Глава III. Социальные проблемы внутренней политики Х осни Мубарака и влияние внешних факторов.
III.1. Монополизация власти: политический ислам и демократия в египетском контексте .
В последнюю четверть XX века существенно возросла значимость социально-культурного феномена, известного под разными названиями: “политический ислам”[120], “фундаментализм”[121], “интегризм”[122], “исламский радикализм”, “ваххабизм”[123], “неоваххабизм”, “салафизм”[124]. Исламская революция в Иране, гражданская война в Алжире, приход к власти движения Талибан в Афганистане, установление шариатского правления в Судане, сепаратизм на Северном Кавказе, другие подобные явления и особенно взрывы в Нью‑Йорке и Вашингтоне 11 сентября 2001 года побуждают значительную часть мировой общественности отождествлять «политический ислам» с «терроризмом».
Серьезная борьба со злом терроризма невозможна без преодоления такого отождествления в сознании людей в политической практике без отказа от предвзятого отношения к арабским и вообще мусульманским странам в том числе – Египту. Но необходимо признать, что это задачи чрезвычайно сложные отягощенные целым рядом обстоятельств.
Наряду с применением силы против радикальных исламистов (жестокие полицейские рейды, суды военных трибуналов и т. п.), египетский режим пытался победить своих противников на идеологическом фронте. Для этого он стремился выглядеть более правоверным, чем исламские активисты.
Это способствовало созданию такой атмосферы в обществе при которой оставалось все меньше возможностей модернизации духовной сферы, а наиболее консервативные религиозные деятели могли по своему усмотрению применять цензурные запреты против неугодных произведений искусства и литературы и устанавливать рамки для дискуссий о вере. С помощью этих и других репрессивных мер египетский режим заглушил голоса секуляристской интеллигенции и нерадикальных исламских активистов, которые могли быть важным противовесом экстремистской версии толкования «правильного» устройства общества. В результате радикальные члены исламского движения стали символизировать единственную реальную оппозицию.
В этом смысле заслуживает внимания то, что среди непосредственных исполнителей теракта 11 сентября 2001 года в США были выходцы из Египта. Один из них – Мухаммед Атта, выпускник каирской средней школы имени Мустафы Камеля, получивший диплом специалиста городского планирования в Германии и, возможно, прошедший обучение и идеологическую обработку в тренировочном лагере организации Аль-Каида.
Правая рука главы этой организации Усамы бен Ладена – был выходцем из состоятельной египетской семьи доктор Айман аз-Завахири. Он – один из основателей группировки “Джамаат алъ-Джихад”[125]. Айман аз-Завахири покинул Египет после трехлетнего тюремного заключения, которому он подвергся за участие в подготовке покушения на президента Садата.
С 1992 года по 1997 годы джихадисты и более многочисленные активисты Исламской группы “Алъ-Джамаа алъ-Исламийа”[126] предприняли попытки физически устранить президента Хосни Мубарака, премьер-министра Атефа Сидки, министров правительства, атаковали видных общественных деятелей, полицейских, коптов и туристов. Эти и другие факты дают повод некоторым экспертам рассматривать Египет как страну поддерживающую терроризм[127].
В связи с рассмотрением этих проблем встает вопрос о существовании «гражданского общества» в Египте и о том, какова роль в нем членов исламского движения.
Является ли египетское общество гражданским? Многое побуждает дать на этот вопрос отрицательный ответ, но тот факт, что инфраструктура гражданского общества в Египте существует и необходимо самым серьезным образом учитывать.
Многочисленные ассоциации, клубы, гильдии, федерации, деловые и благотворительные союзы, товарищества работников одной профессии и прочие объединения граждан являются буфером между обществом и государством. Их наличие служит гарантией того, что у египетского общества есть шанс сохранить и развить присущие ему плюрализм взглядов, что ему нельзя навязать «единственно правильный» путь решения существующих проблем.
В действительности же, что касается Египта, только наиболее радикальные или военизированные группы выступают или выступали за применение революционных методов во имя изменения общественного устройства. Умеренные группировки, к каковым, например, принадлежат современные «Братья-мусульмане», выбрали стратегию постепенного духовного и социально-политического преобразования мусульманского общества изнутри. Это преобразование должно осуществляться также в экономике и совершаться при непосредственном и открытом, легальном участии широких народных масс.
Необходимо отметить, что определенная часть египетского общества выражает тревогу по поводу растущего влияния исламского движения, которое происходит наряду с повышением значимости ислама в жизни миллионов египтян. Секуляристски настроенная интеллигенция выражает мнение, что разницы между «умеренными исламистами» и исламскими «экстремистами» не существует[128]. Примерно такую же позицию в настоящее время занимают власти, которые применяют репрессии к членам вооруженных группировок и ограничивают в правах и свободах мирных активистов исламского оппозиционного движения, утверждая, что последние так или иначе связаны с террористами. Но как в кругах интеллигенции, так и среди высокопоставленных государственных чиновников все более заметным становится желание не просто обуздать исламистов, а найти с ними общий язык.
Основа существующего режима и контуры взаимоотношений власти с оппозицией, в том числе с мусульманскими кругами закладывалась в эпоху Гамаля Абдель Насера. Отмечая это обстоятельство, следует учитывать специфику Египта: страна, которую лидер «Свободных офицеров» не без основания называл «центром нескольких кругов», которая с конца XIX века подавала пример модернизации и обновления общественной жизни на Ближнем Востоке становилась при этом же центром распространения тех консервативных идеологических и политических принципов, на которых, например основывалась и основывается деятельность созданной в 1928 году ассоциации «Братьев-мусульман» и которые связаны с наследием Хасана аль-Банны[129].
Известно, что военный переворот 1952 года на первых порах приветствовался «Братьями-мусульманами», активно участвовавшими в антибританской и антимонархической коалиции. Однако их постигло разочарование, когда стало понятно, что создание исламского государства не входило в намерения Гамаля Абдель Насера и «Свободных офицеров». Абдель Насер, пропагандировал арабский социализм, впитавший некоторые левые, включая и марксистские, идеи. Растущая конфронтация между правительством и «Братьями-мусульманами» (в том числе из-за угрозы покушения на жизнь Насера и его министров) привела к тому, что многие члены движения были подвергнуты тюремному заключению или принуждены к эмиграции, а главного идеолога Сейида Кутбу казнили.
Анвар Садат использовал ислам, чтобы расширить в обществе базу поддержки своих начинаний. Называя себя «верующим президентом», он регулярно появлялся на пятничной молитве перед объективами фотокамер ведущих печатных изданий страны.
Американский исследователь современного ислама Джон Эспозито отмечает, что Садат «способствовал строительству мечетей в невиданных до тех пор масштабах»[130]. Это строительство отнюдь не всегда велось на государственные средства. Кирк Беатти, другой американский автор, в своей подробной истории садатовското Египта, называет следующие причины, вызвавшие рост числа мечетей. По его мнению, “определяющими факторами был бурный рост численности населения, и значит – верующих, а также отсутствие законодательных ограничений на постройку новых молельных мест для мусульман. Кроме того, новые общины формировавшиеся вокруг новых мечетей, власти не успевали брать под свой контроль, так как не могли направить в них достаточное число подготовленных муфтиев – их просто не хватало, ведь в 1950-е и 60-е годы такую подготовку получала весьма небольшая часть молодежи”[131].
Главной целью «Братьев-мусульман» является создание исламского государства, управляемого по законам шариата. Нынешняя система подразумевает господство человека над человеком, а шариатская система признает, что над человеком есть только верховная власть Всевышнего.[132] В понимании «Братьев-мусульман», это равнозначно освобождению человека, и необходимо помочь осуществить его, если государство не является истинно исламским.