоянно проверял время на телефоне – 8:55, 8:57, 8:59 – я отбросил его. Она не опаздывала, а я уже убедил себя, что Дерек передумал, и она не приедет.

И тут я услышал стук в дверь.

Я открыл ее, и Эддисон слабо улыбнулась мне.

– Привет.

Я невольно улыбнулся ей. Она была здесь. Она была как глоток свежего воздуха, румяная, в лиловой водолазке и белом объемном жилете.

– Привет, – я открыл дверь шире и отошел. – Я надену куртку.

Эддисон прошла за мной внутрь. Я поспешил к шкафу у входа в гараж. Ведь был конец ноября, на улице было холодно. Я знал, что на севере будет холоднее, так что нашел теплую куртку. Я надел ее, повернулся и увидел, как Эддисон ходит по краю моей гостиной. Она замерла перед полками и провела пальцем по моей коллекции дисков, изучая названия.

– Что-то ищешь? – спросил я.

Она посмотрела мне в глаза с улыбкой.

– Нет. Пытаюсь тебя узнать.

Я пошел к ней и забрал с дивана телефон.

– Ты уже меня знаешь.

– Да? – она вскинула бровь. – И ты не изменился за эти годы?

– Вроде, не изменился, – я обошел диван и оказался рядом с ней. – Вкус к фильмам прежний, – я посмотрел на полку. Пятница 13-е. Трилогия о Темном рыцаре. Телеведущий. Сводные братья. Рики Бобби: Король дороги. – Ладно, может, Уилл Феррелл у меня в любимцах.

Она рассмеялась.

– Мне понравился «Эльф».

Она миновала плоский экран, колонки и PlayStation. Она смотрела на мебель, взгляд упал на потрепанное старое кресло цвета зеленой груши. На подлокотниках вылезла обивка, осталась вмятина от моего зада. Эддисон с вопросом посмотрела на меня.

– Что? Это мое любимое кресло, – признался я. – Я знаю, оно не совсем сюда подходит, – Джен терзала меня за то, что я оставил его, ведь она выбрала мебель в гостиную серого цвета.

Эддисон кивнула и снова огляделась.

– У тебя уютно, – сказала она. – Давно здесь живешь?

Я задумался.

– Почти четыре года. Это дешевое место, – мне было двадцать два. Снижение цен на рынке недвижимости было единственной причиной, по которой я купил новый дом. – Он не большой, но пока хватает.

– Хочешь переехать?

– Со временем, – я подошёл к ней. – Я хотел бы построить свой дом.

Эддисон была впечатлена.

– Своими руками?

– Я не настолько талантлив. Но я хотел бы сам выбирать материалы и влиять на дизайн дома.

Она кивнула и улыбнулась.

– Можно рассмотреть дом дальше?

Я был рад, что убрался.

Я повел ее по короткому коридору и указал на свою спальню.

– Моя комната, – сказал я, она прошла внутрь. Она огляделась, отметила огромную кровать, шкаф, компьютерный стол, стул и ноутбук. Я видел ее в таком интимном месте – я представлял ее там – и ощутил сильный прилив адреналина. Было просто подойти к ней, обнять за талию и прижаться губами к ее уху.

Я вдохнул и выдохнул. Мы находились так близко всего пять минут. Держись, Кайл.

– За нами ванная, – я попытался взять себя в руки и отвлечь ее от моей комнаты.

Она вышла из моей комнаты, заглянула в ванную и указала на другую дверь в коридоре.

– Запасная комната?

Я кивнул.

Она заглянула в гостевую спальню, где было все, что не влезло в другие комнаты. Там были старые диски, пара шкафов, акустическая гитара и коробки от мамы, которые я так и не открыл.

Эддисон посмотрела на гитару.

– Ты играешь?

– Немного, – признался я. – Как зубочистками на пианино.

Она рассмеялась.

– Тогда зачем она тебе?

Я пожал плечами.

– Бывшая играла и пыталась научить меня. Я был плохим учеником.

– Джен? – спросила она.

Мои глаза расширились от удивления.

– Откуда ты…?

– Эшли сказала.

– Она знает о моей жизни?

– От Кевина.

Я в смятении уставился на Эддисон, она нервно убрала прядь волос за ухо. Она отвела взгляд и осмотрелась в гостевой спальне.

– Я сама спросила. Как только я узнала, что Эшли помолвлена с твоим братом, я задала пару вопросов, – она посмотрела мне в глаза. – Не страшно?

Я скрестил руки и прислонился к двери, поджимая губы, чтобы не улыбаться. Эддисон спрашивала обо мне.

Отлично.

Она заметила мою реакцию и закатила глаза.

– Не надо так радоваться.

– Я и не радуюсь, – я не сдержал улыбки. – Но знай, можешь спрашивать обо всём лично у меня. Мне нечего скрывать, а изложению Кайла я не доверяю.

Ее плечи расслабились.

– Рада слышать.

Я повел ее в другую сторону. Мы оказались на кухне возле моего небольшого стола.

– Вот и конец экскурсии. Пойдем на улицу, или хочешь заглянуть в мой холодильник? – пошутил я.

Она игриво стукнула меня по руке.

– Нет, – она сунула руки в карманы жилета и оглядела маленькую кухню. Она смотрела на шкафчики, Джен украсила их искусственными цветами, чтобы скрыть мою выставку бутылок из-под пива. Она прислонилась к стойке и поймала мой взгляд. Она посмотрела на ноги, переминаясь.

Казалось, она нервничает.

– Кайл, – она подняла голову. – Я соврала.

Я прищурился в смятении.

– Насчет чего?

Она открыла рот, передумала и закрыла его.

Блин. Сердце колотилось. Мы обсуждали мало тем. Она соврала о крушении? Дереке? Пусть это будет Дерек.

– Дом, – вздохнула меня. – Тебе не нужна куртка.

– Что?

Она тяжко вздохнула.

– Я придумала историю о доме, чтобы увидеть тебя, – она переминалась. – Муж сестры позвонил вчера и сказал, что все сделает. А я придумала из этого повод позвонить тебе.

Да ладно.

Я хотел глупо улыбаться, но карие глаза Эддисон смотрели на меня с мольбой.

– Скажи что-нибудь, – попросила она.

– Воробушек, я…

Ее дыхание дрогнуло от прозвища, и я мысленно ударил себя. Не лучшая идея. Я провел рукой по волосам.

– Ты придумала сложную ложь.

Ее щеки покраснели.

– Мне так стыдно.

Не стоило. Я криво улыбнулся и шагнул к ней.

– Знаешь, что?

– Что?

– Я пытался придумать, как тебя снова увидеть.

Она взбодрилась.

– Правда? С той ночи в баре я не могла перестать думать о свадьбе. Не могу поверить, что нас так столкнули. Я не хочу, чтобы было неловко, нам нужно о многом поговорить и…

– Ого, – рассмеялся я. – Помедленнее. У нас весь день.

– Об этом… – Эддисон прикусила губу. – Мне нужно быть на работе в два.

Я покачал головой и снял куртку.

– И что нам делать с этой ложью?

Она выглядела расстроенной.

– Сначала я хотела позвонить тебе только из-за подготовки дома к зиме. Услышать, что нужно сделать. Но мне захотелось увидеть тебя, и я позвала тебя. А ты упомянул Дерека, и я поняла, что могла просто позвонить позже и сказать, что он запретил. Но… – она покачала головой. – Не знаю, что случилось. Я просто написала тебе, что приеду.

Я рассмеялся.

– Воробушек. Тебе нужен план, если придумываешь истории.

Она не смеялась. Ее глаза расширились, она смотрела на меня. Моя улыбка увяла. Что я сказал не так?

– Ты снова назвал меня Воробушком, – тихо сказала она.

Блин. Я даже этого не понял.

– Прости.

Эддисон выпрямилась и оттолкнулась от стойки. Нас разделяло всего полметра, она посмотрела на меня. Я вспомнил, как идеально ее тело подходило моему, словно они были кусочками пазла.

– Не извиняйся, – сказала она. – Я скучала по этому.

Я задумался, как дышать. Воздух вылетал из моего носа.

– Уверена?

Она кивнула.

– Дерек зовет меня Эдд, – она посмотрела на кольцо. – Это, как мужское имя, – она нахмурилась. – Мне не нравится.

Смех вырвался из моей груди. Я не сдержался. Я был напряжен и радостен одновременно.

Эддисон рассмеялась со мной, а потом я указал на ее жилет.

– Раз мы никуда не идем, может, снять это?

Она кивнула и сняла зимний жилет, я пошел к шкафу, чтобы убрать нашу верхнюю одежду. Я был рад, что нам не нужно ехать к озеру и возвращаться обратно.

Я вернулся на кухню, Эддисон стояла перед холодильником, скрестив руки, и смотрела на бумаги, прикреплённые к нему.

– Расскажи мне о своем деле, – сказала она, заметив меня. Она указала на пару магнитов моей компании. – Как ты начал?

Мне было приятно, что она хотела знать. Другим девушкам не было дела. Я не винил Кортни, она ненавидела бизнес. Наверное, потому что 99 процентов времени я поднимал дело с земли. Джен не спрашивала, потому что дружила с Кевином до наших отношений, и она явно знала все, что хотела знать о компании. Пока в банке были деньги, Джен была счастлива.

– Ты, кстати, вовлечена, – я обошел Эддисон. Она вопросительно на меня посмотрела. Я открыл холодильник и взял две бутылки воды. – Будешь?

– Спасибо.

Я дал ей бутылку, мы перешли в гостиную. Я сел на край дивана, Эддисон – на другой, повернувшись ко мне, поджав ноги под себя. Я опустил бутылку на тумбочку, думая, с чего начать.

– После старшей школы я не знал, чем бы хотел заниматься, – я подмигнул ей. – Ты это знаешь.

Она кивнула.

– Ты более серьёзно занялся футболом?

Я удивился, что она помнила.

– Нет, – я отклонился на диване. – Когда ты… – я запнулся, подбирая нужное слово. – Когда ты… ушла, мне нужно было отвлечься. Я выбрал футбол. Но я стал козлом, – я посмотрел на нее. – Я устраивал драки, вымещал злость на игроках. Это того не стоило.

Эддисон отвела взгляд и сглотнула. Я не хотел причинять неудобства, но ее исчезновение сильно на меня повлияло.

– Мне остановиться? – спросил я.

Она покачала головой.

– Нет. Просто… Кайл, – она помрачнела. – Мне очень жаль. Если бы я могла вернуться и изменить все, я бы так сделала. Я бы не села в тот самолет.

Я придвинулся и протянул руку. Она коснулась пальцами моей ладони, и я сжал их.

– Ты не виновата.

В её глазах стояли слёзы.

– Это из-за меня ты стал козлом.

Я улыбнулся.

– Я сам себя таким сделал. Я не знал, как справиться с твоим исчезновением. Я не знал, заставили ли тебя родители, или ты заболела, или что-то случилось. Я был не в себе, не знал, как пережить это.

– И стал драться?

– Да. Стоило кому-то обронить не то слово, посмотреть на меня не так. Кевин вмешивался, и получался кошмар, – я покачал головой. – Меня постоянно звали к директору. Чудо, что я доучился.

Эддисон нахмурилась.

– Бедная мама.

– Она святая, – я переплел пальцы с ее. – Она не знала, что делать. Если я не злился, я был в депрессии. Если не в депрессии, то капризничал. Она пыталась мне помочь, пока однажды летом после окончания старшей школы ей не надоело. Я отказался вернуться на озеро, и она озвучила ультиматум. Учись и получи работу или выметайся.

Эддисон охнула.

– Ты не вернулся на озеро? А как же бабушка?

– Кевин помогал ей. После ее смерти я был впервые на озере после… – я сглотнул. – После того лета, когда ты исчезла.

Она сжала мои пальцы.

– Мама собиралась меня выгнать, – продолжил я. – Учеба была не для меня, и я стал искать работу. Я нашел рекламу с просьбой помочь компании озеленения, вспомнил твои слова, – я улыбнулся. – Ты сказала, что у меня хорошо получается работать на улице. И я получил ту работу.

Глаза Эддисон загорелись, она улыбнулась.

– И потом решил создать свою компанию?

– Да и нет. Я поладил с начальником и подавал ему идеи. Когда я начинал там, мы только носили вещи. Я хотел творить. Начальник был близок к пенсии, и он не хотел делать ничего нового. Когда он ушел, его дети не захотели вести бизнес. Я медленно захватил его, с его позволения, и превратил в то, чем он стал сегодня.

– Поразительно, – искренне сказала Эддисон.

Я провел большим пальцем по костяшкам её пальцев, радуясь нашим прикосновениям.

– Ты сыграла роль. Если бы ты не сказала мне тем летом те слова, я бы работал где-то на заправке.

Она рассмеялась.

– А ты? Есть новости о студии?

Она опустила взгляд и покачала головой.

– Я не отступаю, но и Дерек тоже. Мы решили пока придержать наши мечты, – она посмотрела на меня. – Ни ребенка, ни студии.

Я хотел сказать, что это хорошо, что ей не нужен ребенок от Дерека. Она могла уйти от него, если он не поддерживал ее цели. Она должна быть со мной.

Я – эгоист.

Я сказал:

– Это компромисс.

Она слабо улыбнулась.

Телефон задрожал в моем кармане. Я отпустил руку Эддисон и вытащил телефон. Я хотел выключить его, но увидел сообщение от Кевина.

Ноа пришлось уйти. Твоя очередь.

Я застонал.

– Что такое? – спросила Эддисон.

Я говорил и писал ответ брату:

– Кевин поставил грузовик нашей компании в ежегодный рождественский парад. Ноа должен был быть за рулем, но теперь он не может.

– Парад? Звучит весело.

Звучало кошмарно. Я дописал сообщение Кевину:

Ни за что. Сам придумал – сам веди.

– Как вы украсите грузовик? – спросила Эддисон.

Я скривился.

– Никак. Помоем и проедемся на нем. Наш логотип будет на боку.

– Идея не очень, – возразила она. – Нужно хотя бы повесить венок или что-то такое.

Я закатил глаза.

– Это реклама.

– Это скучно! Люди подумают, что вас случайно занесло на парад.

Она была права.

Кевин ответил:

Не могу. В ту субботу день рождения Эшли. Мы будем кататься на лыжах.

Я глубоко вдохнул. Почти все наши ребята зимой были заняты, всё зависело от погоды. Я мог доверить грузовик лишь немногим. Кому еще я мог позвонить?

– Я помогу, – Эддисон сжала мою руку. – Будет весело. Ты будешь за рулем, а я помогу с украшением.

Я хотел провести с ней время. Очень хотел.

– Что скажет твой муж? – спросил я, вскинув бровь.

Эддисон возмущенно посмотрела на меня.

– Я взрослая. Я не должна спрашивать разрешения, чтобы с кем-то дружить.

– Ты хочешь дружить? – спросил я.

– Да. А ты нет?

Я хотел большего, чем просто дружить, но этот вариант не рассматривался.

Я ответил не сразу, и Эддисон посерьезнела.

– Кайл. Я соврала тебе вчера, но больше так делать не хочу.

Она думала, что я молчал поэтому? Потому что не доверял ей?

– Я тебе верю.

– Обещаешь не врать мне?

Это я мог.

– Да.

Эддисон выдохнула.

– Хорошо. Когда мы встретились снова, мне было не по себе. Я долго подавляла воспоминания, думала, что смирилась с ними и могу жить дальше. Но теперь они вернулись.

Я понимал ее.

Она подвинулась на диване и опустила ноги на пол.

– Мне нужно кое-что тебе показать.

Она собрала волосы рукой и убрала на плечо. Она повернулась и склонила голову.

– Видишь?

Я видел изгиб ее шеи, хотел прижаться к нему губами. Нужно научиться думать как друг.

– За ухом, – сказала она.

Я склонился. И сердце пропустило удар.

– Ты сказал на озере, что не переставал думать обо мне. И я не переставала, – она повернулась ко мне лицом. – Я сделала татуировку в честь того лета. Вложила туда воспоминания о тебе. Я не могла носить их в сердце, так что решила носить на теле. Снаружи не так больно.

Я моргнул. На ее коже был маленький черный воробушек.

– А что об этом думает муж? – спросил я.

– Я сказала ему, что это я до крушения.

Я смягчился, и слова слетели с губ:

– Даже после этого ты для меня – свободная птица.

Она понимающе улыбнулась.

– Когда ты это сделала?

– Через два года после крушения. А потом уехала к Меган.

Я помрачнел.

– Жаль, ты не сообщила мне, где была. Я бы хотел знать, что произошло. Мне не нравится, что тебе пришлось забыть о нас.

Она посмотрела мне в глаза.

– Ты жил дальше. И мне пришлось.

– Что?

Глаза Эддисон расширились, она отвела взгляд.

– Не важно.

– Нет, – я подвинулся. – Что ты сказала обо мне?

Она закрыла глаза.

– Поверить не могу, что я говорю тебе это.

– Что?

Она вздохнула.

– Я вернулась.

Я точно не так ее услышал.

– Что, прости?

Эддисон открыла глаза.

– Мне стало лучше, и Меган попросила меня переехать к ней, а Дерек хотел серьезных отношений. Я разрывалась. Я не могла вернуться к тебе, не хотела жить в другом месте, – она замолчала. – Пока я не приняла решения, я приехала к дому твоей матери. Мне нужно было увидеть тебя и решить. Я не знала, захочешь ли ты говорить со мной, будешь ли там, но ты был.

Я перестал дышать.

– Я увидела тебя, – призналась она. – Из машины на улице. Ты выходил из дома с красивой брюнеткой. Открыл для нее дверцу машины. Поцеловал ее, и она уехала. И поцелуй тот показал, что я была воспоминанием.

Нет.

– Я говорила правду в коттедже. Прошло два года с наших встреч, ты мог уже забыть.

Она была там, а я ее не увидел? Как это?

– Почему? Почему ты не вышла из машины?

– Это ощущалось неправильным, – она смотрела мне в глаза. – Ты был с другой.

Сердце колотилось. Мы были бы вместе, если бы она вышла из той машины. Я знал это.

Я тут же придвинулся к ней.

– Та девушка… Моника… мы, наши отношения не были серьезными.

Она помрачнела.

– Все в порядке.

– Не в порядке!

Она прислонилась ко мне.

– Потому я не дам этому повториться. Не в этот раз, – она посмотрела мне в глаза. – Сначала Кевин пропустил встречу с Эшли, потом я все испортила. Думаю, это знак. Хватит упускать шанс.

Я кивнул.

– Так что я спрошу снова, – сказала она. – Ты хочешь быть друзьями?

Я переплел наши пальцы.

– Меня не прогнать даже за деньги.