В конечном счете, коммуникация характеризуется фактом: информация пере дается из одной точки в другую.

Дата: 2025-05-21; Просмотры: 3

Оценка:

0.00 из 5.00 — оценок

Скачиваний: 0

Скачать

В системе, где информация передается через канал или цепь, составляющие (источник и место назначения) должны быть разнесены в пространстве и времени. Передатчик и приемник совершают постоянную работу кодирования и декоди­ рования, которая предполагает, очевидно, как гетерогенность двух составляющих системы, так и их возможный резонанс.

Особенно важно указать на прогрессию проявлений, передаваемых источником информации. Они следуют в такой прогрессии:

а) Индекс (восприятие естественно связано с опытом объекта или ситуации);

б) Знак (связан с опытом восприятия и его заменяет);
и) Сигнал (восприятие связано с неким опытом);

г) Символ (знак, уполномоченный представлять объект).

Исходя из этих очень общих определений, мы должны допустить существование системы коммуникации между матерью и ребенком, с одной стороны, и ре­бенком и матерью — с другой.

На нарциссической и анаклитической фазах пре-объектных отношений мы видели, что ребенок научается контакту с чем-то, к чему он прикасается, прежде чем увидит, поскольку он прикасается к пищевому объекту в континууме, который состоит из его оральной полости, из его плохо контролируемых пальцев и из ощу­щений кинестетического порядка: его мать имеет значение для него только тогда, когда он в ней нуждается; за напряжением следует разрядка. Но через несколько недель ребенок видит лицо матери. Материнский «пре-гештальт» — это видимый и тактильный пре-объект, где лицо и грудь находятся в неразрывной связи, при­нимая значение и облик лишь во время опыта кормления.

Примитивно воспринятая реальность структурируется, исходя из первичного опыта-ощущения. В этот момент двигательные разрядки ребенка — чисто экспрессиональные: не знаковые для него, они становятся таковыми для матери и форми­руют основу пре-вербальной коммуникации в направлении грудной ребенок — мать.

Но грудной ребенок тоже и испытывает, и ощущает, как мы об этом упомина­ли, потом воспринимает что-то от матери в момент напряжения, и так — с первых недель своей жизни.

¹ Выражение принадлежит Ж. Миллеру [35].

Также и коммуникация в направлении мать-дитя является широко экстравербальной,

Таким образом, пре-вербальная коммуникация, начинающаяся с сигналов грудного ребенка, и экстра-вербальная коммуникация, начинающаяся с восприни­маемого матерью, определяют основы самых ранних объектных отношений. В направлении от грудного ребенка к матери коммуникация основывается на несемантических сигналах. В этот же самый период можно говорить и о коммуника­ции матери в направлении к ребенку, если опираться на понятие закодированно­го индекса, о котором было сказано выше.

Позже семантификация общения в дифференцированных объектных отношениях передается долгим антитезным процессом. С момента, когда грудной ребенок уже способен «галлюцинировать» свою мать, он начинает имитировать ее жесты¹.

Усвоение семантических знаков позволяет ребенку не прибегать больше к выражению только через двигательную разрядку.

В своей монографии, посвященной изучению генезиса объектных отношений, Шпиц [41] делает попытку уточнить природу структурирующих сил в рамках этой коммуникации. Объектные отношения целостны и ставят лицом к лицу две тоталь­ности. Со стороны грудного ребенка испытываемые аффекты создают основу фор­мирующих сил, которые исходят от матери. Ее присутствие является фундамен­тальным фактом, а ее даже наименьшие действия имеют значение информативных стимулов. Мать учит ребенка различать то, что доставляет ему удовольствие. Таким образом, бессознательное отношение-поведение матери может быть самым эффективным. В свою очередь, мать учится узнавать пресигналы своего ребенка,

Интимная природа феноменов, которые соединяют эту первую коммуникацию, остается загадочной: обращаясь к этологическим исследованиям о наживке, мы видим, что у некоторых животных коммуникация зиждется на знаках тела и на структурных конфигурациях. Стимулы запускают двигательное поведение, ко­торое имеет экспрессиональное значение.

Таким образом, можно видеть, что самые ранние формы пре- и экстра-вербальной коммуникации основываются на опыте-ощущении некоторых экстра-вербаль­ных аффектов и выражаются в экспрессиональных пре-вербальных разрядках, Информация, передаваемая ребенком, — это и знак, и сигнал. Информация матери становится сигналом. У ребенка восприятие этих экстравербальных сигналов про­воцирует различные эффекты, действительно кинестетические: ритм, равновесие, кожное тепло и т. д.

В основе коммуникации, повторим еще раз, лежит аффект. Коммуникативный канал функционирует постоянно и моделирует как ребенка, так и мать: через игру циркулярных и взаимных интеракций. У ребенка происходит, по выражению Шпица, «лепка», или «отливка». Таким образом, термин трансакционных отно шений оправдан тем, что определяет этот аспект объектных отношений².

¹ Как известно, Шпиц особо настаивает на жесте отрицания [40].

² Исходя из наших знаний, в теории информации слово «трансакция» имеет двойной
смысл: а) система А воздействует на В, и В воздействует на А. Возникающее в результате равновесие является трансакцией; в) в этом интеротношении А — В и В — А, А и В играют роль в среде, которая воздействует на А и В так же, как А и В воздействуют на окружающую среду.

475

Термин трансакционных отношений нам показался удачным тем, что он символизирует (и, как следствие, информирует нас) постоянство иитер-реакций, которые разыгрываются между двумя партнерами объектных отношений в це­лях достижения равновесия, постоянно подвергающегося угрозе. Напомним, что можно их назвать переходными, так как они есть развивающиеся. Они остаются непосредственными, пока они превербальны. Дистанция, которая вводится речью, делает их опосредованными.

Опираясь на теорию условных рефлексов, с одной стороны, и на теорию коммуникации — с другой, Шпиц объясняет роль материнских поведенческих мат­риц в процессе обучения-практики: они передаются посредством предвосхищаю­щей аффективной реакции.

...Именно мать предлагает эти сигналы ребенку в течение первого года. Ребенок отвечает на эти сигналы в течение первого триместра рядом условных рефлексов. Пос­ле третьего месяца начинается специальное обучение-практика, которое я назвал про­цессом человеческого обучения-практики, который развивается у ребенка параллельно с организацией Я. Это обучение-практика связано, с одной стороны, с созреванием перцептивных способностей ребенка и, с другой стороны, с сигналами, которые ему предлагает мать в каждой ситуации удовольствия, неудовольствия, различения. Сигналы, которые исходят из аффективного отношения-поведения матери, хотя и не видные взрослому наблюдателю, вызывают ответ ребенка; иначе говоря, они служат приведению в действие его предвосхищающей аффективной реакции... [41, р. 112].

Непоследовательность материнских сигналов, или их бессвязность, является причиной передачи тревоги ребенку и объясняет особое структурирование множественных Я, что Шпиц описывает в так называемых психотоксических синд­ромах ребенка.

В связи с этим Шпиц говорит даже об идентификации с бессознательными тенденциями матери: отвержение депрессивной матери, например, переживается как потеря объекта и могло бы объяснить копрофагические компенсаторные тенден­ции, наблюдаемые на анальной стадии.

Если теория генезиса объектных отношений, ставшая классической, основывается на гипотезе: инвестиция объекта предшествует его восприятию, то теория нарциссизма ведет к противоположному предположению, которое тоже надо при­нять во внимание: инвестиция Я создает объект. Эти две ситуации в действитель­ности переплетаются в первые дни, когда нарциссическое состояние определяет жизнь новорожденного.

В конце теоретического исследования объектных отношений, являющегося синтезом большого количества работ психоаналитиков, работающих со взрослыми, и генетических аналитиков, нужно оставить место и некоторым авторам, ко­торые, как Фэрбэрн, отрицают гипотезу либидо [10, 11, 12]. Когда мы отмечали

исследование анаболических и катабалических процессов, которые Л. Кюби определяет как основу коммуникации и объектных отношений [31], мы могли бы упомянуть и то, что и этот автор желает обойтись в своей теоретической разработке без этой гипотезы.

Фэрберн исходит из изучения шизоидных и маниакально-депрессивных пациентов и признает у них важность двух оральных фаз, описанных Абрахамом. У невро­тиков, наоборот, именно оральный конфликт он считает патогенным, а продвинутый эдипов материал лишь передает вторично выработанную защитную генитализацию. Хорошо бы еще заметить, что либидные стадии не описываются в терминах объектных отношений, а рассматриваются как фазы развития либидо. Обычно гово­рят об оральной стадии (фаза развития), а не о стадии груди (объектный термин),

Таким образом, Фэрбэрн предлагает формулировать теорию развития в терминах объектных отношений. Например, нужно было бы сказать, что у взрослого не либидо генитально, а генитальные отношения — либидны, то есть уровень объектных отношений обеспечивает достижение генитальной сексуальности.

Эрогенные зоны репрезентируют не стадии, а модальности фундаментального феномена — инкорпорацию объекта. Его техническое проявление на различных уровнях лежит в основе вариаций объектных отношений.

Развитие объектных отношений характеризуется переходом от отношений зависимости от объекта (идентификация) к отношениям дифференциации с объек­том. Долгая фаза перехода, которая отделяет эти два состояния, соответствует двум анальным и фаллической фазам. Она неизбежно завершается отвержением дихотомического объекта согласно кляйнианской теории.

Отсюда вытекает следующая схема, отодвигающая на второй план либидную эволюцию:

I. Стадия инфантильной зависимости —» Поведение-отношение = брать:

а) ранняя оральность: сосать и инкорпорировать (пре-амбивалентность);

б) поздняя оральность: кусать и инкорпорировать (амбивалентность).

II. Стадия перехода —> Между инфантильной зависимостью = брать и взрослой зависимостью = давать.

—> Переходный объект.

—> Отвержение инкорпорированного объекта.

III. Стадия взрослой дифференциации

—> Отношение дара.

—> Экстериоризация дифференцированного объекта.

Из этой теории видно, что развитие организма не связано с принципом удовольствия. «Либидо ищет объект, а не удовольствие». Такова конечная формулировке теории объектных отношений. Далее мы рассмотрим ее клинические следствия; устойчивость хорошего и плохого интернализированных объектов объясняет пси­хопатологические структуры, устанавливаемые на основе псевдоавтоматизма по­вторения. Фройдовский инстинкт смерти может формулироваться в терминах от­ношений с плохими объектами. В психоаналитической технике, впрочем, нельзя отделять влечения от их объектов. Теория развития Я должна быть переформулирована, так как репрессия влечений осуществляется по отношению к плохим объектам — организаторам структур. Первичная структура Я, или «Центральное Я»

477

479

видно: как было сказано, нет суперпозиции между пре-эдиповым и эдиповым развитием, с одной стороны, и пре-генитальным и генитальным — с другой [36].

2. Несмотря на разногласия и совпадения в результатах исследовании психоаналитиков, работающих с детьми, взрослыми, и генетических психоаналитиков, следующие гипотезы имеют актуальность.

А. Для прямого наблюдения понимание генезиса целостного объекта через пре-объект и парциальный объект является возможным. Но последовательность оральной и анальной стадий не является очевидной. На пре-объектной стадии нет оральной зоны, а скорее, предварительная организация Я, которую Щпиц определил как «примитивную полость». Первый организатор переводит отношение в пре-гештальт, где рот пре-объекта включен в более сложный комплекс. В не­давних работах Боулби, несмотря на критическое отношение к ним, остается бес­спорным, что этологическая отсылка предлагает нам достаточно расширенную точку зрения на сферу чисто оральных интересов.

Б. Фантазмы отношений парциального объекта реконструируют нарциссический и пре-объектный опыт, переработанный впоследствии. Критика Фэрберном классической концепции стадий справедливо оценила важность эроген­ных зон, подчеркнутую Фройдом. Можно лишь констатировать существование этих фантазмов, но нельзя их понять, следуя за М. Кляйн, забывающей об отно­шениях в угоду инстинктным конфликтам. Парциальный объект предполагает одновременно инкорпорацию и отвержение, иными словами, инвестицию ораль­ной и анальной зон. Таким образом, фантазм парциального объекта действительно соответствует периоду, когда М. Кляйн проводила так называемое раннее психо­аналитическое лечение в направлении к трехлетнему возрасту, и где эрогенность анальной зоны не подлежит сомнению.

В. Психоаналитики, работающие со взрослыми, находят в неврозах и психозах, которые они лечат, генитальный, анальный и оральный материал, часто, но не всегда стратифицируемый. Речь идет о нео-организациях, которые возникают одно­временно из деструктурирования и реструктурирования, что, по общепринятому мнению, называют регрессией. Но нужно подчеркнуть, что «конфликтуализация» каждого этапа фиксации — это клинический факт. Например, анальный матери­ал зачастую может быть понятым только в свете страха генитальной кастрации. А так часто встречающееся богатство орального материала указывает на господство анального объекта: за оро-генитальной непрерывностью нужно уметь обна­ружить анальный материал.

3. В генетической теории объектных отношений обычно обращаются к непсихоаналитическим концепциям среды, коммуникации, этологии, которые мы ис­пользовали в этой работе. Здесь есть опасность приблизительности и эклектики, которую нельзя недооценивать. Стремление к интеграции должно избегать поверхностных обобщений, приемлемых для гипотез общего плана. Многие психоаналитики остерегаются интегрировать специфический психоаналитический материал, принадлежащий к экспериментальному полю общих гипотез, относящихся к бо­лее широкому операционному и гетерогенному сектору.

Обращение к этим теориям, о чем уже было сказано, рискует обесценить энергетическую гипотезу, которая является фундаментом психоанализа. Поверхност­ное чтение сложных текстов Хартманна, Криса и Левенштайна и описаний автономного Я, начиная с десексуализации, или, скорее, нейтрализации,

чревато такой опасностью.

4. Также и изучение развития объектных отношений и Я неотделимо от исследования нарциссической инвестиции этой инстанции. Что касается генезиса, то фундаментальная гипотеза, но которой инвестиция объекта предшествует его восприя­тию, приводит к аксиоме, согласно которой объект создает Я. Но как предположить осознание объекта без существования некоего рудиментарного Я? Откуда вытека­ет необходимость, дабы избежать иллогизма этой позиции, признать важность инвестиций Я, которые и позволяют дифференциацию Я от не-Я и тем самым осознание внешнего мира и предшественников объекта (Фройд, Федерн).

5. Теория объектных отношений может привести к новой метапсихологической
формулировке влечений — понятия двусмысленного и часто критикуемого этологами. Судьба влечений, определенная Фройдом, — это судьба энергетических ин­вестиций в терминах либидо и агрессивности. Инстинктивное поведение — более специфично. Как об этом написал Рене Дяткин, объект создается на мутации инстинктивного поведения: психологический объект создается на пределе, через исчезновение необходимости в инстинктах, которая была с ним связана.

Библиография

481

483

Нора Кюртс

РЕАЛЬНОСТЬ ВОЗНИКАЕТ ИЗНУТРИ.