Но, именно кислород вызывает образование пробкового слоя, защищающего органы от дальнейшего испарения.
Это несомненно доказано опытами над образованием пробки на пораненном картофеле (любая ранка на растениях пробковеет и прекращает испарять воду).
Вероятно, с этой основной способностью растительной клеточки — изменять, под влиянием воздуха, химический состав своих стенок — связана самая возможность наземной растительности.
Не обладай растительная клеточка этим свойством, первоначальное водное население нашей планеты едва ли выбралось бы далеко на сушу.
Но, воздух, тем больше способствует испарению, чем он суше; и вот, на основании многочисленных экспериментальных исследований, мы убеждаемся, что именно сухость воздуха вызывает волосистость растений.
Свет
Нагревание солнечными лучами более всего влияет на испарение.
В то же время, целый ряд опытов показывает, что под более продолжительным влиянием света вырабатываются формы, испаряющие меньше, чем формы, выросшие в тени.
Увядание
Ещё замечательнее механизмы, пускаемые в ход самим испарением или, вернее, наступающим увяданием. Таково свёртывание листовой пластины, наблюдаемое у степных трав.
Ещё проще устроен удивительный механизм автоматического закрывания устьиц, когда в растении обнаруживается недостаток в воде.
Механизм этот вполне удовлетворительно изучен. Отверстие устьиц образовано продолговатою щелью между двумя серповидными клеточками.
Как только, при начинающемся завядании, давление сока начнёт убывать, внутренние толстые стенки клеточек, как пружины, выпрямляются и, сближаясь краями, закрывают щель.
Благодаря этому простому регулятору, испарение само себе кладёт предел.
Поднятие воды по сосудам
Наконец, самым совершенным автоматическим приспособлением, очевидно, должно считать вызываемое испарением поднятие воды в растении.
Здесь мы можем только коснуться этого сложного вопроса. В сосудах, по которым движется вода, почерпнутая корнем из почвы, встречаются пузырьки воздуха.
Этот воздух находится в разрежённом состоянии. Причиной, вызывающей и поддерживающей это разрежение воздуха, оказывается испарение воды листьями.
Таким образом, самый процесс испарения воды приводит в действие насос, качающий воду из почвы.
(Климентий Аркадьевич не зря оговорился, что вопрос — сложный.
1. Пузырьков воздуха в сосудах в норме нет.
2. Если листья подвяли, они не испаряют и не создают разрежения в сосудах, но корни могут накачать их водой и восстановить упругость тканей (тургор).
3. В дождь испарение почти прекращается, но тургор не падает, а, наоборот, в максимуме: корни продолжают качать, чтобы подать в клетки растворы солей.)
Действие этого насоса — очень совершенно; он подаёт воду, по мере её расхода.
С другой стороны, срезанное растение, поставленное в воду, всасывает её и без корней — ради поддержания тургора и нарастания новых побегов.
Испарение, при этом, может быть также минимальным. Например, если зелёный черенок помещают в очень влажный парник, он практически не всасывает воду через стебель и не испаряет её — хватает того, что поступает через листья, был бы тургор в норме.
Тогда, немного воды требуют только растущие побеги и химические процессы в тканях.
Очевидно, листья и корни находятся в постоянной связи друг с другом и согласуют свою работу, сообща реагируя на условия.
Тем не менее, точно доказано, что главную роль в движении воды играют, всё-таки, листья. Именно они создают разницу в давлении воды, испаряя её.
Только они способны поднять воду на вершины деревьев. Видимо, при любой погоде, величину испарения составляет компромисс: не меньше, чем надо для питания и охлаждения листьев, и не больше, чем нужно для тургора.
Только выработав этот аппарат для автоматического возмещения испаряемой воды, выбравшееся на сушу растение могло смело подняться в воздух, потянуться к солнцу, пройти все те стадии совершенствования, которые отделяют ищущий влажности и тени папоротник от смело борющегося с засухой и зноем сложноцветного.
Итак, мы имели полное основание сказать, что выдающаяся черта всех механизмов, выработанных организмом для защиты от засухи, выражается в их автоматичности, в том, что они обращают на пользу растения действие тех самых сил, с которыми оно ведёт борьбу.
5. Выводы для сельскохозяйственной практики
Человек должен подражать растению в подчинении себе враждебных сил природы,
и ещё прежде — в замене кровавой междоусобной борьбы бескровною борьбой с природой.
Подводя итог, мы можем остановиться на следующих общих выводах.
Процесс испарения — процесс физический, и для растения это — неизбежное физическое зло.
Причина этой неизбежности — тождество условий испарения с условиями воздушного (углеродного) питания растения.
Все приспособления, встреченные в растении, направлены к тому, чтоб ограничить непроизводительную трату воды.
Самыми совершенными из них, очевидно, надо признать те, которые осуществляют наибольшую экономию в воде с наименьшим ущербом для питания.
Наконец, главная особенность всех этих приспособлений заключается в том, что они являются автоматическими регуляторами. Их приводят в действие те самые условия, которые вызывают испарение.
Узнав, как борется с засухой растение, естественно задаться вопросом: может ли и в чём подражать ему человек?
Мне кажется, что может и в очень многом.
В большей части случаев, понижение испарения может быть только благотворно для растения.
Затем, само собою, очевидно, что человек может регулировать отношение растения к воде двумя путями: пассивно — т.е., возможно экономно расходуя естественный запас воды, или активно — увеличивая этот запас, создавая для растения искусственную обстановку, более благоприятную, чем та, которая дана непосредственно природой.
Экономия воды
Остановимся подробнее на мерах пассивных.
Регулировать расход воды в растении человек может также двумя путями: пользоваться наличными свойствами организма, или оказывать на него воздействие, при помощи внешних факторов.
В первом случае, он должен воспользоваться всеми особенностями организации, которые осуществило само растение, так как создать новые, в буквальном смысле, он бессилен.
При выборе культурного растения, он должен, следовательно, выработать на месте породу (сорт), довольствующуюся наименьшим количеством воды.
Искусственный отбор широко использовался для выработки усовершенствованных сортов, но едва ли когда-нибудь с той специальною целью, которую мы теперь имеем в виду.
Урожайность, качество съедобной или полезной части — вот сейчас главная забота хозяина, при выборе сорта.
Причём, не всегда принимается во внимание, что растение, дающее хорошие результаты, при одних условиях, может их и не дать, при совершенно иных.
Обращалось ли, при выборе сортов, достаточное внимание на длину корней, обеспечивающую более обильный приход воды?
Обращалось ли когда-нибудь внимание на толщину кожицы, на опушение или восковой налёт листьев, на число устьиц, свёртывание или периодическое складывание листовых пластин или, наконец, на их положение к горизонту?
Всё это обстоятельства, сокращающие расход воды.
До сих пор, эти вопросы Тимирязева — весьма актуальны. Засухоустойчивостью селекция занимается очень эпизодически.
Для этого нужны чрезвычайно сложные, многофакторные, чаще всего межвидовые скрещивания, а потом, многие годы отбора. Поэтому, главные усилия были направлены на продуктивность растения и агротехнику.
С продуктивностью — всё в порядке. А вот, с агротехникой — не везёт. Наша реальная агротехника, в большой степени, сводит на нет полученную селекцией продуктивность.
Мы видели, например, что одно вертикальное положение листьев могло бы внести экономию на испарении, равносильную обильному орошению.
И, кто знает, со временем, при внимательном изучении, не удастся ли подметить и усовершенствовать отбором это явление, обнаруженное в более или менее ясной степени у некоторых наших культурных и дикорастущих форм?
В самое недавнее время обнаружился факт, имеющий более близкое отношение к занимающему нас вопросу.
Оказывается, что ости наших злаков испаряют значительные количества воды — свыше 40% всего количества, испаряемого растением в этот период его жизни.
Отсюда понятно, какое важное значение в борьбе с засухой имело бы предпочтение безостых разновидностей.
Очевидно, сельский хозяин не должен руководиться только свойствами одних ценных продуктов, а более дальновидно должен обращать внимание на свойства и других органов, и выработает, путём отбора, такие приспособления в борьбе с засухой, которые будут превосходить всё то, с чем мы только что успели ознакомиться, в такой же мере, как и сочные плоды и тяжеловесные зёрна наших культурных растений превосходят соответствующие органы их отдалённых дикорастущих предков.
Организация внешних условий
К числу внешних воздействий, при помощи которых человек может понизить непроизводительную трату воды растением, относится, прежде всего, применение удобрений.
Целый ряд наблюдателей приходит к согласному заключению, что, на каждую единицу веса образуемого органического вещества, растение, получившее удобрение, испаряет меньше, чем растение, не получившее его[62].
Не следует, однако, понимать этого вывода так, что растение удобренное испаряет меньше не удобренного.
Растение, получившее удобрение, испаряет абсолютно больше воды, что и понятно, так как оно разовьётся роскошнее и образует большую поверхность испарения, — но эту воду оно расходует, с относительно, большей пользой, так как, за равное количество воды, даёт более органического вещества.
Это — важно. Если, например, растению будет доступно малое количество воды, только строго обеспечивающее малый урожай, то удобрением мы можем поставить его в такие условия, что оно даст урожай ещё худший, так как несвоевременно может истощать свой ограниченный запас воды.
Если необходимо заботиться о том, чтобы культурное растение экономно пользовалось доступной ему водой, то, ещё важнее, заботиться о том, чтобы сорная растительность не отдавала бесполезно воздуху той воды, которую она косвенно отнимает у культур.
Притеняя почву и создавая слой органики, сорняки, как и любые растения, в целом повышают способность почвы накапливать и хранить воду. Другое дело, что они не должны угнетать развитие культурных растений.
Всё более широкое распространение получают «зелёные удобрения». Так как селитра (соли азотной кислоты) легко вымывается, особенно осенними дождями, то предлагают осенью, после уборки хлеба, засевать поля каким-нибудь быстро растущим растением, которое своими корнями собирало бы селитру и затем, само шло на зелёное удобрение.
Когда зелёным удобрением служат бобовые растения, то эта польза увеличивается ещё усвоением азота из воздуха.
Дегерен приводит пример подобного опыта с горчицей, причём, действительно совершенно прекратился сток дренажных вод.
Если горчица, своим испарением, задерживала только избыток почвенных растворов, то она приносила бы только пользу; но если она ещё черпала из запаса осенней влаги, то спрашивается: при всяких ли климатических условиях польза от сбережения азота вознаградит за израсходованную воду?
Этот вывод показывает, какими узкими критериями может пользоваться учёный самых широких взглядов.
Хочу немного сказать об этом важном явлении. Узость, одномерность точки зрения — свойство научного мышления вообще. Его диктует сам метод эксперимента.
Точный опыт можно поставить только с одним фактором — то есть, оценить явление только с одной точки зрения.
Те, кто исследовал влияние азота, заключали, что самое важное — азот. Те, кто исследовал воду, видели главный фактор в воде. Посему, чаще всего, они спорили. Это и есть будни «научного познания».
До сих пор мы покупаем многочисленные продукты именно такого подхода к решению проблем.
Опыт с двумя факторами усложняется сразу на порядок: по-своему влияет сам азот, по-своему — сама влага, плюс, азот и влага влияют друг на друга!
А если добавить сюда и температуру, и физику почвы, и другие элементы питания, и кучу свойств самого растения, по-разному реагирующего на всё это — задача становится невыполнимой.
Компьютеры теперь легко строят модели сложнейших взаимодействий. Время линейного мышления остаётся позади. Но учесть по отдельности все факторы жизни растения так же нереально: их слишком много, поведение и взаимодействие их часто непредсказуемо.
Это и есть бесполезность научного метода, о которой говорит Фукуока. Очень редко, самые масштабные учёные пытаются охватить общую картину, но многое приходится додумывать интуитивно, многое упускать из вида, и ошибки — неизбежны.
Отсюда становится видно, что путь земледельцев-натуралистов, хотя и кажется примитивным, на самом деле, более рационален.
Они увидели, что самую оптимальную систему всех факторов уже создала природа. И они пытаются учиться непосредственно у неё. Результат получается высоким и надёжным, и нужда в научном методе отпадает, за ненадобностью.
Но, продолжим о сбережении в почве воды.
При наступлении засухи, для растения важно не абсолютное количество воды, а степень насыщения почвы водой, в определённом объёме.
Так, Гельригель показал, что, при одном и том же абсолютном количестве воды, в малом горшке растение могло существовать, между тем, как в большом, оно уже завядало.
Поэтому, хозяин с пользой может прибегать к защите почвы более крупными растениями в форме живых изгородей и лесных опушек, замедляющих движение ветра и тем значительно умеряющих испарение.
На этот раз, он только повторяет в большем масштабе то, что, как мы видели, растение широко прилагает в микроскопических размерах.
Регулирование влаги в почве
Переходим теперь к рассмотрению мер, в которых человек выступает активным деятелем, не приспособляясь к условиям, не подчиняясь, а подчиняя себе природу.
Как ни покажется это парадоксальным, но и в этой активной своей роли человек мог бы с пользой подражать растению.
На этот раз задача должна заключаться не в ограничении расхода, а в обеспечении прихода воды на культурной площади.
В большей части случаев, засуха является последствием не абсолютного недостатка в воде, а лишь неравномерного распределения осадков, в течение годичного периода.
На нашей хлебородной равнине, очевидно, главную роль должно играть сохранение осенних, а ещё важнее — весенних вод, задержание той массы прибывающей и сбегающей без пользы воды, которую дают тающие снега.
Здесь, очевидно, могут принести пользу две меры: во-первых, задержание возможно большего количества воды в самой почве, при помощи её разрыхлений, т.е., глубокой, особенно осенней вспашки, и сохранение неудержимого почвой избытка в оврагах, превращённых в водохранилища.
Вряд ли Докучаев согласился бы с таким планом: при сохранении эрозии распаханных земель, овраги будут продолжать расширяться, размываться водой, и водоёмы будут заполняться принесённой сверху породой — песком и глиной.
О пользе устройства запруд приходится достаточно часто слышать, но их устройством разрешается только половина и, сравнительно более лёгкая, половина задачи.
Из глубоких оврагов, превращённых в водохранилища, воду ещё нужно поднять для орошения полей, так как немного найдётся, вероятно, местностей, где бы можно было воспользоваться естественным скатом, встроив запруды в более высоко расположенных верховьях оврагов.
Прибегать к паровым двигателям для подъёма воды, при дороговизне топлива, едва ли окажется под силу большинству наших хозяев.
Здесь, естественно, рождается мысль о необходимости подражать растению — заставить работать на себя те самые враждебные и даровые силы природы, которыми приходится вступать в борьбу.
Почему не мог бы сделать того же человек?
Использование солнца
Если голландцы, при помощи своих ветрянок, борются с океаном, превращают море в сушу, если в наших городах различные усовершенствованные ветряные двигатели качают воду в верхние этажи домов, почему бы тот же ветер не мог бы поднять воду со дна оврагов до уровня полей?
Почему не заставить его возвращать корням воду, которую он отнимает у листвы?
А, солнце — почему не воспользоваться его палящими лучами для орошения полей?
Известна остроумная попытка Мушо устроить насосы, действующие солнечным нагреванием, насосы, словно сознательные существа, подающие тем более воды, чем сильнее засуха.
Основная идея солнечного насоса Мушо крайне изящна, по своей простоте.
Аппарат, как видно, действует совершенно автоматично, без всякого за ним ухода и тем успешнее, чем жарче греет солнце.
В последнее время во Франции появились солнечные насосы другой системы, принадлежащей Телье, и получившие, по-видимому, уже практическое применение.
Такой насос доставлял бы в час на гектар слой воды в 7 мм, а всё количество воды, которого недостало ещё в 1891 году (с апреля до июля) полям восточной России равнялось 69 мм.
Другими словами, такой насос, действующий даровой силой солнца, доставил бы в десять часов на гектар всю ту воду, которой недоставало в засуху 1891 г.
Мы, очевидно, близки к осуществлению таких солнечных насосов, которые дают вполне практические результаты.
Остаётся, конечно, вопрос экономический. Насосы Телье стоят от 3 000 до 5 000 франков. Такой расход пока, вероятно, только под силу интенсивным огородным или садовым культурам.
По основной идее, насосы Мушо — гораздо проще.
Правда, они поднимают воду на сравнительно небольшую высоту полутора метров, но, при дешевизне их устройства, их можно расположить целые ряды постепенно возвышающимися террасами, а главное, насколько мне известно, ещё нигде не применялась другая остроумная мысль Мушо — значительно увеличить действие этих насосов, зарядив их (раз и навсегда!) жидкостью с низкой точкой кипения.
Простота устройства таких насосов и их целесообразно-автоматическое действие, при помощи даровой силы, заслуживали бы, кажется, чтобы над ними были произведены опыты, тем более, что и необходимая жидкость у нас, кажется, найдётся.
Ветер и солнце, качающие воду из оврагов, превращённых в запруды, и подающие тем более воды, чем сильнее в ней потребность — вот радикальное, теоретически удовлетворительное разрешение вопроса о борьбе с засухой.
Природа, превращённая в послушного автомата, как бы, сознательно предупреждающего грозное бедствие ещё до его наступления, вот идеальное разрешение задачи, на котором только и может вполне успокоиться вооружённый наукой человеческий ум.
Не могу не восхититься глубиной этих слов Тимирязева! Не война с живыми существами, не борьба с собственными разрушениями, а использование саморегуляции природы — вот увиденный им выход. Кажется, наука, наконец, всерьёз заинтересовалась этой идеей.
Говоря об орошении, не мешает указать и на следующее обстоятельство. Несколькими наблюдателями удостоверяется факт, что растение, получившее в начале своего развития воду в изобилии, и в позднейшем возрасте более требовательно к ней, более страдает от засухи, легче может быть спалено солнцем.
Во всяком случае, с этим фактом следует считаться при распределении орошения, если запас воды ограниченный.
Фантазия, воздушные замки! — скажут люди практические. Но сколько таких фантазий осуществилось уже на глазах одного нашего поколения.
Электрический свет стал такою заурядною вещью, что ему смешно даже удивляться, а далеко ли то время, когда мы сбегались, съезжались издалека, чтобы на несколько минут полюбоваться диковинным зрелищем, о будничном применении которого, казалось, не могло быть речи?
Или ещё ближе: я очень хорошо помню, как весь учёный Париж любовался вторичными элементами Планте.
Для теоретиков-фантазёров сразу было понятно, что означают эти элементы: это электричество, запасённое впрок, электричество в кармане, электричество-товар.
Скептики, как всегда, мотали головами, но не прошло десяти лет, и весь свет, учёный и не учёный, заговорил об аккумуляторах Труве.
Такими ли ещё чудесами поразит нас будущее! Будем же надеяться, что те же «суховеи», тот же солнечный зной, который иссушает наши поля, будут, со временем, только орошать поля наших потомков.
Но, даже доведя свою борьбу с засухой до такого благополучного конца, человек будет только последовательно идти по пути, как бы, намеченному ему растением.
…Роковое слово «борьба» так часто бросают в лицо современным натуралистам, обвиняя их в том, что, вместе со словом, они оправдывают водворение чуть не звериных нравов.
Мы могли убедиться, что на языке ботаники, к которому охотно прибегал и Дарвин, слово «борьба» означает не истребление себе подобных, а только самооборону, победу жизни над враждебными силами мёртвой природы.
И человек, казалось бы, мог смело подражать этой борьбе.
Если бы свои силы, затрачиваемые во взаимной борьбе, он дружно сосредоточил на бескровной борьбе с природой, если бы хоть часть труда и знания, которые он растратил на изобретение орудий истребления — хотя бы на изобретение пороха — обратил на изучение и подчинение себе природы, то, конечно, бедствия, подобные засухам и голоду, уже давно стали бы достоянием истории.
* * *
Что ж, мне остаётся добавить только, что опыт прошедшей сотни лет убедительно показал правоту слов Сенеки: «Человек сможет овладеть природой, только научившись подчиняться ей».
* * *
Это — не все тексты из этой книги. Но это — все тексты, которые содержались в файле, который я нашёл где-то, на просторах Сети.
Отсутствуют несколько работ, посвящённых классике пахотного земледелия. Это — работы П.А. Костычева, В.Р. Вильямса и Н. Тулайкова.
Д.Б.
Заключительное слово вдохновлённого автора
Прочитанная книга произвела на автора сильное впечатление!
Прочитал то, что получилось. Окончательно уверился: не зря работал над сборником.
Книга получилась вполне удобочитаемой. Значит, такие сборники имеют право на жизнь. А насколько они нужны — покажут ваши письма.
Тема восстановления почв совершенно не затрагивалась в сельхозвузах 80-х.
Практически не затрагивается она и сейчас, хотя этому предмету давно пора занять своё место в агрономии.
Ближайшие сто лет нам предстоит учиться восстанавливать почвы — или тратить массу средств, труда и здоровья, сражаясь с гибнущими почвами за каждый центнер продуктов.
Посему, не отталкиваю честолюбивых грёз о том, что кому-то эта книга поможет.
Хочется, чтобы попалась она студентам-аграриям и их преподавателям. Возможно, они задумаются и начнут обсуждать восстановительную агрономию всерьёз.
Хочется, чтобы агрономы и фермеры нашли время для чтения — и выделили немного земли для своих опытов.
Дай Бог, чтобы все, кто собрался строить пространство любви на своём родовом гектаре, ещё более реально увидели то, во что верят, и избежали ненужных трудностей, потерь и разочарований.
И чтобы все, от кого хоть что-то зависит в этой стране, поняли бы, наконец: почвы — фундамент нашего общего дома. И всерьёз занялись бы его укреплением.
Каюсь — не сумел разыскать многих наших успешных земледельцев и описать их опыт. Надеюсь, они откликнутся. Будем считать эту книгу началом темы.
Все, достигшие успехов в восстановительном земледелии — пишите мне, рассказывайте о вашем опыте, присылайте материалы и ссылки.
Следующая книга, составленная с вашей помощью, может стать настоящей энциклопедией разумного земледелия!
Наше общение
1. Руссо Эдуард Леопольдович, фермер, практик беспахотного земледелия. 353555, Краснод. кр., Темрюкский р-н, ст. Тамань, ул. 8я Гвардейская, д. 2а.
2. Слащинин Юрий Иванович, пропагандист разумного земледелия, автор книг на эту тему: 344039, Ростов-на-Дону, а/я 6560.
3. Дмитрий и Наталья Иванцовы, ПО «Сияние». Распространение агротехники природного земледелия, умной продукции и лучших микробных препаратов «Сияние» (эффективных микроорганизмов) для улучшения почв, разложения органики, улучшения пищеварения животных.
Телефон в Новосибирске: (3832) 29-58-99, электронная почта sianie@mail.cis.ru.
4. Мой адрес для писем: 353245, станица Азовская, Северского р-на, Краснодарского края.
Телефон: (86166) 51-367,
E-mail: kurdjum@kuban.net.
Сайт: http://kurdyumov.ru/
Моя практическая работа — садовник-эксперт юга.
Это значит, что я практически делаю все формировки, обрезки и исправления садов, которые описываю в книгах «Умный сад в подробностях», «Формировка вместо обрезки» и «Энциклопедия умного дачника» — от омоложения совершенно заросшего старого сада до низкой формировки молодого.
Для этого, езжу по всему Югу России, а иногда и дальше.
Николай Курдюмов
http://kurdyumov.ru/
[1] Жизнь — здесь: способность выживать. То есть, направлять, для выживания, своё поведение и внутренние процессы. Одноклеточная инфузория реагирует на раздражение шестью способами, постепенно увеличивая их активность, и только потом отрывает ножку и уплывает. Так же самостоятельны клетки крови. Клетки всех живых тканей, будучи функционально частью организма, регулируют свою среду и выживают, как индивидуумы.
[2] Под душой понимается способность чувствовать, эмоционально реагировать. Сейчас это за растениями признаётся, но не в сельскохозяйственной науке.
[3] Возбудимость — способность реагировать.
[4] Протоплазма — цитоплазма, жидкая внутриклеточная среда, содержащая все органы клетки и активные белковые комплексы для обслуживания жизненных процессов.
[5] Слизевики, или миксомицеты, имеют многоядерное бесклеточное тело — плазмодий. Сейчас их к растениям не относят, а выделяют в самостоятельную группу; около 500 видов, из них четверть — паразиты, обитающие внутри живых клеток. Свободноживущие виды биологически соединяют свойства грибов и амёб: питаются мёртвой органикой, размножаются спорами, но могут медленно ползать в поисках пищи, влаги и тени. По сути, плазмодий — одна огромная цитоплазма.
[6] Растения — сознательные живые существа. Мы можем достичь с ними более тесного взаимопонимания. Овсинский применил это на практике и достиг высокого результата. Представьте, как надёжен и радостен стал его мир! Заметьте: философские выводы сии отодвинуты так далеко, что и, до сих пор, напрочь отсутствуют в нашем мировоззрении.
[7] Особенно виртуозно работают с насекомыми орхидные. Некоторые их них в точности имитируют самку своего опылителя, и возбуждённые самцы буквально бросаются на цветки. Другие опьяняют насекомых наркотиком. Третьи привораживают половыми феромонами (запах самки). Есть даже такие, что оглушают гостя ударом в лоб. А вообще, всех хитрых способов выживания и партнёрства не перечислишь.
[8] Моя точка зрения — ещё проще. Жизнь — это то, что заставляет всё живое процветать. Всех — и микроба, и нас с вами. Божья искра, движущая и поведением каждого существа, и эволюцией биосферы. Жизнь занимается совместным и бесконечным процветанием. Процветание состоит из поддержания себя, поддержания своей среды и избегания опасностей. В этом — единственный и объективный смысл жизни. Все наши убеждения, стремления и занятия — это попытки улучшить свою жизнь. На самом деле, у нас со всем живым миром — общий смысл жизни. Вот почему наиболее продуктивны те, кто учится у природы, а не борется с ней.
[9] Хочу ещё раз заострить ваше внимание: слова «хочет», «знает», «питает надежду» Овсинский использует буквально. И он прав. Давно показано, что растения программируют своё развитие, считывая информацию об окружающих условиях ещё во время прорастания семени. А часть программы пишется под влиянием условий хранения семян! Растения действительно знают и хотят. То, что мы этого не видим — наши проблемы.
[10] Ещё Тимирязев указал, что это слово Дарвин употребил не в смысле «борьбы с кем-то», а в смысле усилий выжить, устойчивости к разным факторам. В природе никто ни с кем не борется. Здесь идёт соревнование в приспособленности к среде. Кто более приспособлен — тот и побеждает. Борьба — «изобретение» человека.
[11] Известно много разных питательных смесей для растений. Они применяются в гидропонике (выращивание растений без почвы). Современные удобрения содержат сбалансированный комплекс всех нужных элементов питания, в том числе, микроэлементов в органических (хелатных) формах, которые усваиваются растениями непосредственно. Но, добавки минеральных веществ не решают проблемы плодородия почвы, что далее и объясняет Овсинский, со всеми подробностями.
[12] Не стоит поправлять Овсинского: ясно, что состав растений и почвенных растворов сейчас установлен гораздо точнее. Но суть новой системы, как раз, в том, чтобы необходимость определять состав почвы вообще отпала. Зачем его определять, если известно, что плодородие почвы — максимальное, а урожаи — наивысшие?
[13] На самом деле, вопрос питания растений выходит далеко за рамки минеральной агрохимии. Из чего растение состоит, тем оно и питается. Дмитрий Иванцов в брошюре «ЭМ — биотехнология природного земледелия» наглядно это показал. Основным элементом питания является углерод — из него растение состоит на 50%. Ещё 20% в нём — кислорода. Эти газы поглощаются из воздуха. Ещё 8% водорода приходит с водой — опять же, из атмосферы. И только 15% азота и 7% минералов растение берёт из почвы. Азот же, тоже туда попадает, в основном, из атмосферы — его фиксируют бактерии. Посему, реальное питание растений — это 80% атмосферно-угле-водного, и 20% почвенно-минерального питания. Всё это — едино, одно без другого не работает. Система Овсинского, как никакая другая, обращает на это внимание.
[14] Здась Овсинский употребил самое точное слово: «ложная». То есть, не просто ошибочная, а притворяющаяся настоящей.
[15] Все микробы, фиксирующие азот воздуха, сейчас хорошо изучены. Только, при регулярной глубокой вспашке, от них толку немного.
[16] Слово «пористость» я вставил для уточнения. Здесь имеется в виду вовсе не та механическая рыхлость, что получается после вспашки и исчезает после первых дождей. Речь идёт о способности почвы проводить воздух — о естественной структуре почвы. Подробности — далее.
[17] Полольник — культиватор-плоскорез для подрезки почвенного слоя в 2-4 см.
[18] Конная мотыга — подобное же орудие с другой формой рабочих органов.
[19] Именно это явление Вильямс выделил особо и описал, как «антагонизм воды и питания в бесструктурной почве».
[20] Именно об этом говорит Фолкнер: в мёртвых телах растений уже есть почти всё, что надо новым растениям, и питание постоянно освобождается в гниющей органике в количествах, близких к достаточным.
[21] «Рыхлость — гарантирована»! Представляю себе дикость этой мысли для обладателей тяжёлых южных суглинков, с почти непробиваемой плужной подошвой. Однако, видимо, если и можно структурировать такую почву, то высевом сидератов и оставлением на поле растительных остатков. Просто придётся делать это каждый год. Это и есть нормальный способ содержать почву, как станет ясно далее.
[22] Вспомним, что растение состоит из углерода наполовину. В своей лекции, Тимирязев показывает, что, не будь такой нужды в улавливании углекислого газа, растение не стало бы распускать такие большие листья и мучиться, испаряя огромные количества воды, чтобы они не перегревались. Действительно, древние растения, при своих огромных размерах, имели очень маленькие листья, или обходились без них.
[23] Хочу подчеркнуть этот момент: правильно структурированную почву поверхностно рыхлят не для того, чтобы «сберечь влагу», а чтобы снабдить её влагой из воздуха, которую она может активно поглощать.
[24] К сожалению, Овсинский не описывает своих орудий с должной подробностью. Думаю, его советы актуальны и сейчас. Может быть, гравюры из старинной «Энциклопедии», сделанные с фотографической точностью, пригодятся тем, кто захочет разобраться в этом вопросе.
[25] Вот что пишет историограф черноморских казаков, И.Д. Попка, в очерках 1858 года о черкесском плуге: «Устройство черкесского (адыгского) плуга, очень лёгкого и ходкого, заслуживало бы подражания. Он не забирает так глубоко, как тяжёлый казацкий плуг, зато кроит землю тонкими и ровными ломтиками, и по целине идёт без малейшей запинки. Пахота черкеса — искусная ткань, загляденье». Мудрые адыги исстари применяли мелкую пахоту!
[26] Этим двум требованиям удовлетворяют некоторые лущильники и дисковые бороны. Их с успехом использовали Фолкнер и Мальцев, как мы увидим далее.
[27] Это — один из важнейших моментов, на который обращает особое внимание и Вильямс. Под хлебом почва довольно влажна, но, после уборки, может пересохнуть за день, а при суховее — за три часа; пересохшую же почву пахать — только портить её окончательно, да гробить технику. Посему, культиватор должен идти сразу за комбайном.
[28] Для справки: пшеница в то время всходила, в лучшем случае, 10 дней, а при разбросном посеве, который заделывался боронами, иногда и месяц, и 40 дней — в этом случае, всходы были очень плохими.
[29] Жаль, что Овсинский не указывает свою норму высева. Я могу ошибаться, но, судя по тому, как он регулирует сеялку, обычная для того времени норма (в среднем 200-220 кг/га) была уменьшена, минимум, вдвое. При этом, зёрна ложились через 5-6 см в ряду, и на квадратном метре было 200-240 растений. У наших опытников 40-60 растений на кв. метре дают самые кустистые растения и высокие урожаи. Конечно, это зависит и от сортов. Но, очевидно, что в схеме посева скрыты большие возможности повысить урожай.
[30] Далее мы увидим, что примерно так же работал южно-украинский буккер — плужок, снабжённый сеялкой. Привезённый в Канаду переселенцами с Украины, он сразу привил там культуру мелкой пахоты.
[31] Сейчас хорошо известно, что растения лучше усваивают органические соединения минералов (хелаты, например — гуматы). Для работы корней, очень важны также биологически активные вещества (БАВ) — витамины и стимуляторы. Солевые удобрения, как малоэффективные, заменяются хелатными (Кристалон, Акварин). Мы пытаемся воссоздать вторичный органический раствор — который уже есть в поверхностном слое природных почв.
[32] Позже Фолкнер сам ответит на этот вопрос: фермеры платят огромные деньги за то, что выращивают растения. Трудное сельское хозяйство очень выгодно поставщикам данных техники и химикатов. Правящие органы и наука кормятся непосредственно от их прибылей, посему исследования, ведущие к простому и эффективному земледелию, и тем грозящие пошатнуть весь этот бизнес, будут всячески игнорироваться. Со времён Фолкнера, эта система только укрепила свои позиции.
[33] Насколько я знаю, таких машин нет до сих пор. Павел Иванович Левин рассказал об изобретателе, работавшем в Калачёвском сельскохозяйственном техникуме — Жаке Феликсовиче Якоби. Сразу после войны он создал машину катящегося типа для безотвального рыхления почвы. Со слов Левина, она напоминала каток или снегоход, из «колёс» которого торчали штыри-долота длинной до 25 см. Угол долот мог меняться так, что, при заглублении и выходе из почвы, они не выворачивали её, а только прокалывали. Но машина осталась в одном экземпляре.
[34] Думаю, причин высыхания ещё, минимум, две: запаханный слой органики (или крупных комков с поверхности) не пропускает наверх капиллярную влагу подпочвы, а верхний слой капиллярно высушивается солнцем и ветром. Получается, что вспашка может высушивать почву тремя способами!
[35] Время эксплуатации почв кончается, и начинается время создания почв, — добавил бы я, через полвека после Фолкнера. Знать — значит уметь создать. Нам пора, наконец, узнать наши почвы.
[36] Вот — пример ясного видения вопроса! Действительно, на практике важно различать всего два «типа» почвы: восстановленная и не восстановленная. Одна из них всегда даёт хорошие урожаи, другая — нет. Всё остальное — наука…
[37] Не только капиллярную! Когда мы ставим дождеватель на грядки, укрытые толстым слоем сухой подсолнечной шелухи, свойства органики видны наглядно. Три часа дождевального полива промачивают шелуху ровно на полтора сантиметра. Но, на следующий день, вся шелуха оказывается равномерно влажной. Это показывает, что растительные остатки исключительно гигроскопичны — они впитывают массу влаги и из воздуха.
[38] Этот же вывод сделал Т.С. Мальцев, независимо от Фолкнера. У растений есть глубокие корни для дополнительного, «страхового» снабжения водой, но их немного.
[39] Сноска редакции: «…Неглубокая заделка пожнивных остатков, предложенная Т.С. Мальцевым, оказалась эффективной в засушливых районах Сибири и Казахстана. Следует испытать также заделку зелёного удобрения в поверхностный слой».
[40] М. Фукуока говорит о первоисточнике сельского хозяйства — природе. Фолкнер обнаруживает первоисточник плодородия, центр всех почвенных качеств — природную органическую почву, продуктивность которой — максимальна независимо от типа.
[41] Сейчас хорошо известно, что численность паразитов сдерживают их многочисленные естественные враги — хищные насекомые и микробы-гиперпаразиты. Они широко используются в биологической защите растений. Почвы Фолкнера были, естественно, гораздо богаче населены полезными организмами. Мало того, что его растения имели более высокий иммунитет — они имели и более надёжную экологическую защиту. В следующей книге Фолкнер описывает это подробнее.
[42] Добавлю: пока органика сгнивает, она выполняет массу полезной работы — улучшает физические свойства почвы, сберегает влагу, даёт кров и пищу почвенным обитателям, препятствует эрозии.
[43] Сноска редакции: четырёхлетние опыты Мальцева на старой залежи подтвердили, что запашка дернины не даёт никаких преимуществ, в сравнении с поверхностным дискованием.
[44] Так и есть. Мальцев показал, что эффект даже двухлетнего пласта трав длится не больше двух лет.
[45] Все остальные причины связаны с вынужденными попытками улучшить почву или спастись от вредителей.
[46] Могу напомнить только, что сильные растения имеют более высокий иммунитет — вырабатывают больше защитных веществ, которые убивают или отпугивают паразитов, а также, гораздо быстрее наращивают массу и компенсируют потери. Кроме того, как уже говорилось, почвы Фолкнера эффективно сдерживали численность паразитов.
[47] Истинная правда: нормальные кусты получаются только из первых, самых сильных почек. Это — беда рыночного семенного картофеля на юге. Проблема отпадает, если всю зиму хранить семена на свету и в тепле. Тогда ростки превращаются в толстые готовые микрокустики. Эта методика И.Я. Некрасова из Краснодара подробно описана в «Умном огороде в деталях».
[48] Это положение сейчас так детально доказано, что является одним из главных принципов агроценологии — науки о взаимодействии живых существ в аграрной среде. Вредители и болезни — просто санитары, отбраковывающие всё слабое. В природе они ведут себя крайне сдержанно. А на наших полях свирепствуют. Это ясно показывает истинный результат нашей высоконаучной заботы о растениях.
[49] Сейчас такие почвы называются супрессивными (то есть, способными сопротивляться, подавлять патогенов), и именно в них находят витамины, стимуляторы, антибиотики и микробов, которые всё это выделяют. Всё это и становится основой биопрепаратов и регуляторов роста.
[50] Для южных районов лучше светлая мульча. Толь у нас приходится белить или засыпать опилками, иначе, слишком нагревается. Так или иначе, можно найти подходящую мульчу, которая, несомненно, будет улучшать состояние посадок. В Китае и Японии уже давно работают машины, превращающие любые растительные остатки в грубые циновки. Они сразу пропитываются удобрениями и средствами защиты. Рассаду сажают прямо сквозь них, а к осени, они сгнивают. У нас, лучшая, по всем качествам, мульча — рубленая солома.
[51] Масанобу имеет в виду научное знание о методах интенсивно-химического земледелия. Слава Богу, сейчас мировая наука уже признаёт приоритетность экологии в земледелии. Многие институты изучают причины устойчивости экосистем и ищут способы создания устойчивых агроценозов.
[52] Горячая многократная замочка — самый эффективный из известных мне способов ускорения прорастания семян зонтичных, а также, других семян в твёрдой кожуре. Это описано в «Умном огороде».
[53] Травопольные — когда многолетние травы занимают 2-3 года из 9-10 лет, чтобы восстанавливать плодородие и обеспечивать животных кормами. Рассматриваются далее в трудах В.Р. Вильямса.
[54] Лущение, как провокация сорняков, у Мальцева делается дважды — после уборки и перед посевом. Видимо, нет смысла делать её один раз — сорняки, при этом, будут размножаться быстрее, чем уничтожаться.
[55] Производственные условия, очевидно, просто не позволили Мальцеву задисковывать всю солому — техника рассчитана на относительно чистые поля. И он использовал то, что возможно — корни. Будь на поверхности почвы хорошая мульча из растительных остатков, необходимость частого боронования, ради закрытия влаги, отпала бы, и больше сил освободилось бы для искоренения сорняков.
[56] Гербицидные свойства ржи подтверждаются современными исследованиями. Активное вещество ржи, грамин, подавляет всходы многих сорняков.
[57] Сейчас в нашем распоряжении универсальные листовые гербициды и трансгенные сорта растений, устойчивые к ним (растения с заданными свойствами, полученные с помощью генной инженерии, и прошедшие селекционный отбор). Появилась новая техника борьбы с сорняками — минимальная обработка листовыми гербицидами по растущей культуре. Это намного дешевле и экологичнее, чем применение почвенных гербицидов, и приводит, со временем, к полной очистке полей.
[58] Из анализа Докучаева прямо следует, что наши современные почвы степного Черноземья, как и вообще, все старые пахотные земли — ни что иное, как выработанный ещё век назад остаточный минимум плодородия. По Фолкнеру — нищенские почвы.
[59] Осмос — если два разных раствора разделены полупроницаемой перегородкой, более насыщенный раствор давит на ненасыщенный, растворённое вещество под давлением просачивается сквозь перегородку, чтобы сравнять концентрации.
[60] Диффузия — проникновение одного раствора в другой, смешивание без механического воздействия.
[61] Итак, главное питание растений — углеродное. Нельзя не вспомнить про перегнойный слой мульчи. Оказывается, его углекислый газ ещё и уменьшает испарение, что дополнительно повышает засухоустойчивость.
[62] Подчеркну: на единицу веса образуемого органического вещества. То есть, удобрение — не способ сэкономить воду, а возможность для растения развиться мощнее, испаряя, при этом, ещё больше воды. Что и разъясняется ниже.