Б ессознатеаьная гомосексуальность и динамика двойника в сеансе
Психика обширна, но о том не ведает.
Зигмунд Фройд.
Размышления, результаты,
проблемы (1938)
Мы не сомневаемся в значении тесной связи трансфера и контртрансфера, формирующей основную ось любого лечения. Однако в этой статье мы, прежде всего, обратимся к существованию определенных психических сил, большую часть времени скрытых динамикой трансфера-контртрансфера, и попытаемся выделить ситуации, когда сообщничество, чаще всего бессознательно гомосексуальное, разделяемое двумя главными действующими лицами (протагонистами) сеанса, мешает проявлению некоторого типа опыта отношений, из-за его необычной или чуждой природы, становящегося беспокоящим и даже дезорганизующим. Способа отношений, в которых начинает проявляться до того игнорируемое пространство психического.
Вначале наша интуиция опиралась на идею, лежащую посредине между научной гипотезой и фантазией, касающейся эволюции мысли Фройда и его последовательных переносов на Флисса, Юнга, а затем, в конце своей жизни, на Ромена Роллана и Моисея.
Мы присоединяемся в своем понимании природы этих гомосексуальных инвестиций к тому, которое Фройд предлагает аналитикам в 1925 года в отношении сновидений: «Прежде я находил очень трудным приучать читателей к различию между проявленным (манифестным) содержанием и латентными мыслями... Теперь аналитики примирились с фактом замещения явного содержания тем, что следует из интерпретации; многие из них, напротив, впадают в другую крайность, за которую цепляются не менее настойчиво. Они ищут сущность сновидения в его латентном содержании, делая различие между латентным содержанием оно-пиления и работой сновидения по его избеганию... Именно работа сновидения является его сущностью, это она объясняет особенную природу сновидения»1. Эти
1 Фройд 3. Тол копание сновидений (1925).
99
замечания Фройда определили нашу точку зрения: нас интересует скорее не содержание, явное или скрытое, а именно «работа гомосексуального трансфера».
Рассмотрим работу трансфера в ставшей классической параллели между гомосексуальным переносом Фройда на Флисса и открытием психоанализа. Несмотря на иное мнение Джонса, мы представляем Флисса как любившего в большей степени Фройда-мужчину, нежели его идеи. Любившего главным образом эротические инвестиции, а идеи Фройда представляли для Флисса скорее нечто вроде изящных украшений, чем фундаментальные причины его дружбы. Напротив, гомосексуальная инвестиция Фройдом Флисса являлась в большей степени самостоятельной целью, средством сделать Флисса двойником, служащим расцвету его (Фройда) мысли. Либидозный взгляд Флисса, этот ответ двойника, подпитывающий нарциссизм Фройда, возможно, и позволил последнему стремглав устремиться вперед, без страха, в аутоэротическом движении, присущем всякому оригинальному мышлению. Флисс, пожалуй, представлял собой нечто вроде уловки реальности, испытания реальности, некой материальности, позволявшей Фройду преодолевать страх головокружения от мышления без опоры, страх аутоэротического безумия безудержной мысли. Однако оригинальная мысль требует прорыва.
На самом деле, развитие мысли Фройда кажется нам длинным колеблющимся перемещением между перестраховкой (при помощи инвестирования «материальных» двойников) и потребностью освободиться от них ради свободы творчества. Сложное предприятие. Если «материализация» двойника, пойманного на крючок гомосексуальности, предлагает защиту против головокружения от мысли, то ценой этого является соединение, склеивание с мышлением двойника, жертвоприношение различий. И именно переход от отношения с «материальным» двойником к внутреннему, автономному двойнику в результате анализа гомосексуальности придает оригинальность мышлению. Толкование сновидений родилось не из гомосексуального переноса Фройда на Флисса, а напротив, из его преодоления, начиная с самоанализа 1897 года. Прежде это был Проект1, отражение биологизирующего ума Флисса! Болезненный прорыв.
Нам представляется, что гомосексуальное сновидение Фройда, касающееся Флисса — повторявшееся несколько ночей подряд в течение лета 1904 г., в момент их окончательного разрыва, проанализированное и понимаемое в «Толковании сновидений» как лицемерное сновидение, поскольку оно скрывает желание Фройда разорвать его дружбу с Флиссом под своей противоположностью — также выражает именно своей лицемерной гомосексуальностью иное желание, чем скрыть агрессию; оно пытается, прежде всего, скрыть вселенную одиночества, появляющегося при исчезновении «материального» двойника, отрицать зияние, открывающееся дезинвестицией Флисса, предотвратить недостаточность внутреннего двойника. Попытка, обреченная на провал. Несколькими неделями позже Фройд переживает «психическое расстройство на Акрополе», которое он сможет проанализировать только в 1936 году, в письме Ромену Роллану, эхо инвестиции Флисса, отзывающееся из прошлого.