Еда как средство избавиться от беспокойства, внушённого высокими родительскими ожиданиями
Родители, чья любовь чрезмерна, часто ожидают от своих детей так много, что те постоянно находятся в состоянии напряжённого беспокойства, стараясь их оправдать. Этот стресс может стать невыносимым. Итог? Дети стараются любыми доступными средствами оградиться от него. Попыткой ослабить напряжение, вызванное слишком высокими ожиданиями со стороны непомерно любящих родителей может стать одержимость едой и диетой.
Примером служит история Шэрон. "Когда мне было семнадцать, в последнем классе школы, я весила 39,5 кг, – сбивчиво начинает она. – Я никогда не забуду точную цифру, потому что поставила себе цель – не больше сорока. Я считала, что
это мои естественный вес.
В то лето, перед началом занятий в колледже, Шэрон первый раз попала в больницу. "Я про больницу помню мало, помню только, что пыталась убедить врача, что не ем больше, потому что уже наелась, а если буду есть столько, сколько он считает необходимым, то раздуюсь и стану, как корова".
Вспоминая об этом десять лет спустя, Шэрон уже может признаться, что в те дни буквально изводила себя голоданием. "Вы не представляете себе, как это мучительно, какое это страдание – изводить себя голодом. Меня прямо ужас берёт, когда я думаю о том, что с собой делала. Но в то время, когда делаешь это, ничего такого не ощущаешь. А чувствовала я какую-то болезненную гордость – вот, мол, какая я сильная, могу!"
Младший ребёнок в богатой семье, Шэрон, после того как у неё определили анорексию, получила прекрасную медицинскую помощь и психиатрическое консультирование. Но когда лечащий психиатр стал настаивать, чтобы до выписки из больницы её мать с отцом тоже прошли курс психиатрического консультирования, те заартачились. Мысль о том, что развитию болезни Шэрон могли способствовать подспудные семейные проблемы, оба восприняли как личное оскорбление.
Умная, талантливая, красивая, Шэрон всегда казалась идеалом ребёнка. Семья жила на просторном ранчо, расположенном в пригороде Атланты на участке размером с полгектара. Это была зажиточная семья по любым меркам, и Шэрон в детстве знавала частные школы, уроки верховой езды и дорогие летние лагеря.
На первый взгляд казалось, что у Шэрон идеальное детство. И именно, эта картинка совершенства послужила причиной той настороженности, с которой родители восприняли её болезни. Они всегда были близки с детьми и предоставляли им всё, что только можно, заверяли они лечащего врача дочери. Всё было прекрасно до тех пор, пока Шэрон не стала отказываться от еды.
Сама Шэрон смотрела на это иначе. Всю жизнь, вспоминает она, её утомило беспокойство, что она не вполне дотягивает до уровня родителей. "Мои родители были городскими знаменитостями. Отец занимался политикой. В материнском роду уже многие поколения владели большим состоянием. Она очень красива, мне всегда хотелось походить на неё. Она также немного эксцентрична, даже вызывающе ярка. Все вокруг обсуждают её наряды и всё, что она делает, и она, по-моему, это обожает, как обожает делать всё по-своему".
При всём множестве привилегий Шэрон ощущала на себе давление, страх не быть их достойной. "Я чувствовала, что мы – особенная семья, и поэтому я тоже должна быть особенной. Мне дали идеальное детство, а я не сделала ничего, чтобы его заслужить".
Хотя Шэрон не оставляли вниманием и хвалили за высокие отметки, родительские ожидания обескураживали и временами даже парализовывали её. "От меня ожидали очень многого, и чем больше я делала, тем больше ожидали. Матери было совершенно необходимо знать, что я думаю, желаю и чувствую в каждый момент".
Хорошая спортсменка, Шэрон уже на первом курсе, незадолго до диагноза анорексии, попала в университетскую женскую сборную по волейболу. "Как-то раз, перед тем как отправиться к кому-то на ужин, родители пришли посмотреть игру. После матча отец не переставая говорил о Лори, "звезде" нашей команды. Он говорил, что она играет агрессивно, по-мужски – в его устах это был высший комплимент. А я слушала и ревновала. Потом он улыбнулся мне и сказал:
– Что ж ты, каракатица, тот мяч-то не достала?" Шэрон твердо решила совершенствовать свою игру. Постоянные тренировки на поле развили до гигантских размеров её и без того здоровый подростковый аппетит. Как-то раз, наблюдая, как она уминает свой обед, отец сказал: "Ты бы поосторожней, а то растолстеешь".
Он улыбался и поддразнивал её, но Шэрон приняла его слова буквально.
В тот вечер она много думала и решила, что виновато в её якобы слабых спортивных достижениях её тело. Оно недостаточно поджаро и крепко, чтобы выдерживать конкуренцию. Так появилась одержимость похудением и настройкой своего организма. Постепенно усилия похудеть переросли в режим голодания. Стремительная потеря веса привела её родителей в ужас. Отец стал возвращаться с работы раньше обычного и каждый вечер сидел напротив за столом и заставлял её есть. Шэрон же твердила, что сыта по горло, а он старается её раскормить. Но это не помогало: он заставлял её есть. Потом она убегала на зады участка, пряталась за кустами, отделяющими их дом от соседского, и вызывала у себя рвоту. "Я считала, что хорошо всё придумала. Всех обвела вокруг пальца".
По утрам её мать тщательно следила, как Шэрон взвешивается на весах. Чтобы пройти материнскую инспекцию, она вшивала в манжеты и подпушку халата монеты. Однажды сестра воспользовалась её халатом, обнаружила монеты и немедленно сообщила матери.
d тот вечер, после того как я съела какое-то неимоверное количество еды, они предъявили мне эту страшную улику. Мать
спокойно внесла халат в столовую и спросила, что всё это значит. Очень для неё типично – всегда держать себя в руках. Я почувствовала себя как загнанный зверь. Я посмотрела на отца, и что-то долго сдерживаемое во мне сломалось".
Шэрон вскочила из-за стола, выбежала на кухню, и её вырвало в раковину.Приступы повторялись и повторялись,она не могла их удержать, а потрясённые родители стояли и наблюдали весь этот кошмар. Наконец, она упала на пол и забилась в истерике, проклиная себя, отца и мать. "Я выкрикивала обвинения, припоминая всё, что случилось со мной за всю мою «лубочную» жизнь".
Назавтра Шэрон отвезли в больницу, и она пролежала там четыре недели. Шэрон обеспечивали всем, что может понадобиться ребёнку для физического и умственного развития. Но на фоне спокойной и обеспеченной жизни её юность протекала в постоянном нервном напряжении. Она боялась, что вскроются её недочёты, что она недостаточно хороша, что не оправдывает родительских ожиданий. Она мало верила в собственную ценность и жила в бесконечных стараниях стать тем, кем, по её мнению, хотели её видеть родители.
Дети, которые растут, как Шэрон, под гнётом слишком больших ожиданий, впадают в сильную зависимость от мнений окружающих – она во многом определяет их самоощущение. Когда нас обуревает желание угадывать мнение окружающих, чтобы поступать так, как они, на наш взгляд, хотят, завоевывая этим их одобрение, наша жизнь уже не подвластна нам, а находится в чужих руках. Отказ от еды дал Шэрон столь необходимое ей чувство самоконтроля.
Если наше детство было похоже на детство Шэрон, то всё, что нам давали, могло возбуждать в нас чувство неоплаченного долга, необходимость доказать, что мы всего этого достойны. Может быть, мы хотим одобрения, алчем подтверждения, жаждем признания. Погруженность в питание и диеты служит нам эмоциональным эликсиром против стресса, вызванного желанием оправдать немыслимо высокие ожидания. "Я недостаточно хороша" превращается в "Я недостаточно стройна". Нарушение питания у Шэрон сняло её беспокойство, предоставив убежище от подлинных проблем.
Тщательный подбор продуктов, подсчёт калорий, изучение диет, маниакальное слежение за весом и тайное очищение желудка придавали ей силы жить. Они отвлекали её от мыслей, что она не смогла оправдать родительских ожиданий, а снижение веса создавало иллюзию "достижения".