1 «Проект научной психологии» одно из первых, не опубликованных при жизни произведений 3. Фройда. — Примет. Л. III. Тхостова.
В конце 1911 года, вновь «поглощенный» инвестицией двойника, воплощаемого теперь Юнгом, Фройд горько жалуется на отсутствие Оригинальности своего мышления: «Я по-прежнему продолжаю находить неприятной совершенную согласованность моих мыслей с мыслями других... Я неустанно работаю над психоанализом религий и оказываюсь на том же пути, что и Wandlungen Юнга»1.
И именно новое освобождение от «материального» двойника, благодаря возобновлению самоанализа гомосексуальности — в связи с обмороком в присутствии Юнга в ноябре 1912 года напоминающем сходное расстройство в присутствии Флисса при тех же обстоятельствах, — позволит Фройду раскрепостить свое мышление. В следующие месяцы увидели свет:
• первое исследование двойника (Беспокоящая странность2), опубликованное гораздо позднее;
• « Тема трех сундуков»;
• четвертая и последняя части «Тотема и табу» («самое рискованное предприятие», «которое, быть может, ускорит мою ссору с Юнгом»3);
• первое приближение к Моисею («Моисей Микеланджело»), причина будущего кризиса.
Кроме того, благодаря этому освобождению от двойника Юнг-Флисс, Фройд сможет преодолеть биологическую концепцию периодичности Флисса в пользу компульсивности психического повторения («О ложном узнавании [уже рассказанное] во время аналитического лечения» и «Припоминать, повторять, прорабатывать»), так же как в созидательном порыве, подобном прорыву «Толкования сновидений», задумать в октябре 19134 полный план своего текста «Введение в нарциссизм», радикальную ревизию своей теории.
Когда в конце своей жизни Фройд реинвестирует Моисея, его мысль вновь останавливается. Его охватывают сомнения, «историческая сторона не выдерживает моей собственной критики. Моя потребность больше, чем уверенность...», пишет он Арнольду Цвейгу 6 сентября 1934 года. Тремя месяцами позднее, 16 декабря, это уже уныние: «Оставьте меня в мире с Моисеем. То, что я сел на мель в этой попытке создать что-нибудь — вероятно последней, — уже достаточно меня угнетает»5.
Таким образом, мужество и уверенность увеличиваются не посредством научных открытий, а через его отношения с Роменом Ролланом, наименее «материальным» ни его двойников (они встречались лишь один-единственный раз). Рядом с писателем-пацифистом, восхищенным его «любовью к истине», его «мужеством мыслителя»6, Фройд может, наконец, рассмотреть с дистанции тридцати двух лет зияние, открытое «дематериализацией» Флисса-двойника, и проанализировать свое