3 Подболотов П.А., Спирин Л.М. Крах меньшевизма в Советской России. Л., 1988. С. 86.
4 Подробнее о тактике меньшевиков в 1918 г. см.: Ненароков А., Павлов Д., Розенберг У. В условиях официальной и полуофициальной легальности. Январь-декабрь 1918 г. Документально-исторический очерк // Меньшевики в 1918 году. С. 19-56.
5 Подболотов П.А., Спирин Л.М. Указ. соч. С. 109—110.
6 Там же. С. 87.
11
«оседлать» оппозиционное пролетарское движение1, советские авторы ограничились констатацией, что с арестом участников рабочей конференции в Москве в июле 1918 г. движение уполномоченных «перестало существовать».
Таким образом, во второй половине 1980-х годов оппозиционное большевизму рабочее движение советскими историками продолжало освещаться с позиций вчерашнего дня. Для его оценки по-прежнему использовались официальные, декларативные и лживые, пропагандистские клише первых послеоктябрьских лет без какой-либо попытки разобраться в вопросе по существу. Сам факт ареста рабочих уполномоченных являлся единственным и сильнейшим аргументом для доказательства их «контрреволюционности», под которую, в свою очередь, «подвёрстывались» и все прочие параметры движения — социально-политические, количественные и временные. Не будучи в состоянии в своих оценках и общих характеристиках оппозиционного рабочего движения отойти от бытовавших в прежние годы, историки периода «перестройки», однако, попытались ревизовать комплекс ранее выработанных представлений относительно социально-политических характеристик различных отрядов российского пролетариата, в первую очередь — питерского.
Советские исследователи считали рабочий класс Петрограда «наиболее развитым и передовым отрядом пролетариата России», его подлинной элитой, сумевшей и в 1918 г. сохранить свою авангардную роль несмотря на набиравший силу процесс его деклассирования2. Некоторые в этой связи даже указывали, что в результате массового бегства пролетариата в деревню качественный состав рабочего класса улучшился, поскольку «из промышленности уходили прежде всего «вчерашние крестьяне», мелкобуржуазные по своей психологии»3. Важно, что подобные оценки подкреплялись не только соответствующими «каноническими» высказываниями большевистских вождей4, но основывались на материалах профессиональной переписи 1918 г. Мотивируя свой основной тезис, исследователи опирались на такие объективные показатели, как стаж пребывания в пролетарской среде, уровень образования,
1 Попытки такого рода со стороны руководителей Северной областной коммуны отмечены в упомянутой статье Р.А. Абрамовича. Это подтверждается наблюдениями современного американского исследователя, который выяснил, что Выборгский районный комитет большевиков, дезориентированный «неявно антисоветской» позицией Собрания рабочих уполномоченных, первоначально призывал рабочих присоединяться к нему. См.: Рабинович А. Большевики, низы и Советская власть: Петроград, февраль 1917 — июль 1918 г. // Анатомия революции. 1917 год в России: массы, партии, власть. СПб., 1994. С. 127.
2 Дробижев В.З., Соколов А.К., Устинов В.А. Рабочий класс Советской России в первый год пролетарской диктатуры. (Опыт структурного анализа по материалам профессиональной переписи 1918 г.). М., 1975. С. 83, 102, 194.
3 Гимпельсон Е.Г. Рабочий класс в управлении Советским государством. Ноябрь 1917—1920 гг. М., 1982. С. 73. С этим, хотя и не безоговорочно, согласны и зарубежные исследователи. См., напр.: Smith S. Red Petrograd. Revolution in the Factories. 1917-1918. Cambridge University Press, 1983. P. 244.
4 В мае 1918 г. В.И. Ленин писал о питерских рабочих как об одном из «лучших, передовых, наиболее сознательных, наиболее революционных, наиболее твердых, наименее податливых на пустую фразу, на бесхарактерное отчаяние, на запугивание буржуазией отрядов рабочего класса и всех трудящихся России». В июле того же года он снова отметил, что «столь сознательных, как питерские рабочие, других в России нет». Ленин В.И. Поли. собр. соч. Т. 36. С. 361, 521.
12
профессиональной подготовки и квалификации рабочих, степень их отрыва от земледельческих занятий, тип и специализацию продолжавших функционировать промышленных предприятий и т.д. «Наиболее развитым в социальном отношении был пролетариат Петрограда, — заключали В.З. Дробижев, А.К. Соколов и В.А. Устинов. — ...По степени отрыва рабочих от деревни, от земледельческих занятий здесь был сосредоточен наиболее "чистый" пролетариат. ... Наиболее развитая квалифицированная часть рабочего класса, в течение долгого времени связанная с крупным производством, была самой передовой по степени осознания своих интересов»1.
В новых условиях историки, занятые выяснением социальной составляющей роста меныпевистско-эсеровского влияния в пролетарской среде, не утруждая себя доказательствами, стали писать о «значительной доле» среди питерских рабочих — «рабочих военного времени», «выходцев из мелкобуржуазных слоев города и деревни»2. Особо следует выделить попытку М.С. Мо-лодцовой определить социальную основу петроградского Собрания рабочих уполномоченных как противоестественный по своей сути конгломерат «малосознательных рабочих низкой квалификации» с «рабочей аристократией» и «антисоветски настроенной частью мастеров и служащих-конторщиков»3. О том, что в петроградском Собрании уполномоченных в разные месяцы было представлено от половины до 2/3 рабочих северной столицы, Молодцова, естественно, предпочла умолчать.
На Западе дальнейшее освоение интересующей нас проблематики в конце 1970-х — начале 1980-х годов приняло археографическое направление. В 1975 г. в мюнхенском журнале «Континент» А.И. Солженицын опубликовал 1-й номер бюллетеня петроградского Собрания уполномоченных4, а спустя 6 лет в основанной тем же автором документальной серии «Народное сопротивление коммунизму в России» сотрудник Гуверовского института войны, революции и мира М.С. Берн-штам издал сборник, целиком посвященный интересующему нас сюжету5.
Лишенный возможности работать с документами советских архивов, американский археограф пошел по пути формирования сборника почти исключительно на основе газетных публикаций. Прием в принципе опробованный и допустимый, но не в данном случае — главным образом потому, что своей периодической печати Собрание рабочих уполномоченных не имело6 и, сле-
1 Дробижев В.З., Соколов А.К., Устинов В.А. Указ. соч. С. 194, 209.
2 Веселое А.Б., Смирнов В.В. Борьба большевиков Петрограда против меныые-вистско-эсеровского влияния на профсоюзы весной—летом 1918 г. // Питерские рабочие в борьбе с контрреволюцией в 1917—1918 гг. С. 176.
3 Молодцова М.С. Указ. соч. С. 181.
4 Чрезвычайное собрание уполномоченных фабрик и заводов г. Петрограда / Публ. А. Солженицына // Континент. Мюнхен, 1975. № 2. С. 383—419. В 1990 г. вся эта публикация вместе с предисловием А.И. Солженицына была перепечатана московским журналом «Горизонт» (1990. № 10. С. 26—41).
5 Независимое рабочее движение в 1918 году. Документы и материалы / Ред.-сост. М.С. Бернштам. Париж, 1981.
6 Бюро Петроградского Собрания уполномоченных неоднократно обращалось в Комиссариат по делам печати с просьбой разрешить издание собственной газеты или хотя бы официально зарегистрировать их «информационный листок», но всякий раз получало отказ. В итоге Собранию удалось явочным порядком опубликовать лишь два сдвоенных номера своего Бюллетеня, а набор третьего (№ 5—6) был рассыпан.
13
довательно, газетные корреспонденции, относящиеся к его деятельности, даже если речь идет об идейно родственном печатном органе, не могут считаться безукоризненно достоверными (понятно, что это не относится к документам Собрания, попадавшим в периодику). Это тем более справедливо, что в некоторых газетных публикациях, в частности, в оппозиционной социалистической газете «Новая жизнь» (кстати, широко привлекаемой Бернштамом) сами уполномоченные усматривали искажение своей позиции, о чем неоднократно и заявляли1.
С точки зрения следования публикаторским правилам, книга М.С. Берн-штама представляет редкий даже для западной историографии образец полного игнорирования археографических норм. В основной корпус публикации вместе с документами Собрания уполномоченных он включил воспоминания и другие материалы представителей правительственного лагеря, дав их вперемешку. Таким образом, значительная часть опубликованных документов исходит от организаций и лиц, не только не имевших к Собранию никакого отношения, но зачастую прямо враждебных ему. Часть материалов (например, протоколы заседаний ЦК ПСР) публикуется исключительно с целью показать, что никаких упоминаний о Собрании рабочих уполномоченных в них нет. Авторские комментарии к документам неоправданно многословны и содержательно путаны; многие документы даны с неоговоренными купюрами; во включенных в сборник газетных отчетах о заседаниях рабочих уполномоченных публикатор необоснованно опустил целый ряд важнейших фрагментов и т.д. Все эти и другие грубейшие археографические просчеты смазывают впечатление от той большой работы, которую провел американский исследователь.
Как полагает Бернштам, массовое антибольшевистское рабочее движение сложилось в России уже в ноябре—декабре 1917 г. в условиях, когда меньшевистская и эсеровская партии пошли по пути «капитуляции» или, как минимум, «соглашательства» с новой властью. К январю 1918 г., таким образом, дело оставалось только за тем, чтобы оформить это движение организационно. «Собрания уполномоченных, — подчеркивает Бернштам, — явились созданием и итогом самостоятельной деятельности петроградских рабочих, результатом творчества инициативной группы, сложившейся на Семянниковском и Обуховском заводах Невского района, когда рабочие убедились в безнадежности Учредительного Собрания и социалистических партий»2. Поскольку сам «механизм» образования Собрания, однако, для американского исследователя остается неясным, он в основном оперирует догадками и косвенными данными. Так, отвергая версию о Богданове как инициаторе движения и потому считая сообщение Денике «большим преувеличением», Бернштам вместе с тем не исключает, что именно благодаря это
1 «Констатируя еще раз небрежное отношение "Новой жизни" к отчетам и объявлениям, исходящим от Собрания Уполномоченных, — говорилось в резолюции от 5 июня 1918 г., — Собрание выражает свой резкий протест и постановляет довести его до сведения рабочих Петрограда и редакции "Новой жизни"». Центральный архив Федеральной службы безопасности (ЦА ФСБ). Д. Р-27678. Л. 112.
2 Независимое рабочее движение в 1918 году. С. 58.
14
му «правому» меньшевику движение сорганизовалось в форме Собрания уполномоченных. При этом, с его точки зрения, Богданов попросту скопировал организационные формы, сложившиеся в рамках Рабочей группы Центрального военно-промышленного комитета, заместителем председателя которой он ранее состоял1.
Начиная с заголовка и на протяжении всей своей работы Бернштам настойчиво проводит мысль о стремлении рабочих создать собственную, чисто рабочую «независимую» политическую организацию, без, как он пишет, «интеллигентских доктрин и руководительства», считая при этом «непорванную связь с социалистическими партиями» одной из главных причин слабости движения2. Таким образом, искусственно акцентируется то «партофобское» настроение, которое действительно, бытовало среди рабочих уполномоченных3, но отнюдь не было ни главным, ни определяющим, и которое К.М. Ермолаев в одном из своих частных писем справедливо назвал «уродливой крайностью»4. Наконец, конструкция Бернштама не дает объяснения слабости и малой популярности как у самих рабочих уполномоченных, так и в пролетарской среде, в целом подчеркнуто антиинтеллигентской «Единой рабочей партии», созданной весной 1918 г. одним из деятельных участников Собрания, социал-демократом с огромным дореволюционным стажем, путиловским рабочим Н.Н. Глебовым.
Исходя из этого, роль РСДРП в движении уполномоченных американский автор ограничивает «своеобразной литературной функцией», выполнявшейся в основном «правыми» меньшевиками (формулировкой требований рабочих на бумаге), да и то в течение сравнительно короткого промежутка времени — до середины марта 1918 г. После этого, утверждает Бернштам, даже оборонцы, не говоря уже о «полубольшевиках» типа Ю.О. Мартова, «разочаровались» в движении и «полностью» от него отошли5. Что касается партии социалистов-революционеров, то тот факт, что в известных ему протоколах ЦК с ноября 1917 по май 1918 гг. не содержится упоминаний об интересующем его движении, приводит Бернштама к заключению, что и эта партия к рабочим уполномоченным причастна не была6.
Выводы Бернштама относительно характера и продолжительности деятельности в Собрании рабочих уполномоченных представителей РСДРП и ПСР находятся в вопиющем противоречии с действительностью.