Часть 3. Создание нового человека
Можно ли изменить человека?
Нередко приходится слышать, в частности, от сторонников так называемого либертарианства, что социализм - это, возможно, и хорошая штука, но, увы, по природе своей человек эгоистичен, и от этого никуда не денешься.
В общем, ничего нового: общественная жизнь - это борьба всех против всех, и человеческое общество отличается от животного мира только тем, что у людей есть государство, устанавливающее правила, которых люди вынуждены придерживаться, «пожирая» один другого. Ну и пожирают они друг друга не в прямом смысле, а просто кому-то не везёт, и они проигрывают в конкуренции. Лучшие выигрывают - худшие проигрывают и исчезают бесследно. Происходит «естественный отбор». Другими словами, и эгоизм и склонность к преступности, как и конкуренция - это всё от природы. Ведь никто не станет спорить, что человек - природное существо. Получается, что всё доказано научно.
И вправду, учёных, которым не дают спать лавры Мальтуса, в современном мире не так мало. А уж тех, кто за деньги, научные степени и звания готов доказывать что угодно - и подавно.
Ещё одно «научное» доказательство непреодолимости конкуренции состоит в том, что сколько ни пытались изменить человека - например, христианство уже две тысячи лет проповедует «не укради», «возлюби ближнего своего» - но ничего не получается. Особо остроумные ещё и издеваются - мол, даже в заповеди «возлюби ближнего своего как самого себя» именно себялюбие объявляется образцом любви.
На самом же деле это просто неправда. Изменить человека получалось, и весьма неплохо получалось. Притом не просто одного человека или двух удавалось изменить, а массово. И любая наука о человеке, которая игнорирует эти факты, поскольку, мол, большинство людей продолжает жить по-старому - глупая наука, поскольку наука, которая только описывает предмет, а не направлена на его изменение, на самом деле никакой наукой не является.
Поэтому хотелось подробнее рассмотреть этот удивительный научный эксперимент по изменению человека в массовом масштабе. Притом опыт Антона Семеновича Макаренко был далеко не единственный в Советском Союзе и даже не самый массовый [1]. Рассматривать мы будем именно его только потому, что Антон Семенович Макаренко, в отличие от других педагогов-новаторов советской эпохи, сумел наиболее основательно осмыслить то, что у него получилось, и наиболее удачно представить свои мысли в литературной форме, благодаря чему его педагогическое наследие стало известным всему миру [2]. В данном материале будет очень много отсылок к произведениям Антона Семеновича Макаренко, поэтому в идеале, прежде, чем с ним знакомиться, желательно прочитать хотя бы некоторые из его книг - в первую очередь «Педагогическую поэму». Но кто не читал даже этой знаменитой книги, пусть рассматривают всё, написанное ниже, как её рекламу и рекламу других произведений Антона Семеновича Макаренко - как художественных, так и научных, и публицистических.
***
Так вот, нельзя сказать, чтобы Антон Семенович Макаренко полностью отрицал значение товарных отношений и конкуренции в воспитании нового человека. Напротив, он напрочь отрицал стремление тогдашней официальной советской педагогики всячески оградить детей от тлетворного влияния на них товарных отношений и конкуренции. Впрочем, это не было спецификой тогдашней советской педагогики. Приблизительно так мыслят себе педагоги до этого времени - что для детей нужно создать особые, «тепличные» условия. Ведь дети - «цветы жизни». Другой вариант - детей со школы, а то и с детского сада приучают к тому, что именно товарно-денежные отношения - это нормальные между людьми и других быть не может, а значит, нужно быть «лидером» и смело идти по головам других к успеху. Подходы, вроде бы противоположные, а результат один - и те, и другие оказываются неготовыми противостоять именно тлетворному влиянию товарных отношений, как только их выпускают за пределы педагогической «теплицы».
Макаренко же сознательно учил своих воспитанников именно преодолению товарных отношений, то есть использованию этих отношений для достижения других, совершенно не рыночных целей и формирования отношений, противоположных отношениям конкуренции.
Но против эгоизма, как и против конкуренции и порождающих её товарных отношений выступали очень многие великие педагоги. Антон Семёнович Макаренко отличался от них пониманием того, что прежде, чем товарные отношения преодолеть, их нужно сначала организовать, создать и правильно включить в них воспитуемого, включить так, чтобы он их преодолел, а не они его одолели. Притом для хорошего, надёжного преодоления товарных отношений нужны не абы какие товарные отношения, а самые развитые. Примитивные товарные отношения на уровне простой и даже денежной формы стоимости очень многие воспитанники Макаренко умели «преодолевать» задолго до встречи с ним - в смысле, что они добывали себе средства пропитания без обмена на другие товары, а путём непосредственного присвоения чужой собственности.
Интересно, что Макаренко достаточно спокойно относился и к этому способу преодоления товарных отношений. Например, он не устраивал никаких особых истерик, когда воспитанники на самых первых порах существования колонии воровали продукты в крестьянских погребах. И только когда их ловили на разбое - дело доходило до самой настоящей истерики! В «Педагогический поэме» есть эпизод, когда Макаренко пытается застрелиться, поскольку один из воспитанников, которому он доверял, был пойман на «гоп-стопе». На самом деле, застрелился бы или только разыгрывал самоубийство - здесь вопрос не стоит. У Макаренко всё специально разыграно, и в то же время всё - всамделишнее. Не исключаю, что он мог начать сцену специально, а потом застрелился бы на самом деле, если бы его вовремя не остановили.
Но дело было не в истериках. Ими Макаренко в своей педагогике пользовался исключительно экономно - раз побил воспитанника, один раз в припадке гнева пообещал изувечить, один раз попытался застрелиться - вот, пожалуй, и всё. Слово «пользовался» здесь не значит, что делал это специально. На самом деле, такие вещи специально не делаются, но, как уже говорилось, это совершенно неважно. Важно то, что раз уже сделал, это должно пойти на пользу делу. Макаренко использовал свои срывы для того, чтобы продемонстрировать воспитанникам человеческое, а не товарное отношение. Сам он пишет об этом эпизоде так:
«Вы проанализируйте хорошенько: ведь Задоров сильнее меня, он мог бы меня искалечить одним ударом. А ведь он ничего не боится, не боятся и Бурун и другие. Во всей этой истории они не видят побоев, они видят только гнев, человеческий взрыв. Они же прекрасно понимают, что я мог бы и не бить, мог бы возвратить Задорова, как неисправимого, в комиссию, мог причинить им много важных неприятностей. Но я этого не делаю, я пошёл на опасный для себя, но человеческий, а не формальный поступок».
Впоследствии Задоров (настоящее имя Павел Архангельский, до колонии известный в Харькове бандит) стал одним из самых главных помощников Макаренко в деле организации коллектива.
Но это отступление. Сейчас мы всё-таки говорим о роли товарных отношений в воспитании, точнее, о роли их преодоления в процессе воспитания нового человека. Так вот, как уже говорилось, Макаренко относился без истерики даже к таким способом преодоления товарных отношений как воровство. И не только по необходимости, как это было в голодном двадцать первом году. В «Марше тридцатого года» он описывает, как коммуна имени Дзержинского достала лыжи:
«Главный вид спорта в коммуне - лыжи. Окружающая нас местность очень удобна для лыжного бега, а лыжи достали мы очень просто. Было у нас пар двадцать. Правление общества "Динамо" пригласило нас на какое-то лыжное торжество и снабдило лыжами. Коммунары на этом торжестве показали себя дисциплинированными ребятами, во всяком случае, ни один не отстал. В разгаре разных состязаний была дана команда коммуне построиться и ехать домой. Коммунары все уехали на лыжах. "Динамо", правда, вскоре потребовало возвращения лыж, но они остались в коммуне».
С точки зрения уголовного кодекса это, пожалуй, даже не кража, а, скорее, грабёж. С точки зрения же Макаренко это была просто невинная шалость, призванная подсказать шефам из ОГПУ (кто не в курсе, напоминаю, что общество «Динамо» принадлежало органам внутренних дел и госбезопасности), что колонистам нужны лыжи.
Но в любом случае всё это были совершенно примитивные формы преодоления примитивных форм товарных отношений. Как слишком тесными очень быстро показались Макаренко и формы труда и потребления, которые сделали колонию имени Горького фактически образцовой сельскохозяйственной коммуной. Сельскохозяйственная коммуна - это, разумеется, преодоление товарных отношений (поэтому колонисты имели все основания с презрением относиться к «гракам», как они называли крестьян), но ещё большие основания они имели к тому, чтобы на самом пике развития колонии имени Горького почувствовать, что эти формы требуют развития, то есть немедленного и коренного изменения, перехода на новый уровень:
«В полный рост встал перед моими глазами какой-то грозный кризис, и угрожали полететь куда-то и пропасть несомненные для меня ценности, ценности живые, живущие, созданные, как чудо, пятилетней работой коллектива, исключительные достоинства которого я даже из скромности скрывать от себя не хотел.