Как принимать гостей, и как правильно ходить на эфир к другим, но при этом не стать инвалидом
Я уже писал, что аудитория воспринимает ведущего, как досадную помеху. Ей кажется, что исчезновение ведущего из эфира даст наконец услышать слова этого удивительного человека, который сейчас пришел.
И неважно, что гость врывается на станцию за минуту до эфира. Он торопливо сбрасывает с себя верхнюю одежду и немедленно требует кофе. Потом требует рассказать, о чем будем говорить, требует бутерброд с обезжиренной ветчиной и тридцать пять капель успокаивающего.
Взяв чашку кофе, гость обязательно заходит к главному редактору, который не успел сбежать, и дарит ему, в пятый раз, новое издание своей сенсационной книжки «Кольчатые черви – разумны ли они?», где, на пяти сотнях страниц, доказывается, что они разумны.
Потом, сидя в эфире, гость отвечает невпопад, обжигается кофе и всех сравнивает со своими любимцами – червями.
На вопрос, почему он стал парламентарием, а не остался биологом, гость заявляет, что лучше копаться в политическом дерьме, чем в реальном.
И громко хохочет, оставляя, ведущего в сильной задумчивости.
После эфира, не ответив толком ни на один вопрос, гость проверяет, где висит его фотография. Обнаружив ее, он снова бежит к главному редактору, снова дарит ему книгу про червей, жалуется, что его фото висит около женского туалета, и просит повесить у входа, где висят фото Горбачева, Клинтона и Шредера. За это обещает подарить еще одну книгу. Кроме этого, он просит сфотографировать его заново, потому что он похудел на шесть килограммов.
Его фото перевешивают при нем. Он дарит еще одну книгу и, надев не то пальто, убегает.
Его фото немедленно снимают и, в виде мести за червей, вешают на дверь туалета.
Это типичный гость, но аудитория ничего не знает и слушает его откровения, принимая их за божественные.
Как говорил одному закоренелому преступнику специальный агент Джеффро Гиббс из моего любимого сериала «Морская полиция» («MSFI»): «Ты еще жив, только потому, что до нашей встречи я не знал о твоем существовании».
Мне близки такие мысли старика Джеффро.
Некоторых гостей я пристрелил бы еще на подходе к студии.
Причина такого желания кроется в моем глубоком враждебном убеждении, что гость тоже считает ведущего помехой. Он хотел бы говорит с аудиторией сам, один на один, посылая ей те две мысли, которые ему подарил его мощный интеллект, подорванный неумеренным потреблением алкоголя и заботой о благе народа.
Гости отвратительны. Я могу привести только несколько их ужасных черт, которые мне приходится терпеть уже много лет.
Гости не готовятся к передачам. Они сидят и ждут, что их спросят.
Начав говорить, гость не смотрит на часы и не понимает, что такое говорить форматно.
Несмотря на предупреждение, что осталось двадцать секунд до новостей, гость вдруг вспоминает, что не сказал главного. Он обвиняет в этом ведущего и требует, чтобы его пригласили еще раз.
Гостю никогда не нравится вопрос для голосования.
Гостю не нравится, как проголосовали слушатели. Как бы ни проголосовали, всегда не в его пользу.
Особенно гостю не нравится то, как сформулирована ведущим тема его отрезка эфира.
Любимая фраза гостя: «Мы уже пятнадцать минут не о том говорим!..», хотя, кроме самого гостя, все пятнадцать минут никто не произносил ни слова.
Уже анекдотом стала реальная история, когда в эфир пришел начальник железной дороги. Он говорил про рельсы, шпалы и расписание электричек. Гостя предупредили, что ему дадут знак, когда нужно будет заканчивать. Но когда ведущий посмотрел на часы и незаметно описал рукой в воздухе кольцо, что означало – пора закругляться, гость кивнул головой и бодро сказал: «А теперь я расскажу вам о кольцевой железной дороге».
Ведущий упал в обморок.
Я мог бы круглосуточно описывать вам, как мне было бы хорошо, если бы не было гостей. Но это будет лукавством.
Именно наличие гостей, их уровень и определяют сейчас престиж и рейтинг СМИ.
Поэтому нам необходимо посмотреть на гостей с другой стороны, обсудив реальные проблемы, которые вокруг них возникают, а так же как выйти из некоторых непростых ситуаций.
Конечно, все журналисты – гении. Но я уже писал, что аудитория давно выучила наизусть все, что эти гении могут сказать. Поэтому существование гостей благоприятно, хотя бы с той точки зрения, что аудитория отвлекается на гостя и идет линчевать надоевшего ведущего не сегодня, а через пару дней.
На фоне неготовности гостя к эфиру ведущий кажется паинькой.
Поэтому забудем о собственной гениальности, и потанцуем вокруг гостя.
Танцы начинаются с его прихода.
У нас на станции есть правило: когда приходит гость, его встречает ведущий и лично разговаривает с ним минут десять – пятнадцать.
Подчеркиваю, лично!
Мне очень не нравится это правило. Сейчас, когда я пищу эти строки, я уже далеко не мальчик. Когда выйдет эта книга, мне будут все сто. Должен ли я, в таком почтенном возрасте, увенчанный лаврами, званиями, почетными медалями и поцелуями, встречать с улыбкой какого-нибудь пацана и угодливо предлагать ему чаю?
Не лучше ли будет, если его встретят референты, а я царственно войду в студию за минуту до эфира, и милостиво кивну гостю головой. Гость встанет навытяжку, споет гимн и возьмет у меня автограф. И, может быть, после этого я начну эфир.
Не лучше. И я объясню почему. Гость приходит с улицы, где занимался черт знает чем. Он должен поговорить с вами на конкретную тему, в конкретный отрезок времени. Гость может прийти к вам после джакузи с двумя девицами и лепестками роз либо с горячего заседания какого-то парламентского комитета.
Гость может, но не обязан, специально готовиться к эфиру. Раз он приглашен, значит, известно почему. И его обязанность – только прийти вовремя. Остальное должны сделать вы.
Я вхожу в гостевую комнату, сияя широкой улыбкой, трясу ему руку и говорю, что его визит – это праздник не только для меня, но и для моей тещи. Конечно, это ложь, тем более что именно моя теща поручила мне удушить гостя, как только я его увижу, за последнюю модернизацию пенсионного закона.
Гость вздрагивает. Он слышал о моей манере вести эфир. Он пытался у главного редактора выбить другого ведущего. Но у нас правило – гости ведущего не выбирают. Увидев меня, гость раздумывал, не выпрыгнуть ли ему в окно, однако его сбила моя улыбка и предложение кофе.
Я усаживаю его в кресло и перехожу к следующей ступени охмурежа.
Я говорю, что радиослушатели прислали много вопросов к этому эфиру (ложь), очень много вопросов и у меня (у меня один вопрос: когда он уйдет?), но, прежде всего, я хочу узнать: какие вопросы хотел бы поднять сам гость?
И это чистая правда.
Вы не знаете, где был гость. Вы не знаете, какие аспекты сегодняшней темы его интересуют. Конечно, вы выстроили свою схему передачи, нахватав тезисов из Интернета. Но, согласитесь, насколько богаче станет программа, если вы согласуете ее течение, взяв за основу желание гостя.
Гость никогда не предложит обсуждать то, в чем он плохо разбирается.
Когда гость скажет, что ему все равно, что обсуждать, пропустите эту фразу мимо ушей. Она ничего не значит. Продолжайте выяснять, что интересно гостю, не торопясь придумывать свою схему.
Это плохо, потому что она для гостя будет мертва, и передача проиграет. Если же вы дадите говорить гостю о том, что для него важно – успех обеспечен.
Я еще раз хотел бы акцентировать внимание на этой необходимости говорить то, что знаешь и любишь, и не отступать от этого правила.
И вот пример на эту тему.
Известная журналистка Юлия Латынина ведет авторскую передачу в нашем эфире. Она тонкий знаток Российского Кавказа.
Она знает все тейпы и легко называет труднопроизносимые фамилии полевых командиров. Еще она легко ориентируется в делах кремлевских лидеров и в людях, которые рулят спецслужбами. Про ФСБ она рассказывает в лицах, как будто с пистолетом стояла за шторой, когда принимались очень интересные решения.
Значительная часть эфира посвящается проблемам Кавказа. Когда она рассказывает о Кавказе, то поражаешься, откуда она знает так много подробностей. Так же интересно, с подробностями, она рассказывает об интригах высшей власти.
Однако об этом я уже писал, некоторым слушателям все равно, о чем говорит ведущий. И однажды позвонил настойчивый слушатель, который потребовал объяснить, в чем разница между Обамой и Хилари Клинтон.
Юлия замялась. Она только что в деталях, рассказывала, как в Ингушетии, люди в масках поймали двух братьев Махачевых, идущих по улице за сигаретами. Поскольку уже был вечер, настоящие бандиты, устроившие взрыв на улице, куда-то убежали, а братья были небриты, то их сразу обвинили в терроризме. Одного брата убили сразу, на улице, возле киоска с сигаретами, а другому отбили почки. И где он сейчас, неизвестно. Мать Махачевых хотела жаловаться, но к ней заехали те же люди в масках и сказали, чтобы она молчала, иначе они сожгут ее дом.
– Так что вы можете сказать про Обаму и Хилари? – требовал настойчивый слушатель. – В чем между ними разница?
– Я не знаю в чем разница, – сказала Юлия. – Но я знаю, что между ними общего. Они, оба, ничего не знают, что есть братья Махачевы, и что у них большие проблемы.
И продолжила свой рассказ об издевательствах над мирным населением в Ингушетии.
Слушатель обиделся и написал мейл Алексею Венедиктову. В нем он назвал себя «заслуженным слушателем», обвинил Латынину в некомпетентности и в том, что она игнорировала его вопрос. Письмо было разухабистым по стилю, и от него веяло хорошим сытным обедом с зубочисткой в зубах.
Венедиктов, прочитав письмо, немедленно нажал на компьютере «Delete» и вывесил приказ, в котором предложил всем ведущим четко объявлять темы, на которые принимаются звонки в каждом эфире. А тех, кто звонит не на тему, он приказывает гнать вон.
И я с ним абсолютно согласен.
Если Латыниной интересно в ее авторской передаче рассказывать только про Кавказ и интриги Кремля, пусть рассказывает именно про это. Она так хочет и освещает эти темы лучше всех.
Но вернемся к вашей встрече с гостем перед эфиром.
Итак, после чашки кофе, которую по вашему щедрому указанию ему принесет секретарша редакции, вы продолжаете выяснить, какие именно темы в сегодняшней беседе возбуждают его больше всего. Конечно, гостя возбудили ноги секретарши, от ее походки он даже пролил кофе на вашу новую рубашку. Но, к сожалению, есть тема передачи, и вы приводите гостя в чувство вопросом, о чем он сможет рассказать наиболее интересно, без вступительных мычаний и подготовительных ерзаний по стулу.
Однако ваше отношение к гостю не должно быть потребительским.
У гостей есть свои требования к эфиру, и чаще всего, эти требования справедливы.
Вообще-то для того, чтобы понять, как правильно относиться к гостю, важно побывать в его шкуре.
Меня часто приглашают участвовать в различных передачах, поэтому хочу показать несколько примеров, что раздражало меня, когда я был приглашен где-то выступить.
Однажды мне позвонила администратор одного телеканала и пригласила на запись в новую программу. Я стал выспрашивать подробности программы. Но администратор ответила, что ничего не знает, так как она тут новенькая. Я спросил, почему не звонит сам ведущий. Ведь мы были знакомы, и он бы мне объяснил задачу за минуту. Девушка ответила, что он очень занят.
Я отказался идти, и вот почему.
Мне важно согласовывать формат своего участия. Я хочу точно понимать свою роль, насколько пространны должны быть мои ответы, насколько смешно или серьезно я должен говорить.
Да, именно так.
Можно над этим смеяться, но для меня это важно. Когда меня приглашают на запись новых программ, я обеспечиваю, как гость, качество эфира. Я с большим вниманием отношусь к чужим эфирам, и все это знают. Я стараюсь быть ярким, активно брать слово, быть темпераментным и остроумным. И этот ведущий пригласил меня именно для успеха своей премьеры, но поленился потратить пять минут для разговора с тем, кто будет для него работать, и объяснить детали.
На другом телеканале меня пригласили поддержать основного участника дебатов, но, впоследствии, я обнаружил, что, из-за цензуры, вырезали все мои острые реплики. В передаче я выглядел идиотом. Ведущий, также мой знакомый, не позвонил мне и не объяснился.
Вы спросите, а зачем он должен был это делать? Ведь не он вырезал мои острые реплики, а его начальство.
Да, это так, но для меня именно этот ведущий являлся лицом этой программы. Я не знаю, кто вырезал мои реплики, и знал ли этот ведущий, что это произойдет. Возможно, он отстаивал мой неприятный для начальства монолог, а возможно, махнул рукой и сказал, что ему все равно. Согласитесь, это две большие разницы.
А теперь вдумайтесь, что произошло в результате.
Я пришел на передачу, старался, чтобы она получилась, а, в результате, в эфир ничего не попало.
Обидно ли это для меня? Конечно, да!
Как и для любого другого.
Это только кажется, что эфир вами и гостем воспринимаются одинаково…
На самом деле все не так.
Это вы с утра, в рабочем режиме, поговорили с десятью гостями и еще пятерых записали на завтра.
Для гостя же визит к вам – это целый ритуал.
О том, что его пригласили в эфир, еще со вчера знают все его родственники. Он не забыл позвонить в другие страны своим друзьям, чтобы они услышали его программу по Интернету. Он тщательно готовится, делает пометки на бумаге, укладывает план беседы в голове. Он старается, потому что приглашение в эфир – это сродни награде. Тебя выделили среди других! Ты будешь говорить на многомиллионную аудиторию.
Поверьте мне, даже если гость холодно и безразлично, за минуту до эфира, смотрит в окно, то, все равно, ему не все равно.
Я знаю людей, которые ходят по выходным в аэроклуб, садятся в самолет и прыгают с парашютом. В виде развлечения, они в полете раскрывают шампанское и пьют его из хрустальных бокалов. А один подобный чудак даже рисовал в полете картину, правда, черным грифелем.
Но если бы кто-то попытался запихнуть в самолет с парашютом меня, то у него были бы большие проблемы, потому что невозможно грузить в самолет человека, который приковал себя цепями к осветительной мачте.
Я бы не полетел, даже если бы от моей дочери отказался ее мотоциклист!
То, что для одних привычно, для других экстраординарно.
Ваш рутинный эфир – настоящее потрясение для тех, кто приходит в студию раз в год. Для вас это поход в булочную, для них – поездка, в Большой Каньон.
Вот почему крайне необходимо учитывать главное: гость эмоционально тратится на эфир, всегда больше вас. Вот почему именно вы, как человек, к которому он идет на эфир, полностью ответственны за то, как гость пришел, что было у вас в эфире, и что потом услышал зритель или слушатель.
Вот почему я считаю, что ведущий той программы, где вырезали все, что я говорил, поступил неправильно. Вот почему я к нему больше не хожу.
Примеров неправильного отношения к гостям нет числа.
Однажды я пару часов просидел в холодной гримерке. Дело в том, что в студии писали несколько программ подряд, а гости предыдущих программ все время опаздывали. Постепенно отставание в записи стало почти полтора часа. Запись задерживалась, но никто не извинялся, не предлагал мне чаю и не спрашивал, могу ли я торчать в пустой холодной комнате еще час, пока не подойдет моя очередь. Я взбесился, потребовал вызвать гостевого редактора и спросил, почему, зная о проблемах, мне не позвонили и не сказали приехать позже. В ответ я услышал то, что слишком много гостей и за всем не уследишь, но они все извиняются. На мой вопрос, почему не могут набрать еще пару редакторов, я узнал, что это дело начальства, и что, наверное, они экономят деньги.
Самое интересное, что писать мы должны были юмористическую программу, и можно уже представить, с какой физиономией я там сидел и какие шутки говорил.
А вот еще одна история. Я был гостем шоу, там было еще человек пять, кроме меня. Среди гостей был один, особенно статусный, в ранге министра. По сути, он и был главным гостем, я понимал это, и мои скверные ожидания оправдались. Он говорил, а мы были только гарниром.
Я понимал организаторов передачи. Они не были уверены, что главный гость придет, поэтому страховались и пригласили остальных, чтобы обеспечить уровень программы. Мы очень хорошо говорили, но в монтаже нас показали пару раз, а говорил только он.
Еще один раз позвонившая девушка трижды перепутала мое имя, неправильно назвала фамилию и также не могла объяснить, что я буду делать на записи. Она объясняла, что это ночная программа, и все содержится в ее названии. Название программы было «Голубые волны». Я задумался, а потом спросил, нужно ли мне будет стоять по колено в воде, петь песни старых моряков и махать морским флагом. И обязательно ли мне быть геем, чтобы там сниматься. Теперь уже задумалась девушка. Помолчав, она сказала, что стоять в воде, как она думает, мне не нужно, потому что бассейн они не заказывали. А про геев она уточнит. Больше она не звонила.
РАСКОШЕЛИТЬСЯ ЛИ НА ДЛИННЫЕ НОСКИ И ЧТО ДЕЛАТЬ С ЛЮБИМОЙ БОРОДАВКОЙ
Когда мотоциклист моей дочери слишком долго поджидает в кустах, пока она накрасит губки и выскочит, не попрощавшись, его мотоцикл испускает зловонное облако, которое проникает в нашу комнату и оседает на моей белоснежной рубахе, которую только что погладила моя жена, готовя меня к эфиру. Но, когда я, обнаружив это, пытаюсь выскочить на улицу, чтобы поймать мотоциклиста и накормить деталями его собственного мотоцикла, то жена останавливает меня и призывает относиться к этому факту спокойно – рубашку она погладит, а дочь пусть, хотя бы немного, отдохнет.
На мой вопрос, от чего нужно отдыхать моей дочери, жена рассказывает драматическую историю о том, как дочь готовила себе утром яичницу, и каких титанических усилий ей это стоило.
– Кроме того, она читала книгу!.. – эту фразу жена произносит с особым придыханием.
После чего жена читает мне небольшую лекцию о том, что мотоциклист неплохой парень, и она даже, один раз, видела его в красивом модном костюме с галстуком. Он специально надел костюм, чтобы встретиться со мной, но увидев мое лицо из кустов, испугался и убежал.
– Я просто вышел на балкон и смотрел на закат, – удивился я. – Что такого он в моем лице разглядел?
– В том-то и дело, – обидчиво пояснила дочь. – Он сказал, что выражение твоего лица было таким же кровавым, как и закат. И я ему долго объясняла, что за твоей жуткой улыбкой кроется что-то человеческое. Ты просто это человеческое тщательно скрываешь.
На это предательство родной дочери, я замечаю, что есть люди, которые пытаются скрыть свои ужасные пороки под хорошим костюмом. Но их естество видно, как под хорошим рентгеном.
Тут в разговор вмешивается теща, которая заявляет, что когда я ухаживал за моей женой, то у меня были одни рваные джинсы. Но она, теща, заглянула в мою душу и увидела чистую совесть и перспективу постройки трехэтажного дома, поэтому она сильно нашему союзу не возражала. Поэтому теща полагает, что костюм особого значения не имеет. Главное то, что внутри человека.
Моя теща, как всегда права, но за одним исключением.
Внешность и костюм не определяют любовь на лавочках в городском парке, но они определяющие для журналиста, при его появлении на экране.
Так что вернемся к вопросам ваших взаимоотношений с гостями, посмотрим на них несколько с другой стороны и выберем, что можно позаимствовать, а от чего нужно отказаться.
Мы уже договаривались, что я буду приводить примеры, которые могут наблюдать все.
Включите любую дискуссионную программу на CNN или на FOX. Везде вы увидите одну и ту же картину.
Гости тщательно одеты, обувь у них чистая, а у мужчин высокие носки.
Об этом, конечно, смешно говорить, но еще смешнее, когда между туфлями и короткими носками торчит кусок волосатой голой ноги. И дело тут не в эстетике, дело в том, что это отвлекает внимание.
Политический эфир – это не конкурс длины шерсти на собачьей выставке.
Все гости одеты в костюмы и галстуки.
Костюм нужен не для того, чтобы обязательно сделать какое-нибудь важное заявление. Просто вид ведущего говорит о том, что все в порядке, и что это серьезная передача для взрослых. Согласитесь, видеть ведущего в костюме в детской передаче так же нелепо, как любоваться ведущим, в тенниске и кольцом в ухе, в аналитической программе, посвященной очередной бессмысленной войне.
Хороший костюм и галстук – общепринятый код, который ведущий посылает зрителям: я серьезный ведущий, и сейчас, в серьезной и важной программе, мы поговорит на серьезные и важные темы.
Но обратим внимание, как гости ведут себя в эфире.
Они смотрят точно в объектив камеры, не отворачивая взгляда. Даже на секунду они не отводят глаз, а это, поверьте, очень трудно.
Сделайте эксперимент: выберите в комнате какую-то одну точку, например ручку двери или маленькую фотографию на стене. Главное, чтобы это был небольшой предмет, соразмерный с объективом телекамеры, и он находился на высоте вашего лица.
А теперь, глядя на этот предмет, попробуйте рассказать, как вы провели день. Главное условие – не отводите взгляд.
Неожиданно вы убедитесь, что смотреть в одну точку – это совсем не просто. То, что в жизни вы делаете играючись, становится трудновыполнимым по чьему-то заданию.
У вас неожиданно начнут рыскать глаза, потом внезапно зачешется нос и сильно затечет шея. Естественно, все это – виртуальные ощущения, рожденные неестественной ситуацией и издевательством над вашим организмом. Но когда вы, как кадровый разведчик, даете себе команду, во что бы то ни стало, держать взгляд, вдруг выяснится, что у вас путаются мысли, и вы потеряли нить рассказа.
Я часто провожу подобный эксперимент над студентами. Они что-то пять минут рассказывают в видеокамеру. Потом они смотрят свою видеозапись и хохочут, видя, как организм побеждает, и у них взгляд внезапно и немотивированно прыгает в сторону. Потом студенты плачут и заявляют, что сверлить глазами одну точку невозможно.
Но я им напоминаю, что когда они сидят два часа и смотрят по телевизору триллер, то они как-то умудряются не отводить взгляд от экрана и не заявляют, что это очень трудно. А когда они смотрят фильм в кинотеатре, они даже одновременно жуют попкорн.
Это очень важный пример.
Помните, в этой книге я уже упоминал, что профессионализм – это набор прикладных умений, которые не следует смешивать с талантом.
Талант – от природы.
Но профессионализм – от опыта, от обучения.
Нетрудно догадаться, что гости CNN, о которых я упоминал, это отобранная гостевая элита, которая может одновременно смотреть в камеру, слушать в ухе голос редактора, прекрасно выглядеть на крупном плане, держать в памяти все обстоятельства темы передачи. И отвечать не просто так, а в хорошей, привлекающей внимание форме с грамотным языком и допустимым, для заявленной темы, остроумием.
Теперь о внешности.
Давайте еще раз благословим Господа за то, что на радио отсутствует картинка.
Вы невидимы, и слушатель конструирует вашу внешность исключительно по вашему голосу. Даже если вы страшнее Квазимодо, достаточно что-то бархатисто пробормотать в микрофон, и пара девушек, вечером у студии, ваша. Потом, правда, увидев, что ваш прекрасный голос соседствует с внешностью Шрека, они быстро убегут, но первые три минуты, все равно, ваши. А если на улице темно, то все пять.
Но вот вас, как журналиста, неожиданно пригласили на телевидение. А у вас проблемы.
Вы спрашиваете: «А что мне делать с бородавкой на носу?», «А как быть с моими не очень хорошими зубами?»
Отвечаю просто и понятно: идите к косметологу и дантисту. Вам придется за свой счет привести себя в порядок. Зрители не обязаны видеть на крупном плане вашу мясистую бородавку и дырку, вместо зуба.
Гости тоже находятся в конкурентном поле. Вы уже знаете, что любому гостю почти всегда можно найти замену. И если вы дорожите своим отсутствием зуба, например, это помогает вам высвистывать вальсы Штрауса по утрам, вам придется идти в программу «Давайте над ними посмеемся!..» Там вас выпустят на сцену между человеком, который умеет языком завязывать морские узлы, и девицей, которая может засунуть гвоздь в одно ухо и вытащить его из другого.
Правда, она блондинка. А по опыту моего любимого сериала «Женаты с детьми» («Married with children»), мы знаем, что такие блондинки, как Келли Банди, умеют многое.
Мне часто звонят очень хорошие люди, которые просятся в эфир моих телевизионных программ. Они достойны эфира по уму, но, к сожалению, не по внешнему виду. Я не могу им это сказать, они бы мне это не простили, сославшись на то, что я люблю не их богатую личность, а журнальный гламур. И я не могу попросить их пойти к дантисту или купить себе достойный костюм. Возможно, у них нет денег, не знаю. Но в эфир ходят другие, и это печальная правда.
Условия игры необходимо понимать и учитывать.
Каждую неделю я получаю кучу пригласительных билетов. На многих из них стоит надпись золотом: «Просьба быть в смокинге». Я не хожу на эти вечера, просто потому, что у меня нет смокинга.
Возможно, я не прав. Возможно, я бы там познакомился с каким-то нефтяным шейхом, и он подарил бы мне яхту. Возможно.
Но я не хожу, у меня нет яхты, и я ни на кого не обижаюсь.
Да, у этих эстетов нет вкуса, они ценят магазинный смокинг больше, чем мой ум и шокирующее обаяние.
Но я принимаю их условия игры, потому что это условия.
Заставить зрителей не замечать огрехи внешности – это удел только самых великих, которые магнетизируют аудиторию.
И я знаю такой пример.
Однажды я был на спектакле, где у одного действительно великого актера прямо во время спектакля в первом акте упали штаны. Он спокойно поправил костюм и продолжил монолог.
В антракте все обсуждали, какое получилось необычное и свежее решение этой сцены режиссером, и как упавшие штаны, входя в контрапункт с напыщенным монологом героя, высвечивают всю никчемность и пошлость его жизни и нравов затхлого общества, которое его окружает.
Критики потом написали, что упавшие штаны – это символ падения нравов современного мира. Этот спектакль, по-моему, даже чем-то наградили.
Штаны, естественно, упали случайно. Просто оторвалась пуговица.