В конце второго тома Логики, том IV , стр. 243 [694] *, при переходе к „понятию" дается определение: «понятие, царство субъективности или свободы»...

Дата: 2025-05-21; Просмотры: 3

Оценка:

0.00 из 5.00 — оценок

Скачиваний: 0

Скачать

149

ТОМ V. НАУКА ЛОГИКИ

II часть. Субъективная логика
или учение о понятии.

О ПОНЯТИИ ВООБЩЕ

В первых-де 2-х частях у меня не было Vorarbeiten *,
а здесь, наоборот, „verknochertes Material", который
надо „in Flussigkeit bringen"... ** (3) *** [3] ****.

«Бытие и сущность суть моменты его» (= des Beg-
riffs *****) «становления» (5) [5].

«Объективная логика, рассматривающая бытие и
сущность, составляет поэтому собственно генетиче-
ское изложение понятия» (6) [6].

9—10 [9—10]: Важное значение философии Спинозы
как философии субстанции (эта точка зрения очень
высока, но неполна, не самая высокая: вообще
опровергнуть философскую систему не значит от-
бросить ее, а развить дальше, не заменить другой,
односторонней, противоположностью, а включить
ее в нечто более высокое). В системе Спинозы нет

* — предварительных работ. Ред.
** — «окостеневший материал», который надо «сделать теку-
чим». Ред.

Hegel . Werke, Bd. V, Berlin, 1834. Ред.

Гегель. Сочинения, т. VI, М, 1039. Ред.
— понятия. Ред.

150

субъекта свободного, самостоятельного, сознатель-
ного (недостает «свободы и самостоятельности са-
мосознающего субъекта»), но и у Спинозы атрибу-
том субстанции является мышление (10 i. f. )
[10].
13 i. f. [12]: Мимоходом — что-де было одно время
модой в философии „das Schlimme nachzusagen" der
Einbildungskraft und dem Gedachtnisse *, — так
теперь умалять значение „понятия" (= „das hochste
des Denkens" **) и превозносить „ das Unbegrei -
fliche " *** {намек на Канта?).

Переходя к критике кантианства, Гегель
считает великой заслугой его (15) [13—14] — выдви-
жение идеи о „трансцендентальном единстве аппер-
цепции" (единство сознания, в коем создается
Begriff), но упрекает Канта за односторон--
н о с т ь и субъективизм:

... «Каков он» (der Gegenstand ****)...
«в мышлении, таков он есть сначала
в себе и для себя; каков он в созерца-
нии или представлении, он есть — яв-

ление»... (16) [15]. (Идеализм Канта

Гегель поднимает из субъективного в

объективный и абсолютный)...

Кант признает объективность понятий (Wahrheit *****

предмет их), но оставляет все же их субъективными.

Рассудку (Verstand) он предпосылает Gefiihl und

Anschauung ******. Гегель говорит об этом:

«Но что касается, во-первых, указанного отношения
рассудка или понятия к предпосланным ему ступеням,
то все зависит от того, какая наука занимается опреде-
лением формы этих ступеней. В нашей науке, как
чистой логике, эти ступени суть бытие и сущность.
В психологии рассудку предпосылаются чувство и со-

* — «повторять плохое» о воображении и памяти. Ред.
* * — «высшее в мышлении». Ред.
*** — «непостижимое». Ред.
**** — предмет. Ред.
***** — истина. Ред.
****** — чувство и созерцание. Ред.

151

зерцание и затем представление вообще. Феноменология
духа, как учение о сознании, восходит к рассудку по
ступеням чувственного сознания и затем восприятия»
(17) [16]. У Канта здесь изложено очень „неполно".

Затем — ГЛАВНОЕ —

... «Здесь... понятие следует рассмат-
ривать не как акт самосознательного
рассудка, не как субъективный рассу-

док, но как понятие в себе и для себя,
образующее СТУПЕНЬ КАК ПРИРОДЫ,
ТАК И ДУХА. ЖИЗНЬ, ИЛИ ОРГАНИ-
ЧЕСКАЯ ПРИРОДА, ЕСТЬ ТА СТУПЕНЬ
ПРИРОДЫ, НА КОТОРОЙ ВЫСТУПАЕТ
ПОНЯТИЕ» (18) [16].

Дальше следует очень интересное место (стр. 19—27
[17—24]), где Гегель опровергает Канта именно гносео-
логически (Энгельс, вероятно, именно это место имел
в виду в „Людвиге Фейербахе", когда писал, что главное
против Канта сказано уже Гегелем, насколько это воз-
можно с идеалистической точки зрения ⁹¹), — разобла-
чая двойственность, непоследовательность Канта, его,
так сказать, колебания между эмпиризмом (= материа-
лизмом) и идеализмом, причем Гегель-то ведет эту
аргументацию всецело и исключительно
с точки зрения более последовательного идеализма.

««Это только понятие», — так говорят обыкновенно,
противопоставляя понятию, как нечто более превос-
ходное, не только идею, но и чувственное, пространст-
венное и временное осязаемое существование. Абстракт-
ное считается в таком случае по той причине менее
значительным, чем конкретное, что из него-де опущено
так много указанного рода материи. Абстрагирование
получает, согласно этому мнению, тот смысл, что из кон-
кретного лишь для нашего субъективного употребления
изымается тот или иной признак так, чтобы с опуще-
нием столь многих других качеств и свойств предмета
он не утрачивал ничего в своей ценности и своем

152

Кант
умаляет

силу
разума

более после-
довательный
идеалист
хватается
за бога!

достоинстве; а они по-прежнему остав-
ляются как реальное, лишь находящееся
на другой стороне, как нечто сохраняю-
щее по-прежнему полное свое значение,
и лишь немощь рассудка приводит,
согласно этому взгляду, к тому, что
ему невозможно вобрать в себя все это
богатство и приходится довольство-
ваться скудной абстракцией. Если же
данный материал созерцания и много-
образие представления берутся как
реальное в противоположность мысли-
мому и понятию, то это такой взгляд,
отказ от которого служит условием
не только философствования, но пред-
полагается уже религией; как возможны
потребность в ней и ее смысл, если
беглое и поверхностное явление чувст-
венного и частного еще считается за
истину?... Поэтому на абстрагирующее
мышление следует смотреть не просто
как на оставление в стороне чувствен-
ной материи, которая при этом не
терпит-де никакого ущерба в своей
реальности, но оно есть скорее сня-
тие последней и сведение ее как про-
стого явления к существенному, прояв-
ляющемуся только в понятии» (19—21)
[17-18].

153

«Главное недоразумение, которое здесь возникает,
состоит в том мнении, будто естественный принцип
или начало, от которого исходят в естественном разви-
тии или в истории развивающегося индивидуума,
есть истинное и первое также и в понятии» (21) [18—19].
(— Это верно, что начинают люди с этого, но истина
лежит не в начале, а в конце, вернее в продолжении.
Истина не есть начальное впечатление)... «но философия
должна быть не рассказом о том, что совершается,
а познанием того, что в нем истинно» (21) [19].

У Канта „психологический идеализм": у Канта кате-
гории «суть только определения, проистекающие из
самосознания» (22) [20]. Повышаясь от рассудка (Ver-
stand) к разуму (Vernunft), Кант понижает значение
мышления, отрицая за ним способность «достигнуть
завершенной истины».

«Считается» (у Канта) «злоупотреблением логики,
если она, которая должна быть только каноном сужде-
ния, признается за органон для образования объектив-
ных взглядов. Понятия разума, в которых следовало бы
ожидать более высокую силу (идеалистическая фраза!)
и более глубокое (в е р н о!!) содержание, уже не имеют
в себе ничего Konstitutives *

это еще имело место у категории; они суть только идеи;
правда, вполне дозволительно употреблять их, но при по-
мощи этих умопостигаемых сущностей, в которых
должна была бы раскрываться вся истина, нельзя
мыслить ничего, кроме гипотез, приписывать которым

* — конститутивного. Ред,
** — объективного. Ред.

154

истину в себе и для себя было бы полным произволом и
безумной отвагой, так как они не могут встретиться
ни в каком опыте. Можно ли было когда-нибудь по-
думать, что философия станет отрицать истину умопо-
стигаемых сущностей потому, что они лишены простран-
ственного и временного вещества чувственности?»
(23) [20-21].

Гегель
за
познавае-
мость
вещей
в себе

явление
есть прояв-
ление сущ-
ности

Кант, с одной стороны, вполне ясно
признает „объективность" мыш-
ления („des Denkens") («тождество поня-
тия и вещи»), — а с другой стороны

«А с другой стороны, вместе с тем
опять-таки утверждается, что мы все
же не можем познавать вещей, каковы
они в себе и для себя, и что истина
недоступна познающему разуму; что
та истина, которая состоит в единстве
объекта и понятия, есть все же лишь
явление, и именно на том основании,
что содержание есть лишь многообра-
зие созерцания. По этому поводу было
уже упомянуто, что, напротив, именно
в понятии снимается это многообразие,
поскольку оно принадлежит созерцанию
в противоположность понятию, и что
через понятие предмет возвращается
к своей неслучайной существенности;
последняя выступает в явлении, и по-
тому явление есть не просто нечто
лишенное сущности, а проявление сущ-
ности» (24—25) [21-22].

NB

* — лишена вещества чувственности. Ред.

155

«Останется достойным удивления, что кан-
товская философия признала то отношение
мышления к чувственному существованию,
на котором она остановилась, лишь за ре-
лятивное отношение простого явления и
хотя признала и утверждала высшее един-
ство их обоих в идее вообще и, например,
в идее некоторого созерцающего рассудка,
но остановилась на том релятивном отноше-
нии и на утверждении, что понятие совер-

шенно отделено и остается отделенным от

реальности; тем самым она признала исти-
ной то, что сама объявила конечным позна-
нием, а то, что она признала истиной и
подвела под определенное понятие, объявила
чем-то непомерным, недозволенным и лишь

мысленными вещами».

В логике идея «становится творцом при-

роды» (26) [22-23].

Логика есть «формальная наука» против
конкретных наук (о природе и духе), но пред-
мет ее «чистая истина»... (27) [23].

Кант сам, спрашивая, что такое истина („Критика
чистого разума", стр. 83) и давая тривиальный ответ
(„согласие познания с его предметом"), побивает себя,
ибо «основное утверждение трансцендентального идеа-
лизма»,

— что «познание не может постигнуть вещи в себе»

(27) [24] -

— ясно-де, что это все «неистинные представления»

(28) [24].

Возражая против чисто формального понимания
логики (которое и у Канта-де есть) — говоря, что при
точке зрения обычной (истина есть согласие [„Ober-
einstimmung"] познания с объектом) для согласия «су-
щественны две стороны» (29) [25], Гегель говорит, что
формальное в логике есть „чистая истина" и что

... «это формальное должно поэтому внутри себя быть
гораздо богаче определениями и содержанием, а также

156

должно обладать бесконечно большей силой над кон-
кретным, чем то обыкновенно признается»... (29) [26].

... «Если даже не видеть в логических формах ничего
другого, кроме формальных функций мышления, то
и в таком случае они заслуживали бы исследования,
в какой мере они сами по себе соответствуют истине.
Логика, которая этим не занимается, может заявлять
притязание самое большее на значение естественно-
исторического описания явлений мышления, в том виде,
в каком они имеются налицо» (30—31) [27]. (В этом-де
бессмертная заслуга Аристотеля), но «необходимо дви-
гаться дальше»... (31) [27].