Какие проповеди наиболее уместны для приобретения душ
Сегодня, братья, я буду говорить о том, КАКОГО РОДА ПРОПОВЕДИ НАИБОЛЕЕ ПРИГОДНЫ ДЛЯ ПРИОБРЕТЕНИЯ ДУШ, то есть, какого рода должны быть наши речи, если мы действительно желаем, чтобы наши слушатели поверили в Господа Иисуса Христа и были спасены. Безусловно, мы согласны с тем, что только Дух Святой обращает души, и никто не может войти в Царство Небесное, если не родится свыше. Вся эта работа совершается Святым Духом, и мы не должны приписывать себе никаких результатов этой работы, ибо именно Дух Святой творит все новое и работает над человеком в соответствии с вечными намерениями Божьими.
И все же мы можем быть инструментами в Его руках, ибо Он выбирает инструменты для Своего употребления, притом выбирает их для разумных целей. Средство должно быть приспособлено для достижения цели, как это было в случае с Давидом, когда он выступил с пращей и камнем сразил Голиафа. Голиаф был рослым, но камень из пращи все же достиг его. Этот великан был вооружен и защищен, и на нем не было уязвимого места, кроме лба, так что это было именно то место, в которое требовалось попасть. И хотя у Давида была всего лишь праща, она оказалась самым уместным оружием, потому что он уже давно упражнялся в метании камней, как это обычно делало большинство мальчишек. Затем он взял гладкий камушек, потому что знал, что он подойдет к праще. Он выбрал правильный сорт камня, чтобы попасть в голову Голиафа, так что когда метнул камень из пращи, он ударил ему в лоб, поразил мозг и повалил наземь.
Вы можете убедиться, что этот принцип соответствия характерен для всякой работы Духа Святого. Так, например, когда потребовался апостол для язычников, Святой Дух выбрал Павла, человека с широким кругозором, хорошим воспитанием и высшим образованием. Он более подходил для такой работы, чем несколько ограниченный, хотя и прямолинейный Петр, который лучше годился для проповеди иудеям и принес намного больше пользы для обрезанных, чем мог бы когда-либо принести для необрезанных. Павел был незаменимым человеком на своем месте, а Петр — на своем. Из этой закономерности вы можете извлечь для себя урок и попытаться приспособить имеющиеся у вас средства для достижения поставленной вами цели. Дух Святой может обратить душу, употребив любой текст из Писания, независимо от того, как вы его пересказываете, толкуете и излагаете. Но все же, как вы знаете, есть некоторые тексты Писания, которые лучше других подходят для того, чтобы предложить их вниманию грешников. И если это верно в отношении выбора текста, то тем более верно в отношении вашей речи, обращенной к слушателям. По поводу того, какие проповеди с наибольшей вероятностью будут благословенным орудием обращения тех, кому они адресованы, я скажу следующее: Во-первых, это те проповеди, которые определенным образом нацелены на обращение слушателей. Однажды я слышал, как один служитель молился и просил Господа спасти души через проповедь, которую он собирался произнести. Я не побоюсь сказать, что Сам Бог не смог бы употребить эту проповедь для данной цели, разве что Он заставил бы слушателей не воспринимать того, что говорил проповедник, потому что вся проповедь была рассчитана скорее на то, чтобы грешники стали еще более упрямы в своем грехе, чем на то, чтобы побудить их отречься от греха и взыскать Спасителя. В этой проповеди не было ничего для благословения слушателей, разве в случае, если бы вывернуть ее наизнанку, или перевернуть вверх ногами. Я получил от этой проповеди такую пользу, как та, о которой сказала однажды добрая пожилая сестра, вынужденная слушать проповеди своего пастора. Когда ее спросили: "Почему ты ходишь на эти собрания?" она ответила: "Ну, хотя бы потому, что поблизости нет другого места, где я могла бы поклоняться Богу". "Но ведь, наверное, было бы лучше оставаться дома, чем слушать такие проповеди!" "Может быть и так, — отвечала она, — но я люблю ходить на богослужение, даже если ничего от этого не получаю. Вы видели, например, курицу, которая копошится в куче мусора, стараясь найти зернышко; она ничего не находит, зато показывает, что она ищет зерно и прилагает старания, чтобы его найти; и, кроме того, упражнение согревает ее". Таким образом, эта пожилая сестра сказала, что копание в плохой проповеди приносит благословение для нее, потому что она упражняет свои духовные способности, и таким образом согревает свой дух.
Есть проповеди такого сорта, через которые Бог не может спасать души, разве что Он сделает так, что можно будет собирать урожай пшеницы от посева снега и льда и освещать землю с помощью тумана и облаков. Можно ли говорить о пользе проповеди, если и сам проповедник не верит, что через его проповедь кто-то покается? Если бы через подобного рода проповеди покаялись сто или полдюжины человек, никто не удивился бы этому так сильно, как сам проповедник. Я расскажу вам случай, когда человек был обращен от подобного рода проповеди. В одной приходской церкви после проповеди священника один человек был глубоко обличен во грехе. Он подошел к служителю, чтобы побеседовать, но бедный священник не знал, что с ним делать. "Я очень извиняюсь, если в моей проповеди было что-то такое, что заставило вас так обеспокоиться; я совсем не хотел этого". "Да, сэр, — отвечал обеспокоенный человек, — вот вы сказали, что нам надо родиться свыше"... "О, — ответил священник — это все уже сделано через крещение". "Но, сэр, — продолжал человек, не желавший, чтобы от него так легко избавились — вы не говорили об этом в проповеди. Вы говорили о необходимости возрождения". "Ну что теперь поделаешь, я очень сожалею, что сказал что-то такое, что заставило вас встревожиться, потому что я уверен, что с вами все в порядке. Вы относитесь к людям хорошего сорта: никогда не были таким плохим человеком, как, например, браконьер, или чем-то еще в этом роде". "Может быть и так, сэр, но я чувствую себя грешником, а вы сказали, что надо стать новым творением". "Ну, хорошо, хорошо, мой милый человек, — сказал, наконец, сбитый с толку священник — я не разбираюсь в таких вещах; я и сам не был рожден свыше". Он послал спрашивающего к баптистскому служителю, и теперь этот человек тоже стал баптистским служителем, отчасти благодаря уроку, усвоенному от проповедника, который сам не понимал истину, проповедуемую им для других.
Конечно, Бог может спасти душу даже и через такую проповедь, и через такого служителя, но это маловероятно. Более вероятно, что Он в Своем безграничном всемогуществе будет действовать на том месте, где проповедник с горячим сердцем передает людям истину, которую принял сам, и при этом всей душой желает их спасения, готовый повести их и дальше по путям Господним, как только они будут спасены. Как правило, Бог не помещает Своих новорожденных детей среди тех, кто не понимает, что такое новая жизнь, и где они будут оставлены без надлежащего питания и ухода. Поэтому, братья, если вы желаете, чтобы ваши слушатели обратились, вы должны быть уверены, что ваша проповедь нацелена именно на обращение и что Бог непременно благословит вашу проповедь для достижения этой цели. Если дело обстоит именно так, тогда ожидайте, что души будут спасены, и притом в большом числе. Не удовлетворяйтесь, если спасается всего лишь одна душа. Помните, что правилом Царства Божьего является: "По вере вашей будет вам". Проповедуя вчера вечером в Скинии, я заметил, что я рад, что в Евангелии не написано "По неверию вашему будет вам". Если у нас имеется большая вера, Бог пошлет благословение согласно нашей вере. О, если бы мы совершенно избавились от неверия! Если бы мы веровали в великие дела Божьи и всем сердцем и душой проповедовали так, чтобы люди действительно обращались через наши проповеди! Если бы мы говорили слово в такой манере, чтобы наши речи послужили бы благословенным орудием для их обращения! Разумеется, при этом мы должны полностью полагаться на Святого Духа, чтобы наш труд возымел действие, ибо мы лишь инструмент в Его руках.
Однако если подойти к нашей теме чуточку поближе, то для того, чтобы люди спасались через проповедь, такая проповедь должна их заинтересовать. Сначала надо сделать что-то для того, чтобы люди пришли послушать Евангелие. В Лондоне наблюдается какая-то особенная антипатия к местам поклонения Богу, и я не слишком удивляюсь, если это справедливо в отношении многих церквей и молитвенных домов. Я полагаю, что во многих случаях простой народ не посещает подобные богослужения потому, что люди не понимают богословской фразеологии, звучащей с кафедры: это не английский, не греческий, а какой-то двусмысленный датский. И когда рабочий человек приходит послушать эти красивые слова, он говорит своей жене: "Я больше не пойду туда, моя милая; там ничего нет ни для меня, ни для тебя; может быть, там есть что-то для господ, закончивших колледж, но нет ничего для таких людей, как мы". Нет, мои братья, мы должны проповедовать на таком языке, который Витфилд называл "рыночным языком", если желаем, чтобы наши проповеди слушали люди из всех сословий.
А затем, когда они придут, мы должны проповедовать интересно. Люди не придут к покаянию, если они заснут на собрании.
Лучше уж пусть спят у себя дома на кровати, там спать гораздо удобней. Мы должны держать их ум в бодрствующем и активном состоянии, если желаем по-настоящему принести им пользу. Невозможно подстрелить птицу, если не заставить ее взлететь, надо выгнать ее из зарослей травы, где она спряталась. И потому я уж лучше пущу в ход немного того, что один весьма уважаемый проповедник назвал ужасной и плохой вещью, — то есть, юмора. Да, я лучше разбужу собрание с его помощью, чем обо мне скажут, что я усыпил их своими монотонными речами, а потом и сам уснул вместе с ними. Иной раз будет вполне хорошо, если о нас скажут, как говорили когда-то о Роланде Хилле: "Что он имеет в виду? Ведь он своими проповедями заставляет людей смеяться".
"Да, — последовал мудрый ответ, — но разве вы не видите, что он сразу же после этого заставляет их плакать?" Да, это была хорошая, прекрасно выполненная работа. Я иной раз щекочу устрицу, чтобы она раскрыла ракушку, а потом вонзаю в нее нож.
Она не раскрылась бы, если бы я начал орудовать ножом, но зато раскрылась под другим воздействием. Именно так надо обращаться с людьми. Их надо каким-то образом заставить раскрыть свои глаза, уши и душу; а когда они раскроются, вы почувствуете тот момент, когда надо действовать ножом. Ведь есть же уязвимое место у грешников, приходящих послушать вашу проповедь, как в складках кожи носорога. Однако имейте в виду, что если вы намерены сделать выстрел по этому слабому месту, то надо выпустить пулю, состоящую из евангельской вести, потому что ничто другое не сможет выполнить необходимую работу по спасению души.
Более того, люди должны быть заинтересованы в такой степени, чтобы они могли запомнить то, что вы говорите. Они не запомнят ничего из слышанного, если предмет не заинтересует их.
Они забудут наши прекрасные вступления, они не смогут вспомнить наши цитаты из поэзии, — хотя я не уверен, что эти цитаты принесли бы пользу, если бы их вспомнили, — но мы должны сказать нашим слушателям нечто такое, что они никогда не смогли бы забыть. Кажется, преподобный Тейлор назвал это "силой удивления проповеди", то есть, это нечто такое, чего слушающие не ожидали. Именно тогда, когда они по предыдущим проповедям знают, что вы обязательно выскажете что-то точно и метко, сообщите что-то удивительное и загадочное, вы можете завязывать евангельский узелок там, где он вероятнее всего останется навсегда. Я помню, как однажды читал рассказ о портном, который нажил себе богатство и пообещал своим братьям-портным рассказать секрет того, как он это сделал. Вот они собрались возле его смертного одра и стали внимательно слушать, Он сказал им: "Я поведаю вам секрет того, как портные могут разбогатеть. Это делается так: всегда завязывайте узелок на вашей нитке". Этот же совет я даю и вам, проповедникам: всегда завязывайте узелок на вашей нитке. Если на нитке будет узелок, она не выскользнет из ткани. Некоторые проповедники совершенно правильно вставляют нитку в иголку, но на их нитке нет узелка, и в результате получается так, что они ничего не сделали. Завязывайте побольше узелков на ваших проповедях, братья, чтобы было больше вероятности, что они останутся в памяти ваших слушателей. Вы же не желаете, чтобы ваши проповеди были похожи на швы, сделанные некоторыми швейными машинами, где стоит только разорвать один стежок, и вся работа пропадет. В проповеди должно быть множество "репейников", и я даю вам гарантию, что кто-то найдет такой "репейник", впившийся в одежду, даже когда придет к себе домой. Разбрасывайте же такие "репейники" среди людей; говорите что-то такое, что поражает их воображение, что-то такое, что прилипнет к ним на многие дни, и тогда они получат от этого благословение. Я уверен, что та проповедь, к которой благоволит Господь, может послужить средством обращения, если в ней есть что-то особенное, интересное для слушателей, равно как и прямо направленное к спасению их душ.
Третье, чем отличаются проповеди, предназначенные для приведения душ ко Христу, это то, что они должны быть поучительными. Если через проповедь должны спастись души, то эта проповедь должна дать, по крайней мере, хоть сколько-нибудь познания истины. В проповеди должен быть не только огонь, но также и свет. Некоторые проповедники говорят исключительно со светом, но без огня, другие же — только с огнем, но без света; а нам нужно и то, и другое. Я не осуждаю тех братьев, которые говорят пылко и бурно, но я бы им пожелал, чтобы они имели больше осведомленности насчет того, о чем говорят. По-моему, было бы хорошо, если бы они не торопились говорить о том, чего сами не вполне понимают. Конечно, это прекрасно стоять на улице и выкрикивать: "Веруйте! Веруйте! Веруйте! Веруйте! Веруйте!" Но, моя дорогая душа, во что же мне надо веровать? Что значит весь этот шум? Подобного рода проповедники похожи на маленького мальчика, который громко плакал, и когда что-то неожиданно заставило его остановиться и замолчать, он спросил у матери: "Мама, скажи мне, пожалуйста, о чем это я плачу?" Нет сомнения в том, что проявление эмоций на кафедре бывает очень кстати, а выражение наших чувств, пафоса, порывов сердца хорошо и великолепно, если оно на правильном месте. Но будьте так добры, используйте также немного и ваши мозги, скажите людям что-нибудь существенное, когда вы выходите на кафедру проповедовать вечное Евангелие.
Те проповеди, которые вероятнее всего приведут слушателей ко Христу, должны быть переполнены истиной. Я имею в виду истину о грехопадении и о Законе, о человеческой природе и о ее отчужденности от Бога, о Святом Духе и об Отце Вечности, о новом рождении и о послушании Богу, о том, как научиться послушанию, а также и обо всех остальных подобных истинах. Говорите вашим слушателям что-нибудь существенное, дорогие братья, всякий раз, когда вы проповедуете! Скажите им что-нибудь существенное, скажите им что-нибудь существенное!
Конечно, может получиться что-то хорошее даже и тогда, когда ваши слушатели вас не понимают. Я смею так полагать потому, что так случилось с одной уважаемой леди, которая говорила речь на собрании квакеров. Она была очень благородной женщиной, и поскольку обращалась к англичанам на датском языке, то попросила одного из братьев переводить для нее. Но слушатели заявили, что в ее речи было столько присутствия духа и силы, что, хотя она и говорила на датском, они не нуждались в переводе, ибо и так получили всю возможную пользу. Правда, эти слушатели были квакерами, а это люди совершенно другого склада, чем я, потому что мне все равно, какой хорошей и милой была эта женщина, я бы лучше хотел знать, о чем она говорила. И я уверен, что не получил бы никакой, даже малой пользы, если бы не было перевода на английский. Точно так же мне нравится, когда проповедники знают, о чем они говорят, и уверены, что в их речи есть что-то заслуживающее внимания. Так старайтесь же, милые братья, дать вашим слушателям нечто большее, чем вереница трогательных примеров, которыми вы заставляете их плакать. Скажите людям что-нибудь существенное! Вы должны учить их, вы должны проповедовать Евангелие своим слушателям так, чтобы по возможности заставить их понимать его смысл, вы должны проповедовать то, что служит к их миру. Мы не можем надеяться, что люди будут спасены через наши проповеди, если не научим их серьезным истинам.
Четвертое, о чем я хотел бы сказать, это то, что те люди которые, возможно, будут спасены через нашу проповедь, должны получить впечатление от того, что слышат. Проповедь должна быть не только интересной и поучительной, но и впечатляющей; и я уверен, дорогие друзья, что те проповеди, которые впечатляют, содержат в себе гораздо больше чем кое-кто предполагает.
Но помните: для того, чтобы Слово Божие могло произвести впечатление на слушающих, оно должно прежде произвести впечатление на вас самих. Вы сами должны испытать это на себе, и говорить, как тот, кто испытал это, притом не так, как будто вы это испытали, но потому что вы это испытали, иначе вы не заставите других пережить те же впечатления. Я удивляюсь, как вообще может быть, что иногда люди выходят за кафедру и читают собравшимся проповедь не свою, а кого-то другого. Мы читаем в Библии об одной вещи, которую позаимствовали, но потом с нее слетела голова; и я боюсь, что то же самое часто случается с заимствованными проповедями — с них слетают головы. Могу поручиться, что проповедники, которые читают заимствованные проповеди, не имеют никакого понятия о наших переживаниях в подготовке к проповеди и о радости проповедования с помощью всего лишь краткого конспекта. Один мой хороший друг, который любил читать свои проповеди с листа, как-то заговорил со мной на эту тему. Я сказал ему, как вся моя душа волнуется и все мое сердце беспокоится, когда я только думаю о том, что буду говорить своим людям, и потом, позже, когда уже говорю проповедь; но он ответил мне, что никогда не испытывает подобных чувств.
Он напоминает мне ту маленькую девочку, у которой болели зубы, и бабушка сказала ей: "Внученька, я удивляюсь, как тебе не стыдно плакать из-за такого пустяка". "Да, бабушка, — отвечала маленькая девочка, — хорошо тебе говорить так, потому что когда у тебя болят зубы, ты можешь их вынуть, потому что они чужие, а я не могу вынуть, потому что у меня свои". Так поступают и некоторые братья, когда выбранная ими проповедь звучит не слишком гладко: они идут к своему ящику и выбирают другую.
Но когда у меня проповедь наполнена радостью, а я сам чувствую тяжесть и грусть на душе, тогда я вижу себя в крайне жалком положении. Или когда я хочу умолять и убеждать людей, чтобы они поверили, а мой собственный дух уныл и холоден, тогда я чувствую себя самым несчастным человеком. Мои зубы болят, и я не могу их вытащить, потому что это мои собственные зубы; точно так же я проповедую мои собственные проповеди, и потому переживаю немало беспокойства, как при их подготовке, так и при их произношении.
Я хорошо помню, как мой почтенный дедушка ответил на мой вопрос. Я сказал ему: "Я не могу проповедовать, если не чувствую себя буквально больным, и у меня появляется такое чувство, как будто мне надо переплыть пролив Ла-Манш". И я спросил дорогого старика, смогу ли я, по его мнению, когда-нибудь избавиться от этого чувства. Его ответ был таким: "Если ты от него избавишься, то твои проповеди потеряют всю свою силу". Поэтому, мои братья, когда с вами случается, что не столько вы овладели предметом проповеди, сколько предмет проповеди овладел вами, когда вы чувствуете, что захвачены им с непреодолимой силой, тогда ваша проповедь относится как раз к тому сорту, который вероятнее всего заставит и других прочувствовать те же переживания. Если вы сами находитесь под впечатлением вашей темы, вы можете рассчитывать на то, что ваша проповедь произведет впечатление и на других. Поэтому позаботьтесь, чтобы в вашей проповеди было что-то такое, что производило бы впечатление, как на вас, так и на тех, кто слушает вашу проповедь.
Далее, я полагаю, что и сама манера произнесения проповеди должна быть впечатляющей. У некоторых проповедников манера произношения речи очень плохая. Если она плохая и у вас, мои братья, то всеми силами постарайтесь это исправить. Один молодой человек пожелал учиться петь, но учитель сказал ему: "В вашем голосе всего лишь одна нота, да и та выходит из ряда вон".
Точно так у некоторых служителей голос звучит на одной ноте, и в этой ноте нет никакой музыки. Пожалуйста, приложите все ваши силы, чтобы ваш ораторский стиль мог послужить той великой цели, которая перед вами стоит. Например, проповедуйте так, как если бы вы стояли перед судьей и упрашивали его о даровании жизни вашему другу или как если бы вы ходатайствовали перед самой королевой о дорогом для вас человеке. Употребляйте в обращении к грешникам такой тон прошения, как будто в вашей комнате стоит виселица, и вас повесят на ней, если вы не сможете убедить того, кто имеет власть освободить вас. Именно такой сорт убедительной речи вам нужен для того, чтобы умолять грешников, как полагается посланнику Божьему. Приложите усилия и сделайте каждую свою проповедь такой, чтобы и самые легкомысленные могли убедиться, что если слушать вашу проповедь для них является развлечением, то для вас не представляет развлечения обращаться к ним с речью, и вы говорите с ними о вечных ценностях совершенно серьезно. Часто во время проповеди я чувствовал нечто подобное тому, как будто нахожусь на поле боя, и уже использовал весь свой арсенал, но затем я как бы зарядил сам себя в большую евангельскую пушку, и выстрелил самим собой в слушателей — выпалил всю пережитую на личном опыте Божью доброту, все свое сознание греховности, все свое ощущение силы Евангелия. Есть люди, на которых не действует ничто другое, кроме подобных проповедей, поскольку они видят, что вы передаете им не только Евангелие, но также и самих себя. Проповедь, которая вероятнее всего сокрушит сердца слушателей, это та проповедь, которая сначала сокрушает сердце проповедника и выходит прямо из сердца проповедника. Поэтому, дорогие братья, всегда стремитесь проповедовать так, чтобы не только произвести на людей впечатление, но чтобы заодно заинтересовать их и наставить в истине.