Межличностные и внутриличностные психологические защиты.

Дата: 2025-04-30; Просмотры: 2

Оценка:

0.00 из 5.00 — оценок

Скачиваний: 0

Скачать

По природе взаимодействующих субъектов (отдельный человек или психическая структура) можно выделить защиты межличностные и внутриличностные.

Внутриличностные защиты возникают в условиях внутриличностной борьбы, которую ведут относительно самостоятельные личностные подструктуры, такие, например, как отдельные желания, предпочтения, вкусы, мировоззрение, мнения, знания, привычки, умения, самооценка, самоуважение, чувство уверенности, представление о себе (Я-концепция, образ Я) и т.п. Каждая из подобных структур обладает своими специфическими устремлениями, которые по меньшей мере не совпадают, а в ряде случаев резко противоречат друг другу. Каждая из них вносит свой вклад в формирование внешнего поведения человека или определение особенностей его внутреннего мира. На этом поле происходит естественная конкуренция между ними. На развернутой стадии противостояния напряжение противоречия перерастает во внутриличностную борьбу, наиболее остро протекающую при неврозе. Именно в силу наличия этой борьбы и возникает необходимость в психологических защитах. Их появление призвано уберечь одни внутрипсихические образования от ущерба со стороны иных личностных подструктур. Существование таких защит стабильно обнаруживается в психотерапевтической, коррекционной и консультационной практике.

Межличностные защиты также возникают в условиях борьбы, но борьбы между людьми. Поскольку вступающие в общение люди являются носителями несовпадающих желаний, между ними естественным образом возникают противоречия. Там, где это противоречие оказывается особенно острым, а усилия по его решению неэффективными, возникает конфликт. Но даже если борьба не доходит до конфликта, само ее наличие вызывает к жизни взаимное стремление защититься – во многом от силы желаний и устремлений другого человека.

Наиболее общим для внутриличностных и межличностных защит является то, что в конечном итоге защищается индивидуальность, единое Я. Сходство внешних и внутренних защит проявляется также в сходстве стратегий, которые при этом используются.

Сходство на сущностном уровне объясняется тем, что внутренние и внешние психологические защиты крепко связаны между собой узами происхождения. Ответ на вопрос какие из них генетически первичны оказывается разным в зависимости от того, о каком генезе будет идти речь: фило-, онто- или актуалгенезе. В контексте идей, развиваемых в отечественной психологии, филогенетически первичной является межличностная борьба, а значит и межличностные психологические защиты. В актуалгенезе (микрогенезе) соотношение оборачивается так, что внутриличностные защиты как инициируют, так и задают способы межличностной защиты (хотя функционально зависимость является двухсторонней) [Rakkolainen 1982]. Онтогенетически, похоже, и те, и другие защиты возникают одновременно и некоторое время не дифференцируются.

Онтогенез психологических защит.

Для психологической науки не новость существование тесной связи между матерью и младенцем. Мать для младенца выполняет несколько ролей.

1. Мать как универсум, из которого младенец еще не выделился, граница с которым создается не сразу. Поэтому в глубинной памяти младенца, с одной стороны, остается образец состояния собственной неотделенности, симбиотической связи со всем миром. А с другой – ощущение несуществования (или неполного существования), возникающего из-за отсутствия личных границ (подробнее см. 3.2 и 4.4.2).

2. Мать как окно во внешний мир, через который младенец вступает в контакт с ним. Наличие контакта, соприкосновения задает первые границы. Первоначально такой границей, щитом является сама мать. Память об этом чувстве защищенности (нахождения за щитом, под прикрытием) является первоначальным образцом состояния безопасности, идеальным его эталоном, в котором в слитом виде существуют две его основные составляющие: дистанцированность – отделенность от неопределенного и пугающего мира, и наличие преграды, уменьшающей силу внешнего воздействия.

3. Мать как источник удовлетворения потребностей, что закладывает основы рентного отношения к другим людям как средству решения собственных проблем. Возможно, именно здесь следует искать источник тенденции контролировать людей, управлять ими.

4. Мать как источник опасности в силу того, что с ее стороны (из мира через нее) поступает информация об угрозе. Она также воспринимается всесильной и могущей отказать в близости. Реальность угрозы требует соответствующих средств совладания с опасностью. Чтобы дистанцироваться и защититься от нее, психика ребенка переструктирируется так, чтобы создать необходимые границы. При этом происходит приближение к эталонному состоянию защищенности, что позитивно закрепляет такие новообразования. Одновременно приобретается опыт дистанцирования путем отдаления угрожающего фактора. Еще одно новоприобретение – разрешение возникающих проблем путем внутренних перестроек.

5. Мать как "зеркало", возвращающее младенцу его же аффекты, в силу чего он начинает воспринимать их как наблюдатель. Таким образом закладываются основы внутриличностной коммуникации, разворачивающейся по законам человеческого взаимодействия. Вместе с тем передаваемая информация оказывается весьма расплывчатой, поэтому ребенок волен отбирать ту, которая ему больше импонирует, обучаясь методам селекции ее в согласии со своими интересами.

Таким образом, уже в самых первых психических состояниях можно выделить все характерные признаки психологических защит: а) различение Я – не-Я, образование межсубъектных границ, б) наличие источников угрозы психологического уничтожения ребенка или нарушения его границ, в) образец состояния защищенности. В наличии также все предпосылки для разворачивания процесса внутриличностной коммуникации: выделение отдельных квазисубъектов (субличностей), образование информационных и интерактивных потоков. В процессах внутличностного взаимодействия обнаруживаются также характерные для защитных действий динамические тенденции: пассивное и активное дистанцирование, выстраивание преград, готовность управлять людьми и модифицировать информацию, исходя из собственных задач.

6.3.3. Базовые защитные установки

Продуктивным представляется анализ защит с их операциональной стороны, а именно, как действий и операций, которые используются в защитной функции. В этом случае на второй план отходит вопрос о том, где локализованы защиты: в межличностных отношениях, или во внутреннем мире человека. Тем более что внешние и внутренние защиты, как было показано выше, переплетены самым причудливым образом. При внимательном рассмотрении защитных стратегий создается впечатление, что обобщенных способов психологической защиты сравнительно немного.

В исходном (прототипном) виде защита возникает там, где есть борьба с ее опасностью получить телесные повреждения. Это не только различные виды собственно боевых действий, но и охота на диких зверей (противоборство с ними), а также множество иных мелких стычек, которыми всегда была полна жизнь не только людей, но и животных. Поэтому истоки психологических защит уместно искать в глубине филогенеза.

Самыми филогенетически древними способами защиты, по-видимому, надо признать бегство, замирание и прятание (уход в укрытие) – именно их мы наблюдаем у более примитивных животных. Несколько позже, вероятно, появилось встречное (защитное) нападение на агрессора или стремление повлиять на его поведение (например, продемонстрировать свое подчинение или применить какую-то хитрость).

Эти же приемы мы обнаруживаем и в истории человеческих отношений: в боевом единоборстве воинов, в военных действиях дружин и государств. Здесь мы обнаруживаем полные аналоги указанных защит:

1) бегство и различные его видоизмененные формы – отступление, уклонение, задержки;

2) маскировка как аналог замирания – стремление стать невидимым для противника;

3) использование естественных и создание искусственных преград и укрытий в виде стен, рвов (прямо заимствуя идеи из особенностей ландшафта: плотный деревянный частокол, «перенесение» реки или оврага к стенам своего города и пр.), а как облегченная модификация – использование переносимых преград: щитов, кольчуг, доспехов и т.п.;

4) атака агрессора – активная защита, суть которой зафиксирована в принципе «лучший способ защиты – нападение»;

5) управление поведением и/или намерениями актуального или потенциального агрессора – задабривание, применение хитростей и иных уловок.

Указанные способы защиты можно упорядочить с помощью типологии, приведенной в таблице А.

Таблица 4. Типология базовых защитных установок

1. Уход (бегство) – увеличение дистанции, прерывание контакта, выведение себя за пределы досягаемости влияния агрессора. Проявлений этого вида защит много: смена темы беседы на безопасную, нежелание обострять отношения (обход острых углов), стремление уклониться от встреч с тем, кто является источником неприятных переживаний, избегание травмирующих ситуаций, прерывание беседы под благовидным предлогом и т.п. Предельным выражением данной тенденции может быть полная изоляция – замкнутость, отчуждение, отказ от контактов с людьми. Внутриличностными защитами по типу бегства являются изоляция, регрессия и инстинктуализация.

2. Изгнание – увеличение дистанции, удаление агрессора. Вариации проявлений: выгнать из дома, уволить с работы, отослать куда-нибудь под приемлемым предлогом, осуждение, насмешки, унижение, колкие замечания. Предельным выражением данной тенденции оказывается убийство – защитная по происхождению агрессия, доведенная до своего логического завершения. В свете представлений о множественной природе личности объяснимым является отнесение осуждения и насмешек к стратегии изгнания – это частичное убиение, уничтожение какой-то части другого: черты характера, привычек, действий, намерений, склонностей и т.д. Внутриличностными вариантами изгнания выступают отрицание и аннулирование.

Пара уход–изгнание (бегство–нападение) объединена по достигаемому результату – это увеличение межсубъектной дистанции до безопасных границ. Различие заключается в средстве его достижения: в бегстве происходит удаление себя, а при нападении (под которым понимается стремление изгнать или уничтожить) – удаление агрессора.

3. Блокировка – контроль воздействия, достигающего субъекта защиты, выставление преград на пути удара или отведение его в более безопасном направлении. Вариации: смысловые и семантические барьеры («мне трудно понять, о чем идет речь»), ролевые рисунки («я на работе»), «маска», «персона» (Юнг) и т.п., которые принимают на себя основной удар. Например, «это не я – это у меня характер такой» (удар переводится с личности на характер), или «это не на меня он изливает недовольство, а на всех продавцов в моем лице» (удар отводится на безликую роль). Предельное выражение: ограждение себя, полная самоизоляция посредством глубокоэшелонированной обороны. Во внутриличностной форме блокировка может выражаться в изоляции (если это не бегство, а «баррикады»), в смещении и отреагировании.

4. Управление – контроль воздействия, исходящего от агрессора, влияние на его характеристики. Это могут быть такие приемы как плач (стремление разжалобить) и его ослабленные виды – жалобы, ноющие интонации, вздохи; подкуп или стремление умилостивить; попытки подружиться или стать членами одной общности («своих не бьют»); ослабить или дестабилизировать активность, полностью инактивировать; спровоцировать желаемое поведение и т.д. Сюда же попадает защитная по происхождению манипуляция. Предельное выражение – подчинение другого, помыкание им. Внутриличностная формы – проекция, идентификация и др.

Пара блокировка–управление (укрытие–контроль) соотносится с изменением параметров воздействия: укрытие задействует преграды, затрудняющие влияние со стороны агрессора, а контроль, наоборот, снимает препятствия для обратного влияния – уже на агрессора.

5. Замирание – контроль информации о самом субъекте защиты, ее искажение или сокращение подачи. Проявления: маскировка, обман, сокрытие чувств, отказ от действий, чтобы не проявлять себя (не навлекать беду). Крайняя форма – оцепенение, тревожная подавленность.

6. Игнорирование – контроль информации об агрессоре, наличии или характере угрозы с его стороны, ограничение по объему или искаженное восприятие. Например, стереотипизация («да он просто хулиганит»), умаление степени угрозы, объяснение позитивными намерениями («она желает мне добра»). Предельное проявление – критическое искажение, утрата адекватности восприятия, иллюзии.

Пара замирание–игнорирование отражает контроль информации. Замирание останавливает или изменяет поток информации, поступающей к агрессору, игнорирование останавливает или искажает поток информации об агрессоре и угрозе. Казалось бы нелепая тактика. Но именно в отношении внутриличностных защит она используется особенно часто: отрицание, интроекция, рационализация, раздельное мышление, реактивные образования. Игнорирование оправдано, если сама информация представляет опасность, например, обвинения, слухи, тяжелые пророчества, или когда остальные формы защиты по каким-либо причинам не задействуются и происходит адаптация к раздражителю.

Таким образом, мы получили шесть прототипных действий, объединенных в комплементарные пары: убежать – изгнать, спрятаться – овладеть, затаиться – игнорировать. Каждая пара задает свой параметр процесса защиты: дистанцирование с агрессором, управление потоком воздействия, управление информационным каналом.

Как это часто случается с типологиями, при встрече с реальностью оказывается, что можно обнаружить немало промежуточных или совмещенных случаев. По отношению к защитам это обстоятельство не является недостатком. Зная базовые установки, мы можем выделять композиции из двух или более тенденций, лучше понимая их внутреннее устройство.

Например, такой известный поведенческий прием, как «ушел, хлопнув дверью», содержит в себе:

· собственно уход – основная установка,

· маскировку бегства с помощью гнева,

· попытку повлиять на агрессора – припугнуть своей "грозностью".

А в приеме «я с тобой говорить не хочу» совмещены

· уход от травмирующего контакта,

· изгнание (отвержение) оппонента,

· стремление сделать его более управляемым.

Понимание того, какие установки лежат в основе того или иного приема, позволяет психологу работать с каждым выявленным компонентом. Но возможности предложенной типологии этим не исчерпываются. Наличие прототипных защитных установок позволяет лучше понять сущность внутриличностных защит.

6.3.4. Что и зачем защищается?

Как было показано в п. 6.3.2, психологические защиты имеют целью сохранение целостности субъекта. В нашем случае речь в первую очередь идет о всей личности. Но не только. Защищаются также и все ее структурные элементы: динамические смысловые системы – комплексы и отношения (см. 3.5). Но среди всех структур есть одна особенная, защита которой имеет важнейшее значение для личности. Это Я-концепция, в частности, образ Я. Это важно потому, что сохраняя свою Я-концепцию, человек сохраняет и поддерживает свою идентичность (тождественность самому себе, несмотря на необходимость все время меняться). В этом позитивное назначение психологических защит – сохранение человеком своей идентичности, своей личностной целостности.

Этот центральный эффект следует особенно тщательно подчеркнуть, поскольку к психологическим защитам у психологов отношение часто оказывается недоброжелательным. Порой приходится слышать, как психологи (особенно начинающие) говорят о том, что ему необходимо или удалось «сломать защиты» у участников группы, у клиента или у заказчика, «преодолеть их сопротивление» и т.п. Хорошо бы отдавать себе отчет, что в этом случае речь идет о прямой интервенции в личность, о недружественном вторжении в идентичность того, кто платит за профессиональные услуги психолога. Психологам следует отдавать себе отчет, что каждый раз, когда он ставит задачу на нейтрализацию личностных защит, на их «снятие» или обход, то стоит перед возможностью изменения образа Я клиента или заказчика, его «Я-концепции», а, следовательно, и его идентичности. Т.е. в этих случаях психолог вторгается в «святилище» души, в ее храм, стремится изменить «базовую религию», которой данный человек придерживается, которая служит ему опорой в жизни, конституирует его индивидуальность в культуре (его культурное Я, его духовное Я).

Удачно работающие защиты, с одной стороны, защищают Я человека от угроз, которыми могут быть: полное разрушение, подавление или подчинение, расчленение, отчуждение части, качественные изменения, ведущие к утрате самости, чрезмерно быстрые изменения или задержки развития. С другой стороны, они обеспечивают нормализацию социальных отношений и взаимодействия, что, в свою очередь, позволяет обществу сохраняет традиции. В любой ситуации, угрожающей установленным социальным связям, удовлетворяющим человека, включается психологическая защита, чтобы человек смог хорошо или удовлетворительно сыграть свои «выученные» роли и охранить социальные отношения. Следовательно, психологические защиты защищают одновременно и социальное окружение человека.

Кроме того, защиты позволяют снизить накал противоречий – и внутриличностных, и межличностных, и, что не менее важно, между индивидуальным и общественным. Безусловно положительные для сохранения душевного равновесия эффекты действия психологических защит имеют достигается, правда, благодаря важной особенности механизмов защиты. Они функционируют таким образом, что примирение человека с реальностью часто происходит за счет постоянного искажения воспринимаемой и оцениваемой информации.

Наиболее полно эта сторона активности системы психологической защиты отражается в структурной теории «защиты по» Р. Плутчика, согласно которой психологическая защита выступает как последовательное искажение когнитивной и эмоциональной составляющих образа реальной конфликтной ситуации с целью уменьшения эмоциональной напряженности, угрожающей индивиду в случае полного и адекватного отражения реальности. Таким образом, душевный покой и социальная адаптация достигаются путем блокирования или переструктурирования образа реальности и образа самого себя. Поэтому В ряде случаев действительно требуется ослабить или преобразовать действие неадаптивных защит. К сожалению, поданная З. Фрейдом идея, что защиты мало адаптивны по своей природе, распространилась среди общественности до такой степени, что слово «защита» приобрело незаслуженно негативный оттенок. Назвать кого-либо защищающимся, значило подвергнуть критике. Психоаналитики и сами в обыденной речи используют это слово таким же образом, но при обсуждении защитных механизмов в профессиональном контексте они необязательно полагают, что при действии защиты происходит нечто патологическое.

Вместе с тем, хорошо известно наличие и откровенно негативных эффектов защит – частичное разрушение себя, уничтожение какого-то количества личностных подструктур. Как это было показано Э. Фроммом, невротическое напряжение часто доходит до аутонекрофильных тенденций ( ауто – направленный на самого себя, некро – мертвый, фильный – любить). Другими словами, человек частично убивает сам себя и получает от этого удовольствие. Проявляется такая тенденция не только в зависимостях (курение, употребление алкоголя и наркотиков), не только в поступках, приносящий вред самому человеку. Огромный пласт феноменов разрушения самого себя наблюдается в психосоматических заболеваниях, в невротических перескоках из крайности в крайность, в психотических срывах и т.п. Люди тратят настолько огромные усилия на то, чтобы потихоньку убивать самих себя, что З. Фрейду пришлось даже придать этому процессу статус первичного, равносильного со стремлением созидать – в дополнение к Эросу (либидо) он предложил и Танатос (мортидо) считать базовым устремлением человека. Если говорить в этих терминах, то жизнь человека тратится на то, чтобы найти баланс между разрушением и созиданием, подобно тому как организм живет и развивается благодаря процессам ассимиляции (усвоения, созидания) и диссимиляции (разрушения и выведения за пределы организма).

Почему же многие психологические защиты так разрушительны и малопродуктивны? Потому что, как было показано в п. 6.3.1, человек использует преимущественно неконструктивные способы межсубъектной борьбы, и защиты в ней. Их неконструктивность объясняется, с одной стороны, тем, что используются филогенетически и онтогенетически ранние приемы: бегство (проблема этим не решается), агрессия (происходит рост борьбы, разрушений и утрат), замирание (теряется динамика, развитие приостанавливается) и т.п. А с другой стороны, в обществе агрессивные приемы используются все еще чаще, чем конструктивные. Однако то, что было хорошо для животных и первобытных людей, становится малопригодным для развитого человечества и его членов. К сожалению, деструктивных тенденций в современной жизни еще настолько много, что ребенок интериоризирует преимущественно незрелые или разрушительные приемы.

Напомним, что эволюционное назначение личности состоит в том, чтобы противопоставить разрушительному потенциалу человечества способность согласовывать устремление различных людей и групп таким образом, чтобы из противоборства извлечь созидание, а не уничтожение. Каждый отдельно взятый человек на сцене своей личности продолжает борьбу за то, чтобы научиться конструктивно решать встающие перед ним проблемы. Здесь общественные процессы противоборства, межличностное противостояние и внутриличностная борьба преобразуются сопряжено, согласованно. В той мере, в которой конструктивность усиливается в общественной жизни и в быту людей, она повышается и во внутриличностной динамике – человек становится более продуктивным (больше удается сделать при тех же усилиях). И обратно, в той мере, в которой каждый из нас становится более конструктивным наедине с самим собой, более конструктивным становится и его межличностное общение, равно как и его общественная активность. Таким путем каждый из нас способен создавать вокруг себя семантическое (из значений и смыслов) пространство с характеристиками, которые соответствуют качеству его Образа мира, его внутреннему миру. В силу этого каждый из людей как личность способен влиять на общественную жизнь, пусть и в очень скромной степени.

Но бывают случаи, когда даже маленький личностный рост одного человека, совершенный им в поступке, оказывает огромное влияние не только на окружающих, но порой и на все человечество.

6.3.5. Совладающее поведение

У любого человека есть некоторое количество возможностей (ресурсов), опираясь на которые он/она способны повысить конструктивный (созидательный) потенциал своей активности. Как уже было отмечено, конструктивность проявляется, в частности, в повышении продуктивности (экономичности) деятельности человека. Данный эффект порождается благодаря более зрелым и цивилизованным способам отстаивания своих интересов, решения встающих на пути человека проблем.

В психотерапевтической и научной литературе давно обсуждается вопрос о том, какого рода способы решения жизненных затруднений следует признать более конструктивными и действенными (продуктивными). Так, большое количество исследований было выполнено для понимания того, каким образом люди справляются со стрессовыми ситуациями. Т.е. такими, которые предъявляют человеку более высокие требования, чем у него имеется на данный момент возможностей (ресурсов). Субъективно это ситуации, которые вызывают затруднения.

Способы, с помощью которых человек справляется с жизненными трудностями, принято называть копинг-стратегиями или копинг-поведением. Под «копингом» (от англ. to соре – справляться, совладать) подразумеваются постоянно изменяющиеся когнитивные и поведенческие попытки справиться со специфическими внешними или/и внутренними требованиями, которые оцениваются как напряжение или превышают возможности человека справиться с ними (совладать). Копинг-поведение – форма поведения, отражающая готовность индивида решать жизненные проблемы. Особенности этого умения связаны с Я-концепцией, локусом контроля, эмпатией и условиями среды.

Представление о том, как выглядят копинг-стратегии, можно получить из высказываний, заимствованных из копинг-теста Р.С. Лазаруса.

Часть из них сильно напоминают привычные психологические защиты:

· «критиковал и укорял себя», «срывал свою досаду на тех, кто навлек на меня проблемы» (подавление);

· «вел себя, как будто ничего не произошло», «отказывался верить, что это действительно произошло», «отказывался воспринимать это слишком серьезно» (отрицание);

· «старался не показывать своих чувств», «в целом избегал общения с людьми», «старался, чтобы другие не узнали, как плохо обстоят дела» (изоляция);

· «спал больше обычного» (уход от реальности);

· «пытался забыть все это», «не допускал это до себя, стараясь об этом особенно не задумываться» (вытеснение);

· «старался дать какой-то выход своим чувствам» (отреагирование);

· «пытался улучшить свое самочувствие едой, выпивкой, курением или лекарствами» (инстинктуализация).

Другие представляют собой весьма продуктивные способы решения проблем:

· «сосредотачивался на том, что мне нужно делать дальше – на следующем шаге»;

· «говорил с другими, чтобы больше узнать о ситуации»;

· «обращался за помощью к специалистам»;

· «составлял план действий»;

· «стоял на своем и боролся за то, чего хотел»;

· «прокручивал в уме, что мне сказать или сделать.

Часть из них акцентированы на таком изменении самого себя, которое помогает вскрыть новые ресурсы:

· «пытался увидеть в ситуации что-то положительное»;

· «во мне возникала потребность выразить себя творчески»;

· «набирался опыта в этой ситуации»;

· «вновь открывал для себя что-то важное»;

· «спрашивал совета у родственника или друга, которых уважал»;

· «пользовался прошлым опытом – мне приходилось уже попадать в такие ситуации»;

· «старался чтобы мои эмоции не слишком мешали мне в других делах»;

· «знал что надо делать и удваивал свои усилия, чтобы все наладить.

Тогда как другие приемы направлены на поиск опоры в окружающих людях:

· «искал сочувствия и понимания у кого-нибудь»;

· «говорил с кем-либо, кто мог конкретно помочь в этой ситуации»;

· «думал о том, как бы в данной ситуации действовал человек, которым я восхищаюсь, и старался подражать ему.

В сравнении с психологическими защитами в их классическом виде описание копинг-стратегий характеризуются тем, что в них в большей степени принимается в расчет ситуация, в рамках которой используется тот или иной способ совладания с трудностью. Эта традиция получила свое начало с работ Р. Лазаруса и С. Фолкмана о стрессе, возникновение которого связывалось авторами с взаимодействием в системе «человек-среда».

Большинство авторов склонны рассматривать совладающее поведение как активность высшего уровня целостной защитной системы человека. Описанные в психоанализе психологические защиты представляют собой более примитивные и грубые средства (Никольская, Грановская 2001). В онтогенезе сначала осваиваются первичные защиты, затем более последовательно они становятся более зрелыми и продуктивными, так что копинги завершают собой развитие защитной системы человека. Критерии, по которым копинги отличаются от защит:

· выше адекватность отражения реальности,

· выше гибкость используемых средств защиты,

· более высокая адаптивность,

· более высокая осознанность,

· учет более дальней перспективы развития событий,

· более активны.

Соотношение между защитами и копингами можно обозначить следующим образом: И.Г. Малкиной-Пых "Психосоматика: Справочник практического психолога".

			Защита		Тревожность Болезни		Дезадаптация
Негативные события		Стили реагирования
			Совладание		Радость Воодушевление		Успех

Напомним, что центральным объектом заботы защитной системы человека выступает Я-концепция. То же характерно и для копинг-стратегий. Одновременно, Я-концепция выступает и одним из основных копинг-ресурсов. Ее позитивный характер способствует тому, что человек чувствует себя уверенным, способным контролировать ситуацию. Интернальная ориентация позволяет адекватно оценить проблемную ситуацию, выбрать в зависимости от требований среды адекватную копинг-стратегию, а также круг людей и определить вид и объем необходимой социальной поддержки. Ощущение контроля над средой способствует эмоциональной устойчивости, принятию ответственности за события.

Другими важными копинг-ресурсами являются эмпатия и аффилиация. Эмпатия как сопереживание и способность принимать чужую точку зрения позволяет более четко оценить проблему (в той степени, в которой это связано с другими людьми) и выработать больше вариантов ее решения (учитывая особенности людей). Аффилиация выражается как в виде чувства привязанности и верности, так и в общительности, в стремлении сотрудничать с другими людьми. Она является инструментом ориентации в межличностных контактах и регулирует эмоциональную, информационную, дружескую и материальную социальную поддержку.

Успешность копинг-поведения определяется и когнитивными процессами. Развитое мышление позволяет точнее оценить как содержащиеся в ситуации трудности, так и объем наличных ресурсов для их преодоления.

6.3.6. Высшие личностные ресурсы

Напомним, что понятия «копинг-поведение» и «копинг-ресурсы» первоначально возникли там, где потребовалось описать способы, с помощью которых люди справляются со стрессами, в частности, в связи с болезнями. Позже выяснилось, что эти понятия оказались полезными и для описания поведения, связанного с преодолением любых жизненных препятствий, с решением проблем и снятием затруднений. Именно в этом направлении для нас открываются новые возможности в понимании того, как происходит личностный рост. В общем виде закономерность выглядит так, что проблемные ситуации в жизни человека выступают необходимым условием для его личностного роста. Потому что каждая проблема – это шанс, который получает человек для того, чтобы сделать очередной шаг в своем личностном росте, чтобы стать личностно сильнее. Это общее положение, общая закономерность, частными случаями которой выступают нормативные и ненормативные кризисы, а также любые существенные для человека жизненные проблемы. Нормативные кризисы, как было показано выше (см. 3.6), в основе содержат важную трудность – кризис идентичности. Ненормативные кризисы (см. 3.6.4) по характеру действующих сил и внутреннему статусу близки нормативным, только запускаются острыми или особенно значимыми жизненными ситуациями (событиями). Но даже сравнительно меньшие трудности требуют от человека пройти – пусть и в упрощенной форме – путь, характерный для кризиса. В данном контексте нам необходимо понять, какими личностными ресурсами этот путь обеспечивается.

Нетрудно увидеть, что внутриличностная динамика преодоления жизненного затруднения в общих чертах воспроизводит динамику совершении поступка. Фактически, каждое жизненное затруднение, это ситуация, в которой необходимо сделать выбор (т.е. совершить поступок) между тем, чтобы:

· решать вставшую проблему или не делать этого (сбежать, отказаться, уклониться, повременить);

· считать проблему себе по силам или нет (найти оправдание для отказа решать ее);

· использовать средства решения проблемы (преодоления преграды), характерные для ребенка или для взрослого;

· потрудиться спрогнозировать возможные последствия своих действий или пойти по пути «делаю, что хочу, а дальше пусть будет как будет».

Реальный набор выборов заметно выше. Поэтому всякая жизненная трудность – это испытание, это тест на то, какого рода поступок будет человеком совершен. (Профессиональная помощь психолога на этом этапе во многом будет заключаться, чтобы помочь человеку понять, перед какими выборами он стоит, и какого рода поступок он действительно готов совершить).

Если существенные выборы не совершаются (см. 1.4.3), или совершаются лишь второстепенные, не сущностные выборы, то такие поступки ведут к личностной дезинтеграции человека, к его невротизации, соматическому заболеванию или разрушению личности. В результате человек частично утрачивает способность к преодолению трудностей. Если же последствия поступка таковы, что трудность снимается, преграда преодолевается, а сам человек при этом становится сильнее, то такие поступки ведут к личностному росту. А человек при этом повышает свою способность решать проблемы, преодолевать трудности. О таких людях говорят, что они обладают силой духа, жизненной стойкостью, выносливостью и т.п. Внешне они могут выглядеть как угодно, даже слабыми (особенно физически), но их выносливость характеризуется способностью преодолевать жизненные трудности, а силой они обладают внутренней, душевной.

В трудные для населения 90-е годы в нашей стране можно было наблюдать немало разных судеб. Приведем в качестве примера лишь некоторые, по внешнему рисунку схожие между собой.

Судьба 1. Отчаявшись и потеряв веру в свои силы справиться с трудностями, мать привязала своих двоих детей к себе, и вместе с ними выбросилась из окна 8 этажа. В квартире она оставила записку, в которой объяснила мотивы своего поступка: одна без мужа не способна обеспечить детям минимальный уровень жизни, а оставлять их сиротами не захотела. Можно указать как минимум следующие выборы, которые она совершила:

· отказ от решения проблем (уход),

· среди возможных способов отказа выбрала смерть (а могла заболеть, лишиться разума, найти покровителя и т.п.),

· взяла на себя ответственность за детей, за их судьбу,

· отказалась вверять ее случаю и другим людям (детский дом, родственники),

· отказалась верить в возможность успешного исхода для детей после своей смерти,

· отказала детям в праве на жизнь,

· взяла на себя ответственность (вину, грех) за убийство своих детей…

Судьба 2. Мать двоих детей (5-летняя дочь и сын подросток) лишилась работы в связи с ликвидацией предприятия, в это же время от нее ушел муж. Она стала готовить еду и носить ее продавать на железнодорожном вокзале. Сначала пряталась от милиционеров, затем откупалась, затем оформила официальное разрешение на коммерческую деятельность. Купила автомобиль с фургоном (Иж), стала привозить больше пищи, уже в термосах, купила сыну старенькую квартиру…

Судьба 3. Муж инженер-оружейник неожиданно скончался, осталась одна с двумя дочерями, младшая 6 лет болела астмой. Первое, что эта женщина сделала, пошла на курсы вождения автомобиля («надо дочь возить на лечение»). Затем закончила курсы бухгалтеров, работала на 3-4 работах, одна из них – в университете, не вполне по специальности. Защитила кандидатскую диссертацию. Со временем обе дочери поступили в престижные московские вузы на бюджетные места. Внешне выглядит симпатично, женственно, общительна, приятна в обращении, а история совладания с трудностями находит свое отражение лишь в том, как эта женщина водит автомобиль: неожиданно резкие движения рук и ног выдают то состояние, в котором она пребывала, когда твердо решила, что справится с трудностями и поднимет дочерей.

Как видим, наличия трудностей еще недостаточно, чтобы обеспечить личностный рост. Достаточным условием для личностного роста является совершение поступков, которые ведут к преодолению трудностей, повышают способность и к дальнейшему их преодолению.

Для теоретического осмысления судеб, подобных только что описанным, исследователи используют различные понятия: личностная сила, личностный потенциал, жизнестойкость. На первый взгляд термины кажутся обозначают одно и то же. Но они все же адресуются к разной реальности.

Личностный потенциал – это интегральная характеристика уровня личностной зрелости, отражающая меру преодоления человеком заданных обстоятельств, а также меру прилагаемых им усилий по работе над собой и над обстоятельствами своей жизни (Д.А. Леонтьев 2002). Другими словами, личностный потенциал предполагает наличие у человека опыта преодоления преград и трудностей, поэтому он является функцией от преодоленных человеком преград: чем больше и чем качественнее решались проблемы, тем большим личностным потенциалом обладает данный человек.

Личностная сила – это актуальное использование человеком своего личностного потенциала для преодоления текущего препятствия, это приложение своих ресурсов в направлении конкретной трудности. Личностная сила есть проявление накопленного ранее личностного потенциала для решения проблем в настоящем.

Жизнестойкость (hardiness, hardy) – это психологическая живучесть и расширенная эффективность человека, выступающая показателем психического здоровья человека, согласно представлениям С. Мадди, инициировавшем исследование этого феномена (Александрова 2004). Т.е. это жизненное качество человека, обладающего личностным потенциалом и использующего личностную силу в ситуациях, когда перед человеком встает проблема или препятствие, решить или преодолеть которые ему трудно. Структурно жизнестойкость представляет собой особый паттерн (набор) установок и навыков, позволяющих превращать изменения в возможности. Это своеобразная операционализация введенного П. Тиллихом понятия «мужество быть». Жизнестойкость обладает следующими характеристиками (аттитьюдами, установками):

1. Включенность (commitment) – важная характеристика в отношении себя и окружающего мира и характера взаимодействия между ними, которая дает силы и мотивирует человека к реализации, лидерству, здоровому образу мыслей и поведению. Она дает возможность чувствовать себя значимым и достаточно ценным, чтобы полностью включаться в решение жизненных задач, несмотря на наличие стрессогенных факторов и изменений.

2. Контроль – установка, которая мотивирует человека к поиску путей влияния на результаты стрессогенных изменений в противовес впаданию в состояние беспомощности и пассивности. Это понятие во многом сходно с понятием интернального локуса контроля Роттера.

3. Вызов (challenge) – установка, которая помогает человеку оставаться открытым окружающей среде и обществу. Она состоит в восприятии человеком события жизни как вызова и испытания лично себе.

Таким образом, личностный потенциал, личностная сила и жизнестойкость составляют триаду, обозначающую, соответственно, наличие опыта совладания с трудностями, умение использовать этот опыт в трудных ситуациях и личностную черту, установку на выживаемость, позволяющую справляться с дистрессом эффективно и всегда в направлении личностного роста.

О том, что опыт преодоления трудностей в прошлом действительно обуславливает высокую жизнестойкость человека, свидетельствуют результаты исследований С. Сигидды и К. Хасана (Александрова 2004) воспоминаний прошлого и их самооцененного воздействия на личностные характеристики, относящиеся к жизнестойкости. У людей с высоким ее уровнем в прошлом имелись больше событий, в которых они успешно справлялись с трудностями, принимали вызов, были верными себе. Наиболее информативным, согласно этому исследованию, является восприятие сложных события как несущих вызов и принятие этого вызова человеком. В исследовании С. Мадди и Д. Кошаба выявлена высокая роль в повышении показателей жизнестойкости таких факторов, как компенсирующие семейные стандарты и самовосприятие (там же). Жизнестойкость как личностное качество рассматривается ими также как важный буфер на пути перехода стресса в болезнь.

Исследования показывают, что у обладающих жизнестойкостью людей даже физиологические процессы имеют свои отличия. Так, люди с меньшим уровнем тревожности и высокими показателями жизнестойкости продемонстрировали более слабые физиологические реакции при столкновении со стрессовой ситуацией. Соответственно, они оказались и более устойчивыми к воздействию стрессогенных факторов: более устойчивы к фрустрации, оценивали задачи как менее угрожающие и реагировали на задания более позитивными эмоциями, чем испытуемые, имеющие более низкие показатели жизнестойкости (там же).

Люди, имеющие высокие показатели жизнестойкости, обладают более крепким здоровьем, испытывают меньше стрессов в повседневной жизни, потому что используют более развитые стратегии совладания. Соответственно, они и свое здоровье оценивают выше, а также ощущают себя более здоровыми и психически, и социально. Их самооценка получила экспериментальное подтверждение: такие компоненты жизнестойкости как включенность и контроль связаны с высоким умственным здоровьем и использованием копинг-стратегий, ориентированных на решение проблем и поиск поддержки. Негативная корреляция со шкалами опросника MMPI свидетельствует о том, что высокая жизнестойкость может рассматриваться как общий показатель психического здоровья человека (Александрова 2004).

Было показано, что жизнестойкие люди имеют тенденцию испытывать стрессы менее часто и воспринимать мелкие неприятности как менее стрессогенные, они чаще считали такие события желательными и контролируемыми. Такие люди имеют большую вероятность остаться здоровыми и воспринимать жизненные изменения как положительные и содержащие вызов, для них характерны ощущения полноты жизни и качества жизни (там же).

Таким образом, личностный потенциал, личностную силу и жизнестойкость можно рассматривать как высшее выражение ресурсной обеспеченности личности – как ее операциональные инструменты, позволяющие использовать жизненные трудности для личностного роста.

* * *

Но есть еще один вопрос, который возвращает нас обратно к ценностным вершинам личности. Это вопрос о том, как используются операциональные ресурсы, куда они направляются: на что тратится личностная сила, чему служит жизнестойкость?

Результат использования всякого инструмента сильно зависит от того, кто и как им пользуется. В норме «хозяином» инструмента выступает Я человека – он осмысленно, творчески и продуктивно направляет свои ресурсы на решение жизненных задач. То, за решение каких задач берется человек, во многом определяет его самого: он становится тем, на что употребил свои возможности. Трудится он ради денег, ради бытового комфорта, ради душевного спокойствия, ради блага людей, ради утверждения своей профессии, ради повышения финансовой или юридической грамотности населения, ради здоровья своих близких… – все накладывает свою печать на человека. В этом его ответственность перед самим собой: за что берется, за то и отвечает. В свой образ Я человек неизбежно включает и активность, на которую тратит свои силы («я – тот, который занимается данным делом»). Постепенно человек становится таким, каким в глазах людей и его самого должен быть тот, кто занимается данным делом – трудится ради денег, бытового комфорта, душевного спокойствия, блага людей, утверждения своей профессии, повышения финансовой или юридической грамотности населения, здоровья своих близких и т.д.

Если же к операциональным ресурсам получают доступ субличности, оппонирующие Эго, то личностную силу и жизнестойкость человек проявляет избирательно, только для решения задач определенного типа. При этом человек с удивлением обнаруживает, что в одних случаях ему многое удается, тогда как в других случаях он терпит неудачу за неудачей. Такая неравномерность требует достичь согласия между Эго и субличностями, т.е. сами их отношения сделать предметом совладающей активности. В той мере, в которой это удается, личностный потенциал увеличивается, умение решать одни задачи распространяется и на другие. В целом это тоже личностный рост.

Вместе с тем, немаловажно, получают ли усилия данного человека поддержку со стороны общества, а также имеет ли он ценностную поддержку со стороны культуры. Если первый ответ положительный, то такой человек имеет высокие шансы стать лидером, собрав вокруг себя тех, кого привлекает его сила духа, его уверенность в себе. А если положителен и второй ответ, то личностная сила этого человека соединяется с моральной силой (которую иногда называют высшей правдой) и такой человек получает возможность занять важное место в жизни общества. При этом человек не только себя строит, он преобразует и свое непосредственное окружение – как людей, с которыми строит отношения, так и дела, которые он воплощает.

Люди со слабо выраженной субъектностью, с экстернальным локусом контроля полагают, что различные задачи просто встают на их жизненном пути. Но дело в том, человек самостоятельно выбирает как свой жизненный путь, так и свои ситуативные тропы. Выбрав же путь, он выбирает и характер проблем, которые ему предстоит решать – прямо как сказочный герой на распутье.

В обыденном сознании существует верование (убеждение), что каждому человеку даются только те трудности и проблемы, которые человек способен преодолеть. В консультативной работе это верование позволяет придать смысл любым испытаниям, выпавшим на долю человеку. Помогают в этом вопросы следующего содержания: «чему учит вас эта трудность?», «ради каких изменений эта проблема была вам послана?», «если бы вы вольны были посылать себе проблемы, то какой урок вы могли бы преподать себе этой жизненной трудностью?» и т.п.

Следовательно, мы имеем дело с еще одним видом ресурсов личностного роста:

· самостоятельный выбор человеком характера решаемых задач,

· придание смысла любым жизненным событиям, любым трудностям.

Таким образом, ресурсы, привлекаемые для обеспечения нормальной работы личности, ее жизнеобеспечения, можно представить следующим образом (рисунок 5). Низший уровень представляют первичные защиты – примитивные и грубые средства защиты личности от угроз и дискомфорта, логика которых заимствована у животных и архаических сообществ. Многие из этих защит обнаруживаются в открытой межличностной форме, так, как это можно наблюдать на начальных стадиях онтогенеза. Следующий уровень составляют вторичные защиты – менее грубые, порой вполне продуктивные (сублимация, например) средства защиты идентичности, в основе которых лежат разного рода когнитивные и мотивационные преобразования. По процессам они часто оказываются различными вариациями коммутирования (переключения), локализованных во внутреннем плане деятельности человека. Следующий, более продуктивный уровень составляют копинг стратегии – средства совладания с трудностями, во многом обусловленными внешними по отношению к личности событиями: обстоятельствами жизни, действиями других людей, телесными особенностями человека, его характером и т.п. Эти средства во многом строятся на стыке между внешним и внутренними мирами. Самый высокий уровень жизнеобеспечения личности составляют механизмы личностного роста – процессы, обеспечивающие прогрессивное развитие человека: сомнения (взвешивание альтернатив), поступки (выбор из альтернатив), смыслообразование (переоценка альтернатив) и т.п.

	Уровни личностного жизнеобеспечения
Акцент на связи со средой		4. Механизмы личностного роста	Акцент на внутриличностных процессах
		3. Копинг-стратегии
		2. Вторичные защиты
		1. Первичные защиты

Рисунок 5. Уровни системы личностного жизнеобеспечения

Интересно отметить, что первый и третий уровни в большей степени связаны с взаимодействием с окружающими людьми и учетом обстоятельств и условий жизни. Тогда как второй и четвертый уровни преимущественно локализованы на внутренней динамике. С ростом уровня в целом растет их конструктивность и продуктивность, а используемые средства обеспечения нормальной личностной активности все в большей степени приобретают цивилизованные формы.

6.4. Взрослость – зрелость - мудрость: выбор ориентиров

Дальнейший личностный рост и развитие человека в личностном плане, в принципе, во все большей степени может быть определен самим человеком, и уже в заметно меньшей степени – ожиданиями со стороны общества. Это «может быть» означает, что такой возможностью человек имеет возможность воспользоваться, но произойдет это или нет, определяет человек сам. Поэтому наше изложение будет далее выстроено следующим образом. Сначала мы покажем, каким путем идут те, кто по привычке (продолжая сложившуюся онтогенетическую тенденцию) ориентируется на ожидания к себе в новом возрастном качестве со стороны окружающих его людей. А затем покажем, какие альтернативы встают перед теми, кто в большей мере ориентирован на реализацию своих сущностных качеств.

6.4.1. Обыденные представления о нормативных критериях взрослых возрастов

Вопрос, необходимый для понимания того, как происходит личностный рост, состоит в выяснении, откуда берутся новые образы Я, которые человек принимает в качестве руководства к действию. Откуда человек черпает идеи относительно того, каким ему следует (хочется) быть? Логика порождения таких образов Я различна. Выше (п. 6.2.6) мы уже указывали возможные источники: списывание с некоторого внешнего образца, создание нового образа в грезах и мечтах и нахождение того, каким надо быть для решения актуальных жизненных задач. Вероятно, можно было бы указать и другие источники. Но очень часто, и вероятно в качестве основного источника идей, выступают возрастные нормы, которые имеют хождение в обществе. В их структуре можно выделить:

1. Нормативные критерии возраста – принятые в культуре для описания возраста термины («молодой человек», «средний возраст», «юная девушка» и т.п.), выделяемые периоды человеческой жизни, представления о задачах и длительности возрастных этапов.

2. Возрастные стереотипы – черты и свойства, приписываемые данной культурой лицам того или иного возраста и задаваемые им в качестве всеми подразумеваемой нормы. Например, от человека зрелого возраста не ожидаются метаний в выборе профессии, высокой сексуальной активности, склонности к публичному озорству и т.п., к чему у молодых людей чаще отнесутся вполне терпимо.

3. Возрастные обряды – ритуалы, структурирующие жизненный цикл и возрастные переходы: отметить первую зарплату, сыграть свадьбу (чаще для молодых, а не для вступающих в брак 40-летних), отпраздновать юбилей (скорее 50 лет, чем 30), торжественно провести на пенсию…

4. Возрастная культура – специфический набор признаков и ценностей, по которым представители данного возрастного класса идентифицируют себя как принадлежащие этому возрасту и отличные от всех остальных. Например, разговоры «о молодежи» есть удел пожилых, а ценность социального успеха чаще обсуждается молодыми и зрелыми людьми, разговоры «о девчонках» и «о женщинах» звучат по разному у молодых юношей и мужчин в возрасте и т.п. Есть весьма показательный афоризм, схватывающий характерные для возрастов ценности: «если вы в молодости не революционер, то у вас нет сердца, а если вы в старости не консерватор, то у вас нет ума».

Указанные возрастные нормы исторически изменчивы и культурно зависимы, т.е. для различных исторических эпох и культур представления о том, каким человеку следует быть в том или ином возрасте, различаются. Но поскольку для каждых культурно-исторических условий такие нормы имеются, то люди берут их в качестве руководства к действию. Применительно к тем условиям, в которых живем мы, Е.Е. Солдатовой (2007) было проведено исследование таких норм, выборочные результаты которого мы и покажем.

Так, выяснилось, «что в представлениях, распространенных в нашем обществе, женщине молодого возраста отводится активная позиция как в сфере создания семьи и воспитании детей, так и в профессиональном плане и саморазвитии. Однако самые высокие значения по позициям "рождение детей" и "создание семьи" приходятся именно на образ типичной женщины ранней взрослости. Мужчина, согласно общественным представлениям, должен в первую очередь состояться как профессионал, быть активным в созидании и продвижении новых идей и интенсивно работать. Характеристики мужчины и женщины среднего возраста во многом схожи между собой, за исключением того, что на первой позиции для женщины в ряду наиболее ожидаемых обществом характеристик – воспитание детей (самое высокое значение среди всех возрастных групп), затем – интенсивная работа, наличие новых идей и продуктивность. От мужчины общество ожидает интенсивной работы (пиковое значение для всех возрастов) в первую очередь, а наличие новых идей связывает с профессиональным развитием и пиком активности. Воспитание детей – на четвертой позиции в ранге приписываемых мужчине среднего возраста ценностей. Образ мужчины среднего возраста включает в себя некоторые характеристики образа мужчины ранней взрослости. Среди них: профессиональное развитие, активность, стремление к новаторству, создание семьи, которые занимают почти одинаковые ранговые позиции. Различают эти образы качества, которые, включены в другие возрастные образы. Так, среди характеристик молодости встречаются такие, которые, очевидно, присущи предыдущему возрасту – юности, – активное усвоение знаний и импульсивность, а среднему возрасту приписываются качества, которыми также характеризуется типичный мужчина зрелого возраста: целеустремленность, продуктивность, удержание достигнутых высот (результатов), уверенность в себе. Подобную преемственность можно наблюдать и в характеристиках возрастных образов женщины. Профессиональное развитие, целеустремленность, новаторство и опыт – качества присущие и среднему возрасту и зрелости» (Солдатова 2007, с. 164).

«Возраст зрелости является переходным к возрасту мудрости, поскольку на первых позициях содержит большинство характеристик следующего возраста: хранение и передача опыта, стабильность, быть образцом для подражания. С той лишь разницей, что средние значения по этим качествам в возрасте мудрости значительно превышают значения этих характеристик в образе зрелого возраста (различия значимы на уровне p=0, 001). Пиковые значения для этого возраста приходятся на качества: у мужчин – быть образцом для подражания, а у женщин – уверенность в себе. Образ возраста мудрости у мужчин и женщин содержит такие характеристики как: опыт, забота о здоровье, поддержка молодых поколений, мудрость, осторожность, степенность, стремление к, и обретение духовности, солидность, стабильность. Большинство из этих характеристик являются пиковыми в данном возрасте (там же, с. 165).

«В возрасте мудрости образ мужчины отличают возможности интенсивной работы и стремление удерживать достигнутое. Здесь можно говорить о привычных полоролевых стереотипах в нашей стране. Мужчина традиционно более ориентирован на работу, профессиональную карьеру, профессиональный прогресс. Женщина же, как правило, сочетает высокую активность в профессии и общественной жизни с созданием и поддержанием домашнего очага, столь же активной заботой о семье. Возможно, поэтому активный период в жизни типичной российской женщины короче, чем у мужчины. Стереотипы же требуют от мужчины более долгой профессиональной активности и ответственности за экономическую стабильность семьи (там же, с. 166).

Е.Е. Солдатовой были выделены конструкты, которые лежат в основе обыденных представлений о возрастных нормах применительно к взрослым людям. Когда в пространстве двух наиболее сильных конструктов были расположены представления об ожиданиях к разным возрастам, то полученная картина оказалась такой, как показана на рисунке 6 (Солдатова 2007, с. 171).