Эргономика: человекоориентированное проектирование техники, программных средств и среды

Дата: 2025-05-21; Просмотры: 4

Оценка:

0.00 из 5.00 — оценок

Скачиваний: 0

Скачать

УДК 363 ББК88 М90

М90

Федеральная программа книгоиздания России

Издательство и авторы благодарят Институт «Открытое общество» (Фонд Сороса) за поддержку, оказанную при подготовке рукописи

Рецензенты: Доктора психологических наук профессора В.Н. Дружинин, В.А. Иванников

Мунипов В.М., Зинченко В.П.

Эргономика: человекоориентированное проектирование техники, программных средств и среды: Учебник. - М.: Логос, 2001. - 356 с: ил. ISBN 5-94010-043-0

Освещаются становление, история, теоретические основы, методология и проблематика эргономики. Раскры­вается суть эргономики как универсальной проектировочной дисциплины, ориентированной на создание техники, про­граммных средств, объектов труда и быта с учетом наиболее благоприятных для человека психобиологических и иных параметров. Показывается ее значение в качестве одного из инструментов повышения потребительной ценности, кон­курентоспособности и рыночной стоимости товаров и услуг, обеспечения их безопасности, качества и эффективности. Содержатся многочисленные примеры и практические рекомендации, к которым приведено более чем 360 иллюстра­ций, а также извлечения из международных стандартов и других нормативно-технических документов.

Для студентов высших учебных заведений, обучающимся по инженерно-техническим направлениям и специ­альностям, а также в области эргономики, психологии, архитектуры, дизайна, стандартизации и сертификации, безо­пасности и гигиены труда. Представляет интерес для руководителей предприятий, менеджеров, маркетологов, специа­листов рекламного дела.

ББК88

Учебное издание Мунипов Владимир Михайлович, Зинченко Владимир Петрович

Эргономика: человекоориентированное проектирование техники, программных средств и среды

Учебник

Редактор С. Безъязычная. Переплет Е. Молчанова, С. Носова. Верстка НЮ. Спомиора. Корректор Е.В. Комарова.

Изд. лиц. ИД № 01670 от 24.04.2000

Налоговая льгота - общероссийский классификатор продукции ОК-005-93, том 2: 953000

Подписано в печать 08.12.2000. Формат 60x90/8. Печать офсетная Бумага офсетная. Печ. л. 47,5. Тираж 5000 экз. Заказ № 2731

Издательско-книготорговый дом «Логос». 105318, Москва, Измайловское ш., 4

Отпечатано с готовых диапозитивов в ГУП ИПК «Ульяновский Дом печати», 432601, г. Ульяновск, ул. Гончарова, 14

ISBN 5-94010-043-0

© В.М. Мунипов, В.П. Зинченко, 2000 ©«Логос», 2001

По вопросам приобретения литературы

обращаться по адресу: 105318, Москва, Измайловское ш., 4

Тел./факс: (095) 369-5819, 369-5668, 369-7727

Электронная почта: universitas@mail.ru

Интернет-магазин «Университетская книга»

http :// www . chat . ru /~ universitas /

Содержание

СОДЕРЖАНИЕ

Предисловие..........................................................................................................................7

Научно-техническая цивилизация и дефицит гуманности в ее

основании. Вместо введения...........................................................................................13

Глава I. Эргономика — научная и проектировочная дисциплина......................25

1.1. Объективные причины возникновения эргономики.................................................................................25

1.2. Эргономика — дисциплина нового типа......................................................................................................29

1.3. Объект и предмет изучения эргономики.....................................................................................................30

1.4. Эргономика — проектировочная дисциплина............................................................................................35

1.5. Микро- и макроэргономика.............................................................................................................................42

1.6. Эргономика — комплексная научно-техническая дисциплина..............................................................43

1.7. Этика профессиональной деятельности эргономиста...............................................................................44

Глава. II. Методы и технические средства эргономики..........................................46

2.1. Общая характеристика эргономических исследований...........................................................................46

_2.2 Классификация эргономических методов....................................................................................................47

2.3. Методы получения исходной информации для описания деятельности.............................................52

_ - Методы распределения функций между человеком и машиной...........................................................54

Моделирование в эргономике.........................................................................................................................55

2.5.1. Моделирование как средство выдвижения и проверки гипотез в эргономических исследованиях....................55

2.5.2. Общая характеристика математических моделей в эргономике...................................................................................58

2.5.3. Математическое моделирование деятельности человека-оператора.........................................................................59

2.5.4. Моделирование систем "человек-машина'" в эргономике..............................................................................................62

Методы эргономической оценки промышленных изделий и проектных решений..........................63

2.6.1. Эргономическая оценка технически сложных потребительских изделий.....................................................................64

2 7. Эргономические моделирующие комплексы, системы автоматизированного

проектирования и банки данных...................................................................................................................65

2.7.1. Моделирующие эргономические комплексы.........................................................................................................................65

2.7.2. Автоматизированные системы эргономического проектирования.................................................................................67

2.7.3. Банки эргономических данных...................................................................................................................................................68

2.7.4. Перспективы применения моделирования виртуальных реальностей в эргономическом проектировании.............................................................................................................................................................................69

Глава III. Принципы эргономического анализа трудовой и

других видов деятельности..........................................................................72

31. Деятельность в ее различных проявлениях — объединяющее начало эргономики.........................73

функциональный орган как собственное средство деятельности индивида......................................76

.3. Функциональная структура исполнительных (перцептивно-моторных) действий............................80

3.3.1. Стимульно-реактивный подход к анализу элементарных действий и операций.........................................................81

3.3.2. Формирование структурного, целостного, деятельностного подхода к изучению

исполнительных действий............................................................................................................................................................82

3.3.3. Преодоление альтернативы между концепциями открытого и закрытого контуров управления движениями..................................................................................................................................................'....................................83

3.4. Функциональная структура познавательных действий............................................................................85

3.4.1. Характеристика зрительных образов......................................................................................................................................85

3.4.2. Перцептивные действия...............................................................................................................................................................90

3.4.3. Микроструктурный анализ когнитивных процессов............................................................................................................94

Информационная подготовка решения.........................................................................................................98

3

Глава IV. История возникновения эргономики и

организационного оформления международного

эргономического движения........................................................................102

4.1. Предпосылки возникновения эргономики.................................................................................................102

4.1.1. Истоки эргономики в далеком прошлом.............................................................................................................................102

4.1.2. Система организации производства и труда Ф.Тейлора и формирование предпосылок

возникновения эргономики......................................................................................................................................................103

4.1.3. Новые подходы к изучению человека и малых групп на производстве в начале XX века.................................106

4.2. Зарождение и формирование эргономики................................................................................................108

4.2.1. Возникновение эргономики в Англии и создание Международной эргономической ассоциации...................108

4.2.2. Формирование исследований человеческих факторов в технике в США...............................................................112

4.2.3. Организационное оформление эргономического движения в европейских и других странах

мира...............................................................................................................................................................................................113

4.3. Научно-техническое сотрудничество ученых и специалистов стран —членов

Совета Экономической Взаимопомощи (СЭВ) по проблемам эргономики.....................................118

Глава V. История развития эргономики в СССР и России...................................123

5.1. Является ли Россия родиной эргономики?................................................................................................123

5.1.1. Духовная и интеллектуальная атмосфера возникновения эргономики в России в 20-е годы...........................123

5.1.2. Концепции проектной культуры 20-х годов — предвестники эргономики................................................................126

5.1.3. Формирование предпосылок возникновения эргономики в России на рубеже конца XIX -

начала XX веков.........................................................................................................................................................................132

5.1.4. Зарождение эргономики в России в 20-30-х годах........................................................................................................133

5.2. Общая характеристика начального этапа развития инженерной психологии.................................139

5.3. Возрождение эргономики...............................................................................................................................142

5.4. Эргономические исследования и разработки ВНИИТЭ и его филиалов.......................................... 154

5.5. Почему два содержательных этапа формирования эргономики в 20-30-е и 60-80-е

годы не привели к нормальному ее развитию в нашей стране?........................................................160

Глава. VI. Эргономика для всех и каждого..............................................................165

6.1. Эргономика в промышленности.................................................................................7!................................165

6.2. Эргономика в сельском и лесном хозяйстве.............................................................................................172

6.3. Эргономика в строительстве, архитектуре и дизайне оборудования зданий и

помещений.........................................................................................................................................................176

6.4. Авиационная эргономика................................................................................................................................180

6.5. Эргономика наземных средств транспорта и среды движения...........................................................184

6.6. Эргономика технически сложных потребительских изделий...............................................................191

6.7. Эргономика для инвалидов и пожилых людей.........................................................................................203

6.8. Космическая эргономика................................................................................................................................212

6.9. Военная эргономика.........................................................................................................................................218

6.9.1. Общая характеристика военной эргономики на примере США...............................................................................218

6.9.2. Эргономика в НАТО.................................................................................................................................................................222

6.10. Стандартизация в эргономике.....................................................................................................................223

6.11. Подготовка кадров в области эргономики...............................................................................................226

Глава VII. Рабочая система и основные задачи ее

эргономического проектирования...........................................................235

7.1. Понятие "рабочая система" и эргономические принципы ее проектирования..............................235

7.2. Распределение функций..................................................................................................................................236

7.3. Проектирование рабочих задач....................................................................................................................240

7.4. Проектирование работ....................................................................................................................................241

7.5. Проектирование рабочего пространства и рабочего места...................................................................241

7.5.1. Общие положение.....................................................................................................................................................................241

7.5.2. Рабочие положения, позы, движения...................................................................................................................................242

7.5.3. Принципы расчета параметров рабочего места и его элементов............................................................................244

7.5.4. Рабочая поверхность................................................................................................................................................................246

7.5.5. Рабочие сиденья.........................................................................................................................................................................246

7.6. Рабочий инструмент.........................................................................................................................................248

7.7. Проектирование интерфейса.........................................................................................................................250

7.7.1. Построение информационных моделей..............................................................................................................................250

7.7.2. Кодирование информации.......................................................................................................................................................251

7.7.3. Средства отображения информации...................................................................................................................................254

7.7.4. Органы управления...................................................................................................................................................................258

7.8. Проектирование рабочей (производственной)среды................................................................................269

7.9. Специфика оценки проекта рабочей системы и его реализации..........................................................271

Глава VIII. Проектирование "дружественных" к пользователю

вычислительных систем...........................................................................275

8.1. Эргономика аппаратных и программных средств вычислительной техники...................................275

8.2. Эргономические исследования и разработки средств ввода информации.......................................279

8.3. Работа с дисплеями и требования к ним....................................................................................................286

8.4. Организация компьютеризированных рабочих мест и планировка помещений............................293

8.5. Организация диалога человека и ЭВМ.......................................................................................................299

8.5.1. Основные принципы проектирования диалога "человек-ЭВМ".................................................................................301

8.5.2. Требования к интерфейсу пользователя.............................................................................................................................304

8.5.3. Рекомендации по созданию графических интерфейсов пользователя......................................................................306

Глава IX. Развитие теории и практики проектирования систем

"человек-машина"........................................................................................309

9.1. Техника важнее людей?..................................................................................................................................309

9.2. Социально-гуманитарные основания изменения инженерного проектирования

систем "человек — машина"............................................................................................................................311

9.3. Формирование человекоориентированного проектирования...............................................................318

9.3.1. Как умерить крайности техникоцентрированного проектирования?.........................................................................318

9.3.2. Новый тип проектирования.....................................................................................................................................................321

9.4. Исследования духовного роста человека — зона ближайшего развития человекоориентированного проектирования............................................................................................327

9.4.1. Метафора духовного роста и развития человека...........................................................................................................327

9.4.2. Вертикаль духовного развития...............................................................................................................................................329

9.4.3. Геном (двойная спираль) духовного развития....................................................................................................................336

Фактографические приложения..................................................................................342

Фактографическое приложение №1...................................................................................................................342

Первые практические шаги на поприще эргономики................................................................................................................342

Эргономические контрольные карты...............................................................................................................................................342

Фактографическое приложение №2 (к главе VII )...........................................................................................349

Максимум внимания к человеку через конструкцию станка....................................................................................................349

Фактографическое приложение №3 (к главе VII )...........................................................................................351

Человекоориентировсшное проектирование копировальных машин..................................................................................351

ПРЕДИСЛОВИЕ

Учебник выходит в свет в трудные времена, пережи­ваемые Россией, когда освоение богатого научного и проектного опыта эргономики промышленностью и сель­скохозяйственным производством, лесным хозяйством и строительной индустрией, транспортом и связью, сфера­ми управления и услуг, быта и отдыха оказалось невоз­можным. Может вызвать даже удивление появление учебника в условиях, когда человек бесследно исчез из поля зрения экономистов и политиков, а осуществляемые программы выхода страны из кризиса игнорируют нужды людей, в них вновь просматривается пренебрежи­тельное отношение к их судьбам и даже жизням. Однако именно сегодня такой учебник крайне необходим, так как особое значение в сложившихся обстоятельствах приоб­ретает изучение эргономики в высшей школе, т.е. овла­дение ее теорией и практикой теми, кому предстоит не столько возродить, сколько создать, по существу, новое производство и соответственно экономику страны, все­цело подчиненные удовлетворению запросов потребите­лей, улучшению качества жизни людей, включая и жизнь на работе. При этом важно избежать крайностей — идеологизированного представления о Западе и упро­щенного, "западного" взгляда на Россию. И как можно скорее осознать пагубность сложившейся ситуации, при которой страна заимствует у Запада прежде всего потре­бительство, но не уважение к окружающим или деловую этику.

В условиях, когда новые формы экономики приоб­ретают у нас какой-то уродливый, дикий характер, в которых нет света и духа, учебник всесторонне раскры­вает существо эргономической деятельности, утверж­дающей ценность человеческой жизни и практически ориентированной на улучшение жизни каждого человека на работе, в средствах транспорта, дома, на отдыхе, в сфере услуг. Сверхзадача учебника: оказать посильное сопротивление процессу духовного обмеления, смертель­ного для эргономики, да и многих других научных и практических дисциплин. При осуществлении любого дела, убежден один из авторов философии японского управления К.Мацусита, необходимо учитывать и его духовную сторону.

Эргономисты не просто создают проекты совмест­но с другими специалистами и прежде всего дизайнерами, но хотят представить, каким будет XXI век. Для россий­ских эргономистов это особенно значимо потому, что страна, духовно обогатившая мировую культуру, так и не создала подлинной цивилизации. Взять хотя бы неудачу Просвещения в России. Общеизвестна, что Просвеще­ние — это борьба против церкви и религии. В действи­тельности же, говорил М.Мамардашвили, Просвещение есть продолжение евангельской культуры, реализации истинного смысла Евангелия. Какого смысла? Что такое Просвещение? "Это взрослое состояние человечества или взрослое состояние человека, когда он способен и имеет силы на то, чтобы думать своим умом, действовать и идти, не нуждаясь в помощи и костылях... А это и есть одновременно следование Евангелию. Там задан образ... Все внутри, — заключает философ, — ничего нет вне. Никаких авторитетов, никаких помочей. Это и есть еван­гельская точка зрения".

Учебник на конкретном материале эргономики по­казывает, что в конечном счете развертывание челове­ческого потенциала определяет успех всех социальных начинаний или их крах, если им пренебрегают. В про-мышленно развитых странах стало аксиомой, что усло­вия, а не управляющие побуждают рабочих и служащих эффективно трудиться. Все чаще девизом зарубежных фирм становится лаконичная и емкая формула: "Хоро­шая эргономика — хорошая экономика".

Россия стоит на пороге всеобъемлющей модерниза­ции, так как сегодня практически все требует коренного преобразования или замены. Массированное перевоору­жение промышленности невозможно на прежних технок­ратических принципах и требует новой социотехничес-кой парадигмы, составной частью которой являются научный и проектный потенциалы эргономики. Парадиг­ма эта стала одним из живительных источников форми­рования проекта экономически, экологически и социально устойчивого развития мирового сообщества, предло­женного участниками крупнейшей в истории встречи глав государств и правительств 179 государств Земли, которая состоялась в 1992 г. в Бразилии в Рио-де-Жаней­ро. В документах встречи указывается, что просвещение может помочь людям в усвоении таких экологических и этических норм, ценностей и отношений, профессио­нальных навыков и образа жизни, которые требуются для обеспечения устойчивого развития.

Как и экологическое, эргономическое мышление становится не только экономическим фактором, но и открывает путь к новым сложным явлением в развитии науки, техники, производства. Естественно, все это может состояться при одном предварительном условии. Всякое общество, отметил как-то В.О.Ключевский, впра­ве требовать от власти, чтобы им удовлетворительно управляли, сказать своим управителям: "Правьте нами так, чтобы нам удобно жилось". Пока же бюрократия в России, продолжал историк, думает иначе и расположена отвечать на такое требование: "Нет, вы живите так, чтобы нам удобно было управлять вами, и даже платите нам хорошее жалованье, чтобы нам весело было управлять вами; если же вы чувствуете себя неловко, то в этом виноваты вы, а не мы, потому что не умеете приспосо­биться к нашему управлению и потому что ваши потреб­ности несовместимы с образом правления, которому мы служим".

Сегодня многие задаются вопросом, о котором Вл.Соловьев заметил: "Спрашивать прямо: что делать? — значит предполагать, что есть какое-то готовое дело, к которому нужно приложить руки, значит пропускать другой вопрос: "Готовы ли сами делатели?" Нетрадици­онные подходы, методы и средства эргономики, а также ее тесная связь с дизайном — это не роскошь для за­втрашнего дня, а необходимые инструменты решения целого комплекса проблем вывода экономики из кризиса иперевода её на рыночные рельсы. Наиболее очевидным

условием такого развития экономики является востре­бованность эргономики и дизайна, т.е. тех видов научной и проектной деятельности, которые обеспечивают раз­работку промышленных изделий и систем намного эконо­мичнее, функциональнее, удобнее, безопаснее и красивее, чем те, которые проектируются и производятся в Рос­сии в настоящее время. Такое ненормальное положение в экономике — одно из проявлений непреложного факта, что мы не бедны, а расточительны.

Эргономика и дизайн играют ключевую роль в пред­принимательской деятельности, которую рассматрива­ют как центральный элемент механизма экономического развития. В названном качестве указанные виды научной и проектной деятельности выступают прежде всего по отношению к инновационной направленности (нацелен­ность на нововведения) предпринимательства и его ори­ентации на потребителя. Если на фирме или предпри­ятии развито эргономическое мышление, то там часто приходят к нововведениям, которые требуют новых тех­нологий. И это технологии не ради технологий, а для людей (рис. П-1-П-9) . Но дело не только в рыночной экономике. Эргономика и дизайн являются индикатора­ми технического и культурного развития. Поэтому не только студентам, но и руководителям промышленности, предпринимателям, менеджерам, инженерно-техничес­ким работникам, дизайнерам, архитекторам, экономис­там и другим специалистам придется осваивать и исполь­зовать в своей деятельности, хотят они этого или нет, современный научно-практических арсенал эргономики.

Эргономика еще до 1985 г. пыталась привнести в промышленность нашей страны новизну подходов к эф­фективности, качеству и надежности, которая происте­кала из стремления воплотить на практике принцип — максимум внимания к человеку через конструкцию инструмента, прибора, машины, системы и харак­теристики рабочей или бытовой среды. Именно такая направленность эргономики делает ее эффективным

8

средством рыночной экономики — так она существенно повышает потребительную стоимость производимых промышленных изделий, которые должны удовлетворять потребности не того, кто их спроектировал и произвел, а поступать для потребления другим людям, определенным категориям потребителей с их требованиями, предпочте­ниями и вкусами. Эргономика жизненно необходима там, где хотят и умеют хорошо работать. "Последнее время, отмечает К.Мацусито, мы стали очень заняты. Даже по телефону спокойно не поговоришь. То, на что уходило в разговоре три минуты, мы теперь должны успевать в одну, да еще за эту минуту изложить суть дела. Точно также обстоят дела у нас на производстве, поэтому рабо­чие теперь за восьмичасовой рабочий день устают больше, чем прежде". Эргономика реально содействует предупреждению утомления, профессиональных за­болеваний и сохранению здоровья.

Содержание учебника подводит к мысли о том, что рыночная экономика не ведет к повсеместному исполь­зованию результатов эргономических исследований и разработок. Она лишь создает для этого более благопри­ятные предпосылки, которыми следует умело и профес­сионально воспользоваться. Важное значение приобрета­ет маркетинг эргономических идей и услуг.

Не менее значим и поиск новых организационных форм развития эргономики, адекватных нарождающейся рыночной экономике. Возникает задача воспитания но­вого поколения профессионалов — менеджеров в облас­ти эргономики, потребность в которых формируется с появлением рыночного хозяйства и особенно при вхож­дении в мировой рынок. Менеджер — это не новое название должности руководителя эргономической орга­низации, т.е. как бы несостоятельного в творческом от­ношении человека и способного лишь к организации работ. Менеджер — первое лицо, всецело отвечающее за эргономический проект, без чего не может быть успеха, не только финансового, но и творческого. Отчасти секрет того и другого кроется во врожденной вере такого менед­жера в успех своего предприятия.

Фундаментальный учебник по эргономике нового по­коления вобрал в себя все ценное из отечественного и многое лучшее из зарубежного опыта эргономики. Сде­лать это крайне трудно, так как стремительное развитие эргономики, особенно в сфере аппаратных и программ­ных средств вычислительной техники, приводит к не менее ускоренному обновлению знаний и рекомендаций данной научной и проектировочной дисциплины. Учеб­ник построен многопланово, что также создавало нема­лые трудности при определении его окончательной структуры. В нем представлены история, современное состояние и осмысление перспектив развития эргономи­ки. Каждая из названных областей эргономического зна­ния сегодня может составить содержание самостоятель­ного учебника. Современный массив эргономического знания с большим трудом удается представить в учебни-

1 О

ках, энциклопедиях и других изданиях: 105 и 4 страни­цы — таково соотношение, например, объемов разделов "Эргономика" соответственно в четвертом (1997) и тре­тьем (1983) изданиях международной "Энциклопедии по безопасности и гигиене труда" (Международная органи­зация труда, Женева). В подготовке второго издания "Руководства по человеческим факторам и эргономике" (США, Нью-Йорк, 1997) принимали участие 112 ученых и специалистов, объем его составили 4953 машинописных страницы, 264 таблицы и 599 рисунков.

В учебнике содержится огромный фактический ма­териал и большое число практических рекомендаций, в том числе и извлеченных из международных стандартов и других нормативно-технических документов в области эргономики. Этот материал там, где возможно, подает­ся в наглядной форме, чтобы студенты могли предметно представить многообразную практику эргономики и как бы погрузиться" в нее. Показать эргономику в действии не так просто, особенно если это делается на примере произведенных промышленностью изделий и систем, а именно таких образцов в нашей стране крайне мало. В конце учебника приведены три фактографических при­ложения, используя которые студенты смогут сделать первые практические шаги в эргономике. В библиогра­фиях, приводимых в конце каждой главы и связанных с их содержанием, представлены основная литература и наиболее значимые новейшие издания по эргономике.

Структура и содержание учебника построены в соответствии с современными требованиями к специа­листу в области эргономики, который после окончания высшего учебного заведения может выступать в качест­ве исследователя, проектанта, менеджера, консультан­та и преподавателя. Учебник предназначен также для переподготовки и повышения квалификации специалис­тов в области эргономики, включая организацию вводных или обзорных курсов для представителей тех профессий, в программы обучения которых в свое время эргономика не была включена (инженеры, архитекторы, психологи и физиологи труда, экономисты и др.).

Являясь, по образному выражению, чрезвычайным и полномочным представителем работающих людей и потребителей (пользователей), с их богатством жизнен­ных проявлений в сложном мире производства и техни­ки, эргономист должен быть энциклопедически образо­ванным специалистом, достаточно компетентным как в науках о человеке и обществе, так и в целом ряде естественно-научных и технических дисциплин. Такое требование к профессиональному облику эргономиста определяется междисциплинарным характером челове-коориентированного проектирования техники, про­граммного обеспечения и среды деятельности. Требуется также, чтобы эргономист был способен творчески мыс­лить, чувствовать, воображать, проявлять инициативу и выдумку, изобретать и многое делать умелыми руками. Не менее важно для него быть коммуникабельным и работать в тесном содружестве с учеными разных специ­альностей, инженерами, проектантами, экономистами и другими специалистами. Если сформулировать предель­но кратко, то от эргономиста требуется выполнение двухдизайнерских правил: "Пережить, узнать, смочь" и "Ду­мать глобально, действовать локально".

Содержание учебника эргономики не может ограни­читься только "сферой ясных мыслей", в которую, соглас­но Л.Витгенштейну, укладываются все факты естествен­ных наук. Эргономика нуждается в неком подобии ново­му синтезу интеллектуального и эмоционального, о кото­ром писал Р.Генон в контексте более грандиозной задачи пробуждения духовно заснувшего человечества и для которого удачно подходит определение — "чувствозна-ние"; появившееся в гималайской традиции огненной йоги. Учебник ориентирован на думающего студента. Можно сказать, что это учебник понимающей эргономи­ки. Прошло время "нападок" на эргономику, сегодня сле­дует опасаться опошления ее концептуальных подходов и проектных решений.

Лейтмотивом учебника стало развитие эргономики как феномена культуры, связанное с переосмыслением не только некоторых ее принципов и подходов, но и взаимосвязей со смежными дисциплинами и инжене­рией. Такое переосмысление для эргономистов нашей страны предполагает отказ от сложившихся идеологичес­ких стереотипов и различных форм упрощенчества, что не так просто сделать. Непонимание есть прежде всего, по замечанию A.M.Пятигорского, борьба человека со своими собственными языковыми штампами, которые клишируют сознание. По большому счету необходимо внутреннее очищение, очищение самого индивидуума. Должен измениться сам духовный habitus (состояние) ученого или специалиста, работающего в эргономике. "Дух не так легко вынести за скобки, как некоторым кажется" (Йохан Хейзинга). Не пережив ситуации, в которую вживается эргономическое проектирование, крайне трудно найти полноценные решения с людьми и для людей. Это не благие пожелания, а реалии современ­ности, когда сложные проблемы науки, техники, цивили­зации требуют новых стандартов этического поведе­ния.

Изучение эргономики все еще остается делом новым для нашей высшей школы, и в этом отношении Россия катастрофически отстает от промышленно развитых и развивающихся стран. Определенный опыт преподава­ния эргономики накоплен в Московском институте ра­диотехники, электроники и автоматики, Московском го­сударственном университете им. М.В.Ломоносова, Мос­ковском авиационном институте и еще в двух-трех вузах. И это при том, что эргономика достаточно масштабно и содержательно развивалась в СССР в 60 —80-е годы, создав проектные и научные ценности, не подверженные сегодняшней суете новаций и эйфории "очистительного" разрушительства.

Россия фактически еще не приступила к подготовке кадров в области эргономики. Начать ее следует без промедления, не откладывая и не ссылаясь на другие неотложные дела. Предвидя возможные возражения, связанные с объективными трудностями, нельзя не при­вести рассказанную Д.Боком любимую историю амери­канского президента Дж.Ф.Кеннеди о Маршалле Ляутее, завоевавшем французские территории в Северной Африке. Взирая на голую местность вокруг себя, он сказал своему адъютанту: "Мы должны сажать деревья". "Но сэр,— ответил адъютант,— в таком климате потребуется сто лет для того, чтобы дерево выросло". "В таком слу­чае,— сказал Маршалл Ляутей,— мы тем более не можем терять время, мы должны начать эту работу немедленно!".

* * *

Практически невозможно перечислить всех, кто не­посредственно или опосредованно оказал влияние на работу авторов по подготовке учебника. Но о некоторых из них авторы не могут не сказать.

Авторам посчастливилось работать над проблемами, которым посвящен учебник, под руководством и совмест­но с целым рядом выдающихся ученых и философов: С.Г.Геллерштейном, Ф.Д.Горбовым, А.В.Запорожцем, П.И.Зинченко, А.Н.Леонтьевым, А.Р.Лурией, М.К.Мамар-дашвили, В.Д.Небылицыным, Д.А.Ошаниным, Д.Ю.Пано­вым, В.Н.Пушкиным, В.С.Семенихиным, Г.П.Щедровиц-ким, Д.Б.Элькониным, Э.Г.Юдиным. Это были ученые и философы высокой культуры, создавшие и развившие новые направления в изучении и проектировании дея­тельности и внесшие огромный вклад в разработку мето­дологических принципов развития эргономики.

Вряд ли возможно в одной фразе выразить всю глубину благодарности научным, проектным и препода­вательским коллективам, всем многочисленным сотруд­никам и коллегам, с которыми авторам выпала честь работать. Многие результаты этой совместной деятель­ности нашли отражение в книге, а ощущение радости и творческого подъема, неизменно сопровождающее ее, остается, к сожалению, за кадром.

Учебник во многом написан по результатам эргоно­мических исследований и разработок Всесоюзного науч­но-исследовательского института технической эстетики, директором которого многие годы был выдающийся ди­зайнер Ю.Б.Соловьев, не представлявший проектное творчество вне связей с эргономикой и многое сделав­ший для ее развития.

Студенты, которым авторы преподавали и препода­ют уже многие годы эргономику и психологию в Москов­ском государственном университете им. М.В.Ломоносо­ва, Московском институте радиотехники, электроники и автоматики и других вузах, дали авторам не меньше, чем их коллеги. Авторы искренне им благодарны. Слова любви и восхищения авторы обращают к родным, кото­рые делают все возможное, чтобы у авторов не угасло фантастическое желание заниматься наукой, и которые не устают повторять: "Наши два Володи несомненно талантливые — им удается сделать многое в эргономике и психологии, кроме денег". Кстати сказать, профессио­нальные эргономика и дизайн в странах с рыночной экономикой — это большие деньги, и поэтому и в России родные достаточно скоро могут быть приятно удивлены.

Добрые слова обращают авторы к многочисленным зарубежным эргономистам, радость профессионального общения с которыми и чьи труды и идеи сыграли далеко не последнюю роль в подготовке учебника. Назовем

11

только некоторых из них — старейшин: М.Акита, М.Ан-толович, В.Бахман, Х.Буллингер, Дж.Бурден, А.Виснер, Н.Градинаров, Х.Девис, А.Какир, М.Кливар, Д.Корадец-ки, Е.Корлет, П.Красуцки, К.Кроемер, А.Куоринка, Д.Мейстер, Б.Мец, М.Ошима, А.Папп, Р.Пирсон, В.Рох-мерт, Г.Салвенди, С.Сигуяма, У.Синглтон, Е.Словиков-ски, Х.Хаккер, М.Хеландер, Х.Хендрик, Б.Шеккел, А.Ча-панис, Я.Форманек.

Авторы признательны С.Безъязычной, В.Н.Каптели-пину, И.И.Литваку, Б.Г.Мещерякову, А.И.Назарову, А.А.Пископпелю, Л.П.Щедровицкому, которые личным участием, советами и критическими замечаниями оказа­ли существенную помощь в работе над учебником. Не менее значимо участие сотрудников редакции журнала "Техническая эстетика", любезно предоставивших для использования в учебнике иллюстрации работ отечест­венных и зарубежных ученых и специалистов, каждому из них авторы также искренне благодарны.

Благоприятные условия для завершения данной ра­боты созданы были ректором Московского института радиотехники, электроники и автоматики академиком I Ш.Евтихиевым, который уже на протяжении многих лет остается энтузиастом развития эргономики и усиле­ния ее роли в гуманитаризации образования. Мечта о подготовке такого учебника и выпуск его в свет вряд ли осуществились бы без содействия Института "Открытое общество" (Фонд Дж.Сороса) в рамках программы "Выс­шее образование".

НАУЧНО-ТЕХНИЧЕСКАЯ ЦИВИЛИЗАЦИЯ

И ДЕФИЦИТ ГУМАННОСТИ В ЕЕ ОСНОВАНИИ

Вместо введения

Проблема взаимодействия человека с техникой, воз­никшая в прошлом столетии, приобрела к концу XX века фундаментальное научное и практическое значение. Преобразующая сила общественного производства по своим масштабам сравнима с природными процессами. Безопасность техногенной среды стала глобальной про­блемой современности. Она не знает границ. Промыш­ленные аварии — явление не новое, однако их масштабы сегодня и последствия беспрецедентны. Катастрофы, ава­рии, несчастные случаи влекут за собой огромные чело­веческие жертвы, сокращение продолжительности жизни, неизлечимые заболевания, разрушающе действу­ют на генофонд народов, наносят вред природе, приводят к нарушению социального равновесия. Грань между сти­хийными бедствиями и бедствиями, вызываемыми дея­тельностью человека, постепенно стирается.

Удивительно похожи причины трех крупнейших ава­рий конца нынешнего столетия: на американской атом­ной электростанции "Остров трех милей" (1979), индий­ском химическом заводе в Бхопале (1984) и Чернобыльской АЭС (1986). Они определяются как комбинация недо­статков проектирования, ошибок операторов, организа­ционных и административных просчетов [1, 2]. Все при­чины носят деятельностный характер, т.е. сами люди создают предпосылки этих и подобных аварий. Иногда их называют бедствиями, вызванными деятельностью человека. Картины эвакуированного Чернобыля напомни­ли людям об апокалипсисе. Ядерная энергия стала одним из главных символов науки и современной технологии в целом.

Расследование причин аварий приоткрыло только верхушку айсберга, под которой скрыта сложная взаимо­связь указанных факторов, и зафиксировало сложившуюся опасную практику игнорирования проблем взаи­модействия между человеческими (персональными и ор­ганизационными) и техническими подсистемами при проектировании крупных промышленных предприятий. О научной подоплеке и технической опасности такой беззаботности предупреждал еще в 1976 г. П.Л.Капица после ознакомления с сообщением о пожаре на амери­канской атомной электростанции "Брауне Ферри":

"Эта авария показала, что математические методы расчетов вероятности такого рода происшествий неприменимы, поскольку, как было в данном случае, не учитываются вероятности того, что происхо­дит из-за ошибок в поведении людей... Выход из создавшегося положения должен основываться на том, что при любой аварии, которая может произой­ти в реакторе на атомной электростанции, она ни при каких обстоятельствах не должна принять ха­рактер катастрофы..."

П.Л.Капица глубоко понимал проблемы будущего развития атомной энергетики. Он стучался во все воз­можные двери, но не был услышан ни технократически ослепленными руководителями государства, ни общест­венностью. Много хуже, что он не был услышан коллега­ми учеными-физиками (рис. В-1).

В докладе Независимой комиссии по международ­ным гуманитарным вопросам приводятся данные, соглас­но которым от одной трети до половины всех аварий на атомных электростанциях возникает в результате оши­бок людей. Готовы ли люди, общество и международное сообщество к тому, чтобы стать надежным хозяином и защитником нескольких сотен атомных электростан­ций, которые созданы, находятся в эксплуатации и игнорировать которые невозможно? "Ивсе народы долж-

13

ны четко осознать, что если уж они решили встать на этот путь, то должны быть готовы потратить на соответствующую социальную и культурную подготов­ку общества не меньше времени, сил и умения, чем на разработку научно-технических и промышленных аспек­тов ядерной энергетики" [3, с.203].

Ядерная катастрофа с непредсказуемыми последст­виями могла случиться 4 июля 1961 г. "Стояло раннее утро...— вспоминает капитан-лейтенант В.Погорелов, бывший командир электротехнического дивизиона пер­вого советского подводного крейсера-ракетоносца К-19, — и люди всех континентов, начиная новый день, конечно же не подозревали, что их судьба, как и судьба планеты, решается сейчас не в ООН, не в Вашингтоне и не в Москве, а во втором отсеке подводного ракетоносца" [Цит. по: 4, с.6]. Произошла авария и решалась задача: как не допустить расплавления урановых стержней, как охладить взбесившийся реактор. Инструкция предлагала отвести тепло, выделяемое урановыми ТВЭЛами (тепло­выделяющие элементы), путем прокачки активной зоны реактора водой. Однако конструкция реактора не имела для этой цели специальной системы, хотя механики К-19 во время приемки корабля убеждали его создателей, что магистраль для аварийного расхолаживания реактора совершенно необходима. Но завод и все создатели спе­шили с победным рапортом: "Есть первый советский атомный ракетоносец!" и не посчитали нужным услож­нять конструкцию и без того сложного агрегата. Эту систему пришлось создавать членам экипажа во время аварии из подручных средств. Монтировали ее в отсеке с тройной смертельной нормой радиации без защитных костюмов (их не было на ракетоносце), голыми руками, в армейских противогазах, которые защищают от излу­чения с той же эффективностью, что и пресловутые белые простыни. Семь членов экипажа, которые вызва­лись смастерить и смонтировать систему, погибли от смертельных доз радиации. Командир ракетоносца Н.В.Затеев вспоминает: "Наших переоблученных моря­ков Институт биофизики схоронил в свинцовых гробах, тайно, не сказав о месте захоронения даже родственни­кам" [Цит. по: 4, с.16].

Причиной аварии явилось то, что при создании подводной лодки некий рабочий не накрыл трубопровод термическим ковриком. При сварке на него капал рас­плавленный металл, и из-за термического перенапряже­ния появились микротрещинки. Все остальное было делом времени. Авария произошла, когда из первого контура кормового реактора ушла охлаждающая вода.

Возникают вопросы: кто поставил мир на грань катастрофы и приговорил к смерти членов экипажа ра­кетоносца? Безалаберный сварщик, который не прикрыл трубопровод ковриком? Непредусмотрительный кон­структор? Плановик завода, убоявшийся отсрочки сдачи реактора? А, может быть, все это праздные вопросы? Мог же бывший командир Ленинградской военно-морской базы небрежно бросить чудовищную реплику еще не отошедшим от потрясения морякам: "Ну что вы там героями себя считаете? С трамваем у нас в Ленинграде тоже аварии случаются" [Цит. по: 4, с. 17].

В 1972 г. на ракетоносце К-19 произошла вторая авария. Возник пожар, причина — все те же микротре­щины в трубопроводе, приведшие к выбросу масла через разрыв и его самовоспламенению. Вновь выяснилось, что при сварке верхнего трубопровода рабочий имярек не постелил на смонтированный гидравлический трубопро­вод термический коврик.

Страшно читать описание того, как и в каких усло­виях боролся экипаж с аварией. Погибло 28 человек, а могли не вернуться все. Огонь выплавил фторопластовые прокладки в трубопроводах воздуха высокого давления, и пламя, задутое струей в двести атмосфер, загудело яростным ураганом. Арматура для сжатого воздуха всегда

14

изготовлялась из красной меди, в том числе и злополуч­ные прокладки. Но красная медь — металл дорогой, и какой-то рационализатор заменил его на пластмассу. Прокладки — не причина трагедии, а ее роковое обстоя­тельство.

На пунктах центрального поста не было приборов, которые показывали бы, насколько подскочили темпера­тура и давление в аварийном отсеке. Пульт управления главного реактора должен быть герметичным. Однако когда в кормовых отсеках поднялось давление, в них начал проникать угарный газ. Подводники должны были в считанные секунды надеть индивидуальный дыхатель­ный аппарат в виде маски, дыхательного мешка и балло­на, напоминающего акваланг. Минер с К-19 В.Н.Заварин вспоминает: "Сколько у нас было тренировок, сколько раз я учил своих торпедистов включаться в аппарат на одном дыхании. Не получалось!" [Цит. по: 4, с.30 —31].

Шестнадцатикилограммовый аппарат крепится двумя брезентовыми ремнями с вечно ржавеющими пряжками. Трудно сказать, кто придумал этот неразъем­ный ремень на аварийный аппарат и кто догадался ава­рийное средство спасения упрятать в неуклюжую сумку с такой же допотопной пряжкой. В одном отсеке на двенадцать человек оказалось только четыре индивиду­альных дыхательных аппарата и два изолирующих про­тивогаза. Для шестерых не было ни того, ни другого. Если огонь начать гасить сразу — есть надежда справиться. Через минуту может быть поздно. Где взять эту минуту, необходимую, чтобы включиться и раздышать аппарат? Главное — размотать шланги, главное — направить струю пены в очаг пожара. А сколько этой пены на лодке? Запаса пенной жидкости в системе пожаротушения на корабле по крайней мере в десять раз меньше, чем нужно. И это доказали не одна трагедия и не один десяток потерянных человеческих жизней.

В одном отсеке переборка накалилась так, что стала тлеть обшивка из прессованных опилок. Пришлось плес­кать водой, сбивать тлеющую обшивку топорами. Погас­ли аварийные плафоны — питания для них хватило на два часа. Аварийный фонарик не пробивал плотную завесу дыма, и показания приборов едва различались. Дышать было трудно, пот заливал глаза и стекла маски, слюна хлюпала под дыхательным клапаном. "Каштан" — межотсечная связь — не работал. Его замкнуло при по­жаре.

Выход в другом отсеке запечатал люк, который при­варился к горловине жаром бушевавшего пламени. Две­надцать членов экипажа оказались в жутких условиях — отравленный воздух, нет еды и воды, кругом кромешная тьма. Штатного гальюна в отсеке не было. Члены экипажа нашли местечко в трюме. Вконец ослабевших спускали на подвеске. Самодельный фильтр из кусков верблюжье­го одеяла не помогал. Двадцать три дня и ночи двенадцать человек продержались в такой трудно вообразимой об­становке. Когда ракетоносец всплыл, его командир не смог отдраить рубочный люк, так как запорный механизм был подбит кувалдой во время обжатия на глубине. Обычно люк перед погружением легко закрывается уси­лием рук и также легко открывается при всплытии.

Невозможно в кратком изложении привести все свидетельства и фактические материалы, собранные в книге [4], которая является обвинительным документом огромной силы не только в отношении тоталитарной системы, но и всех тех, кто при проектировании, разра­ботке, создании и эксплуатации подводных лодок с ядер­ными зарядами на борту пренебрег элементарными по­требностями, возможностями и особенностями обслужи­вающего персонала поставил их в невыносимые условия выживания, создал предпосылки для аварий и катаст­роф , а то и просто своими действиями их предопределял. Самое печальное, что такое положение продолжает со­храняться и поныне, и не только на подводных лодках военно-морского флота.

Столь подробные выдержки из описания трагедии приводятся с целью показать, что очень часто речь идет не об эргономике, не о науке. До науки нужно еще дорасти. Этот пример свидетельствует о многоуровневой преступной безответственности, об отсутствии элемен­тарного внимания к людям. В таких случаях слова "чело­веческие ценности", "гуманизм" звучат кощунственно. Здесь мы наблюдаем инерцию тоталитарного мышле­ния — достижение цели любой ценой, "лес рубят — щепки летят".

Распространение ядерного оружия таит в себе опас­ность случайного возникновения войны. Оперативность принятия решений людьми и их действий по предотвра­щению возможной ядерной войны приблизилась к пре­делу, так как время между началом ядерного нападения и возможным ответным ударом сократилось до немысли­мо малой величины. Принятие решений зачастую рас­сматривается как задача, стоящая перед специалистами, которые получили подготовку в этой относительно новой области. Некоторые штрихи к характеристике таких спе­циалистов, разработчиков и исполнителей политики в Пентагоне в 70-е годы, являющиеся в определенной мере типичными для работников военных ведомств многих стран, приводит один из них: "Они были не просто разумны, но гордились своей «рациональностью»... [Они] не рассуждали, они вычисляли... совершенно иррацио­нальная вера в вычислимость действительности [стала] лейтмотивом процесса принятия решений" [5, с.41 —42].

Ядерная война могла начаться в ночь с 25 на 26 сентября 1983 г. В тот вечер на одном из наиболее сек­ретных подмосковных объектов Министерства обороны СССР, на котором круглые сутки велось наблюдение за территорией США и прилегающей акваторией мирового океана с одной только целью: вовремя засечь старт бал­листического оружия, произошло чрезвычайное проис­шествие. Центр по наблюдению за небесными светилами (таково было открытое название объекта) связан с Мос­квой специальной закодированной связью, а упрятанным под громадным белым шаром наподобие чудовищного шампиньона тридцатиметровым локатором — с орби­тальной космической группой спутников-шпионов. За­пуск любой американской ракеты фиксировался уже на старте, в то же мгновение светящийся "хвост" из сопла появлялся на мониторах на подмосковном объекте. Ги­гантский компьютер М-10, созданный ВПК страны, в

15

доли секунды обрабатывал поступающую от спутников информацию, определял место старта, указывал класс ракеты, ее скорость и координаты.

В ту ночь оглушительный звон зуммера моментально привлек внимание операторов к пульту, на котором по­явились красное пятно и слово "Старт". Означать это могло только одно: там, на другом конце Земли, откры­лись створки шахты, и американская баллистическая ракета ринулась в сторону СССР. Это была не учебная, а боевая тревога. Через витринное стекло руководитель операторов видел теперь еще и электронную карту Аме­рики. Компьютер М-10 своим нежно-зеленым почерком подтверждал запуск баллистической ракеты с ядерной боеголовкой класса " Минитмен" с военной базы на Восточном побережье США.

Время полета ракеты до цели — сорок минут. Свя­зались с Москвой, там уже знали о старте "Минитмена": "Вижу, — ответил оперативный дежурный,— все вижу! Продолжайте работать!" И вдруг — новый всполох, новый старт. На объекте порядок был такой: если система фиксирует один запуск ракеты, машина квалифицирует его как "старт" , а если больше — как "ракетно-ядерное нападение". Проходит несколько мгновений, и тут третий запуск, а следом за ним — четвертый. Все произошло настолько стремительно, что операторы не сумели осоз­нать, что же случилось. В эти секунды решающей оказа­лась информация "визуалыциков", обычных солдат, ко­торые часами сидят перед экранами в темных комнатах. Они не видели стартов американских ракет. Стало ясно, что это ложная тревога.

В ходе расследования выяснилось, что в компьютере произошел сбой. Выявили также целый ряд недоработок системы космического предупреждения о старте баллис­тических ракет. Главные проблемы заключались в боевой программе и несовершенстве космических аппаратов. В самой логике боевой программы ошибок не было. Однако в ней не предусмотрен был одиннадцатилетний всплеск солнечной активности, который как раз и пришелся на 1983 г. Собственно, именно поэтому бортовой компьютер и дал сбой.

После той истории руководитель дежурившей в ту ночь команды операторов пришел к выводу, к которому с трудом приходят проектанты, конструкторы, технологи: "Я почему-то начал смотреть на свою службу немного иными глазами. С одной стороны, существует боевая программа, с другой — человек. Но ни одна боевая про­грамма не сможет заменить твой мозг, глаза, наконец, просто интуицию. И вместе с тем — имеет ли право человек самостоятельно принять решение, от которого, быть может, зависит судьба нашей планеты? Вопрос не простой" [6].

В сущности, о том же самом размышляли американ­ские ученые и специалисты, анализируя проблемы и методы, связанные с использованием компьютеров в операциях предпусковой проверки и контроля по про­грамме посадки на Луну пилотируемого аппарата систе­мы "Аполлон". Они обратили внимание на сущий пустяк, который состоит в том, что компьютеры не могут нести ответственность за то, что они делают. Понятие ответст-

венности включает в себя представление о долге, обяза­тельстве. Человеческий долг, однако, может быть понят только в контексте категории "смысла" — специфичес­кого смысла человеческой жизни. То, за что ответственен человек, — это осуществление смысла и реализация цен­ностей. "Ответственность интенционально соотносится с двумя вещами: со смыслом, за осуществХение которого мы ответственны, и с тем, перед кем мы несем эту ответственность" [7, с.68].

Людям, человечеству, вступающим в XXI век, имеет смысл прислушаться к сформированным еще в 20-е годы М.М.Бахтиным идеям о том, что человек не имеет нравст­венного права на "алиби", на уклонение от той единствен­ной ответственности, какой является реализация его един­ственного неповторимого "места" в бытии, от неповтори­мого "поступка", каким должна явиться вся его жизнь. "Ответственный поступок один преодолевает всякую гипо­тетичность, ведь ответственный поступок есть осуществле­ние решения — уже безысходно, непоправимо и невозврат­но; поступок — последний итог, всесторонний окончатель­ный вывод; поступок стягивает, соотносит и разрешает в едином и единственном и уже последнем контексте и смысл и факт, и общее и индивидуальное, и реальное и идеальное, ибо все входит в его ответственную мотивацию; в поступке выход из только возможности в единствен­ность раз и навсегда".

Но проблема не только в ответственности. Экстре­мальные ситуации, аварии и катастрофы демонстрируют трудности, с которыми сталкивается персонал при воз­никновении нарушений в системах. Это потребовало исследования возможности использования информаци­онной техники для более эффективного кодирования и представления информации об управляемом объекте опе­ратору для диагностики и своевременного вмешательст­ва. Однако эти исследования сразу же выявили недоста­точность знаний о познавательных возможностях и осо­бенностях человека, необходимых для решения следую­щих проблем. Какие виды моделей умственной деятель­ности оператора окажутся эффективными для различных задач и, следовательно, будут приняты за основу при проектировании информационной техники? Каковы раз­личия между моделями умственной деятельности во время обычной работы и при возникновении опасных ситуаций? Каковы различия между опытными операто­рами и новичками, между разработчиками системы и операторами? Каковы основные психологические меха­низмы, лежащие в основе человеческих ошибок, и какая информация является необходимой для выявления оши­бок и внесения корректировок как в процесс обычной работы, так и во время необычных и редко возникающих условий? [8].

Это еще одна тревожная констатация того, что по­знание человеком самого себя отстает от познания мате­рии. И несмотря на это, в области фундаментальных исследований наибольшие государственные средства и частные субсидии выделяются на естественные науки, а не на гуманитарные [9].

Сегодня как бы не замечается, что человечество давно вступило в гонку со временем. Под угрозу постав-

16

лено не просто качество жизни — сама жизнь. У совре­менного человека нет согласия ни с самим собой, ни с окружающей его средой. Разлад человека с реальным миром достаточно четко фиксируют психиатры и психо­терапевты. По их наблюдениям люди все чаще страдают от чувства утраты смысла существования, которое соеди­нено с ощущением пустоты. Отсутствие смысла порож­дает у человека состояние, которое Ф.Франкл называет экзистенциальным вакуумом, порождающим распростра­ненные специфические "ноогенные неврозы". Вопрос о смысле жизни возникает именно тогда, когда человеку живется хуже некуда. Вместе с тем не только фрустрация низших потребностей, по А.Маслоу, порождает вопрос о смысле, но и высокий уровень их удовлетворения в "обществе изобилия". Логотерапия, экзистенциональный синтез и многочисленные психотерапевтические практи­ки предназначены для борьбы с душевными расстройст­вами, которые не относятся к разряду болезней в клини­ческом смысле. Назначение этой духовной психотера­пии — справляться с теми страданиями, которые вызва­ны жизненными проблемами [7].

Человечество вступает в XXI век с нерешенными вопросами собственного бытия. Между тем остаются в силе пророчества о земной судьбе человечества, рожден­ные в глубине веков и вложенные Ф.М.Достоевским в уста героев легенды о Великом Инквизиторе. Они сбы­ваются в наше время, хотя, как и всякие пророчества, iотносятся к вечности, а не ко времени. Легенду о Великом Инквизиторе называют ключом к пониманию современности, а ее автор продолжает оставаться совре­менником всех времен.

Тайна бытия человечества не в том, чтобы только жить, а в том, для чего жить. Вся история мира и будущее теловечество выражены у Ф.М.Достоевского в трех фра­зах человеческих: не покориться хлебу земному, не вру­чить совести своей авторитету земному, не соединиться всемирно в абсолютном государстве земном под челове­ческой властью "Кесаря", кто бы ни скрывался под этим символом власти. Другими словами, имеются в виду три дьяволовы искушения Христа: материальное благополу­чие; чудо, тайна, авторитет; насильственное объединение человечества.

В чем главные черты Великого Инквизитора, разде­ляющего советы "могучего и умного Духа", искушавшего в пустыне Иисуса, несущего с собой страстную веру и действующего не одним параличом отрицания, а и со­блазном самых положительных обещаний? Отвечая на этот вопрос, Н.А.Бердяев считает, что в понимании Ф.М.Достоевского ответ предельно определенный: "От­вержение свободы во имя счастия людей, Бога во имя человечества" [10].

Наша эпоха не создает титанов, не найдешь и Вели­кого Инквизитора, но маленькими великими инквизито­рами полон наш мир. Можно сегодня повторить утверж­дение Н.А.Бердяева на пороге XXI века: "Где есть опека над людьми, кажущаяся забота о их счастье и довольстве, соединенная с презрением к людям, с неверием в их высшее происхождение и высшее предназначение, — там жив дух Великого Инквизитора" [10, с.219].

Размышляя над проблемами человеческого духа, рус­ские мыслители достаточно определенно высказывались о судьбах современной цивилизации. Коренное зло исто­рии, по их мнению, заключается в неправильном соотно­шении между целью и средствами: человеческая лич­ность, признанная только средством, бросается к подно­жию возводимого здания цивилизации, и никто не может определить, в каких размерах и до каких пор это может быть продолжаемо. "Человечество обоготворяет себя, — писал В.В.Розанов, — оно прислушивается теперь только к своим страданиям и утомленными глазами ищет крутом, кто бы утолил их, утешил или, по крайней мере, заглушил. Робкое и дрожащее, оно готово кинуться за всяким, кто что-нибудь для него сделает, готово благоговейно прекло­ниться перед тем, кто удачной машиной облегчит его труд, новым составом удобрит его поле, заглушит хотя бы путем вечной отравы его временную боль. И смятенное, страдающее, оно точно утратило смысл целого, как будто не видит за подробностями жизни своей главного и чудовищного зла, со всех сторон на нее надвигающегося: что чем более пытается человек побороть свое страдание, тем сильнее оно возрастает и всеобъемлющее становит­ся, — и люди уже гибнут не единицами, не тысячами, не миллионами, а народами, все быстрее и все неудержимее, забыв Бога и проклиная себя" [10, с.143].

С не меньшей силой тревога за исторические судьбы человека и человечества выражена философами и учены­ми Запада. Оценка трагической ситуации индивида внут­ри исторического процесса дана Гегелем в его Введении в "Философию истории". Макс Вебер описал трагическое саморазрушение жизни в условиях господства индустри­ально-технического разума. Разрушение традиционных ценностей и саморазрушение "твари" в человеке для самосозидания в нем "творца", названного "сверхчелове­ком"— основной мотив философии Ф.Ницше. Отчужде­ние человека от его сущностной природы раскрывается С.Кьеркегором в терминах тревоги и отчаяния.

Тревога человечества в XX веке расчленяется Пау­лем Тиллихом на три типа — тревогу судьбы и смерти, тревогу вины и осуждения, тревогу пустоты и отсутствия смысла. Характеризуя последнюю, философ констатиру­ет, что человек XX века утратил осмысленный мир и то Я, которое жило в этом мире смыслов, исходящих из духовного центра. Гарантии, которые предоставляют хо­рошо отлаженные механизмы технического контроля над природой, изощренные методы психологического кон­троля над личностью, быстро развивающийся организа­ционный контроль над обществом — такие гарантии до­рого стоят: человек, для которого все это было изобретено в качестве средства, сам стал для этих средств вспомога­тельным средством. Человечество и каждый из нас на пороге XXI века уже не столько заботится о жизни, сколько с тревогой думает о выживании.

Наивысшая форма человеческой тревоги родилась и нашла выражение в связи с поиском ответов на три взаимосвязанных вопроса по поводу всеобщей в XIX веке веры в бесконечный прогресс человечества: какова обя­зательность нравственных норм, повелевающих жертво­вать этому безличному прогрессу или благу других людей

17

свое личное благо и интересы? что можно назвать ценой прогресса, в котором счастье будущих поколений поку­пается за счет несчастья настоящих? что это за будущее человечества, для которого приносятся все эти жертвы? "Представьте, — говорил Ф.М.Достоевский в «Пушкин­ской речи»,— что вы сами возводите здание судьбы человеческой с целью в финале осчастливить людей, дать им, наконец, мир и покой. И вот представьте себе тоже, что для этого необходимо и неминуемо надо замучить всего только лишь одно человеческое существо... Согла­ситесь ли вы быть архитектором такого здания на этом условии?" [11, с.424].

Перед < архитекторами и создателями одного из самых грандиозных "зданий" в истории человечества, носящего название техносферы, проблема такого выбора зачастую просто не возникает. Несколько дней спустя после аварии на Чернобыльской АЭС Председатель Гос­комитета по использованию атомной энергии СССР про­изнес на пресс-конференции чудовищные слова, оправ­дывая катастрофу: "Наука требует жертв". И это при том, что у Чернобыля были свои предвестники. Первая атом­ная авария произошла в 1949 г. на предприятии по про­изводству плутония "Маяк" на Урале, в 1957 г. там же произошла вторая авария. Значительная часть сотрудни­ков предприятия в первые годы его работы получила высокие дозы облучения, 10 тысяч работников предпри­ятия за время его сорокалетней истории, в основном в первые годы, получили профессиональные заболевания, 4 тысячи умерли от острой лучевой болезни. Жители близлежащих к предприятию деревень и сел в силу секретности длительное время ничего не подозревали о грозившей им опасности. Здесь так же, как и в Чернобы­ле, были засекречены последствия влияния радиацион­ных выбросов на здоровье населения. Шок у местного населения вызвали сообщения в последние годы о том, в каких экологических условиях они жили почти полвека и продолжают жить сегодня. Такое может происходить только в тоталитарном и технократическом обществе, где методы инженерного проектирования применяются к целой нации, где человеческие судьбы — это ряды цифр, определенный статистический материал, где человека систематически приучают, что он лишь средство, что для политических целей можно поступиться интересами и даже жизнью любого человека.

Самая страшная катастрофа, лежащая в основе тех­ногенных и других, — это катастрофа антропологичес­кая, о которой впервые у нас начал говорить М.К.Мамар-дашвили. Это деградация человека как лица, способного к индивидуальному сознанию, возникающая в ситуации, когда человека систематически приучают, что он лишь средство. "...Ситуация мысли, — говорил М.К.Мамарда-швили, — всегда есть ситуация добавления к логическо­му акту мышления некоего независимого от него данного фактического основания. Добавляемая фактичность, или проблема синтеза, как говорил Кант... Следовательно, всякий действительно исполненный акт мысли можно рассматривать как событие. Событие, отличное от своего же собственного содержания. Помимо того, что мысль утверждает какое-то содержание, сам факт утверждения и видения этого содержания есть событие. Событие мысли, предполагающее, что я как мыслящий должен исполниться, состояться" [12, с.103].

Суть антропологической катастрофы, которая гро­зит не только отдельным нациям или народам, но и всему человечеству, в том, что многим людям не удается "ис­полниться, состояться" в качестве мыслящей и предмет­но-действующей личности, ответственной за себя и за созданный им мир. В такой ситуации опасно ослабевает как в сознании индивида, так и в менталитете нации, страны, человечества в целом энергия мышления, рассуд­ка и разума. Терзаясь сомнениями относительно способ­ности людей к раздумьям о самих себе и окружающем мире, А.Швейцер высказывал более категоричное сужде­ние: "Современный человек — явление патологическое" [13, с.75]. Диагноз — у него резко ослаблена потребность мыслить, тогда как призвание каждого человеческого существа состоит в том, чтобы выработать собственное мыслящее мировоззрение, стать подлинной личностью.

Лозунгом нашего времени, с тревогой заметил как-то один итальянский дизайнер, по всей видимости, стал тезис "делаю, значит существую", и можно лишь сожа­леть, что "делаю" заменило "мыслю". Внутренняя пози­ция творцов техносферы определяется как деловитость, для которой характерны не рассуждения, а знания, не размышления о смысле, а умелые действия, не чувства, а объективность, не раскрытие действия таинственных сил, а ясное установление фактов. Быть, отмечал К.Яс-перс, означает быть в деле; там, где ощущалась бы личность, деловитость была бы нарушена. Вопрос, что важнее — быть порядочным или только деловым, — часто решается в нашей стране, печально констатировал однажды Б.Г.Раушенбах, в пользу последнего, не говоря уже о совести и чувстве долга.

Организация и содержание подготовки и воспитания специалистов технического профиля, а затем и их про­фессиональная деятельность ориентированы на движе­ние от низшей к высшей ступени рациональности, с жестким требованием следовать доводам рассудка и от­вергать любые поползновения иррациональности. Доми­нируют дискурсивный, формально-логический, аналити­ческий подходы и одновременно происходит умаление интуитивного, внелогического, синтетического. Форми­руется специалист, лишенный субъектности, человек, который не осознает, что должен, как писал М.К.Мамар-дашвили, превосходить себя, чтобы быть самим собой. И это не чей-то злой умысел или ошибка, а ответ на запросы развивающихся техники, технологии, производства. При­чем такое положение сложилось не только в сфере тех­нического образования, но оно серьезно коснулось и подготовки специалистов во многих прикладных облас­тях гуманитарного знания, где царит вялая гуманитар-ность, которая утрачивает гуманизм.

Преподаватель Массачусетского технологического института Дж.Вейценбаум постоянно сталкивался со сту­дентами, которые уже отвергли все способы познания, кроме научного, и искали лишь более глубокого и более догматического наставника в этой вере. Другие студенты подозревали, что даже все машины и приборы, имеющие-

18

ся в институте, не могут существенно помочь в наполне­нии смыслом их жизни. Они чувствовали наличие дилем­мы в образовании, ориентированном на служение науке и технике, образовании, подразумевающем претензии на получение привилегированного доступа к истине, не спо­собном объяснить им, как узнать, что именно нужно считать истиной.

Формулу К.Пруткова "Специалист подобен флюсу" расшифровал А.Камю в повести "Посторонний". Ее герой выступает не как личность, а как абсолютно обусловлен­ный психологический процесс: он или работает, или любит, или убивает, или ест, или спит. Он объект среди объектов, лишенный смысла в себе и поэтому неспособ­ный найти смысл в своем мире. Он непримиримо и в наиболее радикальной форме символизирует предрешен-ность абсолютной объективации. "Кажется, что объекти­вированный, оторванный от своих корней человек, — писал К.Ясперс, — утратил самое существенное. Для него ни в чем не сквозит присутствие подлинного бытия. В удовольствии и неудовольствии, в напряжении и утомле­нии он выражает себя лишь как определенная функция" [14, с.311].

Руководствуясь старинным правилом "По плодам их узнаете их", следует обратиться к тому историческому факту, что на пути восхождения от низшей к высшей ступени рациональности, истоки которой усматривают в греческой науке, создана современная цивилизация, ко­торую называют индустриальной, или машинной. Ничего существенного не меняет, но заслуживает внимания тот факт, что астрономами уже более 30 лет назад на теоре­тическом уровне выделены два типа цивилизации: так называемые техногенная и психогенная. В сравнитель­ном культуроведении были попытки перенести эти тео­ретические положения на изучение конкретных обществ. Техногенная цивилизация — это цивилизация Европы, США, Канады. Психогенная цивилизация, выраженная ис очень четко, — это все, что имело место в культурной истории Индии [15, с.7]. Не касаясь дискуссионных во­просов, связанных с многозначностью термина "цивили­зация", отметим только, что он появился в середине XVI века и употребляется для обозначения определенной стадии исторического развития общества. Его противо­поставляют, как правило, периодам дикости и варварства, или первобытнообщинному периоду истории человечест­ва.

Наиболее распространенное описание индустриаль­ной цивилизации содержится в книге Олвина Тоффлера "Третья волна". Менее известна характеристика данного типа цивилизации, содержащаяся в статье Н.А.Бердяева "Человек и машина": "Техническая цивилизация по су­ществу своему имперсоналистична, она не знает и не хочет знать личности. Она требует активности человека, но не хочет, чтобы человек был личностью. И личности необыкновенно трудно удержаться в этой цивилизации. Она прежде всего есть единство в многообразии и це­лостность, она из себя полагает свою цель, она не соглас­на быть превращена в часть, средство и орудие. Но техническая цивилизация, технизированное и машини­зированное общество хотят, чтобы человек был их час тью, их средством и орудием, они все делают, чтобы человек перестал быть единством и целостностью, т.е. хотят, чтобы человек перестал быть личностью" [16, с.158-159].

Прогресс еще не означает, отмечал А.Швейцер, что человек получил преимущества для своего развития. В одной из книг Чжуан-цзы рассказывается, что, когда ученик Конфуция увидел садовника, несущего воду для полива своих грядок, которую он каждый раз доставал из колодца, опускаясь в него вместе с сосудом, он спросил его, не хочет ли он облегчить свою работу. "Каким образом?" — спросил садовник. Ученик Конфуция отве­тил: "Надо взять деревянный рычаг, передний конец которого легче, а другой конец тяжелее. Тогда можно легко черпать воду из колодца. Такой колодец называется колодцем с журавлем". Садовник, который был мудре­цом, сказал: "Я слышал, как мой учитель говорил, что если человек пользуется машиной, то он все свои дела выпол­няет, как машина. У того, кто выполняет свои дела, как машина, образуется машинное сердце. Тот же, у кого в груди бьется машинное сердце, навсегда теряет чистую простоту".

На Востоке особенно болезненно воспринималось, что машинизированный мир проникался пафосом раци­онально-технологического управления людьми. Р.Тагор считал этот пафос своеобразным видом бесоодержимости. Опасности, о которых догадывался садовник еще в V веке до н.э., выросли в наше время, констатировал А.Швейцер, до угрожающих размеров [13]. Не без осно­ваний высказываются опасения, что в будущем обществе будут превалировать такие ценности, как эффективность, надежность, скорость и предсказуемость, и что люди вынуждены будут приспосабливаться к каждому ново­введению, боясь оказаться несовременными.

Техника означает переход всего человечества к ор­ганизации огромных человеческих масс, организации техники жизни, хозяйства, организации научной деятель­ности и т.д. Сверхорганизованность нашей обществен­ной жизни выливается, заметил как-то А.Швейцер, в организацию бездумья. Однако человеческая жизнь не может быть окончательно и без остатка рационализиро­вана, всегда остается иррациональный элемент, всегда остается тайна.

Такая характеристика машинной цивилизации не ставит цели умалить достижения научного и техническо­го прогресса, лежащие в ее основании и радикально изменившие качество и условия человеческого сущест­вования. Человек создал технику, она продукт его гения, разума, его изобретательности, она детище человеческо­го духа. "Техника имеет безмерно более глубокое значе­ние, — подчеркивает Н.А.Бердяев, — чем обычно о ней думают. Она имеет космогоническое значение, она созда­ет совершенно новую действительность. Ошибочно ду­мать, что действительность, порожденная техникой, есть старая действительность мира физического, действитель­ность, изучаемая механикой, физикой, химией. Это дей­ствительность, которой не было в истории мира до от­крытий и изобретений, совершенных человеком" [17, с.218].

19

Парадокс состоит в том, что человек создал цивили­зацию, которая отказывается от ценности человека. "То, что ни один бог за тысячелетие, — писал К.Ясперс, — не сделал для человека, человек делает сам. Вероятно, он надеялся узреть в этой деятельности бытие, но испуган­ный, оказался перед им самим созданной пустотой" [17, с.299].

В XIX столетии основная проблема человечества состояла в том, что умер бог. Ныне же человечество сталкивается с еще более острой проблемой, заключаю­щейся в том, как считают Н.А.Бердяев, Э.Фромм и др., что умирает сам человек: в недалеком будущем может случиться, что человек перестанет быть человеком и превратится в немыслящую и бесчувственную машину. Однако в существе техники, утверждал М.Хайдеггер, коренится и прорастает спасительное.

Реалистический позитивный подход к рассматривае­мой глобальной проблеме — "не слепая оппозиция про­грессу, а оппозиция слепому прогрессу". В сознании людей планеты происходят существенные изменения, связанные с отказом от слепой веры в научно-техничес­кий прогресс и пониманием того, что развитие нельзя сводить только к экономическому росту. "Созданный человеком мир объектов,— писал П.Тиллих,— подчинил себе того, кто сам его создал и кто, находясь внутри него, утратил свою субъективность. Человек принес себя в жертву собственному созданию, однако он все еще со­знает, что именно он утратил или продолжает утрачивать. Он еще достаточно человек для того, чтобы переживать свою дегуманизацию как отчаяние. Он не знает, где выход, но старается спасти свою человечность, изобра­жая ситуацию как «безвыходную». Его реакция — это мужество отчаяния, мужество принять на себя свое от­чаяние и сопротивляться радикальной угрозе небытия, проявляя мужество быть собой" [18, с.161].

Человечество находится в начале процесса глубин­ных изменений, на ранней стадии принципиально иной, по сравнению с технической и постиндустриальной, ци­вилизации. Процесс этот знаменуется зарождением новых, идей и подходов, пересмотром устоявшихся кон­цепций и отказом от сложившихся стереотипов, форми­рованием новых областей научной и практической дея­тельности в различных сферах жизнедеятельности чело­века. Для многих из них характерны поиски нового типа рациональности, которая позволила бы внести корректи­вы в научно-технический прогресс, развивающий основ­ные характеристики современного производства — обес­печение ближайшего непосредственного его эффекта и потребления, и оставляющий в небрежении его отдален­ные последствия. Проблема не только в производстве, но и в культуре, уже пропитанной тем, что экономисты Запада называют "принципом свиньи": если что-то хоро­шо, то чем его больше, тем лучше.

Необходимо перевернуть все оценки и исходить не из их количества, а из их качества. Тогда человек, его дух и культура становятся венцом и целью мироздания. Мысль эта, высказанная в 1944 г. философом культуры Г.П.Федотовым [19], близка многим русским мыслителям.

А.Печчеи выдвигает свою идею "человеческой рево­люции", которая призвана дополнить или восполнить промышленную и научно-техническую революции, так как в центре ее находятся целостная человеческая лич­ность и ее возможности, являющиеся важным резервом человечества. Словосочетание "человеческая револю­ция" не кажется самым удачным, но позволяет оттенить тот факт, что осознание тенденции утраты смысла суще­ствования людей и определение путей его реального изменения — дело крайне сложное и трудное.

Революция подобного рода будет возможна, убежден А.Швейцер, если мы решимся стать мыслящими сущест­вами. Содержанием новой грядущей эпохи, по мысли Э.Фромма, станет синтез духовных устремлений поздне­го средневековья с достижениями постренессансной ра­циональной мысли, а имя этому синтезу будет Град Бытия. Осуществить идеалы рассматриваемой револю­ции можно посредством утверждения своего Я вопреки небытию, т.е. посредством того, что П.Тиллих называет "мужеством быть". Речь идет именно о мужестве, так как существует сильнейшее сопротивление тех, кто непоко­лебим в своем мужестве быть частью как в его коллекти­вистском, так и конформистском варианте. Они неспо­собны понять, что происходит в наше время, нападают на то, что им кажется болезненной склонностью к отри­цанию, но что на самом деле есть мужественное непри­ятие негативного существующего. Они порицают за бес­смысленность осмысленную попытку выявить отсутствие смысла в сложившейся ситуации. И, в конечном счете, убеждены в том, что в устах Великого Инквизитора звучит следующим образом:

"О, никогда, никогда без нас они не накормят себя! Никакая наука не даст им хлеба, пока они будут оставаться свободными, но кончится тем, что они принесут свою свободу к ногам нашим и скажут нам: «Лучше поработите нас, но накормите нас»" [10, с.30].

"Мужество быть" — это ответ на вопрос, который вынес в название своей книги Э.Фромм "Иметь или быть?", хотя на первый взгляд альтернатива "обладание или бытие" противоречит здравому смыслу, особенно принимая во внимание реалии жизни в современной России. Если в западном мире большая часть населения изведала радости и счастье потребления, и множатся ряды тех, кто вкусил этих благ и не получил удовлетво­рения даже при наметившейся тенденции учитывать специализированные и индивидуализированные потреб­ности в "массовом масштабе", то в нашей стране иллюзия возможного "счастья через потребление" затмевает мно­гие другие проблемы, так как страна не достигла осущест­вления этой буржуазной мечты. Нашей .стране предстоит прежде всего решить задачу достижения определенного уровня материального обеспечения, без которого реализа­ция способностей каждого человека просто невозможна.

Обладание представляется нормальной функцией нашей жизни: чтобы жить, мы должны обладать вещами. Более того, мы должны обладать вещами, чтобы получать от них удовольствие. Тем не менее различие между принципом обладания и принципом бытия находит отра-

20

женив в нашей повседневной жизни. В сфере знания это различение находит выражение в двух формулировках: "У меня есть знания" и "Я знаю". Обладание знанием означает приобретение и сохранение имеющихся знаний (информации); знание же функционально, оно участвует в процессе продуктивного мышления. Оптимальное зна­ние по принципу бытия — это знать глубже, а по прин­ципу обладания — иметь больше знаний. Людям присуще глубоко укоренившееся желание быть: реализовать свои способности и активносты, общаться с другими людь­ми, вырваться из тюрьмы своего одиночества и эгоизма. Иметь и быть — два универсальных подхода к жизни; равновесие их создает норму, потеря равновесия — кри­зис. Изучая на протяжении многих лет различия между бытием и обладанием, Э.Фромм пришел к выводу, что "обладание и бытие являются двумя основными способа­ми существования человека, преобладание одного из которых определяет различия в индивидуальных харак­терах людей и типах характера" [20, с.22].

"Мужество быть" — это путь обретения современ­ным человеком утерянной целостности, возвращение ко­торой возможно, по М.М.Бахтину, через участный собы­тийный поступок. М.М.Бахтин считал, что "вся жизнь в целом может быть рассмотрена как некоторый сложный поступок: Я поступаю всею своей жизнью, каждый от­дельный акт и переживание есть момент моей жизни — поступления" [21, с.83]. Все дело в том, что надо строить это поступление, имея в виду аксиологичность ("нетех­ничность"), единственность, ответственность и событий­ность поступка. Сознательность, т.е. наша культура мыш­ления, понимание, способность к самостоятельному гражданскому поступку — вещи взаимосвязанные. "...Может быть, понимание начинается с того момента, — говорил М.К.Мамардашвили, — когда ты начинаешь ясно сознавать некую возможность невозможного. То есть сознавать «должное», человеку «подобающее» — и не­возможность именно этой возможности! Когда от тебя требуется мужество невозможного" [22, с.26].

"Благоговение перед жизнью — это безграничная ответственность за все живое на земле". Слова эти при­надлежат Альберту Швейцеру и являются, как он считал, основополагающим принципом обновления человечест­ва, формирования универсальной космической этики. На опыте собственной жизни Швейцер стремился показать, что воплощение этого принципа на практике может и должно стать делом каждого человека и всего человече­ства. "Когда одной-единственной бомбой убивают сто тысяч человек — моя обязанность доказать миру, на­сколько ценна одна-единственная человеческая жизнь" — сказал Швейцер своей помощнице Матильде Коттман 6 августа 1945 г. [13, с.522].

Этика благоговения перед жизнью есть этика лич­ности, она может реализоваться только в индивидуальном выборе. А.Д.Сахаров, так же, как и А.Швейцер, явил миру образ личности, проверенный собственной жизнью, "му­жеством быть".

Представители наук о человеке и его деятельности внесут реальный и наибольший вклад в развитие технос­феры, если, понимая ее создателей и всю сложность разработки современной техники, систем, программного обеспечения, смогут утвердить свое Я посредством "му­жества быть" во всех случаях превознесения машинного над человеческим, что Норбет Винер назвал грехопаде­нием нашего времени. Только тогда их знания, методы и средства, при открытости к ним инженерно-технических специалистов, явятся своеобразным катализатором каче­ственно нового развития техносферы, которая будет ста­новиться сферой нормальной жизнедеятельности людей. Одновременно существенно уменьшится угроза конца жизни на Земле, которая, как считают некоторые ученые, может наступить на границах техники в результате ката­строф.

Мужество ученого или специалиста быть самим собой в нашем предельно технизированном и бесчело­вечном мире —¹ это не громкие и пустые слова, а суровые реалии наших дней. Показательно, что первый доклад Римского клуба (Международная неправительственная некоммерческая ассоциация), подавший "сигнал трево­ги" человечеству и способствовавший пробуждению со­знания человека, освобождению его от иллюзий, связан­ных со слепой верой в научно-технический прогресс, встретили в штыки две категории специалистов — тра­диционные экономисты и наиболее ярые представители технической интеллигенции. Анализируя роль и место науки и техники в современном мире, Дж.Холтон прихо­дит к выводу:

"...те люди, которые осознали необходимость принципиально нового этоса глобального поведения человечества, сталкиваются с ситуацией, когда их точку зрения разделяют сравнительно немногие представители мира академической науки и новей­ших технологий. И уже совсем редки их единомыш­ленники в сфере индустриального производства" [23, с.32].

Человеческое измерение техники, технологии, про­граммных продуктов, производства в целом и соответст­венно вовлечение в процесс их проектирования наук о человеке и его деятельности связаны с изменениями в самом проектировании, в сознании проектировщиков. "И чтобы человек стал внимателен к существу техники, чтобы между техникой и человеком в их сущностной глубине окрепло неповерхностное отношение, для этого человек, каким он стал с Нового времени, должен сперва, опомнившись, снова ощутить широту своего сущностно­го пространства. ... Иначе как укоренившись сперва в своем сущностном пространстве и начав обитать в нем, человек не способен ни к чему значительному внутри ныне господствующего способа исторического бытия" [24, с.254].

М.Цветаева писала о безмерности человека, живу­щего в мире мер, а по словам О.Мандельштама, "нам союзно лишь то, что избыточно". Парадокс состоит в том, что благодаря безмерности, благодаря "избытку внутрен­него пространства" человек только и может стать "мерой всех вещей".

Содержание учебника имеет прямое отношение к человеческому бытию, которое сегодня нельзя осмыслить без изучения совершенно новой действительности, со­здаваемой современной техникой и наукой. "Мы живем

21

в новом промышленном мире. Этот мир не только вытес­нил зримые формы ритуала, он, кроме того, разрушил и самую вещь в ее существе... Вещей устойчивого обихода вокруг нас уже не существует. Каждая стала деталью... В нашем обращении с ними никакого опыта вещи мы не получаем. Ничто в них уже не становится нам близким, не допускающим замены, в них ни капельки жизни, никакой исторической ценности" [25, с.240].

Учебник ориентирован на включенность в решение задач предотвращения техногенных катастроф и аварий, охраны здоровья людей, движения к цивилизованности человеческих дел, устроений и отношений, нормальной жизнедеятельности. Конкретно это выражается в том, что на основе исследований взаимодействия человека с техникой и средой задаются векторы изменения совре­менной практики проектирования и разработки машин, оборудования, систем, программного обеспечения, тех­нически сложных потребительских изделий с тем, чтобы исключить при создании техносферы упрощенный тех­нологически-функциональный подход к человеку, подчи­нение его жизнедеятельности задачам создания и функ­ционирования техники, которая создала себе стерильный образ обученного, правильного человека, человека-авто­мата, которого в реальности нет и быть не может.

Создание новой техники и технологии представляет собой не только инженерную, но и нравственную про­блему. Через машины, оборудование, производственные процессы, системы, программное обеспечение и потре­бительские изделия длительного пользования их проек­тировщики и разработчики выходят на реальных людей, мужчин и женщин, детей и взрослых, инвалидов и пожи­лых людей. Они создают технику для других и поэтому должны сделать все от них зависящее, чтобы она была безопасной, удобной, комфортабельной и красивой для людей, которые на ней будут работать или ее использо­вать. Именно реальных, а не в расчете на абстрактного среднего человека, не существующего в природе, без различия пола, возраста, физических возможностей. Дру­гими словами, создатели мира техники не должны уподо­биться тому счетоводу, яркий образ которого создал А.Платонов и который вдруг бросает надоевшие ему своим щелканьем бухгалтерские костяшки: "Пусть они будут счастливы приблизительно... Все равно — всякий учет и счет потребует потом переучета".

Неверно думать, что рассматриваемая новая ориен­тация в мире техники усложнит задачи, которые должны решать ее создатели. Это — следствие особой сложности человека в единстве его соматических, психофизических, эмоционально-духовных и социально-исторических из­мерений; необычайной сложности современного мира трудовой деятельности, мира техники, становящегося все больше миром социотехническим. Проектирование в этом мире должно отличаться высокой культурой, неотъ­емлемой частью которой должны стать фундаментальные знания о человеке и человеческой деятельности.

Упрощение представлений о человеке и его деятель­ности не отвечает современным тенденциям развития и инженерного проектирования систем "человек-машина", которое хотя и крайне медленно, но все же поворачивается к их обогащению и углублению. Именно уникаль­ность личности человека определяет бесценность его роли в сложных системах, особенно в аварийных и экстремальных ситуациях. В будущем мире коммуника­ции на передний план выйдут, отмечают К.Майнцер и другие ученые, "парадигма целого —личности" и "сеть человек — машина".

Содержание учебника находится в русле происходя­щих изменений в проектной культуре и практике проек­тирования. Направление рассматриваемых изменений берет свое начало с нетрадиционных попыток "объеди­нять проектное мышление с объективными или научны­ми фактами о деятельности человека" [26, с. 15]. Поиск пути такого объединения — одно из направлений преодо­ления "культурного отставания" проектировочного дела, отчуждения проектирования от культуры.

При доминировании технико центрических, прагма­тических ориентации проектирование преимущественно функционирует на оперативно-техническом, бытийном уровне сознания. Происходит разрыв и даже возникает антагонизм с аксиологическими ориентациями, при до­минировании которых проектирование функционирует и развивается на рефлексивном уровне сознания, кон­центрируемом на ценностях, смыслах, разумеется, в их отношениях к значениям и действиям. Рефлексивный слой обволакивает, одушевляет бытийный. Бытийный и рефлексивный слои сознания находятся в отношениях дополнительности. Частичность, дискретность бытийного слоя дополняется целостностью, непрерывностью реф­лексивного слоя.

Глубинные трансформации современной цивилиза­ции, реалии выживания или возможной гибели самого человека определяют новую перспективу гуманизма. От­давая себе отчет в том, что в нашей стране еще достаточно длительное время трудно будет говорить о гуманизме, тем не менее в учебнике по эргономике эту тему обойти невозможно. Рассуждения о гуманизме в России, как отмечают философы, ученые, публицисты, очень часто воспринимаются либо как прекраснодушие, утопизм, не имеющий отношения к реальной жизни, либо как созна­тельное вуалирование не-гуманной и анти-гуманной дей­ствительности, либо как оправдание той системы идей, которая несет ответственность за современное катастро­фическое положение страны. Однако не только в нашей стране имеет место критическое отношение к проблема­тике гуманизма. Подвергается критике идеал гуманизма вообще, как он сложился в европейской культуре и философии Нового времени, поскольку этот ориентир жизнедеятельности привел к разрыву между человеком и бытием, к отчуждению от человека созданной им и закабалившей его научно-технической реальности, к обессмысливанию мира [27].

Отказ от идеала гуманизма, ценностных систем и нравственно-мировоззренческих ориентиров сделал бы невозможной эргономическую деятельность, да и всю человеческую деятельность, так как они утратили бы смысл и критерии оценки. Разрыв же познавательных и ценностных начал человеческой деятельности выступает как одна из главных причин тех пагубных последствий,

22

которые привели к нарастанию глобальных проблем. Поэтому возникла необходимость в переосмыслении ста­рых принципов, отказе от некоторых представлений и утопических притязаний старого гуманизма и вместе с тем формировании его нового понимания, разработке новой концепции человека и его возможностей, утверж­дении новых регулятивов человеческой деятельности.

Формирование новой ценностно-нормативной пара­дигмы исходит из примата общечеловеческих ценностей; связано с отказом от идеи овладения, подавления и господства; ориентировано на диалог и сотрудничество. Все большую популярность приобретает идея коэволю­ции, т. е. сопряженного, взаимообусловленного измене­ния систем или частей целого. Термин "коэволюция" предложен в 1964 г. экологами, для которых коэволю­ция — взаимное приспособление видов. Процессы коэ­волюции являются предметом изучения экологии, этоло­гии, популяционной генетики и других разделов биоло­гии. В конце XX века идея коэволюции вышла за рамки биологии и ее осознание мыслителями, учеными, специ­алистами позволяет утверждать, что раскрыта только вершина мировоззренческого айсберга.

Понятие "коэволюция" подчеркивает взаимопро­никновение природного и социального, их сопряжен­ность, взаимодополнительность в предельно широких масштабах. В этой связи стоит поразмышлять над выска­зыванием Тейяра де Шардена;

"Чтобы быть полностью самим собою, нам надо идти... в направлении конвергенции со всем ос­тальным, к другому. Вершина нас самих, нашей оригинальности — не наша индивидуальность, а наша личность, а эту последнюю мы можем найти в соответствии с эволюционной структурой мира, лишь объединясь между собой. Нет духа без синтеза. Все тот же самый закон, сверху донизу. Настоящее Ego возрастает обратно пропорцио­нально «эготизму»... Элемент обретает личность, универсализируясь..." [28, с.208].

Афористично выразил схожую по направленности мысль М.М.Бахтин: "душа вся есть дар моего духа друго­му". Концепция коэволюции не может обойтись без понятия самоорганизации, которое становится централь­ным в современном естествознании (И.Пригожий, И.Стенгерс, Г.Хакен, Э.Янг). "Несколько упрощая, можно сказать, что самоорганизация имеет дело со структурами, состояниями системы, с переходом системы в новое качество, а коэволюция — с отношениями между систе­мами, с корреляцией эволюционных изменений" [29, с.100].

Коэволюционная стратегия рассматривается как на­рождающаяся парадигма XXI века, оказывающая воздей­ствие на изменение познавательных и ценностных ори­ентации, позволяющая осмыслить единство естественно­научного и гуманитарного знания. Обсуждая во многих своих публикациях не только богатое научное, но и нравственное содержание идеи коэволюции, Н.Н.Моисе­ев говорит даже о "коэволюционном императиве". Прин­ципиально важным является то, что концепция коэволю­ции может быть создана лишь на основе концепции Человека. К естественно-научным вопросам "что?", "как?" и "почему?" должны быть добавлены вопросы "зачем?" и "для чего?". Человеческий смысл, гуманисти­ческий смысл обсуждения проблем коэволюции стоит на первом месте и определяет цель ее исследования. "Чело­век поистине воплощает в себе «квант» коэволюции, ту целостность, которая не только динамична, но и уникаль­на, неповторима" [29, с. 102]. Не менее существенной является методологическая роль идеи коэволюции, пред­ставленной в ее универсальном содержании.

Пока трудно в полной мере оценить то влияние, которое окажет на развитие теории и практики эргоно­мики тенденция к синтезу знания, обусловленная коэво­люцией природы и человека, биологических систем и систем культуры, а также необходимость совмещения различных уровней коэволюции, различных представле­ний о коэволюционных процессах, выраженных не толь­ко в науке, но и в проектировании, художественном творчестве, религии, мифологии и т.д. Несомненно одно — коэволюционный подход органичен эргономике, а потому освоение и творческое развитие его концепту­ального потенциала применительно к проблемам разви­тия эргономики может иметь фундаментальное значение. Наиболее подходящим полигоном для этого может стать развитие экологической эргономики, которая по прогно­зу М.Хеландера будет ведущим направлением эргономи­ки в 2000 — 2010 годах [30]. Такому развитию содействуют тесные взаимосвязи эргономики с синергетикой, меж­дисциплинарную методологию которой считают пред­вестником новых наук о сложности XXI века. Меняя наши представления о мире, о месте науки и проектиро­вания в нем, синергетика содействует разработке новых подходов к формированию технической среды обитания. Методология синергетики позволяет увидеть проблемы взаимодействия эргономики, дизайна, экологии, инжене­рии и экономики в новом свете, переформулировать вопросы, переструктурировать проблемное поле. При этом существенно, что сама синергетика становится спо­собом не просто открывания, но и создания реальности..

23

Глава I

ЭРГОНОМИКА — НАУЧНАЯ

И ПРОЕКТИРОВОЧНАЯ ДИСЦИПЛИНА

1.1. Объективные причины возникновения эргономики

"Почему эргономика?" — под таким заглавием анг­лийский эргономист К.Ф.Х.Маррелл опубликовал в 1967 г. статью в журнале "Профессиональная психоло­гия". Заглавие отражало общественное мнение того вре­мени о новом направлении исследований: нужна ли во­обще эргономика (от греч. ergon — работа, nomos — закон), если имеются традиционные науки о трудовой деятельности? Прошло тридцать лет, но, к сожалению, отвечать на этот вопрос приходится и в наши дни.

С развитием производства меняются условия, мето­ды и организация трудовой деятельности человека, пре­терпевают существенные изменения функции, роль и место человека в труде. Соответственно на разных исто­рических этапах выступают на первый план те или иные аспекты исследования трудовой деятельности. Преиму­щественно энергетический подход к ее изучению, обу­словленный преобладанием в прошлом ручного труда, являлся типичным для исследований в сфере физиологии труда, возникшей в XIX веке. С физиологией труда тесно связана гигиена труда — профилактическая дисциплина, изучающая воздействие трудового процесса и производ­ственной среды на организм работающих. В начале XX века, когда появились сложные виды трудовой деятель­ности (управление автомобилем, локомотивом и др.), предъявившие повышенные требования к скорости реак­ции, восприятию и другим психическим процессам чело­века, возникла психология труда.

Дифференциация наук, изучающих человека в труде, сыграла и продолжает играть положительную роль в развитии наших знаний о нем. Однако наряду с этим стала проявляться цеховая обособленность научных дис­циплин, появились признаки утраты представления о целостности человека в трудовой деятельности. По мере накопления знаний возникали контакты между на­уками. Гигиена труда вынуждена была обращаться к данным физиологии и психологии труда, психология труда — к данным гигиены и системотехники и т.д. Это и понятно, поскольку в действительности человек в тру­довой деятельности представляет собой не сумму разроз­ненных элементов, а органичное целое. В реальной тру­довой деятельности психологические компоненты не от­делены от физиологических или социальных. Определен­ное влияние на них оказывают и технические средства, с которыми человек взаимодействует.

В конце 40-х — начале 50-х годов на основе накоплен­ных знаний возникла потребность в целостной системе представлений о работающем человеке, о его взаимоот­ношениях с техникой и с окружающей средой. Но дело, конечно, не только в логике развития наук.

Современные производство и транспорт, оснащен­ные сложными техническими системами, предъявляют к человеку требования, вынуждающие его иногда работать на пределе психофизиологических возможностей и в экстремальных ситуациях. Деятельность летчиков при полетах на некоторых современных самолетах и прежде всего военных — это впечатляющий пример предельных возможностей человека. Проявляются они, например: при ориентации в пространстве во время смены вектора направления гравитации; при работе в условиях вестибу­лярных, зрительных иллюзий; при принятии решений за 2 — 3 секунды; в случае одновременного восприятия 3 — 5 параллельных потоков информации; при смене летчиком точки фиксации взгляда более 200 раз за 1 минуту, а также когда при воздействии больших пилотажных пере­грузок он осознает ситуацию при обескровленном мозге

Эта и подобные виды деятельности сопряжены с ответственностью человека за эффективное и надежное

25

функционирование сложных систем. Резко увеличивается цена ошибки челове­ка при проектирова­нии систем, а также в процессе их исполь­зования в производ­стве, на транспорте, в вооруженных силах (рис. 1-1, 1-2).

Наряду с дея­тельностью на преде­ле человеческих воз­можностей в совре­менном производст­ве становится все более распростра­ненным явлением не­достаточная двига­тельная активность человека в процессе труда, снижающая работоспособность и ухудшающая здоро­вье работающих.

Полуавтомати­ческие и автомати­ческие линии, сбо­рочные конвейеры, компьютеризирован ное управление стан­ками и машинами, высокая механиза­ция ручного труда, физически облегчив труд человека, потребовали от него большой скорости выполнения одно­образных операций. Движения чрезвычайно упрости­лись — до обычного захвата и перемещения, толчка, нажа­тия, установления предмета труда или обрабатывающего инструмента в строго определенное положение (в сред­нем за смену выполняется до 25000 однообразных неуто­мительных движений). Многие работающие (по некото­рым данным более половины) сейчас попадают в группы повышенного риска возникновения болезней суставов, мышц, позвоночника. Эти болезни развиваются посте­пенно в течение многих месяцев и даже лет в результате постоянного функционального напряжения определен­ной части тела и потому называются кумулятивными пэавмами.

При диагностике заболеваний, возникающих как отдаленные последствия постоянно воздействующих на работающего определенных факторов трудового процес­са, порой не так просто выявить роль труда в их возник­новении, что в свою очередь затрудняет устранение причин нарушения здоровья и разработку мер профилак­тики. Известна следующая схема возникновения кумуля­тивной травмы: "перегрузка + повторяемость + неудоб­ная поза + недостаточный отдых = кумулятивная трав­ма" [2, с.5].

Орудия труда зачастую оказываются настолько сложными (структурно и функционально) и нерациональ­но сконструированными, что ими трудно пользоваться. Казалось бы очевидно, что все органы управления маши­ной должны быть расположены в зоне досягаемости, чтобы работающий человек мог легко манипулировать ими, не меняя удобного для работы положения. Однако при проектировании это часто упускают из виду. Так, органы управления одного токарного станка, как устано-

26

вил У.Т.Синглтон, были трудно доступны для обычного мужчины и пригодны были лишь для "идеального" ста­ночника ростом 1372 мм, с шириной плеч 610 мм и размахом рук 2348 мм [3] (рис. 1-3).

Другой пример. Даже если специально задаться целью создать максимум неудобств и опасностей при использовании техники, то невозможно будет добиться того, что удалось конструкторам кабины трактора для лесного хозяйства ТТ-4, производившегося в СССР (рис. 1-4). На тракторе не обеспечены необходимые обзор­ность с рабочего места и защиту; при ударах о кабину даже небольших деревьев. Большинство органов управ­ления расположено в неудобной зоне, а усилия, прила­гаемые к ним, превышают рекомендуемые в 1.5 — 4.5 раза. Крайне неудобное рабочее сиденье, отсутствуют мягкая обивка потолка кабины, а также необходимые приспо­собления: устройство обдува стекла, подножка для входа и выхода из кабины, фиксатор двери в открытом поло­жении, дистанционный прибор контроля уровня топлива в баке.

Показатели физической среды на производстве, в учреждениях, кабинах самолетов, тракторов и т.д. (осве­щенность, состав воздуха, атмосферное давление, шум и т.п.) также должны быть согласованы с психофизиологи­ческими возможностями и особенностями человека. Только тогда можно рассчитывать на высокую эффектив­ность и качество труда человека при одновременном сохранении его здоровья.

До известного времени разделение труда между учеными и практическими работниками, занятыми глав­ным образом "приспособлением" человека к уже создан­ной технике, оказывалось достаточным. Однако по мере увеличения сложности машин, оборудования, систем уп­равления и деятельности по их управлению, освоению и обслуживанию все больше выявлялась необходимость участия в их создании представителей перечисленных наук и сфер практической деятельности.

Раньше каждый вариант орудия труда мог буквально столетиями опробоваться в деятельности людей и посто­янно совершенствоваться. Сей­час же общество не располагает временем для этого (за послед­ние десятилетия, например, сме­нилось несколько поколений ЭВМ). Поэтому при проектиро­вании новой и модернизации су­ществующей техники необходи­мо заранее и с максимально до­ступной полнотой учитывать возможности и особенности людей, которые будут ею поль­зоваться. Установка типа: "сде­лаем теоретический проект, по­смотрим, как он работает на практике, если плохо, то выбро­сим,— анахронизм, оставшийся нам от тех времен, когда люди в своей созидательной деятель­ности имели дело только со срав-

27

нительно простыми системами. Теперь в работе с больши­ми системами можно действовать только одним спосо­бом — заранее теоретически все рассчитать и проверить, а па практике действовать уже наверняка" [4, с.73].

Возникновению эргономики предшествовало разви­тие таких наук, как физиология, гигиена, психология труда, а также антропология, и таких сфер научной и практической деятельности, как безопасность и органи­зация труда. Однако механическое соединение знаний из разных наук о возможностях и особенностях человека с целью использования их при проектировании техники оказывается не только недостаточным, но и недости­жимым на практике. Возникла необходимость в исследо­ваниях, базирующихся на системной трактовке челове­ческих факторов в технике и открывающих возможность их целостного представления в проектировании и ис­пользовании машин, оборудования, технически сложных потребительских изделий. Такой подход позволяет не только приспособить технику и условия ее функциониро­вания к человеку или группе людей, но и формировать их способности в соответствии с требованиями, которые предъявляет к ним современная техника.

С появлением компьютеров в производстве и управ­ленческой деятельности связывались большие ожидания относительно повышения производительности труда при одновременном его облегчении и улучшении условий. Однако в 80-е годы росло осознание того, что эти ожида­ния не оправдались. Становилось очевидным, что новая техника одна не гарантирует эффективности и экономи­ческого успеха. Условия труда характеризовались зачас-чуго новым тейлоризмом, при котором используемая тех­ника создавала фрагментарные и монотонные виды работ с малым пространством для изменений и творчества. Оказывалось, что создание и использование новой тех­ники — не только техническая, но и социальная пробле­ма. Техника должна быть приспособлена к человеческим требованиям и сочетаться с адекватной организацией труда и экстенсивными мерами по формированию доста­точной квалификации.

С развитием микроэлектронного производства впе­рвые массовой стала сложная прецизионная, часто "юве­лирная" по своему характеру работа. Этот вид трудовой деятельности пока еще связан с очень высоким зритель­ным напряжением и статичной, обычно неудобной позой. Напряженность деятельности микроскопистов обуслав­ливается конструктивными особенностями микроскопов, характером объекта и психологической сложностью ра­бочей задачи. Эти факторы в сочетании с монотонностью труда, высоким нервно-психическим напряжением, свя­занным с высокой ответственностью за результаты дея­тельности, приводят к значительной профессионально обусловленной специфической утомляемости операто­ров основного производства интегральных микросхем. Кроме того, необычны гигиенические условия труда: тщательное обеспыливание и кондиционирование возду­ха полностью деионизируют воздушную среду гермозон, чистых комнат и специализированных модулей. Значите­лен зачастую шум вентиляционных установок. В боль­шинстве случаев освещение полностью искусственное, а на участках прецизионной фотолитографии уровень ос­вещения понижен и резко сужен спектральный состав (см. рис. 11 на цв. вкл.).

Гибкие производственные системы, или "безлюдные технологии" своим последним названием иногда создают иллюзию, что они исключают человека из производства и тем самым решают все проблемы труда и его условий. Если обратиться только к одному из составляющих гиб­ких производственных систем — роботам, то исследова­ния показали, что, вероятно, в любой системе, исполь­зующей эти технические устройства, сохранятся как минимум несколько видов деятельности человека: наблю­дение, вмешательство, обслуживание, дублирование, ввод данных, управление, контроль, совместное выполне­ние человеком и роботом действий в производственном процессе [5]. Кроме составления программ, наладки и ремонта оборудования, человек управляет "безлюдным" производством. Как показывает практика, высокое нерв­но-психическое напряжение и ответственность за выпол­нение каждой операции выдерживает изо дня в день далеко не каждый. Гибкие производственные системы порождают свой комплекс проблем, связанных с деятель­ностью человека (см. рис. 13 на цв. вкл.).

Констатируя усложнение человеческой деятельнос­ти в современном производстве, А.Н.Леонтьев и Д.Ю.Панов еще в 1962 г. писали, что "умственное и психическое развитие человека становится важнейшим резервом увеличения общественной производительности труда, а «человеческий фактор» — особым измерением всего процесса создания и эксплуатации новой техники" [6, с.74]. Особое значение это приобретает в связи с возросшим культурным уровнем рабочих, предъявляю­щих повышенные требования к содержанию труда и его условиям, к качеству жизни на работе.

"...Мы вступаем в период, когда культура имеет значение большее, чем когда-либо" [7, с.288]. Среди эле­ментов национальной культуры, активно влияющих на производственный процесс, выделяют систему ценнос­тей данного общества, социальные нормативы и трудо­вые традиции, сложившиеся вне сферы современного производства. Во многих странах выполняются исследо­вательские проекты по проблеме "Национальные культу­ры и производство". Крупные фирмы, транснациональ­ные корпорации, предполагающие разместить предпри­ятия за рубежом, собирают информацию о культуре труда местного населения. "...Сегодня основной источник благосостояния страны и народов — не природные усло­вия или ресурсы территории, и даже не заводы, фабрики, шахты и т.д. Основное богатство — это люди с их зна­ниями, мастерством, желанием трудиться. Это предпола­гается даже современной технократической парадигмой мышления. Так, сравнительно новая концепция «челове­ческого капитала» (Т.У.Шульц) описывает его рост в результате соответствующих вложений в человека — в его воспитание, образование, культуру, условия жизни" [8, с.105]. Проектирование', разработка и использование промышленных изделий становятся предельно чувстви­тельны к особенностям развития культуры и менталитета народов и стран, для которых указанные объекты пред-

28

назначаются. Трудно, если в принципе не возможно, не считаться, вынести за скобки различия в культуре, если задачей проектирования является нахождение оптималь­ного взаимодействия между человеком (группой людей), технической системой и средой деятельности.

1.2. Эргономика - нового типа дисциплина

Прошло время дискуссий о предмете эргономики и се задачах, которые особенно бурно проходили в Совет­ском Союзе. Эргономика была возмутителем спокойст­вия, так как по-новому ставила целый ряд традиционных вопросов организации и безопасности труда, качества продукции и проектирования техники.

На одной международной конференции задан был вопрос: "Смогут ли русские догнать американцев в раз­витии эргономики?" Последовал моментальный ответ: "Этого не произойдет, так как русские бесконечно будут обсуждать определение эргономики и пока не придут к абсолютно бесспорной формулировке, ничего серьезного не предпримут для ее развития". Действительно, "дискус­сии" затормозили развитие эргономики в нашей стране. В них предпринимались попытки "вывести эргономистов на чистую идеологическую воду", чтобы они не пропаганди­ровали буржуазную лженауку, не подрывали ленинские основы научной организации и охраны труда и т.п.

Тем не менее в стране проходили и подлинно науч­ные дискуссии о предмете эргономики и ее задачах. Правда, на первых порах эргономисты наивно пытались удовлетворить чиновников и найти краткое определение эргономики. Вскоре предложения стали опережать спрос. В 70-е годы уже существовало свыше 100 вариан­тов раскрытия содержания этого термина. Эргономисты Запада спокойней и мудрее отнеслись к этой задаче, не стремясь дать окончательное и строгое определение эр­гономики. Они очертили в самом общем виде лишь ее границы. "Эргономика, — писал один из ее основате­лей,— это научные исследования взаимодействия чело­века и рабочей среды". Английский ученый К.Ф.Х.Мар-релл пояснял, что "имеется в виду не только непосредст­венное окружение, в котором работает человек, но и станки, материалы, методы и организация индивидуаль­ной и коллективной работы" [9, р.XIII].

Поиски определения эргономики ведутся путем по­степенных приближений, что, однако, не сказывается на развитии ее практики в промышленно развитых стра­нах. Когда возник вопрос о том, не настало ли время разработать общепринятое понятие эргономики, то ас­самблея Международной эргономической ассоциации при­няла решение не делать этого, так как узаконенное и унифицированное определение эргономики может ока­зать сдерживающее влияние на формирование молодой научной дисциплины. Ведь унификация предмета влечет за собой унификацию теоретико-методологических осно­ваний, а отсюда рукой подать до "унификации" профессионального сознания, что смерти подобно не только для эргономики.

Существовал достаточно широкий спектр подходов к определению природы и специфики эргономики, среди которых нужно указать следующие: эргономика — это технология; эргономика — род занятий; эргономика — научная дисциплина; эргономика — комплекс наук о трудовой деятельности; эргономика — методология осо­бого типа. Названные и другие точки зрения отражали реальное самосознание эргономистов-практиков. При этом выделялась и абсолютизировалась какая-либо одна, пусть и очень существенная черта эргономического зна­ния и практики. Представляют интерес результаты, кото­рые дала анкета, распространенная в 1976 г. среди членов Эргономического общества франкоязычных стран. Анке­та состояла из таких альтернативных вопросов: эргоно­мика — это наука или практика, применение научных результатов или самостоятельная научная дисциплина, и т.п. Ответившие эргономисты разделились на две, при­мерно равные группы: одни рассматривали эргономику как науку, другие отводили ей роль своеобразной техно­логии применения уже имеющихся знаний.

В конце 60-х годов в нашей стране введено различе­ние двух видов эргономики — коррективной и проектив­ной. Последняя призвана разработать научно обоснован­ный инструментарий эргономического проектирования систем "человек —машина" и нейтрализовать наметив­шуюся в то время тенденцию "рецептурной" эргономики, ограничивающей роль творческого начала в гуманизации техники, условий труда и быта людей [10, 11].

Определенной вехой на пути решения проблемы: "эргономика — это наука или технология", явился со­званный в 1976 г. по инициативе НАТО международный симпозиум по разработке университетских учебных про­грамм в области эргономики.Поставленную перед участ­никами симпозиума задачу невозможно было осущест­вить без фиксации установившихся представлений о природе эргономики и о достигнутом ею на тот период уровне развития.

Участники симпозиума договорились о рабочем оп­ределении: "Эргономика может быть определена как изучение многообразных взаимоотношений между чело­веком, с одной стороны, и его работой, оборудованием и окружающей средой, с другой, и как применение полу­ченных знаний к решению проблем, возникающих из этого отношения. Это двуединое определение включает и науку, и технологию. Изучение человека в его отноше­ниях с производственной и жизненной средой — наука. Практическое применение этих научных знаний — тех­нология. Философия и цель эргономики — изучение и понимание человека в работе и на отдыхе для того, чтобы улучшить в целом положение человека. Как следствие, это может зачастую иметь результатом также улучшение методов работы, ее результатов и повышение производи­тельности. Практическая цель эргономики, следователь­но,— эффективность и безопасность систем «человек — машина» и «человек — окружающая среда» и одновремен­но безопасность, благополучие и удовлетворение челове­ка деятельностью в этих системах" [12, р.5].

29

Таким образом, эргоно­мика одновременно и науч­ная, и проектировочная дис­циплина (рис. 1-5). Она воз­никла на стыке наук о челове­ке и его деятельности и тех­нических наук. Комплексное изучение человека (группы людей) и их деятельности с техническими средствами и предметом деятельности в среде, в которой она осу­ществляется, составляет ее научное содержание. Эргоно­мика тесно связана с инже­нерной психологией — от­раслью психологии, изучаю­щей процессы приема и обра­ботки информации, инфор­мационной подготовки и при­нятия решений, их реализа­ции человеком в деятельнос­ти с техническими средства­ми и системами [13].

В середине 80-х годов в научный и пропагандистский обиход был введен новый термин — "человеческий фактор". Однако он не удержался на страницах специ­альных и массовых изданий: общественное сознание восприняло его как очередной зигзаг технократическо-бюрократической мысли и отвергло. Между тем это понятие (human factor), возникшее в зарубежной науке несколько десятилетий назад, очень важно для понима­ния современного научно-индустриального производст­ва, ибо указывает на ведущее (а не подчиненное, как в индустриальных производственных системах) значение работника в производственном процессе [8]. В дальней­шем изложении при использовании термина "человечес­кие факторы в технике" его содержание будет раскры­ваться через свойства системы "человек —машина", ко­торые обусловливаются ведущей ролью и определяющим положением в ней человека или группы людей.

1.3. Объект и предмет изучения эргономики

Эргономические исследования подчинены задачам проектирования, их результаты отличаются от традици­онных научных знаний тем, что ориентированы главным образом не на познание, а на преобразовательно-проект­ное действие. Основываясь на многообразии практичес­ких и проектных задач, эргономические исследования имеют собственную логику. Например, результатом от­носительно простого эргономического исследования ско­рости считывания зрительной информации является не отвлеченная характеристика восприятия человека, она всегда — функция типа устройства, с помощТью которого отображается информация. Оптимальный режим считы­вания определяется исходя как из общих закономернос­тей восприятия информации человеком, так и из кон­структивных особенностей технических компонентов системы, в которой он работает.

Изучение антропоморфного моторного поля также показывает различие эргономического подхода и подхо­дов наук, методы которых используются в эргономичес­ких исследованиях. Определение моторного поля (ска­жем, при движении рукой) в прикладной антропологии осуществлялось простым измерением дуг, описываемых рукой при стандартных положениях тела испытуемого. Имитация специальной задачи (включение-выключение тумблера, связь движения со зрительной сигнализацией) позволила получить иные характеристики моторного поля. Изменились его структура и размеры, геометрия приняла не метрический, а топологический характер. В моторном поле фиксируется уже не только область про­странства, а "пространство —движение —время", вклю­ченные в двигательную задачу. Это "живое пространство с колышащимися границами", способное к изменению [14]. Н.А.Бернштейн уподоблял такое пространство пау­тине на ветру.

Эргономика не изучает рабочую среду и другие ее виды как таковые, это предметы других наук. Для эрго­номики важно влияние среды на эффективность и каче­ство деятельности человека, его работоспособность, фи­зическое и психическое благополучие. Эргономика опре­деляет оптимальные величины средовых нагрузок — как

30

по отдельном показателям, так и в их сочетании. Взаимо­связанное эргономическое проектирование систем "че­ловек—машина" и "человек —среда" — непреложное требование оптимизации деятельности человека и ее условий, характерное для эргономики.

Объектом изучения эргономики является система человек—машина ", а предметом — деятельность чело­века или группы людей с техническими средствами [15]. В литературе можно встретить словосочетание система "человек —машина —среда". Такое представление систе­мы некорректно, так как среда, по определению, не включается в нее, а противостоит ей. Кроме термина система "человек —машина", используются и другие: "эр-гатическая система", система "человек —автомат", систе­ма "человек — техника", что не меняет сути дела. Система "человек-машина" относится к числу основных понятий эргономики, в котором фиксируются существенные при­знаки данного класса объектов. Это абстракция, а не физическая конструкция или тип организации.

В целостном образовании, каковым является система "человек —машина", эргономика вычленяет и решает проблемы распределения функций в системе, соотноше­ния деятельности человека с функционированием техни­ческой системы и ее элементов, распределения и согла­сования функций между людьми при выполнении рабо­чих задач, а также проектирует или организует деятель­ность человека или группы людей с техническими систе­мами и ее элементами, обосновывает требования к ука­занным средствам деятельности и условиям ее осущест­вления, разрабатывает методы реализации этих требова­ний в процессе проектирования и использования систем. Общая цель эргономики формулируется как единст­во трех аспектов исследования и проектирования: удоб­ство и комфортные условия эффективной деятельности человека, а соответственно и эффективное функциони­рование систем *человек—машина"; сохранение здоровья и развитие личности. В конкретном исследовании и проектировании тот или иной аспект может превалиро­вать. Однако общая цель реализуется через совокупность и взаимодополняемость указанных аспектов.

Переход от технических систем к системам "чело­век—машина" связан с созданием больших систем и развитием системотехники, в соответствии с представле­ниями которой человек выступал в качестве элемента "среды" системы [16]. Человек, согласно принципам, раз­вивавшимся в системотехнике, рассматривался наряду с машинами как материальный (бездушный) элемент, реа­лизующий те или иные функции системы или ее элемен­тов; о нем говорили как о канале связи, блоке переработ­ки информации, передаточной функции и т.п. Проблема, с которой столкнулись инженеры, формулировалась при­мерно так: без человека нельзя обойтись в проектах больших систем, а с включением его дьявольски сложно их разрабатывать. Был найден несколько лукавый, не очень оригинальный и не обременительный для инжене­ров выход — предельно упростить человека и сделать его сравнимым с техническими элементами систем. При таком "новом" повороте в инженерной деятельности, естественно, не изменились общие представления о больших системах, остались прежними методы и средства их изучения и проектирования. Задача формулировалась предельно ясно: чтобы наилучшим образом изучать и проектировать сложные системы, функции человека и функции машины должны быть описаны в одних и тех же понятиях. В качестве таковых использовались техни­ческие термины. Был сформулирован и идеал: чем мень­ше делает человек в системе, тем лучше. По поводу всех этих рассуждений Н.Джордан заметил: "Если чем меньше человек делает, тем лучше, то минимум, что он может делать, это не делать ничего".

Системы "человек — машина" исследовались и про­ектировались как обычные технические системы. Резуль­таты не замедлили сказаться. Они получили принципи­альную оценку: "Трудно доказать, что деятельность спе­циалистов в области человеческих факторов в технике, связанная с разработкой и функционированием систем, может что-либо реально изменить. К сожалению, хотя эта дисциплина и вносит полезный вклад в разработку сис­тем, потенциальные потребители исследований челове­ческих факторов по-прежнему не убеждены в ее полез­ности" [17, с.445]. Крут замкнулся, человека уподобили техническим элементам системы, а затем "доказали", что эргономика не может внести ничего нового в разработку систем.

И тем не менее нельзя не отметить теоретическую и практическую значимость, в том числе и для развития эргономики, введения понятия системы "человек —маши­на" и предложенного варианта рассмотрения ее как единого целого на основе принципов и понятий киберне­тики и системотехнических моделей. Данный подход оказал такое влияние на эргономику и инженерную психологию, что последнюю до сих пор иногда включают в основные направления технической кибернетики [18]. Однако их отождествление обнажает тупиковый путь дальнейшего развития теории и практики проектирова­ния систем "человек —машина". Каждая из составляю­щих этой системы подчиняется в своей деятельности и функционировании свойственным ей закономерностям, причем эффективность системы в целом определяется тем, в какой мере при ее создании были выявлены и учтены присущие человеку, машине, предмету деятель­ности и среде характеристики и особенности.

Человека можно механически втиснуть в техничес­кую систему, и в этом деле инженерам нередко помогают эргономисты, но нельзя создать систему "человек —ма­шина", абстрагируясь от ее социокультурной сущности. Чем более широкое распространение получает практика уподобления людей техническим системам, тем сильнее она встречает сопротивление культуры. Там же, где со­вершается насилие над культурой, происходят аварии и техногенные катастрофы, не говоря уже о резком возрас­тании профессиональных заболеваний и числа несчаст­ных случаев. Вместе с тем при такой практике не дости­гаются эффективность и надежность функционирования систем, на которые рассчитывали проектировщики. Не случайно все чаще говорят об упадке проектного энтузи­азма, "усталости" проектирования. Возникло понятие проектной культуры, которая призвана способствовать

31

совершенствованию профессиональной культуры и твор­ческого самосознания проектировщиков, т.е. обратить внимание на собственную культуру, вместо того чтобы взирать на окружающий мир как на "культуру в бакте­риологическом смысле слова" (А.Г.Раппапорт).

Являясь естественно-искусственными образования­ми, системы "человек —машина" не могут быть полнос­тью созданы в процессе их производства, они включают в свой состав и фрагменты "живой деятельности" (отдель­ных людей, групп и т.д.), на базе которых и складывается социальная жизнь системы (ничего не меняется и в случае ее асоциальности). Поэтому они не могут проек­тироваться в традиционном смысле этого слова. "Если прежде проект выступал как цель и описание продуктов для изготовления (производства) системы, то теперь он выступает как описание того состояния системы деятель­ности, которого нужно достичь путем ее организацион­ных изменений. При этом деятельность проектирования и сам проект являются моментами еще более сложной комплексной деятельности — управления развитием де­ятельности, или социального управления" [19, с. 167].

Проблема критериев — едва ли не центральная в эргономике. Она конкретизируется как проблема соот­ношения критериев и показателей, используемых в экс­периментальных исследованиях наук, на стыке которых возникла эргономика, и критериев, в соответствии с которыми проектируются и оцениваются системы в ре­альном мире. А.Чапанис, сформулировавший эту пробле­му, поясняет ее суть на примере из повседневной жизни Америки. Когда американец решает вопрос о покупке нового автомобиля, какими соображениями он руковод­ствуется? Разве он судит об автомобиле по тому, как он влияет на его кровяное давление, ритмы дыхания и особенности мышления? Вряд ли. И уж совсем не думает о том, как может воздействовать автомобиль на крити­ческую частоту мельканий, на скорость его реакции или на ту предполагаемую величину, которую называют ко­эффициентом интеллектуальности. Можно предполо­жить с большой уверенностью, что человек сделает свой выбор на основании следующих факторов: внешний вид, наличие запасных частей и возможности обслуживания, цена, удобство управления, экономичность эксплуатации, емкость для багажа, качество хода, приспособления, обес­печивающие безопасность, размеры и скорость.

Обратимся к одному из этих факторов — удобству. Раскрытие его содержания позволит составить первона­чальное представление о сложности проблемы соотноше­ния рассматриваемых показателей и критериев. Попро­буем ответить на несколько вопросов. Как измеряется удобство и каковы его составляющие? Имеет ли проек­тирование сидений в соответствии с антропометрически­ми данными отношение к удобству? Безусловно. А как насчет факторов среды, таких как освещение, шум и вибрации? Являются ли они важными составляющими удобства? Конечно. Входит ли ощущение безопасности в понятие удобства работы человека? Несомненно. Таким образом, удобство — не однозначное понятие, которое может быть определено какой-то одной эксперименталь­ной величиной. "Возможный путь постановки проблемы состоит в следующем: каким образом может эргономист отобрать из всех возможных зависимых переменных, которые он может использовать в любом эксперименте, такие переменные, которые будут иметь наибольшую соотнесенность с критериями, используемыми при про­ектировании и оценке системы человек-машина?" [20, р.345].

В качестве подхода к решению указанной проблемы применима следующая концептуальная схема [21]. Имея в качестве объекта исследования систему "человек—ма­шина", эргономика изучает определенные ее свойства, которые обусловлены положением и ролью человека в системе. Эти свойства получили название человеческих факторов в технике. Они представляют собой интег­ральные показатели связи человека, машины, предмета деятельности и среды, проявляющиеся при деятельнос­ти человека с системой и ее функционировании, связан­ные с достижением конкретных целей. Человеческие фак­торы в технике существуют актуально, т.е. "здесь и теперь", порождаются во время взаимодействия челове­ка и технической системы. В этом смысле они относятся к виртуальной реальности и обладают ее свойствами /оис.2 вкл.) Виртуальная реальность оказывается реальнее самой реальности. Виртуальные механизмы, например образы, ак­туализируясь, воплощаются в последней. Она — источник как эффективного угтавления. так и неэффективного.

Моделирование виртуальной реальности, возни­кающей в определенных режимах взаимодействия че­ловека и техники, слабо осуществляется профессиона­лами при проектировании сложных систем "человек — машина". Виртуальная реальность дает о себе знать каждый раз, когда остаются в неведении относительно возможного ее возникновения в конкретных режимах функционирования систем или не уделяют ей должного внимания в процессе их проектирования. Она жестко напомнила о себе, например, в 25 летных происшестви­ях самолетов МИГ-23, более 50% которых произошло, когда ими управляли летчики 1 — 2 класса. Не оперируя термином "виртуальная реальность", но вполне опреде­ленно фиксируя факт ее возникновения, специалистам удалось выявить истинные причины летных происшест­вий. Определение характеристик устойчивости и управ­ляемости самолетов данного типа производилось без мо­делирования виртуальной реальности, возникающей пои взаимодействии ощущений и восприятия летчиком уси­лий и перемещений ручки управления, перегрузки и уг­лового вращения самолета. "Анализ порогов чувствитель­ности и психофизиологических законов восприятия не­инструментальных сигналов дает право утверждать, что в данном случае мы имеем типичный пример неучета чело­веческого фактора при проектировании системы управле­ния. Дело в том, что на самолете данного типа в зависимо­сти от скорости и высоты меняются зависимости измене­ния усилий и перемещения ручки на единицу перег­рузки. Более того, по мере увеличения перегрузки требу­ются меньшие усилия, что антифизиологично" [1, с.108].