Философия Нового времени
Практическое занятие № 5
Философия Нового времени
Задания
1. Показать специфику философии Нового времени и общую установку в рассмотрении основных проблем философии
2. Выучить названия подпериодов философии Нового времени, течения подпериода постклассической философии и имена видных представителей каждого подпериода.
3. Проанализировать основные положения представленных отрывков из сочинений философов Нового времени.
Вопросы
1. Какой проблеме философия Нового времени уделяла преимущественное внимание и почему?
2. Чем отличается позиция философии рационализма и эмпиризма, кто является видным представителем этих направлений?
3. Какие идеи на природу познания представили в своих учениях Ф. Бэкон, Р.Декарт, Г.Лейбниц, Б.Спиноза, Т.Гоббс, Дж.Локк, Д.Юм.
4. Чем отличается философия Просвещения от философии естественнонаучного периода?
5. Кто является видным представителем философии Просвещения и каковы их значимые идеи?
6. Какие проблемы рассматривала философия немецкого идеализма, кто её видные представители?
7. В чем выразился идеализм философского учения Канта?
8. Как рассматривал процесс познания И. Кант, какие понятия он использовал?
9. Чем отличается философия И.Фихте от философии И.Канта, какое учение И.Фихте раскрывает его идею о человеке?
10. Какое учение относится к философии Ф. Шеллинга, и какие признаки идеализма в ней проявились?
11. Что такое диалектика (см. в тезаурусе темы № 1 ), и какой подход к пониманию диалектики разработал Г. Гегель?
12. Чем постклассическая философия существенно отличается от всех периодов философии Нового времени и одновременно с этим соотносится с ними?
13. Какие философские концепции постклассической философии вы можете назвать?
Философия Нового времени
1. Естественнонаучная философия:
XVII в., представители: Ф. Бэкон, Р. Декарт, Г. Лейбниц, Б.Спиноза, Дж. Локк, Т. Гоббс, Д. Юм: исследовала основные принципы научного познания, опираясь на методы естественных (физика, химия, биология) и точных (математика, логика) наук; открыла основные принципы научного познания: наблюдение, опыт и эксперимент; положила начало развитию отдельного направления в философии – методологии научного познания, которое занимается изучением научных принципов и подходов, формирует парадигму (образец) научного познания. Это период определяют два гносеологических направления эмпиризм (сенсуализм) и рационализм. Эмпиризм исходил из убеждения, что источником научного познания является чувственный опыт, обобщением которого занимается теория, а рационализм исходил из прямо противоположного убеждения – есть основа познания, а опыт есть способ проверки истинности теории. Философами-эмпириками являлись: Ф. Бэкон (родоначальник эмпиризма), Т. Гоббс, Дж. Локк, Д. Юм. Философы-рационалисты («картезианская» школа) Р. Декарт (родоначальник), Г. Лейбниц, Б. Спиноза.
2. Философия Просвещения: XVIII в., представители: Ж.-Ж. Руссо, Д. Дидро, Ф. Вольтер, Дж. Вико, И. Г. Гердер, К.-А. Сен-Симон: помимо гносеологической проблематики предметом внимания философов становится социальная проблема, проблема отношений индивидуума и общества. Главный вопрос, на который просветители искали ответ, как должно быть устроено общество, что живущий в нём индивид мог одновременно чувствовать себя свободным, а с другой стороны полезным. Главная идея философии – просвещение (на научной основе) приводит к общественному прогрессу. Заслугой философии Просвевещение является открытие новой научной области впоследствии, оформившейся в науку – социологию.
3. Философия немецкого идеализма (классическая немецкая философия): первая пол. XIX в., представители: И. Кант (основоположник), И. Кант, И. Фихте, Ф. Шеллинг, Г. В. Гегель: продолжая линию картезианской (рационалистической) философии расширили основной вопрос, переведя размышления о сущности познавательной деятельности человека в вопрос о конечном смысле разумной деятельности человека. Для этой философии характерно придавать разуму идеалистический, духовный смысл, видя его предназначение в том, чтобы превратить природную сущность человека в сущность свободную, независящую от природной необходимости. Под свободой Н. и. понимал существование человека, сознательно подчинявшего себя интересам общественного блага. Чем разумнее человек, тем он человеколюбивее, тем он выше природной борьбы за самовыживание. С общей гносеологической направленностью философии Нового времени философию Н. и. объединяет интерес к вопросам науки и принципов познания, но в отличие от своих предшественников философы-идеалисты считали, что свою разумную сущность человек проявляет не только в науке, но и в религии, искусстве и политике. Основные достижения философии Н. и. открытие телеологической (целесообразной) природы разума, на основе которой формируется мир культуры, как специфической формы человеческого бытия.
4. Постклассическая философия: втор. пол. XIX в., представители: А. Шопенгауэр, Ф. Ницше, Л. Фейербах, Г. Спенсер, О. Конт, К. Маркс, А. Бергсон: направления: «философия жизни» (иррационализм), «позитивизм», «неокантианство», «марксизм»: является переходным этапом к современной философии и характеризуется критикой основных идей классической немецкой философии. Основной вопрос философии – это поиск вне разумных, не личностных оснований человеческого бытия, которые не позволяют человеку стать независимым по отношению природе и обществу. В зависимости от ответа на данный вопрос формируются несколько крупных философских учений. Заслугой философии является расширение проблемных вопросов философии, переход от гносеологической ориентации к антропологической (психология) и культурологической проблематике (лингвистика). В числе философских открытий данного периода идеи, что человек зависит от законов природы, мышления и общества и является специфическим продуктом природы и общества (позитивизм: Г. Спенсер, О. Конт, марксизм, неокантианство), и свою свободу он может проявить не через разумное подчинение общественному долгу, а через иррациональные (не поддающиеся логике и объяснение) поступки, противоречащие социальной идеологии зависимости человека от законов мышления («философия жизни»: А. Шопенгуэр, Ф. Ницше)
Философия естественнонаучная
Бэкон Фрэнсис – обосновал необходимость гносеологии как специального раздела философии, так как в отличие от схоластики видел предназначение философии в том, чтобы развивать науку. Гносеология должна создавать учение о методе, методе научного познания. Научное познание направлено на совершенствование знаний о природе. Имея эти знания, человеческое общество сможет решить все свои противоречия. Таким образом, заслугой Б. является представление социального значения науки, её практической пользы для человека и идея о том, что философия должна заниматься не теологическими вопросами, а разрабатывать методы научного познания, что повысило социальный статус науки до этого являвшейся уделом одиночек (алхимиков и астрологов).
В определении метода познания Б. является представителем эмпиризма. Это значит, что основу познания он видел в получении данных опыта. И, наряду с Галилео Галилеем является основоположником идеи об эксперименте как научном способе получения природных данных. Вторым этапом научного исследования Б. считал теоретическую часть, которая, согласно Б., состояла в систематизации и классификации опытных данных. В соответствии с этим, основным методом складывания теории Б. считал метод индукции.
Важным моментом гносеологии Б. является его учение об идолах. Сутью этого учения является анализ заблуждений, заслоняющих человеку доступ к истинному познанию. Б. вывел четыре класса предрассудков:
1) идолы рода ‑ заблуждения, заложенные уже в самой природе человеческого рода
2) идолы пещеры ‑ заблуждения индивидуального человека
3) идолы рынка ‑ заблуждения, складывающиеся вследствие общения между людьми
4) идолы театра – заблуждение как следствие догматического мышления и следования заведомо ложным теориям.
Общей причиной всех заблуждений Б. считает знания, которые не опираются на опыт, под которым Б. понимал наблюдение за явлениями природы в ходе эксперимента. Знания тогда будут достоверными, когда они будут получены не от преданий (идолы рода), ни от своего мнения (идолы пещеры), не из чьих-то речей (идолы рынка), ни от признанных авторитетов (идолы театра).
Б. был убеждён, что, человеку, прежде чем заниматься познанием природы необходимо обнаружить в себе эти заблуждения и освободиться от них в процессе познавательной деятельности.
Декарт Рене ‑ Рационализм Декарта проявлялся в рассмотрении человека как разумного существа, которого отличают прежде всего целесообразная деятельность и речь.
Решая психофизиологическую проблему соотношения духовного и телесного, Декарт признавал независимость первого от второго. Для Декарта мыслительное, интеллектуальное является единственно истинным, начальным и преобладающим. Однако Декарт все же признает, что материальная и духовная субстанции могут повлиять на направление течения процессов в противоположной субстанции. Более того, Декарт пытался определить центр сосредоточения этой связи чисто механически, а именно: в шишковидной железе мозга.
Декарт признавал существование у человека врожденных идей, которые характеризуются независимостью от внешних предметов, ясностью, отчетливостью, простотой. Высшим врожденным понятием выступает понятие Бога. Кроме врожденных понятий существуют и врожденные аксиомы, как например: «две величины, равные третьей, равны между собой». К врожденным Декарт относил и логические законы.
Познание по Декарту, освещено светом разума, а заблуждение возникает вследствие того, что человек обладает свободной волей, которая представляет собой иррациональное начало в человеке.
В «Рассуждении о методе» Декарт описывает те правила, которые дают способ достижения наиболее истинного, достоверного познания. Эти правила, которых придерживался и сам Декарт, следующие:
1) Исходить в своих рассуждениях только из таких положений, которые предстают в уме ясными и отчетливыми и не вызывают никаких сомнений в своей истинности;
2) Разделять каждую сложную проблему на составляющие ее частные вопросы, чтобы каждую часть в отдельности лучше разрешить;
3) В своих рассуждениях стараться переходить от предметов самых простых и легко познаваемых к познанию более сложных вещей, от известного и доказанного- к менее известному и недоказанному;
4) Стараться не совершать никаких пропусков в своих рассуждениях в процессе логического хода мыслей.
5) О том, что может быть подвергнуто сомнению
6) Вот уже несколько лет, как я приметил, сколь многие ложные мнения я принимал с раннего детства за истинные и сколь сомнительны положения, выстроенные мною впоследствии на фундаменте этих ложных истин.; а из этого следует, что мне необходимо раз и навсегда до основания разрушить эту постройку и положить в ее основу новые первоначала, если только я хочу когда-либо установить в науках что-то прочное и постоянное. Однако труд этот виделся мне огромным, и я отложил его до возраста настолько зрелого, что более подходящие годы для жадного усвоения наук последовать за ним уже не могут. А посему я медлил так долго, что в дальнейшем не искупил бы своей вины, если бы время, оставшееся мне для действия, я потратил на размышления. Итак, я довольно кстати именно сейчас освободил свой ум от всяких забот и обеспечил себе безмятежный покой в полном уединении, дабы на свободе серьезно предаться этому решительному ниспровержению всех моих прежних мнений.
7) Для этого, однако, не было нужды обнаруживать ложность всех их без исключения, да я, возможно, и не сумел бы никогда этого достичь; но так как сам разум побуждает нас столь же тщательно воздерживаться от признания вполне достоверных и безусловных истин, сколь и от явно ложных, то, чтобы отвергнуть все эти мнения, будет довольно, если для каждого из них я найду причину в нем усомниться. Это не значит, что мне следует разбирать в отдельности каждое: то был бы нескончаемый труд; но так как подкоп фундамента означает неизбежное крушение всего воздвигнутого на этом фундаменте здания, я сразу поведу наступление на самые основания, на которые опирается все то, во что я некогда верил.
8) Без сомнения, все, что я до сих пор принимал за самое истинное, было воспринято мною или от чувств, или через посредство чувств; а между тем я иногда замечал, что они нас обманывают, благоразумие же требует никогда не доверяться полностью тому, что хоть однажды ввело нас в заблуждение.
9) Но, может быть, хотя чувства иногда и обманывают нас в отношении чего-то незначительного и далеко отстоящего, все же существует гораздо больше других вещей, не вызывающих никакого сомнения, несмотря на то что вещи эти воспринимаются нами с помощью тех же чувств. К примеру, я нахожусь здесь, в этом месте, сижу перед камином, закутанный в теплый халат, разглаживаю руками эту рукопись и т. д. Да и каким образом можно было бы отрицать, что руки эти и все это тело - мои? Разве только я мог бы сравнить себя с Бог ведает какими безумцами, чей мозг настолько помрачен тяжелыми парами черной желчи, что упорно твердит им, будто они - короли, тогда как они нищие, или будто они облачены в пурпур, когда они попросту голы, наконец, что голова у них глиняная либо они вообще не что иное, как тыквы или стеклянные шары; но ведь это помешанные, и я сам показался бы не меньшим безумцем, если бы перенял хоть какую-то их повадку.
10) Однако надо принять во внимание, что я человек, имеющий обыкновение по ночам спать и переживать во сне все то же самое, а иногда и нечто еще менее правдоподобное, чем те несчастные - наяву. А как часто виделась мне во время ночного покоя привычная картина - будто я сижу здесь, перед камином, одетый в халат, в то время как я раздетый лежал в постели! Правда, сейчас я бодрствующим взором вглядываюсь в свою рукопись, голова моя, которой я произвожу движения, не затуманена сном, руку свою я протягиваю с осознанным намерением - спящему человеку все это не случается ощущать столь отчетливо. Но на самом деле я припоминаю, что подобные же обманчивые мысли в иное время приходили мне в голову и во сне; когда я вдумываюсь в это внимательнее, то ясно вижу, что сон никогда не может быть отличен от бодрствования с помощью верных признаков; мысль эта повергает меня в оцепенение, и именно это состояние почти укрепляет меня в представлении, будто я сплю.
11) Допустим, что мы действительно спим и все эти частности - открывание глаз, движения головой, протягивание рук - не являются подлинными, и вдобавок, быть может, у нас и нет таких рук и всего этого тела; однако следует тут же признать, что наши сонные видения суть как бы рисованные картинки, которые наше воображение может создать лишь по образу и подобию реально существующих вещей; а посему эти общие представления относительно глаз, головы, рук и всего тела суть не воображаемые, но поистине сущие вещи. Ведь даже когда художники стремятся придать своим сиренам и сатирчикам самое необычное обличье, они не могут приписать им совершенно новую природу и внешний вид, а создают их облик всего лишь из соединения различных членов известных животных; но, даже если они сумеют измыслить нечто совершенно новое и дотоле невиданное, т. е. абсолютно иллюзорное и лишенное подлинности, все же эти изображения по меньшей мере должны быть выполнены в реальных красках. По той же самой причине, если даже эти общие понятия - "глаза", "голова", "руки" и т. п.- могут быть иллюзорными, с необходимостью следует признать, что по крайней мере некоторые другие вещи, еще более простые и всеобщие, подлинны и из их соединения, подобно соединению истинных красок, создаются воображением все эти существующие в нашей мысли (in cogitatione nostrae) то ли истинные, то ли ложные образы вещей.
12) Такого рода универсальными вещами являются, по-видимому, вся телесная природа и ее протяженность, а также очертания протяженных вещей, их количество, или величина, и число, наконец, место, где они расположены, время, в течение которого они существуют, и т. п. На этом основании, быть может, будет правдоподобным наш вывод, гласящий, что физика, астрономия, медицина и все прочие науки, связанные с исследованием сложных вещей, недостаточно надежны; что же до арифметики, геометрии и других такого же рода дисциплин, изучающих лишь простейшие и наиболее общие понятия - причем их мало заботит, существуют ли эти понятия в природе вещей,- то они содержат в себе нечто достоверное и не подлежащее сомнению. Ибо сплю ли я или бодрствую, два плюс три дают пять, а квадрат не может иметь более четырех сторон; представляется совершенно немыслимым подозревать, чтобы столь ясные истины были ложны.
13) Между тем в моем уме издавна прочно укоренилось мнение, что Бог существует, что он всемогущ и что он создал меня таким, каков я есть. Но откуда я знаю, не устроил ли он все так, что вообще не существует ни земли, ни неба, никакой протяженности, формы, величины и никакого места, но тем не менее все это существует в моем представлении таким, каким оно мне сейчас видится? Более того, поскольку я иногда считаю, что другие люди заблуждаются в вещах, которые, как они считают, они знают в совершенстве, то не устроил ли Бог так, что я совершаю ошибку всякий раз, когда прибавляю к двум три или складываю стороны квадрата либо Произвожу какое-нибудь иное легчайшее мысленное действие? Но, может быть, Бог не пожелал, чтобы я так обманывался,- ведь он считается всеблагим? Однако, если его благости в высшей степени противоречило бы, если бы он создал меня вечно заблуждающейся тварью, той же благости должно быть чуждо намерение вводить меня иногда в заблуждение; а между тем этого последнего нельзя исключить.
14) Быть может, найдутся люди, предпочитающие отрицать существование столь могущественного Бога, чтобы не признавать недостоверность всех остальных вещей. Что ж, не будем пока с ними спорить и допустим, что все наши представления о Боге ложны. Но поскольку ошибки в заблуждения считаются неким несовершенством, то, каким бы образом я, по их мнению, ни достиг состояния своего бытия - в силу ли рока, случайности, последовательной связи вещей или какой-то иной причины,- чем менее могущественным они сочтут виновника моего появления на свет, тем вероятнее я окажусь столь несовершенным, что буду всегда заблуждаться. На такого рода аргументы мне нечего возразить, и я вынужден признать, что из всех вещей, некогда почитавшихся мною истинными, нет ни одной, относительно которой было бы недопустимо сомневаться; к такому выводу я пришел не по опрометчивости и легкомыслию, но опираясь на прочные и продуманные основания. Поэтому я должен тщательно воздерживаться от одобрения не только вещей явно ложных, но точно так же и от того, что прежде мне мнилось истинным,- если только я хочу прийти к чему-либо достоверному.
15) Однако недостаточно того, чтобы только обратить на это внимание,- необходимо всегда это помнить; ведь привычные мнения упорно ко мне возвращаются и овладевают моей доверчивостью, словно против моей воли, как бы в силу долголетней привычки и знакомства с ними; а я никогда не отвыкну соглашаться с ними и им доверять, пока буду считать их такими, каковы они и на самом деле, т. е. в чем-то сомнительными (как я только что показал), но тем не менее весьма вероятными и гораздо более заслуживающими доверия, нежели опровержения. А посему, как я полагаю, я поступлю хорошо, если, направив свою волю по прямо противоположному руслу, обману самого себя и на некоторый срок представлю себе эти прежние мнения совершенно ложными домыслами - до тех пор, пока, словно уравновесив на весах старые и новые предрассудки, я не избавлюсь от своей дурной привычки отвлекать мое суждение от правильного восприятия (perceptio). Ведь я уверен, что отсюда не воспоследует никакой опасности заблуждения, а также и не останется места для дальнейшей неуверенности, поскольку я усердствую теперь не в каких-то поступках, но лишь в познании вещей.
16) Итак, я сделаю допущение, что не всеблагой Бог, источник истины, но какой-то злокозненный гений, очень могущественный и склонный к обману, приложил всю свою изобретательность к тому, чтобы ввести меня в заблуждение: я буду мнить небо, воздух, землю, цвета, очертания, звуки и все вообще внешние вещи всего лишь пригрезившимися мне ловушками, расставленными моей доверчивости усилиями этого гения; я буду рассматривать себя как существо, лишенное рук, глаз, плоти и крови, каких-либо чувств: обладание всем этим, стану я полагать, было лишь моим ложным мнением; я прочно укореню в себе это предположение, и тем самым, даже если и не в моей власти окажется познать что-то истинное, по крайней мере, от меня будет зависеть отказ от признания лжи, и я, укрепив свой разум, уберегу себя от обманов этого гения, каким бы он ни был могущественным и искусным. Однако решение это исполнено трудностей, и склонность к праздности призывает меня обратно к привычному образу жизни. Я похож на пленника, наслаждавшегося во сне воображаемой свободой, но потом спохватившегося, что он спит: он боится проснуться и во сне размягченно потакает приятным иллюзиям; так и я невольно соскальзываю к старым своим представлениям и страшусь пробудиться - из опасения, что тяжкое бодрствование, которое последует за мягким покоем, может не только не привести меня в будущем к какому-то свету, но и ввергнуть меня в непроглядную тьму нагроможденных ранее трудностей.
Лейбниц Годфрид – [см. тему: I, II] ‑ свои гносеологические взгляды представил в книге «Новые опыты». Разрабатывал положения рационалистического метода в познании, так как был сторонником учения Декарта о врождённых идеях, которые предшествуют всякому опыту. Критерием познания считал законы мышления, которым должен подчиняться опыт и исследовал их логическую природу.