2. Вмешательство должно быть ориентировано на развитие ребенка.
3. Вмешательство должно быть направлено на последствия, проявляющиеся в развитии: жестокое обращение может нарушить способность ребенка справляться с этапными задачами развития и затруднить достижение и освоение последующих этапов. Психолог должен уметь оценивать уровень развития ребенка.
4. Вмешательство должно соответствовать этапу развития: во-первых, в зависимости от стадии развития, на которой имело место жестокое обращение, его психологические последствия могут носить разный характер. Во-вторых, известны случаи, когда ребенок, переживший насилие и получивший помощь психолога, испытывал потребность в возобновлении психотерапии в более позднем возрасте.
5. Вмешательство должно учитывать уровень развития: стратегия терапевтического вмешательства должна соответствовать стадии развития ребенка. Например, использование исключительно речевого подхода может быть крайне фрустрирующим для ребенка младшего возраста или ребенка, страдающего задержкой развития. В таком случае игровая терапия может служить хорошим примером подхода с учетом развития ребенка. Использование того же метода в работе с подростком может оказаться далеко не столь эффективным.
К вышеперечисленным принципам хотелось бы добавить еще один существенный комментарий. Когда в приют или иную службу социально-психологической помощи поступает ребенок, относительно которого известно, что он подвергся насилию, существует большое искушение принять этот опыт за наиболее актуальную проблему, требующую вмешательства, но это не всегда так. Например, для ребенка, поступившего в приют в связи с пережитым насилием, наиболее актуальной может оказаться проблема сепарации с семьей, особенно с матерью, или проблема тревоги, вызванной новым окружением. Следовательно, еще одним принципом работы с ребенком, пережившим жестокое обращение, является тщательная оценка его состояния на предмет выявления действительно актуальных проблем, имеющихся у него на данный момент, следование за ребенком, постоянная переоценка его потребностей.
В работе с детьми, пережившими насилие, большую роль играет первая фаза терапевтического процесса, фаза установления (или восстановления) доверия, это особенно важно при оказании психологической помощи детям, пережившим сексуальное насилие. Многие дети, поступающие в приюты в связи с пережитым насилием, происходят из так называемых неблагополучных семей, что, возможно, связано с тем, что такие семьи чаще попадают в поле зрения различных правоохранительных и социальных служб, где насилие не является "случайным", единичным эпизодом, но присутствует на протяжении длительного времени как устойчивый паттерн поведения родителей по отношению к ребенку. Исходя из этого можно предположить, что первая стадия развития по Э. Эриксону, когда "развивается параметр социального взаимодействия, положительным полюсом которого служит доверие, а отрицательным - недоверие", протекала неблагополучно, и у ребенка, не получавшего должного ухода и заботы, могло развиться недоверие - боязливость, подозрительность и враждебность - по отношению к миру вообще и к людям в частности. Для других детей непосредственной причиной потери доверия к взрослым может являться отдельный эпизод насилия в семье, так как насилие со стороны близкого человека может подорвать даже сформировавшееся на ранних стадиях базальное доверие. Таким образом, фаза установления доверия между клиентом и психологом в работе с детьми - жертвами насилия принимает особое значение. Также необходимо помнить, что сложившееся доверие может быть легко нарушено, а значит, от психолога требуется особенная осторожность и постоянное подкрепление установленных отношений.
Специалист, в первую очередь, должен сделать все,чтобы обезопасить ребенка. Он может выбрать ту форму работы, в которой он наиболее компетентен, при этом важно, чтобы она соответствовала потребностям ребенка и условиям, в которых она будет проходить.
Распространено мнение, что для того, чтобы быть эффективной, терапия, проводимая с детьми, пережившими насилие, должна быть длительной и аналитически ориентированной. Такая форма работы действительно имеет возможность давать наилучшие результаты, но в условиях приюта, школы, больницы проводить такую длительную терапию затруднительно. И тем не менее помощь ребенок должен получить. Психолог или любой другой специалист, осуществляющий эту помощь, должен сделать все, чтобы обезопасить ребенка, с которым работает. Это относится не только к таким аспектам, как конфиденциальность информации, но и в большой степени к поведению самого психолога. Это основной принцип. Форма, которую принимает вмешательство, не столь важна.
Психолог может выбрать ту форму работы, в применении которой он более компетентен, при этом важно, чтобы выбранная форма работы соответствовала потребностям ребенка и условиям, в которых она будет осуществляться (школа, кризисная служба, приют, поликлиника).
Какой бы метод ни применялся, нужно знать, что главная цель терапии детей, переживших насилие в семье, - помочь им распознать и адаптивно выразить чувства, связанные с пережитым злоупотреблением и пренебрежением. При этом необходимо помнить, что специалист, работающий с ребенком, может испытывать дискомфорт относительно ведения открытого разговора с ребенком о том насилии, которое он пережил, особенно в случае сексуального насилия. Этот дискомфорт может приводить к тому, что психолог удерживает работу на поверхностном уровне, избегает затрагивать тему самого насилия, что особенно легко происходит при использовании невербальных и/или проективных форм работы. В этом случае рано или поздно начнут наблюдаться следующие негативные явления: психолог может начать чувствовать, что работа не двигается и улучшение состояния у ребенка не наступает, в свою очередь, ребенок укрепляется во мнении, что взрослые не хотят знать о том, что с ним произошло, а следовательно, не способны ему помочь. Непроговоренная, непроработанная тема насилия остается "висеть в воздухе", постепенно разрушая терапевтические отношения между психологом и ребенком.
Психологические методы работы с детьми, пережившими насилие
Форма работы с ребенком, пережившим насилие, имеет меньшее значение, чем общие принципы оказания помощи таким детям и, главное, чем личная позиция и отношение психолога. В то же время существуют методы, традиционно считающиеся наиболее адекватными.
Клиентцентрированная игровая терапия. Игровая терапия используется психологами, придерживающимися разных теоретический ориентации и, следовательно, существуют разные формы игровой терапии. С детьми, пережившими насилие, как правило, используется клиентцентрированная игровая терапия. Г. Лэндрет дает следующее определение этого направления игровой терапии: это динамическая система межличностных отношений между ребенком и терапевтом, обученным процедурам игровой терапии, который обеспечивает ребенка игровым материалом и облегчает построение безопасных отношений для того, чтобы ребенок мог наиболее полно выразить и исследовать собственное Я (чувства, мысли, переживания и поступки) с помощью игры - естественного для ребенка средства коммуникации. В рамках этого подхода из всех возможных видов игровой терапии используется так называемая свободная игра, допускающая большую гибкость и свободу действий, что, в свою очередь, способствует более активному самопознанию ребенка.
Именно в игре ребенок может продемонстрировать с помощью конкретных предметов, которые выступают в качестве символов, то, что он когда-либо прямым или косвенным образом испытал. Игра является для ребенка символическим языком для самовыражения и, манипулируя игровыми предметами, ребенок может более адекватно показать, чем выразить в словах, как он относится к себе, к значимым взрослым, к разным событиям своей жизни. Действительно, дети более полно и более непосредственно выражают себя в спонтанной, самостоятельно инициированной игре, чем в словах. В игре они чувствуют себя гораздо комфортнее, и она является для них наиболее естественной оздоровительной деятельностью. Чисто вербальные методы менее эффективны в терапевтической работе с ребенком, так как уровень его абстрактного мышления не всегда позволяет выразить в словах его чувства и переживания, к тому же, как правило, слова еще не наполнены для ребенка тем эмоциональным смыслом, что для взрослого, и "проговаривание" может не иметь сильного терапевтического эффекта, а следовательно, для ребенка может быть полезнее "проиграть" свои чувства или некую сложную ситуацию в присутствии внимательного и деликатного взрослого.
Игра ребенка - то же, что речь у взрослого, а значит, она так же информативна; так, например, последователи К. Юнга и Э. Эриксона считают, что организованную определенным образом игру можно интерпретировать так же, как и другой бессознательный материал. Более того, такие крупные детские психоаналитики, как Д. Винникотт, убедительно показали, что "называние" терапевтом того, что бессознательно создает ребенок в терапевтической игре, несет тот же инсайт для маленького клиента, что и интерпретация при работе со взрослым.
У игры как у средства психологического вмешательства есть и другие преимущества. Во-первых, такой способ работы снижает дискомфорт у ребенка: все дети умеют играть и редко отказываются делать это на приеме у психолога, в то время как при использовании в психологической работе, например, рисунка многие дети испытывают затруднения, ожидая от взрослого оценки результатов его труда.
Во-вторых, если психолог будет придерживаться исключительно вербального уровня общения, то терапевтические отношения могут оказаться нарушены: в данном случае от ребенка как бы требуется "подняться" до уровня терапевта, а это нелогично, ведь именно терапевт должен обладать достаточной гибкостью для приспособления к клиенту.
В-третьих, как взрослый, так и ребенок с помощью символической игры может выразить чувства, не выразимые иным способом. Это особенно верно в случаях, когда мы имеем дело с жертвами насилия.
Игровая терапия является универсальным, эффективным, затрагивающим многие пласты психики ребенка средством. Сфера ее применения крайне широка и противопоказаний к ее использованию немного.
Игровая терапия и ее элементы могут применяться в работе с детьми любого возраста. Она может оказаться полезной даже при работе с подростками, но только в том случае, если эту форму работы выбрал сам подросток.
Другим эффективным методом, применяемым в работе с детьми, пережившими насилие, является песочная терапия, которую нужно отличать от игровой терапии с использованием песка.
Песочная терапия. Формирование песочной терапии как подхода было длительным, она возникала постепенно. Предтечей этой формы психотерапии можно считать книгу Г. Уэллса "Игры на полу" (Wells, 1911), в которой описывается опыт детской игры с миниатюрными фигурками. Психологи впервые обратились к материалу этой книги в 1930-е гг., что позволило, например, М. Ловенфельд создать свою известную технику "Мир" (The World Technique), внимание же юнгианских психологов игра с песком привлекла в 1940-50-е гг., когда ею заинтересовалась и адаптировала к юнгианской традиции Д. Калфф, написавшая об этом книгу
Пример подноса, собранного в процессе песочной терапии
"Песочная терапия" (Kalff, 1979). К. Г. Юнг указал Д. Калфф на то, что описание содержимого подносов с песком, используемых в песочной терапии, напоминает аналитическую работу со сновидениями, а следовательно, в рамках этой работы могут быть использованы те же символы и приемы их интерпретации. Д. Калфф оказала большое влияние на развитие метода песочной терапии, формулирование его теоретических принципов и подготовку практикующих консультантов во всем мире. Она утверждала, что игра с песком предоставляет ребенку возможность избавиться от психологических травм с помощью экстериоризации фантазий и формирования ощущения связи и контроля над своими внутренними побуждениями. Установление связи с бессознательными побуждениями, особенно с архетипом самости, и их выражение в символической форме в значительной мере облегчают здоровое функционирование психики.
У песочной терапии есть несколько преимуществ.
Во-первых, она с успехом применяется в работе как с детьми, так и со взрослыми.
Во-вторых, этот метод считается высокоэффективным при работе с жертвами насилия, которые могут испытывать трудности в "разговорной" форме терапии: психологи, практикующие песочную терапию, утверждают, что чем больше человек не был услышан миром, тем больше он сможет отреагировать с помощью тех картин, которые он построит в подносе с песком. Более того, отмечается, что сам процесс песочной терапии обладает терапевтическими свойствами: потребность в комментариях и интерпретации со стороны психолога может быть минимальной.
В-третьих, песочная терапия вызывает меньше сопротивления, чем арт-терапия: некоторые клиенты (в том числе и дети) не хотят рисовать, так как боятся оценки своих художественных способностей. Песочная терапия не предполагает такой угрозы, так как еще никому не говорили, что он не умеет играть с песком.
Для проведения песочной терапии используют два деревянных подноса, наполненных песком (один для мокрого песка, другой для сухого), и коллекцию фигурок, в которую должны входить люди и сказочные персонажи, животные, дома, растения, транспортные средства, камни и раковины, шишки, перья, мишура, свечи, кубики, зеркала и другие "проективные" предметы, значение которым любой человек может присвоить произвольно. Клиент выбирает какое-то количество фигурок и размещает их в подносе с песком так, как считает нужным. Когда работа над подносом закончена, психолог может попросить клиента рассказать историю, связанную с данной композицией.
В ходе каждой сессии психолог фиксирует выбранные клиентом предметы, отмечает их положение в подносе, записывает историю, которую клиент рассказывает о построенной картине, зарисовывает и/или фотографирует поднос для дальнейшего анализа и сравнения с прошлыми и последующими подносами. Первый из сделанных клиентом подносов принято считать эскизом для всей последующей серии подносов: некоторые важные элементы будут возникать и развиваться в дальнейшей работе. Таким элементам (или целым мотивам) уделяется особое внимание в процессе интерпретации. Следует помнить, что интерпретация никогда не производится на основе единичного подноса. Для достижения каких-либо выводов или выдвижения гипотез должна быть рассмотрена серия подносов.
Песочная терапия может с успехом применяться в работе с детьми, пережившими насилие, но необходимо помнить, что эта форма работы относится к аналитическим методам психотерапии и может применяться только специалистами, прошедшими специальный курс обучения.
Серийное рисование является терапевтическим подходом, в рамках которого консультант регулярно встречается с ребенком и просит его "просто нарисовать картинку". Дж. Аллан утверждает, что в процессе этих встреч формируются терапевтические взаимоотношения между психологом и ребенком, проблемы находят символическое выражение в рисунках и в результате возникает возможность исцеления и разрешения внутренних конфликтов.
Теоретическую основу данного подхода составляют в том числе и работы К. Г. Юнга, который считал, что хотя порождения фантазии и могут носить патологический характер, в целом формирование образов и символов отражает способность психики к развитию, а в случае психологической травмы - к выздоровлению. К. Г. Юнг также указывал, что в процессе применения игровой терапии дети нередко осуществляют спонтанную разработку предметов фантазии, которые имеют непосредственное отношение к их психологическим проблемам. Это утверждение в равной мере справедливо и для занятий рисованием.
Рисование, как спонтанное, так и направленное, может с успехом применяться в работе с детьми, пережившими физическое или сексуальное насилие. Глубокую психологическую травму, полученную ребенком, пережившим насилие, невозможно устранить одними беседами, в то время как занятия рисованием и керамикой служат надежным средством экстернализации травматических переживаний и потому способствуют улучшению состояния.
Серийное рисование предполагает еженедельное проведение занятий рисованием в присутствии консультанта. При этом психолог делает выводы не на основе одного рисунка, а на основе целой серии или часто повторяющихся мотивов. В ходе работы ребенок часто останавливает свой выбор на одной символической теме и использует ее в ряде рисунков. Этот символический образ не остается неизменным, но претерпевает изменения, указывая на наличие внутренней динамики. Использование рисунков может помочь ребенку перейти к непосредственному обсуждению болезненных переживаний, связанных с опытом насилия.
Метод серийного рисования может оказаться полезным и эффективным при работе с ребенком, пережившим насилие, особенно в условиях недостатка времени и ресурсов, но следует указать и на некоторые ограничения этого метода. Этот метод может быть неприемлем для работы с ребенком, который не любит и не умеет рисовать, более того, он может вызвать у ребенка пренебрежительное отношение или раздражение. В итоге контакт с психологом не устанавливается, а рисунки оказываются довольно формальными: например, образы не получают развития. Целесообразнее использовать эту методику как составную часть другой работы.
Использование сказок и историй в работе с детьми, пережившими насилие.
Сказки играют большую роль в жизни любого ребенка. С помощью сказок дети приобретают необходимые знания и навыки, учатся справляться со сложными ситуациями, используя героев произведения как модель для подражания. В психологической работе сказка может помочь в установлении контакта с ребенком или группой детей. На языке сказки можно начать разговор о чем-то сложном для понимания ребенка. Очень хорошо говорит об этом автор книги "Жила была девочка, похожая на тебя...". Д. Бретт: "Нам, взрослым, следует помнить, что если мы хотим научить ребенка чему-либо или передать ему какую-то важную мысль, нужно делать так, чтобы это было узнаваемо, удобоваримо и понятно. Если мы хотим объяснить что-то сложное французу, то, разумеется, преуспеем в этом больше, если будем говорить на французском языке. Общаясь с детьми, старайтесь говорить с ними на языке, который им понятен и на который они лучше отзываются - на языке детской фантазии и воображения".
Дети любят сказки, фантастические Истории и терпеть не могут нотаций, а следовательно, с помощью сказки можно воздействовать на поведение ребенка, не вызывая сильного сопротивления с его стороны. Более того, сказки позволяют косвенно подойти к вопросам, болезненным для ребенка, прямой разговор о которых поначалу может вызывать сильный стресс, а также помочь в символической форме выразить и отреагировать тяжелые чувства, особенно если ребенок сам участвует в сочинении сказки. Этот список можно продолжать практически бесконечно: сказка или ее отдельные элементы незримо присутствуют во многих видах психологической работы, например в обсуждении выполненного в рамках проективного теста рисунка, или же, напротив, психологическое вмешательство может быть облечено в сказочную форму, например в ходе групповых занятий. Так, Д. Бретт в своей работе применяет "персонализированные" сказки. В них герой максимально приближен к ребенку, с которым предстоит работать, но не идентичен ему. Сходство должно способствовать идентификации ребенка с героем, который в сказке находит пути и способы понимания и разрешения своих трудностей и конфликтов. Каждая сказка сочиняется для конкретного ребенка и направлена на разрешение существующих у него проблем.
Применение подобных историй в работе с детьми, пережившими жестокое обращение, может оказаться эффективным, так как позволяет понять и выразить чувства и мысли, о которых тяжело говорить, может научить способам защиты от насилия, помочь установить доверительные, безопасные отношения.
В целом необходимо еще раз подчеркнуть, что насилие над детьми в семье является не только значительной социальной проблемой, но и вопросом, требующим профессионального внимания психологов. Психологи должны располагать знаниями об этой проблеме по следующим причинам:
1. дети, пережившие насилие в семье, зачастую испытывают серьезные психологические затруднения и нуждаются во всесторонней квалифицированной помощи;
2. насилие, перенесенное в детстве, может лежать в основе многих психологических проблем, а следовательно, каждый психолог-практик может в своей работе столкнуться с такой жертвой и должен обладать достаточными как теоретическими знаниями, так и практическими навыками в этой области, чтобы оказать необходимую и возможную помощь.
Психологические особенности детей -социальных сирот
Положение детей - социальных сирот в современной России
Социальные сироты - это дети, имеющие родителей, но оставшиеся без их попечения. К сожалению, в последние годы число таких детей и подростков постоянно увеличивается. Заботу о них берет на себя государство. Среди воспитанников государственных учреждений лишь 5% не имеют родителей, от 95% детей родители по различным причинам отказались или были лишены родительских прав. По официальным подсчетам сейчас в России около полумиллиона таких детей.
В нашей стране в последнее десятилетие наряду с имеющимися детскими домами и школами-интернатами появились социально-реабилитационные центры, приюты для кратковременного и длительного проживания, социальные гостиницы для беспризорных детей, службы социально-психологической помощи для подростков после выхода их из интернатного учреждения. В дореволюционной России подобные учреждения назывались "спасательными". Их специфику определяет особый социально-психологический статус детей - кризисное или пограничное с ним психологическое состояние, которое является следствием предательства родителей, пережитого насилия, школьной дезадаптации, пребывания на улице в асоциальной среде, В задачи этих учреждений входит многое:
снять остроту психического напряжения;
провести первичную адаптацию ребенка к жизни в социально здоровой среде; восстановить или компенсировать утраченные социальные связи; вернуть ребенка к обычным формам человеческой жизнедеятельности - игре, учению, труду, общению.
В ноябре 1989 г. был разработан и утвержден первый вариант Конвенции ООН о правах ребенка. В 1990 г. была также принята Всемирная декларация об обеспечении выживания, защиты и развития детей. Таким образом международное сообщество объединилось для защиты детей, признало приоритетность их интересов для благополучия и выживания человечества. Несмотря на предпринимаемые усилия в осознании проблем детства и их решении, положение детей в России вызывает обоснованную тревогу, продолжают серьезными проблемами оставаться социальное сиротство, преступность несовершеннолетних, рост числа самоубийств среди детей. Проблемы социального сиротства особенно остры именно сейчас, когда в нашей стране при резком снижении рождаемости число "lискусственных" сирот не уменьшается.
В Конвенции о правах ребенка сказано: "Ребенку для полного и гармоничного развития его личности необходимо расти в семейном окружении, в атмосфере счастья, любви и понимания". Большинство детей - социальных сирот попадают в государственные учреждения из неблагополучных семей, где уже с раннего возраста они были лишены эмпатийного общения, где с ними жестоко обращались. Родители многих таких детей - алкоголики, наркоманы, ведущие асоциальный и аморальный образ жизни. Такие семьи не выполняют своих основных функций. Многие авторы, в их числе Л. И. Божович, В. Я. Титаренко, И. В. Борисова, М. Земска, 3. Матейчик, И. В. Дубровина, М. И. Лисина, отмечают, что семья является важнейшим институтом социализации личности, а внутрисемейные отношения играют особую роль в формировании личности. Л. С. Выготский считал, что общение со взрослыми - основной путь проявления собственной активности ребенка. Именно в процессе общения со взрослыми ребенок познает и усваивает правила человеческих взаимоотношений, принимает нормы, понятия и ценности общества. Среди отечественных психологов Б. Г. Ананьев отводил ведущую роль в формировании самосознания взаимодействию ребенка и взрослого. Распад семейных отношений обычно является непосредственной причиной ухода ребенка из дома. Если дома ребенок страдает из-за пренебрежения родителей своими обязанностями и преступных злоупотреблений, то уход на улицу становится для него последним средством защиты. Дети надеются, что жизнь на улице будет лучше, но обнаруживают, что в действительности условия там могут быть значительно хуже. В соответствии с Конвенцией ООН каждый ребенок (им считают человека от рождения до 18 лет) имеет право на уровень жизни, необходимый для его физического, умственного, духовного, нравственного и социального развития; основная ответственность за обеспечение такого уровня возлагается на семью. Естественно, что ни один ребенок не может быть лишен права на заботу и внимание общества, особенно если он находится в трудных условиях. В Конвенции ООН о правах ребенка определены принципы устройства детей, оставшихся без попечения родителей. Ребенок, временно или постоянно лишенный своего семейного окружения, имеет право на особую защиту и помощь, предоставляемую государством, которое в соответствии со своими национальными законами обеспечивает замену ухода за таким ребенком.
Согласно Конвенции ООН, каждый ребенок имеет право на уровень жизни, необходимый для его физического, умственного, духовного, нравственного и социального развития; основная ответственность за обеспечение такого уровня возлагается на семью.
Отсутствие научной ясности о причинах, порождающих социальное сиротство, особенности сформировавшегося за многие годы тоталитарного общественного сознания сводят все причины социального сиротства к социальным и экономическим. При изучении случаев социального сиротства проявляется сложная комбинация обстоятельств, когда мать бросает своего ребенка, руководствуясь своими соображениями, а отец в то же время по своим соображениям не хочет или не может выполнять отцовские обязанности. В результате ребенок остается полностью беззащитным. Специальные исследования, проведенные под руководством В. И: Брутман, показывают, что отказ от материнства является сложным и малопонятным явлением. В нем присутствуют социальные, экономические, нравственные, семейные, а главное - психологические и даже психиатрические факторы, что, к сожалению, пока никем не учитывается. На государственном уровне нет системы социальной и психологической помощи неблагополучным семьям, а также беременным женщинам, оказавшимся в кризисной ситуации, которая может подтолкнуть их к отказу от ребенка.
Среди социальных сирот есть и дети-инвалиды. Причин этому много: невозможность содержать ребенка-инвалида в семье из-за недостатка средств, занятость матери и отца на работе, психологическая неготовность семьи воспитывать такого ребенка, отсутствие к нему родительских чувств. Корни социального сиротства различны по своей глубине: одни могут уходить далеко и теснейшим образом быть связанными с негативными социальными явлениями, другие лежат как бы на поверхности. Необходимо не только и не столько бороться с последствиями, сколько приложить усилия для предупреждения этого явления. Очевидно, что для сокращения количества социальных сирот нужно не только поддерживать создание разнообразных форм учреждений, а необходимо в центр внимания поставить семью, помочь ей в материальной, социальной и психологической сферах, создать условия и возможности для воспитания детей в семье.
Многочисленные исследования наших соотечественников, в том числе Л. И. Божович, И. В. Дубровиной, М. И. Лисиной, А. Г. Рузской, А. М. Прихожан, Н. Н. Толстых, посвящены анализу неблагополучных последствий воспитания детей в государственных учреждениях. Вне семьи у ребенка формируются специфические черты характера, поведения, личности, про которые часто нельзя сказать, хуже они или лучше, чем у обычного ребенка, - они просто другие. А. М. Прихожан и Н. Н. Толстых, изучавшие становление личности детей, воспитывающихся в детских домах, исследовали формирование образа Я, его содержание и проявляющееся в нем отношение детей к себе. Предположительными причинами иного пути формирования самосознания в таких условиях воспитания они считают:
1. частую сменяемость взрослых в учреждении, которая разрывает непрерывность отношений и опыта ребенка;
2. педагогическую позицию взрослого, при которой ребенок является объектом ухода, воспитания и обучения, в отличие от "событийной" позиции взрослого в семье;
3. групповой подход к детям и отсутствие эмоционального контакта со взрослыми, что влечет недифференцированность и неосознанность ребенком своего я;
4. жесткую регламентацию всех действий ребенка в учреждении, не оставляющую возможности выбора и ответственности.
При рассмотрении различных предложений по реформированию системы социальной защиты детей-сирот в Российской Федерации на межрегиональной конференции "Сироты России: проблемы, надежды, будущее" (1993) было предложено для изменения ситуации детей - социальных сирот на законодательном уровне признать:
приоритет предупреждения, профилактики социального сиротства над борьбой с его последствиями;
приоритет возвращения ребенка в родную семью над другими формами его социального устройства;
приоритет воспитания ребенка, лишившегося родителей, в семейных условиях над содержанием в сиротском учреждении;
необходимость создания эффективной защиты прав ребенка, оказавшегося в таком учреждении и вышедшего из него.
Политика в отношении детей должна быть защитноохранной, включать комплекс медикопсихологических, социально-психологических, социально-правовых, социально-педагогических направлений помощи и поддержки детей, в отношении которых есть опасность социального осиротения.
В деятельности учреждений для детей, оставшихся без попечения родителей, должны соблюдаться следующие основные принципы:
приоритет интересов ребенка и его благополучие;
возвышение личности воспитанника в глазах его самого и окружающих; опора на позитивные начала в духовном и физическом развитии детей; гуманизация отношений, в том числе общения между детьми и сотрудниками; комплексный подход к диагностической и коррекционной работе с воспитанниками учреждения.
Особенности раннего развития детей в условиях государственных учреждений.
Значительная часть детей становятся сиротами уже в родильном доме вследствие отказа от них матерей. Поводы и причины отказов от младенцев разнообразны. Социологическое исследование, проведенное В. И. Брутман, С. Н. Ениколоповым, А. А. Северным, М. Г. Панкратовой, М. С. Родионовой, В. А. Черниковым, подтвердило уже опубликованные данные зарубежных исследователей о том, что важнейшими средовыми факторами, предрасполагающими к отказу женщины от новорожденного, являются ее слабая материальная самостоятельность, низкий достаток, потеря брачного и полового партнера, низкий культурный и образовательный уровень женщины, ригидные патриархальные социальные установки родительской семьи. Важное значение имеют социальные условия формирования личности девочки: патогенными, например, являются воспитание в условиях деспотичной семьи или в состоянии психологической и фактической покинутости при живых родителях. Данные психологических исследований говорят о том, что женщины, оставляющие детей, характеризуются такими выраженными личностными особенностями, как личностная и эмоциональная незрелость, зависимость, аффективная несдержанность, низкая толерантность к стрессам, амбивалентность установок на материнство. Это делает их особенно зависимыми от негативного влияния социального окружения. Именно женщины из социально незащищенных групп особенно подвержены стрессам, депрессиям во время беременности, а также алкоголизму и наркоманиям, т. е. таким нарушениям, которые сами по себе могут изменять мировоззрение женщины, порождать неуверенность в собственных силах, чувство утраты перспективы, неверие в завтрашний день и тем самым способствовать отказу от материнства.
Кризис, подталкивающий будущую мать к такому решению, развивается задолго до рождения ребенка. В настоящее время имеются данные о влиянии информационных связей (сенсорных, гуморальных, в том числе трансплацентарных) между будущей матерью и плодом на формирование психических функций будущего ребенка.
Данные психологических исследований говорят о том, что женщины, оставляющие детей, характеризуются такими личностными особенностями, как личностная и эмоциональная незрелость, зависимость, аффективная несдержанность, низкая толерантность к стрессам, амбивалентность установок на материнство.
Отрицательное воздействие на развитие ребенка могут оказывать нарушения не только в соматической, но и в психической сфере беременной женщины. Одним из наиболее мощных психотравмирующих факторов для будущей матери является, например, вынашивание нежелательной беременности. Это одна из причин того, что многие "отказные" дети даже при хорошем уходе вырастают с отклонениями в поведении, имеют интеллектуальные и невротические расстройства.
Кроме того, нарушения развития у детей в первые годы жизни, оставленных матерями сразу после рождения и живущих с младенчества в сиротских учреждениях, связывают с пре- и постнатальными повреждениями плода, с искажениями в постнатальном развитии в связи с ранней депривацией (ограничением или лишением) контактов с матерью. Внешне благополучные условия домов ребенка при всей их значимости не играют ведущей роли в картине психического состояния детей. Основополагающим патогенным фактором является собственно сиротство, тем более значимое, чем в более раннем возрасте нарушена связь "мать-дитя".
У младенцев, воспитывающихся без родителей, значительно позже, чем у детей из семьи, возникает потребность в общении со взрослым и оформляется непосредственно-эмоциональное общение ("комплекс оживления"). Мимические реакции, жестикуляторные, общие моторные реакции, звуковые в "комплексе оживления" заторможены или просто неразвиты. Во втором полугодии жизни у этих детей не возникают аффективно-личностные связи со взрослым: они не стремятся разделить с ним свои эмоции, не ищут у него сопереживания в новой или пугающей ситуации, как это делают дети в семьях. Все это приводит к снижению общей, в том числе эмоциональной и познавательной, активности детей. Само общение отличается вялостью, безынициативностью, бедностью коммуникативных средств, это проявляется в обедненности эмоционального реагирования на зов, человеческую речь, тихий голос, новизну обстановки, на персонал, окружающих детей.
Обобщая результаты исследования психического развития детей, воспитывающихся вне семьи, Е. О. Смирнова, Л. Н. Галигузова, Т. В. Ермолова, С. Ю. Мещерякова, Л. М. Царегородцева считают, что в возрасте от года до трех лет к уже имеющимся психологическим характеристикам прибавляется дополнительный ряд особенностей, отличающих воспитанников домов ребенка от их сверстников из семьи:
пониженная любознательность,
отставание в развитии речи,
задержка в овладении предметными действиями,
эмоциональная нечувствительность к отношению взрослого,
отсутствие стремления к самостоятельности,
отсутствие тенденций к партнерству в игровой деятельности.
У детей, воспитывающихся вне семьи, обнаружена также невосприимчивость к образцам поведения, к оценке взрослого: похвала слабо интенсифицирует деятельность ребенка, а порицание совсем не изменяет ее. В целом положительная и отрицательная оценки со стороны взрослого не дифференцируются, что может
Дети, растущие в семьях (как на снимке), могут быть самодостаточными без взрослых. А дети в детских домах - должны привести к задержкам в овладении активной речью и предметными действиями, к серьезным искажениям в развитии самосознания.
Психиатрические, неврологические и психологические обследования детей в домах ребенка показывают, что разлука с матерью на первом году жизни приводит к депрессивным расстройствам ребенка. Клинические симптомы депрессии затрагивают три сферы: эмоциональную, моторную и познавательную. Эмоциональные нарушения проявляются депрессивным настроением в виде грусти, апатии, безучастности. Двигательные нарушения в рамках депрессивных расстройств характеризуются малой выразительностью мимики. Имеют место стереотипные и привычные действия - сосание пальцев, кручение волос, одежды, игра с пальцами рук, обкусывание губ, пальчиков, выдергивание волос, царапанье. Обнаружены и особые позы, в которых ребенок как бы весь сжимается, опускает голову, подносит руки к груди, прикрывая ладошками лицо, застывает в неподвижности, молчании, взгляд становится отрешенным. Заторможенность познавательных реакций проявляется в снижении общей активности, слабом развитии игровой деятельности.
Изучение особенностей детей, находящихся в московских домах ребенка, позволили К. В. Солоед, Г. В. Козловской, В. М. Башиной, М. Е. Проселковой сделать следующие выводы:
глубина задержки умственного развития детей возрастает с увеличением сроков пребывания в доме ребенка;
у всех детей независимо от уровня умственного развития выявлена постепенная углубляемость эмоционального дефицита;
наиболее неизмененной в условиях депривации остается реакция на тактильные раздражители;
у детей отсутствуют бытовые знания, обычно доступные детям с задержанным развитием из обычной среды, но опережающе развиты навыки самообслуживания, пользования ложкой;
у всех обследованных детей имеется широкий круг невротических расстройств, преимущественно проявляющихся в психосоматических реакциях;
перечисленный круг расстройств общения, эмоциональной сферы, социализации, отмеченный у воспитанников дома ребенка, скорее всего, относится к парааутистическим состояниям, нуждающимся в дальнейшем изучении в целях их научно обоснованной реабилитации и создания особых программ для помощи в развитии детям-сиротам.
С последним положением согласуются данные детских психоаналитиков о развитии ложного аутизма, т. е. аутизмоподобных состояний, у детей, которыми пренебрегают родители в семьях. Очень часто этот диагноз по поверхностным формальным признакам ставится в детских психиатрических заведениях и проводится медикаментозное лечение, которые не улучшает, а усугубляет состояние "ухода" ребенка от окружающих.
Таким образом, для детей, воспитывающихся вне семьи, характерны существенные отставания и деформации по всем линиям психического развития. В то же время об особой значимости и необходимости семейного воспитания в первые годы жизни ребенка свидетельствуют наблюдаемые индивидуальные различия между детьми, которые во многом определяются:
1. отношениями ребенка с родителями;
2. сроками поступления ребенка в закрытое детское учреждение (так, дети, поступившие в детский дом в 2-3 года даже из неблагополучных семей, значительно более восприимчивы в общении со взрослыми и по темпам развития опережают своих сверстников, с рождения живущих вне семьи).
Психологические особенности дошкольников и младших школьников - социальных сирот. Наблюдения сотрудников государственных учреждений показывают, что дошкольников в условиях депривации детско-родительских отношений отличает повышенная "ситуативность", которая проявляется в самых разных сферах личности ребенка - в общении, в мышлении, в желаниях и действиях. У дошкольников, живущих в детских домах или приютах, слабо развит временной план действий, они не выделяют и не фиксируют в сознании своих действий, не планируют будущих действий. Их прошлое и будущее связаны только с режимными моментами ("спать, есть, гулять") и ограничиваются одним днем.
Дошкольнику, растущему вне семьи, не свойственны наиболее типичные для этого возрастного периода формы и мотивы общения. Многие авторы отмечают, что эти дети проявляют значительно больший интерес к взрослому в отличие от сверстников, воспитывающихся в семьях. Дети - социальные сироты испытывают обостренную потребность во внимании и доброжелательности взрослого, в то время как их сверстникам из благополучных семей свойственны более сложные формы потребности в общении - в сотрудничестве, совместной деятельности, уважении, сопереживании. Обращает на себя внимание сниженная инициативность в общении: например, дети в детском доме обращаются ко взрослому в 5-10 раз реже, чем дети в детском саду.
У дошкольников в детских домах часто появляются психогенные реакции на условия воспитания: плаксивость, подавленность, заторможенность или, наоборот, раздражительность, которая всегда интерпретируется взрослыми как агрессивность; обнаруживаются сниженная эмоциональность, пассивность во всех видах деятельности. Сравнительный анализ, сделанный В. М. Башиной, М. Е. Проселковой, показывает, что у детей без семьи, в отличие от обычных дошкольников, отсутствует способность к сопереживанию другим людям, как взрослым, так и сверстникам. У детей, живущих вне семьи, в игре практически отсутствует ролевое взаимодействие со сверстниками. Игровые действия дети выполняют формально, не осмысливая их и не переживая с позиции ролевого персонажа, хотя внешне рисунок действия может быть вполне адекватен выбранному сюжету. Игровые роли, создание воображаемой ситуации, символические замещения, характерные для игры дошкольников, практически отсутствуют у детей из детского дома. Общение, отличающееся эмоциональной бедностью и ситуативностью, в процессе игры сводится к конкретным обращениям и замечаниям по поводу действий сверстника. Значительно чаще, чем у детей из семьи, наблюдаются конфликты и агрессивные формы поведения.
Н. С. Кантонистова при описании депрессивных состояний у детей отмечает, что в дошкольном возрасте они обычно стерты, проявляются в соматовегетативных, двигательных расстройствах и различных нарушениях поведения (расстройства сна, аппетита; беспокойство, плаксивость и др.). Депрессивные проявления отражаются и в психомоторике - страдальческое выражение лица, старческая осанка (ходят, волоча ноги, опустив голову), тихий голос, наблюдаются суточные колебания настроения. Для детей младшего школьного возраста при депрессии характерны такие проявления, как пассивность, вялость, потеря интереса к играм, обидчивость. Общим признаком является утрата свойственных детям жизнерадостности, оптимистического мироощущения. Психологам и социальным работникам важно не забывать о доминирующей в обществе установке на воспитание послушного ребенка (это касается иногда семьи и незакрытых учебных и воспитательных учреждений в не меньшей степени, чем заведений интернатного типа), при этом очень редко присутствует установка на воспитание счастливого ребенка. Например, сколько детей из группы детского сада улыбнется в ответ на улыбку пришедшего к ним незнакомого взрослого? В то же время из теории объектных отношений (см. раздел "Психодинамические механизмы эмоциональных и поведенческих расстройств у детей и подростков") мы знаем, что реакция на появление незнакомца является важным диагностическим показателем степени безопасности отношений маленького ребенка с окружающими.
От своих "домашних" сверстников 7-10-летние воспитанники государственных учреждений отличаются дисгармоничностью развития интеллектуальной сферы, неразвитостью произвольных форм поведения, повышенной агрессивностью, неумением разрешать конфликты. То, что в детском учреждении ребенок постоянно вынужден общаться с одной и той же заданной группой сверстников, не способствует развитию навыков общения с другими сверстниками, дети не умеют адекватно оценить свои качества, не умеют строить равноправные отношения с незнакомыми сверстниками. Дети привыкают подчиняться требованиям воспитателей, "жить по инструкции", что, естественно, не помогает самостоятельно разрешать возникающие трудности.
Агрессивность детей, оставшихся без попечения родителей, можно объяснить их неудовлетворенной потребностью в родительской любви. У них не образовано базовое доверие к миру, не удовлетворены и многие другие потребности - в самоутверждении, во взрослом как идеале, в эмоциональном комфорте, в признании своей ценности со стороны окружающих. Р. Берне отмечал, что если Я - концепция формируется в условиях депривации отношений с матерью, то она часто лишена позитивного содержания, крайне уязвима и защищает себя с помощью враждебности к другим людям.
Бедный конкретно-чувственный опыт, недостаток практики решения проблемных ситуаций у детей, воспитывающихся в отрыве от семьи, приводит к недоразвитию наглядно-образного мышления. Мышление такого ребенка рассудочно, схематично, элементы логического мышления (классификация, систематизация) подменяют собой творческое, образное восприятие мира.
В общении со взрослыми у воспитанников младшего школьного возраста главным остается желание заслужить одобрение воспитателя или учителя, т. е. снова проявляется неудовлетворенная потребность в эмоциональном контакте со взрослым. Детей-сирот в этом возрасте отличает низкий уровень развития саморегуляции, самостоятельности, произвольного поведения. Т. Я. Сафонова, Е. И. Цымбал, Н. Д. Ярославцева и Л. Я. Олиференко на основании своего опыта работы в приюте отмечают, что у детей нарушения социализации проявляются в самых различных формах и с разной степенью выраженности в зависимости от личностных особенностей ребенка, от психологических факторов, от того, как долго ребенок жил в трудных условиях. Это проявляется в неумении вести себя в общественных местах, неспособности адаптироваться к незнакомым людям, к новой обстановке, в различных проявлениях девиантного (отклоняющегося) поведения. В негативном поведении прослеживаются четыре основные цели:
любым способом привлечь к себе внимание, не важно, каким оно будет (поощрение или наказание);
продемонстрировать свою власть;
отомстить за то, что с ними произошло, в частности выместить на более слабых свое негативное отношение к сложившейся ситуации;
компенсировать свою неполноценность и несостоятельность.
Социально-психологические особенности подростков, оставшихся без попечения родителей. У подростка более содержательными и разнообразными становятся отношения с другими детьми и взрослыми, значительно расширяется сфера деятельности, он в большей степени ориентируется на мнения сверстников, друзей и свои собственные оценки, чем на мнение взрослых. Многие авторы, в том числе Л. С. Выготский, А. Н. Леонтьев, Б. Г. Ананьев, С. Л. Рубинштейн, А. А. Бодалев, В. В. Столин, И. С. Кон, В. Н. Куницына, писали о том, что развитие самосознания - центральный психологический процесс подросткового периода. На этом этапе личностного развития социальное одобрение необходимо для развития чувств собственной значимости и собственного достоинства. Многие авторы писали о том, что развитие самосознания -центральный психологический процесс подросткового периода.
Воспитание ребенка вне семьи, как правило, искажает его представление о самом себе, он не получает от окружающих поддержки и заинтересованного внимания; подойдя к подростковому возрасту, он не обладает всем репертуаром навыков социального поведения, который необходим для успешной социальной адаптации.
Психологические исследования показывают неадекватность самооценки у большинства дезадаптированных подростков. Некоторые подростки имеют завышенный уровень притязаний, переоценивают свои возможности. Во время пребывания в приюте, школе такой подросток неадекватно реагирует на замечания, всегда считает себя невинно пострадавшим, считает, что к нему несправедливы, и этим оправдывает свою несправедливость по отношению к другим. Испытывая неудовлетворенность, недовольство окружающими, одни из них замыкаются в себе, другие самоутверждаются через демонстрацию силы, агрессии по отношению к более слабым. Однако у большинства подростков, поступивших в воспитательное учреждение, самооценка занижена. Они не уверены в себе, подавлены, тяжело переживают свою ситуацию, не верят в возможность иной для себя жизни.
Как зарубежные, так и отечественные исследователи выделяют три уровня дезадаптации беспризорных подростков в зависимости от срока пребывания в уличной среде.
К первому относятся подростки, которые пробыли там не более месяца и еще не успели адаптироваться в этих условиях.
Ко второму уровню относят подростков, которые пробыли на улице от месяца до года. Такие подростки приобретают опыт употребления алкоголя, наркотиков, они подвергаются риску жестокого обращения и насилия.
К третьему уровню относят подростков, покинувших свой дом или воспитательное учреждение более года тому назад, они нередко приобретают криминогенный опыт, их социально-психологическая дезадаптация выражается в широком спектре деформаций личности. Для подростков этого уровня дезадаптации характерны низкая степень социальной нормативности, искажение ценностных ориентации, отсутствие временной перспективы.
Трудности в общении у подростков - социальных сирот имеют глубокие корни. Как правило, уже в раннем детстве у них не было нормального контакта с матерью, не сформировалось чувство психологической защищенности. Результаты исследования, проведенного С. Ф. Устименко, показывают, что дети, часто убегающие из дома, имеют слабую привязанность к матери. Недостаток этой привязанности не компенсируется привязанностью к отцу или другим членам семьи. Отношение к учителям, к школе у большинства неблагополучных подростков тоже негативное, поэтому такому подростку не к кому обратиться как к достойному образцу для подражания. Все это ведет к тому, что у подростка, вынужденного жить в приюте, в школе-интернате, и у окружающих его взрослых и детей возникают проблемы в общении. Младший подросток в такой ситуации подменяет недостающее ему общение либо агрессивными действиями, либо погружением в мир фантазии. У старшего подростка деформации в общении также могут проявиться в разных вариантах. Один из них - изоляция, когда ребенок стремится избегать контактов как с сотрудниками, так и с другими воспитанниками. Он сосредоточен на своем Я, на личностной автономии, сверстники такому подростку неинтересны, а от взрослых он ждет только неприятностей и наказаний. Другой вариант - оппозиция, она проявляется в виде непринятия предложений, норм, исходящих от окружающих, и в демонстративных действиях негативного характера. Третий вариант - агрессия. У подростка ярко выражено стремление причинять окружающим физический и психологический вред; разрушать отношения или предметы, вещи, что сопровождается чувствами гнева, враждебности, ненависти. Агрессивное поведение подростков может быть следствием неудовлетворенной потребности в самоутверждении.
У подростков 12-14 лет и старше проявляются разнообразные психопатические черты характера. Чаще всего у подростков, воспитывающихся в приюте, присутствует неустойчивый, истероидный или лабильный тип акцентуации характера. При описании акцентуаций характера А. Е. Личко отмечал, что подростки истероидного типа с детства привыкли быть в центре внимания, стремятся любыми средствами добиться восхищения, признания, сочувствия, преувеличивают свои способности, рассказывают о несуществующих "подвигах" и достижениях, склонны к фантазированию, готовы на неадекватные и экстравагантные действия, чтобы привлечь утраченное внимание. У таких подростков часто проявляется реакция оппозиции, общение в группе сверстников сопряжено с претензиями на лидерство и исключительность. Большинство поведенческих нарушений, в том числе алкоголизация и даже суицидальные попытки, носят демонстративный характер и на бессознательном уровне служат целям привлечения внимания, хотя окружающим нужно помнить, что и демонстративная суицидальная попытка может принести непоправимый вред подростку.
Основные признаки неустойчивого типа акцентуации характера - это легкое подчинение чужому влиянию, безволие, отсутствие целеустремленности и склонность к праздному времяпрепровождению. Подростки с таким типом акцентуации легко вовлекаются в асоциальные группы, склонны к делинквентному (противоправному) поведению: кражам, разбою, хулиганству. Высока вероятность приема наркотиков или алкоголя. Побеги из дома или воспитательных учреждений служат стремлению избежать наказаний или трудностей.
Акцентуация лабильного типа встречается у 20% подростков. Для них характерны повышенная чувствительность к чужому мнению, обостренная ранимость, частая смена настроения. Особенно болезненны для подростков этого типа отвержение со стороны значимых людей, разлука и утрата близких. Возможны острые аффективные реакции, такие подростки на почве эмоциональных переживаний в аффективном состоянии способны к совершению самоубийства. Грубые нарушения поведения данному типу подростков несвойственны.
Также у подростков встречаются нарушения невротического круга, включая невротическую депрессию и психастению. Депрессивные состояния, что бы ни лежало в их основе, неизбежно вселяют неуверенность в своих силах, в реальности жизненных перспектив, угнетают волю, ухудшают способность принятия самостоятельных и адекватных решений. Проявления депрессивного синдрома у подростков могут быть следующие: подавленное настроение, интеллектуальная и моторная заторможенность, бездеятельность, повышенная утомляемость.
Пример: особенности депрессии у подростков -социальных сирот
Г. 3. Батыгина, изучая особенности депрессии у подростков - социальных сирот, обнаружила, что во многих случаях депрессивные состояния возникали задолго до острой психической травмы в рамках эндогенного заболевания или невротической депрессии вследствие длительного воздействия неблагоприятной ситуации. В момент утраты семьи у подростков отмечалось резкое углубление и видоизменение депрессивного состояния: ведущим в клинической картине становился дисфорический фон настроения, выступающий в сложном сочетании с неустойчивым по напряженности аффектом тревоги и страха. При усилении тревоги возникали состояния психомоторного возбуждения, протекавшие с истерическим или истеродисфорическим оттенком. Характерно, что на всем прртяжении депрессии присутствует реактивный фактор: отсутствие дома, семейной поддержки, незащищенность, опасения перед неизвестным будущим, страх одиночества. При этом преобладающими являются не идеи самоуничижения и несостоятельности, а идеи заброшенности, отверженности, сопряженные с глубоким чувством обиды. Школьная дезадаптация, отсутствовавшая или лишь незначительно выраженная до утраты семьи, после психотравмы резко нарастает. Следует отметить, что во всех случаях тревожные депрессивные расстройства у подростков в ситуации социального сиротства были затяжными (не менее 1 года) и, несмотря на заботу оставшихся родственников, внимание педагогов, поддержку сверстников, хорошие условия жизни, с трудом поддавались и психотерапии, и психотропному лечению.
Депрессивные состояния могут также иметь дистимическую окраску (сочетание астенических симптомов с отрицательными эмоциями, раздражительностью и капризностью), иногда со склонностью к эксплозивным реакциям.
Исследование Г. 3. Батыгиной показало относительно большую тяжесть депрессивных состояний у подростков в ситуации социального сиротства по сравнению с депрессиями у подростков, живущих в семье. Ситуация социального сиротства является мощным дезадаптирующим фактором, провоцирующим углубление депрессии и порождающим тяжелые формы школьной и социальной дезадаптации.
Подавляющее большинство детей в приютах являются жертвами насилия. Чаще всего дети подвергались жестокому обращению в семье, однако часть детей, особенно подросткового возраста, пострадала от сексуального насилия со стороны сверстников и незнакомых взрослых. Последствия перенесенного жестокого обращения часто проявляются в очень острой форме и приводят к серьезным изменениям личности/Подробнее эта тема рассмотрена в специальном разделе этого учебника.
Основные направления работы психолога с детьми и подростками - социальными сиротами. Конвенция о правах ребенка утверждает, что "во всех действиях, касающихся детей, отправным пунктом должно быть соблюдение интересов ребенка". Это требует полного и детального понимания детей, которым мы хотим помочь, и поэтому, прежде чем принимать любое действие, необходимо понять детей и их потребности, рассмотреть возможные для работы средства. Дети с различными судьбами будут по-разному реагировать на предлагаемую психологическую помощь. То, что с радостью встречено одним ребенком, никогда автоматически не станет приемлемым для другого. Многие дети способны четко сформулировать собственные проблемы и знают, что принесет им пользу.
Доверительные отношения с ребенком являются основой результативной работы психолога. Многие беспризорные дети сталкиваются с ситуациями, которые делают их подозрительными и недоверчивыми. Для того чтобы узнать детей лучше и создать ситуацию, когда они будут принимать информацию, совет и поддержку, необходимо доверие. Обретение его может быть длительным процессом.
Воспитание ребенка вне семьи или в условиях других форм эмоциональной депривации приводит к тому, что к подростковому возрасту он не имеет всех тех навыков социального поведения, которые необходимы для успешной адаптации в обществе. Целенаправленная помощь в формировании широкого репертуара жизненных навыков может в некоторой степени компенсировать эту недостаточность. Для социализации детей, их социальной адаптации необходима постоянная работа с ними педагогов, воспитателей, социальных работников, психологов и всего коллектива учреждения, направленная на развитие и обучение детей. Психолог в детском доме и приюте определяет уровень психического и социального развития детей, степень и характер их дезадаптации, выявляет ценностные и референтные ориентации, типы личностного реагирования на стрессогенные ситуации, что позволяет учитывать индивидуальные особенности каждого ребенка в работе с ним, прогнозировать поведенческие проявления и направление развития ребенка.
Другое направление психологической работы заключается в оказании психотерапевтической помощи. Как уже отмечалось, большинство детей из неблагополучных семей, детей, долгое время живших на улице, являются жертвами насилия: эмоционального, физического, сексуального. Такие дети могут находиться в состоянии посттравматического стресса, без лечения это состояние может продолжаться длительное время и препятствовать адаптации и развитию ребенка.
Независимо от причин, его вызвавших, само помещение ребенка в воспитательное учреждение, отрыв от семьи или потеря семьи являются сильными травмирующими факторами. В ситуации разлуки с семьей ребенку кажется, что он совсем один в этом мире, ему приходится переосмысливать отношение родителей к себе и свое собственное отношение к ним. В зависимости от опыта и особенностей личности ребенок выбирает свой способ совладания с ситуацией. Например, если ребенок склонен переживать чувство вины, то он внутренне как бы соглашается с фактом отвержения, изгнания его близкими, что ведет к потере самоуважения, побуждению к иррациональному стремлению исправиться, только неизвестно в чем, или избавить других от своего недостойного присутствия. Другой путь может выражаться в признании вины семьи, родителей, когда ребенок приходит к выводу, что именно они виноваты в том, что он оторван от семьи, это ведет к дискредитации семьи и положительного прошлого опыта. Обе позиции - отвержения себя или семьи - психологически обоснованы, но не способствуют успешному приспособлению к новой ситуации, установлению новых связей и сохранению эмоциональной связи с родителями. Различия в реакциях детей на разлуку с родителями предопределяют различия в отдаленных психологических последствиях.
Дети, находящиеся в трудной ситуации, особенно нуждаются в чувстве безопасности, в эмоциональной поддержке, в понимании происходящего, в сохранении чувства контроля. Из-за неблагоприятного опыта, разлуки с родителями и значимыми людьми, неопределенности будущего дети в приютах и детских домах часто испытывают чувства страха и тревоги. Переживание горя и страх блокируют образование нового опыта, такая ситуация является угрожающей для личности ребенка. Многие дети в кризисной ситуации теряют доверие к окружающим. Могут пройти годы, прежде чем ребенок снова станет доверять людям. Таким детям необходимы эмоциональная поддержка, эмпатия, понимание и одобрение. В поддерживающей среде способность детей восстанавливать душевные и физические силы проявится быстрее и они смогут найти способы совладания с ситуацией. У детей и подростков в состоянии стресса также часто затруднено понимание того, что с ними происходит. На вопросы: "Почему это случилось со мной? Почему родители бросили меня?", не всегда возможно найти ответ. Попытки ответить на вопросы честно и объективно, признание, что не все вопросы имеют ответы, может помочь ребенку принять ситуацию. Дети и подростки, оказавшиеся в государственном учреждении, имеют право знать о планах администрации по поводу их дальнейшего устройства. Конечно, не всегда планы выполняются, как это было задумано, но вовлечение детей в планирование их собственного будущего является жизненно необходимым, дает чувство контроля над судьбой. Задача психолога в таких условиях - приложить максимум усилий, чтобы помочь ребенку заново обрести ощущение безопасности, веру в себя и окружающих взрослых, развить самостоятельность и независимость.
Взаимоотношения воспитанников и работников воспитательных учреждений должны строиться на уважительном отношении друг к другу, на признании прав детей на самостоятельность, свободу выбора в принятии решений. Характер взаимодействия между людьми, находящимися в отношениях субординации, оказывает существенное влияние на уровень самоуважения, на направление мотивации, на развитие саморегуляции тех, кто находится в зависимом положении. Ориентация персонала воспитательных учреждений на поддержку автономности детей, на расширение контактов детей с другими группами сверстников и взрослых, характеризующимися иными формами взаимоотношений, организация разных видов общественно и личностно значимой деятельности ведет к повышению самоуважения и уверенности детей в себе.
В подростковом возрасте ребенок часто задумывается о своих личностных особенностях и качествах характера, а также о личностных особенностях своих родителей. Подростки, находящиеся в приютах из-за асоциального образа жизни родителей, начинают думать, что у них, так же как и у родителей, может неудачно сложиться жизнь, что их характер повторяет характер родителей, возникает тревога по отношению к будущему. Психолог в таких случаях призван помочь подросткам сформировать положительное отношение к будущему, помочь найти ресурсы, чтобы построить будущее так, как подросток этого хочет. Важно помочь подростку разобраться в своих профессиональных интересах и склонностях, сформировать готовность к будущей трудовой деятельности.
Наша практика работы с детьми - социальными сиротами приводит к необходимости наряду с традиционными для отечественной психологии методами исследования и помощи использовать психоаналитический подход; как в области исследования жизненной истории ребенка, психологических травм, которые он перенес, механизмов защит, которые он использует, так и в области оказания психологической помощи целесообразно развивать психоаналитическое консультирование и другие методы, направленные на осознавание подростками и взрослыми бессознательных компонентов своего поведения.
Важно добавить, что выпускники детских домов, школ-интернатов, приютов испытывают серьезные трудности психологического плана при включении в иную среду. Отсутствие специальности, квалификации, жизненного опыта, поддержки, жилья отнюдь не способствует социальной адаптации подростка. С. А. Левин и Ю. В. Логинова в своей работе в московском центре постинтернатной адаптации воспитанников детских домов столкнулись с тем, что у последних в той или иной степени формируются следующие черты:
иждивенчество, непонимание материальной стороны жизни, вопросов собственности, экономики даже в сугубо личных, частных масштабах;
трудности в общении там, где предполагается свободное, нерегламентированное, произвольное поведение, а поэтому требуется способность гибко и спонтанно реагировать и строить отношения;
инфантилизм, замедленное формирование самоопределения и самоосознания; незнание и непринятие самого себя как личности, неспособность к сознательному выбору своей судьбы;
перегруженность отрицательным опытом, негативными ценностями и образцами поведения без достаточного противовеса положительных ценностей, социально приемлемых возможностей и образцов успеха, которые должен бы, но не дает детский дом.
Следовательно, выпускнику интернатного учреждения необходима поддержка при переходе из довольно упрощенного и глубоко специфического мира детского дома в сложный и трудный современный мир, чтобы найти в нем свое место и обрести самостоятельность в различных сферах жизни. Служба социально-психологической помощи для выпускников государственных учреждений в таких случаях может служить пространством, переходным из мира интерната во внешний мир, быть средой общения, задающей определенный тон, атмосферу, положительные ценностные представления, и оказывать помощь молодым людям в преодолении предрасположенности к негативным жизненным выборам.
Кроме того, необходимо отметить, что в нашей стране для изменения ситуации детей, оставшихся без попечения родителей, нужна помощь психологической науки и для воспитания общественного сознания в духе терпимости и сострадания как в отношении сирот, так и в отношении родителей, вынужденных отказываться от своих детей.
Основы групповой терапевтической социальной работы
В социальной работе, особенно в ее развитых формах, очень велик вес психологического консультирования и психотерапии в самых разнообразных модификациях. В нашей отечественной психологической практике, как известно, одним из камней преткновения является неопределенный пока статус психолога по отношению к психотерапии. Так, например, групповая или семейная психотерапия, казалось бы, является областью профессиональной компетенции в первую очередь психологов и социальных работников соответствующей квалификации, однако на уровне реальности сегодняшнего дня и официального мышления психотерапия остается областью медицинского влияния. Термин "влияние", а не "знание" более уместен в данном случае потому, что, как известно и медикам, и психологам, все существующие модели психотерапии были разработаны психологами и психоаналитиками внутри именно психологического знания, которое отличается от медицинской парадигмы.
Психотерапия - это упражнение в сотрудничестве и проверка сотрудничества. Она может быть успешной, только если мы действительно заинтересованы в другом.
А. Адлер
Собственно говоря, мы просто не можем уйти от того факта, что сто лет назад молодой венский врач, невролог и психиатр, отказавшись от повсеместно распространенного тогда гипноза при лечении пациентов, открыл новый метод помощи - психоанализ, который прежде всего заключался в новом умении слушать пациента. И значительно позже, фактически после Второй мировой войны, на основе этой новой области знания о внутреннем мире человека стала бурно развиваться психотерапия, но уже не только в лоне психоанализа, но и в различных областях психологии, когда были использованы уже накопленные открытия бихевиоризма, гештальт - психологии, психологии развития, социальной психологии и т. д.
Групповая и индивидуальная психотерапия имеют как ряд общих особенностей, так и ряд существенных различий. Существуют специалисты, принципиально не признающие групповую психотерапию, и с их доводами трудно спорить. С другой стороны, можно с уверенностью констатировать, что в западной практике психотерапии, и особенно социальной работы, имеет место совершенно сознательная ориентация специалистов именно на групповые методы работы с людьми. Не случайно на стыке, например, клинической и социальной психологии в США около 20 лет назад возникла новая прикладная область психологии - "коммунитарная психология" (community psychology), целью которой являются исследование и организация процессов помощи людей друг другу в различных сообществах. Изучение нами опыта британских коллег, которые исторически являются пионерами в области социальной работы, показал, что они серьезно ориентированы на групповые методы преодоления синдрома "выученной беспомощности" в отношении людей к своим возможностям и социальной ситуации. И речь идет уже не только о группах поддержки (support-groups), но и о campaign-groups, ориентированных на изменение не только внутренней, но и внешней ситуации (например, на изменение отношения местных властей к данной проблеме).
Психотерапия, проводимая в группах, разнообразна по своей форме и имеет различные виды. В широком плане она определяется как договоренность и согласие нескольких людей помогать самим себе и друг другу в решении каких-либо личных проблем или трудной ситуации с помощью обсуждения проблемы или/и благодаря совместной деятельности. При этом в группе может быть, а может и не быть терапевт или лидер. Некоторые виды групповой терапии близки к индивидуальной терапии по своей форме и цели (иногда для участников группы авторы используют метафору "индивидуальная психотерапия в группе"). На другом полюсе могут быть добровольные, самоорганизующиеся терапевтические группы, которые так важны в различных сообществах (например, группы родителей детей-инвалидов, ветеранов войны и т. п.). Популярность групповой психотерапии за рубежом возрастает (о ситуации в отечественной практике пока судить трудно). Так, в соответствии с последними данными около 6% американцев принимали участие в группах взаимной помощи; 5,5% - в групповой психотерапии с участием специалистов по психическому здоровью и 5% - в групповой терапии при участии священников.
В американской практике именно психологи и социальные работники, а не психиатры обеспечивают наибольшее число программ и ведут психотерапевтические группы. В настоящее время в США групповая психотерапия проводится практически во всем спектре учреждений: тюрьмах (как для- заключенных, так и для персонала), школах, психиатрических лечебницах, домах престарелых, подростковых центрах и т. п. Гомогенные группы (в которых участников объединяет общая доминантная проблема или отличительная особенность) обычно меньше нуждаются в квалифицированном лидере, чем гетерогенные группы.
Групповая психотерапия обычно проводится с теми же целями, что и индивидуальная, но, естественно, имеет отличительные особенности. Члены группы инициируют чувства в других участниках, что позволяет им найти ответы на вопросы о проблемах своих взаимоотношений в прошлом и настоящем опыте жизни вне группы. Чувство безопасности, возникающее у них на основе групповой (или парной) идентификации, повышает вероятность того, что они, например, увидят, осознают свои проекции на других людей и таким образом примут ответственность за свои чувства на себя. Научение возможно только в ситуации безопасности и принятия группой человека, поэтому распространенная в России практика групповой психотерапии через травму (ею очень легко может быть та же обратная связь, если отношения в группе даже на бессознательном уровне построены на отношениях силы, зависимости, авторитета) является грубым искажением сущности психотерапии.
Уникальность групповых методов заключается не столько в отражении проекций пациента - это с гораздо большим успехом может делать психотерапевт или психоаналитик в индивидуальной работе, сколько в создании безопасного пространства для опробования нового опыта построения отношений с другими (если, конечно, это является ценностной ориентацией для конкретного вида психотерапии). После этого перемещение опыта во внешнюю жизнь пациента (grounding, "заземление", в терминах гештальт - терапии, например) представляется менее проблематичным.
Существует точка зрения, что лидеры групп осуществляют меньший контроль по сравнению с индивидуальной психотерапией, поскольку главным являются отношения между членами группы, а лидеру (ведущему) отводится роль посредника, который катализирует групповой процесс. Он также может отмечать некоторые паттерны, как бы интегрируя наблюдаемый им групповой процесс, может вызывать или интерпретировать чувства, помогать найти источник проекций и искажений. Защитные механизмы членов группы могут стать ценнейшим источником нового позитивного знания при условии бережной работы психотерапевта с индивидуальным сопротивлением каждого участника.
Идентификация и изменение ролевых стереотипов и психологических игр (в их негативной, берновской трактовке) участников группового процесса также ценна, но, как и все другие функции группового психотерапевта, может быть осуществлена только специально обученным психологом, психотерапевтом, социальным работником.
Степень необходимости для конкретного человека прохождения групповой психотерапии может быть обусловлена:
1. ситуационно (например, кризис или определенная стадия острого горя);
2. его/ее личностными особенностями, но не столько коммуникативными, как казалось бы, а способностью к осознаванию и рефлексии.
"Непоказаниями" к групповой психотерапии являются как очень низкий, так и очень высокий уровень последней способности - первый тип пациентов часто "не успевает" за групповым процессом, а второй в нем почти не нуждается, так как для этих людей групповые "открытия" являются слишком хорошо узнаваемыми истинами.
Чем более терапевт способен принимать то, что происходит в нем, чем более он способен без страха существовать со всей сложностью своих чувств, тем выше степень его конгруэнтности.
К. Роджерс
Отношения в группах могут чрезвычайно сильно менять отношение человека к себе. Человек может измениться, поняв, что поведение другого члена группы, которое ему неприятно, свойственно и ему. Изменения могут произойти также в результате сравнения одного члена группы с другим благожелательно настроенной группой.
Групповой терапевт, ведущий группы не может заставить что-либо произойти, так же как садовник не может заставить растение вырасти. Так же как и садовник, руководитель группы создает лучшие условия из возможных, а люди, как и семена, развиваются самостоятельно.
Самое значительное условие, необходимое для успешной групповой терапии, -это установка и ценности терапевта. Знание и умения - это важно, но установка - это все.
Терапевт сообщает свою установку принятием основных условий терапевтических отношений. Эти условия установлены Карлом Роджерсом, и здесь обсуждается, каким образом они применяются в групповой работе.
Контакт. Каждый член вашей группы должен чувствовать некоторый личный контакт с вами. Установление контакта - это в большей степени искусство, чем наука.
Ваше узнавание каждого члена группы как личности является неотъемлемой частью работы; установление контакта является несловесным, но в поведении терапевта должно проявляться послание: "Я вижу тебя". Это может подразумевать беседу один на один с каждым членом группы до его вступления в нее (в идеале). Это может подразумевать выбор члена группы для особой роли в деятельности группы, а может иметься в виду при вашем правильном толковании его эмоций или высказываний во время занятия.
Соответствие, конгруэнтность. Вы как руководитель должны быть тем, кем, по вашим словам, вы являетесь. Если вы поощряете самораскрытие (self-disclosure) как часть эмоционального лечения, а потом судите и критикуете то, чем делятся люди, то ваша группа уличит вас как обманщика. Если вы говорите о равенстве всех людей, а потом оказываете предпочтительное внимание мужчинам вашей группы перед женщинами, то этим вы подрываете доверие к себе. Если вы сердитесь на члена группы, но скрываете это или делаете вид, что сердитесь, когда это не так, группа это почувствует. Если вы обнаруживаете, что покровительствуете и защищаете определенного члена группы или избегаете и обрываете другого, то вам лучше поговорить об этом с вашей группой. Признаваясь в своих предубеждениях и непоследовательности, вы восстанавливаете достоверность знаний о себе и в какой-то мере свою подлинность (аутентичность).
Положительные отношения. Терапевт, работающий с группой, например, обиженных или капризных людей, часто должен сознательно делать мысленные упражнения, чтобы сохранять положительное отношение. Это может подразумевать такие методы самоуговаривания (self-talk techniques), как:
"Этот подросток - не болен, его обидели", или
"Эта женщина должна любить себя сама, потому что больше никто ее не любит", или "Этот мужчина притворяется бесстрашным, потому что он весь полон страха".
Обычно можно отыскать боль, которая скрытно управляет поведением. Это лучший способ, который известен, для того чтобы сохранить уважение, которое необходимо иметь по отношению к каждому члену группы.
Эмпатия. Если контакт говорит: "Я вижу тебя", то эмпатия говорит: "Я понимаю тебя". Умение быть вместе с членом группы в любой борьбе или открытии, с которыми он сталкивается в группе, является как поддерживающим, так и дающим новые возможности. Люди часто не понимают себя. Опознание и обозначение переживаемых состояний - это чужая территория. Помогать им понять свои чувства - сильнодействующий прием. Толкование, интерпретация, объяснение - это более результативное средство при работе терапевтов с подростками, нежели со взрослыми. Вам может быть до боли очевидно, что Петр печален из-за второго брака матери, Петр, однако, может не осознавать этого вовсе. Он сердится и говорит, что он "смущен". Если вы осторожно намекнете, что, возможно, он чувствует глубокую печаль из-за неудач его матери в ее отношении с другими мужчинами, если вы правы, то глубина переживаний, скоре всего, уменьшится и Петр испытает облегчение. Он осознает: "Да, это так!" и поймет себя. Он также узнает, что вы понимаете его.
Фактически люди добры, если только удовлетворяются их базовые желания (привязанность и безопасность)... Дайте людям привязанность и безопасность, и они, в свою очередь, ответят тем же.
А. Маслоу
Техники, присущие индивидуальным терапевтическим отношениям, работают и в групповом контексте.
К. Роджерс
Восприятие. Вы можете быть самым сердечным, сострадательным и сопереживающим групповым терапевтом в мире, но если ваша группа не чувствует этого, то этот факт не будет иметь значения. Члены группы должны ощущать контакт с вами, конгруэнтность, положительное отношение и эмпатию. Проявления этих качеств разнообразно так же, как и личности руководителей групп. Использование юмора, выражение одобрения и привязанности, методы конфронтации и установления границ допустимого являются, за некоторым исключением, каналами, по которым руководитель посылает сообщения своей группе. Важно, что вы работаете с людьми потому, что вы их любите. Их энергия, наивность и даже дерзость пленяют и побуждают вас проявлять свои лучшие стороны. Если вашей работой движет эта привязанность к вашим клиентам, то ваша группа почувствует этого.
Принятие безоценочной установки. Безоценочная установка - это необходимое для терапевта правило, и не следует путать ее с обязанностью терапевта моделировать правильную и одобренную систему ценностей. Другими словами, терапевт может моделировать в поведении и словесном выражении уважение к авторитету, окружающему и человеку без осуждения членов группы, которые, по-видимому, не ценят это.
Слушание. Каждый член вашей группы имеет потребность и право быть услышанным. Решающей является внимательность руководителя к каждому члену группы. Когда вы как руководитель группы испытываете трудности, слушая одного из ее членов, вы можете держать пари, что каждый в группе испытывает их тоже. Используйте эту проблему как терапевтический прием. Скажите этому человеку прямо в группе, что вам трудно его слушать. Подчеркните важность того, что вы и группа понимаете, как велика его потребность быть услышанным. Потом обсудите проблему, что бы это ни было: "разбрасывание"; принятия правила "навечно"; слишком мягкое изложение; постоянное изменение темы; сердитое саркастическое действие или что-то еще. Важно то, что ваша группа знает: вы слушаете все, что они говорят.
Выражение принятия. Как терапевты мы все работаем, опираясь на некоторую философскую основу. Приведенный ниже список обрисовывает сочувственно-разумный подход к заботе о психическом здоровье.
Философия терапевта:
1. Человек в целом хороший. "Никто не рождается, чтобы быть плохим".
2. Все поведение целенаправленное. Это значит, что каждый человек делает лучшее из того, что может сделать, дабы удовлетворить свои потребности на данный момент.