Горизонты читательских ожиданий и стратегия анализа литературного произведения (на примере изучения «Жития Петра и Февронии Муромских» на уроках литературы в 8 классе).
Литература является системообразующим ядром русской культуры и важнейшим средством самопознания народа, а законы развития литературы в известной степени отражают и повторяют законы развития самой культуры. Понимание этих законов обеспечивает свободное и осмысленное существование человека в мире. При этом под культурой вслед за Ю.М. Лотманом мы понимаем «ненаследственную память коллектива»[1], в нашем случае народа, и разделяем его позицию в характеристике динамической картины развития культуры и, следовательно, такой значимой ее части, как литература. «…культура представляет собой коллективный интеллект и коллективную память, то есть надиндивидуальный механизм хранения и передачи некоторых сообщений (текстов) и выработки новых. В этом смысле пространство культуры может быть определено как пространство некоторой общей памяти, то есть пространство, в пределах которого некоторые общие тексты могут сохраняться и быть актуализированы. При этом актуализация их совершается в пределах некоторого смыслового инварианта, позволяющего говорить, что текст в контексте новой эпохи сохраняет при всей вариантности истолкований, идентичность самому себе. Таким образом, общая для пространства данной культуры память обеспечивается, во-первых, наличием некоторых константных текстов и, во-вторых, или единством кодов, или их инвариантностью, или непрерывностью и закономерным характером их трансформации»[2], – утверждает Ю.М.Лотман в статье «Память в культурологическом освещении». Иными словами, культура и литература, в частности, живут по закону «вечного возвращения». Каждая последующая эпоха переосмысляет опыт прошлого, преломляя в новом свете «старые» ценности и смыслы, воплощенные в образах и сюжетах, которые обеспечивают узнаваемость и устойчивость культурной традиции. К таким константным текстам русской культуры, которые, с одной стороны, обеспечивают ее узнаваемость, национальную идентичность, а с другой — постоянное обновление на основе переосмысления культурных идеалов прошлого, можно отнести и «Житие Петра и Февронии Муромских». Петербургский литературовед С.А. Фомичев[3] отметил типологическое сходство и преломление отдельных сюжетных звеньев, мотивов и образов сочинения Ермолая-Еразма в поэмах А.С. Пушкина «Гавриилиада» и М.Ю. Лермонтова «Демон», повести А.И. Куприна «Олеся», итоговом рассказе И.А. Бунина «Чистый понедельник», стихотворении А.А. Галича «Когда я вернусь» и др.. Кроме того, многие исследователи отмечают параллельные места финала древнерусской повести и европейской «Легенды о Тристане и Изольде».
Какое значение имеют эти теоретические культурологические положения для построения школьного курса литературы? Во-первых, мы должны признать, что литературу пронизывают из конца в начало и из начала к концу (кстати, вслед за А.М. Панченко заметим, что «начало» и «конец» — слова одного корня) устойчивые образы, мотивы и сюжеты. Во-вторых, трансформация этих образов и сюжетов, переосмысление их на протяжении исторического времени — самое наглядное свидетельство как стабильности и целостности культуры и литературы, так и их изменчивости. Таким образом, чтобы вписать школьника в пространство культурной традиции, необходимо выявлять и актуализировать в его читательском опыте сквозные, «вечные» образы и сюжеты, формируя опыт их интерпретации в соответствии с логикой развития самой литературы, постепенно расширяя горизонты читательских ожиданий.
По выражению С.А. Фомичева, «Повесть о Петре и Февронии» «таит в себе некие откровения, издревле определяющие национальное русское самосознание и неминуемо возникающие под пером писателей нового времени». Пробуждение литературных ассоциаций, связующих древнюю и новую литературу, таким образом, является не просто способом обогащения читательской эрудиции, но и важнейшим средством постижения национального менталитета, воплотившегося в повести Ермолая-Еразма. Однако, чтобы этого достичь, необходимо пристально прочитать сложный для восприятия современного человека и тем более школьника памятник древнерусской литературы.
«Житие Петра и Февронии Муромских» — одно из самых популярных произведений в Древней Руси. От традиционных житий, написанных строго по агиографическому канону, его отличает занимательность сюжета и повествования, своеобразный и избыточный для житийного текста психологизм образа главного героя, князя Петра, фольклорный подтекст сюжетной ситуации женитьбы знатного князя на бедной, но хитроумной девушке (ср. со сказками «Семилеточка» или «Мудрая дева»), сказочный характер фантастики и многое другое. Этим объясняется, что часто творение ученого монаха Ермолая-Еразма называют не житием, а повестью. И все же, если это и повесть, то повесть житийная. Именно это создает трудность при ее изучении в классе. Современному читателю-школьнику, чаще всего не имеющему опыта чтения житийной литературы, сложно воспринимать это произведение, читать его не на языке современной прозы, а на притчевом языке древности. Отсюда вытекает главная цель первого урока — создание установки на чтение и восприятие произведения, актуализация в столкновении субъективных читательских интерпретаций, суждений и оценок адекватных тексту точек зрения, формирование представления о житийном типе повествования.
Уроку в этой ситуации читательского недопонимания или даже полного непонимания эстетической и духовной природы произведения должно предшествовать домашнее задание, выполнение которого создаст предпосылки для максимально приближенного к авторской позиции прочтения произведения.
Во-первых, учащимся предлагается, используя читательский опыт, например, чтения сравнительных жизнеописаний Плутарха, подумать, чем житийная повесть отличается от светской биографии, жизнеописания. Во-вторых, с целью формирования эстетического представления о житии и его героях предлагается на основании читательского опыта и сформированного или (увы!) не сформированного представления о древнерусской иконописи написать сочинение-миниатюру «Лики святых благоверных Петра и Февронии». Выполняя это задание, ученики могут опираться на свой зрительский опыт интуитивного различения портрета и иконы. Кроме того, им предлагается подумать, что сближает и чем отличаются однокоренные слова «лицо», «личина», «лик», так как в разных ситуациях жития герои прячутся за личиной, обнаруживают свое истинное лицо и проявляют глубину лика.
Как пишет петербургский лингвист В.В. Колесов: «Усложнение представлений о человеке вызывало все новые формы слов, образованные от исходного корня-символа лик [курсив здесь и далее в цитате В.В. Колесова]. Лик понимается как идеальный первообраз: его реальный об-лик — это уже не лик, а лицо (важное лицо начальника, знакомое лицо друга), но если вдруг по какой-то причине примет лицо несвойственное ему об-лич-ие, тогда возникает лич-ина, т. е. фальшивый образ лица и искаженный лик, разрушающий внешнее обличие и внутренний лик — кого?.. ну конечно же, личности. Так туго скручены в общий клубок со-значений все смыслы когда-то единого корня лик. Они соотносятся друг с другом строго системно и точно выражают различные проявления человеческой сущности. У человека есть и лицо, и маска-личина, и идеальный лик, почти незаметный за суетой жизни»[4]. Различение «лика», «лица» и «личины» поможет проследить на уроке развитие сюжета жития, построенного на проявлении божественного замысла о человеке.
В эпизоде состязания Петра и Февронии в мудрости, загадывании и отгадывании загадок герои прячутся за личиной, более того, Петр, готовый дать Февронии ложное обещание жениться на ней, «теряет» лицо. Любовь, связавшая Петра и Февронию и побудившая их отказаться от княжеской власти, обнаруживает их человеческое лицо, а в финале повести смерть с последующим чудесным воссоединением проявляет их святые лики, так как в этом воссоединении символически и, одновременно, идеально реализуется христианское представление о семье как о малой церкви. Как пишет Н.С. Демкова: «... в сказке (и эпосе) испытания предшествуют свадьбе, в «Повести о Петре и Февронии» испытания также предшествуют свадьбе, но, согласно авторской воле, они продолжаются и далее — в соответствии с христианским осмыслением мотива свадьбы как окончательного духовного соединения героев, наступающего только после их смерти»[5]. Вопросом, позволяющим учащимся увидеть динамику развития, а для жития — раскрытия образов, может быть следующий: «Когда мы видим личину героев, когда обнаруживаем их истинные лица, а когда сквозь них проступают и проявляются лики святых?»
Итогом же самостоятельных домашних размышлений и наблюдений восьмиклассников может стать разрешение проблемного вопроса: ««Житие Петра и Февронии» — это развлекательное или душеспасительное чтение?». При этом ученики могут сравнить сочинение Ермолая-Еразма и народную сказку «Мудрая дева».
В сущности, все эти задания преследуют одну цель: они должны помочь школьникам отличить бытийное от бытового, притчевое от занимательного. Выполнение предваряющего домашнего задания поможет «раскачать» стереотипы читательского восприятия, замыкающегося, как правило, в пределах жизненного опыта и жизненных представлений школьников.
Первый урок может начаться с эстетического погружения учащихся в атмосферу средневековой культуры. В затемненном кабинете можно зажечь несколько свечей и поставить записи древнерусской музыки, например, сочинения Федора Крестьянина, современника Ермолая-Еразма и первого из известных нам по имени русских композиторов, в исполнении хоровой капеллы под управлением А. Юрлова (Стихира, глас 1), медленно чередуя с помощью мультимедиа- или слайд-проектора репродукции образов древнерусской иконописи, созвучной повести. Это могут быть произведения Андрея Рублева и особенно «Троица», с которой сопоставлял повесть Ермолая-Еразма Д.С. Лихачев, а также иконы Дионисия с их тонким изяществом и созерцательным умиротворением. Вряд ли для этого ряда подойдут иконы и фрески Феофана Грека, отличающиеся напряженной страстностью и истовостью, а не «тишиной» веры, которая свойственна Ермолаю-Еразму. Как вариант, можно показать учащимся финал-эпилог кинофильма режиссера Андрея Тарковского «Андрей Рублев»: посмертный образ художника в его произведениях. После прослушивания музыки, просмотра репродукций древнерусских икон или финала-эпилога фильма А. Тарковского учеников можно спросить, чем по их впечатлению отличается древнерусское искусство от искусства современного? Чем оно оказалось для них неожиданным? Как нужно воспринимать произведения средневекового искусства, в том числе и литературу? Помочь ответить на эти вопросы, особенно на последний, может коллективное комментирование слов Ермолая-Еразма о чтении — «Не то значит книжное писание разуметь, если только о прочтении словес заботиться. <...> Не тот книжник. Тот книжник, кто не одним только зрением или произнесением, а пространством ума глубину мысли разумной постигает», — которые являются первым эпиграфом к уроку.
Показательно, что ученики обращают внимание на особую одухотворенность и торжественность древнерусской музыки и плоскостное изображение иконы, в чем они видят стремление средневекового искусства передать не психологическое, а духовное состояние человека.
Вторым эпиграфом также могут быть слова Ермолая-Еразма из трактата «Слово о глубокомыслии любви и правды и о побеждении вражды и зла»: «Всякому держащемуся благоверия полезно размышлять о распространении добродеяния, более же всего заботиться о любви, ибо она главизна всем добродетелям и всем благим делам мать, от нее же рождаются все добротворения».
Если первый эпиграф ставит акцент на писательской и читательской позиции Ермолая-Еразма, создает установку на прочтение написанного им жития как притчи, сюжета-символа, то второй — обращает внимание учеников на сокровенную идею Ермолая-Еразма о «любви как вечной субстанции …, позволяющей человеку иметь «душу светлу» и максимально приблизиться к Божеству», которая, как справедливо отмечает в полезной для учителя статье «К интерпретации «Повести о Петре и Февронии»: «повесть о Петре и Февронии» Ермолая-Еразма как притча» глубокий интерпретатор древнерусской повествовательной прозы Наталья Сергеевна Демкова, «составляет основную проблематику и этого Слова, и «Повести о Петре и Февронии»»[6].
Далее обсуждается вопрос о единстве и противоречиях «личины, лица и лика» в создании образов героев повести, после чего следует обратиться к проверке домашнего задания с обсуждением письменных творческих работ, что обеспечивает выявление и коррекцию читательского восприятия учащихся. Совместное комментирование ученических сочинений-миниатюр с акцентуацией достоинств и недостатков позволит определить, насколько ученикам удалось приблизиться к стилистике средневековой культуры, к ее системе ценностей и эстетическому идеалу, насколько совмещаются горизонты читательских ожиданий школьников и горизонты ожиданий текста, продуцирующего читательское сотворчество. При этом надо сориентировать учеников на оценку собственных творческих работ с точки зрения установок древнерусского искусства, о которых речь шла в самом начале урока, подчеркнув, что в изображении человека древнерусскому художнику был дорог лик, а не лицо, как художнику современному. Рассмотрим для примера удачные и сомнительные работы школьников.