РИС. 3. Охотничья избушка на Илыче
га («бипур») представляло собой сруб в 2—3 венца, высотой 0,4—0,7 м, засыпанный землей. На «бипур» находились либо печь-каменка («горья пач»), либо глинобитный очаг («вартом пач»). Размеры очага были около 1,4X1,4 м, находился он обычно в дальнем от дверн углу. Печь-каменка сооружалась из плоских, поставленных па ребро камней, которые образовывали три боковые стенки, и свода из таких же камней, положенных плашмя сверху. Камни обычно брались из ручья или реки. При отсутствии подходящих для «горья пач» камней в близлежащей местности делали очаг из глины. Вначале изготавливался деревянный каркас, представляющий собой дуги из гибких жердочек, нижние концы которых были воткнуты в место для очага, с продольными ребрами из таких же жердочек, привязанных к дугам. Отверстие последней дуги закрывалось полностью колотой щепой, укрепленной вертикально, а в плоскости крайней дуги с противоположного конца из такой же щепы делалось устье будущей печи. Каркас обмазывали слоем глины, плотно ее утрамбовывали, а после того как глина несколько подсыхала, разводили огонь. В процессе первой топки деревянный каркас выгорал, а глина подвергалась обжигу. Для выхода дыма при топке по-черному в углу, находящемуся за очагом, прорубалось отверстие («дымоволок», «тшын петан розь») размером 13—15x20—25 см. Закрывался «дымовд-лок» или подушечкой из тряпки, с зашитыми в нее сеном и мхом, пли деревянной, плотно прилегающей крышкой, или дощечкой,которая вдвигалась н выдвигалась в пазы, вырубленные в бревнах стены. Перед началом топки открывали и дымоволок и дверь, а после того как огонь хорошо разгорался, дверь закрывали. Так как очаг был приподнят над землей, дым скапливался в верхней половине «вор керка», а на уровне нар можно было безопасно находиться и во время топки. Нары располагались вдоль стены от печи до угла на высоте 35—40 см, делали их из колотых плах. Спали ногами к очагу, для упора ног на нарах имелся бортик из плахи высотой 30—35 см. Иногда нары делали в два этажа, в основном в избушках, предназначенных для ночлега охотничьих артелей. Около окон находился стол, рядом с ним, в переднем углу гл. скамья. Под потолком, вдоль свободной стены, было укреплено несколько жердей, на которые клались на просушку дрова для растопки, обувь и вешалась сырая одежда. В стены в большом количестве были вбиты деревянные гвозди («тув»), на которые развешивали одежду. Для мелкой хозяйственной утвари на стенах находилось несколько полок.
Сени («посводз») служили дополнительным хозяйственным помещением. В них имелись полки для вещей, стол со скамейками и очаг-костер для приготовления пищи. Дым от костра уходил в открытое отверстие незаделанного фронтона. Длина сеней равнялась 3—4 арш. (2,1—2,8 м). Рубили их обычно отдельно от «вор керка» в виде трехстенного сруба, два угла которого были связаны в рубленый угол, а свободные концы бревен боковых сторон закреплялись с помощью прямоугольных шипов в продольных пазах в бревнах, вкопанных в землю у края стены избушки. Иногда сени присоединялись с помощью «ложной степы»: примыкающие к стене «вор керка» углы сеней обычным способом рубленого угла были связаны с короткими отрезками бревен, которые придавали пристройке прочность и в то же время не препятствовали проходу к двери избушки. На Сысоле для сооружения сеней использовались боковые стены самой избушки, для чего их делали с той стороны, где в стене имелась дверь для входа в «вор керка», длиннее приблизительно на 2 м. Третью, поперечную стену сеней делали не из бревен, а из колотых плах, вкопанных вертикально в землю [3]. Потолок и пол в сенях не настилали. Крыша либо являлась продолжением крыши избушки, либо избушка крылась на один скат, а сени —на другой, так что получалась как бы общая двускатная крыша для всей постройки.
В Прилузье и на Верхней Сысоле в качестве промыслового жилища в прошлом достаточно часто использовалась «кола». Этимологи сопоставляют данный термин с удм. «куала» (хозяйственная постройка для приготовления пищи и хранения ритуальных предметов), мар. «кудо» (шалаш, летняя кухня), мокш. «куд» (дом, изба), фин. «кота» (хижина, шалаш) и связывают его происхождение с допермским названием примитивного жилища [4]. У скандинавских саами наименование «ка1а» носил конический шалаш из жердей, крытый толстой парусиной, а зимой — войлоком. Внутри он имел очаг из камней, дым выходил в отверстие наверху. В таких шалашах у саами жили семьи по пять— семь человек [5].
«Кола» представляла собой сооружение из бревен, по типу близкое к «вор керка», но имеющее сруб лишь в четыре венца. Крыша двускатная, на бревенчатых фронтонах. Бревна обоих фронтонов связывались между собой жердями, которые исполняли одновременно роль обрешетки скатов крыши. Для покрытия крыши применялась еловая кора, уложенная по скатам и по гребню. Дверь двустворчатая, на ременных петлях, очень маленькая по размеру. Делали ее либо также из еловой коры, либо из колотых досок. Пол, очаг и нары обычно отсутствовали. Огонь разводили перед входом в «кола», а спали на ветвях, постеленных на землю [0]. Иногда в «кола» делали примитивный очаг из камней, но лишь для обогрева, дым удалялся с помощью берестяной трубы-вытяжки.
Для освещения избушек по вечерам применялась лучина. Светец («бипеш» или «ноша») состоял из россошки «пеша чунь» и деревянного корытца для угольков («пеша вор»). У коми-ижемцев и на Средней Печоре для этой цели жгли жир птиц и сало зверей в окрытой коробочке, положив туда фитиль.
У верхневычегодских охотников в избушке определяли время по своеобразным солнечным часам, представляющим собой две процарапанные ножом в направлении с юга па север и с запада на восток линии на окошке [7].
Хозяйственная утварь, как правило, была самодельная: берестяные и деревянные ложки, берестяные чашки-коробочки, берестяные коробки размером 27X44 или 36X54 см (6ХЮ верш., 8x12 верш.) для хранения муки, сухарей и замеса теста, берестяная круглая коробка для хлеба и посуды («нянь куд») и т. д. При ночлеге вне избушки в берестяной посуде иногда даже варили пищу, в одном чумане можно было варить до трех раз. Кроме того, в избушке обычно имелся инвентарь для хозяйственных работ: точило, пила, шило, игла, нитки и пр.
Пищу по возможности предпочитали варить вне избушки, обычно рядом с ней имелось специально оборудованное место для костра, нередко снабженное навесом. Для подвешивания котелка над костром служил «мотыр» — вбитый наклонно над кос гром кол или особое приспособление в виде составного деревянного крюка, который вешался на горизонтальную жердь над кос гром («ва крэп»).
Рыбацкие избушки, построенные в местах постоянного лова рыбы, вблизи от селений, по конструкции не отличались от «вор керка», но обычно не имели очага внутри. Вдоль длинных стен в избушке на деревянных гвоздях «тув» развешивали на храпение сети, здесь же иногда хранили зимой лодки. Рядом с «чери кыяи керка» располагались вешала для просушки сетей («тыв шбтан скамля») — жерди, одним концом положенные на подставку из кола с рогулькой, а другим лежащие на земле.
Промысловые жилища, аналогичные коми «вор керка», были у карел [8], вепсов [9], русских переселенцев в Сибирь [10] — четырехугольный сруб с одно- или двускатной крышей, печь-каменка с дымоволоком, пары по стенам. Подобные постройки в сельском быту коми использовались в качестве бань, а в прошлом — и в качестве жилища [11]. По данным М. Б. Едемского, у русского населения Вологодской губ. (бассейн среднего течения р. Вага) еще в начале этого века в старых крестьянских нзбах можно было наблюдать бескосячные окна, глинобитные печи на срубе из деревянных брусьев, в форме полуцилиндра, топку по-черному с выходом дыма через дымоволок, односкатные крыши, крытые тесаными досками с одной плоской и другой в виде неглубокого желоба сторонами. Вблизи росчистей крестьяне для ночлега ставили избушки в виде четырехугольного сруба на мху, с односкатной крышей из тесаных досок, маленькой входной дверью, небольшой каменкой н дымоволоком [12]. Сходные черты обнаруживаются в хозяйственных постройках тппа «кудо»: четырехугольный сруб с дощатой одно- и двускатной крышей, дверь на фронтоне — у марийцев [13]; «коа» — легкая постройка из тонких бревен, без окон, пола, потолка и печи, с крышей из дранки - у удмуртов [14].
Для хранения промыслового инвентаря, продовольственного запаса и добытой в угодье дичи служили рубленные из бревен кладовые, приподнятые над землей на ножках-опорах. Кладовая для охотничьего снаряжения конструктивно мало отличалась от сельских хозяйственных построек и представляла собой срубную постройку размером 2—2,5x2—2,5 м из тонкомерных бревен. Потолок н пол изготавливали из .колотых плах или из топких бревен. Крыша всегда была на один скат. Небольшая дверь размером 50—70X05—80 см открывалась наружу. Часто у кладовых такого типа имелось подобие крыльца, образованное выступающими концами настила пола, шириной не более метра. Над ним нависал выступающий край крыши. Внутри в несколько слоев располагались полки, на которых хранились продукты и добытая дичь. На полу в деревянных гвоздях, вбитых в стены, размещались предназначенные для хранения предметы хозяйственного инвентаря. Амбарчик ставился не на землю, а на четыре стойки из вкопанных в землю столбов высотой около метра пли больше. Для защиты от мелких грызунов ножки столбов в нескольких местах конусообразно обтесывались. В качестве лестницы использовалось бревно с вырубленными ступеньками. На Удоре часто встречаются сдвоенные кладовые, длина их срубов около 5,5 м при обычной ширине. Внутри имеется капитальная бревенчатая перегородка, делящая помещение на две половины, в каждую из которых ведет отдельная дверь. Закрывались кладовые обычно с помощью деревянного засовчика; на Вычегде часто запор в виде деревянного бруска-задвижки, двигающейся в деревянных скобах, устраивался с внутренней стороны двери. Открывали и закрывали такой запор с помощью веточки, продеваемой в щель в стене рядом с дверью [15]. Общепринятого наименовании для таких кладовых у коми не было, обычно их называли так же, как и хозяйственные постройки в сельском быту: «житник» (вв., печ.), «кум» (ее, уд.), «амбар» (уд.) и т. п. На р. Выми, Летке и Ижмс они назывались «лабаз», а в Удорском крае — «турыш».
Деревянные складские сооружения на высоких столбовых опорах еще до недавнего времени были широко распространены в селениях Беломорского бассейна, например в Каргопольском и Карпогорском районах Архангельской обл. Как и у коми, они обычно крылись на один скат [16]. у русского населения Вологодской губ. (бассейн среднего течения р. Вага)
Если описанный тип хозяйственной постройки был, скорее всего, заимствован из сельского быта, о чем свидетельствуют как терминология, так и сама конструкция, то охотничья «тшамья», вероятно, была чисто промысловым изобретением. Под этим названием на Сысоле, Вычегде и Печоре была известна кладовая для припасов и дичи несколько меньших размеров (1,2—1,5X1,2— 1,5 м), на четырех или на одной высоких опорах. «Тшамья» представляла собой сруб из тонких еловых, очищенных от коры бревен в пять-шесть генцов. Крылась она на один скат колотыми досками в два слоя, потолок не делался. Сверху доски крыши укреплялись двумя положенными поперек жердями, концы которых были связаны вицами с выступающими концами слег. Внутри имелось два-три яруса полок. Дверь отсутствовала, а ее роль выполняла выдвижная доска в полу. В качестве опор-столбов часто использовали пни от деревьев, специально срубленные для ;ггой цели на высоте от 1,5 до 2,5 м, ошкуренные, а иногда и дополнительно обтесанные для придания грибовидной формы. Если ножка у «тшамьи» была одна, то сруб укрепляли на двух перекрещивающихся плахах. Специальной лестницы обычно не изготавливали, а ставили между опорами короткий столбик, встав на который и отодвинув доску-дверь внизу, можно было по плечи попасть внутрь. У комн-пжемцев кладовые-хранилища такого типа носили название «ко.кйыы лобес» (лабаз на пожке) и попадали в него не через отверстие в полу, а сверху, поднимая несколько досок крыши, поэтому у них обычно имелась еще лестница из бревна. Удорские коми называли аналогичную по конструкции постройку «кокйив турыш» («турыш» на ножке). Ставили «тшамья» обычно несколько в стороне от других хозяйственных построек. Происхождение слова «тшамья» недостаточно ясно, сходное название лабаза на высоких стойках — «витех», «аитцах» — существуют в мансийском языке [17]. У русского населения Северного Приуралья и Северного Зауралья такие постройки назывались «чамья», «чемья», «шамья», «шумья», «шай-ма». А. К. Матвеев считает данный термин финно-угорским заимствованием [18]. Такие же кладовые-хранилища в виде сруба па высоких столбах были у охотничьего населения бывшей Олонецкой губ. п русской Карелии [19]. У саами кладовые-амбары на высоком пне высотой до 3 м, носящие название «паПа», конструктивно (люк внизу, лестница из деревянного бруса с зарубками) практически не отличались от «тшамья» [20].
Аналогичные срубные амбарчпки на высоких столбах-подпорах были распространены и у многих сибирских народов. У эвгпков имелись свайные лабазы «дэлкэн» или «нэку» в два—четыре венца из бревен, рубленных в лапу. Они имели плоскую, чуть наклонную крышу из плах или лиственичного корья, устанавливались на четырех угловых столбах-пнях высотой 1,5—1,7 м, вход находился в полу и поднимались в пего по бревну с зарубками [21]. У северных якутов-оленеводов для хранения вещей и продовольствия в районах зимовок использовались кладовые в виде сруба из нескольких венцов па четырех столбах высотой 1,5— 2 м. Потолок из накатника являлся одновременно и крышей, а незакрытая часть пола служила входом, в который поднимались
РИС. 8. Промысловые жилые и хозяйственные постройки:
г (а, б)— «кола» на Локчиме (начало XX в.); 2 — рыбацкий «чом» на о. Донты (30-е годы XX в.); 3 — остов шалаша; 4 — двухместная собачья конура: 5—шалаш; в—«тшамъя»; 7—приспособление для подвески посуды (а — жердь «ва крэп» ; б — «кырныр»; в — «частой»)
по наклонному бревну с зарубками. Такие кладовые назывались «хаЬаас» или «нооку» [22]. У русского населения Сибири продукты па промысле храпились в «сайве» — амбарчике па четырех столбах-опорах из обрубленных на высоте около 2 м деревьев с ошкуренной корой. Попадали во внутрь «сайвы», вынув нижнюю доску пола, по приставной лестнице. «Сайва» была распространена У русских охотников по всей Сибири [23]. Происхождение промысловой кладовой данного типа уходит корнями, по всей видимости, в культуру охотников и рыболовов лесотаежной зоны Северной Евразии, хотя можно предположить п ее конвергентное появление в промысловой культуре различных народов.
Собачью конуру стационарного типа («пон чом») имели в угодьях лишь охотники с Вишеры, Верхней Вычегды и Верхней Печоры. На Удоре, Выми, Сысоле и у коми-ижемцев собаки поче-вали снаружи пли в сильные морозы в сенях избушки. У охотников с Мезени обычным местом для ночлега собак были прикрытые сверху выступающими скатами крыш участки близ стены избушки. «Пон чом» сооружали из колотых плах, либо из тонкомерного леса. Сруб делали в четыре венца, иногда прокладывая их для тепла мхом. Сверху конура покрывалась па один скат колотыми досками или плахами. В двух средних венцах передней стороны вырубались при изготовлении полукруглые, в половину бревна отверстия. При совпадении их краев получался полный круг — вход в конуру. Если «пон чом» предназначался для двух собак, то таких входов делали два, а посередине конуру разделяли перегородкой. Внутри имелась соломенная пли из сена подстилка. Для привязывания собак рядом с конурой был вбит колышек.
Временные промысловые жилища. Оборудовать временный ночлег умел каждый охотник. Особенно часто приходилось ночевать вне избушки во время артельного промысла. На месте, выбранном для ночлега, обычно сооружался односкатный шалаш («чом»). Для кратковременной стоянки служил каркасный шалаш простейшей конструкции: на два кола с развплками на верхнем конце укладывалась жердь, а на перекладину получившегося входа в шалаш опирались жерди остова, нижние концы их лежали на земле или на поставленной на ребро и укрепленной колышками плахе. Для покрытия служили сосновая и еловая кора, ветви и сено. Иногда «чом» покрывали только лапником, тогда он носил название «лыс чом» («лыс» — хвоя). Две боковые стороны закрывались ветвями и лапником, а перед входом раскладывался костер.
При ночлеге артелями часто обходились и без костра, даже при морозе 25° С и ниже. Снег внутри «чома» частью разбрасывался, а частью утаптывался, на пол настилали сухой хворост и лапник, на него стелили лузаны, а поверх них — «дукёсы> или «шабуры». Укладывались попарно, вначале ложился головой внутрь «чома» один охотник, а другой его тщательно закрывал со всех сторон овчинным одеялом. После этого спиной к первому ложился второй охотник и также тщательно закутывал себя со всех сторон [24].
Если охотники собирались провести на одном месте несколько дней, то крыша «чома» п боковые стены изготовлялись из колотых плах («пов чом»), иногда вход в такой шалаш уменьшали
в размере вертикально врытыми в землю плахами, а узкий проход закрывали сосновой пли березовой корой [25]. При ночлеге артелью чаще сооружали «кер чом» — строение в виде сруба из тонких бревен, горбуш или колотых плах, имеющего только три стены. Размер такого «чома» — 2—3x2—3 м при высоте около 1,5 м. Крыша делалась односкатная, с наклоном назад. Иногда для многочисленных артелей строилось по три «чома» вместе: два входными отверстиями располагались друг против друга на расстоянии, равном ширине «чома», а третий примыкал к ним своим входным отверстием сбоку. Крыши всех трех «чомов» в этом случае делались более выступающими так, что они соединялись встык между собой. Сдвоенный «чом» («воча чом») представлял собой два «чома», поставленных входами друг к другу, с костром между ними.
У охотников северных районов Верхней Вычегды н Верхней Печоры более принято было строить «чом» из жердей, крытый берестяными полотнищами («киска чом»). Бересту для изготовления берестяных полотнищ («киска») снимали весной или в начале лета во время движения соков, делая во всю длину ствола вертикальный разрез с помощью топора на длинной ручке. Затем снятую бересту варили, очищали от верхнего грубого слоя. По краям полотнища для прочности пришивали узкую полоску бересты. Готовое полотнище имело ширину около 50 см и длину 2—2,5 м. У каждого промышлепнпка дома или в избушке был запас таких берестяных полотнищ более десятка штук. Как правило, «киска чом» сооружался при артельной охоте, для его покрытия требовалось не менее четырех берестяных полотниш.
Во время зимней артельной охоты верхневычегодские и печорские охотники, останавливаясь на одном месте на несколько дней, оборудовали временный лагерь. Выбрав для него место, «хозяин» артели отмечал лыжами на снегу квадрат со стороной, рапной длине лыж, т. е. около двух метров. Затем он с одним из членов артели вычищал деревянными лопатами снег до земли па отмеченном лыжней участке, выкинутый снег укладывали бруствером с трех сторон. Четвертая сторона должпа была служить входом в сооружаемый «чом», и с обеих ее концов устраивались два пологих спуска в снежную яму (ворота) перпендикулярно к боковым сторонам. После этого начиналось сооружение помещения для ночлега. На два ксла с развилками на верхнем конце, вбитых внутри снежной ямы вблизи «ворот», устанавливали перекладину, а на нее клали жерди, другой конец которых укладывали на снежный бруствер с противоположной стороны. На жерди настилали берестяные полотнища, к получившейся крыше подгребали с боковых сторон снег для полной герметичности. Иногда под берестой предварительно натягивали домашнее полотно и насыпали поверх пего слой сухой хвои, еще реже ограничивались покрытием из одного полотна. Внутри «чома» на землю настилали лапник, а по бокам устраивали стенки из дощечек, наколотых из сухих пней («палчэс»). Затем со стороны входа расчи щали участок от снега, равный по площади участку, предназначенному для ночлега: он должен был служить для приготовления пищи ш сушки одежды. Напротив входа в крытую часть «чома» у стенки вновь расчищенного участка вбивали три кола_ с развилками, на них и на перекладину от входа в «чом» укладывали три жерди, центральная из которых («ва крэп») служила поперечиной над костром, а на две другие вешали для просушки одежду. Костер делали небольшой по размеру, но жаркий. С задней стороны его укладывался короткий толстый кряж («би мыш»), который служил для отражения тепла в сторону ночлега. Если была возможность, то место для «чома» планировали так, чтобы позади костра находилось большое дерево — в этом случае «би мыш» не требовался. С боковых сторон костра также клали сырые, но более тонкие отрезки бревен, один конец которых упирался в землю, а другой находился на «би мыш». У входа в «чом», между ним и костром, для того чтобы не перегревалась постель, укрепляли обрубок толстого дерева («баб краж»). Рядом с задней наружной стенкой «чома» из сваленного н обтесанного дерева делали скамейку для сидения. Если в артели было более шести человек, то приходилось делать два «чома», один напротив другого, с костром посередине («воча чом»). Поэтому у печорских охотников при походах за Урал многочисленные артели встречались редко. Для собак рядом с «чомом», недалеко от одних из ворот, сооружались конические шалаши, крытые лапником («пон чом»), для каждой собаки отдельный. Снег под ними до земли не расчищали, а лишь притаптывали. С противоположной стороны «чома», рядом с другими воротами, устраивали лабаз для хранения продуктов — помост на четырех ножках из кольев. На время сна костер тушили. Спали на оленьих шкурах, положенных па лапник, завернувшись в овчинные «эшкын». Близкий данному способ сооружения ночлега зимой был зафиксирован у русских охотников на Среднем Урале [26].
Довольно часто охотники, промышлявшие в одиночку, при ночлеге в лесу ограничивались загородкой-заслоном от ветра («сай», уд., иж.) и нодьей. Между ними стелился лапник, а спали, заворачиваясь в одеяло из меха с мешком для ног. Для сооружения нодьи пользовались сухостойным деревом хвойных пород, предпочтительно с выгнившей серединой. Брали два отрезка длиной 2—3 м каждый и клали их друг на друга, предварительно вырубив в их соприкасающихся поверхностях но длинному продольному пазу глубиной до 10 см. В пазах помещалась растопка: сухие смолистые щепки, береста и стружки. Концы бревен закрепляли вбитыми с двух сторон кольями. Чтобы между бревнами оставалась щель, ближе к концам бревен между ними вбивались клинья («чивкас») или в верхнее бревно посередине забивали крюк из обрубка ствола с сучком, за который верхнее бревно несколько приподнималось с помощью жерди, одним концом воткнутой в землю, а другим — зацепленной за крюк. Широкое распространение сходной терминологии для обо значения костра такого
типа (коми «нодьдя», «нодья»; фин. «ппойо», кар. «шкхНуо» [27]; маис, «нутья» [28]; вепс. «посГ^о» [29], «нодья» у русского населения Европейского Севера СССР и Сибири) свидетельствует о том, что изобретение нодьи относится к весьма древнему времени и связано, скорее всего, с финно-язычным населением.
У верхневычегодских охотников в постоянных местах дальнего промысла, помимо «вор керка», было принято иметь несколько специально оборудованных мест для ночлега на расстоянии около 20 км от избушки. Там были приготовлены запасы дров и поставлены шалаши («чом»), крытые еловой корой. На полу в шалаше была заготовлена постель из мха и лапника. Коми* ижемцы часто пользовались для ночлега на промысле каркасным коническим шалашом типа ненецкого чума, который и послужил для него образцом. В верхнеусннских выселках местные промысловики с первым снегом вывозили на собаках в тундру за 40—50 км и устанавливали на всю зиму в центре угодий, где собирались промышлять песца, такие конические шалаши, крытые берестой или старыми оленьими шкурами. Потом охотники периодически приезжали в них на три-четыре дня для осмотра старых и насторожки новых ловушек. Для устройства разового ночлега в тундре нжемцы брали с собой кусок брезента или холста, которым покрывали конический каркас из воткнутых в снег лыж и «койбедп» [30].
У. Т. Сирелпус обнаружил наличие конического шалаша у локчимских (левый приток Вычегды) охотников. Его строили летом в лесу на время изготовления ловчих принадлежностей к осени. На подходящей для строительства площадке обламывали на высоте постройки верхушку у молодого соснового или елового дерева. Оставшуюся стоять часть дерева («вожка») очищали от сучьев, лишь на верхнем конце оставляли несколько сучков. Затем вокруг ставили 16 жердей каркаса так, что нижними концами они образовывали круг диаметром 3,2 м, а верхними опирались на остатки сучьев на верху подготовленного дерева. На жерди каркаса клали покрытие из бересты или еловой коры. Чтобы покрытие лежало плотно, снаружи его подпирали толстыми жердями. Внизу у земли в качестве двери и выхода для дыма было небольшое отверстие. Для приготовления пищи огонь разводили перед шалашами, внутри поддерживался тлеющий огонь только для изгнания комаров. Где-либо еще в долине Вычегды такой тип не был обнаружен [31]. Как справедливо отмечает В. Н. Белпцер, конические шалаши представляют в истории коми-зырянской культуры явление, скорее всего, новое, вторичное, а наиболее типичны для промыслового быта односкатные «чомы» [32].
Временное жилище под наименованием «чом» было известно населению таежной зоны Европейского Северо-Востока, по всей видимости, издавна. Об этом свидетельствует тот факт, что от него происходит принятый в научной литературе и в разговорной речи северного русского населения термин для обозначения конического каркасного жилища большинства народов Севера — «чум» [33]. Аналогичные по конструкции «чому» трехстенные шалаши из плах, с покатой назад односкатной крышей из еловой коры были у карел [34] и вепсов [35]. У русского населения Вологодской губ. для временного жилища в лесу строили «шалаш» или «балаган» в форме «покоя» из бревен (две боковых и одна задняя стены, крыша тесовая с крутым скатом назад). Перед шалашом во время сна непрерывно жгли костер. Для разового ночлега делали простой шалаш: на козлах — горизонтальная перекладина, к ней наклонно с одной стороны прислонено несколько длинных кольев, покрытых ветками и травой [36]. Близкие по типу шалаши встречались у удмуртов и башкир в лесах Среднего и Южного Приуралья [37]. У обских угров односкатные шалаши из двух вертикальных стоек и горизонтальной жерди в качестве основы каркаса употреблялись по всей территории расселения. Строили их зимой на промысле, покрывали чаще лапником, реже — берестяными тисками. Такие же шалаши строили летом в сильный ветер или дождь. Если группа охотников находилась долго на одном месте или была особенно велика, строили два односкатных шалаша друг против друга, с костром между ними. Такие же сдвоенные шалаши (ср. «воча чом») на Вахе строили на местах рыбной ловли, над костром между ними на помосте коптили рыбу [38]. Есть основания считать указанный тип временного жилища в отличие от конического чума охотников и рыболовов Сибири одной из отличительных черт промысловой культуры северной таежной зоны Европейского Северо-Востока.
Промысловая одежда. Обязательным предметом промысловой одежды у коми был «лузан» («лаз, лоз») — прямоугольная короткая накидка с отверстием для головы. Изготавливался «лузан» чаще всего из домотканого холста («дора») или из сукна. Конструкция «лузана» чрезвычайно проста: в прямоугольном куске материн размером 0,5 м на 1,3—1,5 м прорезалось отверстие для головы либо посередине, либо так, чтобы задняя половина была несколько длиннее. С внутренней стороны «лузана» с обоих концов устраивались карманы, для чего пришивали прямоугольные куски материи, по ширине равные поле «лузана». Высота нагрудного кармана была 15—25 см, задний карман («лаз пои») делался несколько больше н имел высоту от 30 до 50 см. К нижнему концу нагрудной части («лаз морбс») пришивался сыромятный ремень с пряжкой на правом боку или две завязки, по одной с каждой стороны, длиной около 1 м. В верхней части задней половины «лузана» имелась ременная петля для гонора («лаз козъян»), иногда она пришивалась к специальному клапану. У подростковых «лаз» петля для топора была необязательна. По краям для прочности лузан обшивали узким сыромятным ремешком. Многие «лузаны» имели «крылья», прикрывающие плечи. Для этой цели пришивались в плечевой части дополнительные куски материи. Для большей прочности некоторые «лузаны» обшивались кожей на плечах, груди и под петлей для топора.
Иногда из кожи шили весь «лузан», кроме карманов, на изготовление .которых шел холст. Такие «лузаны» из выделанной кожи, как правило, делали специальные мастера. Для зимней охоты обычно использовали лузан с капюшоном, который изготавливался отдельно и пришивался к краям головного отверстия. На Печоре «лаз» иногда ткали из шерсти с помощью челнока-иглы («ем») на поперечном ткацком станке («кись»). Некоторые охотники на левом плече «лузана» пришивали «погончик» для ружейного ремня, а справа на груди —карман для пуль. Для того чтобы задний .карман не провисал от груза, у некоторых «лузанов» он прикреплялся за середину ремешком с петлей к застежке-палочке, пришитой немного выше края кармана.
Несмотря на свою простоту, для промыслового быта «лузан» был чрезвычайно удобен. Помимо того, что он предохранял промысловика от дождя и снега, «лузан» исполнял н роль заплечного мешка. В его карманах размещалось до двух пудов груза: продовольствие, ружейные припасы, добытая дичь и пушнина. Обычно охотники помещали в нагрудном кармане различные охотничьи принадлежности и продовольствие, а в заднем — продукты промысла. Для табака, спичек и других мелочей в переднем кармане часто делали специальные мелкие отделения. Срок службы «лузана» доходил до 7—10 лет.
Аналогичная по конструкции промысловая накидка «лаз» была известна коми-пермякам [39], а под названием «лузан» была обязательной промысловой одеждой у русских охотников Урала и Сибири [40]. У хантов и манси охотничья накидка именовалась «лус», она изготавливалась, как правило, не из материала, а из шкур и не имела петли для топора. Для ее изготовления выкраивались два длинных прямоугольника с полукругом посередине правой кромки одного и левой другого. Затем прямоугольники сшивались: полукруглые вырезы совпадали, образуя отверстие для головы. Или выкраивали части «лус», закрывающие грудь и спину, в этом случае шов проходил по плечам. Ворс меха был направлен вниз. Если использовалась вытертая или летняя короткошерстная шкура, «лус» иногда делали, просто вырезая отверстие в середине шкуры [41]. По мнению К. Геден, мансийское «лус» является заимствованием из коми языка [42]. В пользу коми принадлежности данного термина говорит сопоставление его с удм. «лазъяны» («накинуть поверх чего-либо, укрыть»), таким образом, «лаз» можно этимологизировать из пермских языков как «накидка» [43]. В то же время именно конструкции промысловой накидки пермских угров были присущи черты наиболее архаичные, возможно, они объясняются временем заимствования, в таком случае речь идет о наиболее древнем типе «лузана», сохранившемся в силу малого распространения тканых материалов у обских угров, но исчезнувшем уже у коми. В. Н. Чернецов видел в северноуральском «лусе» наиболее примитивный вариант глухой одежды, характерной для культур арктической и субарктической зоны, отмечая, что «предположить
независимое возникновение глухой одежды среди уральцев трудно» [44]. Вывод о заимствовании финно-угорскими народами глухой одежды у аборигенного населения субполярной зоны при продвижении этих народов на север трудно оспорить. Но промысловая накидка типа «лузана» локализуется на достаточно узкой территории лесо-таежного Предуралья и Зауралья, сведений о наличии подобной одежды у каких-либо других народов, помимо коми, обских угров и северорусского населения смежных областей не имеется. Поэтому более логично предположить ее изобретение именно в промысловой среде данного региона.
За исключением «лузана», верхняя одежда промысловиков практически не отличалась от применяемой при хозяйственных работах в сельском быту: рубашка и штаны из холста, старый пиджак; поверх пиджака надевался «шабур», а при холодной погоде —еще и «дукбс». «Шабур» шился пз толстого, пекра-шеного домотканого холста п представлял собой свободную, ту-ннкообразного покроя рубаху, одевающуюся через голову.. Ворот н пуговицы, застегивающие разрез для головы, отсутствовали. Для изготовления «шабура» кусок холста длиною около 2 м перегибали пополам и на месте сгиба делали круглый вырез для головы. Затем пришивались прямые, из одного куска рукава, под мышками вшивался клин («кунлбе»), иногда из ткани другого цвета, а по бокам делались трапециевидные вставки так, что подол получался шире плеч.
Рабочая одежда из домотканого холста сходного покроя н с близкими названиями (ср. мар «шавыр», чув. «шупор», зап. спб. тат. «шабыр») была широко известна по всему Русскому Северу, в Поволжье, у карел, обских угров, западносибирских татар, алтайцев и ряда других народов [45]. Этимологи объясняют столь широкое распространение данного термина заимствованием из волжско-пермских языков [46].
«Дукбс» обычно делали из домашнего изготовления сукна или шерсти. Он представлял собой верхнюю одежду распашного типа, длиной до колен или несколько ниже. Полы «дукбса» имели правый глубокий запах, застежками обычно служили круглые деревянные палочки или, реже, крючки. Полы и спина изготавливались из трех одинаковых полотнищ. Спина была прямая, между ней и полами вставлялись широкие клинья. Ворот делался из узкой полосы сукна, стоячий. Как и коми, «дукбсом» называли кафтан из домотканого сукна удмурты [47].
Верхнюю одежду подпоясывали кожаным ремнем («йй», «тас-ма») с железной или медной пряжкой. К «тасме» всегда был привешен чехол для ножа и кожаный чехольчик для точильного, бруска. Поясной нож («пурт»), применяемый для хозяйственных работ и снятия шкурок, делали местные кузнецы из обломков кос, пил, старых подпильннков и т. п. Прямое одностороннее лезвие было длиной 10—Д5 см, рукоять длиной 10—12 см вырезалась из дерева или лосиного рога. Ножны («пуртбе») изготавливали из кожи или из дерева, обтянутого кожей, с петлями для подвески к поясу. Носили нож на поясном ремне с правой стороны.
У коми-нжемцев на промысле часто использовали в качестве верхней одежды старые, потертые, потерявшие ость и ставшие от этого более легкими и менее теплыми малицы («лек-малича»). Они имели пришитые к рукавам рукавицы из камусов и капюшон, плотно облегающий голову, обшитый сверху «пыжиком» Поверх малицы для предохранения ее от намокания одевалась «рубаха» — чехол из темной бумажной материи, доходящий до «панд» (полосы шириной 15-20 см из летней шкуры оленя, отличающейся низким и плотным волосом, пришитой к нижнему краю подола малицы). Малица подпоясывалась широким ремнем («тасмой») и при этом немного подбиралась под него. Приподнятая выше колен малица делала движения охотников совершенно свободными [48].
Головным убором являлась старая шапка обычного образца, но имелась и охотничья шапка особого покроя — «ур кыян шапка», которая шилась из домотканого сукна. Она имела четырехугольный верх, а сзади — кусок сукна, закрывающий шею и затылок. Уши прикрывались не плотно, чтобы слышать голос собаки. Летом для защиты от комаров обычно повязывался шейный платок. Существовал и специальный глухой капюшон из холста, закрывающий голову и шею, с открытым лицом («пом дора»). Такой же капюшон с сеткой из конского волоса на лицевой части носил название «ситка».
Из нижнего белья с собой на промысел коми охотники брали -по две-три пары сшитых из ситца или тонкого холста нижних рубах и кальсон. На руки надевались «кушеньча» — холодные рабочие рукавицы, а в сильные морозы — меховые рукавицы шерстью паружу из собачьей шкуры («кушепьча кепысь» пли «поп ку кепысь»).
К оригинальному, чисто промысловому типу обуви у коми относились «лызя ком» — специальная обувь для ходьбы на лыжах. Изготавливались они из одного куска толстой сыромятной кожи в виде грубых башмаков с цельной толстой подошвой и загнутыми кверху носками. На задник пришивали сложенный в несколько слоев кусок кожи . Обычно опи также имели и пришитые суконные голенища с ремешками-завязками в верхней части. Для водостойкости обувь после изготовлепня выдерживали два-три дня в смоляной воде («сир ва»). Одевали «ком» на длинные шерстяные носки или на «чбрбс» — теплые чулки с суконными или холщовыми голенищами и вязаными шерстяными головками. Срок службы «лызя ком» был около пяти лет.
Ближайшую аналогию этому виду обуви у коми можно найти в финских пьексах. У карел для хождения на лыжах употреблялись сходные с «ком» сапоги с загнутым носком под названием «р1ек8п1», или «кеньги» [49]. У русских промысловиков в Сибири в качестве специальной лыжной обуви использовались «уледи». Перед и подошва у них изготовлялись из одного куска кожи, носки были с крючками из кожи, чтобы нога не выскакивала из крепления, а над пальцами пришивался дополнительный кусок кожи, чтобы их не давило крепление [50]. У современного русского населения Верхней Печоры «уледями» называется промысловая зимняя обувь в виде «котов», к которым пришиты суконные, длиной до колен голенища [51]. В сильные морозы (—35°—40°С) коми охотники носили «ишим», которые состояли из катаной из овечьей шерсти головки («тюнь») и пришитых дратвой голенищ из сукна или холста («ишим идз»). Голенища имели ремешки-завязки в верхней части. Иногда завязки к голенищу не пришивали, а употребляли сплетенные из шерстяных разноцветных ниток подвязки («чорвонь»), такие же, как для поддерживания шерстяных чулок. Помимо коми, «ишимы» были известны русским сибирским охотникам. Под этим названием в Енисейском округе была распространена обувь с кожаной головкой и голенищами из толстого холста, употребляемая при зимней охоте [52].
У комн-ижемцев зимой охотники обычно носили меховые сапоги — «тобок», сшитые пз оленьих камусов или, реже, из шкур шерстью наружу, с подошвой пз оленьих лбов. Внутрь их надевали «липт1ча» — чулки из меха «пыжика» или иногда собачьего меха шерстью внутрь. Для сырой погоды голенища у «тобок» делали из сукна и пришивали их к меховой головке. На ноге «липуча» и «тобок» закреплялись с помощью пришитых завязок либо «чбрвонь». При ходьбе на лыжах ижемские промысловики часто употребляли так называемые «вылысь тббоки» («верхние тббоки»), доходящие только до щиколоток и одеваемые поверх обычных «тббоков». Подошвы «вылысь тббоков» делали из старой оленьей постели, они употреблялись как против холода, так и против сырости. При входе в теплое помещение их снимали, как галоши. Сходная меховая зимняя обувь («пива»), надеваемая на меховые чулки («либт»), была у ненцев [53], от которых она, видимо, и была заимствована иже-мскими оленеводами.
В осенний период обычной обувью на промысле были «баки-лб» — кожаные сапоги на подшивной мягкой подошве, без твердого задника и каблуков, с мягкими голенищами несколько выше колен. С началом похолоданий на ноги надевали «кыс». Головка «кыс» изготавливалась из снятой чулком с ноги коровы шкуры, шерстью наружу. На подошвы шла шкура со лба или груди коровы, каблуков у «кыс» не было. Шили их без колодки. Специальной выделке кожа не подвергалась, кожу головки пропитывали смоляной водой. Голенища делались из сукна или кожи, длиной выше колен. На концах голенищ были пришиты подвязки для привязывания к поясу. Отличительная черта коми промысловой обуви: кожаная, меховая или валяная головка и пришивное голенище из сукна или толстого холста были характерны для обуви многих народов Сибири (алтайцев, шорцев, хакасов, хантов, кетов, селькупов), из европейских народов такаяобувь зафиксирована у башкир [54], карел [55] и северорусского промыслового населения.
В качестве спальных принадлежностей в промысловых избушках служили шкуры лосей, оленьи постели и овчинные одеяла. Для ночлега при дальних промыслах с собой брали «ыж ку эшкын» — одеяло, сшитое из овчин в виде спального мешка. На одно одеяло уходило до 12 штук овчин. Внизу оно было сшито в виде мешка («эшкын подлое»), в котором помещались ноги, а края набрасывали на грудь внакладку. Подобные одеяла из шкур с мешком для ног делали северные якуты-оленеводы, эвенкн, эвены и долганы [56].
Пища. Большую часть продуктов питания промысловики брали с собой нз дома. Запасы продовольствия доставляли в угодье непосредственно перед началом осеннего промысла. РИС. 16. Если охотничья избушка находилась
Овчинное промысловое на значительном расстоянии от реки одеяло («ыж ку эшкын») и подвоз продуктов на лодке непосредственно к ней был затруднен, то груз от реки до «вор керка» переносился в «пестерях» из бересты, «нонах» — мешках из лосиной шкуры или «крошнях», сплетенных из прутьев черемухи или ивы и надеваемых на спину при помощи лямок, сшитых из нескольких полосок бересты. На Мезени для этой цели использовали котомки из домотканого холста.
При дальних походах артелями весь запас продуктов питания везли с собой на нартах. Печорскне охотники при артельной добыче рябчика брали с собой на четыре недели (в фунтах): муки ржаной —5—10, сухарей (печеного хлеба) — 80, масла —8—10 свежего мяса — 20, сухой рыбы — 20, крупы — 15, солоду — 5, соли—2—3 и молока кислого с творогом — 3 ведра в бочонке [57]. Па человека в месяц приходилось около 86—89 кг продуктов, или 21,5—22,25 кг на неделю. При осенней охоте в предгорьях Урала на рябчика и белку на два месяца каждый из артельщиков имел следующий запас продуктов (в пудах): сухарей—2, печеного хлеба — 1, муки ячменной — 1, муки ржаной—1; (в фунтах): сушеных пирогов — 30, соли — 10, мяса свежего — 20, рыбы сухой — 5, гороху — 2, масла — 12,5, крупы ячневой — 5, а также кислого молока и творога по одному ведру [58]. В этом случае на человека приходилось всего около 130 кг продуктов, или по 16,3 кг на неделю. При дальних походах за Урал длительностью в три месяца печорские промысловики брали с собой каждый (в пудах): сухарей — 4, сушеных пирогов с крупой—1, ячменной муки—1, ржаной муки—1; (в фунтах): крупы — 10, масла —12,5, свежего сала для блинов —2,5, сухой рыбы—15, говядины сырой — 30, соли—10 [59]. Всего 144 кг или по 12 кг на неделю.
Питание было двухразовым: плотный завтрак перед выходом на промысел и поздний ужин после возвращения в избушку или лагерь при ночлеге в лесу. Готовили обычно на костре, для которого перед избушкой было стабильно оборудованное место, нередко снабженное навесом для защиты от осадков. Котелок на перекладине («на крэп») подвепшнался с помощью специального приспособления — деревянного крюка, состоявшего из двух частей. В артелях все члены варили по очереди, иногда большая часть хозяйственных работ выпадала на долю наименее добычливого охотника. На Мезени школу кашевара в течение сезона обязательно проходил новичок независимо от его возраста [60]. Дежурить по приготовлению пищи называлось «парить», а дежурство—«парный день». Дрова и растопку дежурный заготовлял еще с вечера, а на следующий день вставал раньше всех и до подъема должен был успеть приготовить пищу. Охотился он в этот день неподалеку от лагеря и возвращался раньше других, чтобы успеть к их приходу сварить ужин. Для приготовления пищи служил ведерный котел, воду топили обычно из снега. Меню было однообразным, основу его составляли различные каши и похлебки: пироги с начинкой из ячневой крупы, разваренной на молоке, на ржаной корке («шыдбеа пирог») шли для приготовления каши «сюра рок»; корки пнрога употребляли вместо хлеба. Из обычной ячневой крупы варили кашу «ид шыдбеа рок», в которую добавляли немного мяса. В праздники варили кашу из белой муки «еджыд пызярок». Из ячменного толокна делали «гежень» — похлебку из толокна, разведенного водой или квасом, и «сором» — такую же похлебку, но более густую. Из крупы и небольшого количества мяса, а в великий пост из сухой рыбы варили суп. При кратковременных остановках охотники и рыбаки часто делали болтушку, размешивая ячменную муку в кипятке («нуръя шыд»). Во время ближней охоты на боровую дичь меню несколько разнообразили мясные и рыбные блюда: суп из дичи, уха; в пушных артелях мясо в рационе питания было редко, лишь при случайной добыче крупного зверя. Из выпечки в повседневной пище были только хлеб и сухари; в праздники пекли блины из ячменной муки («пд пызь блиц»), жарили их на сале, а иногда выпекали шаньги — лепешки со слоем толченой овсяной крупы или картошки, смазанной сверху маслом. Для утоления голода во время промыслового дня с собой брали «сола пирог» — лепешку, крутопосоленную и сложенную пополам перед выпечкой. Из напитков обычно употребляли чай, заваренный из листьев черники и брусники или березовой чаги, реже — натуральный. В праздники и в великий ноет из ржаной муки варили квас, его приготовлением преимущественно занимался «хозяин» артели.
