Наиболее очевидной основой психологического единства, как мы раньше пытались доказать, служит разделенность психологических отношений членами сообщества
Исследование племен в Южной Африке показали, что те племена, которые имеют сходную социальную структуру, происхождение языка или некоторые элементы веры, испытывают больше взаимных симпатий, чем различающиеся по этим признакам (371).
Л.Киддер и В.Стюарт в своем анализе исследований психологии межгрупповых отношений приводят такие факторы роста симпатий к другому индивиду как степень сходства с ним ответов на анкету по выявлению аттитюдов; оценок за результаты выполненной работы; убеждений по сравнению с принадлежностью к одной и той же расе. Авторы приходят к выводу, что сходства в культурных ценностях и аттитюдах важнее чем расовое или физическое сходство и вызывает более сильное взаимное притяжение субъектов (групповых и индивидуальных) друг к другу (363).
Однако, даже не язык, не культура в ее житейском и историческом понимании, не образцы индивидуального поведения, а фактор более глубокий - разделенность отношений - составляет основу социально-психологического единства.
Очевидным доказательством тому, служит основная причина распадов семей: выражаясь бытовым языком, несходство характеров. Другими словами - несходство систем отношений супругов. Широко известен феномен "военных невест", проявившийся после второй мировой войны. Американские офицеры, привозившие с войны француженок, мадьярок, полек, искренне их любили. Любили до тех пор, пока их "военные невесты" не обучались английскому языку. Тогда же несчастливые мужья с удивлением обнаруживали, что их избранницы были совсем не тем "идеалом", который мужчины себе представляли.
С момента появление психологического единства на основе разделенности психологических отношений мы вероятно и можем применять такие понятия как этнос, племя, род, семья и прочие понятия, отражающие этапы исторического развития человека, то есть мы можем говорить о возникновении социальной системы как таковой.
2.3.2. Биологическая целостность и социальное единство
Психологическое единство становится самостоятельным фактором, определяющим возникновение и направляющим развитие системы нового вида.
История Российского государства показывает, что даже в самые тяжелые времена княжеской раздробленности после смерти Ярослава Мудрого (1054г.), когда Русь казалось должна была по законам индивидуальной воли распасться на ряд "отчин", она сохранила некоторое единство политического - не владельческого - целого" (167, с.41). Один за другим следуют съезды князей: в Любече, в Витичеве, на Долобском озере. Как замечает выдающийся русский историк Александр Пресняков: "Для своего времени съезды были собранием "всей братьи" или нескольких князей для принятия общих решений, часто вытекавших не из положения князей как носителей власти в той или иной волости, а из присущего им сознания, что они - группа князей, Ярославлей внуков, призванная блюсти Русскую землю..." (167, с.60).
Возникновение социальной системы означает, что человек начинает развиваться под влиянием не одной, а двух, часто встречно действующих сил: силы биологического и силы социального развития. Появляются элементы социального множества. Конечно они появляются не на пустом месте. Они трансформируются из биологической природы человека и задачи сохранения человека как биологического вида.
Концепция К.Маркса исходит из того, что в первобытном обществе отношения родства были единственными социальными отношениями. Исследования славянских общин, таких как семейные (задруги)[65], соседские (верви), родовые (братства) подтверждают это и позволяют говорить об общих основаниях первых межгрупповых отношений, основаниях, построенных исходя из задачи целостности популяции.
Как свидетельствовал Прокопий Кесарийский (500-е года) - славяне "с древнейших времен живут в народоправстве" (выделено мной) (167, с.399). Род служил первоначальной и, вероятно, исключительной значимой единицей человеческих общностей, когда и физические, и биологические границы групп совпадали и являлись закономерным продолжением развития биологических популяций. Другой свидетель первых шагов развития социальных чувств, монах Киево-Печерского монастыря, летописец Нестор писал, что "...они (славяне), как и другие, не знали единовластия, наблюдая закон отцов своих, древние обычаи и предания..." (77, с.54).
Становление социальности сопровождается постепенной дифференциацией структуры социальной системы с тенденцией индивидуализации семей, доводя их к настоящему времени нередко до критически минимальной структуры, состоящей из двух человек (особи мужского и женского пола) в Западных культурах и все еще сохраняя относительно устойчивые родовые черты в Восточных. Как пишет С.М.Соловьев: "...общественная жизнь, получая все большее развитие, условливала распадение родов на отдельные семьи, причем прежние представительные значения старшин в целом роде должно было мало-помалу исчезать". (197, с.167).
На мой взгляд сам факт количественного роста родо-племенных объединений оказывается существенным для принципиальных изменений социальной структуры. Территориальный союз в связи с этим существенно важен для существования такой структуры.
После смерти главы неразделенной семьи (старейшины, старосты, домачина, большака, главаря и т.д.) нередко, но не всегда, возникали случаи выдела владения отдельным семейным группам с созданием вервей, разделенных семей и т.д. Несколько родов, поселившись вместе, начинали испытывать тяготы усобиц. Поэтому они, по сведениям летописца, пытаются воспроизвести структуру единого рода, объединяясь и подчиняясь общему родоначальнику. Племенной быт постепенно сменяется "строем городовых земель-областей" (167, с.306).
Преемство власти приобретает многовариантность. Применяется и номинация предшественником, и узурпация, и избрание, при котором старшинство признается за младшим как за наиболее способным. Но старейшины, несмотря на разнопринципность избрания, всегда те - кто может управлять, "держит землю". "Принцип рода" в сознании социальных групп начинает постепенно замещаться "принципом территории". А.Е.Пресняков приходит к выводу, что первые города "...городские волости-земли чужды этнографического основания, а построены на ином: на властвовании и господстве главного города над землей..." (167, с.306). Самоуправляющиеся территориальные союзы верви видимо, как социальные группы, на первых порах, механически объединены в волости, которые управляются вече. Но в природе волостей мы уже отчетливо видим сложную социальную систему, состоящую из некоторого количества первичных социальных групп слитых, сплоченных на основе родства и сцепленных межгрупповыми отношениями на основе территориального единства.
Количественный рост элементов родо-территориальных множеств, хотя мы и можем их вероятно считать первыми внешними детерминантами создания социальной системы[66] , далеко не исчерпывает возможностей ее саморазвития. И даже более строго говоря, останавливает ее развитие на определенном, достаточно простом уровне.
Далее очень интенсивную роль начинают принимать на себя факторы, которые до недавнего времени считались главными и единственно заслуживающими внимания в отечественно социологии и социальной психологии.
Наиболее распространенная точка зрения заключалась в соотнесении факта формирования социальных групп со степенью сложности труда. Примитивный труд не требовал объединения (76, с.133). Развитие труда ведет к объединению людей. И лишь к капиталистическому обществу, когда универсальная связь индивидов осуществляется по преимуществу посредством вещей, возникает обмен деятельностью , " а значит и процесс, обеспечивающий интеграцию всего социального коллектива именно как человеческого" (161, с.27).
К этому мы можем добавить, что обмен деятельностью существовал и ранее, если только не отождествлять понятия деятельности и труда. Но бесспорно, и мы вынуждены с этим согласиться, развитие специализации деятельности (и одновременно количественный рост специализированного труда) приводит к появлению новых социальных множеств неограниченно (как не ограничены и аспекты труда) ведет к усложнению социальной системы.
Процесс развития социальной системы параллельно вел к отмиранию народовластия и замене его специализированными административными функциями, выполняемыми особой социальной группой (администрацией князя у славян: сотскими, тысяцкими и другими казенными людьми).
Таким образом мы видим складывающуюся со временем иерархическую упорядоченность социальных множеств в организации взаимодействия элементов: старейшины -> администрация + глава администрации и упорядоченность по способу организации взаимодействия элементов (специализация труда между отдельными социальными группами[67]
|
Поэтому любое социальное единство должно быть анализировано, на мой взгляд, по крайней мере в двух плоскостях, которые графически могут быть представлены в следующем виде:
Одновременно с развитием структуры элементов социальной системы изменялась роль психологических механизмов, регулирующих взаимодействия между ними. В.М.Кайтуков в монографии "Эволюция диктата" предлагает вниманию читателя типы систем диктата в порядке их появления на социальной сцене[68] . Не давая ни каких оценок общей концепции автора, я должен отметить, что идея постепенного смещения основных причин социального поведения с внешних источников на внутренние (социально-психологические) кажется мне очень привлекательной и верной.
С развитием структуры социальной системы идет переход к внутренним регуляторам поведения социальных групп, то есть, говоря образно, к "повышению субъектности" социальных групп[69]. Это, в свою очередь, связано, с одной стороны, с развитием символической картины мира в "совокупном сознании" общества, а с другой, с превращением социально-психологических отношений в самостоятельный аспект человеческой активности.
Если бы мы говорили о социальной группе как о простом собрании людей, обладающих каким-либо общим признаком, нам вероятно было бы достаточно говорить о пространственном единстве (целостности), но социальные группы обладают активностью, а сверх того и субъектностью (в принятом здесь понимании этого термина)[70]
В связи с этим будет справедливо говорить не только о пространственном единстве в рамках какого-либо периода, но и непосредственно о временном единстве социальных систем. Проблема последнего со всей очевидностью раскрывается при анализе процесса развития социальных систем.
Приближенно и образно взаимодействие разных аспектов единства социальной системы можно представить схемой:
|
|
 | |||
 | |||
Примечание: Понятие общности в данном случае несет смысл общего обладания или принадлежности, то есть касается скорее объективных условий существования элементов. Причем, в данном случае, приведенный перечень этих условий не претендует на полноту, так как требует специального и фундаментального анализа
Таким образом, каждый из рассматриваемых аспектов становится у человека психологическим единством, так как все эти аспекты преломляются через психику отдельных индивидов. Психологические отношения в результате, отражаясь от тотального единства социальной системы, превращаются в социально-психологические отношения элементов этой системы.
2.3.3. Границы единства
В заключение, мы должны отметить еще одну проблему анализа свойства единства социальных систем - проблему границ системы, которые создаются межгрупповыми взаимоотношениями.
а). Подавляющее большинство общественных групп в той или иной степени взаимосвязаны. Поэтому мы вправе включить в поле исследования практически любой социальный объект, на который обратилось наше внимание. Однако анализ должен подчиняться принципу разумного абстрагирования. Мы вынуждены ограничиваться некоторым количеством явно влияющих друг на друга групп и явлений, которые также находятся в прямой связи с рассматриваемыми группами. В этом случае возникает требование достаточной полноты набора избранных элементов системы.
В связи с этим вопрос о количественных границах рассматриваемого социального единства приобретает важную роль
Приемлемым на мой взгляд критерием для изучения законов развития взаимоотношений социальных групп является факт достаточности взятых элементов для приобретения системой анализируемого свойства. Все прочие объекты (социальные группы), которые за счет изменения своих свойств влияют на систему, вслед за Холлом, мы будем называть окружающей социальной средой (240, с.258).
Это могут быть как отдельные группы, так и социальные системы, взятые по другим основаниям, то есть принадлежащие другому специфическому единству. Нам нет необходимости анализировать конкретную полноту этой социальной среды, то есть перечень всех возможных групп, входящих в нее. Ее влияние может выражаться в виде социального статуса, рассматриваемого единства или отдельных специфических и достаточно сильных факторов, влияющих на систему, таких например как политические, культурные или религиозные особенности.
Кроме того, нам безусловно следует учитывать общие для всей системы материальные и идеальные факторы, такие как религиозные ценности, уровень коммуникаций, геологические условия ареала обитания, особенности биологии индивидов и прочее. Эти факторы можно объединить общей категорией. В.И.Свидерский называет подобную категорию материальным фоном отношений (190). Я предпочитаю употребить более широкий термин: материальный и идеальный фон отношений.
б). В объективной реальности современного социального мира говорить о количественных границах социальной системы можно в большинстве случаев лишь условно (за исключением небольшого количества общностей, затерянных в труднодоступных географических областях). Но вот проблема качественных границ объективна и чрезвычайно важна.