Отношение к жизни и способности
Рассказывать о судьбах людей, нашедших свою стихию, несколько рискованно. Их истории могут быть вдохновляющими – но могут и приводить в уныние. В конце концов все эти люди, кажется, были отмечены каким-то особым знаком; им повезло заниматься в жизни тем, что им нравилось, и у них это хорошо получалось. Можно легко объяснить их успехи простым везением, и действительно, многие люди, которым нравится то, чем они занимаются, считают себя удачливыми (в свою очередь люди, которым не нравится их занятие, часто называют себя невезучими). Разумеется, некоторым «удачливым» людям повезло найти любимое дело и представилась возможность им заняться. С некоторыми «невезучими» людьми произошли – напротив – неблагоприятные события. Но хорошее и плохое случается с каждым из нас. Не то, что с нами происходит, играет в конечном счете основную роль в нашей жизни. Что действительно важно – это наше отношение к происходящему. Понятие удачи – это яркая иллюстрация ценности нашего изначального отношения к жизни при поиске своей стихии.
Называя себя везучими или невезучими, мы подразумеваем, что являемся всего лишь пассивными получателями положительного или отрицательного эффекта случайных обстоятельств. Однако, если бы обретение призвания было лишь вопросом везения, нам всем оставалось бы только скрестить пальцы и надеяться на удачу. Но здесь нужно нечто большее, чем просто удача. Исследования и опыт показывают, что удачливые люди часто становятся таковыми благодаря своему отношению к происходящему.
В третьей главе этой книги мы говорили о творчестве, настоящая идея которого заключается в том, что все мы в огромной степени собственными руками создаем свою реальность, материализуем ее, придаем ей форму и смысл. Те, кто просто ждет хороших событий, могут их и не дождаться. Все люди, истории которых я привожу в этой книге, сами принимали активное участие в том, чтобы «стать везучими». Они в совершенстве овладели гармоничным сочетанием поведения и отношения к окружающему миру, которое привело их к нужным возможностям и наделило уверенностью для того, чтобы ими воспользоваться.
Критически важна в этом сочетании способность взглянуть на ситуацию с различных точек зрения. Есть разница между тем, что мы способны воспринимать (потенциальное поле восприятия), и тем, что мы действительно воспринимаем (фактическое поле восприятия). Как я говорил в предыдущей главе, существуют значительные культурные различия в восприятии людьми окружающего мира. Однако даже два разных человека с одинаковыми культурными установками могут воспринимать одно и то же событие совершенно по-разному, в зависимости от своих убеждений и понимания своего предназначения. Автор бестселлеров и лектор высокого класса Энтони Роббинс демонстрирует это с помощью простого действия. На своих трехдневных семинарах он просит тысячи присутствующих людей оглянуться вокруг и сосчитать, сколько зеленых предметов одежды они видят вокруг себя. Роббинс дает своей аудитории на это несколько минут, а затем спрашивает о результатах. После этого он просит повторить опыт, но уже с поиском и подсчетом красных предметов одежды. Большинство людей этот вопрос ставит в тупик, поскольку в соответствии с первым заданием Роббинса они полностью сосредоточились на поиске зеленой одежды.
В своей книге «Как поймать удачу» психолог Ричард Вайзман описывает свое исследование, проведенное среди четырехсот чрезвычайно «удачливых» и «неудачливых» людей. Он обнаружил, что людям, считавшим себя удачливыми, чаще всего было свойственно схожее поведение и отношение к жизни. Неудачливые же участники эксперимента, как правило, демонстрировали противоположные качества.
Вайзман выявил четыре принципа, характерные для везучих людей. Во-первых, удачливые люди обычно максимизируют свои шансы на успех. Им особенно хорошо удается создавать, замечать и использовать благоприятные возможности, когда таковые представляются. Во-вторых, они обычно очень эффективно используют свою интуицию и практикуют действия (такие, как медитация), которые помогают развивать ее. Третий принцип заключается в том, что везучие люди обычно ожидают везения, мысленно создавая ряд сбывающихся предсказаний, поскольку идут в мир, ожидая положительного результата. Наконец, для удачливых людей характерно такое отношение к жизни, которое помогает им превращать неудачу в везение. Они не позволяют досадным случайностям приводить себя в подавленное состояние и быстро действуют, чтобы вернуть контроль над ситуацией, когда что-то идет не так, как им хотелось бы.
Доктор Вайзман провел эксперимент, который наглядно продемонстрировал роль восприятия в удаче. Он посадил в близлежащее кафе группу актеров, попросив их придерживаться поведения обычных посетителей таких заведений, и положил пятифунтовую банкноту на тротуар прямо у выхода из кафе. Затем он предложил одному из «удачливых» добровольцев пойти в это кафе. Везучий человек увидел деньги, лежащие на земле, поднял их, вошел в кафе и заказал кофе для себя и для незнакомца рядом с ним. Между ним и незнакомцем завязалась беседа – в итоге они обменялись контактной информацией.
Затем доктор Вайзман отправил в это же кафе одного из «невезучих» добровольцев. Этот человек перешагнул прямо через пятифунтовую купюру, заказал кофе и ни с кем не общался. Позже Вайзман спросил у обоих, повезло ли им в чем-нибудь в тот день. Удачливый испытуемый рассказал о том, что нашел деньги и нового знакомого. Неудачливый же не смог вспомнить ничего позитивного.
Один из способов открыться новым возможностям – это приложить сознательные усилия для того, чтобы посмотреть другими глазами на обычные ситуации. Новый взгляд на привычные вещи позволяет человеку увидеть богатство возможностей мира и пользоваться теми из них, которые окажутся стоящими. Роббинс и Вайзман уверены: если мы слишком сильно сконцентрируемся на чем-либо, то непременно упустим из виду весь остальной мир, вращающийся вокруг нас.
Еще один способ восприятия мира, который приводит нас к тому, что многие называют «удачей», – это способность к рефреймингу, то есть поиску положительных моментов в ситуации, разворачивающейся вопреки нашим ожиданиям и планам.
Весьма вероятно, что, если бы обстоятельства сложились иначе, я никогда не написал бы эту книгу, а вы, соответственно, не прочли бы ее. Я мог бы стать владельцем спорт-бара в Англии и потчевать всех желающих рассказами о своей блестящей футбольной карьере. Я вырос в большой ливерпульской семье вместе с несколькими братьями и сестрой. Мой отец занимался любительским футболом и боксом и, как все в нашей многочисленной семье, болел за местную футбольную команду «Эвертон». Каждая семья в нашей округе мечтала, чтобы ее ребенок играл за «Эвертон».
До тех пор пока мне не исполнилось четыре года, вся семья была уверена, что в нашем роду футболистом, играющим за «Эвертон», стану именно я. Я был сильным и активным мальчиком, имел природные способности к футболу.
Но внезапно все изменилось. В 1954 году в Европе и Америке достигла своего пика эпидемия полиомиелита. Однажды мать пришла за мной в детский сад и нашла меня рыдающим от пронзительной головной боли. Ребенком я никогда много не плакал, поэтому мои страдания сильно ее встревожили. Приехавший к нам домой врач решил, что у меня грипп. Однако к следующему утру стало ясно, что диагноз был ошибочным. Я проснулся полностью парализованным – я вообще не мог двигаться.
Следующие несколько недель я провел в полиомиелитном изоляторе нашей местной больницы. Я был в очень тяжелом состоянии и совершенно не чувствовал ни своих ног, ни большей части тела. Восемь месяцев я пролежал в больнице вместе с другими детьми, также пораженными внезапным параличом. Некоторые из них были подключены к аппарату искусственного дыхания. Некоторые просто не выжили.
Очень медленно у меня восстановилась некоторая чувствительность левой ноги, и, к счастью, полностью восстановилось нормальное владение руками и остальным телом. Только правая нога осталась полностью парализованной. В конце концов я покинул больницу в возрасте пяти лет в инвалидной коляске, с двумя ортопедическими аппаратами.
Болезнь положила конец планам в отношении футбольной карьеры – хотя, глядя на то, как в последнее время играет «Эвертон», думаю, что мне стоило попытать счастья и войти в команду.
Для родителей и всей семьи моя болезнь стала тяжелым ударом. Пока я подрастал, одним из главных поводов для беспокойства было то, как я буду зарабатывать на жизнь. С самого начала отец с матерью признали, что мне надо научиться эффективно использовать другие свои таланты, хотя в то время было еще непонятно, в какой сфере их искать. Главной задачей для меня стало получение максимально качественного образования. Пока я учился в школе, на меня оказывалось огромное давление с тем, чтобы я хорошо учился и показывал отличные результаты на экзаменах. Это было нелегко, поскольку я жил в большой, очень дружной семье, в доме, где постоянно было полно гостей, шума и смеха.
В довершение всего в начале 1960-х годов мы жили в Мерсисайде.[46] Рок-музыка – причем громкая рок-музыка – была слышна повсюду. Мой брат Иэн играл на барабане, и его группа каждую неделю репетировала у нас дома, прямо в соседней комнате. В это время я, отделенный от них единственной стеной, мучительно пытался хоть как-то разобраться в алгебре и латыни. В битве за мое внимание между книгами и музыкальным ритмом книги – увы – безнадежно проигрывали.
И все же я понимал, насколько это было доступно пониманию ребенка, что мне нужно думать о своем будущем и извлечь максимум пользы из предоставленных возможностей. Ясно, что футбол перестал быть для меня реальностью. Несмотря на мою горячую любовь к музыке, сколько-нибудь существенным музыкальным талантом я тоже похвастаться не мог. Отец продолжал потихоньку контролировать мою успеваемость – и в конечном итоге я окончил школу и поступил в колледж. Именно там и начали формироваться интересы, которые впоследствии оказали решающее влияние на мою жизнь.
Не знаю, каким бы футболистом я стал. Однако знаю точно, что полиомиелит открыл передо мной гораздо больше дверей, чем та единственная, которая была самой очевидной, но оказалась для меня наглухо закрыта. Конечно, ни я, ни мои родные не понимали этого, когда я заболел. Но родители сумели по-другому взглянуть на эту ситуацию и сделать все возможное, чтобы я сосредоточился на учебе в школе. Мне тоже удалось по-иному взглянуть на обстоятельства, в которых я оказался. Наше совместное отношение к ситуации превратило катастрофу в ряд совершенно неожиданных возможностей, которые продолжали развиваться и приумножаться.
Привлекаем удачу упорством
Я знаю еще одного человека, который не смог сделать карьеру в футболе и пошел совершенно иным путем. Видал Сассун – сегодня одно из культовых имен в мировом парикмахерском искусстве. В 1960-х годах его клиентами были звезды кинематографа, представители бомонда и лучшие фотомодели того времени, включая Мэри Квант, Джин Шримптон и Миа Фэрроу. Видал Сассун стал настоящим революционером в мире парикмахерской моды. В числе его инноваций – стрижка боб, пятиконечная геометрическая стрижка, стрижка в стиле греческой богини, взорвавшие моду после стиля «пчелиный улей», характерного для 1950-х годов.
Видал рос в лондонском Ист-Энде. Он был еще совсем маленьким, когда отец ушел от матери, и тетя мальчика приняла всю их семью к себе в дом. Видалу вместе с четырьмя другими детьми пришлось скитаться по съемным квартирам. Но дела шли так плохо, что в конце концов мать отправила Видала и его брата в сиротский приют и только через шесть лет смогла забрать их домой. В подростковом возрасте у мальчика было страстное желание стать футболистом, но мать настояла на том, чтобы он освоил ремесло парикмахера, полагая, что это будет для него более надежной профессией.
«Мне было четырнадцать лет, – рассказывает он, – а в Англии, если вы, конечно, не обладаете особыми привилегиями, это возраст, когда молодой человек заканчивает школу и начинает зарабатывать себе на жизнь. Я стал учеником замечательного человека по имени Адольф Коэн, жившего на Уайтчэпел-роуд. Он был поборником строжайшей дисциплины! Шел 1942 год, война была в самом разгаре. Почти каждую ночь город бомбили – люфтваффе превратили Лондон в ад, но мы, несмотря ни на что, должны были ежедневно приходить на учебу с чистыми ногтями, в брюках с отутюженными стрелками и в отполированных туфлях. Эти два года, проведенные с Адольфом Коэном, помогли мне усвоить на всю жизнь один из самых необходимых принципов: неудобство дисциплины.
После этого я взял на некоторое время тайм-аут, поскольку все еще был не уверен, что хочу стать парикмахером. Ведь моя любовь к футболу никуда не исчезла! В конце концов я принял компромиссное решение – профессия парикмахера сулит общение с симпатичными девушками, да и мать настаивала на этом выборе. Итак, решено. Однако вначале из-за своего акцента кокни я никак не мог найти работу в том месте, что будоражило мое воображение, – где-нибудь в большом салоне красоты лондонского Вест-Энда вроде Raymond's. Так было в те дни».
На протяжении трех лет Видал Сассун брал уроки дикции, чтобы улучшить свое произношение и получить работу в одном из престижных салонов Лондона. Он вспоминает: «Я знал, что нужно было создать собственный имидж, поэтому нашел работу по проведению обучающих занятий в различных салонах красоты по вечерам. Я тратил свои чаевые, чтобы взять билет на автобус до Вест-Энда и пойти в театр. Я успевал на дневной спектакль, видел великих актеров Лоуренса Оливье и Джона Гилгуда, игравших в пьесах Шекспира, и пытался копировать их голоса».
Он регулярно посещал художественные музеи Лондона и начал самостоятельно изучать историю живописи и архитектуры, вдохновляясь их вечной красотой. Далее он вспоминает: «Я действительно считаю, что именно это самообразование помогло мне найти свой путь. Я развивал собственное видение парикмахерского искусства. Формы, возникавшие в моей голове, всегда были геометрическими. Я стремился к проникновению в самую суть, чтобы выделить индивидуальность женщины, а не просто сделать ее «очень хорошенькой». Я знал, что подход к парикмахерскому искусству может быть иным, но понадобились еще девять лет и огромный труд, чтобы разработать ту систему, которую мы используем сегодня в наших салонах».
В 1954 году Видал Сассун вместе с партнером открыл небольшой салон на третьем этаже многоэтажного здания. Здание находилось на Бонд-стрит – одной из самых фешенебельных улиц Лондона. Видал говорит: «Бонд-стрит была для меня чем-то волшебным, потому что находилась в Вест-Энде. Именно там я раньше не мог получить работу. Вест-Энд для меня был символом успеха и означал, что у меня все получится. Я был полон решимости либо изменить подход к парикмахерскому искусству, либо оставить это занятие вообще. Для меня этот подход заключался не в степени пышности прически или прочих мелочах. Это был вопрос принципиально нового видения образа».
В первую неделю своей работы партнеры выручили всего пятьдесят фунтов, однако через два года их бизнес вырос до такой степени, что они смогли переехать в более престижную часть Бонд-стрит и конкурировать с ведущими салонами Лондона.
«В шестидесятые годы Лондон был чудесным местом. Там была невероятная энергетика. Мы не собирались повторять путь наших родителей. Я, например, всегда искал новые способы делать привычные вещи. Все вокруг нас менялось: музыка, одежда, искусство. Поэтому я был убежден – подход к прическе может и должен измениться».
И однажды долгожданный момент настал – внимание Видала привлекло то, чему суждено было изменить и его собственные взгляды, и весь мир парикмахерского искусства. «Как-то в субботу один из наших ребят сушил клиентке волосы и использовал при этом только щетку и сушильный аппарат – без бигуди. Я все выходные думал над этим, а в понедельник спросил у мастера, почему он так делал. Парень ответил, что торопился и не хотел ждать, пока клиентка выйдет из сушилки. «Торопился ты или нет, – сказал я, – но ты кое-что придумал, и мы будем над этим работать». Именно так мы открыли для себя сушку волос при помощи фена».
Революция, которую произвел Видал Сассун в стрижке и укладке волос, изменила как таковую индустрию парикмахерского искусства и внешний вид женщин по всему миру.
«Я всегда мысленно видел формы. Помню, как в 1964 году делал пятиконечную стрижку Грейс Краддингтон, а затем летел с ней в Париж. Я хотел показать эту прическу редакторам модного журнала. Я знал – у нас получилось что-то необычное, но нужно было предварительно понаблюдать за прической, увидеть ее движения и покачивания. Мы руководствовались девизом «Убирать лишнее». Раз за разом снимки наших причесок публиковались в журнале Elle. Вначале редакторы собирались уделить основное внимание кудрям, но им очень понравилось то, что мы сделали. Это привело к дальнейшему росту количества фотосессий и туров. Затем, в 1965 году, меня пригласили вести шоу в Нью-Йорке, проходившее при информационной поддержке прессы. Кажется, там было не менее пяти газет. На следующий день нам предоставили основную полосу в разделе красоты New York Times. Газеты и журналы пестрели изображениями наших геометрических стрижек. Мы сделали это! Мы дали Америке «боб»».
Он открыл свою первую «Школу Видала Сассуна» в Лондоне в 1967 году. Сегодня такие школы работают по всему миру. «Я всегда старался делиться своими знаниями. Наша академия и обучающие центры наполнены творческой энергией. Именно это помогает молодым людям расширить границы своих способностей. Я говорю им: если у вас есть хорошая идея, осуществляйте ее. Попросите совета, убедитесь, что он действительно хорош, а затем идите своим путем. Мы работаем уже давно, а для меня «долголетие – это мимолетное мгновение, которое длится вечно»».
Видал Сассун создал совершенно новый подход к стилю и моде, дал людям свежее представление о красоте. Он не просто пользовался очевидными случаями, но сам создавал миллионы новых возможностей.
Вероятно, наиболее важный фактор для привлечения удачи – упорство. Многие люди, о которых рассказывается в этой книге, в поисках своего призвания столкнулись с серьезными препятствиями, но сумели их преодолеть при помощи непоколебимого упорства. Один из наиболее ярких примеров – Брэд Здавински.
В девятнадцать лет Брэд увлекался скалолазанием. Ребенком он взбирался на деревья и каменные валуны, а со временем добрался до некоторых высочайших горных пиков Канады. Но однажды, возвращаясь домой после похорон, он уснул за рулем своей машины и упал со скалы высотой почти двести футов.
После этого несчастного случая его тело было полностью парализовано, но в душе он остался альпинистом. Сегодня Брэд вспоминает, что даже в те мучительные минуты, когда, будучи обездвиженным, ждал помощи у подножия скалы, он думал о том, сможет ли парализованный человек заниматься альпинизмом. После восьми месяцев реабилитации Брэд начал общаться с другими альпинистами на тему разработки какого-нибудь приспособления, которое позволило бы ему взобраться на гору. С помощью нескольких приятелей и своего отца Брэду удалось создать механизм с двумя большими колесами сверху и одним, поменьше, снизу. Сидя в таком устройстве, он мог использовать систему шкивов, управляемую при помощи плеч и больших пальцев рук, что позволяло подниматься примерно на фут за одно движение. Этот способ был мучительно медленным, но настойчивость Брэда Здавински была вознаграждена. До травмы его целью было подняться на Ставамус-Чиф – один из крупнейших гранитных монолитов в мире высотой в две тысячи футов. В июле 2005 года он достиг своей цели.
Мы своими руками формируем обстоятельства и реальность собственной жизни. Мы можем изменять их или влиять на них. У людей, которые нашли свое призвание, существенно больше шансов составить четкое представление о своих жизненных целях и найти реальные пути их достижения. Они знают, что личные пристрастия и способности при этом очень важны. Но они знают и то, что наша жизненная позиция, наше отношение к происходящим событиям и к самим себе играют ключевую роль в ответе на вопросы, найдем ли мы свою стихию и останемся ли в ней.
Глава 8
На помощь!
Переболев полиомиелитом, я начал ходить в специальную школу для детей с физическими недостатками. Тогда в Британии это было стандартной процедурой: органы образования переводили всех детей-инвалидов из обычных государственных школ в подобные спецшколы. В возрасте пяти лет мне пришлось ездить на специальном автобусе из нашего рабочего района через весь Ливерпуль в маленькую школу, находившуюся в довольно зажиточном районе. В школе Маргарет Бивен училось около сотни детей в возрасте от пяти до пятнадцати лет. Все они имели различные заболевания – полиомиелит, церебральный паралич, эпилепсию, астму или гидроцефалию – как один из моих лучших друзей в этой школе.
Мы не особенно ощущали физические недостатки друг друга, хотя многие носили ортопедические аппараты, использовали костыли или передвигались в инвалидных колясках. В такой обстановке причины инвалидности каждого из нас не имели большого значения. Как и обычные дети, мы завязывали дружеские отношения исходя из личных качеств друг друга. Один из моих одноклассников страдал церебральным параличом и значительной мышечной спастичностью. Он не владел руками и разговаривал с огромным трудом. Единственный способ, которым ему удавалось писать, был таким: он зажимал карандаш между пальцами ног и ставил ногу на парту. Несмотря на свой недуг, он был веселым и забавным парнем, нужно было лишь привыкнуть к его напряженным усилиям при разговоре и научиться понимать его речь. Мне очень нравилось проводить время в школе. Кстати, мои детские радости и огорчения были такими же, как и у моих братьев и сестры в их «нормальных» школах. Если уж на то пошло, я, кажется, любил свою школу больше, чем они – свои.
Однажды, когда мне было десять лет, к нам на урок пришел незнакомец. Это был хорошо одетый мужчина с добрым лицом и грамотной речью. Он некоторое время беседовал с нашим учителем, который, как мне показалось, отнесся к посетителю очень серьезно и почтительно. Затем наш гость начал ходить по классу и разговаривать с детьми – нас в комнате было около дюжины. Я помню, что тоже немного поговорил с ним, и вскоре незнакомец ушел.
Не помню точно, но, кажется, спустя день или два меня вызвали в кабинет директора. Я постучал – и голос из-за двери пригласил меня войти. В кабинете я увидел рядом с директором того самого человека, который приходил к нам на урок. Он представился как мистер Страффорд. Позже я узнал, что он был членом группы выдающихся государственных деятелей Великобритании – школьных инспекторов Ее Величества,[47] которых правительство уполномочило представлять независимые отчеты о качестве обучения в школах страны. В ведении мистера Страффорда находились спецшколы северо-запада Англии, включая Ливерпуль.
Между нами состоялась короткая беседа, в ходе которой мистер Страффорд задал мне несколько общих вопросов о том, как у меня идут дела в школе, а также о моих интересах и семье. Несколько дней спустя меня снова вызвали к директору. На этот раз я оказался в другой комнате и встретился с другим человеком, беседа с которым, как я позже понял, представляла собой общий тест на коэффициент интеллекта. Я ясно помню это, потому что во время теста сделал ошибку и очень переживаал. Мой собеседник прочел несколько утверждений и попросил их прокомментировать. Одно из них звучало следующим образом: «Ученые в Америке обнаружили череп, который, как они полагают, принадлежал Христофору Колумбу в четырнадцать лет». Он спросил, что я думаю об этом. Я ответил, что находка не могла быть черепом Христофора Колумба, потому что он не был в Америке в четырнадцатилетнем возрасте.
Выйдя из комнаты, я внезапно понял, какой глупый ответ дал, и вернулся, чтобы сказать своему экзаменатору правильный ответ о том, в чем состоял подвох утверждения. Но из-за двери я услышал, что он разговаривает с кем-то, – и решил не мешать. На следующий день я увидел моего вчерашнего собеседника идущим через спортивную площадку и уже совсем было решился подойти к нему с правильным ответом, но побоялся, что он подумает, будто правильный ответ был накануне вечером подсказан мне папой. Я решил, что исправлять ситуацию будет пустой тратой времени. Пятьдесят лет спустя это все еще беспокоит меня, хотя я понимаю, что давно пора об этом забыть.
Как выяснилось, моя ошибка не оказала значительного влияния на результаты теста. Вскоре после этого меня перевели в другой класс, где учились дети на несколько лет старше меня. Очевидно, мистер Страффорд увидел во мне особо яркий интеллект, который, по его мнению, школа не развивала в полной мере, и убедил директора, что передо мной можно ставить более сложные задачи и я имею все шансы пройти тест, известный в то время как «экзамен для одиннадцатилетних».
В то время в Британии средние школы делились на два типа: средние современные и средние классические. В классических средних школах давали более престижное, академическое образование. Они были прямой дорогой к известным университетам и успешной карьере. Средние современные школы давали детям более прикладное образование, чтобы впоследствии они могли заниматься преимущественно физическим трудом и работать на производстве. Вся эта система служила целям социальной инженерии и была создана, чтобы обеспечивать бесперебойный приток рабочей силы, необходимой для эффективного индустриального развития Великобритании. «Экзамен для одиннадцатилетних» представлял собой серию тестов на коэффициент интеллекта. Они были разработаны для выявления академических способностей, необходимых для дальнейшего обучения в классической средней школе. Успешная сдача этого экзамена для ребенка из рабочей семьи становилась сказочной возможностью подняться по социальной и профессиональной лестнице и шансом избежать пожизненного занятия ручным трудом.
Учительницей в моем новом классе была почтенная мисс Йорк. Это была невысокая женщина лет сорока, добрая по натуре, но имевшая репутацию строгой и требовательной. Некоторые учителя моей школы были весьма невысокого мнения относительно того, чего мы – их ученики – сможем достичь в жизни. Думаю, они полагали, что основная цель «специального образования» была скорее пасторально-гуманитарной, чем практически-интеллектуальной. Но мисс Йорк так не считала. Она ожидала от своих «спецучеников» того же результата, что и от остальных: мы должны были усердно учиться и использовать свои способности по максимуму. Мисс Йорк неустанно занималась со мной математикой, английским языком, историей и многими другими предметами. Периодически она давала мне для тренировки материалы «экзаменов для одиннадцатилетних» за прошлые годы и мотивировала выполнять их на «отлично». Из всех учителей, которых я когда-либо встречал, она произвела на меня самое глубокое впечатление.
И вот наконец день тестирования наступил. Я проходил это испытание вместе с группой детей из моей школы и других спецшкол нашего района. Несколько недель спустя мисс Йорк, мистер Страффорд и я с моими родителями, сгорая от нетерпения, ждали из Ливерпульского комитета образования коричневый конверт с результатами тестов, которые могли изменить всю мою дальнейшую жизнь. Как-то утром в начале лета 1961 года мы услышали стук почтового ящика – и моя мать бегом кинулась к парадной двери. Возбужденная до предела, она внесла письмо в маленькую кухню, где мы как раз завтракали, и протянула мне конверт. Сделав глубокий вдох, я вынул из конверта небольшой сложенный листок бумаги с напечатанным на нем текстом. Я сдал экзамен.
Мы едва могли в это поверить. Дом был охвачен безудержным ликованием. Я был первым членом семьи, сдавшим этот экзамен, и единственным учеником в школе, который добился успеха в тестировании в том году. С того момента моя жизнь начала развиваться в совершенно ином направлении. Я получил грант на обучение в Ливерпульской школе-колледже, которая была одной из лучших в городе. В мгновение ока я перенесся из специальной школы на высшую ступень образовательной лестницы. Именно там начали формироваться интересы и способности, которые определили мою дальнейшую жизнь.
Чарльз Страффорд стал близким другом нашей семьи и частым гостем в нашем переполненном и обычно кипящем лихорадочной энергией ливерпульском доме. Это был утонченный, культурный человек, одержимый идеей помогать людям в поисках возможностей, которых они заслуживали. Профессиональный педагог, любивший литературу и классическую музыку, он играл на литаврах, пел в хоре и организовывал выступления музыкальных ансамблей в Мерсисайде. Чарльз Страффорд обладал тонким вкусом, знал толк в хороших винах и бренди и жил в прекрасно меблированном и декорированном таунхаусе на севере Англии. Во время Второй мировой войны он в звании майора участвовал в Нормандской кампании.[48] У Чарльза Страффорда также имелся второй дом в Ранвилле в департаменте Кальвадос на севере Франции, где он стал ключевой фигурой местной французской общины. И сегодня на карте Ранвилла можно найти названную в его честь аллею Чарльза Страффорда. В студенческие годы я неоднократно бывал у него дома и благодаря стараниям этого человека стал вхож в местное общество, познакомился с прелестями французской кухни и кальвадосом, за что был весьма ему признателен.
Для меня Чарльз Страффорд стал проводником в другой мир. Его активная практическая помощь облегчила начало моей эволюции. Он сделал фактически безболезненным мой путь от второсортного специального образования до того, что стало страстью всей моей жизни, – работы в области полномасштабных образовательных реформ. Этот человек стал для меня примером, благодаря которому я научился видеть потенциал в других людях и создавать возможности, позволяющие выявлять их истинные способности. Если не считать моих родителей, Чарльз Страффорд стал моим первым настоящим наставником и своим примером продемонстрировал значение и роль учителя в поиске своей стихии.
Связь, изменившая жизнь
Для того чтобы найти свою стихию, нам часто требуются помощь и руководство других людей. Иногда такую поддержку мы можем получить от человека, который видит в нас нечто такое, чего мы сами не замечаем. Именно так произошло в случае с Джиллиан Линн. Порой эта поддержка приходит к нам в лице человека, способствующего проявлению наших лучших способностей, как это произошло с Мэг Райан. Для нее таким человеком стала Пегги Фури. В моем же случае Чарльз Страффорд понял, что я смогу реализовать свой потенциал лишь в том случае, если педагоги все время будут ставить передо мной все более сложные задачи. И он предпринял необходимые шаги для того, чтобы это произошло.
В то время я еще не знал, что человек, который впоследствии большую часть моей взрослой жизни будет моим наставником, в детстве тоже учился в одной из ливерпульских школ всего в нескольких милях от меня. Я встретил Терри несколько лет спустя, когда мне было уже под тридцать и я жил и работал в Лондоне. Я на неделю вернулся в Ливерпуль, чтобы провести курс лекций для педагогов. Терри преподавала драму в неблагополучном, бедном районе города. Между нами мгновенно установилась связь, которая не имела абсолютно никакого отношения ни к преподаванию, ни к образованию, ни к призванию, – и с тех пор мы были вместе. Она один из лучших наставников среди всех, кого я знаю, – и не только для меня, но и для моей семьи, наших друзей и многих ее коллег. Терри интуитивно чувствует силу и важность наставничества, потому что в свое время оно сыграло очень важную роль в ее собственной жизни. В то время, когда рядом со мной был Чарльз, у нее в детстве тоже был свой наставник. Вот как она рассказывает об этом:
«Я ходила в католическую школу для девочек, которая находилась под патронажем ордена монахинь, известных как Сестры милосердия, – и это было, наверно, самое ошибочное наименование из всех, когда-либо существовавших. На улице вовсю бушевали «свингующие шестидесятые», но мы не занимались свингом – мы много молились. Лично я молилась о том, чтобы сбежать. К тому времени, как мне исполнилось семнадцать, моим единственным стремлением было уйти из дома, покинуть пригороды и побыстрее оказаться среди сверкающих огней Лондона. Оттуда я планировала перебраться в Америку и выйти замуж за Элвиса Пресли.
Моя учеба была цепью позорных провалов, но мне нравилось играть на сцене и читать. Затем, в последний год моего обучения в школе, у меня впервые появилась вдохновившая меня учительница английского языка, сестра Мэри Колумба, крошечная молодая женщина, горячо любившая педагогику и поэзию Уильяма Йетса. На первом же занятии она попросила меня прочесть перед классом стихотворение. Пока я читала, у меня шевелились волосы на затылке. До сих пор я не знала ничего более прекрасного и более мощного по силе воздействия:[49]
Владей небесной я парчой
Из золота и серебра,
Рассветной и ночной парчой
Из дымки, мглы и серебра,
Перед тобой бы расстелил,
Но у меня одни мечты.
Свои мечты я расстелил;
Не растопчи мои мечты.
Впервые я действительно захотела узнать больше, и на протяжении последующих двух лет я открыла для себя и горячо полюбила Диккенса, Форстера, Уилфреда Оуэна, Шекспира и Синга. У нас был небольшой класс, и все мы активно работали на уроках сестры Мэри Колумба. Благодаря тому, что она всячески поощряла мое литературное творчество, я, стараясь изо всех сил, смогла соперничать с другими учениками в интеллектуальном плане и блистать своими знаниями.
Любимые книги открыли передо мной мир безграничных возможностей. Кроме того, меня просто поражала степень открытости мышления сестры Мэри Колумба. В конце концов, она была католической монахиней, а мы на ее уроках свободно обсуждали вопросы любви, секса и оккультизма. У нас не было запретных тем. Мы могли часами рассматривать любую затронутую тему – от Эдипова комплекса в «Кориолане» до проблемы неверности в «Говардс Энд».[50] Для девочки, почти не выезжавшей из Ливерпуля, это было пьянящей свободой.
В том памятном году я стала лучшей ученицей своей наставницы и получила высший балл на экзамене по английскому языку. По ее совету я продолжила изучение драмы и литературы в колледже. С тех пор я никогда не сомневалась в своей способности к дискуссии. В писателях, чьи книги мы изучали, я нашла друзей на всю жизнь и знаю, что без моей великолепной учительницы я до сих пор мечтала бы об Элвисе».
Чаще всего наставники сами появляются в жизни людей в благоприятные для этого моменты. Но иногда, как мы видели на примере Эрика Дрекслера и Марвина Мински, «наставляемые» принимают активное участие в выборе своих учителей. Уоррен Баффет, человек, который сам вдохновил легионы инвесторов, называет своим наставником Бенджамина Грэма[51] (известного как отца методики анализа рынка ценных бумаг). Грэм был преподавателем Баффета в Колумбийском университете, и юный Уоррен оказался единственным, кому неумолимый экзаменатор поставил высший балл за все двадцать два года своей преподавательской деятельности, а затем предложил работу в своей инвестиционной компании. Баффет проработал в компании Грэма несколько лет, до тех пор, пока не возглавил свою собственную. Роджер Ловенстайн в своей книге «Buffet: The Making of an American Capitalist» пишет: «Бен Грэм открыл перед Баффетом дверь и сделал это таким способом, который нашел отклик в душе начинающего экономиста. Он дал Баффету инструменты для исследования возможностей рынка, а также подход, который более всего соответствовал характеру его студента. Взяв на вооружение методы учителя, Баффет смог проигнорировать мнение авторитетов и использовать свои природные таланты. Вдохновленный характером Грэма, он смог выработать свою фирменную уверенность».
Певец Рэй Чарльз в совершенно иной сфере деятельности стал путеводной звездой для многих людей благодаря своему замечательному музыкальному таланту и способности преодолевать трудности. Однако история Чарльза начинается встречей с наставником, который научил его черпать из благословенного источника музыки, находящегося глубоко внутри самого человека.
В интервью для Harvard Mentoring Project, размещенном на WhoMentoredYou.org, Чарльз вспоминает: «Уайли Питмен был влюблен в джаз. Я хочу сказать, что если бы не он, то сегодня я вряд ли был бы музыкантом. Уайли жил по соседству с нами. У него было небольшое кафе и универсальный магазин, в котором стояло пианино. Каждый день в два или три часа дня Уайли начинал играть. Мне было всего три года, и – не знаю почему – я ужасно любил этого человека, его пианино и его музыку. Он играл буги-вуги – и это было замечательно. Когда Уайли садился за пианино и начинал играть эти буги-вуги – я прекращал свои детские игры, забывал обо всех приятелях во дворе, уходил от них в магазин, садился рядом с пианино и слушал, как он играет.
Время от времени я начинал бить по клавишам кулаками, и наконец Уайли сказал: «Слушай, малыш, если ты так любишь музыку, не нужно бить по клавишам кулаками». Он знал, как сильно я люблю музыку – ведь с первыми звуками его пианино я всегда бросал все свои детские дела и бежал его слушать.
Именно он начал учить меня играть на своем пианино простые мелодии одним пальцем. Сегодня я понимаю, что Уайли мог сказать: «Малыш, уходи отсюда, разве ты не видишь, что я играю?» Но он этого не сделал. Он нашел для меня время. Он как-то сумел почувствовать сердцем: этот ребенок невероятно любит музыку – и я сделаю все, что смогу, лишь бы он научился играть».
Мэриан Райт Эдельман, основательница и президент Фонда защиты детей, нашла своего наставника во время учебы в колледже Спэлмана. Мэриан описывает это место как «солидный женский колледж, готовивший благонадежных молодых женщин, которые выходили замуж за мужчин из Морхауза, вместе с ними воспитывали детей и никогда не поднимали шума». Такая жизнь ждала и ее, но во время обучения она познакомилась с профессором Говардом Зинном. Стоит вспомнить, что действие происходило на Юге конца 1950-х, и Зинн считал важным призывать студентов активно участвовать в борьбе за свои гражданские права.
Вдохновленная Зинном, Эдельман приняла участие в новом движении за гражданские права, которое стало первой ласточкой общенационального протеста. Ее важная роль поборницы перемен и справедливости и колоссальный труд во имя детей на протяжении более трех десятилетий стали возможны благодаря наставничеству Говарда Зинна.
Я узнал об историях Рэя Чарльза и Мэриан Эдельман, когда читал о Национальном месяце наставничества – кампании, организованной в рамках проекта Harvard Mentoring Project совместными усилиями Гарвардской школы общественного здравоохранения, организации MENTOR/ National Mentoring Partnership и Корпорации национальных и местных добровольческих программ. В числе спонсоров этой кампании (которая по состоянию на январь 2009 года продолжается уже восемь лет) многие крупные корпорации. Кроме того, многие крупные СМИ являются ее постоянными информационными партнерами. Они делают всевозможное в поддержку этой кампании – от публикации бесплатных объявлений о программе на суммы в сотни миллионов долларов до размещения историй о наставничестве в сюжетах своих телевизионных шоу.
Национальная некоммерческая организация Public / Private Ventures, цель деятельности которой – повышение «эффективности социальной политики, программ и местных инициатив, особенно в том, что касается молодежи», провела важное исследование влияния наставничества. Программа стартовала в 2004 году, и в ходе ее реализации случайным образом были отобраны 1100 учащихся с четвертого по девятый класс из более чем семидесяти школ по всей стране. К каждому ученику был прикреплен доброволец из организации Big Brothers Big Sisters of America.[52] Данное исследование позволило сделать некоторые впечатляющие выводы о значимости наставничества. Школьники, к которым были прикреплены наставники, продемонстрировали общий рост академической успеваемости, качества работы в классе и подготовки домашнего задания. Кроме того, у них стали реже возникать серьезные проблемы в школе и снизилось число прогулов.
Приятно было увидеть такие результаты, но они меня ничуть не удивили. У многих детей, вероятно, дела в школе пошли лучше, но по простой причине – они были благодарны за то, что кто-то проявил к ним интерес. Это очень важный момент, и я вернусь к нему позже, когда буду рассматривать вопросы и задачи, связанные с образованием.
Хорошее наставничество как минимум поднимает самооценку и придает жизни смысл. Но оно начинает играть совершенно особую и более значимую роль в жизни человека, когда помогает направить или вдохновить его на поиск своего призвания. Что увидел психолог в Джиллиан Линн или Уайли Питмен – в Рэе Чарльзе? Думаю, они рассмотрели в этих детях потенциальное желание и возможность помочь другому человеку найти путь к получению удовлетворения от жизни. Что увидел Говард Зинн в Мэриан Райт Эдельман или Бен Грэм – в Уоррене Баффете? Предполагаю, что редкий талант, который при должном развитии мог превратиться в нечто экстраординарное. Когда наставники выполняют эту функцию – либо освещают путь в новый мир, либо раздувают искры интереса до настоящей страсти, – они делают великое дело.
Роли наставников
Наставники приходят в нашу жизнь на определенное время и оказывают влияние на нашу судьбу самыми различными способами. Некоторые десятилетиями идут рядом с нами по жизни – и тогда наши взаимоотношения из модели «учитель-ученик» постепенно перерастают в близкую дружбу. Другие появляются в нашей жизни только в критический момент, остаются рядом на время, необходимое для того, чтобы сыграть жизненно важную роль, а затем исчезают. Но вне зависимости от этого наставники выполняют в нашей жизни абсолютно конкретные функции. Я выделил бы четыре таких функции. Кто-то из наставников может исполнить в жизни своего ученика все четыре функции, а кто-то одну. Но все они в равной мере значимы для ученика в поиске своего призвания.
Первая функция – это признание. В моей жизни эту функцию выполнил Чарльз Страффорд, обнаружив во мне способности, не замеченные другими учителями. Один из основополагающих принципов призвания – уникальное разнообразие наших талантов и способностей. Мы уже упоминали в этой книге о тестах, цель которых – дать людям общее представление о своих сильных и слабых сторонах на основе серии стандартизированных вопросов. Однако почувствовать в человеке какой-либо талант крайне сложно, и ни один тест не сможет оценить все тонкости и нюансы многогранной личности.
Как правило, почти у каждого из нас есть общие способности к музыке, танцу или науке, но чаще всего уникальный талант человека следует искать в более узкой области внутри какой-либо сферы деятельности. У него может быть настоящий дар к определенному стилю музыки или к игре на конкретном музыкальном инструменте. Например, именно на гитаре, а не на скрипке. И только на акустической, а не на электрогитаре. Насколько я знаю, не существует ни одного теста, ни одной компьютерной программы, которые могли бы выявить подобные тончайшие оттенки личных предпочтений, отличающие простой интерес от потенциальной горячей страсти. Наставник, который уже нашел свое призвание и обладает должным опытом, как раз может это сделать. Наставник замечает малейшие вспышки интереса и удовольствия и может помочь ученику выявить конкретные нюансы в той или иной сфере деятельности, которая более всего соответствует его способностям и предпочтениям.
Лу Ароника, соавтор этой книги, провел первые двадцать лет своей профессиональной жизни, работая на книгоиздателей. Его карьерным стартом после окончания колледжа стала компания Bantam Books – одно из крупнейших нью-йоркских издательств. Вскоре после своего прихода в издательство он заметил высохшего, морщинистого, похожего на гнома человека, слоняющегося по коридорам. Казалось, у него не было никакой постоянной работы, но все оказывали ему глубочайшее почтение. В конце концов Лу поинтересовался, кто этот человек, и узнал, что это Иэн Баллантайн, который не только основал Bantam Books, а позже – Ballantine Books, но и впервые в 1940-х годах начал издавать в США книги в мягком переплете. В течение следующих нескольких лет Лу множество раз встречал Баллантайна в коридоре, вежливо кивал ему и чувствовал легкий испуг от присутствия человека, который был такой легендарной личностью в выбранной им профессии.
Затем Лу получил первую «настоящую» работу в Bantam – должность в издательском отделе, пытавшемся совместить программы издания научной фантастики и фэнтези. Прошло некоторое время – Лу усердно трудился. Однажды он сидел за своим рабочим столом, когда в помещение неторопливо вошел сам Иэн Баллантайн и сел перед ним на стул, что уже само по себе было для Лу довольно неожиданно. Однако в следующие несколько минут он был просто ошеломлен. «У Иэна была особая манера говорить, – рассказывал Лу. – Возникало такое чувство, что каждая его мысль – жемчужина, но он настолько любил ходить вокруг да около, что казалось, будто эта жемчужина находится в устричной раковине». По мере того как Баллантайн продолжал говорить, изумление Лу все возрастало. Становилось ясно, что легенда книгоиздания Иэн Баллантайн хочет взять его под свое крыло. «Он не говорил прямо: «Слушай, я буду твоим наставником». Нет, конечно, подобных официальных заявлений он не делал, но сказал, что был бы рад заходить ко мне время от времени. Я ясно дал ему понять, что он может заходить в любое время, а я буду счастлив пройти полмира, чтобы с ним увидеться, если он не захочет прийти сам».
В последующие годы Иэн и Лу проводили много времени вместе. Баллантайн многое рассказал своему ученику об истории и, что еще более важно, о философии книгопечатания. Один из уроков, преподанных ему Баллантайном, состоял в следующем: «когда все идут одним путем, иди другим». Он хотел этим сказать, что часто кратчайший путь к успеху лежит против течения. Это затронуло в душе Лу особую струну. «С тех пор как я начал вращаться в этой сфере, я все время слышал о «традициях» книгоиздания. Казалось, здесь существует множество правил, регламентирующих, что вы можете и чего не можете делать. Я не видел в них особого смысла, потому что читатели не читают по этим правилам. Иэн тоже в них не верил и добился гораздо большего успеха, чем люди, рассуждавшие о них. Именно тогда я решил, что сам стану издателем и буду публиковать книги, которые люблю, бросая «правилам» лишь небрежный кивок».
Такой подход сослужил Лу хорошую службу. К двадцати шести годам он уже приобрел опыт издания первой книги и стал заместителем издателя в Bantam, а затем издателем в Berkley Book и Avon Books, прежде чем сам занялся литературной деятельностью. Еще до того, как его отметил своим вниманием Иэн Баллантайн, Лу знал, что хочет сделатькарьеру в книгоиздательском бизнесе. Баллантайн не только научил его тонкостям своего дела, но и помог ученику выявить конкретную область книгоиздания, которая и помогла ему найти свое подлинное призвание.
Вторая функция наставника – это поощрение. Наставники помогают нам поверить в свои силы. Они убеждают нас в том, что мы можем все, каким бы невероятным или невозможным нам это ни казалось до встречи со своими учителями. Они не позволяют нам слишком долго сомневаться в себе или считать свои мечты нереальными. Они находятся рядом, чтобы напоминать нам о том, что мы уже умеем и чего можем достичь, если продолжим усердно трудиться.
Когда Джеки Робинсон начал играть в бейсбольной высшей лиге в Бруклине за «Доджерс», он подвергся травле и нападкам, не уступающим по накалу страстей греческой трагедии. Нашлось немало тех, кто считал, что чернокожий не должен играть в лиге белых. Робинсон стойко выдерживал издевки, но в какой-то момент все зашло настолько далеко, что он с трудом мог играть. Насмешки и угрозы настолько мешали ему сосредоточиться, что он стал неуверенно действовать на поле. После одного особенно неудачного момента Пи Уи Риз, шортстоп[53] «Доджерс», попросил тайм-аут, подошел к Робинсону и подбодрил его, сказав, что он великий игрок, заслуживающий места в Зале почета. Годы спустя, на церемонии, посвященной внесению имени Робинсона в список Зала почета, сам спортсмен вспоминал именно об этом случае. «В тот день он спас мою жизнь и мою карьеру, – сказал он с трибуны в Куперстауне. – Я потерял уверенность в себе, а слова поощрения Пи Уи подняли мой дух. Он вернул мне надежду, когда – казалось – все шансы на нее были потеряны».
Третья функция наставника – это содействие. Наставники помогают нам найти путь к своему призванию, давая нужные и своевременные советы, которые облегчают этот поиск. Они даже позволяют нам ошибаться, находясь при этом рядом, чтобы помочь ученику вновь воспрянуть духом и извлечь уроки из собственных ошибок. Наставники могут быть даже нашими ровесниками, как это произошло с Полом Маккартни.
«Я помню, как однажды в выходные мы с Джоном поехали на автобусе в другой конец города, чтобы встретиться с кем-то, кто умел играть аккорд В7 на гитаре, – рассказал мне Пол. – Тремя основными аккордами, которые нужно было знать, были Е, А и В7. Мы не знали, как играть В7, а тот парень знал. Поэтому мы сели в автобус, приехали к нему и научились играть этот аккорд. Теперь мы тоже могли делать это. Я считаю правильным, что приятели учат друг друга каким-то вещам, например, как в нашем случае – играть определенные ритмические фигуры. Я помню, как однажды вечером смотрел телешоу под названием Oh Boy. Там Клифф Ричардс и Shadows играли Move It. В песне был чудесный музыкальный отрывок, который мне очень понравился, но я не знал, как его играть. Какое-то время спустя у меня все получилось – и я примчался домой к Джону с криком «Я понял! Я понял!». Таким был наш единственный способ обучения – учить своего друга тому, чему научился сам.
Сначала мы просто подражали всем подряд. Я был Литлом Ричардом и Элвисом. Джон изображал Джерри Ли Льюиса и Чака Берри. Иногда я бывал Филом из Everly Brothers, а Джон примерял на себя роль Дона. Мы просто копировали разных музыкантов и учились друг у друга. Кстати, много лет спустя, планируя деятельность Ливерпульского института исполнительских искусств, мы считали очень важным тот факт, что студентам необходимо встречаться с людьми, достигшими определенных высот в избранной ими профессии. Таким людям на самом деле не нужно много рассказывать, достаточно показать, что они делают».
Четвертая функция наставника – это расширение наших возможностей. Хорошие наставники помогают преодолевать то, что мы считали своим «потолком». Они не позволяют нам поддаваться неуверенности в себе и добиваться в жизни меньшего, чем мы могли бы. Истинный наставник всегда напоминает ученику, что его целью никогда не должны быть средние показатели.
Джеймс Эрл Джонс известен как выдающийся актер и один из величайших «голосов» современной кинематографии. Однако у нас был шанс никогда не услышать его. Можно лишь догадываться, как бы звучал голос Дарта Вейдера,[54] если бы в жизни Джонса не появился Дональд Крауч.
В детстве Джонс страдал от недостатка уверенности в себе, в основном из-за своего заикания, и ему было очень трудно выступать перед людьми. В старших классах преподавателем английского языка в классе Джонса стал Дональд Крауч, бывший университетский профессор, работавший с Робертом Фростом.[55] Крауч узнал, что Джонс пишет стихи, о чем мальчик никому не рассказывал, боясь насмешек одноклассников. «Он спросил меня, почему, если мне так нравятся эти слова, я не могу произнести их вслух», – рассказывает Джонс в книге «The Person Who Changed My Life: Prominent Americans Recall Their Mentors».
«Однажды я показал ему написанное мною стихотворение, и Крауч сказал, что оно слишком хорошо, чтобы быть моим сочинением, и я, вероятно, позаимствовал его у кого-то. Убедить учителя в том, что это не плагиат, я мог единственным способом: он хотел, чтобы я рассказал стихотворение наизусть перед всем классом. Я сделал так, как он просил, прочел все стихотворение без заикания, и с тех пор мне пришлось больше писать и говорить. Этот случай оказал на меня огромное влияние. Когда я понял, что могу без проблем выражать свои мысли вслух, моя уверенность в собственных силах возросла.
Наш последний урок в школе мы проводили во дворе на лужайке, и профессор Крауч подарил мне экземпляр очерка Ральфа Эмерсона[56] «О доверии к себе». Для меня это было бесценным даром, потому что подводило итог главному, чему он научил меня, – доверию к себе. Влияние Дональда Крауча на меня было настолько глубоким, что оказало влияние на все сферы моей жизни. Именно благодаря ему я стал актером».
Наставники играют неоценимую роль, помогая людям в поисках своего призвания. Возможно, будет преувеличением утверждать, что найти свою стихию можно лишь с помощью наставника, но это лишь незначительное преувеличение. Все мы в поиске своего призвания сталкиваемся с многочисленными помехами и препятствиями. Без знающего проводника, который поможет выявить наши склонности, поощрит развитие наших интересов, облегчит выполнение наших задач и побудит нас использовать свои способности по максимуму, этот путь становится гораздо сложнее.
Разумеется, наставничество – это двусторонний процесс. Важно иметь наставника в своей жизни, но не менее важно сыграть такую же роль в жизни других людей. Возможно даже, что при этом вы найдете свое истинное призвание в наставничестве.
Энтони Роббинс – один из наиболее успешных в мире личных консультантов и наставников. Его часто называют человеком, заложившим основы профессии личного консультанта. Эта сфера бурными темпами развивается по всему миру и уже превратилась в многомиллионную индустрию. Все это красноречиво свидетельствует о растущей потребности в наставничестве и личном консультировании, об их важной роли в жизни многих людей. В свою очередь, все больше людей понимают, что для них быть наставником – означает обрести свою стихию.
Так произошло и с Дэвидом Нейлсом. Наставником Дэвида стал его сосед мистер Клоусон, автор множества успешных изобретений. Когда Дэвид был ребенком, он часто приходил в гости к соседу, заставая его за работой. Вместо того чтобы прогнать ребенка, Клоусон просил у него совета и критических замечаний по поводу своей работы. Такой стиль общения давал мальчику ощущение собственной значимости и понимание того, что его мнение важно. Став взрослым, Нейлс создал «Международную программу теленаставничества» (International Telementor Program) – организацию, которая облегчает процесс общения между профессионалами-наставниками и их учениками при помощи электронных средств коммуникации. С 1995 года эта программа помогла более чем 15 000 студентов по всему миру получить профессиональную помощь от своих наставников. Дэвид Нейлс действительно сделал наставничество делом своей жизни.
Больше чем герои
Я уверен, что некоторые упомянутые в моей книге наставники, в том числе и многие сотрудники организации Big Brothers Big Sisters, стали героями для своих учеников. У всех нас есть свои личные герои. Ими могут быть родители, учителя, тренеры, коллеги, одноклассники или даже люди, с которыми мы никогда не встречались, но они поразили наше воображение своими делами. Мы считаем героем Ленса Армстронга, который преодолел смертельно опасную болезнь и достиг больших успехов в спорте, требующем высоких физических нагрузок. Мы преклоняемся перед мужеством Нельсона Манделы, видя его ключевую роль в искоренении апартеида в Южной Африке. Кроме того, мы всегда ассоциируем людей с их героическими поступками: Розу Паркс – с ее триумфальным протестом против расовой нетерпимости, Нейла Армстронга – с его первым шагом по поверхности Луны.
Эти люди вдохновляют нас и заставляют восхищаться безграничностью человеческого потенциала. Они открывают нам глаза на новые возможности и зажигают в нас смелые устремления. Они могут даже вызвать в нас желание последовать их примеру, побуждая посвятить себя государственной службе, научным исследованиям, разрушению барьеров или борьбе с несправедливостью. В этом смысле функция таких героев аналогична функции наставников.
И все же роль наставников в поисках своего призвания несколько шире. Герои могут находиться далеко от нас и быть недоступны для общения. Они могут жить в другом мире или, пройдя свой жизненный путь, оставаться только в человеческой памяти. Возможная встреча с героем станет бессмысленна, если мы, охваченные благоговением, не найдем в себе сил нормально с ним пообщаться. К тому же герои далеко не всегда оказываются для нас хорошими наставниками. Они могут соперничать с нами или вообще отказаться от общения. Наставники ведут себя иначе. Они занимают уникальное место в нашей личной жизни, открывают перед нами таинственные двери и лично сопровождают нас на нашем пути. Они подсказывают нам дальнейшие шаги и побуждают их сделать.
Глава 9
А может, уже слишком поздно?
Сьюзен Джефферс – автор книги «Бойся… но действуй! Как превратить страх из врага в союзника» и многих других бестселлеров – начала свою писательскую карьеру, когда ей было уже далеко за сорок. И грандиозный успех книг Сьюзен – прямое доказательство того, что это у нее получается замечательно.
Ребенком Сьюзен любила читать. Для нее лучшим временем в течение дня бывали именно те минуты, когда она могла свернуться клубочком в обнимку с книжкой в тишине своей комнаты. «Я всегда была любопытной, а мой отец отлично умел объяснять. Иногда он вдавался в такие подробности, что у меня глаза лезли на лоб. Помню, как однажды я услышала по радио слово, значение которого не поняла. Это было слово «обрезание». Поверьте, его объяснение не отличалось лаконичностью! Отец объяснял как настоящий учитель. Думаю, он просто не разглядел своего призвания. Он всегда хотел иметь сына, а потому обращался со мной как с мальчишкой. В детстве мне пришлось участвовать в приличном количестве состязаний по борьбе!».
Сьюзен поступила в колледж, где встретила своего будущего первого мужа. Вскоре после замужества она забеременела первым из своих двоих детей и бросила учебу. Проведя четыре года дома, Сьюзен решила, что ей нужно продолжить учебу в колледже. Это решение заставило ее изрядно поволноваться. «Годы, проведенные дома, поколебали мою уверенность в себе, и я сомневалась, все ли у меня получится». Наконец Сьюзен вернулась в колледж и даже окончила его с отличием. Узнав о том, что удостоена такой чести, она начала звонить всем своим знакомым. «Наконец я бросила трубку и заплакала, потому что поняла – единственным человеком, с которым я хотела поговорить, был мой отец, который умер несколькими годами ранее. Он бы так гордился мной».
Поощряемая одним из преподавателей, Сьюзен поступила в аспирантуру и получила степень доктора психологических наук. Затем, после цепи неожиданных событий, ей была предложена должность исполнительного директора больницы Floating Hospital в Нью-Йорке. Вначале Сьюзен колебалась – ее смущала огромная ответственность. Она не была уверена, что справится, но в конце концов согласилась.
К тому времени в семье молодой женщины начались проблемы, и она подала на развод. Это был сложный период для Сьюзен. «Мне не помогла даже степень доктора психологических наук. Хотя моя работа оплачивалась так, как я и мечтать не могла, я была несчастна. Вскоре я устала от жалости к самой себе и поняла, что мне нужно найти новый способ «существования» в мире. Именно тогда и началось мое духовное путешествие».
За десять лет руководства Floating Hospital Сьюзен превратилась, по ее собственным словам, в «фанатку семинаров».
В свободное время она изучала восточную философию, посещала всевозможные семинары по личностному росту и практикам «Новой эры».[57] Она вспоминает этот период так: «Я поняла, что причиной моей «психологии жертвы» и негативного отношения к жизни был страх. Он мешал мне принять на себя ответственность за все происходящее в моей жизни и стать по-настоящему любящим человеком. Постепенно я поняла, как преодолевать страх и превращать собственную слабость в силу. Осознав это, я почувствовала такую силу, которой никогда не ощущала раньше».
Однажды, работая, как обычно, в своем кабинете, Сьюзен поймала себя на желании отправиться в Нью-Йоркскую школу социальных исследований, где она никогда не была раньше. Сьюзен училась доверять своей интуиции, а потому решила проверить, что из этого выйдет. «Я подумала, что они могут проводить семинары, на которые мне нужно сходить. Придя туда, я посмотрела на указатели и заметила, что один из них ведет к отделу управления персоналом, и это показалось весьма созвучным моим интересам. Я направилась туда. В приемной никого не было. Затем женский голос из кабинета справа от меня спросил: «Могу ли я вам чем-нибудь помочь?» Я вошла туда и выпалила: «Я пришла, чтобы вести семинары по борьбе со страхом». Понятия не имею, почему я это сказала! Женщина ошеломленно посмотрела на меня и проговорила: «Боже мой, а я как раз искала человека, который мог бы провести такие семинары, и сегодня последний день, чтобы внести это в план, а мне нужно уходить через пятнадцать минут». Удовлетворенная моей квалификацией, она сказала: «Быстро напишите название курса и его краткое описание в семьдесят пять слов». Не раздумывая ни секунды, я озаглавила курс «Бойся… но действуй!» и написала его краткое содержание. Чрезвычайно довольная сотрудница отдела персонала положила написанную мной справку на стол своего помощника с запиской, в которой просила включить этот курс в учебный план. Затем рассыпалась в благодарностях и быстро ушла. Оставшись одна, я стояла и думала: «Что такое только что произошло?» Я твердо верю в закон притяжения, но это было просто уму непостижимо».
Сьюзен нервничала, проводя первое занятие своего трехмесячного курса. Два часа прошли благополучно, но затем ее охватил новый страх. «Я думала: «Ну вот. Это все, что я знаю по этой теме. Чему я буду учить их на следующей неделе? А потом еще на десяти занятиях?» Но каждую неделю я находила все новые и новые темы для бесед со своей аудиторией. И моя уверенность в себе росла. Я поняла, что за все эти годы многое узнала о преодолении страха. И мои студенты впитывали это как губки. В конечном итоге они были поражены тем, как изменение способа мышления по-настоящему изменило их жизни. Преподавание этого курса убедило меня в том, что методы, преобразившие мою жизнь, могут повлиять на жизнь любого человека вне зависимости от его возраста, пола или происхождения».
В конце концов Сьюзен решила написать книгу на основе разработанного ею курса – и столкнулась с множеством препятствий. Сменив четырех агентов и получив пятнадцать отказов от различных издательств, она неохотно убрала свой проект в ящик стола. В одном из худших писем с отказом, которые она получила, было написано: «Принцесса Диана могла бы голой раскатывать по улицам на велосипеде и раздавать эту книгу – и все равно ее никто не стал бы читать!»
В это время она решила уйти из Floating Hospital и серьезно заняться литературной деятельностью. «Помню, как однажды вечером я ехала в такси. Водитель спросил, чем я занимаюсь. И я неожиданно для самой себя ответила: «Я писательница». Думаю, что до того момента я воспринимала себя скорее как психолога или администратора, но теперь все изменилось. Я была писательницей».
После этого Сьюзен начала писать статьи для журналов. Прошло еще три года. Как-то она разбирала ящик, где лежал переживший столько отказов план ее книги. «Я достала его и почувствовала, что держу в руках книгу, которую необходимо прочесть многим людям. Поэтому я задалась целью найти издательство, которое поверило бы в мою книгу так же, как и я сама. И на этот раз у меня все получилось так, как я и мечтать не могла».
Книга «Бойся… но действуй! Как превратить страх из врага в союзника» разошлась миллионными тиражами. Она продается в сотне стран и переведена более чем на тридцать пять языков. Позже Сьюзен написала еще семнадцать книг, которые тоже были востребованы читателями в разных странах мира. Сьюзен действительно оказалась настоящим писателем: лондонская Times даже назвала ее «королевой самопомощи». Сегодня Сьюзен часто приглашают для выступлений перед публикой; Сьюзен постоянный гость многих международных радиопередач и телешоу. О своей книге «Бойся… но действуй! Как превратить страх из врага в союзника» Сьюзен говорит: «На мою электронную почту приходят письма со всего мира, в которых люди рассказывают, как моя книга помогла им в жизни. Некоторые даже говорят, что она спасла им жизнь. Я так счастлива, что не отказалась от идеи издать эту книгу. Мой отец действительно гордился бы мной».
Поезд ушел?
Мы все знаем людей, которые чувствуют, что заперты в своей жизни, точно в клетке. Они искренне хотят делать что-нибудь более значительное, приносящее настоящее удовлетворение. Однако в возрасте тридцати девяти, пятидесяти двух или, к примеру, шестидесяти трех лет эти люди внезапно осознают, что все шансы упущены. Возможно, вы тоже чувствуете, что уже слишком поздно и нереально направить жизнь в новое русло. Может быть, вам кажется, что вы упустили единственную возможность исполнить свое заветное желание (например, вследствие одного из тех препятствий, которые мы рассматривали ранее). Может быть, вам недоставало уверенности, чтобы заняться любимым делом раньше, а сейчас вы считаете, что время безвозвратно ушло.
Существуют многочисленные доказательства того, что возможности для обретения своего призвания возникают в нашей жизни чаще, чем многие предполагают. При написании этой книги мы встретились буквально с сотнями примеров людей, которые занялись любимым делом в достаточно позднем возрасте. Например, Харриет Доерр, автор бестселлеров, начала проявлять интерес к литературной деятельности лишь после того, как вырастила своих детей. В возрасте шестидесяти пяти лет она вернулась в колледж и получила диплом историка. Однако курсы писательскогомастерства, которые она посещала параллельно с учебой, помогли вывести ее способности прозаика на новый уровень – и в конце концов Харриет приняла участие в Stanford's Creative Writing Program.[58] Свой первый роман Stones for Ibarra она опубликовала в 1983 году, когда ей исполнилось семьдесят три года.
Хотя Пол Поттс был более чем в два раза моложе Харриет, к своим тридцати шести годам он, казалось, безнадежно погряз в мрачной жизни, полной неудовлетворенности и утраченных иллюзий. Пол всегда знал, что имеет хороший голос, и раньше даже занимался оперным пением. Однако авария при поездке на мотоцикле положила конец его мечтам об оперной сцене. Вместо этого он стал продавцом мобильных телефонов в Южном Уэльсе и всю жизнь продолжал бороться с неуверенностью в себе. Однажды он услышал о готовящемся прослушивании для конкурса новых талантов в телешоу Britain's Got Talent, которое было создано Саймоном Кауэллом, известным по шоу American Idol. Это был редкостный шанс – Пол получил возможность исполнить арию Nessun Dorma из оперы Пуччини на национальном телевидении. Его прекрасный голос произвел фурор, один из членов жюри даже заплакал. За несколько недель Поттс стал международной сенсацией – размещенное на YouTube видео с записью его первого выступления зрители скачивали с сайта более восемнадцати миллионов раз. Наконец он выиграл конкурс и получил возможность спеть перед королевой Великобритании. Потеря сотрудника для компании Carphone Warehouse обернулась выигрышем для фанатов оперы по всему миру, когда Поттс в конце 2007 года выпустил свой первый альбом One Chance. Пение всегда было его стихией.
«Мой голос, – говорит он, – всегда был моим лучшим другом. Если у меня в школе были проблемы с хулиганами, я всегда искал утешения в своем голосе. На самом деле не понимаю, почему меня всегда задирали. Конечно, я всегда немного отличался от других. Думаю, иногда причина заключалась в том, что мое поведение вступало в противоречие с самоуверенностью окружающих. Но в те минуты, когда я пел, для меня не существовало такой проблемы. Я был на своем месте. Всю свою жизнь я ощущал собственную незначительность. Но после того первого прослушивания понял, что представляю собой Личность. Я Пол Поттс».
Джулия Чайлд стала известна как виртуозный повар, преобразивший американскую домашнюю кухню и создавший телевизионное кулинарное шоу. Но до этого она работала копирайтером, затем занимала различные должности на государственной службе США. Когда ей было за тридцать, Джулия открыла для себя французскую кухню и начала профессионально учиться кулинарному искусству. И только на пороге своего пятидесятилетия она опубликовала книгу «Mastering the Art of French Cooking» («Искусство французской кухни»), с которой начался взлет ее легендарной карьеры.
Мэгги Кун до шестидесяти пяти лет была церковным старостой и не собиралась оставлять свою работу. Но ее работодатели считали обязательным выход на пенсию в этом возрасте – и Мэгги была отправлена домой. Раздосадованная тем, как бесцеремонно ей указали на дверь, Мэгги решила организовать группу поддержки людей, оказавшихся в сходной ситуации. Их активное стремление решать аналогичные проблемы пенсионеров способствовало бурному росту возникшей организации. Апогеем инициативы Мэгги стало создание национального общественного движения «Седые пантеры».
Все мы слышали расхожие истины о том, что пятьдесят лет – это вторые тридцать, а семьдесят – вторые сорок (если данная формула верна в обоих направлениях, это объясняет подростковое поведение некоторых моих знакомых, которым за тридцать). Но есть некоторые важные различия, требующие серьезного к себе отношения. В наше время средняя продолжительность жизни возросла. За последние сто лет она более чем удвоилась и продолжает увеличиваться все более высокими темпами. Улучшилось качество здоровья пожилых людей. Согласно исследованию Фонда Макартура, почти девять из десяти пожилых американцев в возрасте от шестидесяти пяти до семидесяти четырех лет считают себя трудоспособными. Многие пожилые люди, граждане развитых стран, могут похвастаться гораздо большей финансовой стабильностью, чем раньше. В 1950-х годах 35 процентов пожилых американцев жили в нищете; сегодня эта цифра составляет уже 10 процентов.
В наши дни много говорят о так называемом втором среднем возрасте. Раньше средним считался возраст примерно от тридцати пяти до пятидесяти лет, который предшествовал скорому выходу на пенсию и ожиданию близкой смерти. Сегодня окончание периода так называемого первого среднего возраста знаменуется рядом важных событий (достижение определенного уровня профессионализма в работе, поступление детей в колледж, уменьшение расходов на приобретение необходимых материальных благ). С этого времени начинается новый жизненный этап, когда здоровые состоявшиеся люди могут направить свои усилия на достижение новых целей. Я не знаю, какое воздействие – успокаивающее или вдохновляющее – оказывают на окружающих слова рок-звезд, которые теперь признают, что ошибались, утверждая в молодости, будто точно знают, чем займутся, «когда им будет шестьдесят четыре», и которые все еще пытаются получить какое-то «удовлетворение».
Появление дополнительного среднего возраста, безусловно, означает появление дополнительных возможностей достичь в жизни чего-то большего. Мнение о том, что необходимо осуществить свои заветные мечты (или по крайней мере находиться в процессе их реализации) до тридцати лет, изрядно устарело.
Я, конечно, не хочу сказать, что все мы можем заниматься чем угодно в любом возрасте. Если вы приближаетесь к столетнему юбилею, то вряд ли сумеете исполнить ведущую партию в «Лебедином озере», особенно если у вас нет танцевального опыта. В возрасте пятидесяти восьми лет, имея проблемы с равновесием и вегетативной системой, я смирился с мыслью о том, что, вероятно, никогда не получу золотую медаль по конькобежному спорту на зимних Олимпийских играх (тем более что я никогда в реальной жизни не вставал на коньки). Некоторые мечты действительно нереальны. Однако о многих этого сказать нельзя. Понимание такой разницы – один из первых шагов к обретению своего призвания. Ведь оценивая реальность исполнения своей мечты, вы, скорее всего, видите, какими должны быть следующие шаги к ее осуществлению.
Одной из главных причин уверенности людей в том, что уже слишком поздно заниматься тем, к чему у них есть настоящие способности, является вера в линейную природу жизни. Мы считаем, что, находясь на оживленной улице с односторонним движением, не имеем другого выбора, кроме продолжения движения вперед. Или если хоть один раз что-то упущено, то другого шанса вернуться обратно и присмотреться к этой возможности у нас уже не будет. Все наши усилия направлены на то, чтобы не выпасть из общего потока. Однако многие истории, описанные в этой книге, показывают, что человеческая жизнь не линейна. Судьбы Чака Клоуза или Гордона Паркса определенно не были линейными – обстоятельства заставляли этих людей в некоторые моменты их жизни коренным образом пересматривать свой путь.
Сэр Ридли Скотт для попадания в мир кинематографии тоже воспользовался явно не линейным подходом. Он рассказал мне, что, когда окончил художественное училище, у него «и в мыслях не было снимать фильмы. Фильмы были чем-то, что я ходил смотреть по субботам. Было невозможно представить, как преодолеть пропасть между той жизнью, которую я вел, и созданием фильмов.
Затем я понял, что изящные искусства не для меня. Мне нужно было что-то более конкретное. Мне требовались конкретная цель и четкий план действий. Поэтому я огляделся вокруг и попробовал заняться другими формами искусства, пока наконец не нашел свое место рядом с Роном Стором в печатном деле. Мне нравился процесс печати. Нравилось шлифовать камни для цветной литографии. Обычно я каждый день работал допоздна, затем шел в паб, выпивал тамдве кружки пива и последним автобусом ехал домой. Я делал так на протяжении четырех лет, пять дней в неделю. Я это обожал».
Вскоре Ридли Скотт начал подрабатывать на ВВС.[59] «Чем бы я ни занимался, я всегда пытался расширить границы и максимально расширить бюджет. Меня отправили на годичную стажировку, а когда я вернулся, то сразу же стал работать дизайнером. После двух лет на ВВС я стал режиссером».
Однако впоследствии он открыл для себя еще одну сферу – индустрию рекламы, потому что ему это было «невероятно интересно. Реклама всегда была каким-то грязным ругательством в сравнении с изящными искусствами, живописью и подобными вещами. Я же без стыда ухватился за нее обеими руками».
Режиссуру рекламных роликов в жизни Ридли Скотта сменила телережиссура. И лишь после этого он стал кинорежиссером и понял, что нашел дело всей своей жизни. Если бы на каком-либо этапе своей карьеры он поверил, что должен идти по прямому пути, то никогда не нашел бы своего истинного призвания.
Человеческая жизнь гармонична и циклична. Различные способности сильнее или слабее проявляются в человеке на разных этапах его жизни. Поэтому у нас постоянно возникает масса возможностей, чтобы расти и развиваться в новых направлениях, вызывая к жизни свои скрытые способности. Харриет Доерр начала развивать свои литературные способности, но затем жизнь увела ее в другом направлении. Это умение ожидало ее – и десятилетия спустя Харриет к нему вернулась. Мэгги Кун открыла в себе призвание общественного деятеля, когда ей представилась такая возможность, хотя, вероятно, до этого момента совершенно не осознавала, что обладает таким талантом.
Физический возраст является величиной абсолютной и измеряется количеством лет, прошедших с момента вашего рождения. Когда речь заходит о здоровье или качестве жизни, возраст становится величиной относительной. Разумеется, все мы с течением времени становимся старше. Тем не менее я знаю многих людей, имеющих по паспорту один и тот же возраст, но отстоящих друг от друга в эмоциональном и творческом плане на целые поколения.
Моя мать умерла в возрасте восьмидесяти шести лет, быстро и неожиданно, от инсульта. До самой смерти она выглядела на десять-пятнадцать лет моложе своего реального «паспортного» возраста. Ее энергию питал неутолимый интерес к окружающему миру. Она танцевала, читала, ходила на вечеринки и путешествовала. Людям было с ней интересно благодаря ее остроумию. Она вдохновляла всех своим чувством стиля, энергией, умением просто радоваться жизни, несмотря на многочисленные трудности и проблемы.
Я был одним из ее семерых детей, и в семье маминых родителей тоже было семь детей, поэтому, собираясь вместе, вся наша многочисленная родня представляла собой довольно большую толпу. Мать заботилась о нас в те времена, когда почти не было современных удобств, да и от нас помощи, прямо скажем, дождаться было нелегко. Когда мне было девять лет, в нашей семье произошла трагедия. Мой отец, который был опорой семьи и который чуть не сошел с ума от горя, когда я заболел полиомиелитом, получилпроизводственную травму. Он сломал шею и весь остаток жизни провел полностью парализованным.
Отец был необыкновенным человеком и неизменно продолжал оставаться центром притяжения нашей семейной жизни. Он был остроумным и глубоко интеллигентным, он постоянно вдохновлял окружающих. Такой была и моя мать, чьи энергия и жизнелюбие, казалось, никогда не иссякали. Она все время затевала какие-то новые дела и получала новые знания. На семейных встречах она всегда лучше всех танцевала. А в последние годы жизни она училась бальным танцам, делала кукольные домики и рисовала миниатюры. И отец, и мать своим примером наглядно демонстрировали существенную разницу между их биологическим и календарным возрастом.
Существует немало людей, достигших чего-то значительного в пожилом возрасте. Бенджамин Франклин изобрел бифокальные линзы в семьдесят восемь лет. В этом же возрасте Бабушка Мозес[60] решила серьезно заняться живописью. Агата Кристи написала «Мышеловку» – одну из самых востребованных пьес-долгожителей, – когда ей исполнилось шестьдесят два года. Джессика Тэнди получила свой «Оскар» в номинации «Лучшая актриса» в восемьдесят лет. Владимир Горовиц давал свои последние сольные фортепианные концерты в переполненных залах, когда ему было восемьдесят четыре.
Взгляните на эти достижения и вспомните своих знакомых, которые в возрасте тридцати-сорока лет преждевременно пали духом и ведут себя так, словно их жизнь навсегда превратилась в скучную рутину и нет ни единого шанса изменить ситуацию.
Если вам пятьдесят лет, регулярно тренируйте ваши тело и разум, хорошо питайтесь и не забывайте о том, что жизнь надо любить. Тогда вы наверняка будете выглядеть физически гораздо моложе вашего сорокачетырехлетнего соседа, который имеет бесперспективную работу, дважды в день ест жареные куриные крылышки, считает, что размышления – это слишком напряженное занятие, и рассматривает подъем кружки пива как разумную ежедневную спортивную тренировку.
Доктор Генри Лодж, соавтор книги «Моложе с каждым годом. Как дожить до ста лет бодрым, здоровым и счастливым», имеет четкое мнение по этому вопросу. «Оказывается, – говорит он, – 70 процентов старения в Америке – это не настоящее старение. Это просто саморазрушение, вызванное нашими собственными действиями. Все эти болезни, порожденные неправильным образом жизни… диабет, ожирение, сердечно-сосудистые заболевания, большинство случаев заболевания болезнью Альцгеймера или раком и почти все случаи остеопороза, – это типичное саморазрушение. Природой этого не предусмотрено ни для кого из нас. Мы сами создаем себе такую жизнь».
Кстати, любой из нас по ряду параметров может рассчитать свой «реальный возраст» и оценить его расхождение с «паспортным» на сайте realage.com. Методика расчета принимает во внимание массу факторов, связанных с образом жизни, генетикой и медицинским анамнезом. Любопытно, но авторы методики считают, что, делая лучший выбор в различных ситуациях, можно действительно стать моложе.
Один из способов уменьшить свой реальный возраст предполагает повышенную заботу о своем физическом здоровье при помощи тренировок и правильного питания. Я это знаю, потому что живу в Калифорнии, где у каждого есть запас одежды из лайкры, а молочные продукты считаются не более здоровыми, чем сигареты. Я тоже делаю все возможное, чтобы вести здоровый образ жизни, стараюсь каждый день выполнять приседания и не есть сладкое. Но забота о себе не ограничивается только тем, чтобы работать на свежем воздухе, а есть в помещении.
Один из фундаментальных принципов своего призвания заключается в том, что нам необходимо вновь обрести самих себя и научиться воспринимать себя как цельную личность. Я считаю, что к главным препятствиям, мешающим нам найти свою стихию, можно отнести предубеждение, будто разум независим от тела, как жилец в квартире, или тело – на самом деле лишь некий вид транспорта для головы. Как показывают исследования и подсказывает здравый смысл, на интеллект и эмоциональное состояние оказывает огромное влияние наше физическое здоровье. А физическое самочувствие, в свою очередь, напрямую зависит от нашего отношения к жизни. Однако не менее важны усилия, которые мы предпринимаем, чтобы наш разум оставался молодым. К примеру, смех оказывает огромное влияние на замедление скорости процессов старения. Такое же влияние оказывает и интеллектуальная пытливость. Медитация тоже может принести существенную пользу нашему организму.
Ответ на вопрос «Не слишком ли поздно мне искать свое призвание?» прост – разумеется, нет. Даже когда физические процессы старения, прогрессирующие с возрастом, делают некоторые достижения невозможными, ваша стихия все еще находится в зоне досягаемости. Я никогда не получу золотую медаль по конькобежному спорту, но если бы спорт для меня много значил (а это не так), я мог бы найти способ примкнуть к этому племени, возможно, используя навыки, которые уже имею или мог бы приобрести, чтобы внести значимый вклад в этот мир.
Гибкость мышления
В действительности все вышесказанное означает, что мы способны постоянно развивать свои творческие способности и интеллект по мере того, как переходим на новые жизненные этапы. Разумеется, наиболее интенсивно это происходит в молодости. Детский мозг чрезвычайно активен и невероятно гибок. Это настоящий сгусток возможностей с потенциалом в сто миллиардов нейронов. Из всего, с чем мы сталкиваемся в мире, он может создавать почти бесконечное количество возможных связей, выстраивая то, что ученые называют «нервными проводящими путями». Наш мозг до некоторой степени предварительно запрограммирован благодаря генам, но опыт оказывает глубокое влияние на нашу личностную эволюцию и развитие нашего мозга.
Посмотрите, как мы учимся говорить. Освоение языка – это одно из важнейших достижений детской жизни. Большинство из нас учится говорить в течение первых нескольких лет жизни. Никто не учит нас языку – уж точно не наши родители. Они не могут этого сделать, потому что разговорный язык слишком сложен, имеет слишком много тонкостей и вариаций, чтобы кто-нибудь мог должным образом обучить этому ребенка. Разумеется, в процессе становления родители и другие люди что-то подсказывают маленьким детям, хвалят, поощряют их, корректируют их ошибки. Но малыши не учатся говорить по правилам. Они движутся путем имитации и логических умозаключений. Все мы рождаемся с глубокими инстинктивными способностями к языку, которые активизируются почти сразу же после нашего первого вдоха.
Дети интуитивно угадывают значения звуков и интонаций, которые слышат от окружающих людей. Живя в доме, где есть собака, они, как правило, реагируют на рычание, производимое домашним животным. Однако они не путают эти звуки с человеческим языком. Мало кто из детей выбирает лай в качестве основного средства коммуникации – исключение могут составить разве что эти невыносимые двухлетние дети да капризные создания позднеподросткового периода.
По всей видимости, не существует никаких явных ограничений в способности человека к изучению языков. Дети, растущие в многоязычных семьях, как правило, говорят на каждом из языков, который звучит в их семье. Они не раздражаются и не говорят: «Пожалуйста, не пускайте сюда бабушку. Я не могу понять ее диалект». Маленькие дети обычно могут говорить на всех языках, которые слышат, и без труда переходят от одного языка к другому. Я помню, как несколько лет назад познакомился с тремя братьями-школьниками. Их мать была француженкой, отец – американцем, а жили они в Коста-Рике. Дети бегло говорили по-французски, по-английски и по-испански, а также бойко изъяснялись на смеси этих трех языков, созданной ими исключительно для разговоров между собой.
И наоборот, если ребенок рос в одноязычной семье, вряд ли он будет стремиться к изучению другого языка, по крайней мере до тех пор, пока ему не придется выбрать какой-либо иностранный язык для изучения в школе. В этом возрасте выучить новый язык уже гораздо сложнее, поскольку детский мозг уже создал множество нервных проводящих путей, связанных с данным языком (иными словами, человек уже принял все решения о том, как называть определенные предметы, как строить фразы и даже как должен двигаться рот при разговоре). Пытаться впервые заговорить на иностранном языке в возрасте за тридцать еще сложнее.
Нейробиолог Сьюзен Гринфилд иллюстрирует поразительную гибкость молодого мозга на примере поучительной истории шестилетнего итальянского мальчика, который был слеп на один глаз. Причина его слепоты оставалась загадкой. Насколько могли судить офтальмологи, его глаз был совершенно нормален. Наконец выяснилось, что в раннем детстве мальчика лечили от легкой инфекции. В процессе лечения необходимо было на две недели наложить повязку на глаз. Это не оказало бы никакого воздействия на глаз взрослого человека. Однако для маленького ребенка взаимодействие нервных связей глаза и мозга – это очень тонкий и важный процесс. Поскольку нейроны, обслуживающие глаз, на который была наложена повязка, не использовались в этот ключевой период развития, мозг посчитал, что их вообще не существует. «К сожалению, – говорит доктор Гринфилд, – наложение повязки было воспринято мозгом как явный признак того, что мальчик не будет использовать этот глаз в течение всей оставшейся жизни». В результате он навсегда ослеп на этот глаз.
Молодой мозг постоянно находится в процессе изменения и развития, очень чутко реагируя на окружающую обстановку. На ранних стадиях развития он проходит через процесс, который ученые-когнитологи называют сокращением нейронов. По сути, это означает удаление нервных проводящих путей, которые – как мы решили на подсознательном уровне – имеют для нас несущественное практическое значение в долгосрочной перспективе. Этот процесс сугубо индивидуален, но жизненно необходим для каждого человека. Сокращение нейронов выполняет для нашего мозга ту же функцию, что подстригание кроны дерева, – то есть избавление от лишних ветвей для продолжения непрерывного роста и усиления общей жизнеспособности. В процессе сокращения нейронов мы избавляемся от тех нервных проводящих путей, которыми больше никогда не будем пользоваться, – это освобождает место для новых нервных путей, которые мы станем использовать регулярно. В результате огромные природные способности, данные нам от рождения, приобретают четкие формы и очертания, классифицируются и унифицируются, становятся обширными или ограниченными благодаря постоянному взаимодействию наших внутренних биологических процессов и жизненного опыта.
Самым отрадным во всем этом является тот факт, что физическое развитие мозга – это не линейный процесс. Мозг не прекращает свое развитие с появлением у его обладателя первого автомобиля (хотя страховые компании, должно быть, именно так и предполагают). В свое время гарвардский нейробиолог Джеральд Фишбах провел обширное исследование по подсчету клеток мозга и пришел к выводу, что подавляющее большинство клеток сохраняется мозгом человека на протяжении всей жизни. Средний мозг содержит больше нейронов, чем способен использовать в течение всей жизни, даже учитывая ожидаемое увеличение ее продолжительности.
Кроме того, исследование показывает, что до тех пор, пока мы активно используем наш мозг, он продолжает создавать новые нервные проводящие пути, даже по мере того, как мы становимся старше. Это обеспечивает постоянный потенциал для нашего творческого мышления и дает дополнительный стимул для дальнейшего развития. Существуют убедительные доказательства того, что творческие способности нашего мозга остаются поразительно мощными на протяжении длительного времени: мы можем освежать и восстанавливать многие скрытые таланты и навыки, если будем специально их тренировать. Точно так же, как физические упражнения возвращают силы нашим мышцам, умственные упражнения могут подарить новую жизнь нашим творческим способностям. В настоящее время проводятся обширные исследования, посвященные нейрогенезу, то есть образованию новых клеток мозга у взрослых людей. Становится ясно, что вопреки предубеждению, которому мы верили более ста лет, мозг человека продолжает генерировать новые клетки и некоторые ментальные практики (такие, как медитация) могут даже ускорить этот процесс.
Мы можем восхищаться замечательными работами Джорджии О' Киф, Альберта Эйнштейна, Пола Ньюмана и Бэй Юймина, которые были созданы ими в зрелом возрасте, но не должны считать достижения этих людей выдающимися только по причине их возраста. Эти люди достигли больших высот, потому что знали – жизненно важно сохранять ясность ума, чтобы продолжать добиваться успехов. То, что их свершения пришлись на зрелые годы, не должно удивлять нас так сильно, как это часто бывает.
Ранее я упоминал о том, насколько маловероятно для человека в столетнем возрасте исполнить ведущую партию в «Лебедином озере». Однако это не категорически невозможно, а просто маловероятно. Причина очевидна, и пока наша медицина не сделает еще как минимум несколько шагов вперед, некоторые наши способности действительно будут ухудшаться с возрастом, особенно те, что связаны с физической подготовкой. Нет большого смысла отрицать данный факт, но некоторые из нас все-таки отчаянно пытаются это сделать, до такой степени, что смущают окружающих людей.
К сожалению, не все наши способности стопроцентно сохранны. Подобно хорошему пармезану, некоторые из них на самом деле с возрастом только улучшаются. По всей видимости, те или иные возможности постоянно возникают в нашей жизни и могут изменяться в зависимости от рода наших занятий. Например, широко признано, что наши способности к математике обычно с годами растут и достигают пика в возрасте от двадцати до сорока лет. Я не имею в виду способность подсчитать расходы на еду или вычислить шансы любимой команды на выигрыш в Суперкубке. Я говорю о высшей математике, которой занимаются профессионалы международного уровня, такие вот мировые Теренсы Тао. Лучшие работы большинства математических гениев были выполнены ими как раз в том возрасте, когда все остальные взяли свои первые ипотечные займы – то, чего мы, вероятно, не стали бы делать, если бы лучше разбирались в математике. То же самое верно и в отношении технических навыков игры на музыкальных инструментах.
Однако в некоторых сферах деятельности зрелость может стать настоящим преимуществом. Особенно это характерно для искусства. Многие писатели, поэты, художники и композиторы создали свои лучшие произведения, достигнув определенного уровня опыта, мудрости и восприимчивости. Это же можно сказать и о таких диаметрально противоположных сферах деятельности, как юриспруденция, кулинария, преподавание или ландшафтный дизайн. На самом деле в любой области, где опыт играет значительную роль, возраст является скорее активом, чем пассивом.
Из этого следует, что выражение «слишком поздно» может относиться к различным степеням зрелости человека в зависимости от того, в какой сфере он ищет свое призвание. Если это гимнастика с мечтой об участии в международных соревнованиях, то слишком поздно может быть уже в пятнадцать лет. Если это рождение нового кулинарного стиля, то «слишком поздно» может никогда не наступить. Большинству из нас до «слишком поздно» еще очень далеко.
Постоянный интерес к жизни
Одним из последствий линейного и однонаправленного восприятия жизни является принцип (и это действительно справедливо для большинства западных культур) сегрегации людей по возрасту. Мы отправляем маленьких детей группами в ясли и детские сады. Подростки также получают образование в группах. А пожилых людей мы помещаем в дома престарелых. Конечно, для всего есть веские причины. В конце концов, как отметила еще несколько десятилетийназад Гейл Шихи,[61] в нашей жизни существуют предсказуемые этапы, и есть определенный смысл в том, чтобы создать такую обстановку, в которой люди смогут пройти через эти этапы оптимальным образом.
Однако существуют не менее объективные причины для разрушения стереотипов о возрастной дискриминации. Блестящим примером тому служит уникальная образовательная программа школьного округа Дженкс в районе Талса (штат Оклахома).
В этом штате действует получившая общенациональную известность программа раннего обучения чтению, в рамках которой по всему штату проводятся занятия по чтению для детей в возрасте от трех до пяти лет. В округе Дженкс разработан уникальный подход к реализации этой программы. Он возник почти случайно, когда к школьному инспектору обратился владелец одного из учреждений Дженкса, находившегося напротив начальной школы городка. Этот человек услышал о программе по обучению чтению и поинтересовался, не может ли его учреждение как-то помочь. Инспектор положительно отнесся к такому предложению. После преодоления некоторых бюрократических препон он с радостью включил новое учреждение в совместную реализацию программы по обучению чтению малышей штата Оклахома.
Этим учреждением оказался дом престарелых Grace Living Center.
Муниципалитет за несколько месяцев оборудовал для дошкольников классную комнату в самом центре Grace Living
Center. Окруженная прозрачными стеклянными стенами (с отверстием наверху, чтобы голоса детей были слышны снаружи), классная комната находится в холле главного здания. Дети и их учителя приходят туда каждый день, как в обычный класс. Поскольку комната находится в холле, обитатели дома престарелых проходят мимо нее не менее трех раз в день, когда идут в столовую.
Когда класс только открылся, многие пожилые люди останавливались, чтобы посмотреть через стеклянные стены на то, что происходит внутри. Учителя объясняли им, что дети учатся читать. Тогда жители дома престарелых один за другим интересовались, не могут ли они помочь. Учителя были искренне рады этим предложениям – и возникла специальная программа под названием «Книжные друзья», которая предусматривала прикрепление к каждому ребенку одного из пожилых людей из дома престарелых. Взрослые слушали, как дети читают, и сами читали им.
Программа имела несколько замечательных результатов. Во-первых, как показали стандартизированные тесты штата по чтению, успеваемость большинства детей, посещавших Grace Living Center, была выше, чем у других детей округа. Более 70 процентов детей завершали программу в возрасте пяти лет, умея читать на уровне третьего класса или даже лучше. Однако дети учились гораздо большему, чем просто чтению. Общаясь со своими «книжными друзьями», они вели со взрослыми долгие беседы на самые различные темы, и особенно часто пожилые люди вспоминали свое детство в Оклахоме. Ребята спрашивали, к примеру, какой размер имел iPod, когда взрослые были детьми, а взрослые объясняли, что их жизнь была совсем иной и радикально отличалась от нынешней. Дети сегодняшние с изумлением узнавали, как жили и играли дети в их городке семьдесят, восемьдесят или даже девяносто лет тому назад. В процессе такого общения малыши получали прекрасную социальную историю своего родного города от людей, которые наблюдали за жизнью этих мест на протяжении десятилетий. Родители были настолько довольны результатами этой программы, что сегодня для того, чтобы сформировать этот класс, проводится лотерея, поскольку спрос на шестьдесят имеющихся мест очень велик.
Однако в Grace Living Center происходит и еще кое-что совершенно удивительное: количество потребляемых лекарств неуклонно снижается. Многие из обитателей дома престарелых совсем отказались от лекарств или сократили их прием.
Почему это происходит? Потому что взрослые участники этой программы вернулись к жизни. Вместо того чтобы проводить свои дни в ожидании неизбежного, они получили стимул вставать по утрам и с радостным волнением готовиться к тому, что может принести им новый день. Они вновь открыли в себе источник творческой энергии – и теперь действительно живут дольше.
Дети в ходе этого эксперимента тоже учатся не только чтению. Время от времени учителя вынуждены говорить им, что один из их «книжных друзей» больше не придет, потому что этот человек ушел из жизни. И дети ужев таком нежном возрасте начинают понимать, что мир живет по своим законам, в жизни есть свои ритмы и циклы и даже близкие им люди подвержены воле этих обстоятельств.
В некотором смысле в Grace Living Center произошло возрождение прежних, традиционных взаимоотношений между поколениями. Молодых и пожилых людей всегда объединяет незримая, почти мистическая связь. Порой кажется, что они глубоко, без слов понимают друг друга. На Западе часто практикуется принудительное разделение этих поколений. Но программа «Книжные друзья», утверждая ценность традиций, показывает простой, но очень эффективный способ взаимного духовного обогащения при контакте поколений. Она доказывает, что к пожилым людям при определенных обстоятельствах и при наличии вдохновения может вновь вернуться давно утраченная энергия.
Время есть
Чему же нас учат истории всех людей, о которых рассказывает эта книга, – от Сьюзен Джефферс и Джулии Чайлд до «книжных друзей»? Поверьте самым элементарным вещам: если мы найдем возможность оторваться от повседневных дел, пересмотреть свой путь и вновь вспомнить увлечения, которые по каким-то причинам оставили позади (или вообще никогда не уделяли им внимания), с нами могут произойти поистине чудесные события, способные продлить нашу жизнь. Мы можем начать движение в новом направлении практически на любом этапе нашей жизни. Мы способны открыть свое призвание практически в любом возрасте. Как однажды сказала актриса Софи Лорен: «Фонтан молодости существует: он находится у вас в голове, в ваших талантах, в творчестве, которому вы позволяете войти в свою жизнь и в жизнь близких вам людей. Когда вы научитесь черпать из этого источника, вы действительно победите время».
Глава 10
Из-за любви или из-за денег
Гэбриэл Троп – известный ученый. Я познакомился с ним в Беркли, где он изучает немецкую литературу для получения степени доктора наук. Эта работа очень много значит для него, но она не единственная страсть Гэбриэла. Столь же горячо он любит музыку и утверждает: «Если бы я потерял одну из рук – моя жизнь была бы кончена».
Однако Гэбриэла никогда не привлекала мысль стать профессиональным музыкантом. На самом деле долгое время он вообще не интересовался музыкой. В старших классах Гэбриэл с жалостью смотрел на учеников, занимавшихся этим предметом. Эти бедняги с утра пораньше торопились на репетиции и тащили на себе через весь школьный двор громоздкие футляры с инструментами. Такая жизнь была ему не по вкусу, особенно в том, что касалось раннего появления в школе. Он втайне поклялся не иметь ничего общего с музыкой.
Но однажды на уроке музыки, который был частью стандартного школьного расписания, он лениво барабанил по клавишам пианино и вдруг понял, что без труда подбирает мелодии. С чувством утопающего Гэбриэл осознал, что ему на самом деле очень нравится это занятие. Он попытался скрыть свое очевидное удовольствие от учителя музыки, который ходил по классу и слушал, как играют ученики. Должно быть, ему это не особенно хорошо удалось, потому что педагог отметил хороший слух мальчика и предложил ему сходить на склад музыкальных инструментов, чтобы подобрать себе какой-нибудь из них.
Друг Гэбриэла играл на виолончели – исключительно поэтому мальчик решил взять на складе именно этот инструмент. И вдруг понял, что ему очень нравятся форма и размер виолончели, глубокий звонкий звук перебираемых струн. Одна из виолончелей имела «чудесный запах лака». И тогда он решил нарушить свою клятву и дать виолончели шанс. Вначале Гэбриэл относился к своим занятиям музыкой очень небрежно. Однако вскоре понял, что ему нравится играть на виолончели, и поймал себя на том, что проводит за этим занятием все больше и больше времени.
С тех пор Гэбриэл упражнялся так часто и интенсивно, что через пару месяцев уже довольно неплохо играл. Через год он уже был ведущим виолончелистом школьного оркестра. Это, разумеется, означало, что он приходил в школу рано утром и тащил свой громоздкий футляр с инструментом через весь школьный двор, сопровождаемый жалостливыми взглядами школьников, не занимавшихся музыкой.
Однако Гэбриэла в такой же степени привлекали немецкая литература, немецкий язык и научная деятельность. В какой-то момент ему пришлось принять сложное решение о том, чему посвятить жизнь: музыке или научной деятельности. После продолжительной внутренней борьбы он выбрал немецкую литературу. Аргументы звучали убедительно: научная деятельность даст ему возможность продолжать играть на виолончели, в то время как путь профессионального музыканта отнимет колоссальное количество времени и лишит возможности заниматься глубоким исследованием немецкой поэзии. «Я выбрал литературу, потому что научная деятельность казалась мне совместимой с интенсивными занятиями музыкой, а если бы я стал профессиональным музыкантом, мое увлечение литературой было бы в значительной мере отодвинуто на задний план. Поэтому принятое решение было для меня единственно возможным. Я мог продолжать серьезно заниматься игрой на виолончели и в то же время посвящать значительное время научной работе».
Гэбриэл до сих пор играет по нескольку часов в день и продолжает выступать. К примеру, недавно он принимал участие в концерте виолончелистов Симфонического оркестра Беркли при Калифорнийском университете. Гэбриэл не представляет себе жизни без постоянной игры и чистого наслаждения, которое дарит ему музыка. Называть это хобби, по его словам, было бы смешно. Музыка занимает чрезвычайно важное место в его жизни, и именно в ней он нашел свою стихию.
Гэбриэл – музыкант-любитель в самом настоящем смысле этого слова. И он не хочет ничего менять.
Во имя любви к этому
Самое простое определение гласит, что профессионалами в любой сфере являются те люди, которые зарабатывают себе этим на жизнь, в то время как любителями мы зовем тех, для кого эта деятельность не служит источником основного заработка. Однако термины любитель и профессионал часто подразумевают и нечто касающееся квалификации, знаний и опыта. Люди обычно причисляют любителей к так называемому второму сорту. Считается, что их уровень всегда гораздо ниже профессионального. В массовом сознании любители – это люди, которые слишком активно жестикулируют во время местных театральных представлений; набирают больше ста очков во время игры в гольф или пишут милые истории о домашних животных для бесплатной городской газеты. Называя что-то «любительским», мы почти традиционно используем это слово в уничижительном смысле и подразумеваем под таким «любительством» всего лишь неловкую попытку «поиграть в профессионала».
Иногда совершенно оправданно проводить четкое разграничение между профессионалами и любителями. В конце концов разница в их квалификации может быть огромна. Если мне нужно сделать какую-то конкретную хирургическую операцию, я, разумеется, скорее отдам себя в руки того человека, который на этом специализируется, чем того, кто занимается такой практикой лишь время от времени. Но чаще всего разницу между профессионалами и любителями следует искать в сфере личного выбора человека, а не в реальном уровне его квалификации. Многие люди, как Гэбриэл, действительно имеют профессиональную квалификацию в любимом ими деле. Но просто решают не зарабатывать этим на жизнь. Они не считаются профессионалами в данной сфере, потому что не зарабатывают этим денег. Такие люди по определению являются любителями. Однако их уровень не совсем справедливо называть «любительским».
Английское слово amateur (любитель) происходит от латинского слова amator, означающего любовника, преданного друга или того, кто упорно стремится к достижению определенной цели. В изначальном смысле слова любитель – это человек, который занимается чем-либо из любви к данному делу и явно не рассчитывает, что это занятие позволит ему оплачивать счета. Иными словами, настоящие любители – это люди, нашедшие свое призвание вне основной работы.
В докладе «Революция профессионалов-любителей», подготовленном для британского экспертно-аналитического центра Demos, Чарльз Лидбитер и Пол Миллер обращают внимание своей аудитории на рост числа любителей со все более высоким уровнем квалификации. Они акцентируют наше внимание на том, что достижения этих людей порой более значительны, чем достижения профессионалов. Именно это дает термину «профессионал-любитель» право на существование. Часто с развитием новых технологий все более широкому кругу людей становится доступна техника, которую раньше любители не могли себе позволить: интегральные схемы с зарядовой связью для телескопов, профессиональные инструменты для музыкантов, сложное программное обеспечение для редактирования видеоизображений на домашних компьютерах и прочие сложные вещи. Лидбитер и Миллер в развитие этой темы обращают более пристальное внимание на возникновение и развитие хип-хопа – музыкального жанра, зародившегося как раз благодаря распространению сделанной вручную магнитофонной пленки.
Они напоминают нам, что компьютерная операционная система Linux появилась благодаря сотрудничеству целого сообщества программистов, которые занимались этим в свободное от основной работы время. Масштабная кампания «Юбилей 2000», результатом которой стало списание десятков миллиардов долгов странам третьего мира, началась с петиций людей, не имевших профессионального опыта лоббирования. Астроном-любитель, использовавший десятидюймовый телескоп, неожиданно открыл сверхновую звезду.
«Профессионалы-любители занимаются каким-либо делом прежде всего из любви к нему, но делают это на профессиональном уровне, – объясняют Лидбитер и Миллер. – Эти люди редко зарабатывают своим хобби на жизнь, получая от него, как правило, незначительную часть общего дохода. Однако отдаются делу они с рвением и усердием настоящих профессионалов. Для них досуг – это не пассивное времяпрепровождение, а деятельность, предполагающая активное участие и вовлеченность, использование всех востребованных и ценимых обществом знаний и навыков. Нередки случаи, когда профессионалы-любители занимаются своим любимым делом параллельно с многолетней карьерой в другой сфере, которая часто бывает связана с бесчисленными жертвами и разочарованиями».
Лидбитер и Миллер называют профессионалов-любителей «новыми социальными гибридами», отмечая, что они занимаются любимым делом вне основной работы, но с таким зарядом энергии и старания, который редко бывает направлен на обычный досуг. Интенсивное занятие избранным делом придает этим людям сил и часто служит компенсацией за время, отданное работе, не вызывающей особого энтузиазма.
Некоторые люди, будучи в глазах общества классическими любителями, создают по-настоящему выдающиеся работы. Артур Кларк был автором научно-фантастических бестселлеров, среди которых такие романы, как «2001: Космическая одиссея» и «Свидание с Рамой». Он начал заниматься литературой, еще будучи офицером Британских королевских ВВС. Во время службы он наблюдал за учеными в радиолокационном подразделении и заинтересовался их работой. В 1945 году он опубликовал статью в журнале Wireless World под названием «Extra-Terrestrial Relays: Can Rocket Stations Give World-Wide Radio Coverage?» («Космические ретрансляторы: могут ли ракетные станции обеспечить всемирное покрытие радиосигнала?»). В этой статье Кларк приводил доводы в пользу применения спутников на геостационарных орбитах для трансляции телевизионных сигналов по всему земному шару.
Большинство ученых отвергло это предложение как очередную научную фантастику. Однако Кларка горячо интересовал этот вопрос. Он тщательно изучил данную тему и технически обосновал свое предложение. Как мы знаем, оно оказалось пророческим. Особая геостационарная орбита, которую он предложил использовать, сегодня известна как орбита Кларка, и в настоящее время по ней движутся сотни спутников. И хотя Артур Кларк зарабатывал на жизнь литературным трудом, расположившись на вершине списка бестселлеров New York Times, именно его любительская работа (а точнее, письмо, написанное им в адрес издателей Wireless World, которое предшествовало публикации статьи) выставлена сегодня в Национальном аэрокосмическом музее.
У Сьюзен Хендриксон вообще не было определенной профессии. Она окончила школу, стала опытной аквалангисткой, научилась определять редкие виды морских животных, стала экспертом по поиску ископаемых остатков насекомых в янтаре – словом, жила многогранной жизнью исследователя и искателя приключений. В 1990 году Сьюзен присоединилась к археологической экспедиции в Южную Дакоту, организованной Институтом геологических исследований Блэк-Хиллс. Вначале работа продвигалась чрезвычайно медленно. Группа исследовала шесть мест выхода пород на поверхность и не обнаружила ничего существенного. Однажды, когда остальные участники экспедиции были в городе, Хендриксон решила исследовать единственное оставшееся место выхода пород, отмеченное на карте. Там она обнаружила несколько небольших костей. Находка привела ученых к открытию крупнейшего и самого полного ископаемого скелета тираннозавра и одного из немногих когда-либо найденных скелетов самки тираннозавра.
Этот скелет в настоящее время выставлен в Чикагском музее естественной истории Филда. Его назвали «Тираннозавр Сью» в честь обнаружившей его Сьюзен Хендриксон, которая представляет собой идеальный тип археолога-любителя.
В своей книге «The Amateurs» («Любители») Дэвид Хэлберстэм пишет о четырех атлетах, стремившихся завоевать олимпийское золото в 1984 году. В отличие от чемпионов гоночного трека или баскетболистов, для которых успех на Олимпиаде мог означать профессиональные контракты на огромные суммы (в то время Олимпийский комитет не разрешал участвовать в Играх звездам НБА) или высокооплачиваемые съемки в рекламных роликах, у гребцов, о которых пишет Хэлберстэм, не было ни единого шанса нажиться на своей победе. Они рвались к ней исключительно из любви к этому спорту и желания ощутить пьянящее чувство победы.
Особое внимание в книге уделяется Кристоферу Вуду. Хэлберстэм называет его «воплощением любителя» и пишет, что «он отодвинул на задний план карьеру, семью, удовольствия в своем упорном стремлении достичь совершенства в спорте, которым интересовались лишь немногие его соотечественники и занятия которым, следовательно, не приносили абсолютно никакой финансовой выгоды». Когда Вуду исполнился тридцать один год, он был уже слишком стар, чтобы заниматься греблей (по крайней мере по олимпийским меркам), но имел свою миссию. Он был запасным участником на Олимпийских играх 1976 года, но так и не принял участия в соревнованиях. Он был капитаном олимпийской команды гребцов в 1980 году и должен был поехать в Москву. Однако США в качестве протеста против вторжения советских войск в Афганистан приняли решение бойкотировать эту Олимпиаду.
Олимпийские игры 1984 года стали для Вуда последним шансом завоевать золотую медаль. В маленьком, но очень сплоченном сообществе гребцов он был кем-то вроде любимого сына. Забегая вперед, скажем, что Вуд не получил золотую медаль. Однако этот факт не имеет прямого отношения к теме. Говоря о Вуде и других гребцах, Хэлберстэм пытается донести до нас всю силу страсти этих людей и степень восторга, который приносило им это чисто любительское занятие. Вуд нашел свое призвание в непрофессиональном занятии. Его работа была для него всего лишь работой. Гребля была его жизнью.
Для того чтобы находиться в своей стихии, совсем не обязательно бросать все остальные дела и заниматься только этим делом каждый день или целыми днями напролет. Для некоторых людей на определенных этапах их жизни уйти с постоянной, пусть и неинтересной работы, чтобы заняться любимым делом, не представляется возможным. Другие же предпочитают этого не делать по целому ряду причин. Многие из нас зарабатывают на жизнь нелюбимым делом, но высвобождают время и место в своей жизни для того, что они по-настоящему любят. Некоторые окунаются в любимое дело для получения огромного эмоционального удовлетворения, но при этом понимают, что у них нет другого выбора, кроме как заниматься любимым делом «на стороне».
Пару лет назад я брал в лизинг машину в дилерском центре в Санта-Монике. Это оказалось не так просто. Были времена, когда при покупке автомобиля от вас требовалось принять единственное решение – покупать его или нет. Сейчас приходится пройти полноценный тест с множеством вариантов ответов, чтобы разобраться в сотне разновидностей полировки, отделки салона, аксессуаров и технических характеристик, которые стоят непреодолимой преградой между вами и той моделью, которую вы действительно хотите приобрести. Мне было нелегко принять решение, имея перед глазами такое обилие вариантов. Посудите сами: зачастую мне требуется помощь, чтобы решить, что именно надеть утром. При этом понятно, что выбор здесь гораздо меньше, а ставки – однозначно ниже. К тому времени, как я определился с машиной, мы с моим продавцом Биллом уже сроднились и планировали, как отметить годовщину нашего знакомства.
Пока мы ждали окончательного оформления документов – еще один длительный процесс, – я поинтересовался, чем Билл занимается в свободное от работы время. Не задумываясь, он сразу же ответил, что фотографирует. Я заинтересованно продолжил расспросы, предполагая, что речь идет о семейных праздниках и домашних животных. Но оказалось, что он спортивный фотограф и специализируется только на серфинге. А Билл охотно пояснил, что в молодости был серфингистом и с тех пор ему очень нравятся красота и динамика этого вида спорта. После работы, на выходных, по праздникам – всегда при первой же возможности – он отправлялся на пляж в Малибу просто для того, чтобы сделать фотографии. За долгие годы съемок у него накопилось фотоаппаратов, штативов и специальных линз на тысячи долларов. Во время длительных отпусков он ездил на Гавайи и в Австралию, чтобы снимать большой серфинг.
Я поинтересовался, были ли опубликованы какие-нибудь из его фотографий. Билл ответил утвердительно и открыл ящик своего письменного стола, доверху набитый отлично изданными глянцевыми журналами по серфингу. Фотографии моего продавца автомобилей были в каждом из них. Они были очень, очень хороши.
Я спросил Билла, не думал ли он о том, чтобы зарабатывать этим на жизнь. «Я бы хотел, – ответил он, – но на этом много не заработаешь». Тем не менее фотосъемкасерфинга была его истинной страстью. Одной из тех вещей, что придавали смысл его жизни. Просматривая эти великолепные, профессиональные изображения, я поинтересовался, что о них думает начальник его дилерского центра. «Он ничего об этом не знает, – сказал Билл. – Ведь моя страсть к серфингу не имеет отношения к тому, как я выполняю свою работу, правда?».
Я не уверен, что в этом он был прав. Полагаю, что хобби оказывало значительное влияние на качество работы Билла, точно так же, как это обычно происходит со всеми людьми, которые находят свою стихию в сфере, отличной от той, где они зарабатывают себе на жизнь. Думаю, что радостное волнение и удовлетворение, которые Билл получал, фотографируя серфингистов, помогали ему гораздо эффективнее заниматься тем, что он считал рутинной работой, то есть помогать растерянным клиентам делать выбор между дюжиной образцов краски, полировки и боковых подножек. Благодаря тому, что Билл находил творческую отдушину в спортивной фотографии, он мог с бесконечным терпением и огромной пользой выполнять свою повседневную работу.
Необходимость такой отдушины дает о себе знать во многих формах. Одна из них, на мой взгляд, особенно интересная – создание корпоративных рок-групп. В отличие от корпоративных софтбольных[62] команд, в состав которых обычно входят молодые люди из отдела обработки корреспонденции, в рок-группах чаще всего выступают представители топ-менеджмента (кроме случаев, когда кто-то из отдела обработки корреспонденции вдруг оказываетсявеликим басистом). Эти корпоративные музыканты когда-то мечтали стать рок-звездами, но затем пошли по пути создания стандартной карьеры. Страсть, которая видна в большинстве выступлений таких музыкантов-любителей, подтверждает, что это хобби дает им столь мощный заряд драйва и радости, которого они никогда не получают в своей обычной работе, вне зависимости от того, каких высот достигли в профессии.
Вот уже четыре года в Нью-Йорке проводится своеобразный сборный рок-фестиваль в пользу благотворительной организации A Leg to Stand On. От других похожих мероприятий его отличает то, что участники каждой группы (за исключением пары человек) работают в хедж-фондах. «Днем большинство из участников фестиваля управляет деньгами, – говорится в одном из пресс-релизов этого «Рок-Октоберфеста»[63] американских хедж-фондов, – но, отрываясь от мониторов, они погружаются в музыку».
«К одиннадцати часам вечера каждый из нас начинает думать либо о ждущей его следующим утром в четыре часа поездке в метро, либо о том, что токийские рынки уже открыты», – говорит Тим Сеймур, один из участников рок-фестиваля. Но во время концерта всюду царит буйное и беспечное веселье, когда менеджеры исполняют классические хиты или надевают откровенную одежду, готовясь выйти на сцену в качестве дублеров. Контраст между работой, которую они делают днем, и этим занятием просто фантастический, но такие выступления становятся своего рода спасительной отдушиной для всех их участников.
Коренные изменения в жизни
Обретение своего призвания исключительно важно для гармоничной жизни, приносящей удовлетворение. Оно помогает нам понять, кто мы такие на самом деле. Как правило, мы привычно пытаемся идентифицировать себя посредством своей работы. Первый вопрос на вечеринках или социальных мероприятиях всегда одинаков: «Чем вы занимаетесь?» И мы послушно даем поверхностное описание своей профессии: «Я преподаватель», «Я дизайнер», «Я водитель». Не имея оплачиваемой и стабильной работы, мы ощущаем некоторую неловкость и потребность дать окружающим дополнительные реабилитирующие нас объяснения. Многие считают, что работа является нашим социальным маркером, даже в собственных глазах. При этом неважно, что она не отражает внутренней сущности человека даже в его собственном понимании. Но работа, не приносящая человеку удовлетворения, может вызывать в нем огорчение и протест. Осознание факта, что наша работа и наше призвание – это диаметрально противоположные понятия, должно стимулировать нас как можно быстрее найти свою стихию в какой-то другой сфере.
Прежде всего это может придать новый смысл нашим остальным занятиям. Погружение в любимое дело, пусть даже на пару часов в неделю, способно вернуть человеку все краски жизни. Но при определенном стечении обстоятельств может привести к таким переменам, которые мы даже не в состоянии вообразить.
Халед Хоссейни иммигрировал в США в 1980 году, получил в девяностых годах медицинское образование и начал карьеру врача в фешенебельном районе у залива в Сан-Франциско, специализируясь на лечении болезней внутренних органов. Однако в глубине души он знал, что хочет быть писателем и рассказать о жизни в Афганистане до вторжения в страну советских войск. Продолжая заниматься медицинской практикой, он начал работать над романом о двух мальчиках, живущих в Кабуле. Книга Хоссейни «Бегущий за ветром» разошлась тиражом более чем в четыре миллиона экземпляров, а недавно на ее основе был снят фильм.
Любимое дело, даже несмотря на регулярную медицинскую практику, глубоко изменило его. Успех романа «Бегущий за ветром» позволил Хоссейни надолго оставить медицину и полностью сосредоточиться на литературной деятельности. В 2007 году он опубликовал свой второй роман «Тысяча сияющих солнц», ставший настоящим бестселлером. «Мне всегда нравилось заниматься медициной, и я считал большой честью, что пациенты доверяли мне лечить себя и своих близких, – рассказал он в одном из недавних интервью. – Но писательское творчество всегда было моей страстью, с самого детства. Я чувствую, что мне невероятно повезло. Я удостоен неслыханной привилегии, потому что литературная деятельность, по крайней мере на данный момент, является моим основным занятием. Сбылась моя мечта».
Первой профессией Майлза Уотерса тоже была медицина. Он начал работать стоматологом в Англии в 1974 году. Подобно Хоссейни, Уотерс имел горячее увлечение, но в совершенно иной сфере деятельности – он был влюблен в поп-музыку. Будучи школьником, Уотерс играл в группах и параллельно немного сочинял тексты песен. В 1977 году он все-таки оставил зубоврачебную практику, чтобы посвящать больше времени созданию песен. Несколько лет Майлз потратил на то, чтобы добиться успеха, но в конечном итоге написал несколько песен, ставших хитами, и начал зарабатывать на жизнь любимым делом. На некоторое время он перестал заниматься стоматологией, целиком окунувшись в сочинение песен и продюсирование. Вместе с Эриком Клэптоном, Стивом Уинвудом и Джорджем Харрисоном он принял участие в создании альбома Джима Капальди (участника легендарной рок-группы Traffic). Он вращался в тех же кругах, что и Пол Маккартни с Дэвидом Гилмором из Pink Floyd. В настоящее время Майлз Уотерс делит свое время между музыкой и стоматологией, одновременно сохраняя врачебную практику, сочиняя песни и занимаясь продюсерской деятельностью.
Джон Вуд заработал свое состояние, будучи руководителем маркетингового направления в Microsoft. Но однажды, путешествуя по Гималаям, он случайно наткнулся на школу в одной нищей деревушке. В этой школе было сто пятьдесят учеников и всего двадцать книг – причем ни одна из них не была детской. Когда Вуд спросил у директора школы, как они обходятся таким скудным количеством книг, тот попросил его о помощи. Вуд начал собирать книги и деньги для этой школы и ей подобных. Он занимался своим новым делом по ночам и выходным, а днем отдавал силы своей основной, очень сложной и ответственной работе. Наконец он ушел из Microsoft, чтобы посвятить жизнь тому, что оказалось его истинным призванием, – работе в Room to Read, некоммерческой организации, занимающейся обучением грамоте в бедных странах. Некоторые его коллеги из Microsoft считали, что Вуд сошел с ума. «Многие из них были не в состоянии этого понять, – рассказывает он в одном из интервью. – Узнав, что я увольняюсь, чтобы развозить книги на спинах ослов, мои коллеги решили, что я сумасшедший». Room to Read не только изменила жизнь Вуда – она коренным образом повлияла на судьбы многих тысяч других людей. Эта некоммерческая организация создала более пятисот школьных библиотек в шести странах и планирует увеличить эту цифру до десяти тысяч библиотек и пятнадцати стран к 2010 году.
Не просто досуг
Есть важная разница между досугом и развлечением. В широком смысле оба эти слова означают процесс восстановления физических и умственных сил. Однако при этом имеют различные оттенки. Досуг обычно воспринимается как нечто противоположное работе и предполагает пассивное, не требующее усилий времяпрепровождение. Работу мы обычно считаем чем-то, отнимающим у нас энергию. А досуг становится идеальным средством для ее восстановления. Он предполагает передышку, пассивный отдых от трудностей дня, возможность расслабиться и восстановить силы. Развлечение имеет более активный смысл и подразумевает определенные физические или умственные усилия, наполняющие человека энергией. Я в гораздо большей степени ассоциирую понятие призвания с развлечением, нежели с досугом.
Доктор Сюзанн Петерсон – профессор менеджмента бизнес-школы W.P. Carey и Центра ответственного руководства при университете штата Аризона, консультант одной из ведущих компаний по проведению тренингов. Кроме того, она участвует в чемпионатах по танцам и является победительницей множества конкурсов. На ее счету две победы в конкурсе Holiday Dance Classic в Лас-Вегасе и лавры триумфатора на чемпионате Hotlanta US Open Pro-Am Latin Championship в 2007 году.
Сюзанн немного занималась танцами в подростковом возрасте, но никогда всерьез не задумывалась о танцевальной карьере. Еще будучи ученицей старших классов, Сюзанн знала, что хочет быть руководителем. «Пока я росла, я точно не понимала, кем хочу стать, но знала, что хочу носить деловые костюмы, иметь ученую степень, разговаривать с большими группами людей и видеть, как они меня слушают. Я почему-то всегда считала, что смогу носить превосходные деловые костюмы. Мне нравилось представлять себя стоящей перед множеством людей и знать, что я могу сказать им нечто важное. А вот танцы в детстве точно не были моей страстью. Я занималась этим – но какое еще хобби могло быть у девочки, если она не хотела играть в футбол и баскетбол?»
Сюзанн заново открыла для себя танцы и сопутствующее им радостное, волнующее чувство почти случайно. «Я просто искала себе хобби, а мои достижения и мотивация помогли в выборе наиболее подходящего варианта. Мне было около двадцати шести лет, я училась в аспирантуре. В это время набирали популярность сальса и свинг, поэтому я просто отправилась в студию социальных танцев, наблюдала за тем, что делают преподаватели, и копировала их движения. Медленно, но верно я повышала свой уровень на групповых занятиях, а затем начала брать индивидуальные уроки. И неожиданно осознала, что танцы играют огромную роль в моей жизни. Таким образом, мой прогресс опирался на собственную веру в то, что я обладаю необходимым талантом и определенными базовыми навыками. Но скорее всего именно мои академические навыки помогли мне изучить это занятие и сконцентрироваться на нем, как на любом другом предмете.
Я в буквальном смысле изучала танцы как классический академический предмет. Мне очень помогала визуализация. Я сидела в самолете и представляла, как исполняю все эти танцы. Не имея возможности упражняться физически, я всегда делала это мысленно. Я чувствовала музыку. Я переживала эмоции. Я видела выражение лиц окружающих. Вернувшись из поездки, на следующий день я приходила в студию и танцевала лучше, чем до отъезда. А мой партнер по танцам говорил: «Как ты могла так повысить свой уровень? Ты разве не уезжала в Филадельфию?», на что получал ответ: «Я тренировалась в самолете». Я действительно два часа без перерыва мысленно тренировалась.
Я подошла к танцам так же, как к своей карьере, где нужно выкладываться на 110 процентов и изначально быть сильной и уверенной. Но вскоре поняла, что для танца это избыточно. Вы теряете женственность и внезапно понимаете, что слишком часто привлекаете к себе повышенное внимание. Бизнес – это сила, уверенность в себе и тому подобные вещи. Танец же – это уязвимость и чувственность, он требует мягкости. Я занимаюсь бизнесом и танцами и получаю от обоих занятий одинаковое удовольствие».
Сюзанн, судя по всему, нашла свое призвание в двух различных сферах. Ей в равной мере нравится и собственная профессия, и то занятие, которым она занимается для развлечения. «Проводя тренинг по вопросам руководства – что мне очень нравится, – я испытываю те же самые сильные чувства, хотя получаю при этом совершенно другие эмоции. Я имею в виду, что чувствую уверенность, силу, тесную связь с аудиторией и хочу оказать положительное влияние на своих слушателей. А во время танца я ощущаю себя более уязвимой и чуть менее уверенной в себе. Однако оба эти занятия, пусть и по-разному, воспринимаются как полет – и я полностью погружаюсь в них, испытывая при этом яркие эмоции».
В конечном итоге это хобби придает дополнительный смысл жизни Сюзанн, поскольку дарит ей чувство удовлетворения жизнью, а не просто является вечерним развлечением. «Занимаясь танцами, я узнала о коммуникации больше, чем на любом спецкурсе. В танце вы сразу понимаете, какое воздействие оказываете на другого человека. Если у вас плохое настроение, партнер понимает это, как только коснется вашей руки. Поэтому, танцуя, я ощущаю абсолютную мысленную связь со своим партнером, которую воспринимаю как совершенную форму коммуникации. Это дает невероятное ощущение счастья.
Возникает такое чувство, словно вас несет в потоке. Я понимаю это как полное освобождение. И не думаю ни о чем – ни о хорошем, ни о плохом. Наверное, я не обратила бы внимания, если бы рядом начали палить из пушек. Это волшебное чувство».
Сестра Сюзанн, Андреа Ханна, работает в Лос-Анджелесе помощником руководителя. Как и Сюзанн, она вне работы нашла увлечение, которое делает ее жизнь полнее.
«Я не любила писать до последнего класса школы, – рассказала она мне. – Однажды учительница английского языка велела нам написать обязательное эссе для поступления в колледж, в котором мы должны были объяснить выбор будущей профессии. Как и в большинстве других заданий, на меня наводила ужас мысль о том, чтобы садиться и писать эссе из пяти абзацев, которое в конечном итоге будет исчеркано красной ручкой. Тем не менее я наконец села за это сочинение и написала о том, что чувствую себя совсем не готовой к колледжу, но все же меня очень волнует и радует перспектива начать новый этап своей жизни. Это было мое первое школьное эссе, написанное с юмором. Кроме того, оно стало первым текстом, в котором я могла написать о том, в чем хорошо разбиралась, – о себе. К моему удивлению, учительнице очень понравилась моя работа – и она прочла мое эссе перед всем классом, а затем включила его в школьный конкурс письменных работ. Я заняла первое место, после чего меня попросили прочитать свое эссе перед большой группой женщин – профессиональных писательниц. Мою фотографию даже опубликовали в газете! Это был волнующий опыт, и он придал мне уверенности при поступлении в колледж.
Я неоднократно слышала от окружающих, что у меня сильное писательское дарование. Люди всегда говорили мне: «Я слышу твой голос, когда читаю твои работы». Учась в колледже, я начала время от времени отправлять друзьям юмористические электронные письма с воспоминаниями о проведенных вместе выходных. Я делала своих друзей персонажами этих историй и приукрашивала рассказы лишь до такой степени, чтобы они вызывали смех. Друзья стали пересылать мои письма друг другу, и вскоре я получила сообщение от незнакомого мне человека, который считал, что я создаю замечательные рассказы. Ко мне вдруг так естественно пришло то самое чудесное чувство, когда ты понимаешь, что у тебя что-то хорошо получается.
Летом после окончания первого курса я устроилась работать секретарем на радиостанцию. Через месяц я уже писала забавные рекламные объявления для станции. Менеджеру понравились мои идеи, и некоторые из них появились в эфире. Все мои друзья слушали эту радиостанцию в ожидании моих смешных объявлений. Было по-настоящему приятно слышать свои произведения по радио и получать реакцию, на которую я рассчитывала.
Когда моя работа получила признание, я начала понимать, что обладаю способностями к чему-то, что, возможно, могло бы стать моей карьерой. Я начала работать в индустрии развлечений сразу же после окончания колледжа. Осваиваясь в этой сфере деятельности, я сменила несколько мест работы, сотрудничала с разными телесценаристами и кинопродюсерами. Несколько лет я бегала за кофе для своих руководителей и мыла их машины, а потому поняла, что многие из этих «профессий мечты» даже с большой натяжкой нельзя назвать творческими. Сначала я мечтала о том, чтобы писать сценарии для шоу Saturday Night Live («Субботним вечером в прямом эфире»), но вскоре поняла, что постоянные сжатые сроки и стрессовая атмосфера сводили на нет все приятные моменты от творческого процесса и признания. Я начала задумываться: почему мой талант должен оцениваться суммой моей зарплаты? В конце концов мне просто нравится вызывать у людей смех, и, если хоть один из моих очерков, рассказов или смешных электронных опусов заставляет кого-то хохотать до упаду, мне этого вполне достаточно. Когда я это осознала, то стала гораздо счастливее.
Я понимаю, что главная причина, по которой мне нравится писать юмористические рассказы, очевидна: делая это, я чувствую себя остроумной и сообразительной. На протяжении многих лет я ощущала себя бестолковой, потому что всегда неважно училась в школе. А литературные опыты придают мне уверенности, помогают лучше понимать себя и оставаться собой».
Цель такой формы развлечения – достижение необходимой гармонии между зарабатыванием на жизнь и получением от нее удовлетворения. Вне зависимости от того, сколько времени мы проводим в своей стихии, для хорошего самочувствия нам крайне важно иметь время и способ для самореализации в любимом деле, к которому мы испытываем настоящую страсть. Все больше людей выбирает для этого официальные и неофициальные сети и организации, клубы и фестивали, позволяющие общаться и заниматься совместной деятельностью с единомышленниками, разделяющими их творческие интересы. Таким местом может стать хор, театральный фестиваль, научный клуб или музыкальный коллектив. Эмоциональное и духовное удовлетворение от любимого занятия не менее важно для счастья, чем удовлетворение материальных потребностей, которое приносит нам работа, пусть даже выполняемая по необходимости.
Исследование счастья – сравнительно новое направление в науке, которому шесть десятилетий назад положил начало Абрахам Маслоу. Он предположил, что мы уделяем слишком много времени изучению с психологической точки зрения своих положительных качеств вместо того, чтобы сосредоточиться исключительно на том, что делает нас психически нездоровыми. К сожалению, большинство его современников эти слова мало вдохновили. Однако концепция Маслоу нашла широкую поддержку, когда президентом Американской ассоциации психологов стал Мартин Селигман. Он ввел в обращение термин позитивная психология и объявил, что целью его годичного пребывания на президентском посту будет организация дальнейших исследований и поиска тех факторов, которые приносят людям счастье. С тех пор ученые провели десятки исследований, посвященных этому вопросу. «Счастливые люди, по всей видимости, веселятся гораздо больше, чем все остальные, – пишет доктор Майкл Фордайс в своей книге «Human Happiness» («Человеческое счастье»). – В их жизни гораздо больше занятий, которыми они занимаются ради удовольствия и развлечения. Они тратят гораздо больше времени на веселые, волнующие и приносящие радость занятия».
Открытие своего призвания не гарантирует, что вы станете богаче. На самом деле возможно как раз противоположное, потому что занятие любимым делом может заставить вас отказаться от карьеры инвестиционного банкира, чтобы осуществить свою мечту и открыть пиццерию. Это не гарантирует вам славы, популярности или даже улучшения отношений в семье. Однако пребывание в своей стихии, даже в течение непродолжительного времени, может сделать жизнь каждого человека полнее и гармоничнее.
Реализация призвания – это самая динамичная и гармоничная форма человеческого существования, в которой различные стороны нашей жизни не разделены глухой стеной, а, наоборот, взаимодействуют и оказывают друг на друга влияние. Пребывание в своей стихии может в любой момент жизни изменить самовосприятие человека. Неважно, является дело, погружающее нас в свою стихию, основным занятием или просто хобби, но оно может оказать громадное влияние на всю нашу жизнь и жизнь окружающих нас людей.
Российский писатель Александр Солженицын ясно это понимал. «Если вы захотите изменить мир, – говорил он, – то с кого начнете: с себя или с других? Я верю, что если мы начнем с себя, и будем делать то, что нам нужно делать, и станем лучшими людьми, какими только можем быть, у нас будет гораздо больше шансов изменить мир к лучшему».
Глава 11
Добиваться успеха
Многие из людей, о которых рассказывается в этой книге, не слишком хорошо учились в школе, а некоторые даже просто не любили приходить туда. Разумеется, есть множество людей, которые хорошо учатся, поскольку им нравится то, что школа может предложить. Но немало и тех, кто заканчивает или даже бросает школу раньше времени, не сумев определить свои истинные таланты и не понимая, в каком направлении двигаться дальше. Многие считают, что у них вообще ни к чему нет способностей.
Но иногда бросить школу – это лучшее, что может сделать гениальный человек. Сэр Ричард Брэнсон родился в Англии в 1950 году. Он учился в школе Стоу и пользовался там популярностью, легко заводя друзей и добиваясь больших успехов в спорте. Он действительно был отличным спортсменом и заслуженно стал капитаном футбольной и крикетной команд. Кроме того, у юноши рано проявился талант к предпринимательству. К моменту своего пятнадцатилетия он уже активно работал над своими первыми двумя проектами по продаже новогодних елок и небольших австралийских волнистых попугайчиков. Ни одно из этих предприятий не стало особенно успешным, но у Ричарда обозначились очевидные способности к такого рода вещам.
К чему он не проявлял склонности, так это к учебе в школе. Он получал низкие оценки и терпеть не мог занятия. Он пытался как-то исправить положение вещей, но безуспешно – это было совершенно не его занятие. В шестнадцать лет Ричард решил, что с него довольно, и ушел из школы, чтобы больше никогда туда не возвращаться.
Успеваемость Ричарда в школе ставила в тупик его учителей. Он явно был сообразительным и старательным мальчиком, обладал легким характером и был способен использовать свой ум на благие цели – но точно так же было ясно, что он категорически не желает подстраиваться под школьные стандарты. Комментируя решение Ричарда бросить учебу, директор школы сказал: «К двадцати одному году Ричард либо будет сидеть в тюрьме, либо станет миллионером, и я не представляю, какой именно из этих вариантов его ждет».
Оказавшись во взрослом мире, юноша должен был решить, чем ему дальше заниматься в жизни. Спорт не рассматривался как возможный вариант – навыков Ричарда было явно недостаточно для того, чтобы стать профессиональным спортсменом. Однако у Ричарда было еще одно, не менее горячее увлечение, и он был уверен, что имеет к нему очень большие способности, – он хотел стать предпринимателем.
Вскоре Ричард Брэнсон создал свой первый настоящий бизнес – журнал Student. В 1970 году он основал фирму, занимавшуюся продажей музыкальных записей по почте. Этот бизнес вскоре превратился в сеть магазинов звукозаписи – вы, должно быть, знаете эти магазины, которыеназываются Virgin Megastores. Это был первый из его коммерческих проектов под брендом Virgin. Однако далеко не последний. Вскоре после создания сети магазинов он основал звукозаписывающую компанию Virgin Records. Затем, в 1980-х годах, Ричард дал старт совершенно новому проекту, основав Virgin Atlantic Airways, авиакомпанию с минимальным запасом наличных средств и единственным арендованным «Боингом 747». Сегодня в бизнес-империю Ричарда Брэнсона входят такие компании, как Virgin Cola, Virgin Trains, Virgin Fuel, и один из наиболее амбициозных проектов, Virgin Galactic, первое коммерческое предприятие, занимающееся космическим туризмом. Его решение бросить школу и стать предпринимателем оказалось единственно верным. А пророчество директора школы сбылось – Ричард действительно стал миллионером к двадцати одному году.
Со временем Брэнсон узнал, что одной из причин его плохой успеваемости в школе была дислексия. Она же стала причиной серьезных трудностей при изучении им математики. И до сих пор, несмотря на свое многомиллиардное состояние, Ричард не может разобраться в отчете о прибылях и убытках. Долгое время он даже не мог понять разницу между валовым и чистым доходом. Однажды в приступе раздражения финансовый директор Virgin отвел его в сторону после заседания совета директоров и сказал: «Ричард, взгляни на это с такой точки зрения: если ты пойдешь на рыбалку и забросишь в море сеть, то все, что вытащишь, сможешь оставить себе. Это твоя чистая прибыль.[64] Все остальное – валовый доход». – «Наконец-то я понял разницу», – ответил Ричард.
Благодаря своему яркому предпринимательскому стилю и блестящим успехам во многих сферах деятельности в 1999 году Ричард Брэнсон получил рыцарское звание. В детстве, когда он с трудом получал удовлетворительные отметки в школе, ничто даже отдаленно не указывало на подобный ход событий, хотя, возможно, это можно было предвидеть.
«На самом деле, – утверждал Ричард в нашей беседе, – все великие предприниматели моего поколения с трудом учились в школе и не могли дождаться ее окончания, чтобы чего-то добиться в жизни».
В отличие от Ричарда Брэнсона у Пола Маккартни школа даже отдаленно не вызывала такого неприятия. В действительности он иногда даже подумывал о том, чтобы стать учителем, до тех пор пока не оказался участником Beatles. И все же один предмет оставлял его неизменно равнодушным. Это была музыка.
«В школе я не любил музыку, потому что нас не учили этому по-настоящему. В нашем классе было тридцать обычных ливерпульских подростков. Учитель музыки приходил на урок и ставил на старый проигрыватель какую-нибудь старую долгоиграющую пластинку с классической музыкой, а затем выходил из класса. Остаток урока он проводил в учительской, покуривая сигарету. Поэтому вскоре после его ухода мы выключали проигрыватель и ставили одного из ребят караулить у двери. Затем доставали игральные карты и сигареты и весь урок развлекались. Это было здорово. Музыка у нас ассоциировалась только с уроками, на которых мы играли в карты. Ко времени, когда учитель возвращался, мы ставили пластинку обратно и включали ее ближе к концу записи. Он спрашивал, понравилось ли нам, и мы хором отвечали: " Это было здорово, сэр! " Я действительно не могу вспомнить больше ничего из школьной жизни, связанного с музыкой. Честное слово. Это все, чем мы занимались.
Учитель музыки за все школьные годы не научил нас совершенно ничему, имеющему отношение к музыке. А ведь – обратите внимание – его учениками были Джордж Харрисон и Пол Маккартни, но он не смог вызвать у нас ни малейшего интереса к музыке. Мы с Джорджем окончили школу и даже не подозревали, что имеем хоть какой-то музыкальный талант. Единственным способом, который помогал это выявить, становилось участие в небольшой музыкальной группе или что-то вроде этого. Иначе никто просто не заметил бы вашего интереса к музыке. Кстати, Джон, будучи школьником, тоже участвовал в одной такой группе. Иногда, конечно, люди выбрасывали гитары после окончания школы, чтобы заняться «серьезными» делами. И поверьте, никто не учил нас ничему связанному с музыкой».
Обретение своего призвания крайне важно и для самого человека как личности, и для здоровья всего общества в целом. Образование должно быть одним из главных процессов, помогающих найти свою стихию. Однако слишком часто оно играет в нашей жизни противоположную роль, что давно стало очень серьезной проблемой для всех нас. И сегодня во многих образовательных системах эта проблема только усугубляется.
Что же мы делаем для ее решения?
Взгляд свысока
Я получаю множество электронных писем от студентов и учащихся всего мира. Ниже приведено одно из них. Оно написано семнадцатилетней девушкой из Нью-Джерси, которая видела мое выступление на конференции TED [65] в 2006 году.
«Я сижу в своей комнате и не могу уснуть. Уже шесть часов утра, и сейчас в моей жизни наступил период, который должен навсегда изменить меня. Через несколько недель я стану ученицей выпускного класса. Колледжи уже сейчас стали главной темой, вокруг которой крутится моя жизнь… и я ненавижу все это. Не то чтобы я не желала поступать в колледж, просто мне хотелось бы заниматься другими вещами, которые не оказывали бы давления на мои идеи. Я на сто процентов уверена, что знаю, чем я хотела бы заниматься и чему посвятить свою жизнь. Но все вокруг считают, будто получение ученой степени или какая-нибудь скучная работа – это ключевое условие, необходимое для того, чтобы добиться успеха в жизни. Мне кажется, что тратить свое время на скучные и бессмысленные занятия – плохая идея. Черт возьми, у меня всего одна жизнь! Ненавижу, когда мои родители или родители моих друзей насмешливо смотрят на меня, когда я говорю, что хочу заниматься чем-то совершенно непохожим на эти банальные профессии, связанные с медициной или бизнесом.
Как-то раз я случайно увидела видео, где какой-то человек говорил об идеях, бродивших в моей голове, – и это вызвало у меня настоящую эйфорию… Если каждый захочет быть фармацевтом, то в будущем медицинская профессия уже не будет такой престижной. Мне не нужны деньги, не нужна какая-нибудь паршивая дорогая машина. Я хочу сделать в жизни что-то значительное, но очень редко нахожу поддержку. Я просто хочу сказать, что Вы помогли мне снова поверить, и теперь я могу идти за своей мечтой. Как художник, композитор, скульптор или писатель. И хочу искренне поблагодарить Вас за то, что Вы дали мне надежду.
Наша учительница рисования всегда пристально смотрит на меня, когда я делаю что-то необычное. Однажды я вылила воду для полоскания кисти на рисунок, о котором учительница сказала «работа завершена и может быть поставлена оценка». Господи, видели бы Вы выражение ее лица. В школе устанавливаются такие четкие рамки, а я хочу вырваться из них и воплощать в жизнь идеи, которые возникают у меня в голове в три часа ночи. Я ненавижу рисовать простые старые ботинки или деревья и не хочу, чтобы за мои рисунки ставили оценки. С каких это пор за искусство ставятся оценки? Я готова поспорить, что, если бы Пабло Пикассо вручил одну из своих работ этой старой учительнице рисования, она наверняка бегло посмотрела бы на нее и поставила ему двойку. Однажды у меня возникла идея объединить скульптуру и холст, переплести их вместе и создать при помощи скульптуры иллюзию, будто мой рисунок ожил и движется навстречу зрителю… Учительница ответила, что это не разрешается! Мне остался один год до окончания художественной студии, а я слышу, что, оказывается, не могу заниматься трехмерным искусством? Это ненормально, и нам нужно, чтобы такие люди, как Вы, приехали в Нью-Джерси и произнесли пару речей об этом понятии под названием творчество, на которое многие смотрят свысока.
Стоит мне сказать о том, что я хочу стать художником, – и люди вокруг меня начинают смеяться или хмуриться. Мне больно видеть это. Почему люди не могут заниматься тем, что они любят? Разве счастье заключается в том, чтобы иметь большой дом и большой телевизор, или в том, чтобы, сжимаясь от ужаса, наблюдать за меняющимися столбцами цифр, когда индекс S&P[66] падает на один пункт?.. Этот мир превратился в перенаселенное место, полное страха и конкуренции. Спасибо Вам за эти девятнадцать минут и двадцать девять секунд чистой правды. Пока».
Эта школьница протестует против двух вещей, которые большинство людей в конечном итоге обнаруживают в своем образовании. Первая из них – это иерархичность школьных предметов, которую мы рассматривали в начале книги. Вторая – это то, что конформизм ценится больше, чем непохожесть.
Конформизм или творчество
Государственное образование оказывает жесткое давление на учащихся, делая из них конформистов. Государственные школы были созданы не только в интересах индустриализации – они были созданы по образу индустриализации. Во многих отношениях они отражают фабричную культуру, для поддержки которой и были предназначены. Это особенно справедливо для старших классов, где школьная система представляет собой образование, построенное по принципу сборочного конвейера и эффективного разделения труда. Школьное расписание делится на профильные сегменты: одни учителя вкладывают в головы учеников математику, другие – историю. День разбивается на стандартные промежутки времени, размеченные школьным звонком, что очень напоминает оповещение рабочих на фабриках о начале смены или окончании перерыва. Обучение происходит в группах, сформированных в соответствии с возрастом, словно самое важное, что объединяет учеников, это дата их производства. Им дают стандартизированные тесты в заранее определенные сроки и сравнивают друг с другом, прежде чем выпустить на рынок. Я понимаю, что это не совсем точная аналогия и она не учитывает некоторые тонкости системы. Но данная картина достаточно близка к реальности.
Безусловно, эта система имеет множество преимуществ и достижений. Она очень помогла многим людям, способности которых лежат в сфере академической деятельности, а также большинству тех, кто после тринадцати лет государственного образования становится хотя бы в некоторой степени грамотным и может отсчитать сдачу с двадцати долларов. Однако доля учеников, преждевременно и по своей воле покидающих школу, особенно в США, чрезвычайно велика, а степень неудовлетворенности среди учителей, студентов и их родителей еще выше. Структура и характер индустриального образования все меньше соответствуют требованиям двадцать первого века. Весьма важным симптомом этой проблемы является снижение значимости высшего образования.
В школе мне и моим сверстникам постоянно говорили, что если мы, усердно занимаясь, будем иметь хорошие отметки, поступим в колледж и получим высшее образование, то стабильная работа на протяжении всей жизни нам будет однозначно гарантирована. В то время мысль о том, что человек с высшим образованием останется без работы, казалась абсурдной. Единственной причиной, по которой человек мог не иметь работы, считалось его собственное нежелание трудиться.
Например, я окончил колледж в 1972 году и действительно не хотел работать. Я учился с пяти лет и мечтал сделать перерыв. Я жаждал найти себя, а потому решил поехать в Индию, где это казалось осуществимым. Так получилось, что в Индию я не поехал. Я добрался лишь до Лондона, где много индийских ресторанов. Но я никогда не сомневался, что найду работу без малейших проблем, как только приму подобное решение.
Сейчас все не так. Студентам-выпускникам уже не гарантировано получение работы в той сфере, в которой они получили квалификацию. Многим выпускникам ведущих университетов теперь часто приходится выполнять не совсем квалифицированную работу или сидеть дома, обдумывая дальнейшие шаги. В действительности в январе 2004 года количество безработных американских выпускников колледжей превысило количество безработных, не окончивших школу. Трудно поверить, но это факт.
Выпускники колледжей всего мира сталкиваются с проблемами. В докладе британской Ассоциации специалистовпо найму выпускников[67] отмечается, что в 2003 году выпускникам колледжей предлагалось на 3,4 процента меньше открытых вакансий, чем в предыдущем году. На каждую из этих вакансий претендовали в среднем сорок два человека (в предыдущем году – тридцать семь человек). Это означает, что борьба за хорошую работу становится более ожесточенной, даже при наличии хорошего образования. В Китае, гордящемся самыми быстрыми в мире темпами роста экономики, наблюдаются огромные показатели безработицы среди выпускников колледжей (по некоторым оценкам, эта цифра равна 30 процентам из трех с лишним миллионов ежегодно выпускающихся студентов). Что же будет, если рост экономики страны замедлится?
Действительно, все еще верно, что человек, выходящий на рынок труда, имеет более высокие шансы, если у него есть высшее образование. Как показывает недавний отчет Американского бюро переписи населения, выпускники колледжей могут рассчитывать на заработок, который на протяжении всей их жизни более чем на один миллион долларов превысит доход людей со средним образованием. Люди с ученой степенью имеют шанс заработать на три миллиона больше обладателей среднего образования.
Однако простая истина заключается в том, что высшее образование сегодня ценится гораздо меньше, чем раньше. Когда-то диплом вуза был пропуском к хорошей работе. Сегодня высшее образование является в лучшем случае шансом на ее получение. Оно дает условную возможностьвыйти на рынок труда. Конечно, это произошло не потому, что сегодня снизились стандарты высшего образования. Сложно судить, но полагаю, что это произошло прежде всего потому, что дипломы сейчас имеет слишком много людей. В период индустриализации большинство людей были заняты ручным трудом, работали на производстве, и потому лишь немногие поступали в колледж. Те, кто это делал, с изумлением обнаруживали, что их дипломы подобны золотым билетам Вилли Вонки.[68] Но сегодня дипломы огромной армии бакалавров все больше и больше напоминают блестящие бумажки, в которые заворачивают шоколадные плитки.
Почему число выпускников колледжей сегодня так возросло? Первая причина состоит в том, что в двадцать первом веке, по крайней мере в развитых странах, главенствующая роль в экономическом прогрессе принадлежит инновациям в сфере цифровых технологий и информационных систем. Они все меньше зависят от ручного труда и все больше от того, что мой дядя обычно называл «работа головой». Поэтому стремительно растет число людей, которым крайне важно иметь высшее образование.
Вторая причина заключается в том, что сегодня в мире живет больше людей, чем когда бы то ни было. Население планеты за последние тридцать лет удвоилось с трех до шести миллиардов человек, а к середине столетия может достичь девяти миллиардов. Учитывая все эти факторы, по некоторым оценкам, в ближайшие тридцать лет высшее образование получит больше людей, чем с начала истории в целом.
По данным Организации экономического сотрудничества и развития (ОЭСР), за десять лет – с 1995 по 2005 год – количество выпускников вузов в странах с наиболее развитой экономикой увеличилось на 12 процентов. В настоящее время более 80 процентов молодых норвежцев и австралийцев являются выпускниками колледжей. Высшее образование получают более 60 процентов американских учащихся. В Китае более 17 процентов молодых людей студенческого возраста поступают в колледжи, и этот показатель быстро растет. Не так давно он составлял всего 4 процента.
Одно из последствий такого невероятного роста популярности высшего образования заключается в том, что конкурс при поступлении во многие университеты – даже не в самые престижные – все больше повышается. Эта конкуренция способствует расцвету новой профессии платных репетиторов и активизации подготовительных программ для поступления в вузы. Такая тенденция особенно характерна для Японии, где «подготовительные школы» существуют по всей стране. Есть даже сети подобных школ. Они осуществляют подготовку дошкольников, иногда с годовалого возраста, к вступительным экзаменам в престижные начальные школы (необходимый первый шаг к поступлению в любой из ведущих японских университетов). Маленькие дети в таких школах занимаются литературой, грамматикой, математикой и другими предметами, чтобы получить «конкурентное преимущество». Зачастую это происходит за счет каникул, занятий искусством или изучения каких-либо ремесел. Широко распространено убеждение, что будущее потенциального японского руководителя во многом определяется возрастом, в котором он или она идет в первый класс.
Такая же ситуация наблюдается в США и других странах. Во многих городах, к примеру в Лос-Анджелесе или Нью-Йорке, существует жесткая конкуренция за места в определенных детских садах. С детьми в трехлетнем возрасте проводится собеседование, чтобы определить, подходят ли они для конкретного детского сада. Я имею в виду, что создается серьезная отборочная комиссия, тщательно изучающая резюме этих малышей и оценивающая их достижения на текущий момент. «Ты хочешь сказать, что это все? Ты живешь на свете уже почти тридцать шесть месяцев, и это все, что ты сделал? Судя по всему, ты провел первые полгода, ничего не делая, только лежал в кровати и агукал».
Подготовительные школы существуют по всему миру. В Англии основной задачей таких школ является подготовка детей к вступительным экзаменам в колледжи; тем же занимаются и курсы SAT в США. В Индии такого рода курсы называются «консультациями» и помогают учащимся пройти сравнительные тесты. В Турции существует система «дершан», в рамках которой все усилия педагогов направлены на повышение успеваемости учащихся при помощи насыщенных программ занятий по выходным и в будние дни после школы.
Сложно поверить в то, что система образования, оказывающая на ребенка такое давление, может принести кому-то пользу – детям или обществу, в котором они живут.
Большинство стран предпринимает меры по реформированию образования. Но с моей точки зрения, они подходят к этому совершенно неправильно.