Глава двадцать девятая
Булочка стала пеплом у меня во рту. Одно дело быть охотницей, другое – добычей. Я ощущала себя как существа на гобелене Скувреля, одно охотилось на другое, не видя, что было за спиной.
Я осторожно склонилась над столом, чтобы выглянуть в окно, и охнула.
Луна была яркой, висела над Фейвальдом. И нижний край был ярко-красным, словно ее потерли тканью, смоченной в крови.
Кровавые Луны.
У меня оставалось мало времени на то, что я собиралась сделать.
Я постучала пальцами по столу, пытаясь думать. Я нашла то, за чем меня послал сюда Скуврель? Загадочная книга и улики, что моя сестра затевала против меня, а ее брак с Кавариэлем не был счастливым? Я уже это знала.
Взгляд упал на книгу, появилось еще несколько слов.
Чтобы Земля избавилась от воздуха навеки, должна победить жестокая половина Улага.
Чтобы Небо захватило землю, должна победить красивая половина Улага.
Но если странные и смелые души решат объединить их, укрепить то, что спутано, сделать кривые пути прямыми – только кровь подойдет. Кровь обеих, данная по их воле, чтобы смыть всех нас.
Это объясняло часть. Я слышала пророчество:
Одно родилось в один день, но в двух половинах,
Половина – земле. Половина – для воздуха.
Одна разрушает. Другая собирает.
Пусть ветер примет произнесенные мною слова.
Но то пророчество было слабым намеком, в отличие от слов книги. Пророчество намекало, что мы с Хуланной могли быть использованы, чтобы разрушать и восстанавливать. Но отсюда вели три пути – путь, который избавит мир смертных от фейри, путь, который сделает мир смертных подчиненным, и путь, который как-то очистит Фейвальд.
Моя сестра явно выбрала путь, который уничтожит мир смертных, сделав его ее вещью.
И я думала, что было очевидно, какой выбрать мне – потому что я могла избавить мир смертных от фейри, если «одолею» сестру, что бы это ни значило.
Я посмотрела на клетку на своем поясе. Я могла поймать ее. Это будет считаться как победа над ней?
Был лишь один способ узнать.
Я повернулась, решив отыскать сестру. Ножны зацепились за платье, висящее на чем-то, и оно упало на землю, открывая зеркало во весь рост.
Я охнула от вида Скувреля, побитого и в крови, лежащего на каменном полу. Над ним стоял Кавариэль с хлыстом.
- Кошмарик, - сказал Скуврель, но ни звука не сорвалось с его губ.
Кавариэль опасно улыбнулся.
- Скажи, Валет, куда ушла твоя смертная жена со всеми нашими детьми. Говори, или я попрошу Равновесие, и он снова заставит тебя хлестать себя самого.
Я охнула, глаза расширились, когда я увидела в руках Скувреля кровавый хлыст. У него было семь хвостов, на конце каждого – шип. Его заставляли хлестать себя.
- Ты не можешь, - выдавила я. – Не должен.
Я упала на колени, пыталась дотянуться до Скувреля, но пальцы коснулись только гладкого стекла. Это была моя вина. Я продала его Равновесию.
- Пока ты не сказал, что он тебя не заставит, - проворковал Кавариэль, - помни, что твоя смертная жена забрала у нас нечто ценное. Роль Равновесия – восстановить порядок. Он должен забрать у тебя. Сколько боли ты должен вынести, пока не отплатишь за столько украденных детей?
За Скуврелем появился Равновесие, мне было его видно в зеркале. Он выглядел спокойно, перья его белого крыла лежали ровно.
- Он мог отдать нам смертную, - сказал Равновесие. – Это отплатило бы долг.
- Скуврель, прости! – сказала я. – Это все моя вина.
- Кошмарик, - прохрипел он, глаза были стеклянными, а дыхание шумным. Он пытался дотянуться до меня, пальцы сомкнулись на пустоте.
- Это кошмар, да? – ворковал Кавариэль, не видя и не слыша меня.
- Они утопят тебя в реке крови, - прошептал Скуврель, его стеклянные глаза посмотрели в мои. Он пытался предупредить меня?
- Вспоминаешь детство, Валет? – рассмеялся Кавариэль. – Они сделали это с нами когда-то давно.
Я поежилась.
Дверь их комнаты открылась, и голем прошел в комнату с маленькой запиской в ладони. Равновесие вздохнул, взял записку и быстро прочел.
- Придется продолжить веселье позже, Лорд Кубков. Это записка от твоей жены. Пир воронов начался.
Глава тридцатая
Я подавила ругательство, когда они схватили Скувреля и потащили его по полу. Он потянулся ко мне, и мне показалось, что он надеялся на помощь, но видение в зеркале пропало.
Я охнула.
Он исчез.
И мир смертных был в опасности.
Я спасла отца от сестры… отчасти.
Я спасла смертных детей… как могла.
Но я отставала от Хуланны в этой главной игре, о которой ничего не знала. На кону в этой игре были наши с ней жизни.
Во рту пересохло.
Я не смогла устроить для нее ловушку, сострадание вело меня, а не хитрость. И я не смогла собрать союзников. Я отдала сделкой единственного.
Мои ладони вспотели.
Оставалось лишь одно.
Война.
Война между сестрами. Война между двумя половинками целого. Война, в которой я не была уверена в победе.
Я сжала кулаки, проверила вещи. У меня были повязка и рукоять топора – она не помогала вне Фейвальда, меч и ключ, зеркальце и клетка.
Я осторожно вытащила лук из колчана, поправила тетиву. Когда я попаду в мир людей, будет война. Мне нужно быть наготове.
Я проверила все, убедилась, что клетка была готова.
Я собиралась попытаться запереть Хуланну в клетке. Мне нужно было лишь увидеть ее. Это был мой последний шанс выполнить то, за чем я сюда пришла – остановить сестру. Я открыла сумку, вытащила шкуру крысы и накинула ее на плечи, завязала лапы на груди.
Она воняла.
Но напоминала мне, кем я была. Эллин Хантер. Сделайте меня маленькой, и я убью крыс. Сделайте меня снова большой, и я разнесу Фейвальд. Я не сдавалась. Я не отступала. Я не была готова оставить этот бой.
Я решила забрать сияющую книгу со стола, сунула ее в переполненную сумку. Мне нужно было разобраться в содержимом. Я стала напоминать черепаху с этим на спине.
Хватит медлить, Элли. От ожидания легче не станет.
Я вытащила меч, собиралась рассечь воздух, но дверь открылась, и вбежал Верекс с мрачным лицом.
- Леди Кубков, я…
Мы оба застыли в шоке. Я отреагировала первой, закрыла глаза и представила его маленьким.
Ты – ничто. Ты – ничто. Ты – ничто.
Ногу укололо, и я охнула, опустила взгляд и увидела меч размером с булавку, вонзенный в мое бедро по рукоять.
Я опустила лук на стол, сорвала клетку с пояса, вытащила маленький меч и бросила на пол. Я забыла, как могли вредить маленькие фейри.
- Верекс, - процедила я, подняв клетку, чтобы видеть его. – Если у тебя есть еще оружие, держи при себе, или я разозлюсь и обеспечу тебе плавание в вине.
Его зеленое лицо было бледным.
- Что это за безумие, смертная? И что ты сделала с Леди Кубков?
- Теперь ты у меня в плену, Лорд Сумерек, - меня злили изменения. Что мне делать с Верексом? Я не могла отпустить его, иначе он нападет и убьет меня. Я могла выбросить его в окно, как Валот, но он мог выдать меня сестре. Но нести его с собой будет больно.
Я быстро схватила один из шарфов Хуланны, привязала клетку к сумке. Так Верекс хотя бы не будет ничем тыкать в мою ногу. Я подняла повязку на глаза, стараясь не вздрагивать, когда Фейвальд стал жутким, а красивая комната Хуланны – лохмотьями и битыми чашками, грязной бумагой и пустотой за окнами. Даже Верекс в крохотном облике был запутанным и искаженным.
- Выпусти меня, смертная! – закричал он.
- Тихо, или я наполню клетку железом так, что ты сгоришь за миг.
Я схватил лук и меч, а потом быстрее, чтобы не отговорить себя, рассекла воздух и прошла в брешь, пока Верекс шипел на меня.
Я ожидала, что выйду в мир смертных, но чуть не подавилась, когда мир остался спутанным.
Я в ужасе опустила повязку одной рукой. Я не знала, что меч мог переносить меня в другое место в одном мире.
Где я была? Место было пустым, с толстым слоем пыли на всем.
Верекс засмеялся в клетке.
- У нас нет крыльев, смертная. Ужасно ты выбрала место.
Мы были на платформе над большим кратером. Туман поднимался снизу, и тучи окружили нас во тьме сверху, закрывая Кровавую Луну. Лестница не вела к платформе. Никакие строения не поддерживали ее. Была только платформа, где удобно уместились бы около четырех человек. На краях не было перил, можно было сорваться. В центре платформы были вещи. Потрепанное одеяло, слишком маленькое для взрослого. Я подняла его, из-под него выкатилась вырезанная лягушка размером с мой большой палец. Она была такой настоящей на вид, что я коснулась ее.
Я отдернула руку, когда резьба ожила, язык устремился к моему пальцу. Как только моя ладонь пропала, он упал на землю, снова застыл. Я склонилась и схватила его снова.
- Говорящая лягушка, - сказал Верекс. – Это ценное. Я заключу сделку за это.
- Что это? – спросила я, разглядывая странное существо. – И где мы?
- Это Двор Крыльев, - сказал Верекс скучающим тоном. – Как иначе добираются на эту платформу? Это Бесконечная брешь, судя по всему. И мы в ловушке. Если тот меч не откроет воздух снова. Неплохая побрякушка.
Я посмотрела на лягушку. Она не двигалась.
- Говори, Говорящая лягушка, - сказала я, ощущая себя глупо.
- Не забывай, - зашептал странно знакомый голос юноши. – Не забывай, кто ты, в этом ужасном месте. Ты – Финмарк Торн. Твой отец убирает пни с полей для фермеров. Твоя мать делает малиновое варенье. Они тебя любят. У тебя три старших брата, Маверен, Тристарх и Гриммен. И они тоже тебя любят. Не позволяй им забрать эту память. Не отдавай им это.
Лягушка замолчала и застыла.
Я поежилась.
- Она назвала имя? – спросил Верекс.
- Ты это слышал? – я сунула лягушку в карман.
- Она говорит одно имя. И только тот, кто ее держит, слышит имя. Я заключу сделку за это. Я хочу это имя. Может, оно есть у лягушки.
Рычание зазвучало в его голосе под конец фразы.
- Ты хочешь имя, которое она мне дала?
Он ухмыльнулся.
- Это было бы интересно, смертная. Я заключил бы сделку и за это. Но я просто заинтересован именем, которое она мне даст.
- И чье же имя? – я готовила меч. Лучше бы не уронить его, или я умру на этой платформе.
- Лягушка дает имя того, кто связан с твоими интересами. Удобно знать истинное имя своего союзника. Это сохраняет их честными. Даже удобнее знать, связаны ли они на самом деле с твоими интересами, да?
Кем был Финмарк Торн? Я еще не слышала это имя. Но дыхание дрогнуло, я старалась не думать об этом, но была уверена, что знала, чье оно.
Печальный одинокий мальчик мог быть Скуврелем?
- Попробуем еще раз? – я подняла повязку и рассекла мечом воздух.