Все тот же «Лицевой свод»: москвичи отстреливаются от осадивших город войск Тохтамыша. В оригинале арбалетные дуги того же желтоватого цвета, что и ложа – то есть, видимо, деревянные
Вообще-то в 1997 г. так можно было бы уже не писать и в издании 2001 г. не повторять. Что ж, поговорим о «неправильных представлениях», которых и в самом деле «сложилось немало».
Арбалет («самострел») появляется на Руси как будто не ранее XII столетия. Во всяком случае, тогда его замечают письменные источники. Но есть серьезное желание им не поверить, потому что САМОЕ первое упоминание (Никоновская летопись под 1159 г.) описывает арбалет как оружие уже привычное, вписавшееся в боевую традицию, более того – в традицию конного боя! Применяет этот самострел кто-то из воинов княжеской свиты, жертвой же становится «конкурирующий» князь, Изяслав Черниговский: «…Постигоша бежаща в борок и начаща сещи его по главе саблею, Ивор же Геденьевич удари его копием в плече, а другий прободе его копьем выше колена, инъ же удари его копьем в лядвии, бежащу же ему еще, и удариша его ис самострела в мышку. Он же спаде с коня своего».
Логика использования арбалета русскими всадниками (казалось бы, совершенно в нем не нуждавшимися, потому что у них были на вооружении отличные кавалерийские луки) более чем понятна, если вспомнить, что Бабур, тоже получив стрелу – лучную! – в подмышку, после этого спокойно пишет мемуары, мельком упомниая в них о достоинствах своего доспеха, пробитого, но все-таки сумевшего защитить. Между прочим, не факт, что князь Изяслав до попадания арбалетной стрелы получил хоть одну рану, кроме копейной повыше колена (о которой сказано «прободе»): все остальные удары приходятся на «зону доспеха»!
Пожалуй, стремление все-таки попасть арбалетной стрелов в ту же уязвимую зону, куда при других обстоятельствах целят из лука, указывает на сравнительно малую силу этого кавалерийского самострела. С другой стороны, мы ведь не знаем обстоятельств: тип наконечника, тип доспеха, расстояние… Хотя создается впечатление, что расстояние до «объекта» как раз невелико: примерно такое же, как у других воинов, уже пустивших в ход копья, а то и сабли.
Аналогичный случай Ипатьевская летопись помечает под 1162 г. Потом арбалет появляется в «Хронике Ливонии» Генриха Латвийского: как оружие, которого окрестные «славяне» изначально не знали, однако к моменту создания «Хроники» (1225–1227 гг.) уже позаимствовали у своих ливонских противников – причем не какие-то абстрактные прибалтийские славяне, но именно русские в 1223–1224 гг. применяли арбалеты при обороне Юрьева. И только в 1251 г. мы видим первое русское текстовое упоминание о самостреле как о бесспорно пехотном оружии. Оно фигурирует в перечне вооружения войска Даниила Галицкого «Щите же их яко зоря бе, шолом же их яко солнце всходящу, копием же их дрьжащим в руках яко трьсти мнози, стрелцем же обапол идущим и держащим в руках рожанци свое и наложившим на нъ стрелы противу ратным».
