Глава двадцать седьмая
Она была в ярости.
- Элли! Я…
Я чуть повернулась и показала ей спящего мальчика на своей спине.
- У меня ваш внук.
Из комнаты неподалеку раздался сдавленный звук, Хельдра выбежала и обвила руками сына – и меня при этом.
- Петир. О, мой Петир!
Он проснулся и заплакал, и мы долгие минуты распутывали его, а потом его мама унесла его в спальню. Прошли минуты, и матушка Тэтчер поставила чайник на огонь и раздражённо указала мне сесть. Через минуты села и она, заговорила своим обычным едким тоном.
- Твои родители ушли ночью с Чантерами, - мрачно сказала она. – И другие дети Хельдры. И мой Джел, - ее муж. Все всегда забывали о бедном Джеле Тэтчере. – Это было до того, как солдаты пошли их искать, до того, как я увидела дым в стороне дома. Они хотя бы сбежали от этого.
- Они пострадали? – спросила я.
- Нет. С ними были почти все дети деревни. Тяжело идти по снегу с рыдающими малышами и дрожащими детьми. Лучше бы тебе не посылать их в тупик. Девочка. Лучше бы знать, что ты делаешь. Из-за тебя Хельдру выбросили из дома ее семьи. Они винят ее в твоем побеге. И Олэн не остановил их. Сказал, что не знал, виновата ли Хельдра. Не знал! Ты устроила проблемы, Элли Хантер.
Она недовольно качала головой, но ее остановил голос Хельдры:
- Мама, - только это, и матушка Тэтчер растаяла, уткнулась лицом в ладони и стала всхлипывать.
Я была в порядке до этого. Но видеть, как разбивается женщина, которую я долго считала врагом, как она рыдает в поражении, как с ее губ срываются слова, что солдаты сожгли дом моей семьи и выгнали Хельдру из дома… от этого то, что привязывало меня к этому месту, разрывалось.
Хельдра села рядом со мной, налила чай. Я не видела толком ее лицо в духовном зрении, но она казалась… спокойной.
- Спасибо, Элли Хантер. За моего мальчика. За все.
- Конечно, - сказала я.
- Не «конечно», - сказала она со сталью в тоне. Я такого еще не слышала от Хельдры. – Это не сделал больше никто. Никто не мог. Но ты вернула моего мальчика из мертвых. Я этого не забуду.
Она взяла мою ладонь и вложила туда ткань.
- Я украла это. Для тебя.
Я охнула. Моя повязка!
Я с благодарностью повязала ее на глазах и выдохнула с облегчением, когда зрение вернулось. Глаза Хельдры были красными, словно она долго плакала, такими были и глаза матушки Тэтчер.
- Тебе тоже нужно идти, Хельдра, - сказала я.
Она кивнула, взглянула в сторону спальни.
- Ты и Петир, - настаивала я. – Вам нужно идти сейчас, пока еще можете догнать мою маму. Она уведет вас в убежище. Она знает путь.
Матушка Тэтчер цокнула языком.
- Твоя мама мало знает, Элли.
- Армия фейри будет больше, чем я думала.
Матушка Тэтчер выругалась.
- Я остаюсь тут. Это моя земля. Это моя деревня. Я стара, но я не сдаюсь.
- А Олэн? – спросила я. – Что он говорит?
Хельдра отвела взгляд, и ее мать снова выругалась.
- Будет резня, - заявила я. – Никто не должен оставаться.
- Ты уходишь? – спросила матушка Тэтчер.
- Я не успокоюсь, пока все дети не будут в безопасности, пока армию фейри не остановят, - мрачно сказала я. – Потому что они не остановятся на Скандтоне. Если они вырвутся и нападут, они хлынут на наши земли и в море, и все будут в опасности. Я не могу такое допустить. Нужно, чтобы для детей оставалось безопасное место.
Другие женщины кивали.
- Я сейчас же уйду, - тихо сказала Хельдра, пошла за плащом и сапогами.
- Я помогу подготовить мальчика, - сказала ее мать. – У тебя есть место для ночлега, Хантер?
Я покачала головой.
- Тогда пей чай, - сказала мягко матушка Тэтчер. – Ты выглядишь так, словно вот-вот упадешь. В этом доме кровати заняты, но можешь поспать у огня, если хочешь. Ты и твои мне никогда не нравились, но враг моего врага может посидеть у моего очага.