Глава 10. На плантации
Две ночи Хром провёл на улице на неудобном шезлонге в компании москитов. Прежде чем я просыпалась, он исчезал. Он проводил вместе с Джексом тренировку, и после этого я больше его не видела. Но на тренировке Джекс снова поставил меня в группу Хрома. Что пришлось последнему не по душе. Стиснув зубы, он научил меня нескольким приёмам, но на глазах у других. Я очень хотела бы изучить ту технику давления, но Хром считает, что этому невозможно научиться в одночасье.
Я много раз ломала голову над тем, что случилось с Хромом. У него есть чувства ко мне, но он не хочет мешать осуществлению моей мечты. Может быть, его поведение связано с его собственной мечтой, о которой он мне так и не рассказал? Может быть, он желает себе нечто такое, что сильнее нашей любви? Если он вообще всё ещё меня любит. Ох, я больше ни в чём не уверена. Кроме того, что скучаю по нему.
На третью ночь он прокрался в дом и лёг рядом со мной. Я притворилась, что сплю, хотя это было невероятно сложно. Рано утром он, как обычно, исчез, а я, с улыбкой, не досчиталась одного пирога. Кроме того, Хром оставил на столе деньги – несколько чипов, которые принимают здесь в виде оплаты. Поскольку он Воин, ему платит мэр, как и стражам города.
А как зарабатывать деньги мне? Пора задуматься об этом. Я могла бы заниматься торговлей: может быть, печь пироги или хлеб и выменивать на другие вещи. Торговля здесь – обычное дело. Или лучше податься в стражи города? Посмотрим, этот вариант от меня никуда не денется. Я хотела бы заниматься чем-то связанным с детьми. Может быть, я могла бы открыть приют для бездомных детей, таких, как Киа.
* * *
Сегодня волнующий день. На закате мы отправляемся на плантации. Джекс отобрал семьдесят мужчин и десять женщин, у которых достаточно боевого опыта, чтобы пойти с нами. Набралось даже больше людей, чем планировалось изначально.
Я попросила Киа заботиться о нашем доме, пока нас не будет. Она поинтересовалась, куда мы собираемся, и сразу же согласилась. Я буду скучать по ней. Я уже в некотором роде привыкла к ней, пусть даже она приходит и уходит, когда ей вздумается. Но в отношении еды она всегда пунктуальна.
Джекс разделил всех по группам, и мне выпало ехать с Хромом. Колонна получается больше сорока машин, и нам придётся ехать ночью, потому что днём из-за сильной жары в пустыне становится практически невыносимо. Колонну ведёт Джекс. Джулиус и Соня едут в середине, а мы замыкающие. Воины – единственные, кто сможет видеть в темноте, потому что не у всех автомобилей работают фары, и, вполне вероятно, нам придётся ехать вообще без света. Мы не знаем, чего ожидать.
Плантации расположены в ста милях (прим.: 1 миля = 1,61 км) к юго-востоку от Резура на реке Колорадо, в долине, заключённой между горами и пустыней. Мы собираемся взять в плен охрану и освободить рабов. Затем оставим на фабриках столько людей, сколько будет необходимо, а если из Уайт-Сити придут Воины, мы взорвём фабрики и исчезнем.
Мы сидим в машине Энн. Машина настолько большая, словно сделана специально для Хрома. Достаточно короткого инструктажа, и он уже может ею управлять. В конце концов, во время обучения Воинам приходится тренироваться на различных симуляторах вождения, чтобы быть готовыми к любым неожиданностям. Энн пригрозила задушить нас собственными руками, если мы не вернём её «детку». С тяжёлым сердцем она дала нам свою машину, потому что её попросил об этом мэр. Просто в городе слишком мало надёжных машин.
Саманта передала Джексу несколько чемоданчиков с медицинскими принадлежностями, где, помимо прочего, есть противоядие от укусов змей. Гремучие змеи и ядовитые пауки не единственная опасность, скрывающаяся в пустыне. Мы можем попасть в песчаную бурю или сбиться с пути, если старенький навигационный прибор Джекса выйдет из строя.
Остальные водители везут топливо и различные вещи, которые понадобятся нам для боя, а у нас в багажнике находятся продукты и канистры с водой. На заднем сиденье лежит оружие, и ещё остаётся место, чтобы взять с собой как минимум четырёх человек. Я молюсь, чтобы на плантациях работало не очень много рабов.
Небо, как обычно, безоблачное, и после того как гаснет последний лучик солнца, и на нас опускается ночь, дорогу нам освещает луна. Продвижение идёт хорошо, и сквозь клубящуюся пыль я распознаю русло реки, пустыню и горы вдалеке. Джекс примерно объяснил нам дорогу, – надо всегда держаться реки, – но поскольку навигационная система есть только у него, мы от него зависим.
Я попробовала завести с Хромом разговор на нейтральную тему, но он только бурчит что-то в ответ и упорно смотрит на машину, что движется перед нами, оставляя облако пыли.
Не проходит и двух часов, как колонна внезапно останавливается.
— Что случилось?
Мы с Хромом выходим посмотреть. Джекс объясняет каждому водителю по рации, что через плотину одновременно разрешено ехать только трём машинам. Охранник, что работает на плотине, не знает, выдержит ли она дополнительную нагрузку.
— Плотина? – Это та, о которой мне однажды рассказывала Энн? Я вытягиваю шею и действительно вижу полукруглого, высотой не менее двух сотен метров бетонного монстра, построенного в ущелье. Вдоль дороги на дамбе горят фонари. Электрический свет – необычное зрелище в середине нигде.
С одной стороны стоит вода. Это, должно быть, озеро Мид. Здесь работают люди из Резура, потому что станция производит электричество. Плотине более ста семидесяти лет, она пережила взрыв бомбы, из её якобы семнадцати турбин всё ещё работают восемь.
— Хорошо, мы подождём, – подтверждает Хром по рации и снова суёт её в карман жилета.
Мы остаёмся стоять снаружи и наблюдаем с возвышенности, как через плотину медленно проезжают каждый раз по три машины. В долине дует тёплый ветерок, ночь приятно мягкая. Над нами светят звёзды и луна – восхитительный момент.
Я стою рядом с Хромом, потому что чувствую потребность быть к нему как можно ближе, и тут он предупреждающе смотрит на меня и подносит палец к губам. Он наклоняется ко мне и шепчет:
— У нас в багажнике заяц.
Встревожившись, я достаю из-за пояса пистолет. Это старая модель, ещё со времён до бомбы. В последние дни я много тренировалась обращаться с ним. Он не такой лёгкий, как тот, что был у меня раньше, но своему назначению соответствует. Кроме того, один из стражей города рассказал мне, как пользоваться автоматом. Он лежит в машине рядом с ящиком с ручными гранатами. Я сглатываю, мой пульс ускоряется. Мы вооружены так, будто идём на войну.
Мы обходим с разных сторон машину и становимся у задних дверей. И тут я слышу, как изнутри доносится нечто похожее на чихание. Хром прав, мы не одни! Моё сердцебиение продолжает ускоряться. Хром открывает дверцу и направляет внутрь дуло винтовки:
— Одно неверное движение, и ты… Киа!
— Что?
Я встаю рядом с ним и свечу фонариком, который носила на поясе, внутрь. Между канистрами с водой действительно спряталась Киа. Она прикрывает рукой глаза и жалуется, что я её ослепляю.
Только этого нам не хватало!
— Что ты здесь забыла? Ты же должна присматривать за домом!
Она неуклюже перебирается через багаж к нам.
— Дом сам может хорошо за собой присмотреть, а вам совершенно точно понадобится подкрепление.
Когда она на коленях добирается до двери, Хром вытаскивает её наружу.
— Мы едем не на детский день рождения.
— Эй, я уже не ребёнок! – Она решительно прижимает к себе арбалет. На Киа надета фиолетовая футболка, которую я ей подарила, и потрёпанные джинсы. Свой рюкзак она тоже взяла с собой.
— Нам нельзя сейчас ехать назад, – говорю я Хрому, – но, возможно, мы могли бы оставить её здесь, на плотине – тут же работают люди.
— Я совершенно точно не собираюсь оставаться посреди пустыни с какими-то незнакомцами! – Своими большими, круглыми глазами она смотрит на меня так жалостливо, что мой гнев полностью испарился бы, если бы я не испытывала настолько же сильный страх за неё.
— Мы возьмём её с собой. – Хром закрывает люк и тянет девочку за руку вперёд. Он без усилий поднимает Киа в машину и усаживает на переднее сиденье между нами. Нам всё равно пора подтянуться – половина колонны уже проехала дамбу.
Киа довольно улыбается и кладёт свои вещи в ноги, а я кипячусь:
— Это слишком опасно.
Хром заводит машину.
— Поэтому она должна пообещать, что будет точно следовать моим инструкциям.
Лицо девочки сразу снова мрачнеет.
— Я не буду делать то, что приказывает мне Воин.
— Как хочешь. – Хром давит на тормоз. – Мираджа, вышвырни её отсюда.
— Ладно, ладно, я сделаю всё, что ты скажешь! – кричит она, цепляясь за мою руку. – Только, пожалуйста, не оставляйте меня здесь!
— Вот так-то лучше, – бормочет Хром и едет через плотину. Уголок его рта приподнимается.
В какой-то степени я рада, что Киа сидит между нами. Теперь я могу с кем-то поговорить. И всё же, я беспокоюсь. Ей ни в коем случае нельзя приближаться к плантациям! А видя, как удовлетворённо и самоуверенно девочка улыбается, я делаю вывод, что она не обязательно будет нас слушаться. Я уже успела узнать, какая она упрямица.
Я обнимаю её, и она прижимается ко мне.
— Почему ты непременно хочешь пойти с нами?
— Я хочу… хотела пустить каждому охраннику в голову по стреле. Я слышала, что надзирателями на плантациях работают бывшие Воины.
Хром поворачивает к ней голову:
— Ты подслушиваешь наши совещания?
— Я просто случайно оказалась поблизости, когда ты разговаривал с Джексом, – отвечает Киа дерзко и кладёт голову мне на грудь. – Может быть, среди них будет тип, который убил моего отца.
— То есть, теперь ты исключила Хрома? – спрашиваю я.
— Мне сказали, что тот ублюдок был блондином.
Я предпочитаю умолчать, что Хром раньше постоянно менял цвет волос. Проще, если Киа будет считать его невиновным, и глубоко внутри я надеюсь, что он не убивал её отца. Но мы никогда этого не узнаем. Нам надо оставить нашу старую жизнь, – со всем, что с ней связано, – позади, и начать новую.
После того как мы прошли плотину, ехать становится уже не так легко. Раньше дороги по большей части были расчищены и поддерживались в хорошем состоянии, а сейчас мы едем по песку. Пустыня вернула себе своё и забрала старые дороги. Кроме того, луна спряталась. Я больше ничего не могу различить, кроме задних фар впереди идущего автомобиля, но Хром невозмутимо едет дальше.
— Вы снова помирились? – спрашивает Киа.
Я не знаю, что ей сказать. Поскольку Хром тоже молчит, я смотрю в окно.
— Ладно, вам не обязательно разговаривать со мной. – Она отстраняется от меня, садится с подчёркнуто прямой спиной и скрещивает руки на груди.
— Это не имеет к тебе никакого отношения, это… взрослые дела, – говорю я ей. Она отвечает ледяным молчанием, прямо как Хром. Отлично, развлекательная программа окончена.
Примерно через полчаса Киа начинает зевать и скользит глубже по спинке сиденья.
— Дашь мне разок прокатиться? – спрашивает она Хрома.
— Энн меня убьёт, если на её машине появится хоть одна царапина, – отвечает он.
Я уверена, что Энн, на фоне уже имеющихся вмятин и царапин, не заметит ещё одну, но предпочитаю ему не возражать. Киа не понимает, на каком опасном задании мы находимся. Всё это кажется ей просто прогулкой.
— Я умею хорошо водить, правда! – добавляет она. – Мэтт иногда берёт меня с собой охотиться на бизонов. Я веду машину, он стреляет.
— На бизонов? – Я ещё не привыкла, что здесь, снаружи, всё по-другому. – Кто такой Мэтт? – Возможно, мне стоит отчитать этого парня и сказать ему, что охота слишком опасна для маленькой девочки.
— Он был другом моего отца.
— Я верю, что ты умеешь хорошо водить. – Хром усмехается. – Но на этой машине ты не дотянешься ногой до педали газа.
— Спорим? – Киа наклоняется к нему и заглядывает в пространство для ног. – Если я полностью сползу вперёд, у меня получится.
— Знаешь, что? – Он так дерзко ей улыбается, что у меня начинает трепетать сердце. – Когда мы вернёмся, я постараюсь найти автомобиль, и мы прокатимся.
— Правда?
— Давай руку, – говорит он, протягивая ей ладонь.
Киа бьёт по ней:
— Договорились. – Она снова прижимается ко мне и шепчет на ухо: – Твой Воин вполне нормальный. – А затем снова зевает и закрывает глаза. Проходит совсем немного времени, и она засыпает. Так приятно чувствовать её рядом с собой… но она наваливается всё сильнее. Мои руки скоро онемеют.
В тусклом свете, который исходит от приборной панели, я рассматриваю её милое личико. Его выражение часто бывает жёстким, но когда она спит, – это просто маленькая, милая девчушка. Я осторожно отстраняю её от себя и пытаюсь уложить головой на мои колени. Киа что-то неразборчиво бормочет, переворачивается на другую сторону и устраивается на бедре Хрома.
Он усмехается и качает головой:
— Она маленькая, упрямая, самоуверенная и дерзкая. И кого же она мне напоминает?
— Понятия не имею, о ком ты говоришь, – отвечаю я с улыбкой. Я слишком хорошо помню нашу первую встречу на той вечеринке – я часто вспоминала её, когда засыпала. А ещё я помню наши долгие разговоры. Мне очень их не хватало, вот почему так приятно снова разговаривать с ним, как раньше. Свободно и открыто.
Хром почёсывает бровь:
— Киа такая же упрямая кошечка, как ты. Она невероятно похожа на тебя.
Я смотрю на её расслабленное лицо и действительно нахожу определённое сходство. В детстве я тоже была миниатюрным эльфом.
— Думаю, ты ей нравишься, даже если она предпочла бы прикусить себе язык, чем признаться в этом.
Мы одновременно протягиваем руки, чтобы погладить Киа по спине, и наши пальцы соприкасаются. Я боюсь, что Хром отдёрнет руку, но вместо этого он на мгновение сжимает мою кисть.
— Ты сначала была такой колючей, невероятно.
Он сбивает меня с толку. Почему он вдруг заговорил со мной? Я напряжена от кончиков пальцев ног до корней волос. Моя рука на спине Киа дрожит. Стоит ли спрашивать Хрома ещё раз, что с ним случилось? Я собираю всё своё мужество в кулак.
— Простого объяснения мне было бы достаточно.
— Хм? – Он смотрит на меня, наморщив лоб.
— Я имею в виду нас. У нас есть ещё один шанс?
— Ты ведь любишь детей, верно? – спрашивает он.
— Да, – отвечаю я осторожно. Он снова уклоняется от ответа? – Но ты тоже любишь детей.
— Так и есть.
Во мне возрождается надежда.
— И тебе нравится Киа.
— На данный момент да. Её болтовня иногда может быть утомительной. – Он прочищает горло. – Какие у тебя планы? Остались теми же, что и тогда?
— Я хочу заботиться о бездомных детях и жить в Резуре.
— Я имею в виду твои самые личные планы.
— Да, они остались теми же. Сначала я хочу вместе с вами сражаться, чтобы в Резуре стало безопасно жить, потом я хотела бы открыть сиротский приют и завести собственных детей. Теперь твоя очередь.
Мгновение он колеблется.
— Мы вместе с Джексом создадим армию и обучим людей. Мы много говорили об этом. Вскоре возможно нападение. Как только мы прервём поставку сырья, сенат предпримет контратаку.
Он снова уклоняется.
— Но это не те слюнтяйские желания, которые были у тебя, и о которых я до сих пор ничего не знаю.
Он пожимает плечами.
— Я всё равно уже похоронил их.
— Почему?
— Потому что никогда не смогу иметь то, что хочу, и я вообще не хочу больше об этом говорить.
— Я серьёзно задаюсь вопросом, кто из нас более упрямый, – бормочу я, сглатывая ком в горле. Однажды наступит день, когда я сломаю эту твёрдую оболочку, и Хром расскажет мне всё.
* * *
Ещё через три часа колонна снова останавливается. Джекс сообщает по рации, что у нас есть пять часов на отдых. Для многих поездка была утомительной, а нам надо быть в форме. Мы хотим атаковать до рассвета.
Киа спит как младенец. Мы тихонько выходим из машины, и Хром берёт свой рюкзак с заднего сиденья.
— Я проеду с Джексом немного вперёд, чтобы разведать обстановку.
Им не нужен свет фар, и их не заметят. Надеюсь.
— Хорошо, я останусь здесь, с Киа. Пожалуйста, будь осторожен.
Он стоит так близко ко мне, что касается меня своим напичканным оружием жилетом. Я надеюсь на поцелуй, но вместо этого он коротко сжимает моё плечо:
— До скорого.
И его уже нет. Я больше не могу различить его в темноте и слышу только шёпот других людей. Все ведут себя как можно тише и не включают свет. Наши машины стоят в ряд вдоль русла реки, слева и справа простирается горная цепь. Если кто-нибудь перекроет выход из долины, мы окажемся в ловушке. К счастью, это вряд ли произойдёт. Люди из-под купола – теперь я тоже называю их так! – летают над Аутлендом в автоматически управляемых шаттлах без окон.
Поскольку Киа растянулась по всему заднему сиденью, и я не хочу её будить, у меня нет места для отдыха, поэтому я решаю устроиться на крыше автомобиля. После поездки по ухабистой дороге, я чувствую себя разбитой, а спать на земле слишком опасно из-за гремучих змей и ядовитых пауков.
Я беру с заднего сиденья одеяла и бутылку воды и залезаю на крышу. Я расстилаю два толстых одеяла, а из третьего делаю валик вместо подушки, и снимаю обувь.
Так приятно вытянуться во весь рост, даже если крыша машины какая угодно, только не удобная. К тому же, температура воздуха упала до комфортных двадцати трёх градусов и передо мной потрясающий вид: я смотрю прямо в звёздное небо. Оно завораживает меня, как и прежде. Похоже на миллиарды сверкающих блёсток на чёрной материи.
Не знаю, как долго я смотрела в небо, прежде чем мои глаза закрылись, но когда крыша машины внезапно покачивается, я распахиваю глаза и хватаюсь за оружие.
— Это я, – шепчет Хром, всплывая тёмным силуэтом рядом со мной. – Я залезу к тебе – что-то не хочется быть укушенным змеёй.
— Здесь достаточно места, отдохни. – Я сдвигаюсь в сторону, чтобы он мог лечь, и хлопаю по импровизированной подушке. К моей радости, Хром снимает защитный жилет и растягивается на спине.
Я стараюсь как можно меньше к нему прикасаться, но, хотя крыша достаточно широкая, меня просто притягивает к нему.
— Что вы видели? – спрашиваю я, кладя руку Хрому на предплечье.
Он поворачивает голову ко мне и тихо рассказывает:
— В следующей долине, милях в трёх отсюда, есть большая территория с двумя фабриками и сахарным тростником насколько хватает глаз. Плантации гигантские, всё ярко освещено, повсюду установлены прожекторы. Мы насчитали десять летающих дронов, которые постоянно сканируют местность и распыляют какое-то химическое вещество. Охранников, похоже, не так много. По крайней мере, мы их почти не видели. Хотя, может быть, они сидят в зданиях. На полях кипит бурная деятельность. Вероятно, из-за дневной жары рабам приходится работать ночью. И охранники обходятся с ними не очень вежливо.
Я прикладываю руку ко рту и отворачиваюсь. Перед моими глазами изнурённые от тяжёлой работы и химикатов тела. Некоторые из заключённых даже ни в чём не провинились, но всё равно оказались в этом аду.
— Если бы ты меня не спас, я тоже была бы там, – шепчу я сдавленно.
— Но ты не там. И сейчас мы здесь, чтобы спасти их. – Хром притягивает меня к себе на сгиб локтя, и я прижимаюсь к нему. Его близость – как раз то, что мне нужно. Я цепляюсь за него, словно он скала среди бури.
Я наслаждаюсь его теплом и присущим ему запахом, а он гладит меня по спине. И так мы лежим тихо и смотрим в небо.
Когда над нами вдруг пролетает огромный серебряный хвост, я вздрагиваю:
— Ого, что это было? Ты тоже это видел? – А вдруг Уайт-Сити атаковал нас ракетами?
— Это была падающая звезда, – спокойно поясняет Хром. – Киа рассказала мне, когда я ночевал на шезлонге в огороде, и я уже пару раз наблюдал это явление.
— А что ещё я тебе сказала? – раздаётся голос девочки из открытого водительского окна. – Вы можете загадать желание!
— Спокойной ночи, Киа! – отвечает Хром с усмешкой. Его светлые зубы мерцают в свете звёзд.
— Мы можем загадать желание? – шепчу я ему в шею. – Это такой обычай в Резуре?
— Угу, – отзывается Хром.
Я закрываю глаза и страстно желаю, чтобы этот мужчина вернулся ко мне. Не только в постель, но чтобы он снова впустил меня в своё сердце.
— Ты действительно притворялась со мной в тюрьме? – спрашивает он вдруг.
— Да, в самом начале. – Зачем отрицать? Я больше не хочу обманывать его.
— У меня была такая мысль.
— Ты на меня злишься из-за этого? – спрашиваю я еле слышно.
— Нет. – Он поворачивается ко мне и прижимает меня за ягодицы к своему горячему телу.
Моё сердце пускается вскачь. Если бы поблизости не было ещё восьмидесяти человек, он бы совершенно точно со мной переспал. Я слышу его учащённое дыхание. Он возбуждён. Я возбуждаю его. Это каждый раз даёт мне ощущение силы.
Я дотрагиваюсь губами до его подбородка, меня щекочет щетина. Дыхание Хрома касается моей щёки. Больше всего мне сейчас не хватает его жарких поцелуев.
Поскольку терять мне всё равно нечего, я зарываюсь пальцами в волосы Хрома, чтобы удержать его голову, и целую его в мягкие губы.
Хром тихо говорит хриплым голосом:
— Тебе надо ещё немного поспать, через несколько часов ты должна быть в форме.
— Ты тоже. – Я просто продолжаю целовать его, кружу языком у него во рту и счастлива, что он отвечает на мои ласки взаимностью.
— Я не устал. – Его руки мнут через штаны мои ягодицы.
— Я знаю, как это исправить. – Здесь он не сможет от меня ускользнуть, и я должна воспользоваться этой возможностью. Я дерзко хватаю его за промежность. Он твёрдый как камень.
— Кошечка, – бормочет он, – как только мы окажемся дома, я тебя отшлёпаю.
— За что? Я ничего не могу поделать, ведь ты загадал желание, чтобы я сделала это.
— Я этого не желал, – возражает он вяло.
— А что же ты тогда пожелал? – Я расстёгиваю его штаны и пробираюсь в них рукой. Хром не останавливает меня.
— Об этом нельзя рассказывать, иначе не сб…
Когда я сдавливаю член, он тихо стонет. Его член горячий, гладкий и настолько твёрдый, что совершенно точно чувствует себя не комфортно в тесных штанах.
Хром перекатывается на спину, и я тут же принимаюсь стаскивать с него штаны.
— Ты не можешь делать это здесь. – Его дыхание сбивается.
— Джекс – единственный наравне с тобой, кто смог бы разглядеть нас в темноте, а он находится на другом конце колонны. Чего ты боишься?
— Киа может нас подслушать.
Проклятье, он прав. Это было бы неловко. Я замираю и прислушиваюсь к темноте.
— Она ещё не спит?
— Нет, судя по дыханию, она снова заснула.
Слава богу.
— А мужчины в машине перед нами?
— Оба храпят.
— Вот видишь, – говорю я и накрываю губами головку.
— О ч-чёрт, это так охренительно. – Хром берёт меня за волосы и двигает мою голову в темпе, который ему нравится. То медленно, то быстрее, и я делаю всё возможное, чтобы доставить ему как можно больше удовольствия. При этом я и сама становлюсь мокрой и предпочла бы сесть на него, но если Киа вновь проснётся и, например, направит на нас фонарик… Надо подождать пока мы останемся одни.
Я веду языком по разветвлению вен на стволе и проталкиваю его в щель, а затем заглатываю член до упора.
Пальцы Хрома вцепляются мне в волосы:
— Кошечка, я сейчас кончу.
Он слишком долго сдерживался. Я знаю, чего он хочет. Он показал мне это в тренажёрном зале. Ему надо побыстрее и чуть жёстче. Никакого ванильного секса. Как же я хочу оказаться с ним в нашей постели. Я пустила бы в ход все средства.
Тяжело дыша, Хром приподнимается.
— При первой же возможности, я тебе отомщу.
— Жду с нетерпением, – бормочу я ему в головку, и мне в горло выстреливает горячая сперма. Я проглатываю всё, потому что знаю, что мужчинам это нравится, и в конце ещё вылизываю его начисто. Всё произошло слишком быстро, и я с удовольствием пошла бы на второй заход, но мы здесь не для развлечения. Перед нами стоит сложная задача.
Я делаю несколько глотков воды из канистры и снова ложусь рядом с ним.
Хром застёгивает штаны и укладывает меня на себя.
— Почему ты это сделала?
— Я этого хотела. – Я со вздохом прижимаюсь к его груди и чувствую сонливость. – К тому же, однажды у меня уже получилось покорить тебя. – Я неохотно вспоминаю время в тюрьме. Хочу сохранить в памяти только прекрасные моменты с Хромом.
Он нежно гладит мою шею.
— Ты покорила меня уже давно.
Я поднимаю голову и глажу его по лицу.
— Тогда вернись ко мне. Что бы ни было между нами, я уверена, что выход найдётся.
— Я подумаю.
— Серьёзно? – Мой пульс учащается. – Значит, мои «устные аргументы» убедили тебя?
— И не только они, ты, дерзкая девчонка. – Хром обнимает меня крепче и бормочет мне в лоб: – Я вижу, как ты страдаешь, и это убивает меня. – Некоторое время он молчит, а потом добавляет: – Только дай мне немного времени, ладно?
Боже, могу ли я надеяться? Говорит ли он серьёзно?
— Только не думай, пожалуйста, слишком долго, иначе я действительно умру.
— Как только вернёмся домой, ты получишь ответ. Обещаю.
Глава 11. В бой
Площадь огромная, как и сказал Хром. Плантации сахарного тростника расположены между двумя горными хребтами и разделены пополам рекой Колорадо. Стебли высотой свыше четырёх метров стоят вплотную друг к другу и то тут, то там колышутся. Вероятно, в тех местах работают рабы. Фабрики и поля вокруг них освещаются прожекторами на высоких столбах. Из труб поднимается дым, я чувствую сладковатый запах. На всей территории почти так же светло, как днём, и опасность быть обнаруженными высока.
Наши люди рассредоточились по району небольшими группами так, чтобы мы могли видеть друг друга и подавать сигналы руками. Рации мы отключили. Пока я заметила только одного охранника, который бредёт по тропинке вокруг поля. Судя по телосложению, он бывший Воин. У него седые волосы и побитая погодой кожа лица. Он кажется уставшим и вялым, – винтовка висит на плече, а из уголка рта торчит сигара, – словно Воина комиссовали и отправили сюда, потому что в городе нет работы для такого количества старых солдат. Сенат вполне способен на подобное.
Хром ненадолго оставил меня одну и ползёт сейчас где-то по траве, чтобы поговорить с Джексом. В эту минуту я не знаю, где находится Хром. Он исчез в темноте. Поэтому я снова смотрю на освещённое пространство перед собой. Над полями, метрах в пяти от земли, летает несколько дронов. Это маленькие летательные аппараты, похожие на блюдца примерно в метр диаметром. К ним прикреплены всевозможные огоньки и датчики. Одна из этих тарелок безучастно жужжит над охранником.
Моё внимание переключается на поле немного дальше. Зелёные стебли раздвигаются, и появляется пожилая женщина. Она идёт согнувшись, светлые волосы похожи на солому, кожа тёмная от солнца… или обожжена химикалиями? У женщины на лице респиратор, и она одета только в сапоги и рубашку с длинными рукавами, которая больше похожа на мешок. Взгляд этой женщины пугает меня.
Она смотрит по сторонам и бежит, прямо в моём направлении. Почему она так безрассудна? Она же видит дрон!
Дрон быстро приближается, стреляет вспышкой, и женщина падает. После этого дрон подаёт сигнал тревоги. Резкий звук пронизывает меня до мозга костей, так что мне даже приходится закрыть уши. Прибегает охранник, проверяет наличие пульса на шее неподвижно лежащей женщины и, ругаясь, тащит её за волосы за собой. Очевидно, она мертва, хотя удар током должен лишь парализовывать рабов. Эта женщина была уже слишком слаба. Наверняка, у неё отказало сердце. Может быть, она хотела умереть?
Внезапно возвращаются все мои страхи. Мой пульс зашкаливает, пистолет в руке дрожит, и мне кажется, что рюкзак у меня за спиной весит целую тонну. Но, по крайней мере, ужасный звук стихает.
Я снова прихожу в ужас, когда чувствую кого-то рядом с собой, и этот кто-то закрывает мне рукой рот. Это Хром! Я едва не закричала.
— Тебе не обязательно это делать, – шепчет он и убирает руку. – Ты можешь вернуться к Киа. Малышке не помешает сторож.
— Я справлюсь, всё нормально, – отвечаю я как можно более спокойно и быстренько проверяю, в порядке ли мой защитный жилет.
Хром хмурится, но затем переводит взгляд на поле. Никого не видно, только дроны летают по краю взад-вперёд. Похоже, у каждого дрона своя территория. А потом я замечаю у Хрома в руке нож и толкаю его в плечо.
— Там полно змей, – поясняет он.
О боже, ещё и это. Я совсем о них забыла!
Хром улыбается мне:
— Рядом с тобой их нет. Теперь нет.
— Ты уверен? – Я лихорадочно осматриваюсь, но в траве слишком темно, там может скрываться всё, что угодно.
— Уверен. – Хром смотрит сквозь прицел винтовки. – Мы не сможем проскользнуть мимо дронов, чтобы они не подняли тревогу. Похоже, они распознают чипы охранников и активизируются лишь когда кто-то другой выходит за территорию.
— Может быть, они реагируют на движение и температуру тела, не трогая только тех, у кого есть чипы. – Я указываю на летательный аппарат. – Те выпуклости сбоку, вероятно, сенсоры. Мы можем обстрелять их, но это будет чертовски шумно.
— Проклятье, – бормочет Хром внезапно и смотрит налево. – Киа здесь.
— Что? – Ох уж этот ребёнок! – Я так и знала, что она не станет сидеть в машине. Нужно было мне остаться присматривать за ней. – Почему Киа не слушает, что ей говорят? Она подвергает опасности не только себя, но и весь наш план.
Мы ползём к ней через траву, мой прежний инстинкт телохранителя активировался. Эта мадам не избежит нотаций. Киа не может всегда делать то, что хочется. Нам всем надо соблюдать определённые правила.
Киа садится на корточки между стеблями, с арбалетом в руках, и её глаза становятся большими, когда мы внезапно появляемся рядом с ней.
— Я хотела только одним глазком посмотреть, что вы тут делаете. Я уже ухожу! – Она поворачивается, чтобы уйти, но Хром удерживает её:
— Ты хорошо умеешь обращаться с этой штукой? – Он скептически смотрит на арбалет.
— Я могу попасть во что угодно, – высокомерно отвечает она.
— И даже если цель движется?
— Во что угодно, – повторяет она.
— Хорошо, тогда выбей глаза этому чёртову дрону. – Хром указывает на летательный аппарат. – Видишь эти красные, мигающие датчики сбоку? Ты должна в них попасть.
Киа кивает и вытаскивает из колчана стрелу.
— Ты серьёзно? – спрашиваю я Хрома.
— Это лучшая возможность из тех, что у нас есть. Киа послана нам небом.
Я в этом не уверена, но предпочитаю промолчать. Он прав, стрела летит бесшумно.
Когда Киа встаёт, Хром сразу дёргает её вниз:
— Ты делаешь себя мишенью.
— Тогда прикрой меня, – отвечает она холодно и снова встаёт, как прирождённый воин. В этот момент я восхищаюсь ею. Такая смелая девочка.
Она натягивает тетиву, её взгляд сфокусирован на цели. Мы с Хромом наблюдаем за окрестностями. Охранников не видно. Кажется, они не очень серьёзно относятся к своим обязанностям в это время суток, или полностью полагаются на дронов. Нам на удачу.
— Подожди! – Хром снова её прерывает.
— Чёрт, – шипит Киа и садится на корточки в траву. Мой пульс сейчас, должно быть, на сто восемьдесят. – Ну что ещё?
— Возможно, если на дрон нападут, прозвучит сигнал тревоги. Сначала ты должна вывести из строя динамик. Скорее всего, он находится за той чёрной решёткой рядом с датчиком. Видишь её?
— Ладно. – Киа снова встаёт. – Сначала большой чёрный, затем мигающий красный.
Она натягивает тетиву, сосредотачивается и выпускает стрелу. Она летит так быстро, что я едва успеваю за ней уследить. Не дожидаясь, пока первая стрела попадёт в цель, Киа вытягивает из колчана вторую, заряжает и стреляет. С небольшим промежутком одна от другой обе стрелы поражают цель. Дрон поворачивается по кругу, несколько метров летает бесцельно туда-сюда, а затем зависает в воздухе и больше не двигается. Только огоньки в нижней его части бешено мигают.
Хром тихо присвистывает сквозь зубы.
— Уважаю, малышка.
Киа широко улыбается, её глаза сверкают.
— Я знала, что пригожусь вам.
Хром многозначительно смотрит на меня. Я точно знаю, о чём он думает.
— Она действительно может нам помочь, – говорит он быстро. К сожалению, он прав.
— Хорошо. – Я делаю глубокий вдох. – Я останусь с Киа за пределами плантаций, и она уничтожит дронов, где это необходимо. Но как только появится угроза, я отведу её в безопасное место. – Пока я говорю, девочка буквально сияет.
Тут Хром толкает меня:
— Джекс идёт.
— Ничего себе, это работа малышки? – спрашивает наш лидер, появившись перед нами. Он несёт сразу три винтовки и дюжину патронташей.
Киа гордо кивает.
— Могу я взять её с собой? – Спрашивает Джекс. – Нам срочно нужно деактивировать ещё один дрон на другой стороне реки, чтобы можно было напасть с двух сторон. Примерно в полумиле отсюда есть неглубокое место, я мог бы перенести через него девочку на плечах.
Киа скрещивает руки на груди и надувает губы:
— Эй, Джекс, они мне не родители, ты можешь спросить меня саму.
Никто не обращает на неё внимания. Хром молча смотрит на меня. Я понимаю, что без малышки мы сразу привлечём к себе внимание, поэтому с тяжёлым сердцем соглашаюсь. Я очень боюсь за неё, но с Джексом она в хороших руках.
— Ты должен пообещать мне доставить её в безопасное место, как только её задание будет выполнено.
Джекс кивает, и затем я строго смотрю на Киа:
— А ты будешь делать то, что тебе говорят, иначе у тебя будут неприятности.
Она открывает рот и, кажется, уже готова возразить, но я поднимаю палец:
— Или ты можешь прямо сейчас отправляться в машину.
Киа хлопает ресницами:
— Я буду очень послушной. Обещаю.
Будем надеяться! Я даю своё согласие, и она уползает с Джексом.
Мы с Хромом сразу направляемся в сторону плантации. Хром машет нашим людям, которые находятся поблизости, и подаёт им знак, чтобы они тоже заходили с этого фланга.
Как только мы достигаем ярко освещённой зоны, то переходим на бег и скрываемся в поле среди огромных стеблей. К нам присоединяются другие мужчины и женщины, Хром делит их на маленькие группы и говорит, куда идти. Они должны рассказать рабам, в каких местах можно покинуть плантации, чтобы на время себя обезопасить. Если они наткнутся на охранников, то должны по возможности бесшумно на них напасть. Саманта дала Хрому, Джексу и некоторым другим людям специальную жидкость. Если нанести её на тряпку, пары при вдыхании действуют как усыпляющее. К сожалению, у Саманты было её немного, потому что это вещество необходимо в больнице, а запасы ограничены.
Хром и я одни крадёмся между стеблей. Благодаря его органам чувств, мы находим работающих рабов или тех, кто от истощения свернулся калачиком на земле и спит. Среди них много мужчин, которые часто выглядят такими же изнурёнными, как женщины. Я стараюсь не думать об их судьбе, которая могла бы быть и моей.
Мы будим их, закрыв им ладонью рот, чтобы они не кричали. Многие из них настолько измождены, что вряд ли могут сопротивляться, но по ним явно видно облегчение.
Мы говорим им собраться на западе и при необходимости использовать маленькие серпы, которые они носят при себе, как оружие.
Мы постепенно приближаемся к середине территории, где протекает река и дымят фабрики. Со всех направлений к зданиям подходят рельсы, по которым едут вагонетки. В них рабочие должны бросать срезанные стебли.
Когда мы внезапно слышим крики, я вздрагиваю. Это женщина! Моё сердце едва не выпрыгивает из груди.
— Заткнись, сучка! – кричит мужчина, затем я слышу хлопок и потом лишь хныканье. – Ты должна работать, а не спать!
Мы осторожно движемся вдоль тропы и стараемся не колыхать большие стебли. Нам не известно, сколько здесь работает бывших воинов, но одно я знаю точно: их чувства всё ещё острее, чем у любого другого человека.
Хром указывает на что-то между стеблями, и теперь я тоже это вижу: охранник избивает молодую шатенку, которая лежит на земле. На мгновение женщина поворачивается ко мне лицом, и оно кажется мне знакомым! В глаза бросается родимое пятно на щеке. Она была среди рабынь, вместе с которыми я должна была быть отправлена на плантации. На ней защитный костюм, рядом с ней лежит противогаз. Кожа на её лице выглядит изъеденной. Должно быть, из-за пестицидов. От их едкого запаха у меня уже горит слизистая носа и слезятся глаза.
Жалобно стоная, женщина прижимает руку к животу.
Охранник переворачивает её на живот и расстёгивает свои штаны. Затем он сдёргивает с неё штаны и ложится на неё. Я не могу выразить словами, насколько сильная ненависть меня переполняет. Как я хотела бы пустить пулю в голову этому извращенцу! Я целюсь в него из пистолета, но есть вероятность, что зацеплю женщину. Кроме того, сразу поднимется переполох. Сейчас арбалет Киа был бы идеальным оружием, но малышка ни в коем случае не должна такое увидеть.
В поисках помощи я оборачиваюсь к Хрому… но его нет. Несколькими секундами позднее он появляется позади мужчины, за волосы запрокидывает его голову и молниеносным движением перерезает ему горло.
Кровь хлещет на женщину, но прежде чем она успевает понять в чём дело и начать кричать, Хром закрывает ей рот.
Я сразу же бегу к ним.
— Не бойся, мы пришли, чтобы освободить вас.
Её глаза расширяются. Очевидно, она узнала меня. Когда она перестаёт брыкаться, Хром убирает руку. Её лицо мокрое от слёз, защитный костюм весь в крови.
— Вы действительно пришли, чтобы нас спасти?
Хром кивает и объясняет ей то же, что и другим рабам до неё.
— Можешь сообщить об этом остальным рабам и собрать их у западной границы полей? – Он показывает направление, откуда мы пришли. – Мы деактивировали дрона там.
С моей помощью, она медленно встаёт на ноги.
— Я… я могу попробовать, но некоторые сейчас в бытовках или лазарете. Яд убивает нас всех.
— Постарайся и их предупредить, и спрячьтесь на западе. Мы заберём вас, когда закончим здесь.
— Спасибо, спасибо, – благодарит она без остановки, и исчезает между стеблями сахарного тростника.
Хром утаскивает убитого охранника с дороги, а я засыпаю ногой следы крови землёй и песком. Я постоянно думаю о том, что могла бы быть на месте этой женщины. Тяжело работала днём и ночью, с кожей, потрескавшейся от солнца и яда, подвергалась насилию…
Я обязана Хрому абсолютно всем.
— Мираджа, – зовёт он и машет мне. – Надо идти дальше.
Мы приближаемся к одной из двух огромных фабрик – серому монстру из бетона и стали. Из толстых труб поднимается дым, а вместе с ним странное вещество, которое падает на нас словно бурый дождь. Странный запах, слегка сернистый или дрожжевой, ударяет нам в нос около входа, куда автоматически заезжают вагонетки. Перед ним стоит шаттл, такой же как шаттлы в Уайт-Сити. Он почти такой же большой, как мой дом в Резуре, серебристого цвета, без окон. Перед ним сложены мешки и ящики. Очевидно, вскоре их загрузят в шаттл и отправят в город.
Мы забираемся в одну из вагонеток и прикрываемся стеблями, чтобы незамеченными попасть внутрь. Там воздух становится спёртым; нас окутывает горячий пар. На обширных полях всё казалось мне вымершим, а здесь мне кажется, что я попала в ад. Я осторожно выглядываю через край вагонетки. На нескольких уровнях расставлены огромные механизмы и у каждого надрывается обнажённый по пояс, залитый потом раб-мужчина. На них надеты только сапоги и штаны. Куда ни бросишь взгляд, кругом котлы, сборочные линии и огромные шестерни. Здесь стоит оглушительный грохот, и кажется, что помещение раскачивается. И здесь настолько душно, что я едва могу дышать.
По спирально расположенным рельсам вагонетки поднимаются наверх. Там две рабыни – в бюстгальтерах, штанах и сапогах – выгружают сахарный тростник и бросают в гигантскую воронку. Этажом ниже зубчатые колёса выжимают из стеблей сок. Позади нас клокочет огромный котёл, из которого пахнет алкоголем.
Мы с Хромом выпрыгиваем из вагонетки, пока она не доехала до своей цели, и нас не обнаружили. Мы прячемся за одним из котлов, от которого исходит такой жар, что я за считанные секунды становлюсь такой же потной, как здешние рабочие.
Хром указывает себе за спину, его лицо тоже блестит от пота:
— Похоже, здесь производят этанол для шаттлов.
— Я думала, они летают на солнечной энергии.
— Частично, – отвечает он мне.
Мы осматриваемся. Пока что я насчитала трёх охранников – по одному на каждом этаже. На них надеты лишь типичные для Воинов штаны и ботинки – носить больше одежды в такой жаре невыносимо.
— Это все? – Я сую Хрому под нос три пальца.
Он кивает.
— Камеры есть? – кричу я ему на ухо, потому что шум перекрывает любые звуки.
— Из-за жары и влажности, вероятно, нет.
Очень хорошо.
Хром велит мне оставаться в укрытии и при необходимости прикрыть его от огня. Затем он достаёт бутылочку, что дала Сэм, наносит немного прозрачной жидкости на кусок ткани и подкрадывается сзади к охраннику, который сидит на стуле и устало наблюдает за рабочими. Его пистолет висит на поясе, и он не кажется готовым к нападению. Большинство рабов совершенно точно не раз думали о том, чтобы решиться на мятеж. Но куда бы они пошли? На сотни километров вокруг только пустыня и ядовитые существа. Они не прожили бы долго.
Из-за шума охранник не замечает, как к нему приближается Хром. Хром молниеносно прижимает к лицу мужчины тряпку. Мужчина борется, пытается использовать боевые приёмы, но всего одного вдоха достаточно, чтобы его ослабить. Проходит всего несколько секунд, как он оседает на стуле, и Хром связывает его. Затем он забирает всё оружие и боеприпасы. Обе рабыни, которые бросают тростник в воронку, видят происходящее. Широко открытыми глазами они смотрят на Хрома.
Я быстро подхожу к ним, чтобы успокоить:
— Не бойтесь, мы здесь, чтобы вас освободить.
Их лица выражают недоверие, но когда я говорю, что вместе с нами здесь ещё восемьдесят человек, в их глаза возвращается блеск.
— Продолжайте загружать тростник, – распоряжается Хром, – чтобы никто ничего не заподозрил.
Они с чрезмерным рвением возвращаются к работе, а мы спускаемся по стальной лестнице на этаж ниже. Там работают пять мужчин: достают лопатами липкую массу из контейнеров и отправляют в печь.
Охранник на них не смотрит. Опустив голову, он сидит за столом и что-то набирает на планшете. Винтовка прислонена к его стулу. Хотя мужчина уже далеко не молод, я чувствую ещё оставшуюся в нём силу. Его обнажённый торс блестит от пота, на его спине дёргается мускул.
Он резко проводит рукой сквозь волосы и встряхивает планшет, затем швыряет его на стол и откидывается на спинку стула. В этот момент он замечает Хрома и тянется к винтовке. Одновременно он пытается нажать на кнопку на столе. Очевидно, это сигнал тревоги.
Хрому удаётся отбросить его руку, но Воин бьёт его дулом винтовки.
Хром будто не обращает на удар внимания. Хотя у него небольшая рваная рана на брови, и кровь течёт ему в глаз, он одолевает мужчину с помощью своего парализующего захвата. Это получается у него так легко. Я тоже хочу научиться это делать.
Охранник падает и остаётся лежать на спине. Рабы отложили свою работу и смотрят в нашу сторону. И снова моя задача – давать разъяснения людям, но это нравится мне больше, чем сражаться с мускулистым бывшим Воином. Я могла бы победить его только если бы в него стреляла.
— Продолжайте работать, – говорит Хром, бросив взгляд на рабов, пока связывает охраннику руки и ноги.
Нельзя, чтобы последний охранник, который вышагивает по первому этажу, заподозрил что-нибудь оттого, что производство внезапно остановилось.
К счастью, мужчины подчиняются. Они реагируют, как роботы, которым дана команда. И тем не менее, они то и дело посматривают на нас, а также и обе женщины этажом выше время от времени бросают взгляды через парапет.
— Остался только один. – Я указываю через перила на нижний этаж.
— Скоро я им займусь, но для начала мне нужна информация. – Хром присаживается на корточки рядом со связанным Воином и приказывает: – Отвечай глазами. Тебе нравится твоя работа?
Охранник двигает глазами слева направо и обратно.
— Так я и думал. – Хром фыркает и вытирает тыльной стороной ладони пот со лба. – Похоже, ты здесь не по своей воле.
Мужчина отвечает утвердительно.
— Значит, вы уже поняли, что режим вас обманывает, но плантации – это лишь верхушка айсберга. Если будешь сотрудничать, сможешь пойти с нами и, может быть, приятно проведёшь последние годы жизни. Если же встанешь нам поперёк дороги, тут же умрёшь. – Он хватает мужчину за шею, и тот жадно вдыхает воздух. Хром снял паралич.
— Сколько из вас здесь?
— Много, – отвечает охранник, тяжело дыша. Я едва могу понять его и придвигаюсь ближе.
Хром пронзительно смотрит на него:
— Мне нужна точная информация.
Мужчина отвечает ему таким же жёстким взглядом:
— Только если вытащишь меня из этой вонючей дыры, брат.
— Зависит от того, что ты мне предложишь.
— Через час заступит следующая смена, тогда здесь будет полно охраны. Сейчас только десять из нас работают на полях и по трое на каждой из фабрик. Между ними находятся наши казармы, там спят остальные. Их больше тридцати.
Проклятье, так много.
Хром смотрит на меня:
— Надо предупредить Джекса.
— Я займусь этим.
К моей радости, он соглашается. На его лице написана тревога за меня, но на этом задании он относится ко мне, как к настоящему солдату. Как к равному. Это вызывает чувство гордости.
Когда я собираюсь развернуться, чтобы уйти, охранник кричит:
— Подожди!
Я опускаюсь на колени рядом с ним.
— Некоторые из нас довольно жестокие и до сих пор верны сенату, чёрт знает, почему. Они не сдадутся так легко. Но большинству, всё же, не нравится эта ссылка, и они с превеликим удовольствием отыгрались бы на режиме.
Я киваю. Мы знаем, что должны быть чертовски осторожными.
Хром велит мне идти, а сам продолжает разговаривать.
На этом этаже есть дверь, которая открыта и ведёт наружу, на своего рода балкон. Отсюда открывается превосходный вид на реку и половину ярко освещённых плантаций. Я должна быть осторожна, и, чтобы враг не обнаружил меня, наклоняюсь к перилам. Я глубоко вдыхаю сладкий ночной воздух, который после пара в помещении кажется очень холодным. Меня пробирает дрожь, потому что я насквозь мокрая от пота.
Я вытаскиваю из нагрудного кармана маленький бинокль, осматриваю территорию и высокие стебли сахарного тростника. Мне не приходится искать долго. Джекс приближается со своей небольшой группой по дороге, ведущей прямо к зданиям, и направляет ствол винтовки на фабрику.
Нет… на меня! Его острые глаза давно меня заметили.
Я поспешно даю понять, кто я – для этого у нас есть специальный знак. Джекс тут же опускает ствол. Фух, он меня узнал.
Я снова смотрю в бинокль, чтобы узнать, кто его сопровождает. Четыре мужчины и женщина. Киа с ними нет, слава богу.
Я указываю на здание между фабриками, которое выглядит как огромный контейнер. На языке жестов я объясняю Джексу, что внутри находятся более тридцати охранников и ещё три в здании по соседству. Он кивает и идёт со своими людьми дальше, а я возвращаюсь в пекло. В жилых помещениях Джекс, конечно, воспользуется парализующим газом, но всё ещё останутся три охранника во втором здании фабрики.
Хотя он расправится с ними одной левой!
Если не брать в расчёт, что они когда-то тоже были Воинами.
Охранник, с которым только что говорил Хром, лежит на полу один. Хрома на этом этаже больше нет. Рабочие указывают мне, что он пошёл вниз.
С винтовкой наготове я захожу на стальную лестницу и вижу, как в этот момент Хром преследует другого охранника. Тот бежит к массивной двери, исчезает в комнате без окон – насколько я могу разглядеть – и запирается.
Когда я подхожу к Хрому, он достаёт пластит (прим.: взрывчатое вещество).
— Укройся где-нибудь!
На первом этаже порядка десяти рабочих, четыре из них женщины. Я быстро созываю их и велю уйти в безопасное место, затем ныряю за стоящую вагонетку и закрываю уши.
Звук взрыва глухо отражается от стен, но не так громко, как я думала. Вероятно, я уже оглохла из-за шума машин.
Я бегу к двери, которая теперь висит на одной петле, а Хром борется с охранником. Это молодой Воин с ирокезом. Что он такого натворил, что оказался здесь? Он кажется агрессивным: рычит и пытается укусить Хрома. Брр, его зубы выглядят так, словно покрыты каким-то металлом. Жуть!
Хрому, однако, удаётся удерживать парня подальше от своего тела. Очевидно, здесь у охранников больше нет тренировок, их реакции несколько замедленны. Да и для чего? Против рабов им достаточно винтовок.
Я прицеливаюсь в охранника – если по его вине с головы Хрома упадёт хоть один волосок, я его убью. Не смотря на волнение, моя рука дрожит совсем чуть-чуть, я решительно стараюсь подавить в себе гнев из-за всего, что здесь происходит. Я должна сохранять хладнокровие и следить за всем, в том числе за тем, что происходит позади меня.
На большом экране, который висит на голой стене, светится лицо сенатора Фримена. Я сразу узнаю его по кустистым бровям и, если не считать их, слишком привлекательному лицу с идеальными пропорциями.
«Кусака» подал сигнал тревоги в Уайт-Сити!
Внезапно снаружи раздаются выстрелы, мой пульс зашкаливает, и я больше не могу сдерживать дрожь в руке. Надеюсь, у Джекса всё под контролем!
Конечно, под контролем… Каждая моя мышца напряжена, и я чувствую себя, как на войне. Я не была подготовлена к таким экстремальным ситуациям. Я всего лишь была телохранителем славной молодой женщины, и мне ни разу не приходилось использовать оружие.
Голос сенатора звучит сердито:
— Что у вас происходит? Доложите, чёрт возьми!
Но охранник не может ему ответить, потому что Хром взял над ним верх. В ближнем бою он непобедим.
— Мы, повстанческая группа из Резура, захватили плантации, – говорит Хром, слегка запыхавшись. Шум из зала слышен даже в этой комнате, поэтому ему приходится говорить громко. – Мы не хотим войны, нам нужна лишь поддержка, и прежде всего медикаментами. Мы можем мирно жить бок о бок и помогать друг другу.
Сенатор Фримен злобно смеётся:
— Ну и что же вы можете нам предложить?
— У нас есть мясо бизонов и другие вещи, которые точно понравятся жителям Уайт-Сити.
Лицо Фримена мрачнеет:
— Нам не нужно ваше заражённое радиацией мясо!
— Вы знаете так же хорошо, как я, что…
— Кроме того, мы не ведём переговоры с повстанцами! – прерывает Хрома сенатор. – У нас есть всё, что нам нужно!
— Возможно, это не на долго, если мы взорвём ваши проклятые фабрики!
— Или убьём ваших солдат, – внезапно доносится сзади до моих ушей голос Джекса, и я оборачиваюсь. Он стоит там с некоторыми из наших людей.
О боже, от всех этих волнений я совсем не следила за обстановкой. К счастью, это свои! Джекс держит пистолет у головы одного из охранников. Это современный пистолет, каким пользуются Воины. Мужчина примерно того же возраста, что и Хром, но лысый, смотрит на сенатора Фримена на экране, но в его взгляде нет страха, в его пронзительных серых глазах холод. Неужели эти парни все жёсткие и холодные, как сталь?
— Что скажете теперь? – совершенно спокойно спрашивает Джекс и плотнее прижимает дуло к лысому затылку мужчины.
Он же не собирается на самом деле его застрелить?
— Как я уже сказал, – холодно отвечает Фримен, – мы не ведём переговоры с предателями.
И тут Джекс жмёт на курок. Выстрел, – который в любом случае у этого современного пистолета намного тише, – странным образом звучит для моих ушей, словно идёт с другой стороны.
Я могу только предполагать, потому что глубоко шокирована. Джекс действительно сделал это – он казнил человека!
Мужчина падает и остаётся неподвижно лежать у его ног.
Голос Джекса не дрожит нисколько, когда один из наших людей толкает ему в руки следующего связанного охранника. Однако он больше не выглядит таким расслабленным.
— Мы можем как угодно долго продолжать игру, здесь ещё достаточно ваших прихвостней.
Мгновение Фримен тоже кажется удивлённым, но затем он вопит:
— Я не позволю предателю шантажировать меня!
— Это вы предатель, – кричит Хром. – Вы обманываете народ! Как вам понравится, если вскоре все узнают, что происходит на самом деле?!
— Дело ваше, но вы пожалеете об этом. – Сенатор коварно улыбается, связь прерывается, и экран гаснет.
Я осторожно кладу ладонь на руку Хрома. Он выглядит таким взбешённым! Между его бровями залегли две глубокие морщины, челюсти сжаты. Разве можно вообще когда-нибудь оправиться, если близкого тебе человека жестоким образом лишили жизни?
Когда «застреленный» охранник внезапно встаёт, я вздрагиваю.
— Ты был прав, брат, – говорит он Джексу и трёт шею. – Мы ничего не значим для сената. Совсем ничего. Я знал, что наша цена не велика, но чтобы настолько… – Он качает головой.
— О-он жив! – Я с открытым ртом смотрю на мужчину.
Тут входит молодая черноволосая женщина и помахивает пистолетом. Это Соня. У неё такое же оружие, как у Джекса.
— Обманули дурака, – говорит она с усмешкой.
Так значит, стреляла Соня, всё было подстроено! От облегчения у меня едва не подгибаются колени. На мгновение я поверила, что Джекс такой же кровожадный и жестокий, как… Нет, не все такие, как та сволочь, которому сейчас черви выедают глаза.
Джекс хлопает огромного мужчину по плечу:
— Познакомьтесь, это Рок. Мы вместе тренировались во время обучения, и я всё удивлялся, куда он пропал. Нам сказали, что его перевели в Нью-Ворлд Сити, потому что там не хватало Воинов.
— На самом деле я должен был выполнить для сената одну грязную работёнку, а потом был отправлен сюда, – рассказывает Рок. – Фримен удерживал нас всех здесь и постоянно говорил, что эта работа лишь временная, своего рода испытание, чтобы попасть в элиту. – Он фыркает и хрустит суставами. – Фримен отправит сюда отряд, чтобы уничтожить нас всех.
Когда в зале внезапно раздаются крики и выстрелы, Хром кричит:
— Проклятье, они уже здесь!
Рок качает головой:
— Это невозможно, на шаттле сюда лететь полчаса!
Джекс бросает лысому великану винтовку и врывается с ним в зал, второй охранник остаётся лежать связанным на полу рядом с Кусакой.
Хром и я бежим за ними. То, что происходит на фабрике на наших глазах, заставляет мою кровь застыть в жилах. Четыре дрона летают над рабами и стреляют в тех, кто не успевает спрятаться. На этот раз тарелки бьют не током, а боевыми патронами! Один из дронов изрешетил рабыню, которая рухнула на пол вся в крови, другой настиг одного из наших, кажется, его звали Джон и он был стражем города.
Мы сразу открываем по дронам огонь. Фримен, должно быть, перепрограммировал их из Уайт-Сити, ему совсем не обязательно присылать сюда отряд. Эти подонки позаботились обо всём! Они хотят уничтожить всех свидетелей.
Сейчас я рада, что здесь нет Киа. Как сумасшедшая, я опустошаю один магазин за другим, так что от тарелок отлетают искры, пока Хром не кладёт ладонь мне на руку:
— Остановись, они все уничтожены!
Один дрон продолжает мигать, зависнув посреди зала, два других дымятся на полу. Хотя прошло совсем немного времени, они успели убить достаточно людей. Я вижу по крайней мере четырёх человек, которые лежат без движения в луже крови.
Меня трясёт так сильно, что не помогают даже крепкие объятия Хрома.
— Я просто хочу уйти отсюда, – говорю я устало.
Он целует меня в лоб и отпускает.
— Скоро пойдём.
В зал врывается большая группа наших людей. Пожилой мужчина из стражей Резура подходит к Джексу:
— В другом зале несколько погибших, и ещё дроны расстреляли всех охранников, которые были там на службе.
— А что с охранниками в жилых помещениях? – спрашивает Джекс.
— С ними ничего не случилось, мы смогли заранее уничтожить всех дронов.
— Сколько их было?
— Четыре.
Джекс поворачивается к Року:
— Сколько у вас здесь этих хреновин?
— Десять, – отвечает бывший Воин. – И ещё два запасных дрона на случай, если какой-нибудь выйдет из строя, но они не активированы.
Джекс тяжело вздыхает:
— Тогда их надо уничтожить.
— Что будем делать дальше? – К Джексу подходит Хром.
— Покажем сенату, на что мы способны, и взорвём здесь всё!
— Я с вами, – говорит Рок и уходит с Джексом в другое здание, а Хром и я остаёмся, чтобы очистить и взорвать это.
— Что будем делать со связанными охранниками? – Я смотрю на Кусаку, который уставился на меня так, будто хочет убить взглядом.
Хром жестом подзывает одного из наших людей, чьего имени я не знаю. Он широкий, как шкаф.
— Выведи пленных наружу, у тебя десять минут. Потом всё здесь взлетит на воздух.
Мужчина сразу начинает заниматься охранником, который лежит рядом с Кусакой, а я собираю вместе всех рабов и рабынь.
Одного молодого рабочего дрон ранил в голень, и он лежит, дрожа, на полу. Я отрываю кусок ткани от своей рубашки и делаю ему временную повязку, а затем обхватываю его. Остальные выжившие могут идти сами.
Лишь бы убраться отсюда, а потом домой.