«Безусловности» и всеобщности познания диалектический ма- териализм достигает тем, что формы он объявляет универсаль- ными, объективно-реальными «созерцаниями». На этом покоится

Дата: 2025-05-21; Просмотры: 3

Оценка:

0.00 из 5.00 — оценок

Скачиваний: 0

Скачать

возможность математического или, если угодно, «геометриче-
ского», т. е. точного познания действительности. «Геометриче-
ское» пространство и «чистое время» суть универсально-реаль-

528

ные созерцания и представляют предпосылку «математического»

познания чувственного мира...

Но вместе с тем диалектическое сознание обнаруживает
способность подняться до «созерцания» природы, как «целого»,
до созерцания необходимости, внутренней обусловленности
универсального порядка природы...

Человек познает в той мере, в какой он действует и в какой
он подвергается сам воздействию внешнего мира. Диалектиче-
ский материализм учит, что человек побуждается к размышле-
нию главным образом теми ощущениями, которые он испытывает
в процессе своего воздействия на внешний мир... Диалекти-
ческий материализм, исходя из того соображения, что господ-
ствовать над природой возможно лишь подчиняясь ей, пред-
писывает нам согласовать нашу деятельность с универсальными
законами природы, с необходимым порядком вещей, с всеобщими
законами развития мира...

Парменид видел, таким образом, истинную сущность
вещей («единое») в том, что может быть познаваемо мыш-
лением или разумом и что лежит позади текучих и
изменчивых явлений. Этим самым он оторвал чувственные
уф! восприятия от их основы, феноменальный мир от метафе-
номеналистического...

Если для метафизиков-рационалистов истинная реальность
дана в понятии, то для j сенсуалистов | реально то, что дано
в чувственном восприятии или созерцании. То, что лежит за
пределами чувств, познанию недоступно. Предметом познания
являются феномены, которые возводятся в абсолютную действи-
тельность. Содержание эмпирического сознания изменчиво и
текуче. Реальный субстрат качеств | феноменализмом | отвер-
гается. Дано разнообразие, дана множественность явлений, но

нет субстанциального единства...

Кант ухитрился сочетать учение феноменализма о непозна-
ваемости вещей самих по себе с учением рационалистов-мета-
физиков о существовании абсолютно-реального бытия, «вещей

в себе».

Французские материалисты с Гольбахом во
главе противопоставляли природу, как мета-
физическую сущность вещи, ее свойствам. Это
противопоставление означает в известном смысле
тот же дуализм, что между «вещью в себе» и «яв-
лениями» у Канта...

Мы были бы, однако, несправедливы к фран-
цузскому материализму, если бы отождествили

529

его с кантианизмом. Материализм восемнадцатого
столетия все же признает относительную позна-
ваемость даже сущности вещей...

Французский материализм, исходя из того же
соображения, что материя действует на наши
внешние чувства, признает, однако, что некото-
рые свойства вещей самих по себе познаваемы.
Но французский материализм недостаточно по-
следователен, поскольку он учит, что познаваемы
лишь некоторые свойства вещей, между тем как
сама «сущность» или «природа» их скрыта от нас
и не вполне познаваема...

Это противопоставление свойств вещи «природе»
их заимствовано Кантом у агностиков, у феноме-
налистов-сенсуалистов (непосредственно у Юма)...

В противоположность феноменализму и сенсуа-
лизму материализм рассматривает впечатления,
получаемые нами от вещей самих по себе, как
имеющие объективное значение. В то время как
феноменализм (и кантианизм) не видит никаких
точек соприкосновения между свойствами вещей и
«природой» их, т. е. внешним миром, французские
материалисты уже определенно подчеркивают, что
вещи сами по себе, по крайней мере отчасти, по-
знаваемы именно на основании производимых ими

на нас впечатлений, что свойства вещей до изве-
стной степени объективно-реальны...

[60—62] Диалектический материализм кладет в
основу бытия материальную субстанцию, реальный
субстрат. Диалектический материализм взглянул
на мир «как на процесс, как на вещество, которое
находится в непрерывном развитии» (Энгельс).
Неизменное и безусловное бытие метафизиков пре-
вращается в изменяющееся бытие. Субстанциаль-
ная реальность признается изменчивой; изменения
и движения — реальными формами бытия. Диалек-
тический материализм преодолевает дуализм «бы-
тия» и «небытия», метафизически-абсолютное про-
тивопоставление «имманентного» «трансцендент-
ному», свойств вещей самой вещи. На почве диа-
лектического материализма создается возмож-
ность научно связать вещь в себе с феноменами,
имманентное — с трансцендентным и преодолеть
непознаваемость вещей в себе — с одной —

* — до самой крайнее степени. Ред.

530

и «субъективизм» качеств — с другой стороны, так
как «природа вещи, как вполне справедливо замечает
Плеханов, обнаруживается именно в ее свойствах».
Именно на основании впечатлений, получаемых
нами от вещей самих по себе, мы имеем возможность
судить о свойствах вещей самих по себе, об объек-

тивно-реальном бытии...

«Имманентное» приобретает характер объек-
тивно-реальный; «трансцендентное», лежащее по
ту сторону феноменов в сфере «непознаваемого»,
превращается из недоступной нашим чувствам
таинственной сущности в «имманентное» содержа-
ние нашего сознания, в предмет чувственного
восприятия. «Имманентное» становится «транс-
цендентным», поскольку оно приобретает объек-
тивно-реальное значение, поскольку оно дает воз-
можность по впечатлениям судить о свойствах
вещей; «трансцендентное» становится «имманент-
ным», поскольку оно объявляется лежащим в
сфере познаваемого, хотя и по ту сторону субъек-
та. В таком же смысле высказывается и Бельтов.
«Согласно этой теории, говорит он, природа есть,
прежде всего, совокупность явлений. Но так
как вещи в себе составляют необходимое условие
явлений, иными словами, так как явления вызы-
ваются действием объекта на субъект, то мы вы-
нуждены признать, что законы природы имеют
не только субъективное, но и объективное значе-
ние, т. е. что взаимное отношение идей в субъекте
соответствует, когда человек не ошибается, —
взаимному отношению вещей вне его»**. Так раз-
решается единственно правильным и научным об-
разом вопрос о взаимоотношении явлений и вещей
в себе — этот наиболее важный вопрос познания,
над которым так бились Кант, метафизики и
феноменалисты...

[62] Единство бытия и небытия есть становление —.
учит диалектика. Переведенное на конкретный мате-
риалистический язык, это положение означает, что
в основании всего сущего лежит вещество, материя,
которая находится в процессе непрерывного развития...
[64—65] Тело, стало быть, не исчерпывается его воспри-
нимаемостью, как полагают

* — темном. Ред.
•* Н. Бельтов. «Критика наших критиков», стр. 199.

531

листы, ] а существует совершенно независимо от наших

восприятий, существует «для себя», в качестве «субъ-
екта». Но если тело существует независимо от наших

восприятий, то восприятия зато всецело зависят от дей-
ствующего на нас тела. Без последнего нет восприятий,
нет представлений, понятий и идей. Наше мышление
определяется бытием, т. е. теми впечатлениями, кото-
рые мы получаем от внешнего мира. Вследствие этого
и наши идеи и понятия имеют объективно-реальное
значение...

Тело, действующее на наши чувства, рассматривается как
причина произведенного им действия, т. е. восприятия. Фено-
меналисты оспаривают самую возможность такой постановки

вопроса. Внешний мир, полагают [имманентики], не только
недоступен восприятию, но и немыслим, если бы такой мир и
существовал...

[67] Приходится допустить также, что наши восприя-
тия, как результат действия двух факторов — внеш-
него мира и нашей «чувственности», — не тождественны
и по содержанию с предметами внешнего мира, который

(непосредственно, | интуитивно | нам недоступен...

[69—75] Вещь в себе с точки зрения диалектического материа-
лизма составляет предмет, как он существует сам по себе, «для
себя». В этом смысле Плеханов и определяет материю «как
совокупность вещей в себе, поскольку эти вещи являются источ-
ником наших ощущений» **. Эта вещь в себе или материя не есть
отвлеченное понятие, которое находится позади конкретных
свойств вещей, а «конкретное» понятие. Бытие материи не от-
деляется от ее сущности или, наоборот, сущность ее не отде-
ляется от ее бытия...

Предмет, лишенный всяких качеств или свойств, не мо-
жет даже мыслиться нами, не может существовать, не имеет

никакого бытия. Внешний мир [конструируется] нами из наших

восприятий, на основании тех впечатлений, которые в нас вызы-
ваются внешним миром, предметами самими по себе... Между
внешним и внутренним миром существует известное различие,
но вместе с тем и определенное сходство, так что к познанию

* Этот значок указывает, что слова «непосредственно, интуитивно»
следовало бы поменять местами. Ред .

* * «Das Bild dieses Seins auВer dem Denken ist die Materie, das Substrat
der Realitat!», L. Feuerbacb. «Werke», Bd. 2, S. 289.

532

внешнего мира мы приходим на основании впечатлений, но
именно впечатлений, вызванных предметами внешнего мира. На
основании полученных нами от действия на нас предмета впе-
чатлений мы приписываем последнему определенные свойства.
Впечатление есть равнодействующая двух факторов и как тако-
вое неизбежно обусловливается природой этих двух факторов и
заключает в себе нечто такое, что составляет природу того
и другого фактора, что им обще...

Только на почве диалектического материализ-
ма с его признанием внешнего мира и представ-
ляется возможным построить чисто научную тео-
рию познания. Кто отвергает внешний мир, тот
отвергает также и причину наших ощущений и
приходит к идеализму. Но внешний мир состав-
ляет также и принцип || закономерности. И если

мы в наших восприятиях имеем перед собой опре-
деленно упорядоченную связь их, то это происхо-
дит только от того, что причина наших ощущений,
т. е. внешний мир, составляет основу этой законо-
мерной связи...

Без возможности предвидения нет возможности научно по-
знавать явления природы и человеческой жизни.... Но пред-
меты внешнего мира стоят в отношении причинной связи не только
к нам, но и друг к другу, т. е. между самими предметами внеш-
него мира существует определенное взаимодействие, знание

условий которого опять-таки дает возможность предвидеть и'
предсказать не только действие предметов на нас, но и их объек-
тивные, от нас независимые, отношения и действия, т. е. объ-
ективные свойства вещей...

Диалектический материализм вовсе не пред-

решает вопроса о строении материи в смысле
непременного признания атомистической, или
корпускулярной теории, или какой-либо третьей
гипотезы. И если восторжествуют новые учения
о строении атомов, то диалектический материа-
лизм не только не потерпит крушения, а, напро-
тив того, получит самое блестящее свое под-
тверждение. В чем, в самом деле, заключается
сущность нового течения в области естествозна-
ния? Прежде всего, в том, что атом, который

физики представляли себе неизменным и наиболее
простым, т. е. элементарным и неразложимый

533

«телом», оказывается состоящим из еще более
элементарных единств, или частиц. Предпола-
гают, что в электронах мы имеем перед собой
последние элементы бытия. Но разве диалекти-
ческий материализм утверждает, что атом есть
абсолютная граница бытия?..

Ошибочно было бы думать, подобно нашим
махистам, что вместе с признанием электрон-
ной теории падает материя как реальность,

а вместе с последней таким образом и диалекти-
ческий материализм, который считает материю
единственной реальностью и единственно годным

|| орудием | для систематизации опыта... Состоят

ли все атомы из электронов — это вопрос не ре-
шенный, это — гипотеза, которая может и не под-
твердиться. Но помимо этого, разве электронная
теория устраняет атом; она только доказывает,
что атом относительно устойчив, неделим и
неизменен... Но атом, как реальный субстрат,
электронной теорией не устраняется...

Подведем итоги. С формальной стороны диалектический ма-
териализм, как мы видели, дает возможность общеобязатель-
ного и объективного познания благодаря тому, что формы бытия

с его точки зрения суть также и формы мышления, что каждому
изменению в объективном мире соответствует изменение в сфере
восприятий. Что же касается материального момента, то диалек-
тический материализм исходит из признания вещей в себе или

внешнего мира или материи. «Вещи в себе» познаваемы. Без-
условное и абсолютное диалектическим материализмом отвер-
гаются. Все в природе находится в процессе изменения и движе-
ния, в основании которых лежат определенные сочетания мате-
рии. Один «вид» бытия переходит согласно диалектике в другой
посредством скачков. Новейшие физические теории не только

не опровергают, но, наоборот, всецело подтверждают правиль-
ность диалектического материализма.

Замечания написаны не ранее 1909 г.

Частично напечатаны в 1930 г.
в Ленинском сборнике XII

Полностью впервые напечатаны
в 1958 г. в 4 издании Сочинений Печатаются по подлиннику

В. И. Ленина, том 38

534

Г. В. ПЛЕХАНОВ. «Н. Г. ЧЕРНЫШЕВСКИЙ» ²¹⁹

ИЗД. «ШИПОВНИК». СПБ., 1910

ВВЕДЕНИЕ

[52—53] Теперь довольно уже хорошо известно
взаимное отношение наших общественных сил в
эпоху уничтожения крепостного права. Поэтому
мы будем говорить о нем лишь мимоходом, лишь

поскольку это нужно для выяснения роли, при-
нятой на себя в этом деле нашей передовой
журналистикой, во главе которой стоял тогда
Н. Г. Чернышевский. Всем известно, что эта жур-
налистика горячо защищала крестьянские инте-
ресы. Наш автор писал одну за другой статьи,
в которых отстаивал освобождение крестьян с
землей и утверждал, что выкуп земель, отходя-
щих в надел крестьянам, не может представить
для правительства никакой трудности. Он дока-
зывал это положение и общими теоретическими
соображениями и самыми подробными примерными
вычислениями... Если при освобождении крестьян
наше правительство ни на минуту не позабыло
выгод государственного казначейства, то об интере-
сах крестьян оно думало очень мало. При выкупной
операции имелись в виду исключительно только
фискальные и помещичьи интересы...

„Социал-Демо-
крат" № 1,
с. 152²²⁰

[57—59] Не по одним только экономическим
вопросам приходилось Чернышевскому вести
ожесточенную полемику. И притом противни-
ками его были не одни только либеральные
экономисты. Чем влиятельнее становился кру-
жок «Современника» в русской литературе,

* Подчеркнутые косыми линиями замечания написаны В. И. Лениным
в верхнем углу страницы. Поэтому здесь и далее, если нельзя точно
определить, к какому месту относится ленинское замечание, приводится
весь текст данной страницы. Peд.

535

тем более нападок сыпалось с самых различных
сторон и на этот кружок вообще и на нашего
автора в частности. Сотрудников «Современ-
ника» считали опасными людьми, готовыми
ниспровергнуть все пресловутые «основы».
Некоторые из «друзей Белинского», вначале
еще считавшие возможным идти рядом с Чер-
нышевским и его единомышленниками, от-
шатнулись от «Современника», как от органа
«нигилистов», и стали кричать, что Белин-
ский никогда не одобрил бы принятого им

направления. Так поступил И. С. Тургенев *.
Даже Герцен заворчал на «паяцев» в своем «Ко-
локоле»... Вообще, по всему видно, что Гер-
цена ввели в заблуждение его либеральные
друзья, вроде Кавелина. «Паяцы», — или «сви-
стуны», как их называли в России, — сме-
ялись не над обличениями, а над теми наив-
ными людьми, которые не могли и не хотели
идти дальше невинных обличений, забывая
мораль крыловской басни «Кот и Повар» **.

Герцен сам должен был • очень скоро уви-
деть, как плохи в политическом смысле были
те либеральные друзья, которые рассматри-
вали его отношения с Чернышевским. Когда
ему пришлось разорвать с К. Д. Кавели-
ным, он, может быть, и сам сказал себе, что
«желчевики» были не совсем неправы ***.

Впрочем, большинство статей в «Свистке»,
вызывавшем особенное неудовольствие бла-
говоспитанных либералов, принадлежало не
Н. Г. Чернышевскому. Он только изредка
принимал в нем участие, так как был зава-
лен другой работой.

* Чернышевский рассказывает, что Тургенев мог еще выносить его
до некоторой степени, но зато уже окончательно не терпел Добролюбова.
«Вы простая змея, а Добролюбов — очковая», — говорил он Чернышев-
скому. (См. уже датированное письмо «В изъявление признательности».
Сочинения, т. IX, стр. 103. )

** О статье «Very dangerous» и об ее более или менее гадательных
последствиях см., между прочим, в книге г. Ветринского «Герцен». Спб.,
1908 г., стр. 354.

*** Историю этого разрыва можно проследить по письмам К. Дм. Ка-
велина и Ив. С Тургенева к Ал. Ив. Герцену, изданным М, Драгомановым
в Женеве в 1892 году.

536

[61—66] Тем временем настроение поднималось, по
крайней мере, в некоторой части русского «общества».
Волновалась учащаяся молодежь, возникали тайные
революционные организации, печатавшие свои воззва-
ния и программы и ждавшие близкого восстания крестьян-
ства. Мы уже знаем, что Чернышевский вполне признавал
возможность наступления «серьезного времени» в России,
и мы еще увидим, как сильно подъем общественного на-
строения отразился на его публицистической деятель-
ности. Но имел ли он какие-нибудь отношения к тайным
обществам? На этот вопрос пока еще нельзя отвечать с уве-
ренностью, да и кто знает, будут ли у нас когда-
нибудь данные для его решения? По мнению г. М. Лемке,
прекрасно изучившего дело Н. Г. Чернышевского,
(можно предполагать (курсив его), что этим последним
было написано то «воззвание к барским крестьянам»,
в составлении которого суд признал его виновным.
Г-н М. Лемке подтверждает свою догадку указанием
на язык и на содержание этой прокламации. Мы находим
эти указания не лишенными основательности. Но мы спе-
шим повторить вместе с г. Лемке, что «все это более или
менее вероятные соображения и только» *. Довольно
основательным кажется нам и то мнение г. Лемке, что
известный листок «Великорус» был, отчасти, делом рук
Чернышевского. Г-н Лемке подтверждает свое предполо-
жение словами г. Стахевича... Мы вполне согласны
с г. Стахевичем: своим языком и содержанием «Великорус»
в самом деле очень напоминает публицистические статьи

Чернышевского...

Известно, что славянофилы очень одобри-
тельно относились к борьбе галицийских
русинов против поляков. Чернышевский всегда
сочувствовал малороссам. Он видел большую
ошибку в отрицательном отношении Белин-
ского к возникавшей малорусской литературе.
В январской книжке «Современника» за
1861 г. он поместил очень сочувственную
статью по поводу появления малорусского
органа «Основа». Но к борьбе галицийских
русинов против поляков он не мог отно-
ситься с безусловным одобрением. Ему не
нравилось, во-первых, что русины иска-
ли поддержки у венского правительства.

* М. К. Лемке. «Дело Н. Г. Чернышевского». Былое, 1906 г., Кг 4,
стр. 179.

Не нравилась ему также и влиятельная роль
духовенства в движении галицийских русинов.
«О мирских делах, — писал он, — надобно
заботиться мирским людям». Наконец, не нра-
вилась Чернышевскому и исключительно на-
циональная постановка того вопроса,
в котором Чернышевский видел, прежде
всего, вопрос экономический. В статье
«Национальная бестактность» («Современник»,
1861 г., июль), направленной против львов-
ского «Слова», Чернышевский резко напал
на излишний национализм этого органа.
«Очень может быть, что при точнейшем рас-
смотрении живых отношений, — писал он, —
львовское «Слово» увидело бы в основании
дела вопрос, совершенно чуждый племенному
вопросу, — вопрос сословный. Очень может
быть, что оно увидело бы и на той и на другой
стороне и русинов, и поляков — людей раз-
ного племени, но одинакового общественного
положения. Мы не полагаем, чтобы поль-
ский мужик был враждебен облегчению
повинностей и вообще быта русинских по-
селян. Мы не полагаем, чтобы чувства
землевладельцев русинского племени по
этому делу много отличались от чувств поль-
ских землевладельцев. Если мы не оши-
баемся, корень галицийского вопроса заклю-
чается в сословных, а не в племенных отноше-
ниях».

Взаимная вражда народностей, входящих
в состав Австрии, тем более должна была
Казаться Чернышевскому бестактной, что вен-
ское правительство тогда, как и прежде,
извлекало из нее большие выгоды. «Как
подумаешь хорошенько, то и не удивляешься
долголетнему существованию Австрийской им-
перии, — писал он в политическом обозрении
той же книжки «Современника», где помещена
статья «Национальная бестактность», — еще
бы не держаться ей при таком отличном поли-
тическом такте связанных ее границами нацио-
нальностей». Австрийские немцы, чехи, кро-
аты и, как мы видели, русины одинаково ка-
зались Чернышевскому «несообразительными».
Он боялся, что в особенности испытанная
в 1848—18-49 гг. славянская «несообразитель-
ность» снова зайдет очень далеко. В начале
шестидесятых годов Венгрия вела упорную
борьбу с венскими реакционными централи-

537

538

стами. Недовольство венгров дошло до такой
степени, что одно время можно было ожидать
в их стране революционного взрыва. Наш
автор не раз высказывал в своих политических
обозрениях то опасение, что, в случае револю-
ционного движения в Венгрии, австрийские
славяне опять явятся покорными орудиями
реакции. Тогдашняя тактика многих славян-
ских племен Австрии способна была только
усилить подобные опасения, так как австрий-
ские славяне позволяли себе хвалиться той
позорной ролью, какую они играли в собы-
тиях 1848—1849 гг. Строго осуждая эту
тактику, Чернышевский доказывал, что им
выгоднее было бы, наоборот, поддерживать
врагов венского правительства, от которых
они могли бы получить очень существенные
уступки. Это говорил он по поводу отношений
кроатов к венграм, это же повторял и русинам.
«Сословная партия, враждебная русинам, —
читаем мы в статье «Национальная бестакт-
ность», — готова теперь на уступки... Вот об
этом-то и не мешало подумать львовскому
«Слову»; быть может, уступки, на которые
искренне готовы люди, кажущиеся ему вра-
гами, может быть, эти уступки так велики,
что совершенно удовлетворили бы русинских
поселян, а во всяком случае несомненно то,
что эти уступки гораздо больше и гораздо
важнее всего, что могут получить русинские
поселяне от австрийцев»...

NB

Наконец, в первой части романа «Пролог»
изображается дружеское отношение Волгина
к Соколовскому (Сераковскому?). Волгину
нравится беззаветная преданность Соколов-
ского своим убеждениям, отсутствие в нем
себялюбивой мелочности, умение владеть со-
бой, соединенное с страстной горячностью
истинного агитатора. Волгин называет его
настоящим человеком и думает,
что наши либералы могли бы многому у него
поучиться. Все это очень интересно *, но
и это нисколько не разъясняет практиче-

* Волгин особенно ценил в Соколовском его «рассудитель-
но с т ь», проявившуюся в том, что в 1848 году на Волыни он один, между
всеми своими единомышленниками, не потерял головы и совершенно хлад-
нокровно обдумал шансы вооруженного восстания, оказавшиеся близкими
к нулю.

539

ских отношений Чернышевского к польскому
делу.

Чернышевскому было тогда около 34 лет.
Он находился в полном расцвете своих ум-
ственных сил, и, кто знает, до какой высоты
он мог бы подняться в своем развитии! Но
уже недолго оставалось ему жить на свободе.
Он был признанным главой крайней партии,
чрезвычайно влиятельным проповедником ма-
териализма и социализма. Его считали «ко-
новодом» революционной молодежи, его ви-
нили за все ее вспышки и волнения. Как это
всегда бывает в таких случаях, молва разду-
вала дело и приписывала Чернышевскому
даже такие намерения и действия, каких
у него никогда не было. В «Прологе пролога»

Чернышевский сам описывает те сочувственно-
либеральные сплетни, которые ходили в Пе-
тербурге относительно мнимых сношений Вол-
гина (т. е. его самого) с лондонским кружком
русских изгнанников...

[71—73] В чем заключалась тайна необычайного
успеха «Что делать?». В том же, в чем вообще за-
ключается тайна успеха литературных произведе-
ний, в том, что роман этот давал живой и общепонят-
ный ответ на вопросы, сильно интересовавшие зна-
чительную часть читающей публики. Сами по себе
мысли, высказанные в нем, были не новы; Черны-
шевский целиком взял их из западноевропейской
литературы. Проповедью свободных, а главное
искренних, честных отношений в любви мужчины
к женщине гораздо раньше его занималась Жорж
Занд во Франции *. Лукреция Флориани по нрав-
ственным требованиям, предъявляемым ею в любви,
ничем не отличается от Веры Павловны Лопуховой-
Кирсановой. А что касается романа «Жак», то
легко было бы сделать из него довольно длинный
ряд выписок, показывающих, что в романе «Что
делать?» почти целиком воспроизводятся подчас
мысли и рассуждения свободолюбивого и самоотвер-

* Заметим, кстати, что Wahlverwandschaften Гёте
тоже представляет собой слово в защиту таких отноше-
ний. Это хорошо понимают некоторые немецкие историки
немецкой литературы, которые, не дерзая хулить такого
авторитетного писателя и в то же время не смея согласиться
с ним по своему филистерскому благонравию, лепечут обык-
новенно нечто совершенно непонятное насчет странных будто
бы парадоксов великого немца.

540

NB

женного героя Жорж Занд *. Да и не одна Жорж
Занд проповедовала свободу в отношениях этого
рода. Их проповедовали, как известно, также
Роберт Оуэн и Фурье, имевшие решающее влия-
ние на миросозерцание Чернышевского **. И все
эти идеи еще в 40-х годах встречали у нас горячее
сочувствие... Но до появления романа «Что делать?»
эти принципы разделялись только горстью «избран-
ных»; масса читающей публики их совсем не пони-
мала. Даже Герцен не решился высказать их во всей
полноте и ясности в своем романе «Кто виноват?».
А. Дружинин в своей повести «Полинька Сакс» ***
решает вопрос определеннее. Но повесть эта слиш-
ком бледна, притом же ее действующие лица, при-
надлежащие к так называемому высшему, — чинов-
ному и титулованному, — обществу, были совсем
не интересны для «разночинцев», составивших после

падения николаевского режима левое крыло чи-
тающей публики.

[75—77] В снах Веры Павловны мы ви-
дим такую черту социалистических взглядов
Чернышевского, на которую, к сожалению,

21 ****

22
23

25

30

35

40
41

42

* В своем дневнике Чернышевский записал 26 марта
года следующий разговор свой с невестой: ««Неуже-

ли вы думаете, что я изменю вам?» — «Я этого не думаю,
я этого не жду, но я обдумывал и этот случай». — «Что
ж бы вы тогда сделали?» — Я рассказал ей Жака Жорж
Занда. «Что ж бы вы тоже застрелились?» — «Не думаю», —
и я сказал, что постараюсь достать ей Жорж Занда (она не
читала его, или во всяком случае не помнит его идей)» (Сочи-
нения, т. X, ч. 2, отд. 3, стр. 78). Считаем не лишним отметить
еще одно место из разговоров Чернышевского со своей
невестой: «А каковы будут эти отношения — она третьего
дня сказала: у нас будут отдельные половины, и вы ко мне
не должны являться без позволения; это я и сам хотел бы
так устроить, может быть, думаю об этом серьезнее, чем она; —
она понимает, вероятно, только то, что не хочет, чтобы я надо-
едал ей, а я понимаю под этим то, что и вообще всякий муж
должен быть чрезвычайно деликатен в своих супружеских
отношениях к жене» (там же, стр. 82). Почти буквально
такой же разговор ведет Вера Павловна с Лопуховым в ро-
мане «Что делать?».

** Едва ли нужно напоминать, какую энергичную
проповедь вел Роберт Оуэн в этом направлении. Что касается
Фурье, то мы приведем здесь следующие его глубокомыслен-
ные слова: «les сoutumes en amour... ne sont que formes tem-
poraires et variables, et non pas fond immuable» (Oeuvres
completes de Ch. Fourier, t . IV, p. 84).
*** «Современник», 1847 г., № 12.
**** Эти написанные В. И. Лениным цифры обозначают
строки 72 страницы книги Г. В. Плеханова. Ред.

541

не обращали до последнего времени доста-
точного внимания русские социалисты. В этих
снах нас привлекает вполне усвоенное Чер-
нышевским сознание того, что социалистиче-
ский строй может основываться только на
широком применении к производству техни-
ческих сил, развитых буржуазным периодом.
В снах Веры Павловны огромные армии
труда занимаются производством сообща, пе-
реходя из Средней Азии в Россию, из стран
жаркого климата в холодные страны. Все это,
конечно, можно было вообразить и с помощью
Фурье, но что этого не знала русская читающая
публика, видно даже из последующей истории
так называемого русского социализма. В своих
представлениях о социалистическом обществе
наши революционеры нередко доходили до
того, что воображали его в виде федерации

крестьянских общин, обрабатывающих свои
поля той же допотопной сохой, с помощью
которой они ковыряли землю еще при Василии
Темном. Но само собой разумеется, что такой
«социализм» вовсе не может быть признан
социализмом. Освобождение пролетариата мо-
жет совершиться только в силу освобождения
человека от «в л а с т и з е м л и» и вообще
природы. А для этого последнего освобождения
безусловно необходимы те армии труда и то
широкое применение к производству совре-
менных производительных сил, о которых
говорил в снах Веры Павловны Чернышев-
ский и о которых мы, в своем стремлении
к «практичности», совершенно позабыли.
Чернышевский присутствовал при заро-

1
ждении у нас нового типа «новых людей».
Этот тип выведен им в лице Рахметова. Наш
автор радостно приветствовал появление этого
нового типа и не мог отказать себе в удоволь-
ствии нарисовать хотя бы неясный его про-
филь. В то же время он с грустью предвидел,
как много мук и страданий придется пережить
русскому революционеру, жизнь которого
Должна быть жизнью суровой борьбы и тяже-
лого самоотвержения. И вот Чернышевский
выставляет перед нами в Рахметове настоя-
щего аскета. Рахметов положительно мучает

NB

ср. с „Социал-
Демократом"

№ 1

1 — „револю-
ционера"
в „Социал-
Демократе"

(№ 1, с. 173)

542

себя. Он совсем «безжалостный до себя», по
выражению его квартирной хозяйки. Он ре-
шается даже попробовать, сможет ли вынести
пытку, и с этой целью лежит всю ночь на вой-
локе, утыканном гвоздями. Многие, и в том
числе Писарев, видели в этом простое чуда-
чество. Мы согласны, что некоторые частности
в характере Рахметова могли быть изображены
иначе. Но вся совокупность характера остается
все-таки вполне верной действительности:

2
почти в каждом из выдающихся [наших

3

социалистов 60-х и 70-х годов] была [не ма-
лая] доля рахметовщины...

Эпиграфом к нашей первой статье о Черны-
шевском, написанной под свежим впечатле-
нием известия о его смерти и совершенно
переработанной в настоящем издании, мы
взяли следующие слова нашего автора из его

письма к своей жене: «Наша с тобою жизнь
принадлежит истории, пройдут сотни лет,
а наши имена все будут милы людям, и будут
вспоминать о них с благодарностью, когда уже
не будет тех, кто жил с нами». Это письмо
писано 5 октября 1862 года, т. е. в то время,
когда его автор находился уже в заключении.

543

часть первая

ФИЛОСОФСКИЕ, ИСТОРИЧЕСКИЕ И ЛИТЕРАТУРНЫЕ
ВЗГЛЯДЫ Н. Г. ЧЕРНЫШЕВСКОГО

отдел первый
ФИЛОСОФСКИЕ ВЗГЛЯДЫ Н. Г. ЧЕРНЫШЕВСКОГО

Глава первая
Чернышевский и Фейербах

[81] В первом издании этого сочинения, — первая
статья которого, говорившая, между прочим, о философ-
ских взглядах Чернышевского, написана была в конце
| 8 | 18|9|9 года, — мы высказали то убеждение, что по своим

философским взглядам наш автор был последователем
Фейербаха. Это наше убеждение основывалось, разумеет-
ся, прежде всего, на сравнении со взглядами Фейербаха
тех мыслей Чернышевского, которые имели более или
менее близкое отношение к философии...

Глава третья
полемика с юркевичем и другими

[102—103]«... Соединение совершенно разно-
родных качеств в одном предмете есть общий за-
кон вещей». То же и с тем качеством, которое мы
называем способностью к ощущению и мышле-

нию. Его расстояние от так называемых физи-
ческих качеств живого организма безмерно ве-

лико. Но это не мешает ему быть качеством того
же организма, который в то же время обладает
протяженностью и способностью к движению...
Они * обыкновенно очень остерегаются
выдвигать на вид основания, мешающие им
признать способность к восприятию одним из
свойств материи, и предпочитают опровергать
то, чего ни один видный материалист не говорил,

* Противники материализма. Ред.

544

по крайней мере в новое время, т. е., что вос-
приятие есть то же, что движение*...

[106—108] И процесс горения дерева со-
провождается многими явлениями, несвой-
ственными процессу его медленного тления.
Однако существенной разницы между этими
двумя процессами нет. Напротив, в сущности
это один и тот же процесс; но только в первой
случае он совершается очень скоро, а во вто-
ром — чрезвычайно медленно. Поэтому ка-
чества, свойственные телу, находящемуся в
этом процессе, в первом случае имеют большую
силу, а во втором отличаются «микроскопиче-
ской слабостью, которая в житейском быту
совершенно неуловима». В применении к во-
просу о психических явлениях это значит, что
и в неорганизованном виде материя не лишена
той основной способности к «ощущению»,
которая приносит такие богатые «духовные»
плоды у высших животных. Но в неорганизо-
ванной материи эта способность существует
в крайне слабой степени. Поэтому она совер-
шенно неуловима для исследователя, и мы
можем, совершенно не рискуя впасть в сколько-
нибудь заметную ошибку, приравнивать ее
к нулю. Но все-таки не надо забывать, что
способность эта вообще свойственна материи
и что вследствие этого нет оснований смотреть
на нее, как на что-нибудь чудесное там, где она
проявляется с особой сплои, как это мы видим,
например, у высших животных вообще, а
преимущественно у человека. Высказывая, —
с осторожностью, необходимой при тогдашних
условиях нашей печати, — такую мысль, Чер-
нышевский сближался с такими материали-
стами, как Ламеттри и Дидро, которые, в свою
очередь, стояли на точке зрения спинозизма,
освобожденного от ненужных теологических
привесок...