Общая теория систем в конфликтологии

Дата: 2025-04-30; Просмотры: 2

Оценка:

0.00 из 5.00 — оценок

Скачиваний: 0

Скачать

3.1. Системный подход в современной конфликтологии.

Следует заметить, что в связи с современными тенденциями в науке получил широкое распространение системный подход, рассматривающий изучаемые явления не как изолированные, «вещи в себе», но как элементы некой единой системы, влияющей на сами элементы и подвергаемой влиянию своих составляющих. Однако системный подход, особенно в социальных науках, часто используется лишь на уровне терминологии, но основополагающие принципы, как правило, игнорируются и социальные явления изучаются вне связи друг с другом. Конфликтология в этом случае не является исключением. Так конфликт обычно изучается как причинно-следственная связь, состоящая из трёх звеньев: причины конфликта, развитие конфликта и его последствия. Особенно это хорошо демонстрирует наиболее популярные способы разрешения конфликта, предлагаемые кофликтологами, юристами и другими специалистами, работающими в смежных областях. В естественных науках системный подход используется как один из главных методов изучения и прикладной деятельности. Так, например, врачи говорят, что лечить нужно не болезнь, а пациента.

Всё это говорит о том, что следует задуматься над более широким применением Общей теории систем, а так же таких родственных ей областей знания, как кибернетика, синергетика и информатика.

3.2. История развития системной методологии

В любой науке используются различные методы исследования, которые принято делить на общенаучные (анализ, синтез, дедукция, индукция, аналогия, моделирование), специальные (системный, функциональный, структурный подходы) и частнонаучные (сравнительно-исторический подход, историко-генетический, хронологический методы и др.). В данной главе речь пойдёт о системном подходе, который является специальным. Это метод полностью описала Общая теория систем, главным автором которой является Л. фон Берталанфи, американский учёный австрийского происхождения.

Известно, что термин «система» появился еще в Древней Греции
примерно в V веке до нашей эры. Существуют указания на то, что в своем
первоначальном понимании система имела значение «объединения, организма, организации, союза», то есть мышление древних греков было синтетическим и обращалось к операции синтеза. Изначально система связывалась с
формами социального бытия и лишь позже принцип порядка стали переносить на понимание Космоса. А.И. Уёмов, украинский философ-методолог, специалист по логике, методологии науки и теории систем, указывает, что к древним грекам «относится постановка основных проблем, вокруг которых бьется в настоящее время системологическая мысль. Это, прежде всего, проблема порядка и хаоса».

В Средние века интерес к исследованию объектов как систем не
проявлялся. В эпоху Возрождения трактовка бытия как Космоса была заменена рассмотрением его как системы мира. В это время бытие стало предметом не только философских рассуждений, но и научного анализа. Среди множества наук выделилась астрономия, Коперник разработал гелиоцентрическую картину мира, и данная концепция сыграла важную роль в новой трактовке системности бытия. С точки зрения системно-параметрического метода можно сказать, что Н. Коперник произвел операцию реляционного синтеза: он синтезировал научные представления о мире и пересмотрел отношения между небесными светилами, сделав новые научные выводы, символизирующие переход человеческого сознания к Новому времени.

В Новое время системные представления попадают в поле зрения
мыслителей вследствие усложнения научного знания: стала ясной
необходимость систематизации знания о мире и осознание значения методов
исследования для получения необходимых результатов. В немецкой
классической философии много внимание уделялось идее системной
организации научного знания, то есть структура научного знания стала
предметом специальных философских рассуждений. Так, И. Кант превратил
вопрос системного характера научного знания в методологическую проблему, а Г. Гегель трактовал становление системы соответственно принципам перехода от абстрактного к конкретному. И. Кант, в частности, исследовал виды суждений, выделяя среди них аналитические и синтетические, обращаясь к операциям анализа и синтеза, и связывая аналитические суждения с
пояснением, а синтетические – с расширением понятия о субъекте. В данном
случае, рассматривая характеристики суждений, мыслитель применял
операцию атрибутивного анализа.

В начале ХХ века исследования системного метода приостановилось в связи с чередой событий, знаменующих перестройку миропорядка и требующих от мыслителей открытий, которые можно использовать здесь и сейчас, к которым теория систем тогда, к сожалению, ещё не относилась, так как фундамент для неё хотя и был заложен, но этого было не достаточно для прикладного применения. Однако нельзя сказать, что исследования такого рода. Наш соотечественник философ и экономист А. А. Богданов создал в 20х годах работу «Всеобщая организационная наука (Тектология)». В ней он приходит к выводу о существовании единых структурных связей и
закономерностей, то есть, как и многие другие авторы после него, обращается к операции реляционного синтеза. К сожалению, работе не была оценена современниками и о серьёзных системных исследованиях забыли до Второй мировой войны.

Тектология, по мысли Богданова, должна «систематизировать научно в целом организационный опыт человечества», и в этом понимании она не может быть специально-научной теорией. Кроме того, будучи всеобщей организационной наукой, тектология отражает реальные процессы, имеющие место в действительности: только построив такую науку, можно усмотреть и исследовать «действительное единство организационных методов, единство их повсюду – в психических и физических комплексах, в живой и мертвой природе, в работе стихийных сил и сознательной деятельности людей». Л.И. Абалкин считает, что тектология обозначила заметное
продвижение на пути поиска и формирования новой системной парадигмы
научного мышления: «Высказанные А. Богдановым суждения и полученные им выводы во многом предвосхитили рождение теории систем и кибернетики и были интегрированы ими».

Во время Второй мировой войны в США и Великобритании возобновляются исследования в области систематизации. Это было обусловлено рядом задач, практического характера, таких, как расшифровка кода Энигмы и автоматизации корабельных зенитных установок, к решению которых были привлечены выдающиеся умы того времени, такие, как Н. Винер.

Н. Винер, американский учёный, выдающийся математик и философ, основоположник кибернетики и теории искусственного интеллекта, решая практические задачи, названные выше, пришёл к выводу, что наука как набор изолированных друг от друга областей знаний не эффективна, и основные силы учёных следует бросить на междисциплинарные исследования. Эта мысль привела его к созданию кибернетики – науки на стыке биологии, психологии и инженерии. Он отмечал, что наиболее эффективные принципы действия механизмов очень близки к принципам работы органов живых организмов, выполняющих схожие действия, а алгоритмы их работы близки к психическим процессам. Также особое место он отводил роли информации, говоря о том, что весь мир представляет собой «океан хаоса (энтропии)», а информация является своего рода «отрицательной энтропией», помогающей «устанавливать островки порядка в этом океане». Эти положения он отразил в своей главной работе «Кибернетика, или Управление и связь в животном и машине», которую он опубликовал в 1948 г.

Практически одновременно с ним свою Общую теорию систем создал Л. фон Берталанфи, американский биолог австрийского происхождения. Концепция Берталанфи сформировалась в конце 30-х гг., а соответствующие публикации появились в 40-х гг. 20 века. Ученый писал: «Насколько мы можем судить, концепция «общей теории систем» была впервые предложена автором настоящей работы еще до появления кибернетики, системотехники и связанных с ними дисциплин». Людвиг фон Берталанфи поставил перед собой задачу построения общей теории, предметом которой являлись бы различные формы организации (биологические, социальные и кибернетические системы).

Исследователи указывают, что такая теория, по мнению ее автора, «должна выработать средства решения проблем со многими переменными и по сути дела заменить механистическое понимание мира (концепцию сведения органического мира к случайным и стихийным изменениям физических тел, а любого знания – к физическому) воззрением на действительность как на множество не сводимых одна к другой сфер реальности, связь между которыми проявляется в изоморфизме действующих в них законов»[20]. В данной концепции можно отметить применение реляционного анализа: реальность разделена на сферы, между которыми установлены отношения (в частности, отношения изоморфизма).

Опираясь на данные разных областей науки, Берталанфи утверждает «существование моделей, принципов и законов, которые применяются к обобщенным системам или их подклассам независимо от их частных особенностей, природы составляющих их компонентов и отношений, или «сил», действующих между ними». По Берталанфи, такая общая теория систем призвана разрабатывать теоретические основы для нефизических областей знания. Важно и то, что ученый подчеркивает междисциплинарный характер выдвигаемой им концепции. Общая теория систем в его понимании также призвана способствовать решению задач интеграции научного знания: на ее основе возможно осуществление нового подхода к проблеме единства научного знания – вместо редукционизма выдвигается идея перспективизма (единства науки на базе изоморфизма законов в ее различных областях).

Исследования системной методологии были продолжены в дальнейшем, в том числе и советскими учёными. Это привело к созданию во второй половине ХХ века профессором А. И. Уёмовым Параметрической общей теории систем и её формального аппарата - «языка тернарного описания», ставшего впоследствии одним из самостоятельных вариантов неклассической логики, несмотря на критику самой теории. В основе этой теории лежит принцип взаимосвязи: «определено, что особое место в философских основах параметрической общей теории систем занимают принципы диалектики – принцип всеобщей связи явлений и принцип развития». Центральное понятие теории – понятие системы – А.И. Уемов формулирует, основываясь на трех философских категориях – это категории «вещь», «свойство» и «отношение», а также уточняет с помощью второй тройки категорий - «определенного»,
«неопределенного» и «произвольного». Эти две тройки категорий являются
базисными для языка тернарного описания. К базисным характеристикам системы относятся концепт, структура и субстрат. Основной задачей параметрической теории систем является «выявление достаточно надежных общесистемных закономерностей, выражающих взаимоотношения между системными характеристиками объектов (значениями системных параметров), подобно тому, как законы физики соотносят друг с другом значения физических величин».

Поскольку конфликтология является синтетической научной дисциплиной, т. е. базируется на междисциплинарном подходе, значение Общей теории для неё нельзя преувеличить.

3.3 Общесистемные принципы и законы.

Как в трудах Людвига фон Берталанфи и в сочинениях Александра Богданова, так и в трудах менее значительных авторов, рассматриваются некоторые общесистемные закономерности и принципы функционирования и развития сложных систем. Среди таковых традиционно принято выделять:

1. «Гипотеза семиотической непрерывности». «Онтологическая ценность системных исследований, как можно думать, определяется гипотезой, которую можно условно назвать «гипотезой семиотической непрерывности». Согласно этой гипотезе, система есть образ её среды. Это следует понимать в том смысле, что система как элемент универсума отражает некоторые существенные свойства последнего».[21] «Семиотическая» непрерывность системы и среды распространяется и за пределы собственно структурных особенностей систем, экстраполируясь также и на динамику их развёртывания. «Изменение системы есть одновременно и изменение её окружения, причём источники изменения могут корениться как в изменениях самой системы, так и в изменениях окружения. Тем самым исследование системы позволило бы вскрыть кардинальные диахронические трансформации окружения»[22]. В известном смысле данная гипотеза представляет собой лишь половину истины, поскольку в данном случае не берутся в расчёт собственные, внутренние потенциалы системного центра, собственно, и организующего процессы в системе, оформляющиеся на границе системного центра и его среды;

1. «Принцип обратной связи». Положение, согласно которому устойчивость в сложных динамических формах достигается за счёт замыкания петель обратной связи: «если действие между частями динамической системы имеет этот круговой характер, то мы говорим, что в ней имеется обратная связь»[23]. Принцип обратной афферентации, сформулированный академиком Анохиным П. К., являющийся в свою очередь конкретизацией принципа обратной связи, фиксирует что регулирование осуществляется «на основе непрерывной обратной информации о приспособительном результате»[24].

Данный принцип указывает на то, что для эффективной работы системы и её развития необходима двунаправленная связь как центра с периферией, так и периферии с центром. Если этот принцип будет нарушен, в системе будет уменьшаться количество информации, информация на периферии не будет совпадать с информацией в центре, что сделает практически не возможным управление системой выведет её из равновесия, что повлечёт возрастание энтропии. Это может привести к разрушению системы. Например, нежелание власти вести переговоры (услышать) с народом в 1905 году привело Российскую Империю к первой революции.

3. «Принцип организационной непрерывности» (А. А. Богданов) утверждает, что любая возможная система обнаруживает бесконечные «различия» на её внутренних границах, и, как следствие, любая возможная система принципиально разомкнута относительно своего внутреннего состава (то есть открыта к его поэлементной и даже комплексной модификации), и тем самым она связана в тех или иных цепях опосредования со всем универсумом — со своей средой, со средой среды и т. д. Данное следствие эксплицирует принципиальную невозможность «порочных кругов», понятых в онтологической модальности. «Мировая ингрессия в современной науке выражается как принцип непрерывности. Он определяется различно; тектологическая же его формулировка проста и очевидна: между всякими двумя комплексами вселенной, при достаточном исследовании устанавливаются промежуточные звенья, вводящие их в одну цепь ингрессии»[25].

Под ингрессией в этом случае понимается взаимопроникновение системы и среды, её окружающей, а также непрерывная модификация как самой системы, так и среды. Например, Япония до ХIХ века, сохраняя феодальные порядки, была вынуждена перейти к следующей политической модели – от феодализма к абсолютизму, а также прекратить политику изоляционизма и открыть границы для внешней торговли. В то же время, японцы возобновили агрессивную экспансионистскую политику, что привело к захвату Кореи и установлению марионеточного режима в Манчжурии. Более простой пример - человек, оказываясь в новых условиях существования, как приспосабливается к ним сам, так и пытается изменить среду на более комфортную.

1. «Принцип совместимости» (М. И. Сетров), фиксирует, что «условием взаимодействия между объектами является наличие у них относительного свойства совместимости»[26], то есть относительной качественной и организационной однородности: так, прививка различных плодоносящих ветвей между различными плодовыми растениями возможно благодаря их относительной совместимости - но при этом трансплантация тканей от животного к человеку или даже между различными людьми в высшей степени проблематична, и стала возможной лишь в результате развития медицины на протяжении многих тысячелетий.

Относительная совместимость существует только между системами одного порядка, возможно, включёнными в сходную среду. Так, например, привить плодоносящие ветку невозможно, к тому же относительная совместимость тем сложнее, чем сложнее сами системы, между которыми пытаются обнаружить эту совместимость.

1. «Принцип взаимно-дополнительных соотношений» (сформулировал А. А. Богданов), дополняет закон расхождения, фиксируя, что «системное расхождение заключает в себе тенденцию развития, направленную к дополнительным связям»[27]. При этом смысл дополнительных соотношений целиком «сводится к обменной связи: в ней устойчивость целого, системы, повышается тем, что одна часть усваивает то, что дезассимилируется другой, и обратно. Эту формулировку можно обобщить и на все и всякие дополнительные соотношения»[28]. Дополнительные соотношения являются характерной иллюстрацией конституирующей роли замкнутых контуров обратных связей в определении целостности системы. Необходимой «основой всякой устойчивой системной дифференциации является развитие взаимно-дополнительных связей между её элементами»[29]. Данный принцип применим по отношению ко всем деривативам сложно организованных систем.

Если одним социальным институтом отторгается часть его ролей, эти роли принимает на себя другой социальный институт. Например, в современной Японии спецслужбы имеют малый круг обязанностей по сравнению со спецслужбами других стран, однако обязанности по расследованию особо тяжких преступлений возложены на полицию, а контрразведка – на Министерство самообороны. Также у ослепшего человека обостряются другие органы чувств, заменяя собой потерянное зрение.

1. «Закон необходимого разнообразия» (У. Р. Эшби). Весьма образная формулировка этого принципа фиксирует, что «только разнообразие может уничтожить разнообразие»[30]. Очевидно, что рост разнообразия элементов систем как целых может приводить как к повышению устойчивости (за счёт формирования обилия межэлементных связей и обусловливаемых ими компенсаторных эффектов), так и к её снижению (связи могут и не носить межэлементного характера в случае отсутствия совместимости или слабой механизации, напр., и приводить к диверсификации).

Эволюция системы стремится к разнообразию своих элементов, так как это повышает устойчивость системы и делает её более способной к приспособлению к новым условиям. Однако если периферия системы достигает «избыточного» разнообразия, это может привести к разрушению старой системы и образованию нескольких новых, центрами которых будет «старая» периферия. Это можно продемонстрировать как на примере развала СССР с образованием ряда новых государств, так и на примере развития синдрома множественной личности у человека.

1. «Закон иерархических компенсаций» (Е. А. Седов) фиксирует, что «действительный рост разнообразия на высшем уровне обеспечивается его эффективным ограничением на предыдущих уровнях»[31]. «Этот закон, предложенный российским кибернетиком и философом Е.Седовым, развивает и уточняет известный кибернетический закон Эшби о необходимом разнообразии»[32]. Из данного положения следует очевидный вывод: поскольку в реальных системах (в собственном смысле этого слова) первичный материал однороден, следовательно, сложность и разнообразие воздействий регуляторов достигается лишь относительным повышением уровня его организации. Ещё А. А. Богданов неоднократно указывал, что системные центры в реальных системах оказываются более организованными, чем периферические элементы: закон Седова лишь фиксирует, что уровень организации системного центра с необходимость должен быть выше по отношению к периферическим элементам. Одной из тенденций развития систем является тенденция прямого понижения уровня организации периферических элементов, приводящая к непосредственному ограничению их разнообразия: «только при условии ограничения разнообразия нижележащего уровня можно формировать разнообразные функции и структуры находящихся на более высоких уровнях»[33], т.о. «рост разнообразия на нижнем уровне [иерархии] разрушает верхний уровень организации»[34]. В структурном смысле закон означает, что «отсутствие ограничений… приводит к деструктурализации системы как целого»[35], что приводит к общей диверсификации системы в контексте объемлющей её среды.

Пример к предыдущему пункту подходит и для иллюстрации и этого принципа. Можно лишь дополнить тем, что этот принцип объясняет социальное неравенство в обществе: без ограничения свобод «низов» не может быть разнообразия свобод «верхов», так как ценность этих свобод существует только в рамках системы. «Если у всех есть сверхсила, то никто не будет супергероем».

1. «Принцип моноцентризма» (А. А. Богданов), фиксирует, что устойчивая система «характеризуется одним центром, а если она сложная, цепная, то у неё есть один высший, общий центр»[36]. Полицентрические системы характеризуются дисфункцией процессов координации, дезорганизованностью, неустойчивостью и т. д. Подобного рода эффекты возникают при наложении одних координационных процессов (пульсов) на другие, чем обусловлена утрата целостности.

Иллюстрацией этого принципа может служить современная тенденция к глобализации, а также политика стремления к моноцентризму супердержав. Это объясняется не меркантильными интересами, а общей тенденции всех систем к установлению единого центра. История человечества показывает, что регулярное невыполнение этого принципа иллюстрируется конфликтами между локальными центрами (супердержавами).

1. «Закон минимума» (А. А. Богданов), обобщающий принципы Либиха и Митчерлиха, фиксирует: «устойчивость целого зависит от наименьших относительных сопротивлений всех его частей во всякий момент»[37]. «Во всех тех случаях, когда есть хоть какие-нибудь реальные различия в устойчивости разных элементов системы по отношению к внешним воздействиям, общая устойчивость системы определяется наименьшей её частичной устойчивостью»[38]. Именуемое также «законом наименьших относительных сопротивлений», данное положение является фиксацией проявления принципа лимитирующего фактора: темпы восстановления устойчивости комплекса после нарушающего её воздействия определяются наименьшими частичными, а так как процессы локализуются в конкретных элементах, устойчивость систем и комплексов определены устойчивостью слабейшего её звена (элемента).
2. «Принцип внешнего дополнения» (выведен С. Т. Биром) «сводится к тому, что в силу теоремы неполноты Гёделя любой язык управления в конечном счёте недостаточен для выполнения стоящих перед ним задач, но этот недостаток может быть устранён благодаря включению „чёрного ящика“ в цепь управления»[39]. Непрерывность контуров координации достигается лишь посредством специфического устройства гиперструктуры, древовидность которой отражает восходящую линию суммации воздействий. Каждый координатор встроен в гиперструктуру так, что передаёт по восходящей лишь частичные воздействия от координируемых элементов (например, сенсоров). Восходящие воздействия к системному центру подвергаются своеобразному «обобщению» при суммации их в сводящих узлах ветвей гиперструктуры. Нисходящие по ветвям гиперструктуры координационные воздействия (например, к эффекторам) асимметрично восходящим подвергаются «разобобщению» локальными координаторами: дополняются воздействиями, поступающими по обратным связям от локальных процессов. Иными словами, нисходящие от системного центра координационные импульсы непрерывно специфицируются в зависимости от характера локальных процессов за счёт обратных связей от этих процессов.

Этот принцип объясняет необходимость в разветвлении управленческих связей, так как прямая связь центр – периферия является неэффективной без посредников, с одной стороны, конкретизирующих приказы центра и, с другой стороны, обобщающих данные от периферии. Например, если президент государства будет лично ездить по предприятиям и раздавать каждому рабочему задания и контролировать их выполнение, то функционирование всего государства будет поставлено под вопрос.

1. «Теорема о рекурсивных структурах» (С. Т. Бир) предполагает, что в случае, «если жизнеспособная система содержит в себе жизнеспособную систему, тогда их организационные структуры должны быть рекурсивны».[40]

Включённые системы, как правило, являются уменьшенными копиями материнской системы, это упрощает структуризацию и управление этими системами. В федеральных государствах органы власти в субъектах федерации структурно идентичны органам федеральной власти.

1. «Закон расхождения» (Г.Спенсер), также известный как принцип цепной реакции: активность двух тождественных систем имеет тенденцию к прогрессирующему накоплению различий. При этом «расхождение исходных форм идёт „лавинообразно“, вроде того как растут величины в геометрических прогрессиях, — вообще, по типу ряда, прогрессивно восходящего»[41]. Закон имеет и весьма продолжительную историю: «как говорит Г. Спенсер, „различные части однородной агрегации неизбежно подвержены действиям разнородных сил, разнородных по качеству или по напряжённости, вследствие чего и изменяются различно“. Этот спенсеровский принцип неизбежно возникающей разнородности внутри любых систем… имеет первостепенное значение для тектологии»[42]. Ключевая ценность данного закона заключается в понимании характера накопления «различий», резко непропорционального периодам действия экзогенных факторов среды.
2. «Закон опыта» (У. Р. Эшби) охватывает действие особого эффекта, частным выражением которого является то, что «информация, связанная с изменением параметра, имеет тенденцию разрушать и замещать информацию о начальном состоянии системы»[43]. Общесистемная формулировка закона, не связывающая его действие с понятием информации, утверждает, что постоянное «единообразное изменение входов некоторого множества преобразователей имеет тенденцию уменьшать разнообразие этого множества»[44]— в виде множества преобразователей может выступать как реальное множество элементов, где воздействия на вход синхронизированы, так и один элемент, воздействия на который рассредоточены в диахроническом горизонте (если линия его поведения обнаруживает тенденцию возврата к исходному состоянию, и т.с. он описывается как множество). При этом вторичное, дополнительное «изменение значения параметра делает возможным уменьшение разнообразия до нового, более низкого уровня»[45]; более того: сокращение разнообразия при каждом изменении обнаруживает прямую зависимость от длины цепи изменений значений входного параметра. Данный эффект в рассмотрении по контрасту позволяет более полным образом осмыслить закон расхождения А. А. Богданова — а именно положение, согласно которому «расхождение исходных форм идёт „лавинообразно“»[46], то есть в прямой прогрессирующей тенденции: поскольку в случае единообразных воздействий на множество элементов (то есть «преобразователей») не происходит увеличения разнообразия проявляемых ими состояний (и оно сокращается при каждой смене входного параметра, то есть силы воздействия, качественных сторон, интенсивности и т. д.), то к первоначальным различиям уже не «присоединяются несходные изменения»^[48]:186[47]. В этом контексте становится понятным, почему процессы, протекающие в агрегате однородных единиц имеют силу к сокращению разнообразия состояний последних: элементы подобного агрегата «находятся в непрерывной связи и взаимодействии, в постоянной конъюгации, в обменном слиянии активностей. Именно постольку же и происходит, очевидно выравнивание развивающихся различий между частями комплекса»[48]: однородность и однотипность взаимодействий единиц поглощают какие-либо внешние возмущающие воздействия и распределяют неравномерность по площади всего агрегата.

Этот закон говорит о повышении эффективности процессов внутри системы. Количество этих процессов под влиянием воздействий уменьшается, однако удельная эффективность возрастает. Также закон говорит о упорядочиванию внутри системы и тенденции к её обновлению.

1. «Принцип прогрессирующей сегрегации» (Л. фон Берталанфи[49]) означает прогрессирующий характер потери взаимодействий между элементами в ходе дифференциации, однако к оригинальной версии принципа следует добавить тщательно замалчиваемый Л. Фон Берталанфи момент: в ходе дифференциации происходит становление опосредованных системным центром каналов взаимодействий между элементами. Понятно, что происходит потеря лишь непосредственных взаимодействий между элементами, что существенным образом трансформирует принцип. Данный эффект оказывается потерей «совместимости»[50]. Является немаловажным то обстоятельство, что сам процесс дифференциации в принципе нереализуем вне централистически регулируемых процессов (в противном случае координация развивающихся частей оказалась бы невозможной): «расхождение частей» с необходимостью не может быть простой потерей взаимодействий, и комплекс не может превращаться в некое множество независимых каузальных цепей, где каждая такая цепь развивается самостоятельно вне зависимости от остальных. Непосредственные взаимодействия между элементами в ходе дифференциации действительно ослабевают, однако не иначе как по причине их опосредования центром.

Этот принцип отлично иллюстрируется известной фразой Юлия Цезаря «Разделяй и властвуй». Иначе говоря, для сохранения контроля над всей системой и поддержания её целостности центр должен изолировать отдельные части периферии друг от друга, ограничивая информационный обмен между ними. Это необходимо, для того чтобы части периферии не могли усиливаться за счёт сотрудничества друг с другом и объединяться для борьбы с центром.

1. «Принцип прогрессирующей механизации» (Л. фон Берталанфи) является важнейшим концептуальным моментом. В развитии систем «части становятся фиксированными по отношению к определённым механизмам»[51]. Первичные регуляции элементов в исходном агрегате «обусловлены динамическим взаимодействием внутри единой открытой системы, которая восстанавливает свое подвижное равновесие. На них накладываются в результате прогрессирующей механизации вторичные механизмы регуляции, управляемые фиксированными структурами преимущественно типа обратной связи»[52]. Существо этих фиксированных структур было обстоятельно рассмотрено Богдановым А. А. и наименовано «дегрессией»: в ходе развития систем формируются особые «дегрессивные комплексы», фиксирующие процессы в связанных с ними элементах (то есть ограничивающие разнообразие изменчивости, состояний и процессов). Таким образом, если закон Седова фиксирует ограничение разнообразия элементов нижних функционально-иерархических уровней системы, то принцип прогрессирующей механизации обозначает пути ограничения этого разнообразия — образование устойчивых дегрессивных комплексов: «„скелет“, связывая пластичную часть системы, стремится удержать её в рамках своей формы, а тем самым задержать её рост, ограничить её развитие»[53], снижение интенсивности обменных процессов, относительная дегенерация локальных системных центров и т. д. Следует заметить, что функции дегрессивных комплексов не исчерпываются механизацией (как ограничением разнообразия собственных процессов систем и комплексов), но также распространяются на ограничение разнообразия внешних процессов.

Как говорилось ранее, система стремится к ограничению разнообразия своих периферических элементов. Закон прогрессирующей механизации указывает, каким образом это происходит. В качестве одного из примеров может послужить конвейер Генри Форда. Рабочим на заводе сужался список обязанностей до одной-двух, устанавливались чёткие временные отрезки для работы с деталью и даже указывалось точное место, где он должен стоять. Подобные процессы являются дегрессивными, т.е. склоняющие периферию к уменьшению разнообразности своих действий, «исполнитель не должен думать, исполнитель должен делать».

1. «Принцип актуализации функций» (впервые сформулировал М. И. Сетров) также фиксирует весьма нетривиальное положение. «Согласно этому принципу объект выступает как организованный лишь в том случае, если свойства его частей (элементов) проявляются как функции сохранения и развития этого объекта»[54], или: «подход к организации как непрерывному процессу становления функций её элементов может быть назван принципом актуализации функций».[55]Таким образом, принцип актуализации функций фиксирует, что тенденция развития систем есть тенденция к поступательной функционализации их элементов; само существование систем и обусловлено непрерывным становлением функций их элементов.

Это означает, что система является самостоятельной (выступать в роли субъекта) только в том случае, если все элементы этой системы выполняют функцию по её поддержанию и развитию. Нарушение этого принципа, например, забастовки рабочих, коррупция, саботаж неотвратимо ведут к потере самостоятельности системы, т.е. потере центром управляющей роли. Такая система становится периферией для другой, более устойчивой системы.

3.4. Значение принципов и законов Общей теории систем для конфликтологии.

Исходя из выше изложенного, можно сделать вывод, что Общая теория систем может послужить весьма эффективным методологическим аппаратом для конфликтологии. Легко доказать, что нарушение любого из указанных принципов и законов приводит к ускорению роста уровня энтропии (хаоса, неопределённости) внутри системы, что неминуемо приведёт к конфликтной ситуации внутри этой системы. Опираясь на это утверждение, можно провести прямую связь между фактом конфликта и уровнем энтропии и обратную связь между вероятностью конфликта и количеством информации внутри системы. Следует обратить внимание на то, что конфликт можно разрешить только внутри включённой, незамкнутой системы, так как только эта модель позволяет уменьшить уровень энтропии. В современном мире любая социальная система – человек, социальная группа, государство - являются включёнными системами, а самая большая социальная система - человечество – единственная замкнутая система, так как не существует обмена информацией между человечеством и кем бы то ни было ещё. Циркуляция информации происходит только внутри человеческого общества. Следовательно, конфликты общечеловеческого уровня, если бы они существовали на самом деле, разрешить невозможно. Даже мировые войны нельзя отнести к уровню общечеловеческих конфликтов, так как, несмотря на масштаб, они не затронули всего человечества. С другой стороны, разрешение конфликтов внутри включённых систем может уменьшить энтропию внутри этой системы только с помощью вытеснения этой энтропии вовне, т. е. в систему верхнего порядка. Иначе говоря, разрешение малого конфликта может повлечь возникновение конфликта на более высоком уровне (внутриличностный конфликт человека может привести к межличностному конфликту, а тот в свою очередь к более масштабным конфликтам).

ГЛАВА IV