Обручальное кольцо в истории Церкви АСД.
Давление приспособленчества
Обручальное кольцо было весьма чувствительной проблемой в истории Церкви христиан АСД. Важно помнить, что Елена Уайт и другие адвентистские руководители вышли из методистской и других церквей, которые твердо стояли против ношения драгоценностей, включая кольца. Но когда к концу XIX века эти церкви ослабили свои принципы, адвентисты почувствовали в этом тенденцию – давление последовать за ними в этой склонности.
Сложившаяся ситуация, стоящая перед Адвентистами, отражена в статье: «Обычай носить золото», опубликованная в 1869 году в журнале, «Ревью энд Геральд». Ее автор Даниэль Бордо, француз, говоривший по-американски, трудившийся среди французов в Канаде, Соединенных Штатах и Европе, писал: «Несколько лет тому назад ношение золотых украшений, считалось среди баптистов, методистов и других деноминаций грехом. Я хорошо помню, когда баптисты, к которым я принадлежал, более радовались присутствию Святого Духа, нежели теперь и сделали правилом для себя, с любовью убеждать тех членов, кто носил золото. Но спустя несколько лет в различных деноминациях произошли большие изменения в этом вопросе и, почти повсеместно был воспринят обычай – ношение золотых и других ненужных украшений».[154]
Фактор, содействовавший этой новой склонности, были волны эмиграции к берегам Америки во второй половине XIX века. Несомненно, эти эмигранты принесли с собой свои обычаи, включая и ношение драгоценностей, особенно ношение обручального кольца. Различные деноминации приспособились к новой ситуации, разрешив ношение драгоценностей.
Молодая растущая Адвентистская церковь тоже ощутила это давление. Поэтому, совсем не удивительно, что Елена Уайт обратила внимание на вторжение в нашу среду драгоценностей. Она рассказала историю о недавно крещеной даме, которая поняла, что надо отказаться от дорогих украшений. Но посетив Батл – Крик, [123] эта новообращенная удивилась, увидев здесь своих сестер по вере, носящих драгоценные различные украшения. Однажды она встретилась с другой сестрой, занимавшей ответственное положение в адвентистском учреждении в Батл – Крике. Во время беседы эта новообращенная выразила свое желание выделить некоторую часть своих драгоценностей и передать их в сокровищницу Господню». Сестра «с большим опытом» попыталась убедить ее не делать этого, говоря: «Почему бы не продать его? Я бы их носила, если бы они были моими!» И чтобы показать, что она знает, о чем говорит, она «показала золотое кольцо на своем пальце, подаренное ей неверующим». И затем объяснила: «Мы уже не такие формалисты как прежде». Новообращенная была удивлена, но решила следовать библейским принципам скромности и простоты, которые приняла, когда соединилась с Адвентистской церковью».[155]
Отрицательное влияние
Рассказанная выше история открывает фундаментальную причину, почему Елена Уайт не советует адвентистам носить драгоценные украшения – отрицательное влияние на других. В 1891 году она писала: «Здесь Господь через своего апостола ясно высказывается против ношения золотых украшений (1 Тим. 2:8-10). Пусть те, кто этим увлекается, наблюдают за собой, дабы своим примером не ввести других в заблуждение по данному вопросу. Кольцо, которое вы носите на своем пальце, может быть очень простым, но ведь оно совершенно бесполезно и если вы будете продолжать его носить, это может плохо повлиять на других».[156]
Возможно, назвать простое кольцо «бесполезным» - слишком резко, но нам необходимо понять это выражение в контексте того времени. В Америке в то время кольца носили еще главным образом, как украшения. Использование колец на свадебной церемонии было лишь делом выбора в большинстве церквей Америки. Как мы увидим в дальнейшем, Елена Уайт не осуждала ношение обручального кольца «в странах, где существовал обязывающий обычай».[157] Таким образом «простое кольцо», о котором она говорила, было украшением. Эти кольца были «бесполезными», ибо они не выполняли никаких функций. Носить такие украшающие кольца или другие драгоценные украшения для Е. Уайт были не только удалением «от ясного учения Библии», [158] но также отрицательным влиянием на других. [ 124]
Елена Уайт понимала важность истины, что христианство более легко воспринять доктринально, чем усвоить на опыте. На протяжении всего своего служения она призывала к простоте и скромности, чтобы привести людей ко Христу. «Давайте одеваться скромно и пристойно, чтобы нас принимали повсюду, куда мы приходим. Драгоценности и дорогие наряды не придадут нам авторитетности, но украшение кроткого и молчаливого духа – результат посвящения на служение Христу – наделит нас силой Божьей».[159]
Отрицательное влияние на личную духовность
Вторая важная причина, почему Е. Уайт советует адвентистам не носить драгоценные украшения и дорогие одежды, заключается в том, что они порождают тщеславие и гордость: «Те, кто предан украшениям, запрещенным в Слове Божьем, вынашивают в сердце гордость и тщеславие. Желая привлечь к себе внимание, своей одеждой, они говорят: «Смотри на меня и восхищайся мной». Таким образом тщеславие, свойственное человеческой природе, все время возрастает, ибо ему всячески потакают. Когда человек думает только о том, как угодить Богу, все ненужные украшения перестают для него существовать».[160]
Потворствуя тщеславию и гордости выставлять драгоценные украшения и дорогую одежду мы «угнетаем желание делать добрые дела»,[161]ибо когда люди одержимы украшением своих тел, у них остается все меньше интереса, времени и денег для удовлетворения нужд других.
Ответственность управительства
Все вышесказанное подводит нас к третьей причине, по которой Е. Уайт не советует адвентистам носить драгоценности, а именно, ответственность управления ресурсами. Она верила, что Бог призывает нас быть ответственными управителями нашего времени, здоровья и денег: «Каждый рубль, сэкономленный на отказе от ненужных украшений, можно отдать нуждающимся или положить его в сокровищницу Господа для поддержки Евангелия; на эти деньги можно отправить миссионеров за рубеж или увеличить тиражи книг и журналов, несущих лучи света душам, сидящим во тьме. Каждый рубль, выброшенный на ветер, отнимает у его владельца драгоценную возможность сделать доброе дело».[162]
Подобно Уэсли, Е. Уайт весьма осознавала нужды бедных и новых церквей. Она экономила деньги, [125] чтобы удовлетворить многие нужды согласно увеличивающихся программ церкви. Свои деньги она рассматривала как принадлежащие Богу и принадлежащие разумному использованию. «Сколько денег ты истратил на угождение своим прихотям и на то, чтобы вызвать восхищение таких же пустых и тщеславных сердец, как и твое собственное? Это были Божье деньги. Сколько добра ты мог бы сделать с их помощью!» [163]
Заявление об обручальном кольце
Интерес Е. Уайт к ответственности управительства, помогает нам понять ее позицию к обручальному кольцу. Следует отметить, что вопреки тому, что думает большинство адвентистов, обручальное кольцо не являлось для нее большой проблемой. Об этом свидетельствует факт, что среди всех 100 000 написанных ею страниц, мы находим лишь одно единственное заявление об обручальном кольце.
Это важное заявление впервые появилось в письме, отправленном в 1892 году из Мельбурна (Австралия), адресованное «Моим дорогим братьям и сестрам». В 1923 году оно было напечатано в компиляции, озаглавленной «Специальные свидетельства служителям и работникам», в главе «Практиковать экономию во всем». [164] В это время Е. Уайт находилась в Австралии и руководила началом работы Адвентистов на этом огромном континенте. Членов церкви было всего лишь 376,[165] а нужд – очень много. Церковь испытывала финансовый кризис, поскольку шло строительство издательского дома.
Финансовое положение было настолько тяжелым, что каждая копейка была необходима для облегчения ситуации. Она жаловалась, что несмотря на такое положение, некоторые члены тратили свои деньги на экстравагантную мебель, изысканную пищу и одежду, вместо того, чтобы излишне истраченные деньги поместить в сокровищницу Господню. Миссионеры, жившие на мизерную зарплату, были забыты, и в то же время они покупали дорогостоящие обручальные кольца, чтобы следовать общепринятому обычаю.
В контексте выше изложенных трудностей и сложной ситуации, Е. Уайт написала об обручальном кольце: «Некоторых наших единоверцев беспокоит вопрос относительно ношения обручального кольца. Они считают, что жены наших служителей должны следовать принятому обычаю. Это не обязательно. Пусть жены наших служителей имеют [126] золотое кольцо, связывающее их с Иисусом Христом, то есть чистый, святой характер, истинную любовь, кротость и благочестие, которые являются плодами, растущими на христианском дереве, и их влияние будет распространяться всюду. Нарушение этого обычая иногда вызывает нарекание, но это не причина, чтобы принимать данный обычай. Американцы могут объяснить свою позицию, ясно заявляя, что в нашей стране этот обычай не считается обязательным. Нам не нужно носить сей знак, поскольку мы верны нашему брачному обету, а ношение кольца еще не доказательство нашей верности. Я глубоко озабочена процессом приспособляемости к мирским обычаям и моде, которые видимо, протекают в нашей среде. Не стоит тратить ни одной монеты на золотое кольцо служащее всего лишь знаком того, что мы женаты».[166]
Это заявление явно адресовано американским миссионерам, которые служили в Австралии и раньше не носили обручальных колец, потому что в Америке это было не обязательным. Е. Уайт осознавала, что для американских миссионеров не было нужды покупать кольца. Ее совет основывается на четырех главных соображениях. Во-первых, американским миссионерам не трудно было объяснить, почему они не носят обручальные кольца, поскольку это не их национальный обычай. И, во-вторых, ношение кольца не являлось свидетельством супружеской верности. В-третьих, деньги, истраченные на покупку колец, лучше было бы использовать на финансовые нужды церкви. В четвертых, ношение обручальных колец могло иметь процесс с плохими последствиями, поощряя к соответствию – следовать мирским обычаям и моде. Эти причины сохраняют свою актуальность до нашего времени.
Постепенная реформа
Следует отметить, что Е. Уайт, уважала обычай ношения обручального кольца в странах, где он считался обязательным. В своем заявлении она отметила: «В странах, где этот обычай обязателен, мы ни в коем случае не осуждаем тех, кто носит обручальное кольцо. Пусть они носят его, если они делают это осознанно, но наши миссионеры не в праве считать, будто ношение кольца хоть на йоту укрепит их влияние. Если они христиане, это проявится в их христоподобном [127] характере, в их словах и делах, в семье, в общении с другими людьми».[167]
Фраза «если они делают это сознательно» подчеркивает, что Елена Уайт не дает полной поддержки ношению обручального кольца даже в странах, где его ношение обязательно. «Если» – подчеркивает, что даже в таких странах, некоторые не смогут примирить факт ношения кольца с голосом их совести. Это может быть истинным только тогда, когда сознание озарено ясным пониманием происхождения значения и духовного влияния обручального кольца.
Я должен признаться, что до сих пор носил обручальное кольцо сознательно, ибо воспринимал его сквозь «очки» моей итальянской культуры, как символ моего брачного состояния. По этой же причине я никогда не пытался убедить мою супругу не носить его. Но сейчас, после того, как я узнал его языческое происхождение, об отрицательном влиянии на историю христианства и на мою духовную жизнь и других, - не могу больше носить его с чистой совестью. Я доволен, что и моя жена также пришла к такому убеждению об обручальном кольце из различной перспективы.
Елена Уайт понимала эту важную истину: чтобы успешно осуществить реформу, она не должна проводиться быстрее, чем люди смогут воспринять новые истины. Вот почему она не возражала, чтобы наши члены в Европе и Австралии носили обручальное кольцо. Она понимала, что для того, чтобы осознать «разрушительный процесс» ношения обручального кольца – требуется время. Ее мудрое понимание хорошо выражено в совете, который она дала в отношении реформы в питании, - который с успехом можно применить в реформе одежды и драгоценных украшений: «Мы не должны двигаться быстрее, чем могут поспевать идущие вместе с нами, чья совесть и разум, убеждены в истинах, которые мы отстаиваем. Нам необходимо снизойти к людям, учитывая условия и обстоятельства жизни людей. Некоторые из нас в течение многих лет достигали нынешнего положения относительно реформы здоровья. Произвести реформу в питании – это медленный процесс. Мы встречаемся здесь с силой аппетита … Что касается реформы для нас лучше не дойти одного шага до назначенной метки, нежели на шаг перейти через нее. А если возможно какая-либо ошибка, то пусть она будут со стороны людей».[168] [128]
Елена Уайт уважала местные обычаи
Уильям К. Уайт, сын Е. Уайт, приводит два эпизода, которые иллюстрируют уважение его матери (но не одобрение) к местным обычаям ношения обручального кольца. Первый эпизод – из Европы, где Елена Уайт трудилась в 1885-1887 гг. Примерно в конце 1885 года в Базеле адвентистский проповедник в один из вечеров высказался против ношения драгоценных украшений, в том числе и колец. Одна женщина прервала проповедника и спросила, имеет ли он в виду и обручальное кольцо. Без промедления он ответил: «Да, все!» Этот инцидент вызвал большие споры, ибо в Европе обручальное кольцо не рассматривалось как украшение.
Когда об этом рассказали Елене Уайт, ее сын Уильям, присутствовавший на этой встрече, передает ее ответ: «Елена Уайт сказала, что там, где ношение обручального кольца требуется обычаем как вопрос верности, наши проповедники не должны ничего предпринимать для того, чтобы устранить этот обычай». [169] Ссылаясь на подобный случай в местности, где ношение кольца считалось обязательным, У. К. Уайт, писал в другом письме: «Она (Е. Уайт) сказала, что для нас было правильным различать ношение кольца как украшение и ношение его в качестве знака верности к мужу».[170] Следует отметить, что такое различие применимо к странам, где ношение обручального кольца требуется обычаем.
Второй эпизод включает самого У. К. Уайта. Во время служения со своей матерью в Австралии, он встретился с девушкой Этель Мей Лэси, которую он полюбил. Она была англичанка, проживавшей в Тасмании. Ее отец приехал в Австралию после службы в британской полиции. Ее семья и друзья считали обручальное кольцо очень важным, но, зная возражение Е. Уайт в адрес американских миссионеров, Мей решилась поговорить об этом со своей будущей свекровью (Е. Уайт). Затем она коротко отрапортовала своему жениху: «Вили, она мне сказала, что не имеет ничего против, чтобы я носила обручальное кольцо».[171] После того, как они поселились в своем новом доме и каждый знал их, она сняла кольцо и больше никогда не носила его, ибо не чувствовала себя удобно. [172] [129]
В свете этого опыта У. К. Уайт объяснил, что мать не возражала «Носить кольцо как знак верности в тех странах и тем людям, где обычай укоренился настолько, что отход от этого обычая был бы совершенно неправильно понят».[173]
Эти соображения приводят нас к выводу, что Е. Уайт никогда не имела в виду, что ее совет относительно обручального кольца должен стать правилом для каждого члена – адвентиста седьмого дня по всему миру. В странах, где ношение обручального кольца было обязательным, она оставляла этот вопрос на выбор совести - следовать этому обычаю или нет. Однако, она не колеблясь заявила, что ношение обручального кольца, соблазняет других следовать моде, и, таким образом, содействует «разрушительному процессу». Ее сильная озабоченность была достойной внимания. На протяжении истории мы видели, что разрешение носить обручальное кольцо, дало повод многим носить украшающие кольца, серьги, ожерелья, браслеты и так далее. Мы увидим, что этот «разрушительный процесс» также затронет и адвентистскую церковь.
Адвентистские взгляды после 1925 года
,
Употребление обручального кольца во время свадебной церемонии в первой половине XX века хорошо укоренилось в большинстве американских протестантских церквей. Неудивительно, что у некоторых адвентистов также возникло желание воспринять такую свадебную церемонию. Чтобы не дать распространиться этому обычаю, который привел бы к санкционированному широко распространенному употреблению обручального кольца, и со временем к использованию кольца в качестве украшения, на Осенней Сессии Генеральной Конференции в 1925 году руководители церкви приняли решение, которое впоследствии было включено в церковный порядок христиан Адвентистов Седьмого Дня: «Решили: что мы не одобряем церемонию кольца и тех служителей, которые совершают бракосочетания между верующими и неверующими и не принадлежащими к нашей вере».[174] А затем напечатано в нескольких изданиях церковного порядка вплоть до 1951 года.
Однако, это неодобрительное решение о церемонии кольца, включенное в церковный порядок, не смогло остановить употребление драгоценных украшений, особенно колец. Поэтому, на Осенней Сессии 1935 года, церковные руководители Северной Америки вновь подняли этот вопрос. На этот раз они высказались более решительно: «С самого начала члены нашей церкви [130] были простым народом. Наши принципы призывают нас отказаться от употребления драгоценных украшений, особенно тех, которые упоминаются в Библии и в Духе Пророчества, таких как кольца, серьги, браслеты, ожерелья; мы призываем к еще большей верности к этим важным и Богом данным принципам».[175]
В этом заявлении нет особого упоминания об обручальном кольце, ибо в то время в церкви проблема состояла больше в ношении драгоценный украшений в общем, чем обручального кольца в частности. Но ситуация вскоре изменилась поскольку во время Второй мировой войны обручальное кольцо стало популярным, по причинам, описанным выше, все большее число членов АСД в Северной Америке начала носить обручальные кольца
Чтобы остановить этот процесс ношения обручального кольца, в издании церковного порядка 1951 года введено новое заявление, специально упоминавшее обручальное кольцо. Это заявление преимущественно основано на совете, данном Е. Уайт в 1892 году, ограничивающем ношение обручального кольца в тех странах, где такой обычай обязателен: «В некоторых странах обычай носить обручальное кольцо считается обязательным и ассоциирует в умах людей с добродетелью и, следовательно, не воспринимается как украшение. При таких обстоятельствах мы не можем осуждать такую практику».[176]
Одобрение носить обручальное кольцо в Северной Америке
Запретительное заявление в церковном порядке 1951 года оставалось действительным в Северной Америке вплоть до 1986 года. В этом году совет Северо-Американского дивизиона на своем ежегодном совете проголосовал за снятие этого запрета и предоставление членам церкви в Северной Америке возможности носить простое обручальное кольцо как и в других странах: «Мы признали и проголосовали, что в соответствии с позицией, изложенной в церковном порядке (стр 145, 146), некоторые члены церкви в Северо-Американском дивизионе как и в других частях мира осознают, что ношение простого обручального кольца является символом верности супружескому обету и провозглашаем, что таких личностей надо принимать в члены и в служение церкви».[177] [131]
Несколько факторов, которые содействовали снятию запрета о ношении обручального кольца в Северной Америке. С 1951 года в Северную Америку прибыло много членов АСД из стран , где ношение обручального кольца было социальной необходимостью. Во многих случаях эти члены продолжали носить кольцо и в Америке. Так же и среди американских адвентистов были и такие, которые верили, что ношение обручального кольца стало в Северной Америке необходимостью, как и в других странах. Рассуждая последовательно, они исходили из совета Е. Уайт 1892 года, - что это уступка для «тех стран, где обычай является обязательством» и в данном случае приемлем также и для Северной Америки.
Нет сомнения в том, что обычай ношения обручального кольца набрал силу в Соединенных Штатах со Второй мировой войны. В своей книге «Кольца на протяжении веков», Джеймс Маккарти указывает на причину такой эволюции: «Со времени Второй мировой войны, никогда еще дом не был таким дорогим для молодых! Никогда еще супруги не чувствовали тяготения друг к другу, и ко всему, что означает семейная жизнь! Новобрачные начали настаивать на церемонии вручения колец жениху и невесте. Кольцо было единственным предметом из всего домашнего обихода, что можно было взять с собой на войну. А молодая жена хотела, чтобы ее муж – солдат, носил что-то, напоминающее ему о его брачном статусе во время его скитаний по миру».[178]
Рост популярности обручальных колец весьма увеличился в США со времени Второй мировой войны и появилась новая промышленная отрасль, занимающаяся исключительно созданием новых моделей колец. Сегодня большинство обручальных колец, это не простые золотые кольца без драгоценных камней, некоторые из них - различной формы, часто украшены алмазами и другими драгоценными камнями. Согласно высказываниям, некоторых ювелиров, с которыми я консультировался, около 90 % продаваемых обручальных колец, украшены алмазами или другими драгоценными камнями. Это означает, что только 10 % людей покупают и носят простые обручальные кольца. Ювелиры поведали мне, что простые обручальные кольца скоро выйдут из моды и станут музейной редкостью. Таким образом, сегодня уже нельзя сказать, что обручальное кольцо уже не является украшением, потому что большинство из них украшены алмазами или другими драгоценными камнями. Такие обручальные кольца весьма дорогие [132] согласно их украшений, и не соответствуют библейским принципам скромности и простоты.
Разрушительный процесс
Увеличение популярности колец повлияло на адвентистов как в Северной Америке так и в других странах. Во время своего служения в разных странах мира я постоянно встречался с реальностью «разрушительного процесса» сообразования с модой – носить драгоценные украшения. В больших церквах стало обычным опытом видеть членов, которые не только носили обручальные кольца, украшенные алмазами, но также серьги, браслеты и ожерелья.
Помню, когда я жил в Италии, наши сестры носили лишь простое обручальное кольцо. Какая разница наблюдается сегодня! Недавно я проповедовал в некоторых самых больших церквях Северной Италии, Австралии, Швейцарии, Дании, Норвегии и Англии. И везде я встречал большое число членов, обильно украшенных драгоценностями, в том числе кольцами с драгоценными камнями. В Северной Америке почти та же ситуация. И аргумент, который часто приходилось слышать – драгоценные украшения уже не представляют проблему.
Я не намерен осуждать тех членов, которые носят кольца с алмазами и другими драгоценными камнями. По своему опыту я знаю, что многие из них весьма искренны и не придают большего значения драгоценностям, которые носят. Они это делают, чтобы соответствовать социальному этикету. Они не видят необходимость снять этого «идола» - драгоценные украшения, и они готовы устранить его, когда они уразумеют принципы скромности, простоты и управления своими средствами.
Больше всего, я желаю показать, что Е. Уайт имела причину «глубоко чувствовать этот разрушительный процесс»[179] приспособления соответствия миру даже в таких мелочах, как простое обручальное кольцо. Это обозрение ношения обручального кольца в истории некоторых христианских церквей показало, как такие мелочи, как простое обручальное кольцо может открыть дверь к еще большему компромиссу, искушая людей носить и другие виды драгоценных украшений. [133]
Заключение
Вначале мы задали два вопроса: (1) Должны ли христиане носить обручальное кольцо? (2) Входят ли простые обручальные кольца в ту категорию неприемлемых украшений золотом и жемчугом, о которых упоминают апостолы Петр и Павел? Ради ответа на эти вопросы мы попытались проследить историю происхождения кольца – сначала в Древнем Риме, а затем в христианских церквах. То, что мы узнали из исторического обозрения, можно суммировать в пяти главных пунктах.
Во-первых, языческое происхождение кольца подтверждается мифологией и идолопоклоннической практикой. Придавая языческому символу святой христианский смысл, можно легко придти к мирскому значению самого символа. Подобное произошло в принятии христианами языческого дня Солнца, как дня Господня, который скорее стал просто выходным днем, чем святым.
Во-вторых, римляне применяли простое железное кольцо, чтобы соединить узами обручального обета двух любимых. Однако, мы находим, что простое железное обручальное кольцо вскоре сменилось украшенными золотыми кольцами, чтобы украсить все пальцы.
В-третьих, то, что произошло в языческом Риме, повторилось в христианской церкви. Мы нашли, что в раннем христианстве обручальное кольцо внедрялось в три этапа или стадии. На первом этапе – во времена апостолов – нет ни одного свидетельства о ношении обручального кольца. На втором этапе – во втором и третьем веках - носили лишь простое обручальное кольцо. На последнем этапе – III век – широко распространились все виды украшающих колец и драгоценных украшений.
В-четвертых, то, что случилось в христианской церкви – повторилось в современных деноминациях. Мы рассмотрели это на примере методистской и меннонитской церквей. На первом этапе не было ни драгоценных украшений, ни обручальных колец. На втором этапе была сделана уступка – началось ношение обручального кольца. На последнем этапе эта уступка стала поводом для ношения разных драгоценных украшений, включая кольца с драгоценными камнями. [134]
В-пятых, то, что произошло в методистской и меннонитской церквях, повторилось и в Адвентистской церкви. В точности подобный пример. На первом этапе, в начале адвентистского движения не носили никаких драгоценностей или обручальных колец. На втором этапе была сделана уступка для ношения обручального кольца только в тех странах где этот обычай обязателен. На финальном этапе уступка распространилась на членов церкви в Северной Америке. В результате многие стали носить драгоценные различные украшения, в том числе и кольца с драгоценными камнями.
Итак, урок истории очевиден. Как в Древнем Риме, так и в христианской истории, обручальные кольца оказали свое разрушительное влияние, побудив людей носить кольца и другие виды драгоценных украшений. Кажется, кольца проявляли почти фатальное влечение. Люди смогут настолько полюбить свое обручальное кольцо, что легко поддаются искушению увеличить число и «улучшить» стиль колец.
В свете этих открытии, каким должен быть ответ на первый вопрос: «Должны ли христиане носить обручальное кольцо?» Ответ: Христиане могут носить простое обручальное кольцо, если они могут это сделать с чистой совестью, в тех странах, чья культура считает ношение кольца обязательным. На второй вопрос: «Входят ли простые обручальные кольца в ту категорию неприемлемых украшений золотом и жемчугом, о которых упоминают апостолы Петр и Павел?» Ответ следующий: на протяжении истории простое обручальное кольцо не считалось украшением; но та же история учит нас, что простое обручальное кольцо оставалось таковым недолгое время. Простое обручальное кольцо превратилось в украшенные кольца, с драгоценными камнями.
Заключительное предостережение
Сегодня в культуре всех стран происходит быстрое изменение. Во многих западных стран древнее представление о браке как святом, нерушимом, пожизненном обете изменилось в новый мирской взгляд, согласно которого брак является социальным контрактом, который можно легко расторгнуть в суде. Воистину, развод более не является лишь американской боязнью. Он быстро распространился в наиболее развитых христианских странах. В результате, обручальное кольцо постепенно [135] потеряло свое значение взаимной верности «пока смерть не разлучит нас» и стало лишь простым украшением (а брачный обет потерял всякий смысл).
К тому же, людей более не удовлетворяет простое золотое обручальное кольцо; они желают иметь прекрасные кольца с алмазами или другими драгоценными камнями. Простое обручальное кольцо быстро становится реликвией прошлого. Это означает, что обручальные кольца становятся дорогим украшением, противореча Библейским принципам скромности и простоты. В свете этих склонностей, ношение обручального кольца может очень скоро стать неприемлемым для христиан даже в странах, где традиционно оно было признаком добродетели.
Многие настаивают, что драгоценные украшения, в общем, и кольца в особенности – являются вопросами меньшей значимости, которые не должны затмевать более важные вопросы. Я согласен. Христианство представляет из себя нечто большее нежели драгоценные камни и кольца. Вот почему они занимают в Библии весьма ограниченное место. Но с другой стороны, как Библия, так и история открывают, что любовь к драгоценным украшениям и их употребление имеют неизменный результат – духовный упадок и отступление. Поскольку обручальное кольцо имеет далеко меньшую значимость, почему не исполнять его верно и устранять всецело, если оно социально не обязательно? Почему нам вместо обручального кольца не носить «золотое кольцо, связывающее (нас) с Иисусом Христом, то есть иметь чистый и святой характер, истинную любовь, кротость и благочестие, которые являются плодами, растущими на христианском дереве, и их влияние будет распространяться всюду».[180]
Глава шестая
Однополые одежды
(Одежда для мужчин и женщин)
[ 139 ]
В наше время преобладает значительная тенденция - неясное различие между мужской и женской одеждой. Чарльз Виник в своей книге: «Новые люди: обезличивание полов в американской жизни» пишет: «Самая отличительная черта каждого пола была - выглядел и имел запах различный от другого. Женщины любили мужчин в костюмах из твида, представлявших их сильнее и массивнее… Мужчин привлекали женщины, чья нежная облегающая одежда благоразумно намекала на высокое достоинство и чей ароматный запах подавал надежду».[181]
Да здравствует, подобие
Сегодня в мире моды нет возгласа: «Да здравствует, различие!», но скорее «Да здравствует, подобие!» Действительно, подобие между мужским и женским стилем причесок и одежды, стало столь великим, что некоторые люди удивляются тому факту, что нельзя всегда быть уверенным кто из двух молодых людей идут по дороге - это два мальчика, две девушки или мальчик и девочка.
Виник иллюстрирует подобие стилей, ссылаясь на спектакль: «Женщина во тьме», в котором герой заметил, что хорошо сшитый костюм героини весьма подобен его костюму. «Мы, вероятно, шили костюмы у одного и того же портного», - сказал он. [182] Виник так прокомментировал: «Каждый пол все более и более приспособляется к моде, и характерные второстепенные внешние черты других сглаживаются, как это видно в спектакле Мосса Харта четверть столетия назад. Если одежда становится более обезличенной в отношении полов, необходимо чтобы на одежде артистов было отмечено «Его одежда», «Ее одежда».
Цель этой главы
Эта глава посвящена исследованию модной одежды, лишенной различия полов и как эта мода влияет сегодня на семью, место работы и церковь. Нам необходимо обратить внимание, – каким должен быть отклик христианина на обезличенную моду и как применить библейский принцип отличия полов при избрании одежды. [141]
Предвидение о бесполом обществе
В наше время движущей силой однополого образа жизни является взгляд феминистов о новом бесполом обществе, обычно известном как андрогиноузском обществе. Выражение андрогиноуз состоит из двух греческих слов: андроз (мейл – мужчины) и гинее (фимейл – женщины). Это описание личности, сочетающее в себе как мужские, так и женские характерные черты.
Феминисты утверждают, что мужчины и женщины, в сущности, одинаковы; они различаются лишь репродуктивными органами. Другие осознаваемые различия – суть последствия культурного влияния. Причина, почему девочки играют с куклами, а мальчики – с машинками заключается не в их природе, а в воспитании. Согласно взгляда феминистов, чтобы достичь воистину подлинной человеческой природы, - необходимо устранить сексуальные стереотипы, включая различия в одежде. Идеал нового обезличенного существования, который феминисты пропагандируют как новое общества, - это общество, где роли мужчин и женщин одинаковы и равнозначны. Феминисты рассматривают утопию бесполого общества как неотложную, чтобы достичь освобождения женщин от их подчиненной роли. «Хотя защищающих идею бесполого общества немного», - но как свидетельствует Роланд Мартинсон, - «есть много женщин, которые следуют мужскому образу жизни, веря, что таким образом они становятся свободными».[183]
Феминисты очень успешны в продвижении их революционного взгляда об однополом обществе. Мы видим это не только в изданиях этого общества, но в такой же мере в других сферах. В подтверждающих документах Алана Карлсона влияние этого бесполого общества отмечено в четырех направлениях: «(1) С 1980 года 72 % психически здоровых профессионалов … при своем здоровье, зрелости, общественно компетентной зрелости считают себя принадлежащими к бесполому обществу. (2) Школьные учебники преисполнены революционными феминистскими взглядами и содействуют их идеям. (3) Теологи в главных протестантских деноминациях сегодня отождествляют себя с феминистскими взглядами. Ведущий феминистский теолог Розмари Рейтер защищает эту смелую позицию в своем труде «Сексизм и Бог говорит: к феминистской теологии». В настоящее время (в течение нескольких лет) местные собрания Общества Библейской литературы посвятили многие из научных докладов, которые содействуют аспекту феминизма как однополому обществу. (4) Теперь это [142] общество определило свое главное направление в общем руководстве и даже в нашей военной службе».[184]
Внешний вид однополого общества
Чтобы создать бесполое общество феминисты исследуют различные пути. К примеру, Сандра Бим, психолог Корнельского университета, попыталась воспитать своих собственных детей, чтобы у них не было осознания пола. В интервью с Доном Монкеруду, репортером журнала «Омни», Бим сказала, что они с мужем «пытаются устранить сексуальные стереотипы из их поведения, разделяя домашние ежедневные обязанности, купая детей, приготавливая совместно обед и давая детям игрушечные автомобили и куклы, независимо от их пола». [185]
«В возрасте четырех лет, сын Бимы, Иеремия, носил берет, посещая детский сад. Однажды мальчика стали укорять: «что только девочки носят береты». Иеремия попытался объяснить, что не имеет значения кто носит берет – мальчик или девочка: только половое отличие делает разницу. В конце концов, расстроившись, он опустил свои штанишки», чтобы убедить их, что он мальчик. Однако, это не изменило их мышления, и они продолжала говорить: «Только девочки носят береты».[186]
Этот юмористический эпизод иллюстрирует смущение, происходящее от внедрения безличного внешнего вида. Феминисты верят, что это смущение – часть цены, которую надо платить ради достижения бесполого общества, которое разрешит более полное выражение человеческого потенциала. Парижские весенние моды 1970 года очень содействовали обезличенной моде. Диана Триллинг писала в «Субботнем обозрении»: «Следовать определенному образу действий или отходить от него … социально - сексуальные отличия между мужчинами и женщинами в вопросах одежды и стиля причесок. Хотя я не проявляю никакой любви к неряшливости молодых юношей и девушек, поскольку замечаю это в уязвленном личном состоянии их гордости, но вместе с тем, приветствую их внешний вид обезличивающий пол, с оговоркой, если только их критика культуры, в которой половые отличия стиля, причесок и одежды замыслены не Богом, но человеком и трактуются как если бы они были биологической действительностью. Как я вижу эту проблему или по крайней мере надеюсь видеть ее, везде, где только уменьшается это ложное отделение между мужчинами и женщинами, - [143] там уменьшается их подозрительность и враждебность и таким образом более полно выражаются их человеческие возможности. [187]
Достижение равенства через обезличивание полов
Основное предположение, что пол определяется различием, одежды и стилем прически, - это не Божье намерение и лишь содействует господству мужчин. Следовательно, чтобы достичь освобождения женщин – крайне необходимо устранить половые различия. Джеймс Лейвер поддерживает эту идею: «В патриархальном обществе, где мужчина был господином, - одежды мужчин и женщин были весьма отличны. Но при матриархате доминируют женщины, и одежды, которые носят мужчины и женщины, становятся все более и более подобными[188]
Мода, обезличивающая пол, которая стала популярной в Америке в шестидесятые годы XX столетия, отражает попытку женщин достичь равенства с мужчинами. Екатерина Лестер в своей книге «История костюмов» ярко описывает обезличивающую моду в период шестидесятых годов: «множество женщин начали носить брюки и множество мужчин начали находить удовольствие в противоположных одеждах и стилях причесок, и таким образом, мода для обоих полов стала подобной. Эта тенденция, получившая название «однополая направленность» энергично продвигаясь вперед, привела к половому и экономическому равенству мужчин и женщин и свела на нет традиционные мужские и женские роли в обществе». [189]
Чтобы достичь равенства с мужчинами, феминисты способствовали конструированию мужеподобной моды для женщин. Известная Мэри Волкер, одевавшаяся в мужские одежды в течение всей своей жизни и содействовавшая равенству полов, основала женскую колонию названную «Ева без Адама», чтобы доказать, что анатомия женщины подобна анатомии мужчины».[190]
Мужчины также стали заимствовать женский стиль одежды. В течение шестидесятых годов мужчины восприняли «такую одежду и стиль причесок, которые прежде воспринимались как сугубо женские. Частью это был замысел для привлечения внимания, чтобы быть замеченными. Не только такие известные поющие группы как «Биттлз» и «Роллинг Стоунс», но также мужчины в театрах благосклонно воспринимали этот женский взгляд».[191] Дон Монкеруд пишет: «Начиная с 1984 года, мальчик Джордж мог весело, жизнерадостно обращаться по национальному телевидению, говоря: «Мое желание поблагодарить Америку за знание доброго восприятия женщин-королев, когда они видят нас».[192] [144]
Важность отличия полов
Вопреки своей популярности, попытка свести на нет половые различия в одежде и в такой же мере в ролях, ясно осуждена в Библии. Священное Писание учит уважать половые различия в одежде и в функциональных ролях, ибо они являются частью замысленного порядка в творении. Это не шуточный вопрос для мужчины одеваться и украшать себя как женщина или наоборот, ибо намерение Бога в том, чтобы во внешнем виде мужчины и женщины было ясное отличие. Об этом ясно сказано во Втор. 22:5: «На женщине не должно быть мужской одежды и мужчина не должен одеваться в женское платье; ибо мерзок пред Господом Богом твоим, всякий делающий сие».
Этот закон некоторые истолковывают как направленный против модели моделированного изменения пола с безнравственной целью. Большинство комментаторов сомневаются в таком истолковании, ибо «никаких исторических данных не было найдено о применении такого действия».[193] Как отметили Кеиль и Делич: «Непосредственная цель этого запрещения не направлена, чтобы препятствовать безнравственности или идолопоклонническому обычаю … но чтобы поддерживать святость этого отличия полов, который устроен при творении мужчины и женщины, чтобы Израиль не грешил. Каждое нарушение или отклонение от этого отличия … было противоестественным и поэтому было отвратительной мерзостью для Господа». [194] Такое истолкование поддерживается условиями, изложенными во Втор. 22:9-11, где запрещено смешение различных видов семян или скрещивание животных, чтобы избежать их смешивания и сохранить их целостность, как Бог создал их.
Библия придает великую важность сохранению полового различия не только в одежде, но также и в функциональных ролях. Как я уже представил в предыдущих изучениях,[195] - что это необходимо для нашего фундаментального понимания кто мы есть и какую роль Бог уготовил нам и желает, чтобы ее исполнили. Эти глубокие взаимоотношения между одеждой и поведением, которые воплощаются в наш особый язык. Одежда олицетворяет, воплощается в обычай или нашу привычку, а привычка, что мы носим относится к характерным чертам нашего характера – это уже серьезно, это то, что мы представляем из себя. [145]
Природа или воспитание?
Попытка устранить половые отличия в одежде и функциональных ролях исходит от предположения, что такие отличия результат преимущественно обучения и воспитания, нежели нашей природы, это скорее изученное поведение, чем творческое действие Бога. Таким образом, чтобы реализовать появление обезличенного общества необходимо видоизменить или устранить эти культурные и социальные факторы, такие как одежда, которые поощряют половые различия в поведении.
Достойно внимая, что в настоящее время доверие к этому популярному обезличенному взгляду дискредитировано даже феминистскими учеными. Алан Карлсон пишет: «Ужасная истина об этой андрогинузской революции (об обезличивании полов) заключается в том, что она теоретически и научно необыкновенна и ошибочна. Честные исследования на протяжении последнего десятилетия убедительно показали, что психологически взгляд об обезличивании полов является обманом».[196] Карлсон подкрепляет эту оценку хорошо документированными, научными источниками, включая множество статей, отчетов – исследований и теоретических конспектов.
Одним из упомянутых авторов Карлсон называет Мелвина Коннера, который предоставил нам исчерпывающий совет, как относиться к этой теме. Будучи убежденным эволюционистом, сочувствующим феминистским андрогиноузским стремлениям, Коннер признал, что половые различия в поведении являются более биологическими, чем культурными.[197]
Мужской и женский пол – неизменные отличия
Коннер перечисляет имена одиннадцати «выдающихся женщин – ученых, которые посвятили свою жизнь, чтобы исследовать мозг, гормоны или поведение людей, животных».[198] Каждая из этих женщин была включена в феминистское движение на уровне научных исследований, однако каждая из них «без исключения», согласилась что «половые различия в поведение … имеют биологическую основы».[199]
Согласно понятия Коннера: «Эти женщины совершали уравновешенное дело громадных размеров. Они продолжали бороться личным и публичным образом за равные права и равные обращения с людьми обоих полов; в то же самое время они, обнаружили и описали доказательство, что мужской и женский пол – неизменно различны, что после сексизма наступает полное разрушение, [146] после различия в воспитании формируется структура грации, в дальнейшем будут еще различия, появится нечто, но это нечто будет в своей основе биологическим».[200]
Хелен Блок Льюис представляет из себя хороший пример ученой феминистки, которая признала, что половые различия в поведении происходят более от биологических, чем от культурных факторов. Обращаясь к конференции научных ученых феминистов в Академии Наук 29 января 1977 года, Льюис сказала: «Я осознаю, что представление о генетически определенных различиях между полами не модно, особенно поскольку различия поддерживают подчиненную роль женщин. Но для меня кажется бесполезным совершить ошибку, пренебрегая генетическими отличиями, ибо их влияние извращено. Я полагаю, что в настоящем общественном мнении о социальной подчиненности женщин невозможно получить значительные результаты о генетически определенном поведении, отличающем различия между полами … После проведения исследований для моей книги, я изменили свой взгляд».[201] По словам Льюис, «основная причина различия между полами, это различие в количестве хромосом в 20, 15 и 23 парах – это чрезвычайно сильное отличие».[202]
Необходимо возвратиться к библейскому понятию
о мужчинах и женщинах
Это отрадно-ободряющая мысль, что некоторые феминисты – ученые признали половые различия в поведении, которые Библия рассматривает, как часть Божьего порядка творения; их происхождение более биологическое, нежели продукт воспитания и обучения. Нам нет необходимости ожидать, когда феминисты-ученые раскроют эту истину. В конце концов это фундаментальное библейское учение, которое исторически уже принято. Мужчины и женщины биологически и функционально различны. Попытку устранить такие различия необходимо рассматривать как извращения Божьего творческого порядка.
Согласно высказывания Елизаветы Элиот, нам, христианам необходимо отвергнуть непоследовательные феминистские идеалы, которые «выравнивают все личности к одному [147] уровню – безличному, бесцветному, бесполому безжизненному состоянию, где правила и подчинение рассматриваются как проклятие; где роли мужчин и женщин воспринимаются подобно частям машины, которые взаимозаменяемые, заменяемы и регулируемы и где исполнение – вопрос чистой расчетливости, вопрос, подобный равенству и правам». [203] Это не библейский взгляд о мужском и женском поле, это не взгляд, который вдохновлял поэтов и литераторов всех веков. Христианский взгляд исходит из таинственного образа действий, когда Бог создал мужчину и женщину различными и однако дополняющими друг друга. Принимая библейский взгляд, мы не можем принять на веру женский и мужской род как культурно – обусловленный стереотип, плод, взращенный традицией.
К сожалению половые отличия были неправильно употреблены, чтобы содействовать подчинению женщин. Мы порицаем плохое обращение мужчин против женщин, но не следует забывать действия женщин против мужчин, ибо все согрешили. Это говорит, что мы живем в павшем мире, где грех запятнал гармоничные отличия полов и созданные Богом взаимоотношения. Как христиане, мы должны трудиться спасающим образом, чтобы исправить половые несправедливые действия. Однако, нам необходимо делать это, не устраняя половые отличия в одежде или ролях, но скорее искореняя неправильные действия, введенные и совершаемые павшими людьми. Современные мужчины и женщины не нуждаются, чтобы стать бесполыми или единого пола во внешнем виде и поведении, но скорее в том, чтобы снова открыть библейские идеалы истинных мужчин и женщин.
Елизавета Элиот мудро отметила: «Мир видит счастье в самоутверждении. Христиане знают, что радость можно найти только в самоотречении. Иисус сказал: «Потерявший душу свою ради Меня – сбережет ее». (Мф. 10:39) Истинная свобода женщины-христианки находится на другой стороне узких врат – в смиренном послушании, но эти врата ведут в жизнь с избытком, невообразимую для освобожденных от мира к месту, где Бог дает различие между полами, не омрачая, но празднуя и веселясь, где наши неравенства видны как необходимые для образа Божьего, ибо Он есть в мужчинах и женщинах, в мужчинах как мужчина и в женщинах – как женщина, не как две идентичные и взаимозаменяемые половинки, которые образ Божий проявляют».[204] [148]
Одежда для двух полов и смущение при отождествлении
Вмешательство в половые отличия может иметь необъяснимые последствия. Соприкасаясь с мужчинами и женщинами, мы соприкасаемся, как отметила К. С. Льюис с «живыми и ужасными тенями реальности, находящихся крайне далеко от нашего контроля и преимущественно вне нашего прямого знания».[205]
Исторически одежда служила для определения нашей мужской или женской природы. В первой главе этой книги мы отметили, что одежда определяет не только нашу идентичность («вы являетесь тем, что вы носите»), но также помогает нам развить новую идентичность («вы становитесь тем, что вы носите»). Это означает, что, изглаживая половые отличия в одежде, мы постепенно теряем нашу мужскую или женскую идентичность и испытываем отождествляющий кризис.
Михаил Левин, профессор философии, в Городском колледже Нью-Йорка заявил: «Между полами существует глубокое и постоянное различие и множество различных неудач исходит от попыток преобразовать женщин в псевдо – мужчин …Никто не в состоянии избрать свою личность. Это идиотский путь – создать ее. В большей мере вам уже дарована личность, когда вы только родились».[206]
Чарльз Виник обращает наше внимание, что смущение относительно нашей идентичности проектируется в сглаживании половых различий в одежде. «Предпочитаемая форма сегодня для мужчин и женщин – не придерживается подгонки и примерки, она без всякой формы, что в точности отражает и усиливает наше сглаживание мужской и женской идентичности. Такая одежда все более углубляет внутренний конфликт и смешение каждого пола в исполнении его роли».[207]
Интересно отметить, что женщины стали в их внешнем виде более подобными мужчинам, а мужчины – более женственными. И каков же результат? – Некоторые мужчины желают, чтобы женщины ухаживали за ними скорее, нежели предлагать ухаживание им. Согласно высказывания Виника: «Современные мужчины могут носить ежедневно цветные одежды, издавать ароматный запах духов и драгоценные украшения как отражение их увеличивающейся склонности стать объектами скорее, нежели инициаторами ухаживания».[208]
Около ста лет назад Е. Уайт признала серьезную социальную и моральную значимость однообразной одежды для обоих полов. В 1867 году она писала: [149] «Богу угодно, чтобы существовала определенная разница между мужской и женской одеждой. Он счел этот вопрос достаточно важным, чтобы дать в Своем Слове четкие указания по этому поводу. Если оба пола будут носить одинаковые одежды, это вызовет замешательство в обществе и рост преступности».[209]
Смущение в семье
Смущение в семье начинается с момента, когда дети не в состоянии сказать, кто это – папа или мама носит брюки. «В конце концов, шутки относительно того, кто носит брюки в американской семье не вызывают никакой улыбки. Возможно, только производители брюк смеются теперь, что магазины женской одежды теперь могут продавать больше брюк, нежели юбок».[210]
Около 30 лет назад, когда однообразная мода для мужчин и женщин была еще в своем младенческом состоянии Элоиза Куртис, модельер-конструктор молодежной одежды и женских платьев, предостерегла о проблеме смущения в семье: «Во многих семьях нет более внешне видимого различия между полами. Женщины носят брюки подсознательно лишь немного отличающимися своими характерными чертами от мужских. В них она общается со своим ребенком. Ребенок ничего не видя вокруг, кроме брюк, начинает смущаться, не решаясь определить – где его отец и где мать».[211]
Смущение в местах работы и в церкви
Смущение продолжается в местах работы, где при многих занятиях женщины одеваются подобно мужчинам. От них ожидают, что они будут совершать ее с той же самой физической силой, что и мужчины. К примеру, мне становится прискорбно, когда почтово-посылочная служба посылает на мое место женщин поднимать груз книг для отправки за границу, иногда состоящий из свыше 100 больших коробок, каждая весом из которых свыше 40 фунтов (около 20 кг). Лично я полагаю, что это большой вес, который женщина вынуждена нести. Когда я спрашиваю: «Почему ваша компания не посылает мужчин, чтобы грузить такое множество тяжелых коробок?» - Ответ женщин прост: «Нуждаясь в работе, мы готовы выполнять ее подобно мужчинам». И чтобы подтвердить это, они носят коричневые брюки и рубашки, которые носят мужчины. Но факт остается фактом, женщины – это не мужчины. Они биологически, психологически и [150] физически отличны от мужчин. Как христиане, мы призваны уважать отличия, учрежденные Богом при творении, чтобы относиться к женщинам, как к женщинам, а не как к мужчинам.
Смущение также происходит и в церкви, когда некоторые женщины носят мужской костюм в церкви, подобно мужчинам, и не удивительно, что некоторые женщины желают служить в мужской роли «елдеров», то есть проповедников или пасторов. Слово «елдерс» буквально означает «старейшины». Я был шокирован и удивлен одновременно, обнаружив, что в некоторых адвентистских церквах Италии, которые я посетил, некоторых женщин должны были посвятить как «анзиано», скорее чем, «анзиана», то есть как мужчин – старейшин скорее, чем женщин-старейшин.
В нашем итальянском языке, как и во всех латинских языках, прилагательное может быть мужского или женского рода, в зависимости от окончания. Это означает, что к мужчине-старейшине (или проповеднику, пастору) применяется слово «анзиано», с окончанием на «о», в то время как к женщине-старейшине применяется слово «анзиана», с окончанием на «а». В таком случае, говоря грамматически, мужское прилагательное «анзиано» не может быть применено для женщин. Таким образом, чтобы женщины были посвящены в мужское «анзиано», - это невозможно не только с библейской точки зрения, но также противоречит тому, когда я спросил: «Почему вы употребляете мужскую форму «анзиано» для женщин?» - Последовал ответ: «Ибо женщины желают служить в церкви в руководящей мужской роли, а не в подчиненной роли женщин».
Знамение восстания
Все выше изложенное представлено, чтобы показать, что мы живем в мире, восставшем против Бога, в мире, в котором мужчины и женщины пытаются присвоить роли, которые Бог никогда не имел намерения поручать им. И результатом этого восстания является смешение полов, не только в ролях, но и в одежде. Женщина, желающая исполнять функцию мужчины, в большинстве случаев будет одеваться подобно мужчине, ибо как мы видели, одежда является зеркалом ума. Одежда, которую мы носим открывает кем мы являемся и какими мы желаем быть. Устранение половой линии в одежде – приносит половое смущение. Многие не в состоянии узнать, где оканчивается мужской вид и где начинается женский.
В своей книге «Женщина в Церкви» я исследовал некоторые библейские места, которые учат нас уважать половые и функциональные роли отличия между мужчинами и женщинами, как [151] в семье, так и в церкви. Эти отличия отражены усилены различием в одежде между мужчинами и женщинами. Христиане должны признать современные попытка устранить эти отличия через популярную, бесполою, однообразную одежду – как попытку сатаны уничтожить порядок и красоту Божьего творения.
Обезличенные одежды являются показателем моральной слабости нашего общества. Виник отметил: «Когда моральность строгая – то преобладает склонность в силуэте одежды видеть определенность, широкие плечи, узкую талию, как это было во времена Спартанцев, Саксонцев, Кромвеля и Виктории. В менее моральные времена одежда была неопределенной и сложной как во времена Людовика XIV, Эдварда, в 1920 г. и в период после Второй мировой войны – более неясные силуэты предпочитали как мужчины так и женщины».[212]
Моральное и социальное смущение нашего времени уже запроектировано в бесполой одежде. Такая склонность объясняет почему «интерес в ношении одежды противоположного пола быстро возрастает, а также число журналов «Трансвестия» и «Турнабаут», посвященных этой теме».[213] Распространение модной одежды становится более явной и приемлемой сегодня, ибо, как объясняет Виник «обычные костюмы уже так много содержат элементов заимствованных от одежды другого пола. Существование значительной группы, желающей носить все более одежды противоположного пола, в то время когда каждый пол рассматривает рекламные моды своего рода пародию, - все это подчеркивает, что одинаковая мужская и женская одежда (бесполая) является важной современной нуждой».[214] К сожалению, это восполнение нужды тех, которые очень соответствуют словам апостола Павла: «Потому предал их Бог постыдным страстям … (ибо они) заменили естественное употребление противоестественным». (Рим.1:26)
Отклик христиан
Каким должен быть отклик христиан на однообразную моду, которая представлена, если не отменить половые отличия и самым тесным образом подойти нам к этому идеалу? Давайте, к примеру, рассмотрим ношение брюк, поскольку они являются наиболее видимым фактором, когда женщины употребляют мужскую одежду в нашей западной культуре. Следует отметить, что сегодня особенно на востоке есть культурные традиции, [152] где брюки носят больше женщины, нежели мужчины. Также исторически, согласно данных Бернарда Рудофски, больше женщины носят брюки, нежели мужчины.[215]
В течение нескольких столетий в западной культуре брюки были частью мужской одежды. Женщины в прошлом предприняли некоторою попытку носить брюки, но это не продлилось долго. К примеру, в 1850 годах нечто подобное брюкам – спортивные женские брюки были поощрены как «Символ женского стремления – достичь равенства с мужчинами».[216] Однако, эта попытка скоро окончилась и спортивные женские брюки «сменились женским видом одежды … широкой юбкой».[217]
Сегодня ситуация изменилась. Брюки стали постоянным предметом женской одежды. Это отмечено впечатляющим перечнем видов брюк, которые носят женщины: брюки в женском костюме, теплые брюки, удлиненные брюки, бермудские шорты, удлиненные по лодыжку брюки, широкие брюки, юбка–брюки, брюки-клеш, мини-брюки, широкие по лодыжку брюки, панталоны, спортивные брюки или голубые джинсы. В свете всего выше описанного, не должны ли женщины-христианки никогда не носить никакого вида брюк или носить лишь вблизи дома, или в семье, кемпинге или в период холодного зимнего времени? Есть ли различие, какой вид брюк может носить женщина?
Заявить, что никакой вид брюк и ни при каких случаях женщине носить нельзя, означает, определить их как греховные. Если это определение истинно, никто, включая мужчин, не должен носить брюки. Но проблема здесь не в брюках, ведь в некоторых местных культурах они являются законным предметом женской одежды. Проблема не в брюках, но в намерении их использования.
Женщина может носить теплые, шерстяные брюки во время холодного зимнего периода, чтобы предохранить себя от холода или может носить хлопчатобумажные шорты (бермудские) во время жаркого лета, ибо они более практичны, нежели юбки. Но с другой стороны, женщина не должна носить брюки, имея в виду соблазнительную цель. Или, возможно, она решает носить мужской вид брюк большую часть своего времени, планируя представить мужской, исполнительный вид личности. [153]
Одежда в Библии
Цель предписания во Втор. 22:5 – это не запрещение носить части одежды, похожие на одежду другого пола, но скорее поддержать различие между полами. Изучая одежду библейских времен, открывается поразительное подобие между одеждой мужчин и женщин. Фактически, оба пола носили те же два основных вида одежды: нижнюю и верхнюю.
Отличие между двумя видами одежд можно заметить в словах Иисуса: «И кто захочет … взять у тебя рубашку, отдай ему и верхнюю одежду» (Мф. 5:40). Иисус говорит здесь об юридическом акте, то есть менее ценную нижнюю одежду. Однако Иисус советует отдать ему и более ценную верхнюю одежду.
Нижняя и верхняя одежда
В библейские времена нижняя одежда представляла из себя длинную тунику или покрывающую тело нижнюю одежду. Ее носили оба пола в библейские времена. Это была основная одежда, которую носили ежедневно мужчины и женщины. Известный художник Бени-хазан представил хорошую иллюстрацию такой одежды. В Библейском словаре Адвентистов Седьмого Дня во внутренней стороне обложки помещена репродукция его картины. На этой картине представлена группа из 37 палестинцев, прибывших в Египет чтобы торговать краской для рисования глаз. Их одежды вероятно были такими же, как их носил Авраам и его семья. Их руководитель и два его помощника были одеты в цветные туники, которые прикрывали их тела от плеч до колен, но при этом руки и плечи свободны.
На этой же картине показаны четыре женщины, одетые в очень цветные одежды, подобные одеждам мужчин. Главное различие одежды женщин - она немного длиннее, достигает ниже колен. В верхней части они достигают шеи. Отличаясь этим от мужской одежды, тем самым покрывая большую часть тела. И они показывают сложные образцы голубых, красных рисунков вплетенных в ткань. [154] Другими словами, женщины носили такие же туники, но они имели больше различных цветов, немного длиннее, и шире, по сравнению с мужчинами.
Верхняя одежда - это широкая одежда, обычно накидка, мантия, подобная современной шали, которой окутываются вокруг тела. Широкую верхнюю одежду носили при особых случаях (1 Парал. 12:27; 1 Цар. 15:27; 24:4,11). Нам сказано, что на Фамари, сестре Авессалома «была разноцветная одежда; ибо такие верхние одежды носили царские дочери – девицы» (2 Цар. 13:18). Кажется, что это была особая верхняя одежда, предназначенная для царских дочерей. В пурпурную верхнюю одежду римские солдаты одели Христа - это была верхняя одежда. (Мф. 27:28-31; Ин. 19:2,5) В то время не было существенной разницы между верхней одеждой мужчин и женщин.
В виду точного подобия между мужской и женской одеждой в библейские времена, кажется справедливым заключить, что Втор. 22:5 не осуждает какое-либо сходство в стиле мужской и женской одежды, но скорее не носить того, что рассматривалось одеждой противоположного стиля. Стиль между туникой, носимой мужчинами и женщинами мог быть мало различимым, - конечно из нашей перспективы, но достаточным, чтобы поддерживать отличие между мужской и женской одеждой.
Применение принципа полового различия
Библия не говорит нам, какой стиль одежды должны носить мужчины и женщины. Общепризнанно, что стиль одежды диктуется климатом и культурой. Однако вот чему учит нас Библия – уважать половые отличия в одежде, в какой мере они известны внутри любой данной культуры. Это принцип, которым мы должны руководствоваться в избрании одежды сегодня.
В виду склонности современной моды устранить половые различия в одежде (склонность, которая является мерзостью в свете Божьем; см. Втор. 22:5), - христианам необходимо спросить, приобретая одежду: «Этот вид одежды поможет мне подтвердить мой пол, или я буду выглядеть как принадлежащий к противоположному [155] полу?» Всегда, в любое время, когда вы чувствуете, что определенный вид одежды не принадлежит вашему полу, - следуйте вашей совести: не покупайте ее, даже если она модная.
Пример женских брюк
Как библейский принцип уважения половых отличий в одежде применим к вопросу, поднятому нами раньше относительно ношения брюк? – необходимо принять во внимание три пункта:
Прежде всего, нам необходимо помнить, что до недавнего времени в Западной культуре брюки были исключительно мужской одеждой. Я рос в младенческие годы в Италии (Рим) и не могу вспомнить, чтобы когда-либо девушки носили брюки. Вопреки всей их популярности, брюки в Западной культуре все еще рассматриваются как «наиболее видимое восприятие женщинами мужской одежды».[218] Это означает, что брюки все еще имеют дополнительное мужское значение и не подтверждают половые различия. Таким образом, как общее правило в Западных странах, женщины-христианки не должны носить брюки, как официальную одежду, особенно во время служения в Церкви.
Во-вторых, имеются обстоятельства, при которых женщине-христианке более практично и удобно носить брюки. К примеру, это может быть истинным в холодное зимнее время, работая вне дома, в загородной прогулке, в поездке на велосипеде и занимаясь спортом. При таких обстоятельствах брюки могут оказаться более удобными и предохранительными, нежели юбка; при всем этом не подвергаются опасности половые отличия. Таким образом, в таких случаях, ношение брюк не должно быть осуждаемо, учитывая, чтобы они были скромными и соответствующими для каждого случая.
В-третьих, женщины-христианки должны избирать брюки, которые соответствуют половым различиям и выглядят приличным образом. Сегодня преобладает склонность - избирать женские брюки, чтобы они выглядели наиболее мужскими. Например, застежка-молния в женских брюках. «Сегодня брюки даже более мужские, нежели трудная геометрия Коуррегеса, когда американские дизайнеры конструируют брюки с блеском и великолепием, боковыми шлицами на спине изделия и латунными пуговицами».[219] Другая тенденция – сделать женские брюки [156] соблазнительными. К примеру, теплые брюки и водонепроницаемые брюки, которые оставляют мало для воображения. Женщины-христианки должны противостать этим склонностям, решаясь носить только скромные, женственные брюки. Красота женщины заключается не только в том, что она открывает, но также и в том, что она скрывает.
Сегодня не легко следовать библейским принципам половых отличий в одежде, когда современная мода кажется, склонна устранять такие отличия. Но жить согласно библейских принципов никогда не было легко. Однако, это наше христианское призвание – не сообразоваться с извращенными ценностями, стилями и обычаями нашего гедонистского общества, но проявлять преобразующее влияние в этом мире посредством всемогущей силы Божьей. (Гедонистское общество – они целью жизни и высшим благом признают наслаждение).
Заключение
В наше время движущей силой однополой моды является взгляд феминистов о новом бесполом обществе, где одежда и роли мужчин и женщин – безличны и взаимозаменяемы. Феминисты считают эту утопию бесполого общества неотъемлемой необходимостью, чтобы достичь освобождения женщин от их подчиненной роли.
Мы уже установили, что феминистский взгляд о бесполом обществе ясно осужден в Библии. Священное Писание ясно учит нас уважать половые различия в одежде и в такой же мере в функциональных ролях, ибо они являются частью порядка творения. Сущность заключается в том, что половые отличия являются основным фактором для нашего понимания – кто мы есть, и какую роль Бог определил нам исполнить.
Как христиане мы должны быть благодарны Богу за мужской или женский пол, которые Он даровал нам. Женщина должна благодарить Бога за то, что Он создал ее женщиной, удивительно отличной от мужчины и, однако, весьма ценной в Божьем плане для семьи, общества и мира. Подобным образом, и мужчина должен благодарить Бога, создавшего его мужчиной, удивительно отличным от женщины и, однако, весьма ценным в Божьем плане для семьи, общества и мира.
В то время, когда современная мода склонна устранить половые различия в одежде и функциональных ролях, для христиан весьма необходимо [157] уважать их Богом данные мужской или женский пол, одеваясь таким определенным образом, чтобы подтвердить их половую идентичность.
Глава седьмая