Сверка: Юлия Щ, Ленчик Кулажко
Данная книга предназначена только для предварительного ознакомления! Просим вас удалить этот файл с жесткого диска после прочтения. Спасибо.
Автор: Кирстен Вендт, Маркус Хюннебек
Название: «Мой сосед и я»
Количество глав: 35 глав + эпилог
Перевод: Настя З.
Сверка: Юлия Щ, Ленчик Кулажко
Редактура: Наталья
Обложка: Ленчик Кулажко
Вычитка: Ленчик Кулажко
Оформление: Ленчик Кулажко
Переведено для группы: https://vk.com/stagedive
18+
(в книге присутствует нецензурная лексика и сцены сексуального характера)
Любое копирование без ссылки
на переводчика и группу ЗАПРЕЩЕНО!
Пожалуйста, уважайте чужой труд!
Аннотация:
Вики прекрасно справляется сама со своим пятилетним сыном и не обращает внимания на мужчин. Она чувствует себя комфортно со своим ребенком, работой и своей квартирой - но все резко меняется, когда в дом въезжает привлекательный Симон со своей дочерью. Что-то в нем заставляет Вики вжаться в стену, и Симон не отличается от нее.
Когда однажды воспитатели детского сада объявляют недельную забастовку, им приходится помогать друг другу по необходимости. В процессе они узнают, что первое впечатление иногда может быть очень обманчивым...
Глава1
Вики
— У всех есть водный пистолет, только не у меня, — ворчит Луис, гримасничая.
— Моё золотце, твой пистолетик тоже хороший, поверь мне. Если мы хотим успеть погреться на солнышке, нам пора выходить, — говорю я своему сынишке и целую его в ямочку на левой щёчке.
Я не могу купить ему новую игрушку, потому что мне необходимо быть более строгой. Я не могу взять и выполнить любой его каприз, хотя это для меня очень тяжело. Буквально на днях воспитательница детского сада сказала, что он слишком капризный, чтобы в следующем году идти в школу. Да что она понимает? Мой мальчик просто очень активный.
— Отлично. Но из-за него я выгляжу ребенком.
— Всё не так. Ты выглядишь очень крутым пятилетним ребенком.
Он смотрит на меня скептически. Пф, а мне повезло, сегодня даже без истерик. Вместе мы выходим из квартиры и на перегонки спускаемся вниз по лестнице.
— Кто первый, — звонко кричит Луис.
— Не так громко, — говорю я ему. Наш сосед Шульц не раз уже жаловался на шум. Легко ему говорить, он не знает какого это воспитывать ребенка. В нашем доме всего шесть квартир. Верхняя слева - наше с Луисом царство, и я ни на что в мире не променяю его. С балкона открывается вид на центр города, а выйдя из дома, на другой стороне улицы виден загон для лошадей. Именно эту смесь города и сельской жизни я так люблю.
На улице по-прежнему зной, хотя уже время близко к вечеру. После трудного рабочего дня я с нетерпением жду отдыха с сыном на детской площадке, комфортно устроится на лавочке с журналом и наблюдать за Луисом. Надеюсь, мы не единственные, кто придет сюда, иначе мне придется играть с сыном в футбол, а эта перспектива меня не очень радует. В эти редкие моменты я жалею, что в моей жизни нет мужчины. Ненавижу футбол, я из тех женщин, которые предпочитают играть с куклами-барби.
— Здесь Тильда! — радуется Луис и бежит к качелям.
Пожалуйста, пожалуйста, не стреляй в неё из водного пистолета. Кроме Тильды я не вижу других детей, и было бы здорово, если бы они вдвоем поиграли. Но наверняка у такой милой девочки нет желания играть в разбойников.
Интересно, как у такого придурка мог родиться такой чудесный ребенок, как Тильда. Это я про Симона Дирберга, соседа с первого этажа. Великолепно, вот и закончился мой спокойный вечер. Без понятия, что в нем меня бесит, но антипатия кажется взаимной. Симон с Тильдой около месяца назад переехали в квартиру под нами, и он с первого же дня стал меня раздражать.
Улыбаясь, Симон смотрел на приветствие наших детей, но выражение его лица застывает в тот момент, когда он видит меня. Тем не менее, мы стараемся вести себя вежливо, как подобает взрослым людям.
— Привет, — говорит он и уступает место рядом, убирая газету и контейнеры с едой. — Садитесь, я уберу это.
— Привет, спасибо, — сухо говорю я и сажусь рядом, подгибая ноги в сторону.
Я не брила ноги последних несколько месяцев и поэтому в первый день лета они выглядят, мягко говоря, не впечатляюще. Хотя это не имеет значения - этот парень меня не интересует. Я достаю журнал Gala (прим. переводчика: «Gala» - это журнал, содержащий увлекательные истории из жизни знаменитых людей) и притворяюсь, что очень занята. FAZ (газета политических и экономических новостей) лежит рядом с Симоном, не думала, что мой сосед такой интеллектуал.
— Отличная погода сегодня, — говорит он, — Не так ли?
— А? Да, действительно, — отвечаю я, листая журнал, — Действительно здорово. И дети хорошо ладят, просто идиллия.
— Верно. Наши дети уже сдружились. Тильда часто говорит о вашем сыне. Хотя он парень, и мы знаем, что все парни глуповаты. Ну, вы знаете что? Я чувствую себя стариком, когда говорю на Вы. Может быть перейдём на Ты? Я Симон.
Он протягивает мне руку и уверенно улыбается. Ладно, почему бы и нет? Наши дети одного возраста, ходят в одну группу детского сада, и возможно даже вместе пойдут в школу. Наверняка мы не сможем избегать частых встреч. Тем не менее, он ведет себя слишком самоуверенно. Есть люди, рядом с которыми ты чувствуешь себя ничтожным. Он один из таких. А может быть, я делаю поспешный вывод? Только потому что он красавчик, он автоматически кажется мудаком?
— С удовольствием, — говорю я и пожимаю протянутую руку. — Виктория.
— О, извини, я думал, тебя зовут Вики.
— Мои друзья зовут меня Вики, это верно. Но на самом деле я Виктория… Эм, ну и как вам в новом доме? Правда, у нас замечательные соседи?
— Да, я тоже так думаю, и нам здесь очень комфортно. У Тильды, наконец, появилась своя большая комната. А когда ребенок счастлив, отец может спокойно работать. Я фрилансер (внештатный работник) и работаю на дому, поэтому очень хорошо, что Тильда справляется со многим сама.
— О! Тебе повезло! А мне же приходится стараться изо всех сил, чтобы все успеть. Работа, ребенок, дом… Ну да, кому я это говорю?
— Твой сын действительно очень активный. Я представляю, как это утомительно, — говорит он.
Простите, что? Кого он из себя строит? Он не может судить Луиса, не узнав его. Тем временем мой сын играет с Тильдой в песочнице, и даже отдал ей свой водный пистолет. Они полностью поглощены игрой. Симон продолжает разговор, и даже не замечает, насколько меня разозлил.
— Сегодня вечером собрание жильцов, и мне это очень любопытно. Я никогда на таком не был, так как раньше я снимал коттедж.
— Это и понятно.
— Что? — спрашивает он, глядя на меня.
Как же порой меня раздражает этот тщеславный пижон.
— Я имею в виду: заметно, что раньше вы жили не в многоквартирном доме. Не обращай внимание на то, что я сказала. Я всего лишь мать со слишком активным ребенком, и, наверное, мне лучше заткнуться.
— О Боже, ты всегда всё воспринимаешь так болезненно? Извини пожалуйста, я совсем не то имел в виду. Просто мальчики отличаются от девочек, а еще, девочки, когда взрослеют, становятся такими сучками. По твоей реакции - это особенно заметно.
Теперь он выглядит враждебно. С меня хватит. Он окончательно испортил этот вечер.
— Луис, подойди, пожалуйста, нам пора идти, — кричу я.
— Мамочка, мы еще не закончили, еще пару часиков, пожалуйста.
— Пол часа! — решительно сказала я, на что Симон лишь закатил глаза и поднялся.
— Нет, на сегодня действительно всё, продолжите завтра.
— Ну папа… Мы еще не доиграли, — запротестовала Тильда.
— Нет, Тильда, мы должны идти, — говорит Симон. — Мне жаль, но доиграете завтра. Давай, пошли.
— Вы такие противные, — жалуются дети.
Это так, но я ни секунды больше не могу находиться рядом с Симоном Дирбергом. И как вообще мы умудрились перейти на Ты? Уже через несколько часов собрание жильцов, поэтому мне придется опять терпеть его общество.
Ручка разъяренного Луиса в одной руке, водный пистолет в другой. Я бы с удовольствием пристрелила этого «суперпапашу». Что за придурок. Симон что-то бормочет себе под нос. Я прислушиваюсь, и не могу поверить, что он ЭТО сказал. Даже Луис слушает отца Тильды с открытым ртом.
— Купила ребенку девчачью игрушку. Мальчик, безусловно, нуждается в мужском влиянии.
Если бы взгляд Луиса мог убивать, я бы упала на месте. Он яростно топает дальше. Теперь я плохая мама, что купила сыну девчачью игрушку, или что? Я с ненавистью смотрю на Симона. Я в бешенстве, я так зла на этого парня.
Не попрощавшись, мы несемся с детьми с детской площадки. Когда я подхожу к двери нашей квартиры, слышу, как Симон очень громко хлопает своей дверью. Надеюсь, госпожа Шульц выскажет по этому поводу свое мнение на собрании.
***
— Через полтора часа я вернусь, — сказала я Ларисе. — Вы можете после ужина посмотреть кино. И, Луис, — обратилась я к сыну — После фильма сразу в кровать. Ну ладно, я побежала. И, Лариса, спасибо, что согласилась посидеть с Луисом за день до отпуска.
Наша няня - настоящее сокровище. Всякий раз, когда она болеет, сдает экзамены или уезжает в отпуск - гарантированно наступает бедствие и я полностью растеряна. Но нет, в этот раз всё пройдет хорошо. Лариса улетает в Тунис всего на неделю, а потом у неё будет достаточно времени для Луиса, который очень любит свою восемнадцатилетнюю няню. Я вручаю ей двадцать евро и целую Луиса.
Сменив юбку и блузку на джинсы, кроссовки и футболку, я отправилась в греческий ресторан, что находится в паре улиц от дома. Там проходит собрание жильцов. Я не имею ни малейшего желания его посещать, так как считаю эти сборища лишними. Но если меня там не будет, они примут такое решение, которое я бы никогда не приняла. Так что не идти - не вариант.
Как всегда, я пришла рано. То есть, я не слишком рано - это другие приходят поздно. Я работающая мать-одиночка пришла, как и договаривались в семь, но бездетная домохозяйка как госпожа Шульц и её муж пенсионер отсутствуют. Так же не хватает Глории Хофер, семьи Нгуэн и молодоженов Либрехт. Только один пришел раньше меня: Симон Дирберг. Какая ирония.
Он сидит во главе большого стола и что-то делает в своем телефоне. Я бы никогда в жизни не выбрала это место, несмотря на то, что прихожу первая. И особенно не тогда, когда я никого не знаю. Для него же это, кажется, самая естественная вещь в мире.
— Привет, — говорит он резко, не подняв глаз от телефона.
— Привет, — отвечаю я со скукой и сажусь через несколько стульев от него.
Достаю свой телефон из кармана, но сразу же ложу его обратно, потому что постепенно приходят другие совладельцы. Как же хорошо, что я больше не одна с этим идиотом.
* * *
— Прежде всего, я и моя жена хотим кое-что обсудить, — открыл наше собрание господин Шульц.
Никто не знает, почему он думает, что он наш лидер. Однако, так как ни один другой нормальный человек не решил занять это место, мы смирились с Шульцом.
— Мы - то есть моя любимая жена Ирмтрауд и я - моложе не становимся и должны обратить внимание на наше здоровье. Моё сердце не перестает шалить, а у Ирмтрауд плохой сахар. Поэтому мы нуждаемся в послеобеденном отдыхе. Очень просим всех жителей нашего дома соблюдать в это время тишину. Кроме того, периоды отдыха в Германии в настоящее время закреплены законом. Я принес с собой тексты нескольких законов. В соответствии с Федеральным Законом о борьбе с загрязнением…
— Извините, если я на секунду всё это прерву, — вмешивается Симон.
Несмотря на то, что внутренне я с ним согласна, он заслуживает оплеухи за то, что прервал выступление Шульца.
— Ну, я хотел бы лично представиться, прежде чем мы пойдем дальше. Можно?
— Как Вам угодно, — говорит господин Шульц и, оскорбившись, откидывается в кресле. — Мы уже знаем Вас. Вас и вашу дочь трудно не заметить.
Ауч. Госпожа Шульц ткнула мужа в бок, а я улыбнулась госпоже Нгуэн, которая с вьетнамской сдержанностью смотрела на происходящее за столом. Мне всё труднее сдерживать смех.
Симона это не смутило, и он равнодушно продолжил:
— Как вы все знаете, я с дочерью живу на первом этаже напротив Уты и Кая. Кстати, ещё раз спасибо за помощь при переезде. Так, что же вам рассказать обо мне? Вкратце: мне тридцать семь, и я внештатный архитектор. Мой офис у меня дома, поэтому я с удовольствием могу принять вашу почту, если вам понадобится. А теперь давайте все перейдем на Ты?
Шульц кивнул, демонстративно смотря в окно. Я кивать не стала, так как мы уже были на Ты.
— Моей дочери Тильде в мае исполнится пять лет, и она пойдет в детский сад, который находится на улице Дюссельдорф. Так же, как и сын … фрау Малер.
Я не верю в это. Как он выделяет мою фамилию, и смотрит в мою сторону с поднятыми бровями. С меня хватит. Никогда в жизни я не буду общаться с этим хамом на ты. Это наглость, одна бездонная дерзость, не меньше, чем объявление войны. Ну, ты получишь эту войну, Симон Дирберг.
— Ну, этого мне тоже не избежать: я отец одиночка и горжусь этим. Моя дочь и я хорошая команда, и мы прекрасно ладим. Каждые вторые выходные Тильда проводит с матерью.
— Я считаю, это просто здорово, — аплодирует Ута. — На это не способны большинство мужчин. На самом деле, Симон, это очень-очень здорово.
О, боже мой, что происходит? Её муж Кай, по-видимому, не совсем разделяет энтузиазм жены.
— Ну теперь всё хорошо, милая, и вообще это сейчас ни к селу, ни к городу.
— О, я это вижу по-другому, — говорю я, ерзая туда сюда на стуле. — Почему мужчина, один воспитывающий ребенка, это что-то сверхъестественное, а женщина - нет? Я считаю, что господин Дирберг просто выполняет свой долг, как отец, что действительно хорошо и прекрасно. Но в этом нет ничего особенного. В конце концов, он работает на дому, и может свободно распределять своё время, в то время как многие матери одиночки не имеют такой роскоши.
— И это по-прежнему не относится к теме данного собрания, — жалуется господин Шульц.
— Вероятно это так, — говорю я. — Ну вы же всегда жалуетесь на нарушение тишины. Теперь в нашем доме три семьи с детьми. Семья Нгуэн, новенькие - всё время забываю вашу фамилию, а точно, Дирберги. И я с сыном. Мы должны составить график, что бы сон господина Шульца ни в коем случае не нарушался.
— Вы сильно ошибаетесь, фрау Малер. Нет ничего такого, что нужно подвергать графику, — объясняет господин Шульц, потирая свой пивной живот. — Я просто хочу, чтобы всё было согласно Положению. Один момент. Теперь я хочу заказать что-нибудь из еды. Что тут с обслуживанием? Ирмтрауд, этот греческий ресторан по нашим деньгам? — он смеётся над своей глупой шуткой, а его жена отправилась на поиски официанта.
Я знаю, почему одна. Из-за таких мелочных мужчин, как он.
Через час мы сидим перед пустыми тарелками и бокалами. Обслуга к нам в комнату без просьбы не заглядывает ни чтобы принять заказ, ни чтобы убрать со стола. Наверняка это из-за ужасного настроения, царящего за нашим столом, потому что все ведут себя как дикие животные.
— Дети, всё не должно быть так негативно, это вредит вашей карме, — жалуется Глория Хофер.
Глория живет напротив меня, и она действительно неуловимая бабушка. То есть, я не знаю, есть ли у неё внуки, так как никогда их не видела. Но она старая и выглядит необычно. Её седые волосы заколоты в неряшливый пучок, а губы каждый раз имеют разный цвет. Глория должна жить в раю помад. Сегодня наблюдается тенденция к оранжевому. До сих пор я с ней сталкивалась только на лестничной площадке и на подобных собраниях, наверно я должна это изменить. Она кажется восхитительно сумасшедшей, что даже мелочный Симон Дирберг замечает. Хоть я и не хочу быть с ним одного мнения, но, тем не менее, ничего не изменит то, что я точно так же, как и он оцениваю губы Глории.
— Вы знаете, в новолуние карты бытия снова перетасуются, — говорит она, покачивая головой, как черепаха слева направо, чтобы заглянуть в глаза каждому из нас.
Все разговоры прекращаются. Даже господин Нгуэн больше не защищает себя от наглого обвинения господина Шульца, что все вьетнамцы по своей природе не имеют ни малейшего представления о разделении отходов.
— Что случится сегодня, завтра и послезавтра, важно для каждого из нас. Поэтому мы должны быть осторожны, вы слушаете?
— Да, — говорю я в один голос с Утой, Каем и Симоном.
Господин Шульц вскакивает и на его рубашку выливается Цацики (греческий соус). Бедная Ирмтрауд, тебе предстоит веселье со стиркой.
— Фрау Хофер абсолютно права: очень важно, что произойдет в будущем. Поэтому мы должны, наконец, разобраться с тем, кому разрешено ставить машины на парковке, а кому нет. На днях мне сообщили, что у дома стояли два чужих автомобиля. Это неправильно. У всех отношения, знакомства, любовь, но это неправильно.
Кай встает и идет в туалет. Ага. Значит вот кто в этом виноват. Честно говоря, меня раздражает, когда кто-то занимает моё место на парковке, а я ведь за него не малые деньги заплатила. Но я бы предпочла прикусить язык, чем согласиться с Шульцем, и кроме того я не хочу портить отношения с Либрехтами. Достаточно того, что с Симоном и Шульцами они желают быть лучшего. Хорошо, что Глория активируется при кодовом слове «Любовь».
— Для всех любовь, это лучший жизненный девиз. Мы должны смотреть на вещи с любовью. Когда-нибудь вам придется сменить точку зрения, чтобы увидеть лучшее. Вместо того, чтобы обсуждать машины гостей Симона, мы должны взглянуть на это с другой стороны. Может быть, Симон просто не знает, что каждому из нас принадлежит только одно парковочное место. Возможно, если мы отнесемся к этому с любовью и пониманием, Симон сделает нам подарок - дар доверия. Это бесценно. Подумайте об этом, дорогие.
Что, простите? Это не Кай Либрехт несет ответственность за заполнение парковочных мест, а Симон Дирберг? Я должна была догадаться. Он сидит и пропускает все упреки мимо ушей, и дарит Глории улыбки полные любви и внимания.
— Ах, это интересно, — говорю я. — Я нахожу это довольно бесцеремонным, блокировать парковку своим соседям. Особенно если вы новенький. И наверняка все подписанные контракты ещё свежи в вашей памяти, не так ли? Мне бы, во всяком случае, не пришло в голову как новому соседу сразу же нагло блокировать парковку.
Это правда, черт возьми. И меня не волнует, что я покраснела с головы до пят. Я легко могу стереть эту самоуверенность с лица «Отца года». Неудивительно, что жена его бросила, я бы и два дня не выдержала.
— Я прошу прощения за эту оплошность, она больше не повторится. Как Глория заметила, на эту ситуацию можно посмотреть по-разному. Хоть это с моей стороны было неправильно, и я не хочу оправдываться…
— Нет, конечно, нет, — говорю я.
— … но моя дочь заболела, у неё неожиданно поднялась температура. И как это всегда бывает, у меня тысяча других дел по списку. Новая квартира. Прежние разногласия с бывшей женой. Два клиента, которые ждали своих предложений. И, ну вы знаете, как это происходит - всё и сразу! Во всяком случае, Тильде было настолько плохо, что я вызвал своего знакомого врача, который сразу же приехал. Мать тоже решила побеспокоиться и приехала, заняв еще одно парковочное место. А так-то, я и не думал занимать ваши парковочные места. Извините.
— О, ничего страшного, — говорит Ута.
Если она будет продолжать и дальше с обожанием смотреть на новенького, то не нужно заглядывать в карты Таро Глории, чтобы понять, что в будущем у неё будут проблемы с мужем.
— Ужас. И как ваша дочка?
— После нескольких дней постельного режима и антибиотиков кошмар закончился.
— Я, наверное, тогда был в отпуске, — комментирует господин Шульц, — А то я не заметил дней, когда длился постельный режим. Только одна постоянная беготня и хлопанье дверьми.
— Ну, дети всегда очень подвижны, даже девочки, — говорю я. — Так же во время болезни полезно двигаться. К сожалению, мне уже пора. Моя няня завтра уезжает в отпуск, а мы и так уже достаточно обсудили все ключевые вопросы нашего собрания. Так что, всем пока.
Я киваю всем кроме Симона, кидаю десятку на стол, и направляюсь домой, чтобы продолжить просмотр сериала «Дневник доктора». Сейчас это необходимо для моих нервов.
Глава 2
Симон
— Двадцать семь, — мотивирую я себя.
Но вместо того, чтобы сосредоточиться на упражнениях, я только и делаю, что думаю об этой глупой корове.
— Двадцать восемь.
О чем она только думала?
— Двадцать девять.
И на что это она намекала? Это была угроза?
— Тридцать.
После последнего приседания я остаюсь сидеть на полу и смотрю в окно. Голубое небо зовет меня на улицу, чтобы радоваться выходным. Но сначала я хочу избавиться от разочарования, что чувствую из-за неё. Как правило, тренировка помогает, но сегодня приседания и отжимания ничего не изменили, разве что теперь мои мышцы горят.
Я встаю и хватаюсь за перекладину, что закреплена на потолке спальни. На мгновение я представляю, что крепление выламывается и в потолке образуется огромная дыра, из которой Вики, извините, Вик-то-ри-я, на меня глупо таращится. Это, конечно, полностью исключено. Она выше того, чтобы глупо таращиться. Я это видел вчера. И ещё, как архитектор, я знаю, как устанавливать вещи, чтобы они не ломались. К тому же потолок в этом доме как в бомбоубежище и дыру в нем сделать очень трудно.
— Симон, — одергиваю я себя. — С таким настроем в тренировке нет смысла.
Я подтягиваюсь, и мой подбородок оказывается над перекладиной.
Хорошо, мысли о Виктории я легко могу вытеснить. В конце концов, она всего лишь раздражающая соседка. И ведь очевидно, что она мне не нравится. Не нужно обладать женской логикой, чтобы это понять. Но Марион удалось с помощью одного телефонного звонка испортить мне настроение. Виктории такое не по силам.
Как я мог быть настолько слепым, чтобы влюбиться в неё? Один безумный момент: без Марион у меня не было бы моего Ангела. Если кто-нибудь когда-нибудь изобретет машину времени, я бы ею всё равно не воспользовался, чтобы проигнорировать Марион в ночном клубе. Ни при каких обстоятельствах я не могу представить себе жизнь без Тильды. Она самый лучший ребенок в мире. Как часто мне трудно оставаться строгим, когда она смотрин на меня с улыбкой своими карими глазами. Лишь малейший намек на улыбку, и я, как говорится, растаял.
После десяти подтягиваний я опускаюсь и вытираю пот со лба. Мне трудно дышать, и последняя фраза Марион всё не выходит из моей головы: «С понедельника мы начинаем неделю оздоровления, нам необходимо срочно обсудить несколько вещей».
У нас уже давно ничего не осталось, что нужно обсуждать. На самом деле между нами всё уже урегулировано. Что может значить её звонок? Она хочет отказать мне в опеке над Тильдой?
После того как мои мышцы немного восстановились я делаю ещё шесть подтягиваний. Наступает время горячего душа. Непосредственно в спальне, где у меня находится мой импровизированный тренажерный зал, я оставляю грязную одежду, чтобы она высохла, и голый иду в душ.
Час спустя раздается звонок в дверь. Я спешу в холл и нажимаю кнопку домофона. Два моих давних друга Тобиас и Сильвио поднимаются по лестнице, громко обсуждая закончившийся футбольный сезон. Господину Шульцу это понравится. Интересно, он стоит за дверью и всё записывает? Такие люди мне отвратительны. Зачем тратить свою энергию на превращение жизни соседей в ад? По крайней мере, Шульц, кажется, в нашем доме со своими шпионскими методами в меньшинстве. Другие соседи ведут себя более разумно. Кроме Виктории конечно.
— То! — кричит Тобиас, поднимаясь на последнюю ступеньку.
— Си! — добавляет Сильвио ничуть не тише.
— Си! — отвечаю я в восторге.
Это мы. Тосиси. Так мы называем себя ещё со школьных времен. Мы провели много бурных ночей, после которых оставались разбитые женские сердца. Пока я впервые не взял на руки Тильду. С тех пор я изменил свою жизнь для этого милого существа, чтобы по возможности каждую свободную минуту проводить с ней.
— Ну, приятно, что у кого-то сегодня праздник, — говорит Тобиас.
— Входите, — призываю я их, потому что если не ошибаюсь, то двери на цокольный этаж были открыты.
— Что случилось? — спрашивает Сильвио.
— На самом деле я не в настроении, — признаюсь я. — Мне кажется, Марион что-то задумала.
Друзья проходят за мной в гостиную, где я уже высыпал пакет чипсов в миску и поставил три бутылки пива.
— Да ничего она не задумала, — успокаивает меня Сильвио. — Отвратительная. В словаре рядом с этим словом, наверняка, напечатана её фотография.
Сильвио никогда не скрывал то, что он о ней думает. Вот почему он отказался быть свидетелем на моей свадьбе, и оставил это место Тобиасу. Но Тильда - продукт любви между мной и Марион - сразу же покорила его сердце.
— Хочешь это обсудить? — спрашивает Тобиас.
— Это просто чувство, — вздыхаю я. — Ничего, что должно испортить наш вечер.
— Круто, — отвечает Тобиас. — А я уж начал думать, что ты испортишь нам вечеринку.
Он бросает на диван сумку и из неё вываливается бутафорский крюк. Я застонал:
— Ты серьезно?
— Можешь не сомневаться, — отвечают они в унисон.
Раз в год в нашем городе проводится фестиваль. Каждый год под новым девизом, на этот раз: «Все на абордаж». Но это не всё. По случаю праздника мэр города предлагает всем горожанам пари: если вам удастся выполнить определенные требования, то он жертвует значительную сумму из собственных средств на благотворительность. В этот раз четыреста горожан в костюмах пиратов должны со сцены спеть песню «Десять диких пиратов» - политически корректную версию классических «Десять негритят». И тогда мэр пожертвует организации по защите детей две тысячи евро.
— В конце концов, это на благотворительные цели, — говорит Сильвио.
— Я дам пятьдесят евро поверх его, что бы вы меня оставили в покое, — предлагаю я.
Тобиас берет пиво и открывает его зажигалкой. Он передает его Сильвио, и вскоре мы уже чокаемся и выпиваем.
Поскольку я не могу отговорить их от этой идеи, мне приходится смириться с судьбой. В сумке лежат белые рубашки, платки, повязки на глаза и два пластиковых крюка на руку. Прежде чем идти переодеваться, я допиваю своё пиво. Выбрав себе рубашку и темно-синий платок, я иду в спальню.
— Стыдишься показывать своё божественное тело? — кричит мне вдогонку Тобиас.
— Просто я не хочу, чтобы вы побелели от зависти, — отвечаю я.
Тем не менее, я оставляю дверь открытой. Они могут спокойно смотреть.
После того, как я переоделся, Сильвио уже ждет меня в коридоре с какой-то черной штуковиной в руках.
— Забудь об этом, — отрезаю я однозначно, когда понимаю, что это подводка для глаз.
— Женщины тащатся от Джека Воробья. Вот увидишь. Чтобы ты свободно, согласно девизу, взял кого-нибудь на абордаж.
— Я пас, — отвечаю я раздраженно. — От женщин одни неприятности.
— Да ладно тебе, — слышится из гостиной.
— Забудь об этом, — повторяю я. — Если вы хотите, чтобы я пошел, тогда никакого макияжа.
Я прохожу мимо Сильвио, который угрожает в мою сторону подводкой для глаз. Когда я вхожу в гостиную, Тобиас передает мне повязку на глаз. Вместо того, чтобы её надеть, запихиваю её в карман джинс.
— Позже, — говорю я друзьям. — Теперь мне нужно ещё одно пиво.
Слегка навеселе, мы, наконец, вышли из квартиры - и убедились в правильности фразы «не в том месте, не в то время». Именно в тот момент, как Тобиас и Сильвио вышли на площадку, я услышал, что кто-то спускается сверху. Как правило, перед выходом я смотрю в глазок, но в этот раз друзья мне помешали. Очень надеюсь, что это фрау Хофер, но нет, спускаются как минимум два человека.
— О, привет, — раздался женский голос, который слишком дружелюбный, чтобы принадлежать Виктории.
— Хо, хо, хо, — ответил Сильвио.
— Ты, что, Санта-Клаус? — спрашиваю я угрюмо.
Неизвестная дама хихикает, а стоявшая за ней Виктория закатывает глаза.
— Святой Домовой, кто эти очаровательные пиратки?
Моя соседка и её подруга тоже в костюмах, и я должен признать, они приложили больше усилий, чем мы. В своих нарядах они могли бы сниматься в фильме про пиратов в качестве статистов (прим. статист - исполнитель второстепенной роли без слов), в то время как наш образ максимум – появление в поезде-призраке (прим. атракцион).
На Виктории надето белое платье с оборками и красный корсет. На голове у неё треуголка (прим. пиратская шляпа), украшенная красным бантом.
Ничего себе, думаю я и смотрю на неё в недоумении.
На её подруге надета блузка с вырезом, облегающие замшевые штаны и соответствующие сапоги, но с матерью Луиса она не сравнится.
— Ну, вы пираты, — говорит подруга, — Не хотим ли мы вместе пойти на праздник?
Прежде чем кто-то из моих друзей смог ответить, Виктория схватила подругу за руку и потянула вниз.
— Мы не хотим, — решает она.
— Вовсе нет, — протестует Сильвио.
— Возражаю, — кричит Тобиас.
В Виктории достаточно энергии, чтобы покалечить подругу.
— Не уходите, — предлагает Сильвио, в то время как Тобиас воет волком.
В очередной раз я слышу, как дверь на нижнем этаже открывается.
— Здесь не…— начинает возмущаться господин Шульц, но последние слова застревают в горле. Видимо открывшийся вид его удивил.
— Здравствуйте, господин Шульц, — дружелюбно приветствует его Виктория.
Вскоре после этого дверь закрывается.
— Черт побери! Почему ты до сих пор ничего не рассказывал нам об этой очаровательной женщине.
— Потому что до сих пор в моем присутствии она показывалась только в роли сучки, — отвечаю я.
Затем оба моих друга начинают уговаривать меня, что нужно лучше узнать эту женщину, словно от этого зависит мое будущее. Но после событий на детской площадке и на собрании жильцов, я могу сказать, что обойдусь и без этого.
Шульц бросает на нас мрачный взгляд, когда мы спускаемся. Я делаю вид, что ничего не замечаю.
Всю пятнадцатиминутную дорогу до центра, мои друзья используют, чтобы поиграть на моих нервах. По крайней мере, они не заметили, что я сделал небольшой крюк, чтобы не столкнуться с Викторией, потому что я видел, в каком направлении она ушла с подругой.
— Эй, люди! — срываюсь я. — Если вы наконец не замолчите, то можете праздновать без меня. Достаточно! Кроме того, она не свободна. Она делит квартиру с мужчиной.
Заявление в какой-то степени соответствует правде.
— Всегда одно и тоже, — вздыхает Тобиас. — Лучшие женщины уже заняты.
Сильвио печально кивает. Я чувствую укол вины, но, по крайней мере, это дает мне передышку.
Мы достигаем переполненной городской площади. На сцене уже установлены большие музыкальные колонки, недалеко выстроились палатки с напитками и барбекю. Масса людей одета как пираты, и это за полчаса до официального начала праздника. Нет никакого сомнения в том, что организация по защите детей в ближайшее время сможет оценить пожертвования от мэра.
Красноречивый и всеми любимый мэр открывает фестиваль. Все пираты столпились на сцене, как кильки в банке, главы местных музыкальных школ и четыре муниципальных служащих держат большие плакаты с текстом песни. Все, кто в этом участвуют, в том числе и я, получают много веселья – хотя я легко отвлекаюсь, когда замечаю Викторию и её подругу на два ряда впереди меня.
Жаль, что ты такая нервная истеричка, с сожалением думаю я, потому что, как пиратка, ты выглядишь аппетитно.
После захода солнца, многие жители отправились на дискотеку под открытым небом, которая находится в пяти минутах ходьбы от площади. Настроение как раз для развлечений, и Тосиси веселятся почти также хорошо, как и раньше. Наша старая песня: Сильвио уже собрал три мобильных номера заинтересованных в нем девушек, но завтра, скорее всего, ему не хватит смелости позвонить хотя бы одной из них.
Громкие басы показывают нам путь. Мы дурачимся, и, когда, наконец, подходим к нашей цели, сразу же направляемся к барной стойке для поддержания приятного уровня алкоголя. Наконец мне удалось оттеснить мысли о звонке Марион. Моя бывшая жена живет теперь в соседнем городе со своей новой любовью, и поэтому нет никакого риска, с ней здесь столкнуться.
Незадолго до полуночи я стою один у машины с напитками в окружении жаждущих людей. Сильвио полчаса назад ушел и выглядел он бледным, а Тобиаса я видел последний раз некоторое время назад в разговоре с одной привлекательной девушкой-пиратом.
Пока я жду, когда же бармен обратит на меня внимание, я чувствую, что на меня кто-то смотрит. Поворачиваю голову немного вправо. Рядом со мной стоит невысокая черноволосая девушка.
Она мне подмигивает.
— Привет пират, — говорит она. — Как твои дела?
Я кривовато улыбаюсь. Прежде чем мне приходится отвечать, меня спасает бармен.
— Водка с Ред Булом, — заказываю я.
— Ммм…— шепчет она. — Уверена, у тебя на сегодня ещё планы.
В этот момент с левой стороны от меня протискиваются две женщины, и краем глаза я вижу, что это Виктория и её подруга. Интересно, что же я такого натворил, что она постоянно меня обвиняет, однако не могу вспомнить больших проступков. Но, может быть, во сне я ворую цветы из соседского сада?
Спонтанно я решаю перекинуться парой слов с незнакомкой, чтобы посмотреть, как отреагирует моя соседка.
Что может случиться от невинного флирта?
***
Когда час спустя я открываю дверь своей квартиры, она не прекращает ко мне прикасаться.
— Не могу дождаться, когда почувствую тебя внутри, — воркует она.
Неловко-то как, я даже не помню её имени. Конечно, она мне его говорила, но там было так громко, что я не понял его, и переспрашивать не захотел.
Это Виктория с подругой виновата, что я оказался с этой брюнеткой в моей квартире. Вместо того, чтобы уйти после того как получили свои напитки, они остались стоять на месте. У меня даже сложилось впечатление, что моя соседка меня заметила. Так что я продолжил разговор с Мисс Безымянной, а так как моё последнее сексуальное приключение было очень давно, я оказался легкой добычей. Я надеялся, что мы быстро закончим у неё, но она рассказала про ремонт и про то, что она временно переехала к родителям. Огромная сумка, которую она с собой носит, пробуждает во мне некоторые опасения. Надеюсь, завтра с утра она свалит без проблем.
— Хочешь в ванную? — спрашиваю я.
— Нет. Только если ты хочешь повеселиться в душе, — говорит она, заигрывая.
Я не отвечаю. Хоть я и считаю водные игры очень волнующими, но только не для первого раза.
Я веду её в спальню и включаю свет, делая его немного тусклым.
— Я так и знала! — выкрикивает она неожиданно.
Я смотрю на неё с непониманием.
— Я знала, что ты тренируешься, — указывает она на перекладину.
— Ты любишь спорт? — спрашиваю я в замешательстве.
— Этот вид спорта - теперь да, — говорит она похотливо.
Эротические качества турника до сих пор оставались мне неизвестными, но даже в моем возрасте можно узнать что-то новое.
— Для чего ты его используешь? — интересуется она.
— Подтягивания, — объясняю я.
Она смеется с намеком.
— Конечно, — крайне возбужденно она смотрит на перекладину. — Ты это делаешь с веревкой? Где ты её спрятал? В шкафу?
— Я не использую веревку.
— Как тогда работает удушение?
— Прости, что? — я не уверен, что правильно расслышал.
— Я ловлю кайф, когда мне перекрывают кислород и берут меня сзади. И даже лучше, пока я еще в отключке.
— Что?
— Кстати, я надеюсь, не будет возражений, если я надену вот это.
Теперь она открывает свою сумку, и достает из неё серебреную цепь с прищепками на концах. Я подозреваю, она очень любит это носить.
Серьезно, я привожу женщину домой, а у неё в сумке оказываются зажимы для сосков? Если бы мы оказались в её квартире, я бы себе их украл. Однако теперь я представляю, как буду вынужден вызывать полицию, потому что во время полового акта что-то пошло не так.
Моему телу эта идея не нравится, и всё возбуждение пропадает. Между тем, она приближается ко мне.
— Это будет невероятно, — мурлычет она.
Я держу свои руки подальше от неё. Но вместо того, чтобы понять намек, она берет мою руку и прижимает к своей груди.
— Ты можешь крепче схватить. Или ущипнуть. Мне особенно нравится последнее.
— Извини, — говорю я. — Так не пойдет.
— Что? — спрашивает она.
— Очевидно, у нас разные предпочтения, — я убираю свою руку и сажусь на край кровати.
После затяжной дискуссии, в которой она выложила все преимущества жесткого траха, она наконец, покидает мою квартиру. Между тем я так устал, что лишь сполоснул лицо и даже не чистил зубы. Оказавшись в постели, поражаюсь эффекту энергетических напитков, ворочаюсь из стороны в сторону, не находя сон. Вдруг в моей голове возникает образ соседки. Я раздраженно вздыхаю. Между тем я задаюсь вопросом, удалось ли кому-нибудь её покорить.
Для того чтобы отвлечься, я стал обдумывать свой план. На самом деле я хотел в воскресенье продолжить работу над текущим проектом. В ближайшие недели решится, потратил я последние месяцы впустую, или нет. Но до решающих переговоров ещё куча дел, так что впереди много напряженных дней. Тильде я должен уделять много внимания, поэтому времени на работу остается только когда она в детском саду.
Наконец мой измученный организм берет верх, и я засыпаю.
Глава 3
Вики
Есть три вещи, без которых я не могу обойтись в жизни: Луис, моя работа и большая кружка кофе по утрам. И можно подумать, что это не так-то и трудно. Но только не для меня. Со мной происходит что-то неправильное, или почему я снова отстаю от графика? Каждый раз, когда Луис проводит выходные с Томасом, утро понедельника идет наперекосяк. Я должна быть вовремя в офисе, иначе всё провалю. Если бы мой бывший хоть раз вернул сына вовремя, Луис не был бы в воскресенье вечером таким взбудораженным. Но нет, Томасу насрать на то, как я на следующее утро вытаскиваю нашего ребенка из кровати.
— Луис, пожалуйста, обувайся скорее, я опаздываю на работу, — пытаюсь говорить с ним самым терпеливым тоном, на который сейчас способна.
— Я не хочу. О, мама, совсем забыл, там была записка на двери детского сада для всех родителей. Доро сказала, что это что-то очень важное. Можно мне Нутеллу? — лепечет Луис неразборчиво.
Я не могу так быстро обрабатывать всю информацию. Нутелла. Записка. Я ещё не пила кофе, черт, я не могу думать! И если я ненадолго закрываю глаза, как флешбек (прим. Флешбек — психологическое явление, при котором у человека возникают внезапные, обычно сильные, повторные переживания прошлого опыта или его элементов), появляется воспоминание о самом отвратительном поцелуе всех времен. Если бы я только не пошла на этот глупый городской фестиваль, то была бы избавлена от этого неловкого опыта. Фу, нет, мне не нравится думать об этом Лутце. Обнадеживает то, что я смогла быстро от него избавиться, а то, кто знает, что произошло бы дальше. Никогда больше не буду пить так много Кайпиринья (прим. Кайпири́нья - популярный бразильский алкогольный коктейль). И поцелуев мне больше не надо. Когда я, наконец, пойму, что мне в любом случае не везет с мужчинами, и просто это оставлю?
— У тебя будет в детском саду завтрак. А если ты поспешишь сейчас, то вечером получишь тост с Нутэллой. Договорились?
— Хорошо, — мой сын сдаётся, и я с умилением глажу его по густым светлым волосам.
Мне больно в душе, что мое сокровище должно так спешить, но я успокаиваю себя тем, что Луис забудет всё недовольство в тот момент, как увидит своих друзей в детском саду. Тогда я немедленно расслабляюсь, а он проводит свой день в привычной ему обстановке. Ты не плохая мать, говорю я себе, у него всё действительно отлично.
Впереди у меня три трудных дня, которые должны пройти идеально. Если я в среду покажу себя на тестировании, то может, наконец, получу повышение. Я продаю рекламные статьи для средних и крупных компаний, что означает, что я полдня нахожусь в машине, добираясь от места проведения одной встречи до другой. На встречах я стараюсь как можно доступнее описать самую дорогую продукцию. Работа в качестве торгового консультанта приносит мне удовольствие, и я в ней успешна, но новую должность я всё ещё не получила. Внутреннее тестирование замаскировано под повышение квалификации, потому что в принципе, претенденты должны браться со стороны. Но мой босс сказал, что у меня хорошие шансы, если я блесну презентацией и своими профессиональными знаниями. Сочетание менеджмента и управление продажами волнует меня, это должно получиться легко.
Дело с кофе я могу отложить. Луис стоит обутый у двери со своим пакетом для детского сада, так что я должна воспользоваться благоприятным моментом.
— Ты самый лучший мальчик в мире, — хвалю я его, — И теперь мы быстро идем. В машине можешь мне рассказать, чем ты на выходных занимался с папой.
От квартиры до детского сада всего минут десять. Я сверяюсь с расписанием. Ещё нет и половины восьмого, а в офисе я должна быть в половину девятого. Я успею, даже если мне придется поболтать на парковке с парой домохозяек или Луис захочет мне показать свою поделку. Молодец, Вики, ты успешный сотрудник и отличная мама. Даже твой сын сегодня добровольно надел рубашку поло. Мы выглядим как действительно нормальная семья. Возможно немного маленькая, но вдвойне счастливая. Для хорошей матери, само собой разумеется, при ребенке не говорить плохо про его отца. Я могла бы укусить руль в гневе. Томас такой придурок! Луис видит все иначе. Он сидит на пассажирском сиденье и говорит, что узнал что-то новое.
— Папа сказал, что только маленькие дети и профессионалы должны носить шлем.
— Наверняка папа имел в виду не совсем это, — пытаюсь я педагогически показать другую сторону. — Он наверняка сказал, что в то время как все маленькие дети и профессионалы носят шлем, все другие также должны это делать. Потому что это более безопасно, и выглядит клёво.
— Я так не думаю. Это выглядит глупо, — говорит Луис и ищет мой взгляд в зеркале заднего вида. Он может смотреть довольно уверенно. Или ещё это можно описать как дерзость. Провоцирует ли меня маленький человечек прямо сейчас? Я должна улыбнуться. Он очень милый в этом возрасте - уже не маленький ребенок, но также ещё и не школьник. Его характер теперь проявляется отчетливей. Луис умный, и последний вопрос требует похвал, это положительный знак. Тем не менее, он должен уточнять глупые заявления своего отца.
— Мама?
— Что? — говорю я и поворачиваю на улицу к детскому саду.
О, боже, так много машин, наверняка случилась авария.
— Папа сказал Рокки, что один петух нуждается в десяти цыпочках. Что это значит?
— Он наверняка имел в виду кур, — говорю я, и не могу сейчас поистерить, так как сосредотачиваюсь на поиске свободного места на парковке.
Всё занято. Невероятно.
— Во всяком случае, папа и Рокки часто говорят всякие глупости. Это не было предназначено для твоих ушей. Посиди, пожалуйста, спокойно, я должна найти где припарковаться.
— Я думаю Рокки опупенный.
— Опупенный не говорят. Человек! Черт! — я чуть кого-то не задавила. — Что здесь происходит?
— Черт тоже не говорят, потому что тогда апрозование катится в задницу.
— Луис! Во-первых, это называется образование. Во-вторых, у меня это просто вырвалось, потому что вся улица забита. И, в-третьих, откуда ты берешь такие словечки?
И зачем спрашиваю, я же уже знаю ответ.
— От папы и Рокки.
Ну конечно, от кого же ещё.
— Мама, так правильно? Черт не говорят, потому что тогда образование катится в задницу.
Вместо того чтобы ответить, я глубоко дышу. Только не впадай в истерику прямо сейчас. У меня до сих пор достаточно времени, нет причин для паники.
— Луис, послушай меня, хорошо? Я припаркуюсь рядом с автомобилем мамы Фридриха, но у меня нет времени с ней болтать. Если мы поторопимся, то никто нас не заметит. Итак, я сейчас выведу тебя, и ты быстро побежишь к калитке детского сада. Пожалуйста, можешь сегодня пойти один, потому что я уже опаздываю на очень важную встречу?
—Йохо! — кричит Луис, и я вспоминаю всю эту пиратскую возню Симона Дирберга с городского фестиваля.
Вся эта ерунда у Луиса от Томаса. В ближайшее время я должна основательно поговорить со своим бывшим.
Я припарковалась во втором ряду и могу только надеяться, что меня никто не заметит. Кто-то может проехать мимо моей машины, так что не стоит задерживаться. Для меня всё ещё остается тайной, что тут происходит. Все три улицы, что ведут к детскому саду, забиты машинами, велосипедами и людьми. На всякий случай я беру Луиса за руку, когда мы подходим к детскому саду, потому что настроение здесь агрессивное. Сигналят автомобили, две полицейские машины – черт, что-то случилось, я могу задержаться. Слово черт не говорят, напоминаю я себе. Перед пестро окрашенным зданием детского сада стоит куча народу. До нас доносится громкий свист. Хотя мое подсознание давно подозревало, что что-то тут не так, информация дошла до моего мозга только что.
— Мама, что это за свист? Это как футбольная игра от нашего садика?
— Я не знаю, Луис. Держись за мою руку, чтобы не потеряться.
— Может тут так много народа из-за записки.
— Из-за записки, — говорю я тихо и остаюсь стоять на месте.
Теперь всё понятно. Здесь забастовка. Луис и я стоим между другими матерями с детьми на руках. Мы куча из лиц, велосипедных корзин, спортивных сумок, бутылок с водой, и все говорят одновременно. Ну, супер.
— Вики, привет, — говорит мне мама Леандера, имя которой я не могу вспомнить.
На самом деле чудо, что она знает мое имя. Я привыкла, что все знают меня как маму Луиса.
— Привет, пожалуйста, не говори мне, что воспитатели сегодня устроили забастовку, — прошу я.
В этот момент я замечаю так называемых воспитателей. Доро, Гунди, Эльке и другие одеты в желтые отражающие жилеты и держат плакаты с надписями в воздухе. Это не может происходить на самом деле. Не сегодня, пожалуйста, пожалуйста, нет. Мой прекрасный запас времени испаряется в течение нескольких секунд.
— Да, они бастуют. Они хотят больше денег, я думаю процентов десять или около того. Тем не менее, забастовка наверно будет идти не только сегодня, а, по крайней мере, целую неделю, — рассказывает мама Леандера.
О нет. Что мне теперь делать? В моей голове мысли скачут как на американских горках. Сначала нужно подумать только о сегодня. Мне нужно на работу. Луиса я с собой взять не могу из-за тестирования на повышение квалификации. Лариса в Тунисе. Мои родители разошлись и живут они очень далеко, так что тоже не вариант. Есть! Я попрошу воспитательницу и подкуплю её деньгами. В крайнем случае, большим количеством денег. Любого можно купить, и я заплачу больше чем десять процентов.
— Луис, — говорю я и опускаюсь на корточки. — Сегодня садик закрыт.
— Да, я знаю. Точно, это было в записке. Мама, это всё мне сейчас напомнило. Папа говорил, что он хочет тебе рассказать об этом, потому что Доро получает мало денег. И кто теперь будет сидеть со мной?
Только не расстраивайся. Томаса сможешь прибить попозже. Никаких вспышек гнева при Луисе.
— Я хочу попросить Доро, в качестве исключения, посидеть с тобой у нас дома. Что ты думаешь, мы должны её попросить? — предлагаю с лицом Мама-спокойная-даже-перед-тестированием.
— Нет, — отвечает Луис.
Он снова выглядит уверенным. Кое-что в этой точке зрения мне не нравится. Я – мама, он – ребенок. Это не его мнение, это проблема.
— Доро такая замечательная. Я только спрошу её, да? Это будет здорово. Если она вообще согласится. Тогда ваш воспитатель в течение всего дня будет только с тобой.
— Нет.
Энергично я иду с Луисом через толпу по направлению к воспитателям. Мой сын извивается и пытается бежать, но я не могу обращать на это внимание. Мне нужно на работу.
—Доро! Привет! Ух, что тут творится. Я думаю это хорошо, то, что вы затеяли. Это действительно плохо, что вам платят так мало, — говорю я ей.
Я выражаю солидарность, хотя мои собственные интересы сейчас страдают. Что ж, я хороший человек.
— Спасибо Вики. Это продолжалось, пока, наконец, все детские сады города не согласились, но теперь у них не будет другого выхода. Мы будем бастовать столько, сколько понадобится.
— Понимаю … я полностью с вами согласна. Я знаю, у вас для забастовки хороший повод. А есть возможность, что ты займешься Луисом индивидуально? Я, конечно же, заплачу.
Я надеюсь, что взгляды Доро истолковала правильно. Она закрывает глаза и поджимает губы, что может означать обдумывание цены. Неважно. Я плачу. Я должна идти. Луис пытается вырваться из моих цепких клещей. Если он меня укусит, все воспитатели будут настроены против меня. Такое было однажды во время одного взрыва Луиса. Так как Доро ничего не говорит, я просто продолжаю.
— На этой неделе у меня мега напряженное тестирование, благодаря которому, меня, возможно повысят. А там уже категория начальников. Ты знаешь, весь этот уважаемый зоопарк. Ха! В любом случае, это очень важно для меня. Ты бы сделала мне огромное одолжение, согласившись. Пожалуйста, сделай это для меня.
Когда я договорила, Доро приподняла свой подбородок и тем же тоном, что ранее использовал мой сын, сказала:
— Нет.
— Как нет? Никаких шансов? — я стараюсь не сдаваться.
— Нет.
Не может быть. После всех этих лет, что я бесчисленное множество раз жертвовала игровые коврики из Икеи или письменные принадлежности, или, когда после работы варила тыквенный суп для группового собрания, когда шила костюмы для карнавалов, сейчас меня так благодарят.
— Только один вопрос, ответ да вообще был возможен, — говорю я, хотя придерживаюсь мнения, что Доро глупая корова.
Что она сразу подтверждает.
— Если бы я согласилась, то забастовка была бы бессмысленной. Представь себе, как …
— Да-да, к сожалению, у меня не так много времени, как у вас, воспитателей. Я должна быстро пристроить куда-нибудь ребенка. Давай, Луис. Мы быстро едем домой, чтобы попросить кого-нибудь ещё. Определенно кто-нибудь найдется.
— Йохо!
За рекордно короткое время я вернулась домой. Я проехала на два красных, но это чрезвычайная ситуация. Полностью запыхавшиеся мы поднимаемся на нашу площадку. Глория Хофер будет нашим спасение. Она может выбрать, где посидеть с Луисом: у себя или в нашей квартире. Если я уложусь в три минуты, то даже успею на работу. Всё будет хорошо.
— Луис, ты хочешь сам позвонить в звонок госпожи Хофер? Её имя Глория, ты сможешь её так называть. Мы спросим Глорию, может ли она остаться с тобой. Ты сможешь играть со своими игрушками.
— Хм, ладно.
Это было легко. Определенно хороший знак, что Луис не возражал. Он зажимает звонок и раздается звон.
— Хватит, Луис. Теперь убери палец со звонка.
— А вдруг она не услышала. Иногда пожилые люди на самом деле глухие, говорил Рокки. Я знаю одну шутку, можно рассказать? Только я не помню правильно. Лучше немая в постели… Хм, дальше я не помню. О, мама, я её слышу. Госпожа Хофер идет.
Дверь медленно открывается, и наша соседка стоит перед нами. Её халат с цветочным орнаментом очень согласуется с её розовой помадой.
— Глория, хорошо, что ты здесь. Доброе утро, ещё раз.
— Доброе утро, — говорит Глория удивленно. — Всё в порядке?
— Честно говоря, не очень. Я хотела отвести Луиса в детский сад, но там забастовка. Все садики города закрыты.
— Всё случилось так внезапно? Это не очень красиво с их стороны. Что, мой маленький?
Она наклоняется вперед и протягивает свою морщинистую руку к Луису, который тут же отступает. Ну хорошо, это может быть весело. Луис всегда падает в своих суждениях о других людях в считанные секунды. Либо он любит кого-то, либо нет. Это может занять несколько недель, чтобы убедить его в обратном – но обычно не получается. Идиоты, как Рокки, не считаются, потому что обещание покатать на мотоцикле это сильный аргумент.
— Папа забыл сказать маме, потому что я был на выходных с папой. Это было в записке.
— Да, точно, — прихожу я сыну на помощь, потому что Глория, кажется, ничего не поняла. — Мой бывший муж забрал Луиса в пятницу из детского сада и взял его к себе на выходные. Когда он вчера вечером привез Луиса домой, он … хм, забыл сказать о записке из садика. Ну, кажется, о забастовке знали не многие, так как у садика было много других родителей с детьми.
— Это не проблема, если ты оставишь этого милого ангелочка со мной. Я сделаю это с удовольствием, моя дорогая.
— О, правда? Глория, это ужасно мило с твоей стороны, тысяча благодарностей. Я так рада, что всё сложилось. Луис, это ведь здорово?
— Заходите, — говорит Глория, и держит нам дверь, — Мы хотим увидеть, как моя Руру будет говорить с маленьким ангелом.
— Что? — спрашивает Луис и идет за нашей соседкой в квартиру.
Я поторапливаю его сзади. У меня сейчас нет времени на осмотр квартиры. Ещё полторы минуты, если я хочу успеть на работу.
Глория ведет нас в гостиную, где мы видим, что перед высоким круглым столом, предположительно, должна стоять большая птичья клетка. Но это не так. Вместо этого мы смотрим на огромное чучело совы. Оно состоит их серых перьев, покрытых густым слоем пыли, и у него красные стеклянные глаза.
— Это Руру. Позвольте, она повлияет на вас, мои дорогие. А я пока поставлю чай. Ты любишь чай, мой ангел?
Луис теряет дар речи. Он смотрит на мертвую птицу, будто сейчас упадет в обморок. Или получит приступ астмы. Здесь действительно ужасный воздух.
— Нет, спасибо, Глория, у меня нет времени на чай. Я даю вам мои ключи, и вы можете потом с Луисом попить чай, если он захочет. А теперь я действительно должна идти, иначе могу забыть про повышение.
Теперь они оба игнорируют меня и смотрят на Руру. Луис шокировано, Глория восторженно. Я осматриваю тусклую гостиную, которая переполнена и страшна. На зеленой мягкой мебели валяются карты, свечи и носовые платки, а на окнах болтаются массивные кресты на шерстяных веревках.
—Вау, ничего себе, как много здесь интересных вещей, — говорю я, смеясь и на половину в отчаянии.
Мой ребенок совершено точно не может оставаться тут. Возможно, очаровательная Глория и моё сокровище превратит в пыльную сову.
— Спасибо, моя дорогая, ты очень внимательна. Да, тут много разных вещей накопилось, и все они имеют значение и историю. Они указывают мне путь, и, если маленький ангел захочет, я могу научить его нескольким трюкам, с которыми он сможет читать знаки.
Я хватаю безвольную руку Луиса. Мне удалось в разводе воспитать сильного и уверенного в себе дошкольника. И теперь я должна оставить его с чокнутой гадалкой, чтобы получить возможность зарабатывать на пару сотен евро больше? Нет. Никогда в моей жизни. Я люблю Луиса больше всего и не могу оставить его в пыльном хранилище Руру.
— Не сердись, Глория, я думаю, что Луису не очень хорошо, и я хочу измерить его температуру. Его лицо очень бледное, и руки потные. Большое спасибо, что не отказала, это очень мило с твоей стороны, но наверно в другой раз. Я должна отвезти его к врачу. Пошли, Луис, — говорю я и тащу ребенка к двери.
— Я бы с удовольствием это сделала. Идите в любовь, вы оба, я разложу пасьянс для вас и желаю скорейшего выздоровления.
Уф, это было близко. Я почти продала душу своего сына за лучшую работу. Я бы скорее свою продала. Особые обстоятельства требуют особых мер. Я тяну всё ещё безвольного Луиса вниз. Один этаж, и мы стоим перед квартирой Симона Дирберга. У него такая же проблема, что и у меня. Мы соседи, а соседи должны помогать друг другу. Так написано в Библии. Или нет? Я знаю, что нет, но в любом случае это сфера морали и порядочности. Для хороших соседей.
С трепетом я нажимаю на звонок и одновременно пытаюсь вывести сына из транса.
— Дорогой, тебе ведь нравится играть с Тильдой, да? Теперь я хочу спросить отца Тильды, сможешь ли ты там остаться. Это самый простой способ для всех. Это определенно нормально для него.
— Хорошо, — говорит Луис.
В конце концов, он всё ещё реагирует. Я думаю, в конце недели мне нужно будет вести моего бедного ребенка на терапию.
Симон Дирберг открывает. Хорошо. Выглядит он действительно не плохо. У него прелестная дочка. И я не хочу быть злопамятной. Начнем всё с начала.
— Привет, Симон. Я скажу кратко, потому что у меня совсем не осталось времени, и я опаздываю на важную встречу.
— Ладно, валяй, — отвечает он враждебно.
Ну вот и всё.
— Тильда дома?
— Да, она здесь. Её мать не сообщила мне, что на этой неделе в детском саду забастовка. Это ужасно. Потому что я понятия не имею, что должен с этим делать.
— Черт, мне кажется это очень знакомым, — говорю я.
— Черт не говорят, иначе образование катится в задницу, — цитирует Луис, на этот раз правильно.
Он такой умный. Я восхищаюсь им, потому что он сообразительный и снова среди живых.
— Я иду в комнату к Тильде, — говорит он и проскальзывает мимо ног Симона, даже не глядя на меня.
— Только сегодня, — шипит Симон на меня. —Только в этот раз. У меня стол полный дел, и я не знаю, как буду работать при ребенке. А теперь я должен думать о двоих.
— С Луисом действительно не трудно! Спасибо!
И я исчезаю так же быстро, как и мой сын. Так лучше.
Глава 4
Симон
Ошеломленный, я смотрю вслед моей соседке. Она убегает так быстро, что на лестнице спотыкается, и, вскрикнув, в последний момент хватается за поручень, чем предотвращает болезненное падение. Невольно улыбаюсь, потому что это показывает, насколько я застал её врасплох.
Я хочу догнать её, и сказать, что передумал. Разве на собрании жильцов она не нахамила мне, что, работая на дому, за ребенком смотреть легко. И именно этим обстоятельством она сейчас и пользуется.
С каждой секундой, в которую я думаю о подобной наглости, я злюсь. Что-то глубокое, что я давно уже не испытывал.
— Ви… — кричу я, но уже поздно, отчетливо слышно, как закрывается дверь.
О, ужас! Обманут женщиной. И уже не в первый раз.
Тем временем открывается соседняя дверь. Удивленный, я поднимаю брови.
— Привет, сосед, — приветствует меня Ута, говоря с придыханием.
Я удивляюсь не прерывающимся словам, которые меня раздражают, а её наряду. Она одета в короткое черное кимоно и высокие черные ботфорты.
— Привет, — отвечаю я.
— Ты можешь мне помочь? — спрашивает она эротичным тоном.
— В чём? — уточняю я в качестве меры предосторожности, прежде чем давать какие-либо обещания.
— Кай всю неделю занимался ремонтом. И на самом деле он хотел в спальне повесить полку, но, видимо, забыл. Я хотела воспользоваться его отсутствием, и кое-что в спальне переделать.
У меня паранойя или только что её кимоно стало короче, и я смог увидеть её трусики?
— Извини. Всё совершенно ужасно, — объясняю я. — Детский садик закрыт из-за забастовки, и я теперь слежу не только за дочерью, но и за сыном Виктории.
По крайней мере, упоминание имени нашей общей соседки действует на Уту как ледяной душ.
— Ох, — говорит она и складывает руки на груди. — Значит, ты за неё впрягаешься. — Звук её голоса из притягательно-эротичного превращается в прохладный отталкивающий.
— Похоже на то.
— Ну ладно, — она поворачивается и идет обратно к своей квартире.
Дверь громко хлопает, что, наверное, очень порадует господина Шульца.
Супер!
Я вовсе не утверждаю, что Ута непривлекательная. Наоборот. Но от стычек с ревнивым мужем, я предпочел бы воздержаться.
— Луис! — раздается злой крик Тильды. — Ты злой!
Как бы я хотел сейчас спрятаться. Почему именно сегодня?
— Дай её сюда.
Я бегу к детской комнате. Луис держит над головой куклу Тильды. И хоть моя дочь выше соседского мальчика, она всё равно не может добраться до куклы.
Так как из них двоих меня никто не заметил, я подхожу к Луису сзади и вырываю куклу.
— Эй, — протестует он. — Несправедливо.
— Точно, — подтверждаю я. — То, что ты делал с Тильдой, очень несправедливо. Хорошо, что ты это понимаешь.
— Полная задница, — говорит он и смотрит на меня с вызовом.
Тильда шокировано прикрывает рот, но не может подавить хихиканье. Бранные слова запрещены у нас, и мне удается быть примером в этом отношении. Тем более меня удивляет, что у моей соседки это не получается. Подобное выражение он явно узнал от своей матери. Он использовал его уже раза два точно. И если я не ошибаюсь, Виктория даже посмотрела на него с гордостью в первый раз.
— Луис, у нас такие слова не используются, — убеждаю я его. — Иначе я рассержусь.
— Ты мне не папа, — говорит он дерзко.
— К счастью, нет.
— Петуху надо много цыпочек.
— Что? — удивляюсь я.
— У петуха может быть много цыпочек. — При этом он говорит так медленно, как будто это я несмышленый ребенок.
Я очень надеюсь, что его отец занимается разведением кур.
Над головой Луиса я передаю Тильде её куклу, которую она немедленно прижимает к сердцу.
— Куклы глупые, — бубнит Луис.
— Не моя, —вступилась Тильда.
— Почему вы не играете во что-нибудь другое? — спрашиваю я. — Например…
— Пикалка, — кричит моя дочь возбужденно. — Дай нам пикалку.
— А что это? —интересуется Луис.
— Она сама тебе расскажет. Я должен идти работать.
Я быстро покидаю комнату. Определенно Тильда сама сможет всё объяснить, если она хочет играть в магазин. Процесс сканирования цены они называют Пикалка, поэтому вся игра у них так и называется.
Вернувшись к своему столу, я глубоко вздыхаю. Разочарованный, смотрю на лежащий там чертеж, который уже давным-давно должен быть завершен.
Несколько месяцев назад я имел безумное желание больше не быть «только» архитектором. Хотя эта профессия меня полностью удовлетворяет и мне нравится проектировать другим людям дома их мечты, но существует проблема с подрядчиками, которые часто портят мои планы и в течение многих лет действуют мне на нервы. Поэтому я представлял себе, как делаю всё самостоятельно. Купить землю, спроектировать дом, возвести его в моём вкусе и продать с прибылью. Конечно, это не что иное, как красивая мечта, на которую я никогда не решусь из-за большого финансового риска. Но в соседнем городе кто-то ищет того, кто просто обработает проект по заказу города. Риск потери меньше, так как город предоставляет некоторые гарантии. Тем не менее, всё равно придется вложить много денег, при условии, что я получу доплату. В среду и четверг у меня встречи, на которых будет решаться, понравятся мои проекты или нет. Если они дадут мне зеленый свет, то в пятницу я должен убедить банк выдать мне кредит в полмиллиона Евро. Мысль об этой гигантской сумме я откладываю как можно дальше, пока не отступил из-за трусости.
К сожалению, чертежи ещё не удовлетворяют идеалу. Я беру карандаш и исправляю работу. Надеюсь, дети оставят меня на пару часов в покое.
— Пииип.
Я вздрагиваю. Моя рука скользит по бумаге и оставляет длинную линию.
— Черт! — ругнулся я громко.
— Так нельзя говорить, — учит меня Луис.
Тильда хихикает.
Мальчик бежит к книжной полке, сканирует и повторяет «Пииип».
— Десять диллионов, — он называет цену «товара».
— Я хочу, — говорит Тильда. — Папа у нас есть десять диллионов?
В ужасе я смотрю на линию, которая губит целый час моей работы.
— Почему вы не играете в своей комнате? — мне трудно себя сдерживать, но это один из моих принципов воспитания: никогда не кричать.
— Там уже всё просканировано, — объясняет Луис. — Теперь я хочу диллион.
Он подходит к моему столу и ждет. Затем зачарованно смотрит на документы.
— Это ты нарисовал? — спрашивает он.
— Да, это я начертил. И я был бы вам признателен, если бы смог продолжить работу наедине.
Луис идет вокруг стола, чтобы всё внимательно рассмотреть.
— Это выглядит красиво, — хвалит он меня.
— Спасибо.
— Я тоже люблю рисовать, — упоминает Тильда.
— Это отличное предложение, почему бы вам не порисовать?
— Скучно, — стонет Луис. — Я хочу гонки.
— Но не в квартире, — возражаю я.
— Тогда на улице.
— Не сейчас, — противоречу я.
Я не могу отпустить двух пятилеток одних играть на улицу. Виктория устроит мне ад, если что-то случится, и будет права.
— Тогда когда? — хочет он знать.
Я смотрю на часы. Сейчас половина одиннадцатого, а я ещё мало сделал.
— Я думаю в час, а до тех пор я должен работать без перерыва.
— Хорошо, — говорит Луис.
— Я тебя люблю, папочка, — радуется Тильда.
Прежде чем я успеваю вернуть комплимент, они убегают.
Так как они сдержали слово, к оговоренному времени я откладываю карандаш, и, потянувшись, иду в детскую. К моему большому удивлению эти двое мирно лежат на кровати и слушают радио.
— Хотите выйти сейчас? — спрашиваю я.
— Дослушаем до конца, — говорит Луис, которого, по-видимому, сильно привлек этот рассказ.
Это любимая радиопередача Тильды, и мы её слушали бесчисленное количество раз. Поэтому я могу судить, что осталось примерно тридцать минут.
— Что будем есть? — тихо спрашивает Тильда, чтобы не отвлекать гостя.
— Луис, хочешь спагетти с томатным соусом?
Кивком он дает согласие. Знает ли Вики, что её сын увлекается радио-пьесами? И если она не знает, что она может мне дать за этот совет?
Обед проходит без происшествий, и я решаю порадовать Луиса.
— Вы всё ещё хотите на улицу? — спрашиваю я.
— Да! — кричат дети с энтузиазмом.
— Всё ясно. Хм, что ещё можно взять с собой? — бормочу я.
— Мяч! — предлагает парень.
— Не плохая идея. Но, возможно, я могу предложить вам кое-что покруче.
— Круче чем мяч? — в его голосе слышен скептицизм.
— Подождите и увидите.
В детской я открываю шкаф Тильды с игрушками. Её шестилетний кузен из Баварии в прошлый приезд моего брата с семьей оставил здесь две водные пушки. Я беру одну с верхней полки и отдаю Луису как драгоценное сокровище.
Выражение его лица бесценно. Глаза огромные, а улыбка расплылась от уха до уха. Исследователь, который после поисков длинною в жизнь, наконец, находит Святой Грааль, не будет выглядеть настолько радостным.
— Опупеть, — говорит он.
Почему его мать разрешает ему использовать такие выражения? Великодушно пропустив его высказывание мимо ушей, достаю вторую пушку.
— Если твоя футболка намокнет, я потом засуну её в сушилку, — информирую я его. — Тогда ты должен будешь некоторое время походить в футболке Тильды.
Он кивает. В этот момент он сделает всё что угодно, даже будет носить розовую девчачью футболку.
Наблюдая, как эти двое носятся друг за другом и брызжутся водой, я немного оправляюсь от своих мрачных мыслей. Моя сегодняшняя производительность была катастрофична. Лучшее что меня ждет, так это пара энергетических напитков и шоколад, чтобы работать допоздна.
— Прямое попадание! — говорит Луис с энтузиазмом, когда попадает Тильде в шею.
— Ты идиот! — кричит моя дочь.
Я улыбаюсь, так как знаю, что она обзывает не всерьез.
Недалеко раздаётся звон колокола, и в этот же момент открывается дверь подъезда.
Господин Шульц.
Возмущенный он выходит наружу.
— Что это за шум в …
Дальше он не идет.
Прежде чем я отвечаю, Луис поворачивается на крик человека и выстреливает ему заряд воды безошибочно в рот. С большим трудом я подавляю приступ смеха. Господин Шульц, тем временем, судорожно вытирает лицо, а затем напирает на Луиса.
— Ты, испорченный мальчишка, — бушует он. — Таких как ты, отправляют в приют. Я ещё…
Взрыв гнева так сильно напугал бедного мальчика, что он прячется за мной. Теперь гнев Шульца направлен на меня.
— И ваша дочь не лучше, — разъясняет он мне. — Как неподобающе она скачет по лестницам и …
— С меня хватит, — прерываю я его, когда вижу, что Тильда стоит со слезами на глазах. — У Вас проблемы с сердцем? Может быть, это потому что Вы всегда так расстраиваетесь. Вы никогда не были ребенком? Вы никогда не играли с друзьями?
Шульц отступает. Его оборонительная поза показывает мне, что он очень удивлен, что получил ответ. Это заставляет меня продолжить.
— И если Вы так чтите закон и порядок, то хоть раз почитайте постановления, где говорится, что в многоквартирном доме соседям приходится терпеть детский шум. Потому, я считаю, что дети в нашем доме, честно говоря, действительно ведут себя нормально.
Из открытого окна квартиры семьи Нгуэн в течение нескольких секунд слышны аплодисменты. После этого окно быстро закрывается.
— Это невероятно, так что, что Вы… — заикается Шульц. — Непомерная наглость. Я этого так не оставлю. Вы ещё услышите меня.
Он хватается за грудь, и я боюсь, что у него может случиться сердечный приступ. Потом я вижу, что он просто достает ключи из нагрудного кармана. Он оборачивается, но ему трудно вставить ключ в замок. Я пытаюсь подавить желание выстрелить в него из водяной пушки.
Как только дверь закрывается, Луис решает выйти из укрытия.
— Пиздец, как ты с ним ругался.
Глава 5
Вики
Меня убаюкивает плеск фонтанчика Фен-Шуй, и я держу указательный палец под медленно стекающей водой. У нас есть полчаса на отдых от курсов повышения квалификации, и в то время как другие тратят его на кофе и пирог во дворе, я остаюсь в своем кабинете. Хоть я и считаю глупостью такие фонтанчики, и он здесь только потому, что мой босс подарил мне его на рождество, я привыкла к нему. Он так чудесно отвлекает от напряжения на работе. Я смотрю на воду и думаю о Луисе.
Как он? Я должна была сказать Симону, что мой сын постоянно забывает выпивать необходимое количество воды. Надеюсь, Луис сильно не бушует. А может, он чувствует себя неуютно и ужасно соскучился. Не моргнув глазом, я оставила своего ребенка на незнакомого и до жути странного человека. Этот человек не знает номера моего мобильного или даже где я работаю. Если Луис сломает руку или подавится слишком большим куском яблока – это действительно возможно! – за руку его будет держать Симон Дирберг, а не собственная мать. Симон также должен заботиться и о Тильде, и когда она будет бешено бегать по больнице, он вероятнее всего предпочтет заботиться о своем ребенке. Я хочу домой!
Мои мысли сводят меня с ума, и я не могу прекратить это. Они гремят там постоянно, и будят в середине ночи: сделаны ли у Луиса все необходимые прививки, подходят ли ему его футболки. Я некоронованная королева самоуничтожения. Я не знаю, как высидеть ещё час без Луиса; я могу уйти с курсов переподготовки. Они не так уж и хорошо проходят. Можно даже сказать очень плохо проходят.
Я не сконцентрирована, и у меня нет желания, два долгих часа слушать лекцию о рекламе строительства. Мне прекрасно понятно, что мозговой штурм направлен на компании по кровле и сантехнике, от нас они хотят получить особенно креативные предложения. Но я не могу ни о чем думать, и, кроме того, у меня нет ничего общего с дерьмовой сферой газ-вода, в отличие от области косметологии и оздоровления. В конце концов, это я знаю.
Открывается дверь, и я сажусь прямо. Не заметно вытираю влажные пальцы о стул и смотрю так, будто провожу острый как бритва анализ рекламных потребностей в сфере сантехники.
— Идете вперед, госпожа Малер?
— Да, конечно, спасибо, — киваю я своему боссу. — Есть много прекрасной информации, то, что нужно для начала, всё очень интересно.
Как часто человек лжет за день? Я думаю, что у меня и минуты не проходит без лжи.
— Они сегодня не при деле. Пожалуйста, помни, что наблюдательный совет внимательно следит, кто присутствует на этих курсах, а кто нет. Как твое здоровье?
Мой босс не выносит больных людей. Он со своей женой ещё ни разу не посетили больницу после серьезной операции.
— Я в отличной форме, с моей стороны всё в порядке. Мне любопытно, что сегодня и в ближайшие дни произойдет за столом. Действительно захватывающе.
Если я сейчас покажу большие пальцы, как победитель, это будет перебор. Ограничимся простой улыбкой, чтобы не расстраивать шефа. Всё пройдет хорошо. Я должна продержаться до среды. От этого многое зависит, и я хочу эту проклятую работу.
***
Наконец-то вечер. Я еду как сумасшедшая домой и с визгом шин торможу на парковке, которая, к счастью, не занята врачом Симона Дирберга, что означает, что на диване архитектора нет травмированных детей. Во всяком случае, то, что Симон скомпрометировал себя на собрании жильцов, совершенно не важно. Кого интересует его круг друзей? Ну ничего, сейчас я позвоню в его дверь и очень дружелюбно поблагодарю. Я очень счастлива, когда слышу веселые детские голоса. У моего сына все прекрасно, и у меня есть сосед, который придет на помощь.
Симон открывает дверь и предстаёт передо мной в джинсах и белой футболке. Он выглядит немного помято. Взъерошенные волосы и щетина. Интересно, он бреется два раза в день? Он явно очень привлекательный мужчина. В таком неидеальном виде он мне нравится намного больше, чем обычно. Тем не менее его раздраженный взгляд не оставляет сомнений, что он не в настроении.
— Ну наконец-то, — приветствует он меня, не удосужившись выдавить улыбку.
— Да, извини, я просто не могла приехать раньше, мне действительно жаль. Большое, большое спасибо, что присмотрел за Луисом. Ты меня очень выручил. С детьми проблем не было?
Я бросаю взгляд за него и вижу светло голубые стены и белую мебель прихожей. Это выглядит миленько, мне нравится.
— Всё прошло нормально, Луис просто супер, он и Тильда вели себя хорошо. Это плюс.
— Я так понимаю, минус, я услышать не захочу, — пытаюсь я пошутить, но Симон не смеётся. Ой-ой.
— Тем хуже для тебя, потому что я собираюсь всё рассказать.
Он мог попросить меня зайти, вместо этого он выходит и закрывает за собой дверь. Вероятно, для того, чтобы его не слышали дети. Боже, он как старая брюзга.
— Ты знаешь, как много мне сегодня удалось сделать из запланированного? Ты представляешь, как трудно следить за детским садом из двоих детей, когда один из них твой сын? Подожди, я ещё не закончил. Моя дочь тоже не ангел, но как я уже говорил: Луис действительно очень активный. Он очень хороший мальчик, если не считать его репертуара матерных слов. Тебя это вообще беспокоит? Не подумай, я не выставляю претензии, просто интересуюсь.
Он смотрит на меня почти с жалостью. Мне стыдно, и я чувствую себя как одна из тех матерей с ТВ-шоу. С другой стороны, Симон кажется тем, кто ещё не осознал, что ребята используют ругательства, чтобы скрыть свою неуверенность. А возможно осознал. Может быть, у них были только плохие примеры.
— Да, меня это тоже беспокоит, — признаюсь я, — Это всегда происходит, когда он проводит выходные с отцом. И это ужасно, что уже окружающие это замечают. Я собираюсь разобраться с ним. Не с Луисом конечно, а с бывшим.
— Проблемы отношений тебя и твоего бывшего меня не касаются.
Я могла бы дать ему в морду за такое замечание, но то, что Луис до сих пор не бросился в мои объятия, хотя, наверняка, слышал, что я пришла, говорит о том, что ему здесь нравится. Успокойся, Вики, не реагируй на провокации.
— Ладно, что на счет следующих дней? Проблему с детьми на сегодня мы решили, а как быть с остальной частью недели?
Ха, это было хорошо. Я ловко его обхожу. Это называется психологическая война. На Симоне работает.
— Раз уж мы ничего не решили, тогда решу я, — заявляет Симон. — Вот как для меня выглядят следующие дни: мрачно, очень, очень мрачно. Всё, что я запланировал в списке… Что напомнило мне: почему Луис часто говорил про записки? И он так легко использует родительный падеж, у него явно не от отца, да?
Я должна улыбнуться. Это было мило. К сожалению, хорошее настроение быстро пропадает, когда он продолжает.
— В среду, например, я очень занят. Ты могла бы посидеть с детьми и вернуть долг за сегодня.
— Нет, исключено, — говорю я, качая головой, — Я не могу. Моя проф переподготовка длится до среды, и если земля не перестанет вращаться, я не смогу посидеть и с одним, не говоря уже о двух детях. Мне жаль.
— Нет! Тебе совсем не жаль. Ты эгоистка, ты знаешь это? Вместо того, чтобы поинтересоваться, как я сегодня справился, ты думаешь только о своей проблеме. Но у меня они тоже есть. Ты это вообще заметила?
— Что, прости? Да ты шутишь! Я же спросила, как всё прошло. И я не эгоистка, напротив. Весь день я думала о Боге и Мире.
— Теперь она сравнивает себя с Богом, — жалуется он и закатывает глаза также как делал это на площадке.
— Не говори обо мне в третьем лице, когда я стою перед тобой.
— Ах, Луис делает также с родительным падежом. Ты сама грамматически неграмотна.
Как я должна вести разумный разговор с Симоном, если он постоянно ищет ссор? Я должна придумать, куда пристроить Луиса на следующие несколько дней, а не стоять и лаяться с Симоном в подъезде.
— Так ты завтра не посидишь с моим ребенком, так?
— Так.
— Тогда спасибо за сегодня. Позови, пожалуйста, Луиса сюда.
— Луис, — кричит он через плечо, — твоя мама здесь, ты идешь?
Прибегают Луис и Тильда, сияя улыбками. У меня становится легче на сердце, от этого вида, и я беру сына за руку.
— Ну, рассказывайте, вы двое, хорошо провели день?
— Да, — говорят они в унисон. — А мы сможем завтра снова поиграть вместе?
— Посмотрим, — отвечаю я одновременно с Симоном.
***
В нашей квартире приятная прохлада, несмотря на жару снаружи. Я хотела бы развалиться на диване вместе с Луисом и Астрид Лингред (шведская писательница, автор ряда всемирно известных книг для детей, в том числе «Малыш и Карлсон, который живёт на крыше» и тетралогии про Пеппи Длинный чулок.) по DVD и с заказанной пиццей. Но у меня есть ещё одна забота на завтра. Кого ещё я могу спросить? Мои родители. Я позвоню им, хотя я подозреваю, что они снова найдут повод, почему рассчитывать на них сейчас не стоит.
— Луис, сокровище моё, как прошел твой день? Я закажу нам пиццу, а ты расскажи мне, во что ты играл с Тильдой. Только я должна сделать звонок, который решит нашу проблему на ближайшие дни.
— Я могу опять побыть с Тильдой.
— К сожалению, так не получится, потому что её отец тоже должен работать. Я собираюсь попросить бабушку и дедушку. Ты пока поищешь для нас фильм? Сегодня мы едим пиццу и смотрим телевизор.
— Юухуу!
Я ненавижу просить своих родителей о чем-либо. Хотя они как пенсионеры должны иметь много свободного времени, они бросили меня и помогают очень редко. Вот поэтому для нас очень ценна наша няня Лариса. Я должна была запретить ей уезжать в отпуск. Всегда что-то происходит, когда она уезжает. Очень часто. Ладно, это уже не вариант, теперь я звоню маме.
— Виктория дочь, — приветствует она меня с громким смехом.
— Мама, я не могу видеть, что высвечивается на вашем дисплее, пойми это, в конце концов.
— Что ты имеешь в виду? Я что-то подобное утверждала?
— Нет, — говорю я тоном, каким обычно разговариваю с пятилетками, в то время как моя мама не сумасшедшая и не обладает старческим маразмом. — Но если ты говоришь: «Виктория дочь», потому что это стоит в твоем телефоне, то это смешно вам, а не мне. Ты понимаешь?
— Я не понимаю.
Бессмысленно, ей снова объяснять это. Я должна радоваться тому, что всё ещё нахожусь под термином «Виктория дочь». С моей тетей было хуже. Когда она звонила моим родителям, то её слышали все соседи.
— Это не важно. Мама, вот зачем я тебе звоню… Вы сможете посидеть с Луисом несколько следующих дней? Здесь просто мега ворох проблем, потому что в детском саду устроили забастовку.
— А что с Томасом?
— Ах, мама, даже не спрашивай. Луис все выходные с ним провёл, и он узнал много ругательных слов, на что мне уже соседи жалуются. Я бы предпочла не оставлять с ним Луиса, пока этот антисоциальный Рокки там тусуется. Ой, мне нужно открыть дверь, я должна пиц… Готовить еду. У вас есть время? Я могла бы выехать сегодня вечером, и быть у вас через три часа.
Внутренне я плачу. Это будет настоящим насилием, но у меня нет другого выбора. Мои родители живут в часе езды от нас, и, если они возьмут Луиса, я должна показать покорность, и не могу требовать от них, чтобы они брали его к себе потом.
— Ну, помедленней, Виктория, — говорит мне мама, — У нас совсем нет времени. Ты должна была предупредить нас пораньше, чтобы мы успели подготовиться.
Отлично. Как мы можем быть настолько разными? Я больше не слышу, что моя мама говорит в свою защиту.
— … и завтра семьдесят пятый день рождения Хайнца, и мы должны быть там. Это муж Ренаты, ты знаешь. Хайнц и Рената всегда приходят на наши праздники, и мы не можем не пойти. А послезавтра у папы карточная игра в Гарце. Восточный Гарц он не знает, но я была там в прошлом году с женщинами из клуба рукоделия…
— Ну раз вы не поможете, я должна заканчивать разговор. Пока, мама.
Не дождавшись ответа, я вешаю трубку. Только не плач, Вики, не плач. Я разочарована отказом родителей. Почему они берут внука к себе только тогда, когда нет золотых свадеб и карточных турниров? Другие бабушки и дедушки счастливы, когда могут видеть внуков почаще, а с нашими что-то не так.
Я должна собраться и продолжить, отключить все плохие эмоции. Может быть, я смогу попросить кого-то из жителей дома, кроме Глории конечно. И Шульца. Либрехты когда-нибудь захотят завести своих детей. Пока они могут попрактиковаться с моим сыном. Это блестящая идея.
— Луис, — зову я его. — Мне нужно спуститься к Каю с Утой. Пойдешь со мной или подождешь здесь?
— Подожду дома.
Я заглядываю в детскую и вижу, что Луис свернул полотенце в рулон и направляет им к своим игрушкам.
— Пиип, — говорит он и переходит к следующей игрушке, — Пииип.
— Что ты делаешь? — интересуюсь я. — Это ролик для чистки одежды от ворсинок?
— Нет, это пикалка, только игрушечная. Я хочу на день рождение настоящую пикалку, как у Тильды.
— Ну посмотрим, что можно сделать. Ты расскажешь мне за пиццей, как выглядит настоящая пикалка. Только сначала я схожу к Либрехтам.
***
Почему я раньше не поняла, что Ута Либрехт нимфоманка? Я имею в виду, что она постоянно обжимается с мужем на людях, будто они дома, но также она расхаживает в сомнительных нарядах средь бела дня. Одетая в коротенький халат и высокие ботфорты, она стоит в дверях своей квартиры и смотрит на меня с неприязнью. Может я испортила её свидание с Каем, или почему она так зла на меня? Возможно у меня не складывается с мужчинами, потому что я понимаю под сексуальным бельем нечто иное чем Ута и Кай. Наряд моей соседки действительно заставляет думать, что если я хочу соблазнить мужчину, я должна потратиться в Hunkemöller (магазин женского белья, купальников, а так же одежды для сна и аксессуаров) и купить себе сотые бразильские трусики с соответствующим push-ap бюстгальтером. Думаю, у меня ещё есть время. Или Ута не дождется, когда я начну разговор.
— Ой, извини, я наверно помешала тебе и Каю, я могу зайти попозже.
— Кая дома нет, вплоть до понедельника. Мне жаль, что ты его не застала. Но можешь наведаться к Симону.
А? О чем она? Медленно, я начинаю понимать… Может быть, у неё есть что-то с Симоном, а сегодня из-за детей у него не было времени на неё. И поэтому она сейчас ехидничает со мной. Я не знаю, от чего я должна быть в большем ужасе: от обмана Уты, или от Симона, который мутит с замужней женщиной. А на городском фестивале казалось, что он уже занят. Но это совершенно не моё дело.
— Забудь, я здесь из-за другого, но уже не важно. Это было довольно глупая идея. Пока.
Теперь остаются только Нгуэн. Их дети уже тинейджеры, но они знакомы с воспитанием детей. Я не много знаю о вьетнамских семьях, только то, что супруги Нгуэн всегда дружелюбны и отзывчивы. Их дети внимательны и вежливы. Почти идеальные условия для моих нервов. Мой сын сможет извлечь пользу из общения с другой культурой. Может быть, через несколько дней, он научится есть палочками. Это будет круто.
Динг-донг.
Их пятнадцатилетняя дочь открывает дверь. В её верхней губе пирсинг, а кончики волос окрашены в синий. Я не думаю, что её родители ей это разрешили, но видимо они терпимо к этому относятся. Восток и запад, старость и молодость, инь и ян – все мы братья и сестры.
— Привет, — говорит она, продолжая жевать с открытым ртом.
— Привет, ты знаешь кто я, да? Виктория Малер, ваша соседка сверху, с маленьким мальчиком, Луисом. Мне стыдно, но я не помню твоё имя. Назовешь его ещё раз?
— Ванесса.
Ох. Ну вьетнамское имя я в любом случае бы не произнесла.
— Хорошо, твои родители дома? Я хотела их кое о чем попросить. Хотела узнать, смогут ли они посидеть с моим сыном.
Ванесса продолжает жевать и не двигается с места. Её лицо ничего не выражает, и мне интересно, так у всех подростков? Это не хорошие перспективы.
Она ничего не говорит, и я продолжаю:
— Позови, пожалуйста, кого-нибудь из родителей.
— Их нет. Они на работе. И они не смогут тебе помочь. Что-нибудь ещё?
— Ээ, нет, спасибо, что спросила. Пока.
Попрощаться для неё, видимо, тяжело. Без комментариев она закрывает дверь ногой. Медленно я поднимаюсь обратно в квартиру. Мне кажется, этот день никогда не закончится, и гора проблем становится всё выше и непреодолимей по ходу времени. Я должна что-то придумать, но сейчас я хочу сосредоточиться только на Луисе хотя бы на часик.
— Давай, моё сокровище, время для пиццы, — зову я его из детской.
Он прижимается к моей руке, и я вдыхаю запах его волос. Как же я люблю его, больше чем что-либо ещё во всем мире. Даже горько, что в течение нескольких часов я пыталась избавиться от него, вместо того, чтобы проводить с ним время.
— Мама, ты знаешь, что?
— Что?
— Папа Тильды слушает книги. Я считаю, что это очень круто.
— Ты имеешь ввиду аудиокниги? Как те, что я слушаю в машине, но это для взрослых. А вы слушали аудиокниги для детей?
— Да. И ещё, мама?
— Да?
— У него есть водная пушка. И он рисует в работы.
— Правильно говорить на работе. Это его работа, он рисует дома, что бы мы могли представить, как они потом будут выглядеть, когда их построят. И на счет водяной пушки, он специально для тебя её купил?
Если он сделал это, я его убью.
— Нет, они были в шкафу, их оставил кто-то из Мюнхена (прим. город на реке Изар на юге Германии, в федеральной земле Бавария).
— Ох, ладно. Тебе понравилось сегодня играть с Тильдой? И её папа был с тобой милым?
Луис смотри на меня большими глазами и яростно кивает. Без сомнения, он серьезен.
— Конечно, это было круто! Я даже не хочу к бабушке с дедушкой. Я хочу снова к Тильде. И это ничего, что её папа ворчал, когда я говорил «дерьмо». Это плохое слово.
— Ты знаешь, что, Луис. У меня есть хорошая идея. Мы испечем Тильде и её папе огромный торт и отнесем им. Может быть, ты сможешь там завтра остаться, а в другой раз Тильда к нам придет.
— Когда? Сейчас? Охр… круто!
— Да, сейчас, ты непоседа. Давай, ты должен взбить яйца.
Глава 6
Симон
Моя дочь в данный момент ведет себя прекрасно. Хотя, конечно, я никогда не видел обратного. Тильда сидит в детской и играет с куклами в чаепитие. Так что я могу попробовать компенсировать потерянное время.
Но до сих пор мне ничего не удалось, потому что смотрю я на чертеж, а мыслями далеко.
Если точнее: этажом выше.
В этой женщине есть что-то, что меня бесит. Мы, кажется, пытаемся победить друг друга в споре каждый раз, как видимся, хотя я довольно спокойный человек. Если бы я верил в зодиакальный гороскоп, то предположил бы, что мы полностью несовместимы. Мы стоим в разных углах ринга – или какая-то подобная ерунда.
Почему я трачу время, которого у меня и так мало, раздумывая о том, что происходит между мной и Вики?
Симон, сконцентрируйся!
Несколько минут мне удаётся работать, пока я не осознаю, что пялюсь в окно и опять думаю о вышеуказанном субъекте.
Я был слишком груб с ней?
Снова прокручиваю наш разговор, и понимаю, что она наговорила столько же гадостей, что и я. Поэтому нет причин для угрызений совести.
Давай, Симон. Далее по тексту.
Спустя некоторое время откладываю карандаш. Что я здесь делаю? Сейчас я не способен разумно развивать проект.
Чтобы бессмысленно не терять время, я решаю найти кого-то, кто присмотрит за Тильдой.
Моя семья, к сожалению, отпадает. Мой брат четыре года назад загорелся идеей и купил огромный участок земли в Баварии, чтобы построить жилой комплекс на несколько поколений. Я помогал ему с переездом, не зная, что мои родители решили уехать с ним. Они сказали мне об этом только тогда, когда фургон для вещей уже был заказан. В это же время я расстался с Марион. Это были лучшие дни в моей жизни.
Таким образом, между нами несколько сотен километров, и чтобы отправить к ним Тильду, мне уже не хватит времени.
Тем не менее, многих альтернатив у меня нет. Марион веселиться в оздоровительном отеле, Тобиас и Симон как лучшие друзья мне помогут, но у них самих работа.
И что дальше?
Надежной няни у Тильды нет, так как я редко в ней нуждаюсь в восемь вечера. Все остальные друзья или знакомые работают, и в любом случае я бы весьма неохотно их просил.
Может попросить кого-нибудь из соседей?
Шульц определенно обрадуется, наконец-то появится возможность принять контрмеры в воспитании – но после пребывания в лагере по перевоспитанию моя малышка уже не будет собой.
Ута, судя по её сегодняшнему виду, потребует от меня больше, чем я могу дать.
Виктория ясно дала понять, что не будет возвращать сегодняшний долг.
Следовательно, остаются только Нгуэг и Глория Хофер. На месте Виктории я бы попробовал с приятной пожилой леди. Они живут на одном этаже, и вероятно, Глория способна сделать что-то хорошее, ведь она так разглагольствовала на заседании о любви и понимании среди соседей.
Я иду в детскую и смотрю, как моя малышка поглощена игрой. Это невероятно мило, она ест невидимый торт и пьет чай из невидимых чашек. Если бы мой проект не отнимал так много времени, я бы взял отгул и наслаждался временем с ней.
— Воробушек, — говорю я, наконец.
Она поворачивается ко мне с улыбкой.
— Да, папочка?
— Я спрошу соседей, смогут ли они посидеть с тобой завтра утром. Хорошо?
— Луис придет к нам?
— Нет. Не получится.
— Плохо.
Несмотря на разочарование, которое я слышу, она улыбается мне.
— Тебе понравилось то, что Луис был здесь, да?
— Да, было здорово.
— Мы можем как-нибудь это повторить.
Она кивает с энтузиазмом. К счастью для меня, она не спрашивает, наступит ли это, например, завтра, потому что как я подозреваю, ей не понравится мой ответ. Вместо этого я спускаюсь на первый этаж и звоню Нгуэнам. Через несколько секунд дверь открывает подросток-панк и смотрит на меня.
— Привет, — приветствую я её небрежно.
Её ответ состоит в том, что она надувает пузырь из жвачки и лопает его. Я должен признаться, приставшая к её губам жвачка меня раздражает.
— Твои родители дома? — спрашиваю я.
— Неее.
— А когда я смогу их застать?
— Не знаю, — жвачку с губ она убирать не собирается.
— Могут ли твои родители или ты завтра посидеть с моей дочкой? Максимум четыре или пять часов, и я могу заплатить.
Таким аргументом я определенно могу подкупить тинейджера. Я ожидаю предложений по почасовой оплате, но вместо этого она выходит из квартиры и смотрит на дверной звонок.
— Что ты делаешь? — спрашиваю я с удивлением.
Вместо ответа она выбегает на улицу. Через стеклянную дверь я вижу, как она рассматривает панель дверных звонков с фамилиями.
— Забавно, — говорит она возвращаясь.
— Что?
— Там написано Нгуэн.
— И?
— Если бы там было написано частный детский сад, тогда ладно. Но это не так. Так что: не интересуюсь.
Прежде чем я могу что-либо сказать, она закрывает дверь. По крайней мере, я выучил этот урок. Типичная азиатская дружелюбность не устояла против подростковых импульсов. Возможно, её родителям будет стыдно.
***
Глория Хофер открывает дверь, и дым позади неё заставляет меня опасаться худшего.
— О Боже! У вас что-то горит?
Тем не менее, это не похоже на запах дыма, скорее, на запах травки.
— Нет, — успокаивает она меня. — Я просто изгоняю злых духов, мой дорогой. Прекрасно, что ты зашел. Нам нужно поговорить.
— Нам нужно? — интересненько.
— Не-пре-мен-но! Заходи.
Едва я переступил порог, как меня забил кашель.
— О, нет! — восклицает она. — Злые духи захватили тебя!
— Это дым, это из-за него, — хриплю я.
— Никогда не стоит недооценивать силы зла.
Мой кашель всё хуже, мои глаза слезятся, я кашляю как сумасшедший.
— Извините, — выдавливаю я. — Давайте продолжим в другой раз.
В панике я выбегаю из квартиры. Невозможно доверить ей Тильду. Я не хочу, чтобы моя малышка попала в больницу, надышавшись дыма.
Я кашляю весь путь до своей квартиры. Но к решению проблемы я не продвинулся ни на шаг.
— Воробушек, я вернулся, — говорю я Тильде.
— Супер, — отвечает она.
Звонит мой телефон, и на дисплее высвечивается неизвестный номер.
— Алло? — если это какой-то социальный опрос или лотерея по телефону, я отключаюсь без комментариев.
— Привет, Симон, — говорит неуверенный голос, который я сразу же узнаю.
— Вики!
— Эмм, ну… Что ты думаешь на счет того, чтобы вместе с Тильдой подняться к нам? Я испекла пирог, и Луис будет очень рад видеть Тильду. И я тоже, конечно.
Я подозреваю, что так она произносит приглашение. Вместо того, чтобы выразить своё мнение по поводу её речи, я просто делаю глубокий вдох.
— Подожди, я её спрошу.
Я иду в детскую и прижимаю телефон к ноге.
— Мама Луиса хочет знать, хотим ли мы подняться к ним. Виктория испекла пирог.
— Да, — взволнованно говорит она.
Понятно. Теперь у меня нет другого выбора, кроме как потратить время на соседские посиделки. Но вдруг я понимаю, как могу это обыграть.
— Тильда и я тоже рады, — говорю я весело. — Через пару минут будем у вас.
— Прекрасно, — отвечает она, пораженно. — До скорого.
Мой план прост, но гениален: я иду с дочкой наверх, ем кусок определенно очень посредственного пирога и быстро возвращаюсь, но без Тильды. Для моего успокоения: Виктория может охотно отомстить позже.
Симон, ты такой умный!
К сожалению, моё хорошее настроение пропадает за сенсационно короткий период. Когда Тильда звонит в дверь Малерам, я очень зол. Виктория действительно думает, что я не вижу её план? Хочет со всеми этими сладостями и дружелюбием обвести меня вокруг пальца?
О, ты узнаешь меня с новой стороны, Виктория Малер. Для меня все твои гадкие штучки пустяк, ведь я был женат на королеве обмана.
Дверь открывается.
— Тильда! — кричит Луис. – Я должен тебе кое-что показать, пошли в мою комнату.
Он хватает её за руку и уводит.
— Я на кухне, — слышу я в тоже время голос Виктории.
Поскольку планировка квартир у нас одинаковая, у меня не возникает трудностей её найти. Пространство в коридоре Виктория использует очень практично. Коридор отделяет гостиную, от большого светлого кабинета. Я вхожу в гостиную и замечаю слева от меня огромный книжный шкаф. Книги в нём, кажется, расставлены по цвету. Но прежде чем я подхожу ближе, чтобы рассмотреть внимательнее, командование на себя берет чувство обоняния.
— О мой Бог! — восклицаю я. — Запах великолепный.
Мои обонятельные рецепторы просто танцуют от счастья. В основном преобладает сладкий шоколадный запах, но под ним я унюхиваю что-то ещё, что не могу распознать.
— Ничего себе!
Вики выходит из кухни. На ней надет белый фартук, на котором я замечаю коричневые пятна. Её волосы завязаны в хвост, а к уголку рта прилипло что-то похожее на тесто.
— На вкус я надеюсь ещё лучше, — говорит она ухмыляясь.
— Если вкус превосходит запах, то я тогда тебя…
Вовремя мне удается остановить этот поток пошлостей. Я прочищаю горло и заканчиваю вполне безобидно:
— Я тогда буду почаще отправлять Тильду, чтобы она что-нибудь выпрашивала.
— В любое время, — говорит она, улыбаясь.
— Симон! — напоминаю я себе. — Помни, что она затеяла. Не дай обвести себя вокруг пальца.
— Пирог скоро будет готов. Присаживайся. На столе стоит графин воды. Или ты предпочтешь кофе?
— Нет, спасибо. Воды вполне достаточно.
После этого Виктория возвращается на кухню, а я прогуливаюсь вокруг массивного деревянного стола, накрытого желтой кружевной скатертью. На нем уже лежат четыре салфетки. Вместо того, чтобы сесть, я возвращаюсь к книжному шкафу. Слева на верхней полке стоят книги белого цвета, а на нижней справа – черного. Каким-то образом она сумела и все остальные книги расставить по цветам. На самом деле я должен находить это смешным, но мне нравится вид.
Я смотрю дальше, и хочу найти что-то, чтобы подтвердило мои заблуждения. На комоде стоят фотографии Луиса в рамках. На некоторых из них Виктория стоит вместе с сыном. На всех она улыбается. Любовь, она чувствует её к своему ребенку, это явно просматривается на фотографиях.
— Пф, — высказываю я и вытесняю все мысли о том, что у Марион начисто отсутствует материнский инстинкт.
На кухне звонит таймер. Я слышу, как Виктория открывает духовку. Великолепный запах усиливается, и мой желудок урчанием напоминает мне, что после спагетти я ничего не ел.
— Да, я думаю, что всё получилось, — хвалится она. — Ты можешь позвать детей?
— Сделаю.
Я иду в детскую, стучу и жду.
Ничего не происходит. Я осторожно открываю дверь и заглядываю в комнату. Луис сидит на диване с какими-то бумажками на коленях рядом с Тильдой и показывает ей отдельные наклейки.
— Твоя мама сказала, что пирог готов, — информирую я его.
— Давай досмотрим позже? — спрашивает он.
— Конечно, — отвечает Тильда.
Луис почти с благоговением откладывает альбом в сторону и спрыгивает с дивана. Моя дочь следует за ним, и у меня такое впечатление, что про меня забыли. Обидно. Как будто почувствовав это, на пороге в гостиную Тильда оборачивается.
— Ну же, папочка.
Ладно, я просто излишне тщеславен.
В гостиной запах усилился, так как испеченный пирог теперь стоит на столе. Совсем не удивительно, если сейчас из уголков рта у меня потекут слюни.
Пахнет-то вкусно!
Вики снимет фартук. На ней надеты джинсы и приталенная блузка, что хорошо подчеркивает её фигуру. Из буфета она достает четыре тарелки.
— Садитесь все. Левая сторона пирога для детей, правая для взрослых.
— Почему такое разделение? — спрашиваю я с любопытством.
— Некоторые ингредиенты из правой части не для детей, — объясняет она.
Я ждал более подробного объяснения, но она больше ничего не говорит и ставит перед каждым разные по цвету тарелки. Моя темно-синяя. Это что-то значит? К сожалению, моё знание цветовой символики ещё меньше чем о знаках зодиака.
— Тильда, ты любишь какао?
— Конечно! — говорит моя дочь восторженно.
— Лучше с теплым молоком или холодным?
Тильда смотрит на меня с удивлением.
— Папочка, а как ты мне делаешь?
Я улыбаюсь, потому что её лицо выражает такое милое замешательство.
— Я грею молоко, потом даю ему немного остыть и выливаю…
— Сейчас сделаю, — говорит Вики.
— Нет! — протестую я. — Ты не должна…
Но она уже ушла на кухню.
— Твоя мама делает слишком много работы, — говорю я Луису.
— С этим ничего не поделаешь, — пожимает он плечами.
Но я не хочу чувствовать себя чем-то обязанным, поэтому иду за ней.
— Вики, ты не должна утруждаться на счет какао. Тильда может пить точно такое же, что и Луис.
Пока я говорю, она выливает молоко в кастрюлю и включает плиту.
— Твоя дочь должна чувствовать себя здесь комфортно, — говорит она мне и действует подчеркнуто непринужденно.
Воспоминания из моего прошлого всплывают во мне.
— Ладно, — бормочу я. — Могу я чем-то помочь?
— Глупость. Иди, посиди с детьми.
Озадаченный своим эмоциональным хаосом, я возвращаюсь в гостиную. Тильда была случайностью: Марион принимала противозачаточные таблетки, однако их эффективность была перебита антибиотиком. В то время как я был рад такому повороту судьбы, для Марион после родов всё стало слишком. И она оставила меня и нашу дочь. К тому моменту я уже работал фрилансером, и старался компенсировать отсутствие матери для ребенка. Но я боюсь, что на Тильде это оставило неизгладимый след. И теперь именно моя злая соседка представляет собою образ идеальной матери. О, нет!
— Симон, разложишь пирог по тарелкам? — кричит Вики.
— Я могу.
— В этом я не сомневаюсь, — отвечает она смеясь.
Когда она снова приходит к нам, то ставит две кружки какао перед детьми. Затем она накланяется к Луису и вдруг фыркает ему в шею. Мальчик счастливо хихикает, но в тоже время пытается отогнать мать.
— Мамочка! — протестует он.
— Прости. Ты выглядел так аппетитно.
Вики замечает, что я смотрю на неё, и улыбается.
— Ты должен попробовать.
Я опускаю взгляд на тарелку. Что со мной происходит? Глория дала ей какую-то волшебную пряность для пирога?
— Он не отравлен, — сообщает она мне.
Я поднимаю взгляд и вижу, что другие уже едят. Как долго я был в раздумьях?
— Я только вдыхал аромат, — стараюсь объясниться. — Пирог пахнет фантастически.
— Надеюсь, на вкус он тебе тоже понравится.
— Сейчас узнаем.
Я беру вилку и отламываю кусочек. Консистенция не слишком рассыпчатая. Однако это удачное состояние ничто по сравнению со вкусом. Когда я кладу кусочек в рот, я испытываю некоторое откровение. Это непередаваемое удовольствие. Шоколадно-сладкий вкус с нотками мяты, немного корицы и пара других ингредиентов, которые я не могу определить. Сливки? Ваниль? Или это совершенно неверно?
— Ничего себе, — говорю я. — Сенсационно.
Вики довольно улыбается.
— Моя мама печет лучшие пироги, — говорит Луис.
— Я думаю, ты прав, — соглашаюсь я после второго кусочка.
После того как мы поели, стали убирать со стола.
— Ты решила свою завтрашнюю проблему? — узнаю я у Вики, когда ставлю свою тарелку в посудомоечную машину.
— Я собираюсь позвонить паре подруг. Может быть, одна из них сможет.
— Ты можешь привести его ко мне, — говорю я, пока не передумал.
— Серьезно?
— Да.
Она в восторге.
— Спасибо! Ты…— смущенная, она прочищает горло и продолжает укладывать посуду в посудомоечную машину. — Я безусловно в долгу не останусь, — обещает она. — Моя стажировка заканчивается в среду. В четверг и пятницу я использую сверхурочные. Можешь Тильду привести к нам на весь день.
— Во сколько ты освобождаешься в среду?
— Не раньше четырех.
— Гадство. Мне нужно в час тридцать уйти на важную встречу. Я не могу опоздать.
— Хорошо. Я найду кого-нибудь, кто сможет присмотреть за ними пару часов.
— Гарантированно?
— На сто процентов.
— Вот и договорились.
Я подаю ей руку для рукопожатия, и она вытирает свою ладонь о джинсы, прежде чем пожать мою. Это забавно. Её прикосновение чувствуется приятно.
— Луис! Хочешь завтра снова идти к Тильде?
Поскольку из гостиной нам никто не отвечает, мы идем на поиски. Дети уже удобно устроились на диване в детской. У этих двоих одно сердце и одна душа. Поэтому их радость по поводу нашего перемирия меня не удивляет.
Глава 7
Вики
Флориан - парень, сидящий рядом со мной, очень остроумный. Я хотела бы считать его непривлекательным, ведь он мой конкурент и претендует на мою должность. Также и я его конкурентка. Но мы делаем второй день обучения веселее, глупо перешептываясь, как подростки на уроках математики. В конце концов, сегодня я могу расслабиться, а вчера все мои мысли крутились вокруг Луиса. Я знаю, что с Симоном он в хороших руках, хотя я всё ещё не могу правильно его оценить. Симон действительно не плох – как он это делает? Как он в одиночку так хорошо воспитал ребенка? Некоторые типы берут в приюте собаку, чтобы в городском парке произвести впечатление одиночки и подцепить кого-нибудь, а затем возвращают её. Может Симон использует трюк «идеальный папочка»? От него всего можно ожидать.
Флориан и я сидим в последнем ряду, так что австрийский докладчик не может видеть наши каракули. Мы находим безумно интересной тему «инновационные маркетинговые стратегии в санитарной отрасли». Флориан просто рисует руку, которая хватается за туалет, а я не могу удержаться от смеха и фыркаю:
— С нами вы в унитазе ничего не подхватите!
Мне кажется, или акустика конференц-зала сделала моё восклицание очень громким? Во всяком случает сейчас стоит абсолютная тишина и все смотрят на меня. Я чувствую, как моё лицо краснеет от стыда, и слово «дерьмо» подходит к ситуации как нельзя лучше.
— Это моя вина, — говорит Флориан,— Я отвлек госпожу Малер. Извините.
— Нет, нет, — говорит руководитель семинара и внезапно начинает светиться, — Это отличная идея. Как ваше имя?
— Э-э, моё?
Это мой конец, шеф убьет меня.
— Да, как вас зовут?
— Виктория Малер. Послушайте, мне очень жаль, я не хотела прерывать вашу интересную лекцию.
— Чушь, дорогая госпожа Малер, наконец, кто-то предложил что-то такое провокационное, а не проверенное и уже заезженное. С нами вы и в унитазе ничего не подхватите! Замечательно! Я в восторге. Спуститесь, пожалуйста, ко мне, что бы мы могли оформить набросок. Это то, что нравится клиентам. Бьюсь об заклад, многие будут заинтересованы. И для вас это не будет в ущерб.
Дерьмово, мне совестно, ведь это рисунок Флориана. Но он настоящий товарищ и рисует на бумаге улыбающийся смайлик с подписью: «что за охеренная идея!». Я толкаю его разок в бок и благодарно улыбаюсь.
День вряд ли может стать ещё лучше, потому что мой профессиональный взлет всё более вероятен. Когда дело доходит до вопроса, какой офисной принадлежностью можно осчастливить столяра, я просто думаю о чемоданчике профессий Луиса, и у меня есть решение: точилка в виде бурильной машины, вот и всё. Мой босс, наблюдательный совет и руководители семинаров впечатлены, я чувствую себя звездой. Я на вершине!
Если бы только я могла сказать тоже самое о моем успехе у мужчин. С ними я могу пересечься действительно только в туалете. У меня нет желания снова разочаровываться. Из-за Томаса и его бесчисленных измен я больше мужчинам не доверяю. Вполне возможно, что таких типов как мой бывший не так и много, но как я должна это узнавать? В конце концов, на лбу такое не прописывается.
Я понимаю, что мужчины не просты. Чего они хотят на самом деле? Сначала они прогоняют женщину по своей обычной схеме: хорошая фигура, сексуальность и обаяние. Так же она должна уметь готовить, и вот готова идеальная партнерша. Шлюха и святоша в одном лице – мечта всех мужчин. Увы, у женщин не всегда получается справляться с двумя ролями одновременно - тогда их восхищение быстро пропадает.
Поэтому я не попадусь на трюк Симона. С каким обожанием он на меня смотрел, когда ел пирог, было почти трогательно. Он раньше ничего подобного не пробовал? Его мама никогда не пекла ему пирогов? Нет, нет, я действительно приятно провела с ним время, и он определенно отец лучше, чем Томас, но я не настолько глупа, чтобы позволить себе наступить на те же грабли.
— Увидимся после обеда, — говорю я Флориану и остальным, направляясь в свой офис.
Мне нужна тишина, чтобы позвонить и найти кого-нибудь, кто бы смог посидеть завтра с детьми с часу до пяти. Возможно, это будет менее часа, но на этот период времени мне и Симону нужен кто-то, кто будет в моей квартире с Луисом и Тильдой.
Симон успеет приготовить обед, а затем обоих приведет ко мне. Я дала ему ключи от квартиры, и от этого чувствую себя странно. Совсем недавно мы друг друга ненавидели, а теперь мы… А кто мы собственно друг другу? Вряд ли мы друзья. Соседи, конечно, мы соседи, которые помогают друг другу в чрезвычайной ситуации. Ни больше, ни меньше. Как только я всё это обдумываю, на ум мне приходит только один человек, который может быть свободен в среду: моя кузина Памела. Ей двадцать пять, и она работает в приёмной частного семейного врача всего в двух улицах от меня. Я знаю, что по средам ровно в час дня она откладывает ручку и у неё наступает конец рабочего дня. Это прекрасно подходит, к тому же она знакома с Луисом. Памела точно не лелеет мечту стать няней, но это лучше, чем ничего. Я стараюсь не думать о том, как на моей собственной свадьбе она флиртовала с моим женихом и всё испортила бы, если бы не вмешался отец. Также я прогоняю мысли о её пышной фигуре. Это меня совершенно не волнует, к тому же сейчас в приоритете проблема с детьми. Каждый парень находит Памелу горячей - ну и что? Я не возражаю. Мне важно лишь то, что она может посидеть с детьми. Кроме того, я могу припомнить ей все те случаи, когда она одалживала мою машину, тратила весь бензин, и не заправляла её.
Я делаю глубокий вдох, прежде чем набрать её номер.
— Алло, — пропевает она, не узнав моего номера. Она не может иначе. Памела беспрерывно флиртует.
— Привет! Я хочу попросить тебя об одолжении. Ты можешь завтра сразу после работы прийти на пару часиков и посидеть с Луисом?
Начинаю с малого - это моя стратегия. Памела колеблется. Это хороший знак. Она не сможет отвертеться позже, когда я раскрою все карты. Никаких записей в парикмахерские и к визажистам, чтобы выловить себе женатого спонсора во второй половине дня. Если речь идет о врачах.
— Так что? — подлавливаю я её. — Ты можешь или нет? У меня действительно с этим проблема, и я была бы очень признательна, если ты мне сможешь помочь.
— Хорошо, хорошо. Я помогу тебе. Просто я жду важный звонок, но ради тебя готова отказаться от этой уникальной возможности.
Конечно, Памела. Наверное, ты ожидаешь вызова в международное модельное агентство, которое освободит тебя от серого существования в качестве помощника врача и отвезет тебя в модные столицы мира.
С их отвратительными намёками! Однажды она мне рассказывала, что после какой-то вечеринки оказалась помолвлена с дворянином, которого даже не любила. Не то чтобы он не хотел избавиться от буржуазной блондинки – нет, скорее всего, она не позволила бы ему. Всё это было враньё и выдумка. Памела уже с детских лет могла добиться всего, что хотела. При необходимости, она позволяла паре слезинок пролиться из её бледно-голубых глаз, и каждый таял.
На самом деле она хорошая. А может быть, я просто хочу так думать, потому что она моя кузина. И ей лучше сейчас мне помочь, иначе она никогда больше не получит мою машину.
— Ты можешь просто сама им позвонить, — предлагаю я ей нейтральным тоном.
Теперь я должна сказать ей, что нужно присмотреть не за одним ребенком, а за двумя.
— Ха, — произносит она и горько смеётся, — Если бы это было так просто, Вики, если бы это было так просто. Хорошо, с этим я разберусь. Что я должна делать?
— В общем, детский сад закрыли, поэтому мне не с кем оставить Луиса. До обеда с ним может посидеть сосед, но потом у него назначена деловая встреча. Я освобожусь не раньше четырех. Значит, в час сразу же ты должна бежать ко мне и ждать детей. Мой сосед их приведет. О, и ещё я забыла кое-что …
Да, я могу притворяться тупой. Я бы поняла подвох быстрее, чем Памела.
— Детей? — кричит моя кузина, наконец-то, поняв.
— Точно, их двое. Конечно Луис и его подруга из детского сада Тильда. Она примерно его возраста и очень хорошенькая. Не переживай, труднее не будет. Она дочь моего соседа и именно поэтому он и берёт Луиса. Трудно в это поверить, но, оказывается, ещё существуют отзывчивые люди. Во всяком случае, Луис и Тильда сдружились. На самом деле, можно радоваться, когда ребенок не один, — говорю я и начинаю смеяться.
— Твой загадочный сосед без жены, но с ребенком? Где-то здесь подвох.
— У этого человека нет жены, в чём тут для тебя подвох? — вырывается у меня.
— На что ты намекаешь? Я собираюсь быть супер няней, а ты думаешь, что я собираюсь крутиться вокруг какого-то одинокого папочки?
Ну подожди, Памела, ты ещё своё получишь, причем вдвойне или втройне. Однако всё после того, как ты посидишь с детьми.
— Ах, да ладно тебе. Всё, что мы знаем о нем, это то, что он мужчина. Он нормальный, большего я не знаю. В наших отношениях голый расчет, потому что у нас с ним одна проблема: закрыли детский сад. В четверг будет легче. Мне нужна помощь только в среду. Итак… Я точно могу на тебя завтра рассчитывать? Пожалуйста, пожалуйста!
— Я надеюсь, что не забуду. Тогда я буду.
— Эй, извини, но ты должна об этом помнить. Не забудь, ты поняла? Симон не справится с двумя пятилетками в одиночку. Пожалуйста, запиши себе где-нибудь напоминание. Или поставь себе напоминание со звонком на телефоне.
— Да, да, успокойся, Вики, я справлюсь. Я не знаю, почему я всегда так добра к тебе, но просто не могу сказать нет.
Ну да, конечно. Я проглатываю свой дерзкий ответ и впервые в жизни желаю, чтобы Луис завтра вёл себя ужасно и измотал Памеле все нервы.
— Спасибо, это так мило с твоей стороны. До завтра. Ах да, моего соседа зовут Симон Дирберг, и его квартира как раз под моей, если его не будет у меня, когда ты придешь.
— Да я уже всё прекрасно поняла.
Пф, конечно, спокойным обеденным перерывом это не назовешь, но теперь у меня одной проблемой меньше. Симон точно будет рад, что Луис и Тильда теперь пристроены на среду. И у меня ещё осталось пять минут, чтобы перекусить печеньем, пока я играюсь с водой в фонтанчике.
Симон… Хм. Честно говоря, есть в нём что-то, что мне нравится. Я ведь тоже всего лишь человек со своими потребностями? Было бы не плохо, если бы эти мои потребности автоматически не перерастали во влюбленность. На самом деле, я отношусь к тому типу людей, которые очень быстро увлекаются: я не могу представить, как мы будем сидеть в обнимку на диване или вместе показываться на публике. Нет, я должна представить всё сразу по полной программе: замок влюбленных, висящий на мосту, обручальные кольца и ребёнок.
Может быть, я попробую что-нибудь новенькое: просто флирт без серьёзных отношений. То, что Симон хороший отец ещё ничего не значит. Предположительно, он, как и большинство его сородичей, неспособен на отношения. Но может он хорош в постели. Должен быть.
Глава 8
Симон
В мыслях я похлопываю себя по плечу - мой план полностью удался. Хорошо, как правило, подкуп не является моим методом обучения, но трудные времена требуют радикальных мер.
После того, как вчера я увидел, что эти двое увлеклись наклейками в альбоме, я помчался в киоск, что за углом, и купил им новый альбом. Плюс сотню пакетиков с наклейками. Владелец магазина смотрел на меня косо, когда я расплачивался, но я знал, что мои инвестиции окупятся. Не успела Вики оставить Луиса, как я удивил их покупками. По их блеску в глазах, я понял, что они рады.
***
Я довольно хорошо продвинулся в работе, и если так продолжу и дальше, то завтра могу быть спокоен.
Урчание моего живота напоминает мне, что я не ел с самого утра. Я хочу приготовить Вики какие-нибудь закуски в качестве презента за вкусный торт. Но об этом рано думать - дети сначала должны поесть что-то основное.
В коридоре я довольно улыбаюсь, потому что они действительно тихие, как мышки. Интересно, они все наклейки уже приклеили? Дверь в детскую приоткрыта. Теперь мне интересно, как они могут быть настолько тихи. Безумие, как легко можно управиться с детьми.
— Тильда? Луис? Вы проголодались?
Тишина.
Я толкаю дверь, и паника медленно проникает в мой мозг. Альбом свёрнут на полу, рядом лежат несколько открытых пакетиков с наклейками. Детей нет.
— Тильда? Луис? Вы где? — зову я.
Снова тишина.
Моё недавнее самодовольство разбивается о страх. Да, у меня была закрыта дверь в кабинет, чтобы мне не мешали редактировать презентацию. Тем не менее, я должен был заметить, как дети ушли из квартиры.
Я хватаю ключи и выбегаю. Вики убьет меня, если с Луисом что-то случится. Я себе этого никогда не прощу.
Куда эти двое могли деться? Попробую поискать сначала у Вики. Поднимаюсь по лестнице, перескакивая сразу через две ступеньки, и отчаянно стучу в дверь.
— Вы там? Тильда? Луис?
Если Шульц будет на меня жаловаться, он узнает меня не с лучшей стороны. Отец, паникующий из-за ребенка, способен на многое. Вдруг мне приходит в голову, что утром Вики дала мне ключ от своей квартиры. Я болван. Прежде чем я отправляюсь за ним, дверь позади меня открывается.
— Что случилось, мой дорогой? — спрашивает Глория мягким голосом.
— Дети пропали, — говорю я и поворачиваюсь к ней. — Они должно быть тайком ушли. Может быть, вы их видели?
— Успокойся. Давай взглянем в волшебное окно.
Волшебное окно? У нас здесь Нарния что ли? Но прежде чем я могу среагировать на её предложение, она хватает меня за руку и тянет внутрь.
— Глория, я на самом деле…
— Доверься мне.
Я, спотыкаясь, иду за ней по коридору, и она усаживает меня в гостиной. Ошеломлённый, я замечаю огромную плюшевую сову на высоком столе, который покрыт толстым слоем пыли. Тут давненько не убирались. В носу уже щекочет. Красные стеклянные глаза птицы, кажется, смотрят прямо на меня и угрожают: «Не смей чихать!».
— Глория, я действительно должен… — стараюсь я побыстрее увильнуть отсюда.
— Тсс, — говорит она, прикладывая указательный палец к губам, и задумчиво смотрит в окно. — Это так замечательно, иметь возможность посмотреть в него.
Она думает, что это окно в другое измерение?
— Иди сюда!
Я следую приглашению, чтобы потом без дальнейших дискуссий убраться отсюда.
— Спасибо, Господи! — говорю я с облегчением, смотря в окно.
Дети весело проводят время на игровой площадке: Тильда сидит на качелях и просит Луиса её покачать.
— Я смотрю на них уже четверть часа, — признаётся Глория. — Вы будете безумной семейкой.
— Что?
— Что?
Теперь она поворачивается ко мне.
— Ты должен быть осторожен, иначе упустишь своё счастье.
— Да, да. Я буду осторожен. А теперь я должен заняться теми хулиганами. Из-за них у меня чуть не случился сердечный приступ.
***
Мои упреки не серьёзны, потому что до сих пор я чувствую только облегчение от того, что с ними ничего не случилось.
— Вы должны были меня предупредить, — ругаюсь я. — У меня чуть сердце не остановилось.
— Извини, папочка.
Тильда подходит ко мне и обнимает за ноги. Я глажу её по голове.
— Мы не хотели тебя беспокоить, — добавляет Луис.
Его озорной взгляд выдаёт, кому именно пришла идея без спроса выйти на улицу.
— Мы не будем рассказывать об этом твоей маме, хорошо?
— Ага, — подтверждает он. — Не ныть как сучка.
Даже боюсь узнать, откуда он это взял.
— Твоя мама часто ругается? — спрашиваю я как бы невзначай.
— При мне нет. Только о папе и Рокки.
Рокки? Перед глазами сразу всплывает Сильвестр Сталлоне. Но наверно он говорил о друге отца. Я хоть раз сталкивался с парнем, которому будет подходить это имя? Не припоминаю.
— Ладно. Вы проголодались?
Дети кивают.
— У тебя картошка фри есть? — хочет знать Луис.
— Да, картошка фри! — поддерживает его Тильда.
— Раздобудем.
Мы вместе бежим к входной двери.
— Кто такой этот Рокки? — спрашиваю я. — Приятель твоей мамы, или..?
— Мамочка считает, что Рокки полный придурок, — говорит Луис и хихикает. —Рокки и папа друзья. А друзья это самое главное для мужчины - это я узнал от папы.
— Ну да.
Я надеюсь на более подробную информацию, но Луис больше ничего не говорит.
— А у твоей мамы есть друг? — спрашиваю я, когда мы возвращаемся в квартиру.
— Довольно много, — говорит Луис.
—Оу.
— Иногда они вчетвером встречаются у нас.
— Вчетвером? — уточняю я.
— Да, мама очень популярна.
У меня не закрывается рот. Я не знал, что у неё такие пристрастия. Групповушка прямо надо мной. Немыслимо.
— Больше всего мне нравится Кордула. Она всегда мне что-нибудь приносит, — продолжает мальчик. — Анжелика тоже хорошая. Сильвию я считаю скучной. Она слишком серьёзная.
Внутренне я выдыхаю.
— А к твоей маме приходят мужчины?
— Мама считает: настоящий мужчина - это выдумка.
— Выдумка?
— Она так говорит очень часто. Особенно если сердится на папу.
Она не может быть менее категорична, чтобы не ранить чувства маленького мужчины?
***
Во второй половине дня я рассматриваю своё творение с удовлетворением. Я испек два багета, нарезал ломтиками и положил на них кусочки сыра и мяса. Для детей я несколько оставил пустыми. Также у меня получился соус, в который можно макать кусочки огурцов и перца.
Точно в обещанное время раздаётся звонок в дверь.
— Я открою, — кричит Луис.
Что мне подходит, потому что я накрываю на стол.
— Мамочка! — приветствует Луис радостно.
— Моё сокровище!
— Пройдёшь в гостиную? — прошу я мою гостью.
Вскоре она появляется на пороге.
— Ничего себе! — говорит Вики. — В этом совсем не было необходимости.
— Маленький реванш за вчерашнее.
Она смотрит на меня таким странным взглядом. Так, будто что-то взвешивает в своей голове.
Прочищаю горло и быстро, и неловко исчезаю на кухне.
— Что будете пить?
— Лимонад! — звучит голос Луиса.
— Я тоже хочу, — решает Тильда.
— Ты будешь апельсиновый или яблочный сок? — спрашивает Вики.
— Оба.
— Тогда я беру апельсиновый. Проблема завтрашнего дня в принципе решена. Моя кузина Памела придет в час. Я ей сказала, что ты будешь ждать в моей квартире.
— Ты всё устроила, — хвалю я её и отношу напитки в гостиную. — Все за стол!
— Только не пугайся. Памела немного своеобразная. Ну, скорее всего, она тебе понравится.
— Что значит своеобразная? — я иду за салфетками и возвращаюсь на место.
— Ну, просто мне так кажется, — отвечает она уклончиво. Она вздыхает и кладёт руку на шею. — Я сейчас многое отдала бы за массаж шеи. Или лучше массаж ног. Весь день на каблуках, они меня убивают.
Автоматически я опускаю свой взгляд на её ноги. На самом деле каблуки относительно высокие и удобными не кажутся. Но я сдерживаю порыв предложить ей свою помощь, так как за столом сидят дети.
— Твой день прошёл удачно? — спрашиваю я.
— Да, всё прошло идеально, — говорит она сияя.
Прежде чем продолжить рассказ, она берет кусок хлеба с сыром, кладет на него два ломтика огурца, добавляет соус и с жадностью откусывает.
— Вкусно, — бормочет она с набитым ртом.
— Я считаю, что соус хорошо сочетается с солёными сортами сыра.
— Это так. Что это за соус?
— Смесь. Ингредиенты я расскажу только под пытками или, когда ты снова для меня что-нибудь испечёшь.
— Это можно будет обсудить. Пытки, я имею в виду, — подмигивает она мне.
Глава 9
Вики
Мы откровенно флиртовали друг с другом. Нет, я определенно только что это выдумала. Симон заглядывается на секс бомб, а не на таких женщин, как я. Для него я не больше, чем мама Луиса.
— Луис, ты чистишь зубы? — спрашиваю я сына, в то время как сама переодеваю юбку, блузку и наконец-то избавляюсь от этих высоких каблуков. Массаж ног был бы так кстати. Ах, всё глупости. Это были интересные часы, что я провела с соседом. Также успокаивает то, что в любой момент я с Луисом могу исчезнуть в своих собственных четырёх стенах.
— Мама, у Тильды электрическая зубная щетка. Она дорогая? Я тоже хочу себе такую, потому что с ней проще. И от неё прикольно покалывают губы, — лепечет Луис в ванной, в то время как я наблюдаю за ним, стоя у двери.
Он такой невероятно милый и хороший. Общество Тильды хорошо на него влияет, и он не такой дикий, как после общения с парнями.
— Ты уверен, что у Тильды именно электрическая зубная щетка?
— Хм. — Он напряженно размышляет, и я помогаю ему подсказками.
— Ты имеешь в виду ультразвуковую зубную щетку. Она не дорогая. Если ты не передумаешь до конца недели, то мы можем купить её в субботу, хорошо? Я считаю, что это здорово, что ты сдружился с Тильдой. Если бы это было не так, то у её папы и у меня были бы проблемы.
Луис моет руки и, кажется, над чем-то размышляет.
— Симон ничего не говорил о качели?
— Про качели, Луис. Нет, он ничего не говорил. А что ты имеешь в виду? Есть что-то, что я должна знать?
— Нет. — Он проходит мимо меня и быстро запрыгивает на диван.— Можно я поиграю в приставку?
Ага, отвлекающий маневр. Этим он в меня, настолько умным его отец ни разу в жизни не был.
— На сегодня хватит, Луис. Кроме того, я кое о чём у тебя спросила.
— Ох, ты всегда хочешь всё знать. Папа Тильды тоже много чего спрашивал.
— Что он спрашивал?
— Точно не помню. Как много у тебя друзей.
Так-так. Симон Дирберг узнавал про меня. Сейчас это меня немного радует.
***
После того, как Луис наконец-то уснул, я набираю воду в ванной. Сейчас включу тихую музыку и немного помечтаю, расслабляясь в ванной, затем в кровать. К моему великому разочарованию, раздаётся звонок в дверь. Черт. Надеюсь, что Луис не проснётся, а то сойду с ума. Я молюсь, чтобы это был не Симон, а то я выдавливала прыщ, и теперь на подбородке у меня огромное красное пятно.
Когда я открываю дверь передо мной стоит не Симон, а Глория. Чувствую что-то вроде разочарования. Это смешно. Сейчас не то время, чтобы интересоваться Симоном.
— Глория, что-то случилось? — говорю я и замечаю темно-красные губы моей соседки. Можно подумать, что контуры прорисованы, как в перманентном макияже, поэтому она так прекрасно накрашена.
— Моя дорогая, тьма близка. Могу я зайти и показать тебе дорогу к свету?
Не дожидаясь моего ответа, она проносится мимо и направляется в гостиную. Её подвижность напоминает мне сына. Надеюсь, она не хочет играть в Gameboy (прим. ред. линейка портативных игровых устройств, известная в СССР и России по копиям под названиями «Ну, погоди!», «Тайны океана» и др.). Её спортивный костюм бордового цвета очень облегающий. Я могу поклясться, что она не носит бабушкино нижнее бельё, на ней определённо кружевной лифчик!
— Садись, Глория, и расскажи мне, что там происходит с тьмой.
«Время без солнца» всегда говорит Луис, что я нахожу страшно забавным.
Но моя соседка Глория явно имела в виду что-то угрожающее. Она театрально медленно обводит мою комнату взглядом, а затем проникновенно смотрит мне в глаза. Я сажусь напротив неё в моё расслабляющее кресло. Слава Богу, я не оставила Луиса у неё вчера. Если на меня она производит такой эффект, то какого это для ребёнка.
— Моя дорогая, — произносит Глория, — Будь осторожна с человеком, который приносит тьму в твою жизнь. На его образ слетаются как на свет, но правда в том, что этого в нём нет.
— Это рифмуется, — говорю я, но она не впечатлена моим легкомысленным комментарием.
Я должна признать, что с каждой секундой становлюсь всё более неуверенной.
— Извини. — Я прочищаю горло и делаю серьёзное лицо. — Ты можешь мне сказать, какой именно человек скрывается в этом зловещем образе? Так я буду настороже.
— Нет, Вики, ты должна выяснить это сама, иначе будет большая беда. Ты должна взять нити судьбы в свои руки и отогнать тьму, и тогда для твоего счастья не будет преград. Я могу сказать только следующее: тьма приближается.
Вот это да. Наверняка речь идёт о Симоне Дирберге, тупой заднице. О ком же ещё? Я знала и ощущала, что он этот зловещий тип даже кончиками пальцев. Если уж это заметила неординарная бабулька, то это должно быть правдой. Неукротимый гнев разрастается во мне, смешивается со сладким парфюмом моей соседки, и меня начинает тошнить.
— Не сердись, но у меня расстройство желудка, и я хотела бы прилечь. Тысяча благодарностей за предупреждение. Я возьму твои слова на заметку.
— Остерегайся, моя дорогая, однако не спеши с выводами, — предсказывает Глория, дико размахивая руками.
Нет, нет, без паники. Я точно знаю, что делать. Я чуть было не впустила соседа в свои мысли, ещё чуть-чуть и случилась бы беда. У меня просто нет никаких чувств к мужчинам. Спасибо господи, что меня вовремя предупредили.
— Спокойной ночи и ещё раз спасибо. Возможно, ты спасла меня от большой глупости.
Качая головой и бормоча что-то себе под нос, Глория унеслась к своей двери. Но я больше не обращаю на неё внимания. Я услышала достаточно.
***
Утро среды. Из моих радио-часов раздаются весёлые голоса. Все счастливы от жаркого лета, но я раздражена. Я плохо спала из-за всей этой ерунды о «князе тьмы». Какая утомительная неделя. И при нашей следующей встрече с Симоном я должна буду притвориться, что всё нормально, что он не тот зловещий тип, потому что он будет присматривать за Луисом.
Боже мой, я буду счастлива, когда эта неделя закончится. Я представить не могу, что делать с детским садом на следующей неделе. В жизни не вынесу ещё неделю с моим соседом на буксире. Я не могу поверить, как меня этот тип занимает. Почему я снова это делаю с собой? Я уже давно должна была научиться отличать хороших парней от плохих, и делать это без помощи невменяемого эзотерика. Что за ересь она вчера вечером мне наговорила? Хм. Ладно, неважно. Так или иначе, в своей голове я возвращаю Симона на его законное место: на этаж ниже меня.
— Луис, — бужу я сына.
Он спит с футбольными стикерами в руках. На его подушке и одеяле прикреплены наклейки. Его белокурые волосы прилипли к голове, а маленькие ручки раскинуты в стороны. Я хотела бы позволить ему поспать подольше, но сегодня я хочу быть вовремя на работе, чтобы показать всем в компании, как много я делаю для новой должности.
— Луис, ты должен встать сейчас же. Мне нужно на работу, а ты сможешь поиграть с Тильдой.
Его глаза широко открываются, как у куклы.
— Это всё ещё из-за ссоры?
Я смеюсь.
— Да, это всё ещё из-за забастовки в детском саду. Сейчас ты спускаешься к Тильде, а потом вы вместе придёте сюда. Сначала Симон будет приглядывать за вами, а потом Памела. Ты и не заметишь, как пройдет время, и я вернусь. Завтра и послезавтра я не иду на работу, и Тильда придёт к нам.
— Да. Я знаю. И я буду завтракать у них.
— Хорошо, тогда иди, умывайся и одевайся. Твои вещи в ванной.
Десять минут спустя мы стоим у двери Симона и Тильды. Я выгляжу сегодня при всей моей скромности – очень даже ничего. На месте Симона я бы меня не раздражала, а то узнает меня с тёмной стороны. Луис нажимает на звонок, не прошло и тридцати секунд, как Тильда открывает дверь и тянет его внутрь. Они оба действительно неразлучны, это великолепно!
— Увидимся позже, моё сокровище, — кричу я им вслед, но ответной реакции не получаю.
Вместо этого появляется Симон. Запах его лосьона почти сводит меня с ума. Но только почти. Он всматривается в меня и, кажется, он рад меня видеть.
— Привет, ты хорошо поспала? Сегодня у тебя важный день, так? Скрещу за тебя пальцы на удачу. Это точно сработает.
— Доброе утро, — говорю я прохладно и избегаю его взгляда.
Вчера это вчера, а сегодня это сегодня. Я не хочу никаких красивых мужчин, потому что такие типы не бывают одиноки. К тому же, не стоит забывать про тёмные силы. Командирским тоном я продолжаю:
— Да, спасибо, я тоже на это надеюсь. После прихода моей кузины. Есть ещё что-то, о чём мы должны поговорить?
Симон выглядит смущённым.
— С тобой всё хорошо? Луису вчера что-то не понравилось, или тебя ещё что беспокоит?
— Нет, нет, ерунда, всё хорошо. Я должна идти на работу. Увидимся позже.
Я ещё раз быстренько бросаю на него взгляд. Ему можно дать максимум тридцать четыре, он выглядит так круто. Симону очевидно не нравится мой тон. Его ответ грубый, как и ожидалось. Так что Глория права. Мне нужно быть поосторожней.
— Ну, я не хочу стоять на пути твоей карьеры. Пока.
Бац. Он захлопывает дверь прямо перед моим носом, и я, наконец, отправляюсь устраивать свою дальнейшую жизнь. У меня есть заботы поважнее этого пижона.
***
В школе экзамен на аттестат зрелости заставил меня поволноваться. У меня такой страх перед тестированием, что я, когда была студенткой, за пропуски тестов без уважительной причины получала голубые письма (прим. ред. письма с предупреждением) от учителей. Только с тонной валерьянки я как-то прошла всё это, сразу после окончания я поклялась больше никогда не сдавать экзамены, кроме экзамена на водительские права, конечно. Излишне рассказывать, что на их получение мне потребовался год.
Я ненавижу тесты. Но меня принуждают участвовать в этом идиотизме, в котором все вопросы вообще никакого смысла не имеют. Если я не буду проходить этот тест, то могу попрощаться с повышением.
— Вот, списывай, — шепчет мне Флориан и толкает в мою сторону записку.
Руководитель семинара сидит с газетой, за которой ему ничего не видно. Но вдруг он прорезал в ней отверстия? Я не доверяю экзаменаторам, они злые.
— Спасибо, — шепчу я и смотрю на ответы. Они кажутся одинаковыми.
От сильного волнения я потею. Мой дезодорант лежит в сумочке в моём офисе. Если я просто сдам листок? Мне ничего больше не приходит в голову, что я могла бы написать. Большинство вопросов в тестовой форме с несколькими вариантами ответов. На другие нужно написать ответ своими словами. Мне совершенно не интересно, какой процент маржи компания получит от продажи десяти тысяч авто. Я заинтересована только в размере своей комиссии – вот почему я не занимаюсь продажей хлама. Если я не получу должность из-за этого дебильного теста, тогда я буду продавцом автомобилей.
— Бинго, — говорю я громко и поднимаюсь.
Единственный, кто смеётся, это Флориан.
Руководитель семинара, председатель правления и мой шеф глупо смотрят на меня, что сейчас меня совершенно не заботит. Я хочу уйти отсюда, уйти подальше от экзамена к дезодоранту. Мой лист я кладу перед экзаменатором на стол и быстро покидаю комнату. Это действительно был мой последний день в качестве ученицы.
В моей сумке звонит телефон. Я стараюсь побыстрее его достать и надеюсь, что это не Симон с какой-нибудь ужасной новостью. Я не думала о Луисе в течение нескольких часов, что, несомненно, очень плохо.
Но всё ещё хуже. Звонит Памела.
— О, наконец-то, почему ты так долго не брала трубку? — начинает она разговор. Как мило.
— Я только что вернулась с экзамена. Там запрещены телефоны. Что-то случилось?
— Ну… можно сказать, и так.
Я начинаю злиться. В одной руке у меня дезодорант, другой я держу телефон.
— И что же случилось на этот раз, дорогая Памела? Ты не можешь вовремя забрать детей, потому что окровавленная жертва ДТП ждет своего приёма у врача? Или ты просто сломала ноготь? Какое глупое оправдание ты придумала сегодня?
Памела фыркает в ярости, но и я не ангел. Эта глупая корова хоть раз должна для меня что-то сделать.
— Никаких оправданий, дорогая Вики, наоборот, я помню о своём обещание и позабочусь о сорванцах.
— Слово «сорванец» я считаю отвратительным, пожалуйста, не используй их при Луисе и Тильде.
— Не волнуйся, — заявляет Памела, — От Луиса можно услышать словечки и покруче, например, слово «дерьмо». Интересно, где он такого нахватался. Вероятно, не от тебя, скорее от Томаса. Он по этому поводу вообще не парится, в отличие от тебя.
— Ты готова, или ты мне звонишь только чтобы поговорить о лексиконе моего сына?
— Нет, я хотела сказать, что детей нужно привести ко мне. Я не смогу прийти к тебе, так как жду важный звонок. Я говорила тебе вчера об этом, но ты меня совершенно застала врасплох. Этот чудной суперпапочка должен привести детей ко мне, а ты их вечером заберешь. Конец разговора. Пока.
Она вешает трубку, не оставляя мне шанса на ответ. Это просто невероятно, невероятно нагло! Прежде чем я окончательно выйду из себя, я наконец-то использую дезодорант и набираю номер Симона. Он будет в полном восторге и, в этом случае, я его даже понимаю. Он должен будет отвести свою дочь какой-то дикой незнакомой женщине, которая выглядит как проститутка.
Глава 10
Симон
Я никогда не смогу понять женщин, так что уже даже и не пытаюсь.
Прошлой ночью я - дурак думал, что отношения между мной и моей соседкой перешли на другой уровень. Если бы не дети, я бы предложил ей массаж. Что бы случилось потом, даже боюсь представить. Проснувшись, я с нетерпением ждал нашей встречи. А после её прохладного обращения со мной сегодня утром, я чувствую себя, будто меня ударили по голове. Невероятно, как можно настолько ошибаться в людях.
И теперь ещё эта неожиданная загвоздка. Я смотрю на часы. По крайней мере, она предупредила меня не в самый последний момент. Если мы выйдем немедленно, то у меня ещё будет достаточно времени, чтобы прийти на встречу вовремя.
— Луис! Тильда! — кричу я. — Изменение планов.
Луис высовывает голову из комнаты.
— Мне нужно отвести вас к Памеле, она сама не сможет сюда приехать.
Вместо ответа он просто закрывает дверь в детскую. Кажется, он не в восторге, но сейчас у меня нет на это времени.
Я захожу в комнату, а эти двое сидят на кровати Тильды с демонстративно скрещенными руками. Я подозреваю, что Луис подбил на что-то мою дочь.
— Что происходит? — спрашиваю я.
— Глупый планёр, — говорит Луис.
Я подавляю улыбку и отказываюсь поправить его. Это одна из особенностей Виктории, которая очень раздражает.
— Почему? — спрашиваю я.
— Памела воняет, — отвечает Луис. Задумывается на мгновение и продолжает. — Квартира Памелы воняет, — поправляет он себя.
— Воняет чем?
— Сигаретами.
Я понимаю о чем он говорит. Ну круто! Моя супер-соседка выбрала в няньки курильщицу. Если бы у меня был выбор, я бы нашёл что-нибудь получше. К сожалению, жизнь - это не ферма с единорогами.
— Может быть она пойдет с вами на прогулку, — пытаюсь я устранить негативное настроение. — Теперь мы действительно должны выдвигаться, иначе я опоздаю на работу.
— Нееет! — перечит Луис.
Он выпячивает нижнюю губу и выглядит как-то смешно. Тем не менее, я должен оставаться строгим.
— Тильда, пожалуйста, надевай свою обувь.
— Ладно.
Ах, моя девочка. Я так горжусь тобой.
Луис разочарованно стонет. Я мог бы ему рассказать, что в будущем он ещё не раз столкнется с тем, как быстро женщины меняют своё мнение. Но за этот урок я ответственности не несу. Эту обязанность я оставлю его отцу.
***
Двенадцать минут спустя я звоню в домофон. Я начинаю беспокоиться о том, что нам никто не откроет.
— Второй этаж, — раздаётся сладким голосом.
Я поднимаюсь, и дети неохотно следуют за мной. Как можно незаметнее я принюхиваюсь, но единственный запах, который я воспринимаю, когда стою напротив Памелы, это приятный цветочный аромат духов.
— Приветики! Кто тут у нас пришёл?
Кузина Виктории почти такая же высокая как я, но лишь из-за того, что она носит убийственно высокие каблуки. Её светлые волосы спадают вперед на плечи и прикрывают часть декольте. Но это длится до тех пор, пока она не убирает волосы в сторону и мне не предоставляется замечательный вид на её значительный размер бюста.
— Симон Дирберг, — представляюсь я.— Сосед Виктории.
Я протягиваю ей руку, которую она старательно игнорирует. Вместо этого она приветственно целует меня в обе щёки и кладёт свою праву руку мне на бедро.
— Приятно познакомиться.
— Взаимно, — отвечаю я застигнутый врасплох.
— Заходите.
Украдкой смотрю на часы и понимаю, что у меня есть ещё пара минут. Почему бы и нет?
— Привет, Луис! — говорит она своему племяннику.
— Привет, — отвечает он, ворча.
— Это моя дочь Тильда, — представляю я её.
— Вау, красивое имя. Небось, ты его выбирал, — предполагает она.
Я киваю, но даже для короткой версии рассказа выбора имени у меня нет сейчас времени. Тильда пожимает руку незнакомой тёте, а я тем временем понимаю, что сигаретным дымом в квартире не пахнет. Луис выдумал сказку, чтобы всё получилось, как он захочет? Наверное, он этому научился у своей матери.
— Ты хочешь выпить чашечку эспрессо? — спрашивает меня Памела.
— Теоретически с удовольствием, но…
— Пара секунд и он готов.
Она разворачивается и идет элегантно, как модель, на кухню. Её платье подчеркивает её задницу, ненавязчиво, но эффектно. Ладно, если это действительно не займёт много времени, то кофеин может помочь прибежать на встречу вовремя.
— Луис, у меня новые рыбки в аквариуме, — восклицает она. — Ты можешь сходить посмотреть.
Теперь Луис улыбается и тянет мою дочь за руку из комнаты. Я следую за кузиной Виктории. Из кухни раздаются характерные звуки кофемашины.
— Ты не должна из-за меня беспокоиться, — говорю я.
— Никакого беспокойства, — отвечает она.
Она нажимает две кнопки на кофемашине, и сразу же черная жидкость льётся в подставленные кружки.
— Пожалуйста.
Она подаёт мне чашку и прижимается ко мне.
— Я должна что-то знать о твоей дочери? Пищевая непереносимость? Или другие аллергии?
Вау! Теперь я приятно удивлён её заботой. После описания Виктории я не ждал надёжного опекуна.
Благодарно я ей улыбаюсь:
— Всё без проблем.
— Это определенно из-за хороших отцовских генов, — говорит она подмигнув.
Теперь я жалею, что должен бежать на встречу. Я дую в чашку и пробую небольшим глотком. Здесь я чувствую себя как мужчина. Виктория может отрезать себе кусочек кузины, в плане того, чтобы поучиться.
— Восхитительно! — хвалю я.
— Я способна и на другие восхитительные вещи.
— Я в этом не сомневаюсь.
— Да ты плохиш, — хихикает она.
После второго глотка я ставлю пустую чашку рядом с раковиной, Памела при этом подходит так близко, что я снова чувствую цветочный аромат её духов. Так, мне пора сваливать. Я прощаюсь с детьми, которые сидят в гостиной перед двухметровым аквариумом и наблюдают за рыбками.
— Посмотри, папочка, там плавает Немо.
Этот фильм мы смотрели пару недель назад, и я уверен, что рыба клоун займет их на ближайшие пару часов.
— До вечера, сладкая.
— Да.
Я целую её в лоб и взъерошиваю волосы Луиса.
— Не дурите, — умоляю я их.
Памела смотрит на нас от порога.
— Ты действительно суперпапочка, — говорит она. — Ты должен оставить мне свой номер телефона. Так, на всякий случай.
— Твой я уже взял у Виктории, — ответил я.— Я позвоню тебе по пути в ближайшее время. Хорошо?
— Но не забудь!
— Не беспокойся.
— Увидимся.
Я не против, думаю я, когда вытаскиваю свой телефон в подъезде.
***
В перерыв я включаю свой телефон. Собрание прошло не плохо, но мои потенциальные партнеры обратили внимание на мои опечатки, что меня не радует, но в последние дни у меня было мало времени.
Смартфон показывает мне входящее сообщение в WhatsApp от Виктории. Теперь я опасаюсь, что с Тильдой что-то случилось.
Привет Симон! Я хотела сказать только то, что забрала детей у кузины. Извини, что не смогла найти опекуна получше. Кошмарный человек. По крайней мере, дети в порядке. Кстати, Тильда может у нас оставаться так долго, как ты хочешь. До скорого. В.
В моей голове крутятся пословицы, и все нелестные для Виктории.
Кто сидит в стеклянном доме… (прим. редактора: Кто сидит в стеклянном доме, тому не следует бросать камни. Русский аналог: Не руби сук, на котором сидишь.)
В чужом глазу соринку видим…
Без понятия, почему Вики так привередничает - во всяком случае, у меня не было никаких оснований для жалоб.
У меня зудят пальцы, так и хочется всё это высказать ей, однако приходит ещё одно смс.
Привет Симон Дирберг. Вики уже забрала Тильду. Если сейчас с ней что-то случится, то я не виновата ;-) Я думаю, что заслужила награду, потому что берегла твою дочь, как зеницу ока. Сегодня вечером в восемь часов. Здесь за углом есть фантастический португальский ресторанчик. Буду рада. Твоя Памела.
Кто-то стучит в дверь комнаты отдыха.
— Господин Дирберг, мы готовы продолжить, — сообщает мне директор муниципального предприятия.
— Хорошо.
Прежде чем выключить телефон, я быстро печатаю ответ.
Увидимся в восемь. Симон.
***
Реакция моей дочери, когда я спрашиваю её в семь вечера, не против ли она остаться с ночёвкой у Луиса, вызывает у меня двоякое чувство. После того, как я не видел её весь день, я рассчитывал на небольшой протест, но она сразу загорелась энтузиазмом.
Теперь только осталось убедить Викторию, в конце концов, она у меня в долгу. Мы собираем небольшой рюкзак с зубной щёткой, пижамой и игрушкой, прежде чем я её отвожу.
Виктория открывает дверь и смотрит удивленно. Но может быть её взгляд на самом деле враждебный, точно определить не могу.
— Привет, — говорит она. — Вы что-то забыли?
— Я могу спать у вас! — кричит Тильда.
Дверь в детскую открывается, Луис всё понимает и начинает светиться восторгом.
— Круто… — начинает он, но останавливается и подносит руку ко рту, чтобы не расстраивать мать.
Которая, между делом, выглядит достаточно расстроено.
Её сын и моя дочь вместе убегают в детскую.
— Что это значит? — спрашивает у меня Виктория укоризненно.
— Тебе не кажется, что после трёх дней моих одолжений, ты могла бы это сделать?
— Предупредить заранее было бы не плохо, — грубо отвечает она.
— Всё вышло спонтанно, — утверждаю я.
— Определенно пьяный пират с городского фестиваля, — бормочет она.
— Что? — я чувствую себя глупо. — На самом деле я тебе что-то сделал! Точно, помог, когда тебе нужна была помощь? — перехожу я в режим атаки.
В то же время я решаю не говорить ей, с кем у меня свидание. Тем более её это не касается.
— Нет. Всё нормально. Спокойно развлекайся. Тильда может остаться у нас. В любом случае завтра утром я с ними сижу.
— Точно. И ещё информация: я был приглашён на бизнес-ланч, и я не знаю, когда вернусь. Столько всего к теме пьяного пирата.
— В любом случае, меня это не волнует, — объясняет она.
— Хорошо. Спасибо, что Тильда может остаться. Я заберу её завтра после обеда.
— Круто.
Она закрывает дверь без пожеланий удачи или чего-либо подобного.
Сучка!
***
С её кузиной приветствие проходит более спокойно.
— Заходи! Я почти готова.
В черном платье Памела уже сейчас выглядит готовой, но мужчина никогда не угадает, когда женщина будет удовлетворена своим внешним видом.
— Это нормально, что я не надел пиджак? — кричу я, после того как она исчезает в ванной. Я выбрал рубашку с короткими рукавами и белые брюки.
— Твой наряд идеален! — говорит она через закрытую дверь ванной.— Будешь шампанское? Оно стоит в холодильнике.
Спустя несколько минут она приходит ко мне на кухню и кроме более интенсивного аромата её духов, я не чувствую никаких изменений.
—Дзинь-дзинь! — говорит она, когда мы чокаемся.
— За твоё здоровье!
— За незабываемый вечер.
Мы выпиваем по бокалу шампанского, которые она сразу же заполняет снова. Затем она тянется к телефону.
— Сеелфиии, — хихикает она.
— Что?
Памела встаёт на мою сторону, держа телефон на расстоянии вытянутой руки по центру перед нами, целует меня в щёку и делает снимок.
— Ой, мы сногсшибательная пара.
С восторгом она показывает мне снимок. Больше всего я хотел бы попросить его удалить, потому что ошеломленное выражение моего лица заставляет выглядеть меня глупо - но главное, ей нравится.
Мы допиваем бутылку шампанского, прежде чем идти к португальцам. Когда мы выходим из дома, она берет меня за руку.
— Определенно, ты регулярно качаешься, — предполагает она.
— Немного отжиманий и подтягиваний. Ничего особенного.
— Но заметно. — Её свободная рука гладит мою руку, и я польщён.
***
По пути мы говорим о банальных вещах и быстро добираемся до хорошо укомплектованного ресторана.
— Памела, — бурно приветствует её один из официантов.
Целует её в обе щеки, а мне дружелюбно кивает.
— Пауло, это Симон. Я забронировала для нас столик.
— В тихом уголке. Твоё обычное место, — отвечает мужчина.
Фактически он отводит нас в боковую комнату, в которой приятно тихо.
— У нас есть новое фантастическое белое вино. Могу я принести вам бутылку?
Поскольку Памела кивает, я тоже соглашаюсь. После того как Пауло уходит, я рассматриваю комнату. На стенах с деревянной обшивкой висит бесчисленное количество флагов и плакатов Benfica Lissabon («Бенфи́ка» — португальский профессиональный футбольный клуб из города Лиссабон). Кроме того, на плакатах присутствует пара автографов футболистов.
Памела замечает мой взгляд.
— Это сын владельца, — объясняет она мне. — Он подписал контракт несколько лет назад.
— Ничего себе! — бормочу я с одобрением, хотя футбол — это вид спорта, которым я интересуюсь, только когда Тобиас и Сильвио приглашают меня на совместный просмотр матча по телевизору или сами приезжают ко мне.
— Итак, у тебя есть девушка? — она резко меняет тему.
— Э-э, нет, — лепечу я смущённо.
Внезапно она торжественно усмехается.
— С одной стороны хорошо, а с другой стороны грустно.
— Как так?
— Давай смотреть правде в глаза: свободные парни — это огромный вызов. Если ты хочешь женщину, ты рассказываешь ей, что ты отец одиночка…
— Я и есть отец одиночка.
— … и появляется подружка на выходные. Девушки будут часто сменять друг друга.
— В таком случае я должен помнить много нюансов.
Возвращению Пауло к нашему столику я очень рад, ведь фраза Памелы была, ну, чересчур. Как сочный кусок мяса вдруг стал не привлекательным.
После действительно хорошего рыбного шашлыка я иду в туалет. В отличие от Памелы на меня вино подействовало, и я чувствую себя отлично. А это не очень хорошо для завтрашней утренней встречи.
Когда я возвращаюсь, она смотрит на меня похотливо. Едва я сажусь, замечаю свернутый листок на моей стороне стола.
— Что это?
— Читай! — призывает она меня.
С нехорошим предчувствием я разворачиваю записку.
Либо она так и не научилась нормально писать, либо алкоголь сделал своё дело. Тем не менее, я могу разобрать слова.
Ты даже не представляешь, как я собираюсь тебя оттрахать.
Ошеломлённо я смотрю на неё.
— Это будет так круто, — шепчет она.
— Этого не будет, — отвечаю я грубо.
— Что?
Я беру кошелек и достаю достаточно денег, чтобы оплатить счет.
— Спасибо, что присмотрела за Тильдой и Луисом. Было приятно с тобой познакомиться.
— Ты спятил?
Я кладу деньги точно между нами.
— Ты приглашала.
— Ты хочешь свалить?
— Я должен идти домой. Утром у меня важная деловая встреча.
— Ты можешь просто со мной посидеть? — после каждой фразы её голос всё более писклявый.
— У нас двоих ничего не выйдет. Извини.
Я встаю, поднимаю руку в прощальном жесте и отворачиваюсь.
— О, мужчины! Ты ещё об этом пожалеешь! — кричит она мне вдогонку.
Пауло смотрит на меня в изумлении, когда я прохожу мимо него на улицу.
Дома я думаю о том, чтобы подняться к Виктории и отнести мою принцессу в её кровать. Но, конечно, уже слишком поздно. Вместо этого я пользуюсь теплой ночью, чтобы посидеть на балконе. От луны ничего не видно и я вспоминаю слова Глории с собрания владельцев: в новолуние карты бытия снова перетасуются.
Ну, если это так, то судьбе видимо в радость наблюдать, как я мучаюсь с женщинами со странностями. Сначала мазохистка-пиратка, теперь блондинка нимфоманка. Кроме того, Виктория, с ней я капитально ошибся.
Боже, почему я не могу познакомиться с нормальной привлекательной женщиной? Что я такого сделал?
По крайней мере, меня утешает прогресс в моём проекте. После первого дня я чувствую, что контракт будет заключен. Если завтра никаких непредвиденных бедствий не произойдёт, то всё зависит от встречи с банком в пятницу. Надеюсь, мне повезет хотя бы в этом отношении.
Вдруг я слышу, что надо мной открывается балконная дверь.
Чёрт!
Ни при каких обстоятельствах я не хочу с ней говорить. Как можно тише, я отхожу к своей двери.
— Ну! Делай что хочешь! — говорит она резким тоном.
Дерьмо! Прежде чем сообразил, что я могу ответить, она продолжает:
— Ты же считаешь, что тебе позволено всё.
Она чокнулась? Просто потому что я не хочу говорить?
— Ты законченный идиот!
Точно чокнулась. Почему она меня оскорбляет?
— Мама с самого начала меня предупреждала о тебе.
Её мама меня знает?
— Томас, я не хочу это обсуждать.
Наконец-то я понимаю. Видимо, она говорит по телефону со своим бывшим. Так как она отвлеклась, я пользуюсь этим и ухожу в квартиру.
Глава 11
Вики
В один прекрасный день я его убью. Почему для рождения ребенка я выбрала самого безответственного человека в мире? Это кошмар: я не могу осуждать Томаса в полной мере, ведь он дал мне самый большой подарок в мире - моего сына. После нашего расставания я боялась, что в Луисе со временем будут проявляться внешние черты или особенности характера его отца. Вдруг возникнут те же сложности, что и с отцом? Но, к счастью, Луис унаследовал только положительные черты Томаса.
Сладкие ямочки на щеках и густые светлые волосы. Его заразительный смех и позитивный взгляд на мир. Если он дуется, то это проходит так же быстро, как и у его отца, с которым я никогда не могла серьёзно ссориться. Возможно, это происходило из-за того, что ему было на всё насрать. В то время я считала очаровательным и беспечным, что Томас жил одним днём и не беспокоился ни о чём.
«Детка, доверься мне, я обо всём позабочусь, не беспокой свою хорошенькую головку».
Это была одна из его коронных фраз, и меня распирало от гордости за моего крутого серфера. Что он обычный балабол, я поняла, к сожалению, слишком поздно. К тому времени он уже управлял нашим общим счетом в банке и большие деньги спустил в казино.
Я устало опустилась в гигантское кресло, что стояло на балконе, отложила телефон в сторону и посмотрела на звездное небо. Я так кричала на Томаса, что вероятно весь дом слышал. Мой бывший хочет прекратить выплаты алиментов на следующие полгода, потому что он берет неоплачиваемый отпуск на несколько месяцев и уезжает в Южную Америку на байке с Рокки. Думаю, я схожу с ума! Мы нуждаемся в деньгах, и они для Луиса. Кроме того, его совсем не беспокоит, что сын будет по нему скучать? Как объяснить ребенку, что его отец эгоистичная свинья? Я ненавижу его за то, что он делает моему сокровищу больно, и я свяжусь с моим адвокатом на следующей неделе. Кто знает, какая ещё больная идея взбредет ему в голову?
Симон определенно другой, он всё сделает для Тильды. Упс. Я действительно об этом подумала? Теперь я проецирую мои несбывшиеся желания на парня, что живет ниже меня; на самом деле это не работает. Без понятия, почему предупреждения Глории мне кажутся смешными и неправдоподобными, но как может у злого человека получиться что-то такое прекрасное как Тильда? Хотя с другой стороны у Томаса получился Луис. Хм. Тем не менее… Что-то в Симоне оставляет повод для надежды, может быть, он окажется не таким, как все те придурки.
Я возвращаюсь в квартиру и заглядываю через приоткрытую дверь в детскую, где крепко и спокойно спят малыши. Тильда лежит в кровати Луиса с огромной собакой, раскинув руки и ноги в разные стороны. Её длинные волосы рассыпались по подушке. Скоро Симон будет кипеть от злости, когда у его малышки не будет отбоя от парней. Но очевидно её сердечко принадлежит моему сыну, что спит в спальном мешке на полу у кровати.
— Папа говорит: настоящим мужчинам не нужны матрасы, — заявил мне Луис, когда я собралась надуть для него матрас.
Идею спать в одной постели оба нашли абсурдной, так что я остановилась на одном предложении.
— В постели? С девушкой? Я не гей! — объяснил Луис.
Тильда подтвердила:
— Мы не геи. Я буду спать в его кровати, а он … где-то в другом месте.
Я воздержалась от объяснения слова «гей». На самом деле, можно только надеяться, что у моего сына и дальше останутся рыцарские повадки. И Тильда будет и дальше указывать сильному полу, что к чему.
Я тихо закрываю дверь в детскую и надеюсь, что дети дадут мне поспать хотя бы до восьми. Это абсурдное желание я должна всё же выкинуть из головы.
***
— Вики! Вики!
— Да? О, Тильда, все в порядке? — спрашиваю я, садясь в постели.
В конце концов, за окном светло, что уже хорошо. Взглянув на часы, я понимаю, что сейчас пять тридцать утра. Не очень хороший знак.
— Луис храпит, — заявляет Тильда, но всё её внимание приковано к украшениям на моём комоде.
— Это ведь глупость. Ты толкала его, чтобы он перестал храпеть?
В такую рань невозможно заниматься воспитанием.
— Нет, конечно, нет, — говорит она.
Я почти уверена, что она закатила глаза. Это у неё от отца - склонность к легкому высокомерию.
— Если бы я его толкнула, он бы проснулся. Вики, как много у тебя разных цепочек?
С кровати я наблюдаю, как она осторожно перебирает мои украшения.
— Я не знаю. Может быть… хм, тридцать? Послушай, мышонок, мы можем оставить это на потом. Позже я покажу тебе все свои серьги и браслеты. Но сейчас ещё слишком рано. Мы хотим ещё немного поспать.
— Я не могу больше спать. Луис храпит. Вики, а как много у тебя колец? У меня три. Одно с божьей коровкой, оно совсем для малышей. И одно от мамы, и ещё одно, но я считаю, что оно не красивое. Я думаю, украшения должны быть красивыми. Когда я вырасту, у меня будет много украшений, как у тебя. У моей мамы их мало, у неё больше косметики.
Ну, круто. Тильда больше не уснет. В то время как маленький мужчина храпит неподалеку, мы ведем здесь женский разговор – я и не подозревала, что классическое разделение ролей можно увидеть ещё в дошкольном возрасте. Я сдаюсь и вытаскиваю себя из кровати.
— Иди сюда, моя милая, — зову я её, пододвигаю плетеное кресло к комоду и усаживаю её к себе на колени.
Она прижимается ко мне и передаёт мне украшения для объяснений.
— Это кольцо с настоящим изумрудом от моей бабушки, — рассказываю я и надеваю его Тильде на большой палец.
Она хихикает.
— Оно слишком большое для меня, и очень дорогое, — решает она.
— Правда, оно стоит не мало, особенно для меня. Оно ценно как память. Ты понимаешь, о чем я?
— Да, конечно, — говорит она.
Конечно. Она маленькая всезнайка, точно, как её отец. Но я её за это ужасно люблю и теперь знаю, почему она так нравится Луису. На самом деле сейчас я могла бы расспросить её об отце. В конце концов, он же расспрашивал Луиса обо мне.
— Тильда, твой папа …
— Хм? — бормочет она и копошится в моих браслетах, комментируя каждый, поджимая губы.
— Твой папа, то есть, у него есть подружка?
— Ты хочешь знать, влюблен ли он в кого-то?
— Да, например. Или может быть к нему время от времени приходит женщина?
— Это ещё зачем? У него же есть я, — говорит Тильда, и я считаю, что она права.
Она выглядит так очаровательно с моей филигранной цепочкой с розами на шее. Видит Бог, Симону больше никто не нужен кроме его маленькой принцессы.
— Ну да, я только подумала … — какая низость, я расспрашиваю маленького ребенка.
Это абсолютно недопустимо. Это непорядочно и коварно.
— У папы как-то раз была подружка, я считала её глупой. Женщины всегда глупо хихикают. Хихахихаха. Вот так. И ещё они постоянно откидывают свои волосы назад, очень жеванно.
— Ты имела в виду жеманно.
— Ты поправляльщица, так говорит Луис. И папа тоже так говорит.
— Что он говорит? Что он говорит про меня, твой папа?
— Ничего. Я пойду разбужу Луиса, чтобы мы могли позавтракать.
Тильда спрыгивает с моих колен и бежит в детскую. Она должна позаботиться о бездельнике, чтобы он, наконец, встал. Я это понимаю.
***
Пластилин всегда в моде. После шести часов беспрерывных занимательных дел, таких как выпечка вафель, совместная уборка – что, конечно же, закончилось тем, что убиралась я одна – игра в обучающую головоломку, я ставлю перед ними на кухонный стол коробку с пластилином.
— Подвинься немного, — говорит Луис Тильде подражая мачо.
Тильда находит это очень остроумным и хихикает, когда Луис двигает её по лавочке, используя свой корпус, в сторону. Она без сопротивления двигается, и, кажется, ей даже нравится.
— Я не хочу, чтобы ты так разговаривал с Тильдой, — пытаюсь я отучить своего сына от этого позёрства мачо.
С другой стороны, должна признать: это выглядит мило. Как далеко может зайти маленький мальчик и с какого момента он может считаться слабаком?
— Я так разговариваю с каждым, — информирует меня Луис.
К сожалению, мне не приходят на ум никакие аргументы, и я пока отступаю.
— Теперь в ближайший часик полепите немного. А я пока спокойно поработаю, — лгу я.
Я очень не хочу работать, но с удовольствием попользуюсь интернетом. Мне срочно нужна новая пара обуви. Может быть даже две. Летние распродажи уже начались, при этом лето только наступило. Лодочки или сандалии, вот в чем вопрос … с ноутбуком на коленях я сижу на балконе и наслаждаюсь обувным раем, как звонит мой телефон. Шеф. Ох!
— Виктория Малер, здравствуйте, господин Штурценберг.
— Добрый день, госпожа Малер, надеюсь, я Вам не помешал.
— Нет, нет, совсем нет. В любом случае, я хотела Вас поблагодарить за то, что вы дали мне выходные. Эта ужасная забастовка в детском саду …
— Да, да, без проблем. Вот почему я звоню: высшее руководство и наблюдательный совет приняли решение, ваше участие на семинарах было очень прилично.
Очень прилично. Понятно. Мой начальник может очень чудесно мотивировать. Я пытаюсь сохранять спокойствие и концентрироваться только на позитивных моментах разговора. Надеюсь, сейчас всё пройдет так же.
— И это значит? — как могу менее дерзко восклицаю.
— На следующей неделе вы должны в расписании оставить два или три окна свободными, чтобы было место для личных разговоров. Я думаю, это выглядит достаточно перспективно, госпожа Малер. Но я ничего не говорил, понятно?
—Ююууху! Спасибо! Спасибо, господин Штурценберг. Ох вау, это так круто, ах, супер, я так жду новую работу. Я не подведу Вас, честное слово, — визжу я в телефон.
Даже если он утверждает что-то другое, я точно знаю: новая должность у меня в кармане. Мой шеф никогда в жизни не даёт каких-либо заявлений, если на горизонте нет верных признаков, что это произойдет в ближайшее время.
— Да, теперь прошу Вас успокоиться, иначе мне придётся выдать вам справку о временной нетрудоспособности в связи с нарушением кровообращения.
— Никогда в моей жизни. Большое спасибо за Ваш звонок, господин Штурценберг.
— До встречи. И не забудьте скорректировать Ваше расписание.
Ну конечно, шеф, с радостью. Сегодня мой счастливый день!
Глава 12
Симон
— Господин Дирберг, Вы уверены в том, что хотите развивать этот проект?
Мужчина лет шестидесяти смотрит на меня с добротой. Или это жалость в его глазах?
— Конечно, иначе бы я не сделал всю эту работу, — отвечаю я.
О моей неуверенности, что не давала мне спать в течение недели, ему знать не обязательно.
— Хм, — размышляет чиновник Коттер.
Он пролистывает документы ещё раз и кивает.
— В принципе мы уже выслушали все факты и прогнозы. Хорошо, теперь мы должны всё обсудить. Пожалуйста, подождите в комнате отдыха. Моя секретарша позовет Вас обратно. Это должно занять не больше получаса.
— Хорошо. До скорого.
Я, улыбаясь, прощаюсь с господином Коттером и двумя другими мужчинами, которые теперь будут решать дальнейшее будущее моего профессионального пути. Комнату отдыха я нахожу не глядя, так как вчера в ней побывал несколько раз. Она прекрасно оборудована. Автомат с прохладительными напитками и, что более важно, с конфетами, а также ультрасовременная кофеварка, для которой можно купить капсулы и уже через несколько минут наслаждаться восхитительным кофе. Но в данный момент мне нужно заесть нервы, поэтому я иду к автомату со сладостями, отдаю ему один евро и выбираю шоколадный батончик. Затем усаживаюсь в одно из удобных кресел и прокручиваю в голове последние семь часов. За день были как взлёты, так и падения. К сожалению, в моей голове особенно четко отпечатались слабые моменты, в которых я был не сконцентрирован или не сразу находил подходящие ответы на неожиданные вопросы.
Шоколад не помог взять нервы под контроль. Чем больше я размышляю, тем больше у меня уверенности в том, что я получу отказ. В финансовом плане это бы меня не подкосило, хотя мне не хотелось бы, чтобы месяцы работы прошли впустую. А о стрессе последних дней вообще упоминать не стоит.
Каждые пару секунд я смотрю на часы и удивляюсь, как медленно идет время. Эйнштейн был действительно умным парнем. Время относительно. Прежде чем сойти с ума, я заставляю себя подумать о чём-нибудь другом. Вспоминается вчерашнее позерство Памелы, и я невольно качаю головой. Женщины с таким поведением действительно имеют успех у мужчин? Конечно, она всё для меня предельно упростила, и если бы я действительно был увлечен, то отреагировал бы по-другому. Но на следующее утро я бы стал меньше себя уважать. И вообще. Хоть это и старомодно, но я хочу завоевать женщину, а не получить всё на блюдечке. И уж точно не с витрины. Я понимаю, что живу в мире, где женщина имеет право сделать первый шаг, тем не менее, мне больше нравится, когда инициатива идет от меня.
Мои мысли возвращаются к Вики. Почему вчера вечером она так долго ругалась по телефону с этим Томасом? С другой стороны: какое моё дело? Тем временем я понял, что у неё нет ко мне интереса. Её уклончивое поведение не имеет другого толкования. Однако на один момент я представил, как бы завоёвывал её. Это был бы вызов!
Прежде, чем я успеваю погрузиться в несбыточные мечты, открывается дверь. Симпатичная секретарша Коттера, которая вчера мне рассказывала о том, что через шесть месяцев ей на пенсию, огляделась вокруг.
— Господин Дирберг, господа готовы.
Вдруг я возвращаюсь во времена университета. Перед получением диплома я был так же взволнован, как и сейчас.
Госпожа Розенталь ободряюще мне улыбается. Я встаю и на дрожащих ногах следую за ней. По дороге я уверяю себя, что отказ не будет катастрофой. К сожалению, эта форма самообмана никогда на мне не работала. Если ничего не получится, то я буду неделями паршиво себя чувствовать.
В просторном конференц-зале находятся три городских работника, которым я последние два дня представлял в мельчайших деталях свой проект. Коттер их представитель. Он поблагодарил меня за всю проделанную работу. Моя уверенность снижается к нулю.
— Мы единогласно решили совместно с Вами реализовать этот проект и гарантировать банку обеспеченность кредита.
—Ээ, что? — удивленно реагирую я.
Коттер ухмыляется.
— Да, господин Дирберг, Вы не ослышались. Конечно за банком последнее слово. Без предоставления кредита ничего не получится. Хотя я вполне уверен, что ваш банк будет сотрудничать.
— Я надеюсь.
Дальше пошла дружелюбная перепалка и взаимные уверения, как все с нетерпением ждут следующих месяцев.
Когда я сел в машину, стал осознавать значимость всего, что случилось.
Я, Симон Дирберг, сегодня сделал большой шаг вперед.
— Да! — с энтузиазмом воскликнул я и сжал кулак.
Три раза я стукнул по крыше моего автомобиля. С удовольствием сейчас бы посигналил, но мне удалось подавить этот импульс. Вместо этого, я подпеваю песне, что играет по радио, и, широко ухмыляясь, уезжаю.
После песни начинаются новости, и ведущий рассказывает о последних событиях дня.
На встрече профсоюза с муниципальными представителями сегодня согласовали, что новый раунд переговоров начнётся со следующей недели. Завтра забастовки ещё продолжатся, но нас уверили, что с понедельника детские сады начнут работать.
— Великолепно, — комментирую я эту хорошую новость.
Наконец-то, я больше не буду зависеть от моей соседки.
Когда я подъезжаю к дому, на меня сваливаются последствия напряженной недели. Я от души зеваю и выключаю двигатель. С радостью сейчас прилег бы поспать на один или пару часиков. Но этого не будет, так как Вики присматривает за моей малышкой со вчерашнего вечера.
***
— Гол! — слышу я голос Тильды.
— Не правда, — противоречит Луис. — Это была штанга.
— Нет, гол.
— Штанга.
— Гол.
Я вижу их на детской площадке, и, по-видимому, Луис стоит в воротах, которые были отмечены двумя кучами песка.
— Луис, я считаю, что мяч был внутри ворот, — кричит Вики.
— Ты не судья, — протестует мальчик против её вмешательства. — Женщины ничего не понимают в футболе. Папа говорит - это как из мужика балерина.
— Могу я увидеть повтор? — обращаю я на себя внимание и избавляю Вики от комментирования выражений её бывшего.
Моя дочь мгновенно оборачивается и бежит ко мне. Я ловлю её, поднимаю вверх и начинаю кружить в воздухе.
— Ну, моя дорогая, как прошёл твой день?
Вики улыбается мне и наблюдает за нами.
— Очень клево, — сообщает Тильда. — Луис храпел; сначала было смешно, потом стало раздражать. — Она воспроизвела звуки храпа, которые звучали довольно резко. — Так что я пошла к Вики, разбудила её, но она хотела, чтобы я растолкала Луиса.
— Мамочка? — спрашивает Луис укоризненным тоном.
— Я не так это сказала. Она должна была тебя толкнуть. Очень нежно.
— Так как я не хотела больше спать, Вики показала мне свои украшения. Целую кучу.
Тильда стала разводить руки в сторону, и я в последний момент повернул голову, избежав удара в подбородок.
— Причем она мне …
— Сейчас твой отец начнет думать, что я богата, — поспешно вмешивается Вики.
На её щеках я замечаю лихорадочные красные пятна.
— Ну, так много украшений, может быть только у богатых, — замечаю я.
— Мы будем играть дальше? — интересуется Луис.
— Только если ты признаешь гол, — шантажирует его Тильда.
— Ладно.
Он ударяет по мячу, и Тильда начинает извиваться у меня в руках. Очевидно, она хочет продолжить. Прежде чем осторожно поставить на землю, я её целую.
Вики двигается на лавочке, и я сажусь рядом. Она действительно полностью расслаблена и в хорошем настроении.
— Тильда не доставила проблем? — спрашиваю я всё-таки в целях предосторожности.
— Твоя милая дочка? Ерунда. Это ведь мой ребенок гиперактивный. К счастью, ты мне об этом рассказал.
Вдруг она толкает меня в ребра локтем.
— Да я шучу. Я знаю, что он временами хочет очень много двигаться.
— Так, стоп, — я чувствую потребность встать на его защиту.
— Как прошел твой день? — спрашивает она. — И твой вчерашний бизнес-ланч? Я не слышала, чтобы ты возвращался домой.
У меня вертится на языке то, что её я очень хорошо слышал. Но после того, как Тильда отобрала у неё часть сна, я считаю такой ответ неуместным.
— Всё хорошо, — говорю я. — Я просто пытаюсь протащить один крупный проект по стране. Он должен быть реализован на соседней земле (прим. ред.: административное деление Германии предусматривает в себе земли (как в РФ, например, области, края и т.п.)). Компетентные работники сегодня дали мне зеленый свет. Если банк завтра согласится сотрудничать, то моя ставка окупится.
— Скрещу за тебя пальцы на удачу, — говорит она, и это звучит без подвоха.
—Merci.
—Chérie.
Я удивленно на неё смотрю.
— Извини, — говорит она смеясь. — У меня просто чертовски великолепное настроение.
Впервые мне видны небольшие морщинки у уголков её губ. Они придают её лицу очень приветливое выражение, и я хочу, чтобы она смеялась чаще. Особенно в моём присутствии.
— Что произошло? — хочу я узнать.
— Тебе действительно интересно? Или это просто вежливость?
Так как в её голосе снова отсутствует любой провокационный оттенок, я пытаюсь его вернуть.
— Нет, на самом деле заинтересованность нулевая. И, пожалуйста, не ожидай, что я действительно буду слушать.
— В одно ухо влетело, из другого вылетело. Мы женщины знаем это про вас, мужчин.
— Это следствие эволюции. Способность фильтровать женский бред, мы приобрели её за миллионы лет, — парирую я.
— Аллилуйя, мне за счастье жить в эпоху, когда существа с Y-хромосомой отточили этот талант до совершенства.
— Не зря нас называют венцом творения.
— Ты уверен? Просто я недавно читала, что Бог сначала практиковался с вами. Только после этого он создал нас.
Я усмехаюсь: мне нечем ответить.
— В любом случае, я расскажу тебе, — решает она. — Мне всё равно, слушаешь ли ты.
Вики начинает с самого начала истории. На самом деле всё не так и плохо, она рассказывает про свою работу, которая ей действительно нравится, но иногда к вечеру она слишком измотана, чтобы заниматься Луисом.
— Вот почему он такой неуравновешенный, — дразнюсь, что бы показать, что я действительно слушаю.
В благодарность она показывает мне язык.
По-видимому, именно в этот момент Луис посмотрел на нас.
— Мамочка, показывать язык не хорошо, — восклицает он удивленно.
— Я должна была избавиться от противного вкуса, — объясняет она.
Этого ему хватило, так как он вернулся в игру.
— Почему всегда обращают внимание не в нужный момент? — спрашивает Вики.
— С тобой такое случалось? — хочу я знать, и теперь понимаю, насколько интимный подтекст.
— В долголетнем воздержании есть хоть что-то хорошее. Быть пойманной практически невозможно. Не каждому везет, как тебе.
Теперь я смотрю на неё раздраженно.
— Как ты …
— Случайно на городском фестивале я стала свидетелем, как ты с одной – извини – не совсем трезвой женщиной зажимался.
— Тогда ничего не было.
— Это понятно. Ты не должен оправдываться. Свободные мужчины могут делать всё, что захотят.
— Да, она была со мной, — признаю я. — И я хотел одолжить её зажимы для сосков.
— Воу! — восклицает Вики.
— Точно. Без этого дерьма я не веселюсь.
— Да ты, небось, фанатик клубнички.
— Немного дикости не помешает.
Вики смотрит на меня с вызовом. Первый импульс – смущенно отвернуться. Я его подавляю. Она ждет объяснений?
Прежде чем я могу разобраться, она продолжает рассказывать про свою работу и шансы на повышение.
— Я уверена, мой босс многое уже знает. Если всё получится, я не буду так сильно уставать. Луис от этого только выиграет. Кроме того, мой фиксированный заработок будет выше. Комиссионные хорошие, и иногда можно будет позволить себе какие-нибудь лишние покупки, так же постоянный оклад даёт большую безопасность.
— У меня завтра встреча в банке по поводу полу миллиона евро, — сообщаю я.
— Серьёзно? — спрашивает она впечатлено.
Теперь я рассказываю о своих планах.
— Ничего себе! Должно быть ты смельчак. Я бы струсила.
— Время от времени я критикую свои безумства, — признаюсь я.
— Если тебе понадобится повышение твоей самооценки, обращайся.
Её звонкий, почти пошлый смех, заставляет меня улыбнуться.
Через некоторое время мы идем домой. Когда заходим на площадку первого этажа, открывается дверь в квартиру Шульца.
Вики и я переглядываемся – она закатывает глаза, и мне становится трудно оставаться серьёзным. Но вместо вечно ворчащего мужчины, которого я ожидал увидеть, к нам выходит женщина. Она исподтишка отдает детям два киндер-сюрприза.
— Вот, это вам, вы так мило играли вместе. — Затем она с заговорщическим видом прикладывает палец к губам. — Мой муж не должен об этом узнать.
Наши дети слишком ошеломлены, чтобы что-то сказать. Тоже произошло и с моим языком. Только Вики смогла отреагировать.
— Спасибо, — шепчет она.
— Ты с кем-то разговариваешь? — глухо звучит голос Шульца из квартиры.
— Нет, — отвечает его жена.
Она приветливо нам улыбается и уходит. Почти бесшумно закрывает дверь.
— Круто, — говорит Луис.
Он сразу начинает трясти яйцо и прислушиваться.
Вики наклоняется ко мне, и её волосы щекочут меня.
— Они отравлены? — шепчет она.
— Если бы это он их подарил детям, то я даже не сомневался бы. Но ей мы можем доверять.
Вики на мгновение задумывается, затем кивает головой.
— Я хочу знать, что внутри яйца Тильды, — требует Луис, когда мы подходим к нашей квартире.
— Шоколад, — говорю я.
— Юморист что ли? — сообщает мне Луис своё мнение.
— Луис, не дерзи папе Тильды.
— Он сам начал.
Прежде чем этот прекрасный день будет загублен такой ерундой, я открываю свою дверь.
— Тильда, ты достаешь две тарелки на кухне, и вы едите шоколад за столом.
Оба сразу убегают.
— Прости, — извиняется Вики.
— Ничего страшного.
Мы следили за детьми и видели, как они оценивают свои игрушки – Луису досталась гоночная машинка, а Тильде пазлы – и затем отмывали их от молочного шоколада.
— Ты хорошо обустроил квартиру, — хвалит меня Вики.
— Спасибо. У тебя тоже всё очень уютно устроено.
Дети прощаются, и мы согласуем время, в которое завтра нужно будет привести Тильду. Я остаюсь стоять у двери. Перед тем как исчезнуть из поля зрения, Вики мне машет с улыбкой.
— Воробушек, я пойду, переоденусь, — говорю я Тильде, — И позанимаюсь немного спортом. Минут пятнадцать. Хорошо?
— Конечно, папочка.
Я уже хочу отвернуться от неё, как следующие слова заставляют меня остановиться.
— Вики считает твои руки крутыми.
— Она это сказала? — осведомляюсь я.
— Да.
Тильда ложиться рядом с альбомом и хватает красный карандаш.
— Она ещё что-нибудь говорила?
— Не много.
Блин!
— Больше спрашивала, — добавляет Тильда.
— Правда? Что она спрашивала?
— Ходят ли к тебе хорошенькие женщины и тому подобное.
— И что ты ей на это ответила?
— Что тебе не нужна жена, у тебя есть я.
Хм, итак, конечно это так. Тем не менее, мне был бы милее немного другой ответ.
— После этого она хотела …
— Папочка! — стонет Тильда. — Я рисую.
— Прости.
Задумчивый, я иду в спальню, переодеваюсь и начинаю тренировку с двадцати отжиманий. Однако, мысленно я совсем в другом месте.
Наконец поднимаюсь и иду обратно в детскую.
— Последнее, — заявляю я официально. — Что ещё она хотела узнать?
Тильда, тем временем, занятая прорисовыванием листьев дерева, даже не поднимает голову.
— Я забыла.
— Я не верю тебе.
— Это правда.
Я раздумываю над применением своего отцовского авторитета, но чувствую, что это может привести к неприятным последствиям.
— Не переживай, — бормочет Тильда, очень аккуратно раскрашивая листик. — Ты ей нравишься.
Глава 13
Вики
Я не могу уснуть. Где-то около полуночи я задремала под серию «Чужестранки» (прим. редактора: Чужестранка (англ. Outlander) – драматический фантастический телесериал совместного производства США и Великобритании, основанный на одноимённой серии романов Дианы Гэблдон), но в четыре часа снова проснулась. И это было не из-за горца Джейми (прим. редактора: персонаж сериала Чежестранка) в килте, а из-за мужчины, что спит на этаж ниже. Интересно, Симон спит только в боксерах, или ещё и футболку надевает? К сожалению, я не могу и дальше продолжать себе лгать, даже если и очень этого хочу – в общем, я считаю, что мой сосед очень горяч. А как соблазнительно он пахнет… Вчера я смогла это почувствовать, когда он неожиданно сел на лавочку рядом со мной, и мы наблюдали за детьми. Говорят, за магическое притяжение между некоторыми людьми ответственен запах тела. Если это так, я могу сказать, что Симон Дирберг пахнет чертовски хорошо. Интересно, для него я также хорошо пахну?
Он флиртовал со мной, это точно. Я себе это не придумала. Мне тягостно от того, что я на этом зациклилась. Возможно, инициатива исходила от меня. Вероятно, это из-за моего долгого перерыва. Последний секс у меня был почти два года назад, и он оказался провалом века. Коллега, с которым я постоянно состязалась за более высокие продажи, на протяжении некоторого времени ко мне подкатывал. Хотя до этого я придерживалась правила «никакого траха на работе», в какой-то момент поняла, что не должна быть последней идиоткой и держаться за это сомнительное правило. Ну, я сделала это один раз. На пьяной новогодней вечеринке я с Сашей долго выпивала, а затем схватила его за галстук и потащила испытывать на себе все прелести офисного секса.
К сожалению, копировальный аппарат в нашей фирме стоит не в темном коридоре, а в чайной между микроволновой печью и тостером. Саша возился с моей блузкой и прижал меня к банкам с Нутеллой и кофе, а я при этом пыталась каким-то образом пристроить свою задницу на ксерокс.
— Что ты там возишься? — фыркнул Саша, который при этом ни разу не смог меня нормально поцеловать. А ведь поцелуи бесспорно важная часть.
— Подними меня на ксерокс, — сказала я.
Это было унизительно. Мужчины уже не в курсах, как правильно трахаться в офисе? У меня, конечно, раньше такого не было, но многое узнаешь из фильмов.
— Тогда ты будешь слишком высоко, и я не смогу ничего сделать, куколка.
Куколка? Он назвал меня куколка? Я изо всех сил пытаюсь представить, что меня так назвал Флориан Дэвид Фитц (прим. редактора: немецкий актер, режиссер, сценарист и певец), а не Саша Крумбигель в плохо сидящей рубашке. Не помогло, с каждой секундой становилось всё хуже. Я запустила ксерокс, чтобы шум и освещение были как в кино, и перевела дело на пол чайной. Особенно было раздражительно то, что к концу следующего месяца у Саши, как и у меня, были худшие продажи, чем когда-либо. Это определенно был мой первый и последний раз на рабочем месте.
Несмотря на всё это я не теряю надежду. Возможно, в один прекрасный день я найду мужчину, который будет не только пригодным для отношений, но и хорошим любовником. Предполагают, что чем больше времени проходит, тем более требователен человек, но я считаю, что это не про меня. Все мои критерии неизменны. Он должен быть выше, чем я. Цвет глаз и волос меня не заботит, да, даже национальность не играет особой роли. Никто не имеет ничего против крепких финнов, верно? Преданность, лояльность и юмор – вот основные требования, но в тесной взаимосвязи. Многие мужчины даже не знают, как по буквам продиктовать слово лояльность.
Ну, а потом было бы просто здорово, если бы всё так же слажено было и в постели. К сожалению, Томас подошел к идеалу слишком близко. В сексе у нас было полное взаимопонимание. У него не было никаких странных предпочтений, и с ним никогда не было скучно. Мне, по крайней мере. Ему видимо было, иначе, почему он предал меня, прежде чем Луис появился на свет? Поначалу он старался скрывать все свои дела и похождения от меня, но со временем стал смелее. Незадолго до первого дня рождения Луиса верхушка наглости была достигнута: по почте на наш адрес пришел счет из роскошного борделя из соседнего города.
Четыреста семьдесят пять евро, я до сих пор помню. Это чувство унижения навсегда останется в моей памяти. Когда черным по белому написано, что муж потерял последние остатки уважения к тебе, необходимо закончить эти отношения – иначе потеряешь уважение к себе.
Ещё слишком рано чтобы вставать, нет и шести часов. Симон приведет Тильду к восьми; значит, через час я запрыгну в душ, а потом нанесу идеальный невидимый макияж. Я не хочу размалевываться, потому что для утра выходного дня это было бы не кстати. Но если Симон сочтет меня по-прежнему привлекательной без излишеств макияжа в выходной день, это было бы не плохо. Он не должен узнать, что природное состояние немного отличается от обновленной версии.
Что мне следует надеть? Так как я его оцениваю, у него есть реальная проблема с тренировочными штанами – афгани (прим. редактора: Штаны с мотней). Джинсы и рубашка на мне были вчера, хм, может сначала я должна подумать о волосах …
***
Дзыыынь. Мне понадобилось около трех секунд, чтобы понять, что это звонят в дверь. Дерьмо. Я снова заснула и проспала. Это не может быть правдой.
— Я иду, — кричит Луис, и я слышу, как он открывает дверь.
— Привет, Луис! Эй, ты только что проснулся? — слышу я голос Симона.
— Привет! Нет, уже три или четыре минуты. Заходите.
Дверь в квартиру закрывается.
— Тильда, мы хотим поиграть в лего или нет?
— Нет, — командует Тильда. — Сегодня мы играем в школу. Мы идем в твою комнату.
Опять же дверь закрыта, но не открывается. Симон всё так же здесь в моей квартире. И я выгляжу как зомби. Вскоре я уступаю своему шоковому состоянию, потому ответ на вопрос, какую часть моего тела вначале восстановить, я выяснить не могу. О Боже, я хочу умереть. Почему именно сегодня моя короткая сорочка на бретельках в стирке? Вместо неё на мне черная Breaking-Bad-Футболка (прим. редактора: Breaking-Bad – сериал «Во все тяжкие») с надписью «Yo Mr. White» (прим. редактора: White – фамилия главного героя сериала). Это вообще не секси, уж точно нет, если носить с ней бесформенные светло голубые шорты и розовые носки. У меня несравненно плохой вкус.
— Доброе утро, — вежливо кричит Симон из коридора, — Это мы! Вики, я не хочу мешать, я оставлю Тильду здесь, да?
— Да, конечно, никаких проблем, подожди немного, — говорю я, отчаянно проводя руками по волосам, и тру глаза.
Взгляд в зеркало доказывает, что всё это напрасный труд. Определенно я попаду на первое место в Топ-Десять Симона самых страшных женщин «на следующее» утро. Даже если не сегодняшняя ночь – раздумывания о моих эротических фантазиях несколько часов ранее. Но я придержу всё самое пикантное для себя. Забудь, Вики, ты этого лишилась, прежде чем это началось.
— Эй, доброе утро, — говорю я, выходя в коридор, где Симон стоит, осматриваясь.
Я стараюсь светиться уверенностью.
Он же выглядит как обычно. Напыщенно. Симон носит крутой костюм знаменитого бренда, которым я только недавно восхищалась на клиенте. Антрацит (прим. редактора: идеальное описание для этого оттенка – пыльный черный), слегка мерцающий, и к этому черная рубашка. Никакого белого. Из-за этого я нахожу его настолько сногсшибательным, насколько только мужчина может быть таковым, сама же я стою перед ним в бесформенной футболке-унисекс.
— Мне так неловко…— мямлю я. — Никогда такого не было. Два часа назад я посмотрела на часы и подумала, что вставать ещё рано. Ну, и вот так. Эм, дети уже в комнате Луиса?
— Да, уже там, — говорит Симон, усмехаясь.
В то время как я смущенно пялюсь на закрытую дверь детской, будто там действительно есть что-то интересное, он спокойно рассматривает меня сверху донизу. Теперь я очень хочу, чтобы пол подо мной разошелся.
— Ты фанатка «Во все тяжкие»? Классный сериал и шикарная футболка.
— Да. Спасибо. — Я не могу взглянуть на него, это невозможно.
Его это, кажется, забавляет.
— Это твои носки для сна?
— Хм, — хмыкаю я и смотрю в пол.
Симон носит шикарные деловые туфли, а я выгляжу как фрау Флоддер (прим. редактора: Флоддеры – нидерландский сериал. Сюжет: семья Флоддеров — это мамаша Флоддер, пятеро ее детей от 10 до 25 лет (все - от разных отцов) и старик в инвалидной коляске, свихнувшийся на железнодорожной символике и атрибутике (семафор, фуражка, игрушечные вагончики и прочее). Городская управа решила пойти на риск и предоставить этой семье шикарный двухэтажный дом с бассейном и садом - в порядке социального эксперимента, то есть чтобы посмотреть, возможно ли перевоспитать отдельно взятую семью…).
— Даже в середине лета у меня мерзнут ноги.
— Тогда нужен кто-то, кто их согреет.
Телепортируй меня, Скотти! (прим. редактора: цитата из Стартрека). Я хочу уйти отсюда. Это ужасно неудобно. Когда меня никто не телепортирует, я смотрю в его глаза. Черт, он выглядит потрясающе! Даже без костюма мне он нравится, но эту одежду здесь я охотнее всего бы сорвала с него, вот как он на меня влияет.
— Или сделает массаж ног – это самое прекрасное, что я могу себе представить.
— Я в курсе, ты это уже упоминала.
Он делает шаг ко мне, и я боюсь, что мое сердце остановится. Невозможно, он может прикоснуться ко мне в этом маленьком пространстве, а я даже зубы ещё не чистила.
— Эм, скажи, у тебя есть несколько минут? Я могу быстро приготовить нам кофе. Что думаешь?
— Я бы действительно хотел, даже очень бы хотел, но уже должен идти. Знаешь, сделать себя в будущем миллионером.
— Хорошо, без проблем. Я пойду делать завтрак. И после этого я должна привести в порядок свой внешний вид.
— Мне нравится твой внешний вид, — говорит Симон и его взгляд становится пламенным, что грозит мне тем, что я вылечу из своих носков. — Я вернусь около полудня, и тогда мы, наконец, победим эту невообразимую забастовку. До скорого. Тильда и Луис, пока, — последнее он кричит детям, но кроме хихиканья нет реакции.
Я пожимаю плечами и иду в своих трусах-шортах мимо Симона, чтобы открыть дверь. Это так печально. Два полных ящика сексуального нижнего белья, и когда это правда необходимо, на мне гигантские трусы.
Глава 14
Симон
Финансовый консультант банка пожимает мою руку и ведет меня в свой кабинет.
— Хотите что-нибудь выпить, господин Дирберг? Кофе? Вода? Сок?
— От того кофе я бы не отказался, — говорю я.
— Ээ, того? — удивляется Лессинг.
Я смотрю на него так же удивленно. Видимо мысленно я всё ещё в квартире Вики.
Женщины так много времени тратят на свой внешний вид. Они ходят на убийственно высоких каблуках, увеличивают грудь с помощью специального белья и колдуют с помощью грима над своим лицом так, что за такое визажист из Голливуда получил бы номинацию на Оскара. И, конечно же, мужчины чувствуют себя польщенными, ведь все эти старания для них. Но лично мне гораздо важнее, как женщина выглядит утром после пробуждения. Истина заключается в растрепанных волосах и не накрашенном лице.
— Так Вы хотите кофе? — переспрашивает Лессинг.
То, что он предлагает мне выпить определенно хороший знак, ведь если бы я был классифицирован как недостойный, не было бы причин быть со мной таким обходительным. Или господин Лессинг просто такой дружелюбный?
— Да, извините меня. Я что-то нервничаю, — оправдываюсь я.
— О, это совершенно не нужно, — успокаивает он меня. — Ваш деловой партнер вчера прислал мне все необходимые документы по факсу.
— Отлично.
Он указал на стул.
— Садитесь. Я пойду достану нам пару чашек кофе.
Кабинет Лессинга тесноват. Круглый переговорный стол, рассчитанный на три места, занимает половину пространства. В углу напротив двери стоит рабочий стол с компьютером, принтером, факсом и телефоном. Здесь было принято решение о моем деловом будущем?
Вместо того, чтобы беспокоиться об этом, я думаю о возвращении к Вики. Как правило, прежде чем мужчина увидит голую правду, должны произойти многие другие вещи. Мне судьба дала прекрасный шанс с моей соседкой. Потому что она проспала, а я пришел и увидел неприукрашенные факты.
И мне всё очень понравилось.
Конечно, «Во все тяжкие» классный сериал – особенно последние два сезона, но я бы ни за что, даже ночью, не стал бы носить фан-футболку. Я бы выбрал для неё сорочку на тонких бретельках, которая красиво бы облегала её тело. У неё привлекательная фигура, которую не скрыла от меня даже эта мешковатая футболка. Розовые носки, напротив, даже сейчас вызывают у меня улыбку. Женственное существо и её проблема холодных ног. Определенно, она будет чувствовать себя прекрасно на моей стороне. Бывшая прозвала меня живой теплостанцией. В зимний период ей это нравилось, а летом она предпочитала спать от меня на расстоянии.
— Так, господин Дирберг. Вы предпочитаете с молоком, сахаром?
Лессинг несет темно-голубой поднос, на котором две наполненные чашки, пакетики с сахаром и порционные сливки.
— Я пью его черным, — отвечаю я.
— У нас банкиров есть поговорка: лучше черный кофе, чем черный ноль в балансе. — Он добродушно смеётся и садится.
Ради приличия я тоже смеюсь. Он передаёт мне кофе, затем хватает стопку бумаг, что позади него. Спокойно попивая кофе, листает документы и бормочет себе под нос:
— Да, да.
Правильно ли я истолковываю поведение Вики? На самом деле, у меня сложилось впечатление, что в последнее время она стала более открыта. По крайней мере, до момента, когда я сделал к ней шаг. В тот момент она снова стала … соседкой, которая неловко стремится держать меня на расстоянии.
Хотя мне стоит спросить себя, что я собирался делать? Поцеловать её? Предложить массаж ног? Поделиться теплом своего тела?
Без понятия.
— Господин Дирберг? — слышу я голос.
— Я не знаю, — отвечаю я, пожимая плечами.
Наиболее вероятно сочетание всего этого.
— Вы не знаете? — недоверчиво спрашивает Лессинг.
Скептический тон возвращает меня обратно в реальность.
— Ээ, что?
— Я интересовался запланированными сроками проекта. Они кажутся на первый взгляд не очень.
Черт! Месяц я работал ради этого шанса, а сейчас всё запорю из-за отсутствия концентрации?
— Извините, моя дочь заболела, — пробую я другой предлог. — Моя соседка присматривает за ней, но Вы знаете, это так …
Довольно громкий стук в дверь кабинета прерывает меня.
— Входите, — говорит Лессинг, хотя можно сказать, дверь уже открыта.
Агрессивный на вид мужчина в кожаной одежде врывается в комнату.
— Так вот где заседает понимающий господин Лессинг, — говорит мужчина, и в каждом его слове слышится гнев, хотя произносит он всё совершенно спокойно.
— Господин Малер, что Вы себе позволяете? — возмущается мой банковский консультант.
Малер?
Как Вики Малер?
Я получше присматриваюсь к парню. Мне это только кажется, или действительно есть определенное сходство с Луисом?
— Вы не можете сюда врываться, когда у меня проходит встреча с клиентом.
Мистер кожаная куртка смотрит на меня пренебрежительно.
— Да, это понятно, для этого пижона в костюмчике вы готовы выполнить все его кредитные желания. Со мной, однако …
Остальное остается невысказанным.
— Запишитесь ко мне на встречу, и я с удовольствием объясню Вам…
— Мы разберемся немедленно. Так быстро Вы от меня не избавитесь. — Этот тип садится на третий стул.
С извиняющимся взглядом Лессинг смотрит на меня. Ему эта ситуация, очевидно, неприятна, но видимо он подозревает, что другой клиент добровольно офис не покинет. Я слегка киваю, выражая согласие.
— Вы хотите двадцать тысяч евро на поездку на мотоциклах по Южной Америке со своим приятелем Рэмбо, — подытоживает Лессинг финансовые запросы кожаной куртки по памяти.
— Рокки, — исправляет он его, из-за чего моё внимание возрастает.
Я действительно сижу рядом с отцом Луиса?
— Ни Вы, ни Рэм… ээ, Рокки не можете предоставить залог. Рокки безработный, а Вы берете неоплачиваемый отпуск на шесть месяцев. Как вы будете оплачивать счета?
— Мы уже это сделали.
— Вашего дохода на данный момент хватает только на покрытие расходов. Просвета для погашения кредита я не вижу.
— Я приостанавливаю выплату алиментов для моего сына. Это уже обсуждалось с моей бывшей. Она не возражает.
Вики серьёзно отказывается от причитающихся ей сумм, чтобы бывший смог устроить тур на мотоциклах? Насколько эти двое ещё близки?
— Возможно, Вы и отрегулировали внутренние отношения, — отвечает Лессинг. — Но я должен придерживаться своих инструкций, в соответствии с которыми Вы, как отец несовершеннолетнего, по закону не можете прекратить выплачивать алименты.
— Внутренние отношения? Смотрите не припухните.
— Даже если я буду ожидать оплату, — невозмутимо продолжает Лессинг, — Я всё равно не вижу возможности для вашего кредита. Поэтому отказ. Копите года три, четыре на эту цель, и тогда рассмотрим всё во второй раз.
— Три, четыре года? Вы тупой? Я живу сейчас. Мы хотим сделать это сейчас. Рокки и я, мы поклялись сделать это.
Последние слова он подчеркнул так, словно после них у Лессинга не останется другого выбора, кроме как выдать ему ссуду. Но это не поменяло его мнение.
— Оставьте нас, пожалуйста. Иначе я вызову охрану.
На мгновение я беспокоюсь, что Малер может что-то сделать, ведь он очень зол. Затем он резко вскакивает.
— Я разрываю свой договор, — угрожает он. — Есть и другие банки.
— Вы живете в свободной стране, — отвечает Лессинг.
— Действительно!
— До свидания.
Малер показывает ему средний палец правой руки, прежде чем выбегает из кабинета и хлопает дверью.
— Ничего себе, — говорю я. — Вам доплачивают за таких опасных клиентов?
Лессинг небрежно машет.
— Ах, Томас, я знал его, ещё когда он не был таким большим. — Он показывает рукой чуть выше уровня стола. — Тогда я был здесь практикантом, а он пришел занять деньги на жевательную резинку. За эти годы, пожалуй, ничего не изменилось.
— Только его желания стали дороже.
Лессинг ухмыляется.
— Кажется это так. — Он бросает взгляд на свои наручные часы. — Черт! Теперь нам стоит поторопиться. Я должен сегодня представить правлению ваши финансовые проекты, так что деньги могут быть переведены на следующей неделе. Вам они нужны побыстрее, не так ли?
— Да, — подтверждаю я.
— Ну, мы получим их.
— То есть, Вы финансируете в проект? — удостоверяюсь я.
— Иначе стал бы я предлагать Вам кофе? — смеётся он.
Через полчаса я сижу в машине и наслаждаюсь моментом.
Получилось!
Тяжелые последние месяцы окупились, и совсем скоро, я надеюсь, буду пожинать плоды своих трудов – или упаду вниз.
Этот момент я очень хочу с кем-нибудь разделить, и конечно я представляю определенную персону. Какими будут наши отношения после завершения забастовки?
Действительно ли она согласна с тем, что её бывший перестанет платить алименты? Я должен спросить у неё. Лучше, если при этом не будет Луиса.
Задумчивый, я запускаю двигатель.
Глава 15
Вики
— Мама, почему ты не взяла желтую коробку? — спрашивает Луис, в то время, как я с пунцовым лицом стою над кастрюлей томатного соуса и молча ругаюсь.
Я не могу это сделать. Почему я слишком глупа для готовки простого соуса для спагетти? Надеюсь, Тильда не поймет, что под желтой коробкой Луис подразумевает … Поздно.
— Коробка для томатного соуса? Который делается из томатов, и масла, и лука, и … — говорит Тильда.
Неловко.
— Нее, — прерывает он и бежит к кладовой. — Здесь. Это наш томатный соус, который мы всегда едим. Мама, когда будут готовы спагетти?
— Через десять минут, я только ещё должна выв… соус доделать. Вероятно, не хватает немного чеснока. Да, точно, именно его.
— Или сахара, — говорит Тильда.
Теперь пятилетка учит меня готовить. А позже она сообщит Симону… хотя мне, после сегодняшнего неловкого представления с утра, с моей ночнушкой, должно быть всё равно. Ведь я выгляжу повседневно, но чем это поможет - спорный вопрос.
— Дети, накрывайте на стол. Мы едим за обеденным столом в гостиной, поэтому расставьте приборы, хорошо? Как закончите, еда будет готова.
Ха, хороший ход. Оба исчезают из кухни, и я избавляюсь от вязкой гадости в канализацию. Теперь быстро содержимое желтой коробки в кастрюлю, добавим чуть орегано, грибы из банки и сливки, готово … об этом не узнает ни один человек, никто из присутствующих здесь.
— Приятного аппетита, — желаю я, когда мы немного позже вместе садимся, а перед нами дымится большое блюдо лапши.
— За тебя, свинья, — говорит Луис, поднимая стакан яблочного сока вверх.
Прежде чем я могу его отругать, Тильда фыркая присоединяется.
— За тебя, свинья!
Она действительно его самая большая фанатка. Я вздыхаю и просто хочу уже донести до рта еду, как раздается дверной звонок.
— Папочка!
— Кто первый до двери!
Луис и Тильда бегут, а я медленно иду позади. Я с нетерпением жду Симона, заметно? Трепет в области живота не вызывает сомнений, и это хорошее чувство. Иногда я боялась, что это больше не повторится, при этом постоянно была в кого-то влюблена. Со временем я утратила эту способность.
— Привет, моя малышка! Эй, Луис. Утро прошло прекрасно?
— Да. Папочка, мы ездили к лошадкам, и Вики показала мне, как их кормить. Я их даже погладила.
— Правда, это классно, — говорит Симон, у которого на каждой ноге стоит ребенок, и он на негнущихся ногах идет мне навстречу.
— Привет, как всё прошло? — выдыхаю я.
Мне стыдно, но мужчина в офигенном костюме с детьми на ногах ослепляет меня.
— Исключительно хорошо прошло, всё подписано и закреплено печатью. Я получаю финансируемый проект и теперь действительно могу приступать к работе. О, вы едите?
— Мы хотели начать, — говорю я. — Чувак, это круто, поздравляю! Мы оба заслужили награду, так? Ты со своим банком, я с новой работой … Тебе нравится белое вино? И с нами поешь? Хотя нет ничего особенного, но если ты голоден, то всем хватит.
— Есть спагетти с томатным соусом, — рассказывает Луис и уже несет тарелку и приборы.
Вау.
Я беру вино и штопор, а Симон уже сидит с детьми. Если он сейчас заберет у меня бутылку и откроет её, это безусловно добавит ему бонусов.
— Подожди, давай я открою.
Дело принимает приятный оборот. Очень даже. В то время как дети полностью сосредотачиваются на еде, Симон и я бросаем друг на друга взгляды, которые определенно к чему-то ведут, а на мне белое льняное платье, запачканное красным соусом. Это заставляет меня нервничать, и теперь я не могу есть. С одной стороны, я очень заинтересована в горячих взглядах, а с другой не могу их выдержать, поэтому я отвожу взгляд.
—Мм, соус вкусный, — говорит Симон, — Я люблю орегано.
— Да, он хорош, — выносит Тильда приговор. С облегчением, я беру бокал в руку, но она ещё не закончил. — Папин томатный соус всегда занимает два часа. Он должен очень долго кипятиться на медленном огне, чтобы действительно приготовиться.
— Вариться на медленном огне. Да там ничего такого, определенно у Вики соус томился несколько часов.
Он улыбается мне, я опускаю взгляд.
—Ну … Честно говоря, я не мастер в готовке.
— Сделан из пакетов! — Тильда с удовольствием всасывает лапшу, и выглядит торжествующей.
Я ошибаюсь, или она знает, что опозорила меня? Уверена, что Луис из присутствующих самый наивный.
— Из желтых пакетов, потому что у них самый лучший вкус. Вкусняшка-обожрашка, — говорит моё сокровище.
Он любит меня, даже если я не умею готовить. Потрясающий ребенок.
— Так-так, здесь готовят с помощью смесей из коробок. Я бы и не догадался. Сам я не особо люблю готовую продукцию, но всё бывает впервые. По вкусу у тебя получилось замечательно. И вино тоже замечательное. За тебя!
— Он может печь? — спрашивает Луис и переводит взгляд с Тильды на Симона.
— Луис, не дерзи!
— Как так, печь это не дерзкое слово.
Я жду рифму, но он ещё не настолько умен.
—Нет-нет, нет проблем, — приходит мне на помощь Симон. — Я пеку не очень хорошо, зато готовлю вполне сносно, я так думаю.
— Папа готовит потрясающе. Он может приготовить шницель и крокеты (прим. редактора: шницель — тонкий пласт телятины, свинины, баранины, куриной или индюшачьей грудинки, панированный в сухарях или мукой и обжаренный методом глубокого погружения в раскалённое масло (фритюр). Крокеты - кулинарное блюдо цилиндрической или округлой формы из мясного фарша или овощей, обваленных в сухарях и обжаренных во фритюре.), но делает их сам. И жареные овощи, и ризотто, но по мне это слишком противно, и он может …
— Всё в порядке, Тильда, теперь кушай дальше, а то твои макароны остынут.
Я вижу перед собой Симона, как он стоит в фартуке у плиты и режет лук. Прекрасная картинка.
— Для этого у нас есть розовый кухонный комбайн, и после есть масляный пирог на дрожжах, который твой папа не может испечь. Кроме того, я люблю наш томатный соус намного больше, — говорит Луис, чем очевидно хочет меня защитить.
Он имеет на это право, ведь я действительно могу выпекать. Я не хочу быть некомпетентной домохозяйкой, поэтому в порядке исключения я не ругаю своего сына.
— Очевидно, мы дополняем друг друга. Ты можешь печь, а я могу готовить - возможно, мы должны воспользоваться этим преимуществом в какой-либо форме. Что думаешь? — спрашивает Симон.
Его глаза темно карие, и его ресницы, для большинства женщин просто убийственны. Густые, длинные и черные.
— Да, почему нет? — говорю я и выпрямляю спину.
Только не теряй самообладание. Я не могу упасть в обморок, только от того, что мой привлекательный сосед немного со мной пофлиртовал.
— Какие у вас планы на завтра? — ох, это я сейчас спросила?
Симон смотрит на меня так воодушевленно, что можно было бы подумать, он победоносно выкидывает кулак вверх.
— У нас на завтра ничего нет. Только море свободного времени. Ээ, когда вы закончите, то можете тихонько поиграть, — принимает он воспитательное командование на себя.
Я полностью забыла про детей в последние минуты. Симон и я сидим напротив друг друга и флиртуем так, что искры летят. Я не смею шевелиться, чтобы не спугнуть эту магию между нами.
— Готово, — говорит Луис. — Можно мы молоко с соломинками?
— А глагол, — напоминаю я ему, но по-прежнему смотрю на Симона.
— Чего?
— Ах, ничего. Да, возьмите длинные соломинки, и пейте ваше молоко на кухне. Марш, вы двое.
Дети ушли, и мы откидываемся чуть более расслабленно. Симон кажется о чем-то размышляет, так, как будто бы не уверен, какие подобрать слова.
— То, что вертится у тебя в голове, что это? — спрашиваю я его.
Мне нравится, что он немного нерешителен иногда, это делает его немного человечнее.
— Я думаю, что столкнулся только что с твоим бывшем в банке.
— Что? Томас? Действительно?
О Боже, я думала, что мой томатный соус из коробки — это неловко, но Томас в банке — это неловко как целая палитра коробочных соусов. Симон кивает.
— Хм, я так думаю. Томас Малер, в целом довольно громоздкий тип, кожаная куртка, очень самоуверенный.
— Да, его можно так охарактеризовать. Что он хотел на твоей встрече в банке? Я думаю, что сейчас провалюсь под землю… Я догадываюсь, что он хотел. Деньги, конечно же.
— Собственно меня ничего из этого не касается, Вики, просто скажи, если я должен остановиться. Но он не хочет платить алименты Луису, что ниже всякой критики. Не позволяй ему этого. Ээ, ты вообще знаешь об этом? Я идиот, извини.
Он нервно проводит руками по лицу и волосам, и я больше не могу сидеть соблазнительно-тихо. Я вскакиваю со стула и всё ему рассказываю. О глупом плане Томаса с Рокки, Симон, смеясь, называет его Рембо. О моем неудачном браке и о попытках сделать Томаса хорошим отцом для Луиса - хотя эти усилия всё чаще проваливаются. И о моём страхе, что у меня не получится потянуть в финансовом плане воспитание ребенка в одиночку. Он внимательно слушает и вроде бы не презирает меня. С каждой минутой он нравится мне всё больше, потому что он хороший слушатель и в нужное время задаёт правильные вопросы. Он серьёзен и относится к этому без игр.
— Эй, всё не так уж и плохо, — отмечает он, когда я заканчиваю спустя четверть часа. — Есть и хорошие новости: ты не одинока. Моя бывшая такая же сумасшедшая, как и твой бывший. Или даже больше. И в итоге у нас получились замечательные дети. Мы должны выпить за это.
Как мило с его стороны. У меня разливается тепло в районе живота, и я чувствую, будто избавляюсь от шоу, из которого пытаюсь выбраться уже несколько дней. Я хочу закончить не ключевыми клише для вербальных атак, а просто нормально.
— Ура. Спасибо, что выслушал.
— С удовольствием. Так что, я думаю, теперь забираю свою дочку и даю тебе небольшой перерыв. Мы хотим что-нибудь завтра вместе с детьми затеять? Может быть, побегаем на роликовых коньках или покатаемся на самокатах, и перед этим мы что-нибудь приготовим? И, конечно же, испечем.
Хэй, звучит как настоящее свидание. А именно свидание с детьми, но так даже лучше. Я едва могу скрыть мою радость.
— Отличная идея, давай сделаем это. Я полагаю, Тильда и Луис не будут возражать, а мы просто их не спросим.
— Отлично, — говорит Симон, — Тогда завтра утром мне нужно закупиться, мой холодильник должен быть наполнен. И вы придете около двенадцати? Мы так хотим это сделать?
— Да, подходит.
И теперь он действительно должен идти, потому что мне нудно подумать о том, что завтра надеть.
Глава 16
Симон
— Солнышко, я забыл просмотреть сегодня почту, — сообщаю я Тильде.
— Я иду в мою комнату слушать рассказ.
— Да, конечно.
Уже у порога она остановилась и обернулась ко мне.
— Ты знаешь, что? — спрашивает она.
— Я ничего не знаю. Твой папочка совсем чокнутый.
Тильда хихикает.
— Ты совсем не такой. — И добавляет уже серьёзно. — Мне нравятся Вики и Луис.
— Мне тоже, сладенькая.
— Но тебя я люблю больше. — Она разводит руки в стороны. — Отсюда до солнца.
— И обратно, — завершаю я наш ритуал.
Она получает воздушный поцелуй, прежде чем я убегаю вниз.
Таким уравновешенным я себя никогда не чувствовал. Тильда и я отличная команда, мои рабочие планы, кажется, уже работают, и впервые за долгое время я реально чувствую бабочек в животе.
Как я скучал по этому чувству.
Мысленно я вижу перед собой Вики, пока отпираю почтовый ящик. Надеюсь, никакое письмо из налогово-финансового управления не испортит мне настроение.
Однако секунду спустя я желаю, чтобы финансовые органы разработали новые придирки к фрилансерам. В ящике находится один конверт, и я сразу узнаю почерк. Хотя это конверт одного из спа-отелей.
Почему Марион прислала мне письмо? Полный напряжения я вспоминаю её слова, что она хочет обсудить со мной что-то. Часто я открываю почту по пути наверх. Это письмо держу, как будто оно отравлено.
— Я вернулся, — бормочу я, но Тильда, возможно, не услышала, и поэтому не отвечает.
Мой душевный подъем молниеносно исчез, и инстинктивно я чувствую, что чертовски темные тучи сгущаются надо мной. Я сажусь на столик в гостиной, рву конверт и достаю исписанный листок бумаги.
Привет, С!
Её привычка так сокращать моё имя, годами вызывала гнев на моём лице. Это слишком много, написать пять букв? Будь-то в письмах или сообщениях?
Скоро ты бы и сам это заметил, тем не менее, хочу сообщить тебе заранее. Я беременна! У Тильды будет младший братик. При её рождении я ещё не была готова быть заботливой матерью, но это изменилось коренным образом. Поэтому крайне важно поговорить с тобой об изменении проживания Тильды. Будучи старшей сестрой, она характером закалиться сильнее. Ты же знаешь, я тоже старшая сестра. Она научится ответственности, внимательному отношению, различным деталям и многим другим вещам, которые единственный ребенок в семье не может узнать.
Поэтому было бы целесообразно, если центр жизненных интересов переселит Тильду ко мне. Конечно, я не стану мешать вашим встречам, тем не менее, она должна, по моему мнению, как можно раньше переехать к нам. Успев до конца лета, у неё будет целый год, чтобы найти новых друзей, прежде чем пойти в школу.
Определенно тебе будет трудно в первый момент принять решение, но когда ты обдумаешь всё спокойно, то увидишь, что я права.
Еще созвонимся.
Марион.
Я читаю письмо второй раз, прежде чем разъяренно комкаю его и бросаю на стол.
Она действительно воображает, что я буду в этом участвовать?
Для того чтобы не совершить какой-нибудь нерациональный поступок, я делаю глубокий вдох. Один. Второй. Третий. Каким-то образом я должен убедиться, что Тильда не услышит необходимый телефонный разговор. Я никогда в её присутствии не говорил о Марион плохо и это я хотел бы оставить неизменным.
В прихожей мои глаза натыкаются на обувь Тильды. Я останавливаюсь и сознательно отбираю взглядом её вещи: курточка в гардеробе, рисунок в рамке, что она подарила мне на день отца, плюшевый сурикат, что стоит на страже у её двери. Марион серьёзно верит, что я позволю разорвать своё сердце без сопротивления?
Моя малышка лежит на кровати ничком и раскачивает ногами туда и обратно, благоговейно слушая свою любимую радиопостановку.
— Воробушек, мне нужно провести очень важный телефонный разговор. Пожалуйста, не заходи в мой кабинет?
— Не. Я занята.
Я сажусь к ней, и она сразу же утыкается своей головой мне в руку.
— Хрю!
— Ты, что, морская свинка?
— Хрю! Хрю!
Тильда давно хочет домашнее животное - это то желание, которое я ещё не выполнил, в частности из-за аллергии Марион на шерсть животных. Теперь шансы моей дочери резко возросли. В этом бою все средства будут хороши. Я целую её в щёку и быстро покидаю её комнату.
Марион! Теперь ты меня узнаешь!
***
— Ты получил моё письмо? — спрашивает меня моя драгоценная бывшая вместо приветствия.
— Ты можешь обо всём этом забыть, — отвечаю я так же коротко. — Никогда я на это не соглашусь.
— Я так и знала. Ты такой эгоист!
— Что?
— Она будет старшей сестрой. Для девочки нет ничего прекрасней, — утверждает Марион.
— Мне приходят на ум вещи. Например, любящая мать, которая всегда терпелива и не кричит постоянно. — Я смотрю в окно и обнаруживаю Вики, которая вместе с сыном выкидывает мусор. Он несет небольшой мешок, который набит макулатурой.
— Да, намажь мне старые сказки на хлеб. Даже если тебе это не подходит: я изменилась и стала намного спокойнее.
— Только Тильда рассказывает совсем другие вещи.
— Ты только хочешь меня спровоцировать, — кричит она без предупреждения и противоречит сама себе.
Вероятно, она просто ничего не замечает. Она никогда не была самокритичным человеком.
— Но я знала, что ты будешь ставить палки в колёса. Поэтому я уже консультировалась с адвокатом. Впрочем, мою позицию подтверждают. Если ты не согласишься добровольно, я добьюсь права на проживание в суде.
— Спасибо за предупреждение. Это в очередной раз доказывает, что тебе плевать на интересы Тильды. Здесь у неё друзья. Её дом. И ты хочешь её вырвать из этого.
Я сажусь за свой стол и загружаю компьютер. Похоже, я должен как можно быстрее найти семейного адвоката.
— Чушь собачья! В отличие от тебя я могу ей в ближайшее время предоставить полноценную семью.
— Что ты получаешь в руки, в любом случае не остаётся целым.
— Ты тупой …
Какое оскорбление она хотела в этот момент произнести, останется вечной загадкой, потому что я прерываю разговор.
Через полчаса у меня уже назначена встреча с адвокатом на понедельник. До тех пор по возможности я хочу забыть об этой утомительной конфронтации, что, однако, мне не удается. Вот почему я беру мой телефон и открываю программу для сообщений.