2 Тютюкин СВ. Меньшевизм: страницы истории. М., 2002. С. 480.
3 См.: Rabinowitch A. The Evolution of Local Soviets in Petrograd, November 1917 -June 1918. P. 20-37; Rosenberg W. Identities, Power, and Social Interaction in Revolutionary Russia // Slavic Review. 1988. Vol. 47. № 1. P. 26-28 и др.
4 См., напр.: Конец рабочей истории? / Под ред. М. ван дер Линдена. Сб. статей. М., 1996.
5 Broido V. Lenin and the Mensheviks. The Persecution of Socialists under Bolshevism. Gower, 1987. P. 76-79.
20
шим из-под пера В. Бровкина, известного представителя «консервативной» исторической школы.
Движению рабочих уполномоченных Бровкин посвятил раздел своей монографии по послеоктябрьской истории РСДРП. Отталкиваясь от оценок, сформулированных в ходе дискуссии 1985 г. на страницах «Slavic Review*, он коснулся таких сюжетов, как организационная структура петроградского Собрания уполномоченных, характер и эффективность его требований и практических действий, указал на динамику изменений в политических настроениях его участников и в этой связи — на превращение Собрания из дискуссионного клуба в политическое объединение. Многие из этих наблюдений были сделаны впервые и кажутся обоснованными несмотря на то, что отсутствие возможности работать с оригинальными архивными документами помешало автору избежать ряда фактологических неточностей1.
Большие сомнения, однако, вызывает справедливость рассуждений Бровкина о влиянии на рабочее движение представителей умеренно-социалистических партий, как и относительно рабочей политики этих последних. Несмотря на очевидно антикоммунистические симпатии автора, порой его оценки удивительным образом совпадают с вышецитированными суждениями вполне «ортодоксальных» советских историков. Полагая, что «основной толчок» к появлению Собрания уполномоченных был дан хаотичной эвакуацией промышленных предприятий в ходе краткосрочного наступления немцев в феврале2, американский исследователь высказывает полную убежденность в том, что как в идейном, так и в организационном отношении рабочие уполномоченные с начала и до конца направлялись эсерами и особенно меньшевиками3. «Создание и защита независимых от государства рабочих организаций, — пишет он, — было краеугольным камнем политики меньшевиков, что, в свою очередь, явилось главной причиной их новой популярности среди рабочих»4. «Меньшевики, — читаем в другом месте, — сконцентрировали свои усилия на организации собраний рабочих уполномоченных, которые быстро превратились в средоточие недовольства и в противовес большевистским Советам»5. В этом и только в этом Бровкин видит значимость оппозиционного пролетарского движения. Соответственно, причина поражения движения уполномоченных, по его мнению, крылась главным образом в стремлении лидеров РСДРП добиться самоотстранения большевиков от власти мирным путем, что
1 Это относится не только к неверному воспроизведению имен и инициалов участников движения уполномоченных (напр., «СИ. Кононов» вместо СЕ. Кононов), но и к куда более ответственному, но не вполне правильному утверждению, будто «на протяжении марта и апреля рабочее Собрание и Петроградский Совет мирно сосуществовали», а «Бюллетень» Собрания «печатался регулярно». См.: Brovkin V. The Mensheviks after October. Socialist Opposition and the Rise of the Bolshevik Dictatorship. Cornell University Press, Ithaca and London, 1987. P. 172-173.
2 Ibid. P. 162.
3 Ibid. P. 173—174. См. также: Idem. Workers' Unrest and the Bolsheviks' Response in 1919 // Slavic Review. 1990. Vol. 49. № 3. P. 352.
4 Idem. The Mensheviks after October... P. 175.
5 Ibid. P. 136.
21
заставляло их «сдерживать рабочий антибольшевистский радикализм» в «решающие последние дни мая»1.
Традицию искать первопричину ослабления весной 1918 г. массовой поддержки большевиков и возникновения оппозиционного рабочего движения в продовольственном кризисе, безработице и упадке промышленности в 1990-е годы продолжил А. Рабинович. По его мнению, петроградское Собрание рабочих уполномоченных возникло «в ответ на ухудшение положения рабочих» и лишь затем было вызвано недовольством тем, что «Советы, профсоюзы, фабзавкомы перестали быть институтами рабочего класса»2. Хотя в работе американского исследователя есть ряд интересных наблюдений и фактов, ставших результатом знакомства с архивными источниками, общая картина движения видится ему в несколько искаженном свете: он, в частности, полагает, что общеполитические лозунги (например, требование созыва Учредительного собрания) рабочие уполномоченные впервые выдвинули только в середине апреля 1918 г. (в действительности — уже 13 марта), принимает естественное разномыслие членов Собрания за их «раскол» и т.д. Проблема инициаторов образования Собрания заменена констатацией, что у его истоков стояли «меньшевики, эсеры и беспартийные»3.
Заметный шаг вперед в изучении оппозиционного рабочего движения первых лет советской власти сделан участниками международного научного проекта «Рабочий активизм в Советской России, 1918—1929 гг.»4, инициированного американскими исследователями У. Розенбергом и Д. Кенкер с привлечением специалистов Москвы и Петербурга. В первом же сборнике статей, изданном в ходе реализации этого проекта, был опубликован хотя краткий, но содержательный обзор документов недавно ставшего доступным для исследователей фонда Чрезвычайного собрания уполномоченных фабрик и заводов Петрограда (№ 3390) ЦГА С.-Петербурга5.
1 Ibid. Р. 196.
2 Рабинович А. Большевики, низы и Советская власть. С. 126. Подобными утверждениями этот американский исследователь, как видим, решительно порывает с ранее высказанным им самим тезисом о характерной для первой половины 1918 г. независимости низовых Советов от соответствующих большевистских организаций и даже их «конфронтации» с правящей партией. См.: Rabinowitch A. The Evolution of Local Soviets in Petrograd, November 1917 - June 1918. P. 28-29, 36-37.
3 Он же. Большевики, низы и Советская власть. С. 126—127.
4 Под рабочим «активизмом» участники проекта предлагают понимать «организованное сопротивление большевизму в форме политических и общественных движений», причем толкуют содержание этого термина чрезвычайно широко: от политических и экономических стачек, забастовок и демонстраций до недовольства в форме гневных писем в официальные инстанции, «волынок», прогулов и т.д., именуемых «приглушенными» или «осторожными» видами протеста. (См.: Розенберг У. Формы и способы рабочего протеста в России, 1918—1929 гг. // Трудовые конфликты в Советской России 1918—1929 гг. / Под ред. Ю.И. Кирьянова, У. Розенберга, А.Н. Сахарова. М., 1998. С. 8, 12—15). Нам представляется, что подобный расширительный подход, во-первых, выходит за рамки самого термина, а, во-вторых, может завести слишком далеко, вплоть до зачисления в разряд актов антибольшевистского «активизма» неполитических антиобщественных поступков, включая пьянство, уголовные преступления и т.д.
5 Шкаровский М.В. Документы ЦГА Санкт-Петербурга о трудовых конфликтах в 1918-1928 гг. // Там же. С. 85-86.
22
В 2000 г. в рамках этого же проекта увидел свет сборник документов «Питерские рабочие и "диктатура пролетариата". Октябрь 1917—1929. Экономические конфликты и политический протест», первый раздел которого в основном посвящен Собранию рабочих уполномоченных северной столицы. В объяснении причин возникновения Чрезвычайного собрания рабочих уполномоченных создатели сборника, как нам представляется, пошли по верному пути, когда подчеркивают обстоятельства не только социально-экономического, но и политического плана. Характерно, что Собрание они объявляют прямым «преемником» Рабочей конференции Союза защиты Учредительного собрания (СЗУС)1, таким образом, следуя уже известным нам сообщениям меньшевиков Аронсона и Денике о выступлении Богданова (или Кучина?) на собрании Конференции 18 января. В книге впервые обнародован ряд важнейших документов петроградского Собрания, представлены образцы его воззваний и листовочной литературы; ценные биографические и иные сведения содержит научно-справочный аппарат. Однако у сборника есть и существенные недостатки.
Наибольшие возражения вызывают методы как формирования всей книги вообще, так и публикации документов, в частности. Вряд ли можно считать удачным археографическим приемом безоговорочно помещать в один ряд с документами Собрания рабочих уполномоченных материалы ЧК (см., например, док. № 45), протоколы совещаний заводчиков и фабрикантов (док. № 3, 5) или партийную резолюцию (док. № 7). Не украшает книгу манера публиковать документы с неоговоренными купюрами (док. № 19), ошибки в установлении дат публикуемых материалов, в заголовках и легендах2, игнорирование некоторых более ранних документальных изданий3, неверная датировка исторических событий, ошибки в написании имен персонажей и наименований административных единиц. Учитывая широкую «географию» деятельности петроградского Собрания уполномоченных, к числу методических просчетов следует отнести и отсутствие в сборнике материалов других, непетербургских документальных коллекций.
Наконец, — и это самое главное — никак не оговорены и остаются неясными принципы произведенной публикатором выборки. В результате наряду с известным количеством малосодержательных материалов (см. док. № 8, 11, 40, 44) в сборнике нашлось место далеко не для всех документов как Рабочей конференции СЗУС, так и Собрания уполномоченных, причем исключенными из публикации оказались материалы первостепенной значимости. Достаточно сказать, что из двух десятков сохранившихся протоколов общих собраний рабочих уполно-
1 Черняев В.Ю. Предисловие // Питерские рабочие и «диктатура пролетариата». Октябрь 1917—1929. Экономические конфликты и политический протест. Сб. документов / Под ред. В.Ю. Черняева и др. СПб., 2000. С. 10.
2 Диапазон ошибок с датировкой документов простирается от 1—2 дней (док. № 14, 28) до месяца и более (док. № 21, 53). Помещенная в прим. 3 к документу № 20 первомайская листовка Собрания уполномоченных публикуется под заголовком «К рабочим и работницам!», хотя в оригинале адресована безработным. В легендах (см. док. № 38, 40) публикатор порой ссылается на «фонд 339» ЦГА СПб., или на дело № 31 того же фонда, тогда как во всем фонде № 3390 этого архива числится 21 единица хранения.
3 В их числе упомянутые выше тома фундаментальной и широко известной серии «Политические партии России. Документальное наследие», посвященные послеоктябрьскому периоду деятельности РСДРП и ПСР.
23
моченных в книге опубликован лишь один (от 26 июня), а из примерно такого же количества протоколов заседаний его Бюро — пять. В результате деятельность петроградского Собрания рабочих уполномоченных оказалась представлена в неоправданно «усеченном» виде. Документально не разработанным остался и такой важнейший и дискуссионный сюжет, как отношение к Собранию уполномоченных политических партий, в первую очередь - меньшевиков и эсеров: позиция РСДРП отображена только одной ранней (от 5 марта) резолюцией; ПСР, как и «оборонческое» крыло РСДРП, оказались не представлены вовсе.
В общем, «исторической вехой» в изучении оппозиционного рабочего движения, как полагает У. Розенберг1, сборник (в рассматриваемой нами части) не стал, поскольку, продолжая советскую публикаторскую традицию, представляет собой не академически полное, а выборочное, тематическое иллюстративно-ознакомительное документальное издание, несвободное от археографических огрехов. Это лишь первый шаг в археографическом освоении интересующей нас темы.
Целый ряд интересных наблюдений и оценок петроградского Собрания рабочих уполномоченных, хотя иногда и интуитивных, содержит одна из последних работ петербургского исследователя СВ. Ярова притом, что для него этот сюжет — лишь один из многих в главе, посвященной политическим настроениям жителей Петрограда в 1917—1921 гг. По его словам, Собрание явилось «одним из наиболее ярких символов послереволюционного времени», идея которого возникла вследствие повсеместного «усиления «беспартийных» настроений», «растущего разочарования рабочих в Советах» и их попыток «создать независимые профессиональные организации»2. В политических требованиях пролетарского Собрания этот автор видит не только влияние «эсеро-меныпевистских программ», но улавливает и «заметное, хотя в чем-то и ограниченное «низовое» участие»3. Для понимания условий деятельности рабочих уполномоченных важны общие характеристики социальной политики новой власти и политико-психологического состояния петроградцев в указанный период. СВ. Яров справедливо пишет об апатии, абсентеизме и политической пассивности всех категорий населения, включая рабочих, независимо от партийно-политических пристрастий4, о большевизации ча
1 Rosenberg W. Labor Activism in Piter, 1918-1929: Toward a new Understanding of the «Proletarian Dictatorship* // Питерские рабочие и «диктатура пролетариата». С. 30.