Глава 14. Воскресенье
3 апреля 1763 года,
мыза Васара, Восточная Пруссия
Голова у Маргарет была тяжелая, и ей очень хотелось спать.
Последняя пара недель так закружила суетой и заботами, что она совсем забыла о Пасхе. О надвигающемся торжестве напомнил Иоганн.
На второй день её пребывания на мызе, когда миссис Эсмонд не выдержала и решительно встала из-за стола, прекратив очередные посиделки за расходными книгами, управляющий заметил мимоходом, что новости по округе разлетаются мгновенно.
– Местные жители сочли ваше своевременное прибытие прямо к празднику чуть ли не знаком свыше, – отметил мужчина, аккуратно ставя на полку гроссбух, – ну или как минимум, доброй приметой.
– Вот доброй приметой мне быть ещё не доводилось, – откликнулась Маргарет, – не говоря уже о том, чтобы становиться знаком свыше!
– Всё когда-то бывает в первый раз, – сказал управляющий назидательным тоном, – пастор Бауэр заверил меня, что почётные скамьи в кирхе к службе почистят, чтобы блестели как новые.
– Зачем? – удивилась хозяйка, – он, наверное, забыл, что я ещё в прошлый раз ему говорила, что принадлежу к англиканской церкви, и с тех пор ничего не изменилось!
Иоганн, который взял со стола очередную амбарную книгу, поднял глаза.
– Я не думаю, что пастор забыл, – отозвался он, – но для него вы в первую очередь владелица поместья. К тому же, протестантка. Хотя, полагаю, что будь вы даже католичкой, он всё равно приветствовал бы вас на Всенощной. Прихожане будут искренне рады, если ваша милость с детьми и гостями посетите службу, и я полагаю, что половина крестьян тут вообще не подозревает о существовании различных конфессий.
Мэгги ничего не оставалось, как согласиться. Лорд Джон, с которым она поделилась соображениями управляющего, идею поддержал.
– Noblesse oblige, сударыня, – глубокомысленно заявил он, – положение обязывает, и с ним приходится считаться, да и мистер Бёрд будет благодарен герру Крофту за эту идею.
Дагер как-то рассказал Маргарет, что его камердинер на самом деле безмерно страдает, поскольку истинным призванием молодого человека является не возня с походным скарбом своего нанимателя, а подготовка джентльменов к выходу в свет.
Вскоре Мэгги поняла, что имел в виду её спутник: услышав новости, Том просто просиял. Посетовав, что у подполковника с собой из одежды лишь неприметный камзол и старый мундир, не говоря уже об обуви и панталонах, мистер Бёрд развил сумасшедшую деятельность: принялся начищать позумент какой-то вонючей субстанцией, покрывать сапоги смешанной с маслом золой и копаться в запасах хозяйственного Иоганна в поисках помады и пудры, достойных английского лорда.
Саму Маргарет на мызе ждал сундук с частью петербургского гардероба, который в её сегодняшнем положении был практически бесполезен. Выручил всё тот же Иоанн, который позвал Фиби и выдал камеристке хранящийся на чердаке ящик с одеждой, оставшейся на мызе после отъезда хозяйки.
Траурное платье, которое Мэгги заказывала после смерти барона, оказалось в хорошем состоянии, и даже без особых проблем на неё налезло. Фиби, заразившись энтузиазмом мистера Бёрда, разгладила слежавшуюся ткань, перешила кружево с одного из её петербургских туалетов, и даже смогла уговорить Мэгги использовать папильотки, чтобы сделать пусть скромную, но всё же внушительную причёску.
Так что вдова тоже смогла произвести достойное впечатление.
Но Бога ради, какая разница, какое она производит впечатление?
Самой Маргарет было всё равно.
Для всего её окружения Пасха была символом надежды.
Оглядываясь на людей во время службы, она видела вокруг простые, часто грубоватые лица. И все они были преисполнены торжественной радостью. Внутри у Маргарет копились горькие слезы и стойкое чувство, что она тут лишняя. Память безжалостно вернула её в события прошлогоднего пасхального торжества, тихого домашнего праздника, когда все они были вместе и не могли предполагать, что их ожидает в скором будущем.
Миссис Эсмонд склонила голову чтобы никто не смог увидеть её лица. Но когда зазвучали слова «ожидая воскресения мертвых», женщина почувствовала, что кто-то взял её за руку. Тёплая сильная ладонь слегка сжала её пальцы и замерла. Это был Генри. Не меняя выражения лица и не смотря на мачеху, он просто взял её руку и держал до самого конца службы.
После службы семейство Эсмондов и Грей вернулись в усадьбу. По общему согласию решили, что праздничный обед они устроят вечером, так что все просто разошлись по комнатам. Правда, от Мэгги не укрылось, что Генри не преминул сделать небольшой крюк через кухню. Сама Маргарет понимала, что не заснёт. Не стоит и пытаться. От пережитых эмоций и запахов разболелась голова.
Рассвет хозяйка усадьбы встретила сидя на речных мостках, с которых прачки полоскали бельё. Завернувшись в прихваченный из дома плед, женщина сидела, привалившись к одному из столбов, держащих всю конструкцию, и слушала звуки пробуждающегося леса. Подошедшего со спины человека Мэгги не услышала, но почувствовала, как доски, на которых она сидела, запружинили под тяжестью шагов.
Иоганн сел рядом с ней и молча протянул флягу. Он уже успел сменить новенький сюртук на повседневный и переобулся в сапоги.
– Плохо? – не то спрашивая, не то утверждая, произнес пруссак. Темные глаза смотрели с отеческой теплотой.
С Иоганном она познакомилась примерно через месяц после своего появления в этом времени. К тому моменту Мэгги уже свыклась с мыслью, что не то вода, не то камень, не то зонтик (а ведь он должен быть где-то тут, в усадьбе), не то чёрт знает что ещё, перенесли её в век восемнадцатый. Но всё ещё не избавилась от иллюзий, что застрявшие в голове крохи накопленных человечеством за прошедшие двести пятьдесят лет знаний делают её выше окружающих.
Покровительственный тон ординарца, пришедшего справиться о здоровье своего полковника, показался ей оскорбительным. Хорошо ещё, что представления о хороших манерах за прошедшие два века не сильно изменились, и воспитанная девочка Мэгги Майлдмей не стала говорить вслух того, что подумала.
Но несмотря на неудачное начало знакомства, всё то время, что полковник фон Дорн находился под опекой хирурга, им с Иоганном пришлось общаться. К тому моменту, как полковник покинул госпиталь, Маргарет уже считала Иоганна своим другом.
– Хуже ещё, пожалуй, и не было, – согласилась Мэгги, откупорила флягу, понюхала налитый туда бренди, решительно закрыла сосуд, и вернула его мужчине, – не надо, не поможет.
– Это верно, тут ничего не поможет, – согласился собеседник, – я так понимаю, Эдварда своего ты шибко любила. Помню, что по господину барону так не убивалась.
Маргарет подняла глаза и пристально посмотрела на Иоганна. Ни в голосе, ни во взгляде, не было и намека на осуждение. Только констатация факта, в привычной Иоганну прямолинейной манере. Мэгги молча кивнула и снова уставилась на воду. Что тут еще скажешь, всё верно.
Птичий утренний щебет понемногу затихал, зато стал отчётливо слышаться собачий лай – в рассветном безветрии звуки по воде разносились далеко.
– А лорд этот, что с тобой приехал, он кто? – снова нарушил молчание Иоганн.
Раз уж управляющий отказался ото сна для того, чтобы поговорить с ней наедине, то он вовсе не собирался потакать меланхолии своей собеседницы.
– Он старый друг Эдварда, был в Пруссии по своим дипломатическим делам, и узнав, в какой я оказалась ситуации, вызвался помочь семье друга, – Мэгги решила, что Иоганну не стоит знать про всю сложность её положения. Чем меньше он знает, тем ему самому безопаснее.
– Ты ему доверяешь? - низко склонив голову управляющий заглянул ей в лицо.
– Да, вполне, – она посмотрела на герра Крофта и слабо улыбнулась, – я готова доверить ему жизнь, – она на секунду замолчала, а потом продолжила, – и честь.
– Гм, – мужчина хохотнул, – вот как?! И месяца нет как вдова, а честь твою уже нужно оберегать! Раньше не такая прыткая была.
Щеки Маргарет вспыхнули, по телу пробежала волна гнева, она вся подобралась, собираясь вскочить, но присмотревшись к собеседнику, просто сделала глубокий вдох. Он же нарочно её злит и провоцирует!
– Представьте себе, любезный герр Крофт, – сказала миссис Эсмонд, – лорду Джону действительно пришлось защищать мою честь. Судьбе было угодно свести меня в Мемеле с господином лейтенантом Хельмутом Граубе! Надеюсь, вы такого помните, – женщина прищурилась и выжидательно посмотрела на собеседника.
В отличии от нее, Иоганн не сдержался и вскочив, гневно зашагал по мосткам, которые снова стали прогибаться под тяжестью его веса.
– Помню ли я его? Этого мерзавца еще земля носит?! Надо же! Неужто он опять к тебе приставал? – старый солдат прямо полыхал гневом.
Маргарет подумала, что единственное, что удерживает Иоганна от того, чтобы немедленно поскакать в Мемель и покарать мерзавца, это отсутствие стоящей прямо перед ним осёдланной лошади.
– Да, пытался, но герр подполковник был столь любезен, что врезал нахалу по роже, и немного извалял в грязи, – она улыбнулась шире и, неожиданно для себя самой, озорно подмигнула, – вам, господин управляющий, будет приятно узнать, что грязь эта кроме всего прочего, была обильно перемешана с конским навозом.
Старый хитрец рассчитал все верно – от возмущения Маргарет перестала раскисать, и снова собралась, готовая к дальнейшим передрягам. А что без них не обойдётся, у нее не было ни малейшего сомнения.
– А что же сама-то? – в голосе управляющего послышалась ирония, он явно продолжал её провоцировать – раньше вполне могла за себя постоять. Я-то помню. А ещё утверждала, что той, что хорошо владеет шпагой и пистолетом, никакие самозванные защитники не нужны, – Иоганн смотрел на нее с ехидным прищуром.
Когда-то она действительно что-то подобное заявляла, по дурости и молодости считая, что можно справиться в одиночку, было бы оружие. Жизнь ей не раз и не два показала обратное. И добросердечная помощь, которой ей выручали Крофт и барон, и нежная забота любящего Эдварда, и уважительная и деликатная поддержка Грея нисколько не уменьшали её значимости в собственных глазах, а иногда были полезны и, чего греха таить, приятны.
– Дорогой Иоганн, иногда я готова позволить себе помочь, так и быть, – сообщила она шутливым тоном, – к тому же, я ещё не до конца оправился от раны, да и шпагу в руках держала месяцев пять назад.
– Ну вот это дело можно и исправить, – бодро заявил старый солдат, – вставайте, ваша милость, у меня всё с собой, – он протянул ей руку и помог подняться.
Маргарет оперлась на поданную руку и, повернувшись, увидела плащ Иоганна, лежащий на едва зазеленевшей земле. Поверх плаща были небрежно брошены две шпаги с надетыми на них защитными колпачками, стёганные нагрудники и полотняный мешок. В мешке, скорее всего, лежали её старые бриджи и жилет, которые она в своё время надевала на тренировки. Интересно, сойдутся на ней штаны или нет? После родов она немного раздалась не только в груди, но и в талии.
К немалому ее удивлению, одежда села прекрасно. Принюхавшись, Маргарет ощутила запах полыни и ещё какой-то травы, а также едва уловимый запах сырости, исходивший от вещей.
«Запах времени» – подумала Маргарет. «Ты тут уже почти семь лет, и вещи, которые были новыми, уже начали тлеть. Какому же миру принадлежишь ты? Ты всё ещё гостья в восемнадцатом веке или… А если всё-таки вернёшься в двадцать первый, то каким он будет для тебя?»
Но философские вопросы лучше оставить на потом, сейчас ей предстояло более прозаическое дело.
– An guard! – раздался голос Иоганна, – посмотрим, что вы помните, ваша милость, – он продолжал ее дразнить и провоцировать, – учтите, жалеть не буду.
Старый драгун тоже надел нагрудник и уже стоял в позиции. Выглядел он помолодевшим лет на десять. Миссис Эсмонд не стала отвечать на его колкости, отсалютовала шпагой, и решительно встала напротив.
В утренней тишине было слышно, как коснувшись друг друга, бзынкнули клинки шпаг. Мэгги не собиралась атаковать первой. Прекрасно понимая реальность своего положения, она предпочла парировать удары.
Противник заметил её нежелание, и гаркнул, сопроводив свои слова гневным жестом.
– Хватит дурака валять и менуэты разводить. Боишься, так бросай шпагу и всё.
Ну уж нет. В её планы это категорически не входило. Всего несколько мгновений и тело стало реагировать иначе. Поняв, что, вопреки опасениям, рана не мешает, Маргарет резко перешла в атаку. Она двигалась быстрее своего противника, кружила по поляне и прытью своей старого солдата явно раздражала.
Но Иоганн был опытнее, в какой-то момент он выбил её оружие и азартно ухмыльнулся.
– Вы убиты, ваша милость. Может пора проснуться? – Иоганн чуть запыхался, но провоцировать ученицу не перестал, – вспоминай, чему учил!
Крофт действительно учил ее шесть лет назад. Терпеливо показывая и объясняя, а иногда и грубо ругаясь. Возился с Мэгги каждую свободную минуту.
Фехтованию старый солдат начал обучать её после того, как увидел, как перепуганная девчонка схватила подвернувшийся под руку чужой клинок и, встав в позицию выкрикивала угрозы в сторону какого-то очередного офицера, предложившего ей своё «покровительство». Как потом ей признавался сам герр Крофт, его впечатлила сила духа и умение перебороть свой страх.
Но вот со шпагой с точки зрения Иоганна Мэгги обращалась совсем неправильно, хоть и небесталанно. Для Маргарет Майлдмей, два раза становившейся медалисткой на чемпионате Европы по фехтованию среди юниоров, заявление это звучало чуть ли не более возмутительно, чем офицерские поползновения.
Но, увы. Старый солдат был прав – соблюдая правила спортивного фехтования в настоящем поединке можно разве что красиво умереть, отставив ногу под идеальным углом на точно выверенное число сантиметров.
И сейчас Иоганн тоже дело говорит. Маргарет пора проснуться и прекратить валять дурака. Она чувствовала, что рубашка под защитой намокла, а по шее и вискам течет пот. А вот движения её стали свободнее, будто бы разогрелась. В то же время её противник явно начал уставать.
Они вернулись в позицию и тут Мэгги пошла в атаку. Укол в корпус Иоганн смог отвести, но почти тут же получил внушительный удар в бедро, схватился за место удара и процедил сквозь сведённые зубы.
– Попала-таки, а? – мужчина тер рукой бедро и что-то бурчал себе под нос.
Мэгги смотрела на него с тревогой. Крови не было, но в случае, если она неудачно попала, управляющему будет несколько дней тяжело ходить из-за гематомы.
– Простите мой дорогой друг, я не хотела …
Крофт хмыкнул и, к её удивлению, довольно улыбнулся. Маргарет улыбнулась в ответ. Беспощадный учитель гонял её почти без скидки на многолетний перерыв и ранение. Руки подрагивали, ноги стали тяжелыми и хотелось пить. Но несмотря на это, в теле завибрировала энергия, появилось забытое ощущение силы.
Забрав у него шпагу и бросив её на плащ вместе со своей, Маргарет расстегнула защиту и с наслаждением от нее освободилась.
– А в сущности не так всё и плохо, – прокомментировал Иоганн их поединок.
Он неторопливо поковылял к мосткам, и присел на стоящую рядом лавочку. Старый солдат растирал ногу и время от времени задумчиво поглядывал на Маргарет.
– Если не будешь забывать тренироваться, то и защитники не понадобятся, – похвалил её учитель напоследок, – думаю, что можно, пока ты тут, продолжить занятия. Тебе надо вернуться в форму. В первый момент мне показалось, что и не ты это вовсе. Помню, всегда ходила так, будто собиралась вызов всему миру бросить! Кажется, второе замужество изменило тебя сильнее, чем первое.
Старый друг смотрел на неё с интересом, ожидая ответа.
Мэгги подумала, что и тут он скорее всего прав. Совершенно неожиданно она поняла, что краснеет, а губы сами по себе растягиваются в мечтательную улыбку.
– Это всё дети, мой дорогой Иоганн, – ответила она, – дети делают нас спокойнее и терпимее.
Конечно, она лукавила. Во всем был виноват, в первую очередь, Эдвард.
Возмутительно прямолинейный и совершенно несносный, нежный и заботливый, заставивший её поверить, что на неё не ополчился весь мир, что в этом мире бывает счастье, любовь, и тепло. Старый Дорн, конечно, тоже был внимательным и пытался создать для неё уют, покой и безопасность, но это было не то.
– А милорд-то твой весьма неплох, – неожиданно сказал Иоганн, не то прочитавший её мысли, не то просто решивший сменить тему разговора, – при других обстоятельствах посоветовал бы к нему поближе присмотреться. Вот как у девочки твоей глаза загорелись.
Мэгги, которая в этот момент бережно заворачивала шпаги в кусок холста и перевязывала их бечевкой, оторвалась от своего занятия и озабоченно посмотрела на собеседника.
– Вы же о Блэр? То есть, вы тоже заметили?
– Так ведь сложно не заметить! – усмехнулся наблюдательный Иоганн, – мисс Дейли слишком молода, чтобы уметь скрывать свои чувства, но уже достаточно взрослая, чтобы их испытывать.
– Я думаю, что пока можно не волноваться, – ответила Маргарет, которую тоже занимал этот вопрос, – лорд Джон на неё внимания обращает не больше, чем того требует элементарная вежливость.
Она вернулась к своему занятию и теперь упаковывала нагрудник.
– Ну да, да и на соблазнителя всего, что движется, твой англичанин тоже не очень похож. Если бы он искал такого рода развлечений в усадьбе или в деревне, то мне давно бы доложили, – уверенно сообщил управляющий, и в его словах Маргарет не усомнилась ни на минуту.
Она заметила, с каким вниманием относятся окрестные жители ко всему, что скажет герр Крофт. И то, что на людях Иоганн выказывает ей не только уважение, но и почтительность, делает её в глазах поселян, если не богиней, то, как минимум, принцессой.
На это она обратила внимание ещё в церкви. Решив не расстраивать старого друга, она честно отыграла свою роль владетельницы земель – сделала щедрое пожертвование на нужды прихода, внимательно выслушала просителей и своей волей разрешила какие-то споры, не стоящие для неё выеденного яйца, но крайне значимые для нескольких семейств.
Поведением своим она копировала свёкра, у которого было крупное поместье в Корнуолле, и который хотя бы раз в год появлялся там исполнять долг землевладельца. Посмотрев на всё это в первый раз, Маргарет только порадовалась тому, что вышла замуж за второго сына, и что баронессой Эсмонд ей не быть. Но у действительно уважаемого владельца земель есть свои преимущества, которыми грех не воспользоваться.
– Да, о докладах, – сменила она тему, – вам не рассказывали, не рыскали ли часом по округе какие-либо подозрительные люди?
– А вот интересно, во что ваша милость изволила ввязаться? – спросил с укоризной герр Крофт – да ещё и лорда этого наверняка втравили! – он уже поднялся со скамейки и всё ещё слегка прихрамывая подошел к ней, чтобы забрать тяжёлый свёрток со шпагами, – не беспокойтесь, на пять миль окрест точно никаких чужаков не было.
– Ну и слава богу. Если после нашего отъезда кто-то объявится, постарайтесь их удержать тут, или хотя бы указать им неверное направление
– Jawohl, ваша милость! – Иоганн дернул головой, и уже вполне серьезно произнес, – если что, им расскажут, что вы отправились отсюда прямиком в Польшу!
– Почему в Польшу? – удивилась Мэгги. Она переплела волосы в косу и снова накинула на плечи плед. Её юбки пока лежали на траве: она решила, что после такой тренировки, стоит хотя бы обтереться перед тем, как влезать обратно в нормальную одежду.
– А почему бы и нет? – ответил управляющий – Главное, что там нет Фридриха. Вот чего вам точно не стоит, так это посуху ехать через Пруссию, не ровен час, короля встретите!
– Думаете, он меня помнит? – спросила с тревогой бывшая баронесса, – семь лет же прошло!
– У короля хорошая память, – спокойно ответил Иоганн, – и вряд ли он забыл, как вы улизнули у него из-под носа.
– Надеюсь, у его величества всё же достаточно дел, чтобы воспоминания эти успели померкнуть – рассмеялась Маргарет – но мы с лордом Джоном всё равно планируем выбираться по воде, это быстрее и во всех отношениях безопаснее.
Управляющий кивнул и вдруг вскинул голову – его внимание привлекло что-то за спиной Маргарет. Резко обернувшись, она заметила лорда Джона, опирающегося на символическую, состоящую всего из двух перекладин изгородь, отделяющую границы участков.
Встретившись с ней взглядом, подполковник сдержанно поклонился, развернулся и не торопясь направился по тропинке, ведущей вдоль пологого речного берега.
– Интересно, что он успел услышать, – задался Иоганн вопросом глядя на прямую спину неожиданного свидетеля
– В общем-то и неважно. Никаких действительно серьёзных вещей мы с вами не обсуждали.
Иоганн присвистнул, давая понять, что если то, о чем они с ней только что говорили, – несерьёзно, то он даже не готов представлять, что же именно она с ним не стала обсуждать.
☆☆☆
Джону было немного стыдно. Ну совсем чуть-чуть.
Вообще-то, он и не планировал подслушивать не предназначенных для его уха разговоров. Поняв, что несмотря на усталость, заснуть ему не удаётся, он просто решил немного прогуляться по окрестностям.
Не зная толком, куда идти, Джон обошёл хозяйственные пристройки и направился по первой попавшейся тропинке, которая повела его в сторону осиновой рощи.
Через несколько минут он услышал звуки, которые он ни с чем бы не спутал. Поединок на шпагах. Разом вспомнив о рыскавших по окрестностям Мемеля французах, Джон положил руку на рукоять своего любимого кинжала, без которого он не выходил теперь даже в туалет и прибавил шагу, но вскоре расслышал, что поединщики разговаривают между собой весьма дружелюбным тоном, так что он пошёл не торопясь, недоумевая, кому это из обитателей дома не спится в столь ранний час.
Грей без труда узнал управляющего Иоганна и неугомонную миссис Эсмонд. Он в общем-то даже не удивился. Относительно неё удивляться вообще было бесполезно.
Оставаясь в тени деревьев, Джон наблюдал за тренировкой, развлекая себя предположениями о том, как прокомментировал бы поединок мастер сеньор Беркулли, с которым время от времени занимался сам Грей.
Иоганн наверняка был бы удостоен каскада нелестных эпитетов, начиная с того, что движения его лишены изящества, а приёмам «не хватало вдохновения». Беркулли, несомненно, окрестил бы герра Крофта деревенщиной, после чего нехотя добавил бы, презрительно скривив губы, что подобная тактика, вне всякого сомнения, эффективна, путь и не имеет ничего общего с высоким искусством. Движения обоих соперников были рассчитаны на короткую и жесткую схватку целью которой было остаться в живых и поразить противника.
Лорд Джон придерживался мнения, что, выбирая между красотой движений и собственными шансами выжить в схватке, он не минуты не мешкая выберет эффективность. Было видно, что, принимая советы своего учителя, леди Миддей придерживалась того же мнения, и в случае необходимости может быть весьма опасным противником.
Её собственные движения были всё ещё скованы из-за ранения, и если бы женщине было интересно его мнение, Грей сказал бы, что ей стоит подождать несколько недель, прежде чем затевать подобные упражнения.
Но мнением лорда Джона никто не поинтересовался, и поразмыслив немного, он направился по тропинке, идущей вдоль изгороди, огораживающей поляну. Услышав сдавленные ругательства управляющего и встревоженный голос Маргарет, чей выпад, похоже, достиг цели, он обернулся и хотел было броситься на помощь.
Но заметив, что Иоганн вроде бы справляется, Джон передумал. Немного поколебавшись, Грей решил задержаться на несколько минут на случай, если окажется, что управляющему будет сложно добираться самому.
В общем, совесть его была чиста – он не собирался подслушивать ничьи разговоры.
Комментарии управляющего относительно своей персоны, Джон нашёл весьма забавными, а разговоры о нежелании попадаться на глаза Фридриху успокоили одну из его многочисленных тревог. Но конечно же, возбудили дополнительное любопытство.
Маргарет Эсмонд есть ни что иное, как тайна, завёрнутая в загадку и упакованная в секрет…
Будучи обнаружен, Джон смутился, но дальнейшая прогулка достаточно быстро позволила ему выбросить недоразумение из головы.
Небо постепенно теряло свой нежно-розовый оттенок, становясь голубым, день обещал быть солнечным.
Тропинка вела вдоль берега реки. Длинные плети водорослей, среди которых тут и там попадались скопления ещё и не думающих цвести кувшинок, мерно колыхались в тёмной торфянистой воде. Пару раз он заметил бобра или выдру – не успел разобрать.
Джон дышал полной грудью и думал о том, что возможность спокойно идти, никуда не торопясь, не выпадала ему с прошлого Рождества, которое он отмечал в Хелуотере.
Приехав туда после почти двухлетнего перерыва, Грей обнаружил, что Вилли, опекуном которого он согласился со временем стать, ещё больше подрос. Джон обратил внимание, что сходство мальчика с родным отцом стало ещё заметнее.
Лорд Дансени, его жена и дочь были искренне рады визиту. Изобель даже приготовила ему подарок на Рождество – вышитый собственноручно кисет. Но самым главным подарком для Грея стало искреннее приветствие со стороны мистера Фрейзера.
Подъезжая к Хелуотеру, Джон больше всего боялся, что с их последней встречи что-то изменилось, и он снова увидит холод во взгляде шотландца и услышит равнодушие в его голосе.
Но нет, Джейми был человеком последовательным, и без причины своего отношения к людям не менял.
Теперь Джон больше всего на свете боялся вольно или невольно спровоцировать его на новый разрыв. Возможно, что окончательный.
Все давно уже прекрасно понимали, что конюх Мак находится в Хелуотере по собственному желанию, и ему даже не нужна помощь Грея, чтобы получить необходимые бумаги – достаточно, чтобы лорд Дансени обратился к Хэлу. А старый барон, которому не чуждо чувство справедливости, обязательно выполнит просьбу своего конюха.
Уезжая из Хелуотера в январе, Джон пообещал вернуться на Пасху, чтобы провести несколько вечеров в конюшне за разговорами и игрой в шахматы.
И вот, он нарушил своё обещание и снова поставил под удар их хрупкую дружбу. Но если уж кто и понимал, что такое «долг», так это Джейми Фрейзер, так что, вероятно, в этот раз Джона простят.
Тропинка вывела на прогалину. Оглянувшись, Грей понял, что находится у пивоварни.
Полянку с едва пробивающейся сквозь прошлогоднюю листву травкой заливало утреннее солнце. Возле дома было устроено импровизированное застолье – на нескольких колодах сидело трое мужчин и одна женщина. Тут и там были расставлены кружки с пивом, жареные колбаски и ещё какая-то еда.
Компания шумно смеялась.
Похоже, что застолье началось, как только все вернулись из церкви. Изначально трапезничали вшестером – два пенька стояли пустыми. Грей узнал Карла Лемана и второго работника, того, что позавчера выносил им пиво.
Незнакомая ему пара сидела рядом друг с другом, и левая рука мужчины покоилась на талии женщины, обозначая своё присутствие и поддержку, но вовсе не мешая ей рассказывать какую-то историю, заставляющую всю компанию держаться за животики.
Ветка хрустнула под ногой Джона, мужчины резко обернулись и уставились на пришельца, а Карл невзначай потянулся к увесистой дубине, что лежала возле его ног. Узнав Грея, пивовар улыбнулся и встал, чтобы поприветствовать нового нанимателя.
– С Пасхой вас, милорд!
– И вас, герр Леман!
Поняв, кто перед ними, крестьяне вскочили, а женщина попыталась сделать книксен, но не удержалась и начала падать – похоже уже была основательно пьяна, но её тут же проворно подхватил мужчина, и держа за талию, прижал спиной к себе, не давая упасть.
– А идите к нам, милорд! У нас пиво хорошее, и колбаски! – заявила она, ничуть не смутилась своей неуклюжести, – а пирожки я сама пекла!
Её спутник посмотрел на Грея с тревогой, ожидая реакции хозяйского гостя на явное нарушение всех приличий, но увидев, как лорд улыбнулся крестьянке, чуть расслабился.
– С удовольствием приму ваше приглашение, фрау...?
– Анна Мюллер, – ответил за жену мужчина, – а меня зовут Андреас Мюллер. Я прошу прощения, милорд, если обращение моей супруги вас обидело, она от чистого сердца!
– Господа, сегодня же Пасха, я с удовольствием присоединюсь к вам, если вы не возражаете! – ответил Грей, предвкушая новое приключение. Самая большая прелесть этого приключения заключалось в том, что оно было абсолютно безопасно. Ну если не считать риска получить несварение желудка от грубой крестьянской пищи.
Опасения его оказались напрасны: не только пиво оказалось отменным, но и пирожки фрау Анны были весьма хороши.
Поначалу пивовары смущались его, но еда и выпивка развязала языки, и Грей оказался в курсе всех последних сплетен. Про хозяйку крестьяне, правда, ничего нового не сообщили. Баронесса унаследовала мызу после смерти старого владельца, но прожила тут всего несколько месяцев.
Когда весной 57-го года война стала приближаться к усадьбе, хозяйка сочла за благо не дожидаться милости от фельдмаршала Апраксина, а забрать драгоценности, пару сундуков добра и уехать в Англию. Никто её за это не осудил. Новый управляющий проводил баронессу до Кёнигсберга и вернулся.
Пока земля находилась под русскими, он много сил потратил на то, чтобы предотвратить разорение усадьбы и излишнее беспокойство крестьянам, за что его безмерно уважали.
– Бедняжка фрау Маргарет, – сокрушалась крестьянка, – такая молодая, а уже во второй раз овдовела… Но красивая… она всегда красивая была! Всегда!
Грей, который сидел чуть в сторонке, стараясь не привлекать себе лишнего внимания, чтобы не смущать гостеприимных хозяев, замер и превратился в слух – он уже понял, что жизнерадостная крестьянка была весьма наблюдательной, а тот факт, что хмельное явно развязало ей язык, заставлял Джона слушать её с повышенным интересом.
– Тебя-то тут ещё не было шесть лет назад, – обратилась она к Карлу, – а мы с родителями жили как раз на краю деревни. Я как-то пошла хворост собирать и заметила их со старым бароном… – Анна чуть понизила голос, – они сидели на поваленном дереве и целовались, а лошади рядом паслись. И какое на ней красивое платье было, а сапожки! Ты бы их видел, – теперь она повернулась к мужу, – сапожки сами коричневые, а пуговички блестели, будто золотые. А теперь вот опять вдова, но детки у нее хорошие.
– Ну, видать, на то воля божья, – отозвался помрачневший муж, – не всем же как нам с тобой…
Герр Мюллер наклонился к уху жены и что-то зашептал. Женщина залилась румянцем и легонько шлёпнула его по руке, пробормотав что-то вроде «да ну тебя». Андреас был не глупее жены, и, похоже, от выпитого голову не терял. Уже не в первый раз он деликатно уводил жену от скользких тем.
«Да», – подумал про себя Джон, – «следить, чтобы жена спьяну чего не сболтнула, это тоже любовь».
Скосив взгляд на Карла, англичанин заметил, что тот смотрит на чету Мюллеров с умильной улыбкой.
– Пора нам, – провозгласил герр Андреас, – сегодня ещё гостей принимать…
– Хочешь ещё пива напоследок? – отозвался герр Леман.
«На ход ноги», – прокомментировал Грей про себя, – «интересно, какие дорожные традиции у пруссаков?»
– Не, мне уже хватит, а Анхен и подавно, но вот если с собой пару бутылочек дашь, буду благодарен!
Карл кивнул своему помощнику (Грей выяснил, что парня зовут Йенс), и тот тут же скрылся в погребе, но вскоре появился, сразу с четырьмя бутылками, которые гость с благодарностью принял.
– А вы не хотите попробовать мой новый рецепт, милорд? – обратился к Грею пивовар.
Джон подумал, что ему, возможно, тоже уже хватит, да и действительно, пора расходиться – неплохо было бы в Кёнигсберг уже завтра отправиться. С другой же стороны не хотелось упускать возможность провести ещё несколько минут с герром Леманом…
Герр Крофт, без сомнения, прав – Джон не из тех, кто ищет чувственных наслаждений где попало и пытается соблазнить всё, что движется, но маленькие слабости не чужды и ему. Например, любоваться широкими плечами и сильными икрами собеседника…
– С удовольствием попробую, – ответил лорд Джон совершенно искренне, поскольку почувствовал, что в горле у него пересохло.
– Держите, – протянув ему бутылку, Карл огляделся по сторонам, и переставил блюдо с пирожками поближе к Грею, – и пирожки берите, они у Анхен всегда удаются, но сегодня особенно хороши! Повезло Андреасу!
– А вы что же, сами так и не женились? – задал Грей осторожный вопрос.
Во время войны многих местных мужчин забрали в рекруты, так что за те несколько лет, что герр Леман обитает на мызе, он всяко мог выбрать себе жену по вкусу, а за работящего парня, пользующегося доверием управляющего, пошла бы любая. И если он до сих пор не женат…
– Да вот, никак не могу забыть свою невесту, – ответил Карл и с некоторым остервенением вырвал пробку из бутылки.
– Соболезную… – Грею действительно было жаль парня.
– Да не, милорд, никто не умер тогда, хотя убить кое-кого мне сильно хотелось, – отозвался пивовар, и сделал большой глоток, – давно дело было, быльём поросло, но вот как вспомню, так зло берёт… – он вытер губы тыльной стороной руки.
Джон молчал, предоставив Карлу самому решить, рассказывать историю о своём разбитом сердце, или же промолчать. Ему по большому счёту было всё равно, что там случилось и когда, но, с другой стороны, мужчина был ему интересен, и то, какую историю он поведает, больше расскажет Грею о его характере, чем все заверения управляющего.
– Я из-за неё с отцом поссорился и в солдаты пошёл, – начал пивовар свой рассказ, и Грей приготовился слушать, чуть подавшись вперед, и не сводя с собеседника заинтересованного взгляда. Воодушевлённый его вниманием, солдат продолжил.
– Знакомы мы были с самого детства, отцы наши дружили, в гости друг к другу ходили. Мать у Ирмы строгая была, но мне доверяла и разрешала нам с ней на праздниках танцевать… Когда девушке шестнадцать исполнилось, стал я уже всерьёз ухаживать, и не только цветы дарил, но и украшения, серёжки да бусики.
Он поднял мечтательный взгляд на Грея.
– Видели бы вы, милорд, какую я шкатулку для неё сделал, и ювелиру отнёс, чтобы серебром украсил… Подарки мои она принимала, но вот прикоснуться к себе не позволяла, даже просто целовать. Честь девичью блюла… Через пару лет с отцом её мой отец договорился, пришёл я свататься, а она мне отказала.
– Почему? – вырвалось у Грея невольно.
– Тогда никто и не понял. Мне девица сказала, что я ей противен, и чтобы на глаза не показывался. Мать и отец её бранить принялись, а я просто со двора ушёл. Отец мой потом к её отцу ходил, да тоже толком ничего не узнал. Я тогда загрустил, конечно, но мать меня убедила, что она пока слишком молода, а вот если я чего-то в жизни добьюсь, то и передумает моя Ирма.
– Не передумала? – спросил Джон, чтобы подбодрить замолчавшего Карла.
– Нет, а через месяц вышла замуж за одного из подмастерьев своего отца. Все тогда удивились… – мужчина поднял на Грея полный горечи взгляд, – ну а когда через пять месяцев после свадьбы у них родился ребёнок, удивляться перестали…
– М-да… – а что тут ещё скажешь?
– Вот тогда-то я и разозлился! Брать от меня подарки да строить недотрогу, в то время как сама…
Грей деликатно молчал, решив, что пивовару надо как следует выговориться. Несмотря на то, что истории явно больше шести лет, болит у пивовара, кажется, до сих пор.
– Мерзавца того, молодого мужа, я, конечно, отметелил, – в голосе Карла слышалось удовлетворение, – он на меня в магистрат в суд подал, и отец был мною недоволен. Кричал на меня, а я на него, и наговорил, кажется, немного лишнего… В общем, хлопнул я дверью и пошёл прямиком в казармы к полковнику Звонкой Заднице.
Грей не мог не рассмеяться. Прозвище, которое ни один из них не решился произнести в присутствии миссис Эсмонд, полковник, тогда ещё майор, получил после того, как во время одного из приёмов не удержался, и громко пустил ветры в присутствии всего начальства.
Случай этот сам по себе никто бы и не вспомнил, если бы какой-то острословов-недоброжелатель не написал на эту тему эпиграмму. Дело закончилось дуэлью, в результате которой майор ранил своего противника, после чего вынудил последнего извиниться в присутствии секундантов.
История эта, как ни странно, добавила майору, а затем и полковнику, уважения. И прилипшее к нему с тех пор прозвище ганноверский офицер носил чуть ли не с гордостью, хотя ему и так было чем гордится. Полк славился дисциплиной и, хоть и не всегда побеждал в боях, с поля боя не побежал ни разу.
– Не жалеете, что в солдаты пошли? – спросил Грей, – всё же пивоваром-то поспокойнее…
– А пожалуй, что и нет, – ответил Карл, немного подумав, – помотало меня, конечно, изрядно, но я выжил и цену себе узнал… Только вот женщинам больше не верю.
– Ну далеко не все они настолько коварны… – примирительно заметил Грей, – а с отцом вы помирились?
– Не случилось, – ответил Карл с грустью в голосе, – я, когда тут осел, отцу письмо отправил. В ответ сосед наш написал, что, когда на городок напали французы, в наш дом ядро прилетело и всё сгорело. К счастью, мои успели все выбежать, но отец после этого забрал мать и сестру и уехал неизвестно куда. Но живы они, надеюсь найти. Думаю, простит он блудного сына.
– Непременно, – отозвался Грей, – родители всегда прощают.
Глава 15. Взморье
апрель 1763 года,
Восточная Пруссия
«Хочешь рассмешить бога, расскажи ему о своих планах».
Это было первое, что подумала Маргарет, когда услышала о предстоящем празднике. Она не сомневалась, что если ничего не предпринять, то ни через два дня, ни через три, никто никуда не поедет. В то же время жизнь мызы, с её привычным ритмом и традициями нарушать не хотелось. Люди имели право сделать небольшую передышку и отметить Пасху.
Так что Мэгги предоставила событиям идти своим чередом, и вовсе не удивилась, когда за завтраком в Пасхальный понедельник Иоганн сообщил лорду Джону о том, что он лично намерен проводить Маргарет до Кёнигсберга, но выехать раньше четверга у них никак не получится.
Вопреки условностям большого света, за господским столом сидели не только хозяйка усадьбы, её старший сын и лорд Джон, но и управляющий и гувернантка.
Так повелось ещё с тех пор, когда Маргарет только поселилась на мызе: в одиночку баронессе есть не хотелось, и она всегда приглашала управляющего присоединиться к ней в столовой. Когда в Васару приехал Генри, он рассудил, что мисс Дейли скорее дочь друзей семьи и подопечная его матери, чем просто прислуга, и настоял, чтобы к столу звали не только управляющего, но и мисс Дейли.
После появления лорда Джона, Иоганн засомневался в своём праве продолжать сидеть за хозяйским столом – в отношении сословных правил герр Крофт был всё же щепетилен. Сажать британского офицера высокого ранга, и к тому же герцогского сына, за один стол с бывшим прусским драгуном, даже если в прошлом тот и учился в Марбурге…
Но Маргарет успела уже достаточно изучить своего спутника: если герцогский сын не смущался обедать в доме хирурга, то вряд ли его оскорбит общество управляющего, к тому же старого солдата и в каком-то смысле собрата Дагера по оружию.
Глянув вскользь на вышеупомянутого подполковника и герцогского сына, миссис Эсмонд сообщила герру Крофту, что традиции дома не меняются, и она будет, как и раньше, рада обедать в обществе уважаемого Иоганна. Как Мэгги и ожидала, спутник её не выказал неудовольствия по поводу соседства с человеком не своего круга, а вовсе наоборот – с интересом расспрашивал Иоганна о его службе в армии и жизни в усадьбе.
Но несмотря на то, что к герру Крофту лорд Джон относился хорошо, задержка явно его не обрадовала: подполковник рвался в Лондон и едва сдерживал свое раздражение. Иоганн, прослуживший в армии много лет, нетерпение герра подполковника понимал, и пытался, как мог, смягчить недовольство хозяйского гостя крепкой настойкой.
Сразу после завтрака, Джон дождался, пока они с Мэгги останутся одни, и спросил, слегка понизив голос.
– Маргарет, дорогая. Надеюсь, вы не имеете ничего против того, чтобы я узнал, что же содержится в записке Эдварда?
«Вот и отлично, займется делом и не будет слоняться по дому немым укором», – подумала она про себя, и добавила вслух, – конечно же, я не против. О шифрах вы что-нибудь знаете?
– Если честно, расшифровщик из меня в свое время получился так себе, – в голосе Джона отчего-то звучали смешинки.
Маргарет недоуменно подняла бровь.
– Я пытался прочесть пару листков из вашего архива с помощью пьес Конгрива и настоек нашего дорогого Бильрота, – признался Дагер и развёл руки, – как вы можете догадаться, безуспешно.
– Ну настойки вашему успеху, если что, не помешают, – улыбнулась Мэгги, – а ключ к шифру я вам сейчас отдам.
Они поднялись на второй этаж, и Мэгги зашла в свою спальню. Через минуту она вернулась с книгой в руках. Ключом был учебник. «Элементы алгебры: новый и простой подход».
– Сначала Ди хотел взять Макиавелли. Трактат о военном искусстве, – Маргарет наморщила лоб, потерла висок и процитировала, – «многие держались и держатся того взгляда, что нет в мире вещей, друг с другом менее связанных и более друг другу чуждых, чем гражданская и военная жизнь».
– «Однако, если присмотреться», – подхватил Джон с улыбкой, – «то не найдется ничего более единого, чем жизнь гражданина и воина». Ваш супруг, несомненно, был не только незаурядной личностью, но и обладал весьма тонким чувством юмора.
Маргарет на секунду прикусила губу, вздохнула и протянула книгу Джону.
– Но Ди в конце концов решил, что Макиавелли будет всё же слишком, – объяснила она, – и предпочёл более практичный вариант. Учебник издали несколько лет назад, и он так понравился Эдварду, что муж купил сразу несколько штук.
Джон открыл книгу наугад и уставился на страницу, покрытую малопонятными ему формулами и текстом.
– Один из экземпляров мы оставили в Петербурге, – продолжила Маргарет, – для детей других дипломатов. По этому же учебнику учит математику Генри. Книгу я взяла из его багажа. И, конечно же, майор Эсмонд презентовал столь полезную вещь своему покровителю, адмиралу Чарльзу Гренвиллу, ведь морякам математика нужна не меньше, чем артиллеристам…
Миссис Эсмонд подняла взгляд на собеседника, и нарочито невинно похлопала ресницами. Джон рассмеялся, взял алгебру подмышку, и отвесив поклон, удалился в свою комнату, из которой почти не выходил следующие два дня, разбираясь с шифрами.
Мэгги с лёгким сердцем отдала напарнику и извлечённую из голенища сапога записку, и те три листа, которые везла с собой: дополнение к записке Ди написал уже после того, как его выпустили из крепости. Последнюю часть доклада, как и менее ценные документы из собранного им архива, он оставил с женой.
Для себя Маргарет решила, что Дагеру можно довериться, а нести эту ношу в одиночку ей было тяжело. Ей даже как будто стало легче дышать, схлынуло давящее напряжение последних недель. В конце концов, Джон может лучше неё знать, как следует поступить в данной ситуации. Ум хорошо, а два – лучше. Маргарет понимала, что это не тот случай, когда можно упрямо действовать по принципу «я сама».
Речь действительно может идти о судьбах мира, каким она его знала. Такую ответственность лучше бы разделить с кем-то компетентным. Лорд Джон Грей на эту роль вполне подойдёт.
☆☆☆
Иоганн своё обещание сдержал, и в четверг вся их компания тронулась в путь. И, конечно же, он, как всегда, проследил, чтобы поезд вдовствующей баронессы выглядел достойно.
Карету, в которой разместились миссис Эсмонд, мисс Дейли и мастер Горацио сопровождали верхами джентльмены: лорд Джон Грей и мистер Генри Эсмонд. К джентльменам присоединился управляющий верхом на своём караковом жеребце.
Никита сидел на облучке вместе с кучером, а Том и Карл – в повозке, куда был погружен багаж и выделено место для горничной Фиби Сомс. Иоганн также прихватил с собой подводу с кое-каким товаром и пару крепких парней с фермы.
Ехали не очень быстро, но Маргарет рассчитывала, что переходы миль по двадцать они делать смогут, и путь до Кёнигсберга займёт не больше трёх дней. Можно было бы уложиться и в два, но она согласилась, что один день погоды не сделает, и загонять лошадей смысла нет.
Вскоре Маргарет всё же пожалела, что не может ехать быстрее. Например, на своём стареньком Гольфе. Тогда весь их путь занял бы пару-тройку часов, и Хорри не успел бы соскучиться и начать мотать окружающим нервы.
Но увы. Горацио чинно сидел в карете на обитой свежим сукном скамье (и когда только Иоганн успел!) и смотрел в окно только первые полчаса. Потом ребёнок залез на колени к матери, после чего переместился на колени к гувернантке, но и там ему тоже быстро надоело. По-хорошему, мальчику пора было лечь поспать. Но дорога взбудоражила ребёнка, и о том, чтобы угомонить его на дневной сон, речи не шло.
– Мамочка, а можно мне ехать с Генри, пожалуйста, – неожиданно провозгласил Хорри, отвлекшись от ковыряния обивки своего сидения. Идея его явно увлекла, и он даже повторил, – я хочу к Генри!
Генри, который ехал на Яхонте и время от времени заглядывал в окно кареты, как раз оказался рядом. Мэгги дернула кожаный ремень, и кучер остановил лошадей.
– Генри, – позвала она сына, – возьми этого непоседу к себе в седло, только осторожно.
Юноша подъехал и бережно принял брата из рук матери.
– Только не ерзай, а то Яхонт может рассердиться, – предупредил всадник, – вот, держи руки тут…
Придерживая брата левой рукой, Генри медленно отъехал от кареты и последовал за ехавшими впереди лордом Джоном и управляющим. Поезд снова тронулся в путь.
Горацию одетый в темное длинное и широкое пальто, без шляпы, но в плотно облегающей его голову вязаной шапочке, был похож на вороненка. С Генри он тоже быстро заскучал, так что, когда через несколько минут они поравнялись с лошадью лорда Джона, у мальчишки появилась новая идея.
– Генри, а можно мне к лорду Джону?
Старший брат тяжело вздохнул, но терпеливо ответил.
– Не думаю, что это хорошая мысль, матушка не одобрит, если ты будешь надоедать милорду.
– Ну пожалуйста Генри, – заныл Горацио, – ты спроси, может, лорд Джон и не будет против. У него же такая лошадь красивая!
Пока Генри придумывал, что ответить, услышавший их диалог Джон обернулся.
– Знаете, господа, – обратился он к братьям светским тоном, – я действительно не возражаю. Так что, если ваша матушка будет не против, я готов взять мальчика к себе в седло.
Все трое посмотрели на Мэгги, которая наблюдала за ними, приоткрыв шторку кареты. Женщина кивнула в знак согласия. Генри подал Джону радостно болтающего ногами мальчишку, и тот счастливо уселся в седло перед Греем, вцепившись в луку обеими руками.
Мэгги улыбнулась, вспомнив, как несколько дней назад Джон заметил, что Хорри повезло, что у него есть такой брат как Генри. Что старший брат искренне заботлив, и что это вовсе не позерство и не желание покрасоваться перед матерью.
– Спасибо, милорд, – восторженно выдохнул ребенок. Хорри крутил головой в разные стороны, но, судя по всему, старался особо не ёрзать, и вообще, вести себя прилично.
Маргарет подумала, что не ошиблась: Джону действительно можно довериться. Человек, который так внимателен к чужим детям, будет надёжным компаньоном в их не самом лёгком пути домой.
☆☆☆
– Ваша милость, не откажите в просьбе, – обратился Иоганн к нанимательнице в середине второго дня пути.
Они остановились передохнуть на каком-то постоялом дворе. Пока кучер и слуги поили лошадей, а хозяева трактира готовили закуски, Маргарет со своей свитой вышла из кареты, чтобы размять ноги.
– Разве я могу вам отказать, дорогой герр Крофт, – ответила она с улыбкой.
– Я бы хотел небольшой крюк сделать, заехать на побережье, это всего пару часов займёт, не больше – объяснил управляющий, – тут в полутора милях деревушка Лабагинен, дело у меня небольшое к одному из тамошних капитанов…
Маргарет посмотрела на стоящего рядом Дагера, который блаженно щурился, подставляя лицо тёплым лучам весеннего солнца. Джон встретился с ней взглядом, тяжело вздохнул, пожал плечами и кивнул, стоически смиряясь с очередной превратностью судьбы.
– Давайте заедем, – Мэгги повернулась к управляющему, – покажу мальчикам дюны.
Миссис Эсмонд подумала, что ей вовсе не обязательно знать, что за дела у герра Крофта с каким-то живущим в прибрежной деревушке капитаном: меньше знаешь – крепче спишь. Она и без особых расспросов понимала, откуда взялась примерно половина фридрихсдоров осевших в её кошельке. Было бы странно, живя почти на побережье не воспользоваться возможностью вести торговые дела, о которых властям знать не обязательно.
Боги явно продолжали смеяться: пара часов, которые планировали потратить путешественники обернулись половиной дня. Начался шторм, и они были вынуждены остаться ночевать на постоялом дворе на краю деревни.
Захудалый трактир оказался не готов к приему большой компании, так что пришлось разделиться: Иоганн и его работники вместе с Карлом остались у капитана, а остальным худо-бедно нашлось место для ночлега.
Потом кухарка сожгла ужин, и долго готовили новый, потом что-то ещё… Но день всё же подошёл к концу, все угомонились и разошлись по своим комнатам.
Дождь уже стих, но ветер продолжал гнать облака по небу. В просветы между ними время от времени проглядывали луна и звёзды. Мэгги решила немного задержаться в общей комнате. Элегическое настроение требовало сидеть у огня и прихлёбывать чай с бренди. Завтра, конечно, рано вставать, но недолго посидеть можно.
– Вам не спиться, леди Миддей? – на пороге появился лорд Джон.
Мужчина был в жилете поверх рубашки и от него веяло холодом. Видимо, только что пришёл с улицы.
– Проведал лошадей, – подтвердил Джон её догадку, – я уже ложился, но услышал какой-то шум в конюшнях. Слуг разместили в дальнем конце дома, а местные конюхи… – он сделал какой-то неопределенный жест рукой, призванный, по-видимому, как-то охарактеризовать местных конюхов, – в общем, проще самому.
Он хотел было потянуться, но вовремя вспомнил о манерах и одёрнул себя. Маргарет показала головой на соседнее кресло, приглашая Джона присоединиться к полуночному бодрствованию. В принципе, разговор с умным собеседником её настроению тоже подходит.
– Хотите чаю? – предложила она, – мне оставила служанка.
Грей благодарно кивнул, грохнулся в кресло и блаженно вытянулся. Ища глазами чашку для него, Мэгги продолжила.
– Так что там лошади? Такая ночь, что не удивлюсь, что лошади волнуются. Видели, луну? Как головка сыра, желтая и круглая.
– Я не думаю, что лошади настолько романтичны, чтобы сравнивать луну с головкой сыра, – отозвался Джон, – в конюшне подрались коты и побеспокоили обитателей. Спасибо. – он принял от неё чашку, – но ваш мерин объяснил спорщикам, что он достаточно высоко ценит свой покой, и не стоило им его тревожить.
– Да, Яхонт с норовом, – подтвердила Мэгги.
– Коня вы выбрали характером себе под стать! – усмехнулся Грей
– Возможно, что вы и правы, – согласилась Мэгги, – но я скорее смотрела на зубы и на то, насколько хорошо он умеет ходить под мужским седлом. Пришлось долго убеждать барышника, что лошадь мне нужна именно под мужское седло.
Грей кивнул с наслаждением делая пару глотков.
– Приятный сегодня вечер, – заметил он через пару минут, – хорошо подходит для удивительных историй.
– Вы хотите поведать мне о мертвецах, покидающих свои могилы в полнолуние, или рассказать историю про волков-оборотней? – пошутила Мэгги в ответ.
Джон посмотрел на неё с недоумением. Ох, опять она увлеклась анахронизмами! Мистические романы начнут входить в моду лет через двадцать. А вампиры и оборотни перекочуют из фольклора в салонную литературу не раньше, чем лет через пятьдесят…
– Если честно, я намеревался поймать вас на слове и попросить объяснить мне, что там с российским престолонаследием, – Дагер подкрепил свою просьбу чуть виноватым взглядом.
– Ну тоже вполне себе страшилка, – отметила Мэгги.
Чуть поёрзав в кресле, она поудобнее устроилась, поджав под себя одну ногу.
– Даже не знаю, с чего начинать, – призналась миссис Эсмонд, – чтобы объяснить все хитросплетения, нужно рассказать про браки царя Алексея Михайловича, который Елизавете приходится дедом, а Иоанну – прапрадедом.
– Ого! – Дагер не удержался от восклицания.
Пламя камина блеснуло на его отливающих золотом волосах, и Мэгги в очередной раз отметила, что спутник её, несомненно, красив. Но, как бы то ни было, ни один мужчина всё равно сравнения с Эдвардом не выдерживает.
– Но если я буду вам рассказывать про царевну Софью и стрелецкие бунты, то мы до утра не закончим, – предупредила Мэгги собеседника.
– Ну тогда давайте оставим прапрадедушку в покое и начнём с Елизаветы, – предложил Грей.
– Давайте с Елизаветы, – согласилась Маргарет, отхлёбывая свой чай, – Елизавета приходится дочерью императору Петру I. И могла бы унаследовать трон после смерти своего племянника, тоже Петра, ещё тридцать лет назад, поскольку наследников мужского пола больше не осталось, но было одно препятствие, – сделав театральную паузу, Мэгги дождалась вопроса в глазах собеседника, и продолжила, – Елизавета была рождена вне брака.
Грей усмехнулся.
– У русских, оказывается, не только свой Претендент, но и собственный герцог Монмутский найдётся!
– Ну тут я с вами не соглашусь, – возразила Маргарет, – единственное сходство между ними – это то, что оба были незаконнорожденными.
– И оба претендовали на престол! – не унимался Грей.
– Ну давайте сравним, если уж вам так хочется, – неохотно согласилась Маргарет, – главное отличие, конечно же, в том, что Монмута и его сторонников казнили, а Елизавета правила двадцать лет и умерла в своей постели.
– И всё же, мне кажется, должно быть и сходство, – Джон встал и пустился в рассуждения, меряя шагами просторную комнату.
– У многих монархов были незаконные дети, – резонно возразила Маргарет, не понимая, к чему он клонит.
– Но не всех признавали отцы. Елизавету, как и Монмута, как я понимаю, отец признал, – Джон развернулся и посмотрел на неё. Маргарет кивнула.
– Ну да, Карл второй сына признал, и титул дал, – согласилась она всё ещё недоумевая.
– А парламент даже рассматривал вопрос, не сделать ли герцога наследником престола, – добавил англичанин, – но в России парламента нет, так что это не важно.
– Дался вам этот парламент, – проворчала Мэгги, – вот у пруссаков тоже нет парламента, и живут как-то…
Дагер открыл было рот, чтобы что-то возразить, но передумал, и просто продолжил шагать по комнате. Мэгги следила за ним взглядом и обдумывала его слова. Ей показалось, что она поняла, к чему клонит её собеседник.
– Вы думаете, что если вы найдёте аналогию среди известных вам событий, то вам тут же станет ясна подоплёка? – спросила она, – вы ошибаетесь.
– Почему вы так считаете? – в голосе Джона звучало лёгкое раздражение.
– Например, потому, что разные люди попав в одни и те же обстоятельства, ведут себя совсем по-разному, – высказала она свой аргумент, – не думаю, что вы станете утверждать, что это не так!
– Ну хорошо, – нехотя согласился собеседник, устраиваясь обратно в своё кресло, – и как же повела себя Елизавета?
– Монмут, не дождавшись короны, собрал армию сторонников и пошёл отвоевывать трон силой. Потерпел поражение и был казнён, – Мэгги снова отхлебнула чаю и продолжила, – Елизавета же спокойно присягнула новой государыне, и продолжила жить как жила.
– Погодите, вы же только что сказали, что наследников не осталось, – мужчина явно недоумевал.
– Ну так, чтобы в королевских семьях совсем уж никого не осталось, бывает редко, – отозвалась Мэгги, – после смерти всех законных наследников Петра вспомнили о его покойном единокровном брате. У того было несколько рождённых в браке дочерей. Одну из них, Анну, и провозгласили императрицей. Елизавете Петровне оставили титул, и даже выделили содержание. Скромное по её меркам, но позволяющие принцессе поддерживать свой статус. Цесаревна большего и не требовала.
– Не слишком ли высокий титул для незаконной дочери? – Дагер был слегка удивлён.
– Нуууу… – протянула Маргарет, – с незаконностью тоже не всё однозначно.
– Вы меня с ума сведёте, – Джон демонстративно схватился за голову.
– Да все просто, – рассмеялась Мэгги, – царь Пётр на её матери всё же женился, хотя и после рождения дочерей. У Елизаветы ещё была сестра.
– Точно! Мне же кто-то рассказывал историю о том, что русский император взял в жёны куртизанку, которую забрал из солдатского обоза! – Дагеру явно нравилось, что какие-то разрозненные факты в его голове сложились в картинку.
– Ох! Мужчины, как всегда, за своё! – воскликнула Маргарет, – наговорили чего ни попадя на порядочную женщину.
– Простите? – Джон был обескуражен.
– Марта Скавронская, она же императрица Екатерина Первая, никогда не торговала своим телом, – Маргарет почувствовала, что раздражается, как бывало каждый раз, когда при ней начинали очередную мизогинную чушь. Но у Дагера хотя бы есть оправдание: в отличии от интернетных умников, он не может посмотреть в энциклопедию. Даже Дидро свою ещё не до конца издал…
– Так, кажется у нас тут ещё одна история внутри другой! – лорд Джон, похоже, действительно был готов провести вечер слушая байки.
– Ну тут не то, чтобы длинная история, – Мэгги не очень хотелось уходить от основной темы, но раз уж сама этот разговор начала, то придётся продолжать, – девушка с детства росла в доме какого-то пастора. Была у него служанкой. Вышла замуж за шведского драгуна, но овдовела всего через несколько недель. А потом город взяли русские, и Марта приглянулась самому фельдмаршалу. Ну а уж что в таких обстоятельствах случается потом, вы, наверное, можете догадаться…
Грей мрачно хмыкнул. Видимо представил, или даже вспомнил. Офицеры всех армий и, пожалуй, всех эпох, одинаковы.
– Царь забрал её уже от следующего «покровителя», – Маргарет выплюнула это слово с таким презрением, что Джон уставился на неё с удивлением, и женщина спохватилась, – ну а у Петра действительно возникло искреннее чувство к Марте...
Джон молча кивнул, всем своим видом показывая, что он готов слушать дальше.
– Но давайте вернёмся к Елизавете, – Мэгги была полна решимости не затягивать разговор, – дело в том, что она была не только признана отцом, но и брак её родителей был официальным, а мать после смерти мужа саму объявили самодержицей.
– Погодите, вы же упоминали какого-то племянника, тоже Петра, – Грей действительно слушал её внимательно, – почему же императрицей короновали Марту? И сейчас на троне вдова императора, а не сын… Какие вообще в России законы наследования?
– О! Вы в корень зрите! – восхитилась Мэгги. Да, Гренвилл не ошибся в выборе агента.
– Штука в том, – продолжила она, – что Пётр издал закон, согласно которому государь волен сам назначить себе наследника. И умер не назначив. У Марты были сильные сторонники, они и возвели её на престол. Тогда она уже приняла православие и новое имя, Екатерина. После её смерти попытались вернуться к нормальному порядку наследования, и короновали петровского внука, но действует закон до сих пор.
– Нет, с парламентом всё же проще! – посетовал Дагер
– Не то слово! – подтвердила Мэгги, – вы ещё готовы слушать дальше?
Джон с энтузиазмом кивнул.
– Тогда я продолжу, но попробую не затягивать, – пообещала Мэгги.
– А я постараюсь вас поменьше перебивать, – провозгласил Грей в свою очередь.
– Договорились! – Маргарет потянулась было к чайнику, но Джон опередил её и галантно разлил чай в чашки.
– Так, на чём я остановилась? – Мэгги снова забралась в кресло с ногами.
– Что Елизавета не рвалась к трону, – напомнил он, – но как-то получилось, что она захватила престол.
– Да, цесаревна на жизнь не особо жаловалась. Через десять лет Анна умерла, объявив наследником малолетнего Иоанна, того самого. Но и тут Елизавета, скорее всего, осталась бы в стороне, если бы не Бирон.
– А это кто?
– Конюх покойного курляндского герцога. И фаворит Анны. Он обрёл огромное влияние и пытался при жизни императрицы править государством от её имени. А после её смерти оттеснил от правления родителей Иоанна.
– Иоанн, получается, Анне не сыном, а внуком приходится?
– Вообще-то, внучатым племянником, – Мэгги картинно возвела глаза к небу, – ну и потомком отца Анны. Но по женской линии. Отец мальчика никакого отношения к Романовым не имеет.
– Господи, как всё запутано, – пробормотал Грей
– Да не запутаннее, чем права Георга I на Британскую корону, – парировала Мэгги.
– Тут вы правы, – Джон явно не любил пустые споры, – так что этот ваш Бирон?
–В своем завещании Анна назначила Бирона регентом, чем многие были недовольны. При Анне его терпели, а вот после её смерти начались разговоры, что страной правят немцы, которые даже русского языка не знают. И не лучше ли, чтобы Россией правила родная дочь Петра.
Из соседнего кресла раздались булькающие звуки. Кажется, Джон изо всех сил сдерживал смех.
– Я обещал не перебивать, – ответил он на недоуменный взгляд собеседницы, – но чем это их «нами правит немец, который даже языка нашего не знает» не якобитская риторика?
– А ведь верно! – Маргарет положительно нравилось то, как работает его мозг.
– Простите, я вас отвлёк, что же было дальше?
– О, дальше было интересно. Регент Бирон продержался всего несколько недель. Его сместили. Но проблема осталась – отцом Иоанна был немецкий герцог, а мать была лишь наполовину русская, к тому же росла и воспитывалась в Мекленбург-где-то там… Не вспомню сейчас.
Маргарет с сожалением посмотрела в свою пустую чашку. Дагер поднялся, взял чайник и потряс его. Бульканья не послышалось. Мэгги махнула рукой, давая понять, что не надо беспокоиться, и продолжила свой рассказ.
– В общем, всем было понятно, что разговоры так просто не замолкнут, и с Елизаветой нужно будет что-то решать. Принцесса в ссылку или на плаху очень не хотела, так что согласилась на уговоры старых, отцовских ещё вельмож и прискакала ночью из своего дома в царский дворец во главе присягнувших ей гвардейцев.
– То есть получается, как вы и говорили – вопросы престолонаследия решила гвардия и вельможи? – уточнил Грей.
– Получается так, – подтвердила Маргарет поднимаясь с кресла.
Она оглянулась в поисках своей шали, которая оказалась лежащей на подоконнике.
– А почему Елизавета не избавилась от Иоанна? – спросил Грей, подавая шаль, – ведь мальчик был назначен наследником ещё прошлой государыней, так что по всё еще действующему закону…
Джон осмотрел комнату, которую они собирались покидать и решительно направился к камину, чтобы убедиться, что во время их отсутствия пожара не случится.
– Богобоязненной императрице жестокость была несвойственна. Да и любые законы ничтожны, если некому следить за их выполнением, – произнесла Маргарет очевидную для неё истину, – а Елизавету на трон позвали и возвели аристократия и гвардия при всеобщем одобрении простонародья. Так что я её сравню не с Монмутом, а с Вильгельмом Оранским, – подытожила она.
Грей поднял глаза от золы, которую он ворошил, и внимательно посмотрел на Маргарет.
– Тогда возвращаемся к тому, что Иоанна можно сравнить с принцем Чарли, – заключил он, – Вильгельму и Марии, которых позвал парламент и приветствовал народ, ни сам Чарли, ни его отец Яков были не страшны, да и якобиты тогда особо не высовывались. А вот ганноверцу Георгу хлопот Стюарты доставили.
– Именно так! Иоанн был не страшен Елизавете, но опасен для Екатерины! – подтвердила Мэгги.
– А Екатерина? – задал он очередной вопрос, – если верить слухам, она расправилась с собственным мужем. Ей-то мягкосердечие явно не свойственно. Почему же она эту угрозу не устранила?
– Не удивлюсь, если рано или поздно устранит…
К стыду своему, Маргарет вообще с трудом вспомнила, кто такой Иоанн, когда впервые услышала это имя в Петербурге.
В Британской школе истории России много внимания не уделяли. Бабушка и дедушка, как могли, старались вложить внучке знания по истории прародины, водили в музеи, подсовывали интересные исторические книги. На каникулах с ними Мэгги пересмотрела кучу фильмов. Эрудит-отец внес большой вклад в ее образование и приложил массу сил, чтобы дочь была знакома с культурой и историей не только Британии. Так что кое-что она всё же знала, и в чём-то даже была уверена.
Например, в том, что правление Екатерины для России в целом было (будет?) благом, так что, разоблачая заговор против императрицы она поступает правильно. Стране не нужна ни новая смута, ни чья-то марионетка на престоле.
А вот какая судьба уготована Иоанну Антоновичу, Мэгги вспомнить не смогла. Так что она лишь неопределенно пожала плечами, и продолжила свою мысль.
– Прямо сейчас проблема Екатерины в том, что если у её соперника случится печёночная колика или что-то в этом духе, то даже просто слухов о её причастности будет достаточно, чтобы от императрицы отвернулись многие сильные сторонники, – добавила она, – репутации Екатерины уже нанесён огромный ущерб слухами об обстоятельствах смерти Петра III. Желающих сместить вдову и стать регентом при её малолетнем сыне Павле предостаточно. У меня даже список где-то был!
Мэгги заговорщицки подмигнула и решительно направилась к двери. Грей, который как раз успел затеплить две свечи из стоявших на столе, взял подсвечники и последовал за ней.
☆☆☆
Утренний сон лорда Джона прервали возбужденные голоса.
– Альма, ну сколько можно копаться, прилив же скоро! – кричал какой-то мужчина прямо под окном его небольшой комнаты.
– Да погоди ты, сам же корзину каким-то хламом забил, – ответил раздражённый женский голос.
– Мисс Дейли, пойдемте посмотрим, – в явно супружескую перепалку вклинился детский голосок, говорящий по-английски. Судя по всему, Хорри уже вскочил с постели и тащил куда-то свою гувернантку.
– Мастер Генри, вы хотите пойти вместе с ловцами? – значит, Генри уже тоже там.
– Да, передайте матушке, что я постараюсь вернуться к завтраку! – раздался в ответ юношеский голос.
Дверь в комнату Грея осторожно приоткрылась, и на пороге появился Том.
– Доброе утро, мистер Бёрд, – поприветствовал Грей камердинера, откидывая одеяло, – не знаете, что там все так переполошились?
– Говорят, что после шторма на берег выбрасывает много крупного янтаря, – объяснил Том, – местные жители собирают его, и продают в Кёнигсберге. Думаю, неплохо зарабатывают. Вы же видели, сколько стоит янтарь на Ломбард-стрит!
– Хотите присоединиться к партии? – спросил Грей с интересом.
– Если у вас нет ко мне поручений этим утром, милорд, – ответил Том, глаза которого явно горели предвкушением.
– Пожалуй, что и нет, – отозвался Грей, – помогите мне одеться, и пойдёмте посмотрим на ваши янтарные россыпи.
Несмотря на охвативший его азарт, головы Том не потерял, и не только подал Джону чистую рубашку и чулки, но и про бритьё не забыл. Так что к морю они отправились лишь минут через двадцать.
В холле им встретилась миссис Эсмонд с младшим сыном и в сопровождении горничной. Через минуту их догнала гувернантка, которая, возвращалась наверх за шляпкой и плащом – ветер так до конца и не стих.
До поросших жесткой травой прибрежных дюн добрались всего за несколько минут. Грей осмотрелся. Налево и направо, куда хватало взгляда, тянулся пляж, покрытый мелким жёлтым песком, однако вчерашний шторм выбросил на берег несметное количество мусора: какие-то водоросли, палки и даже целые брёвна валялись вдоль берега. Во всем этом копошились люди.
Пахло морской солью и йодом. Вони, характерной для ила, оставляемого отливом на берегах Темзы, не было. Да и жизнерадостные крестьяне, с шутками и прибаутками что-то вынимающие из массы мокрых водорослей, были непохожи на копающихся в грязи нищих лондонских мусорщиков.
– Ну что, солнышко, пойдём посмотрим, вдруг у нас получится найти что-то интересное, – Маргарет взяла младшего сына за руку и осторожно направилась в сторону прибоя.
Получив разрешение хозяйки, Фиби чуть не побежала к большой куче водорослей, сбившейся у лежащего на берегу бревна. Том не спеша пошёл куда-то в ту же сторону. Мисс Дейли бродила по пляжу, пристально глядя себе под ноги, но не забывая посматривать и на работодательницу. Она явно не забыла о своих обязанностях и была готова по первому знаку вернуться к своему подопечному.
Окинув взглядом берег, Грей увидел парня, работающего в гостинице (кажется, хозяйского сына) и Генри, оживлённо что-то обсуждающих. Джон неторопливо направился к ним, по пути поддевая кучи водорослей носком своего кавалерийского сапога. Из водорослей выпадали запутавшиеся в них камни и куски дерева.
Заметив, что мистер Хорри решительно направляется в его сторону, Джон остановился, дав мальчику и сменившей мать гувернантке возможность себя догнать.
– Лорд Джон, смотрите, что я нашёл! – воскликнул ребёнок, показав пухлую ладошку с лежащим на ней тусклым желтовато-белым комочком, – мама говорит, что это самый настоящий янтарь!
– Ваша матушка совершенно права, мистер Эсмонд, – ответил Грей.
– А вы что-нибудь нашли, лорд Джон? – поинтересовался неугомонный малыш.
Джон подумал, что среди его знакомых есть ещё один неугомонный малыш. Вилли постоянно вертелся возле лошадей своего деда, барона Дансени. Тут же вспомнился и Джейми Фрейзер, поучающий маленького непоседу терпеливо и настойчиво. Леди Дансени как-то призналась гостю, что конюх Мак умеет как никто другой найти подход к этому проказнику, молодому графу Элсмиру.
Грей улыбнулся не то малышу, не то воспоминаниям, и, покопавшись в своих трофеях, показал ребёнку два самых интересных: странный камень, похожий не то на рака, не то на омара без клешней, и кусок прозрачного янтаря неправильной формы. В самом центре, сквозь покрывшие камень мелкие царапины, угадывалось что-то чёрное, не то с лапками, не то с крылышками.
– Что это, – спросила мисс Дейли с отвращением ткнув затянутым в перчатку указательным пальцем в загадочного ракоомара.
– Понятия не имею! – честно ответил Грей
– Кажется, это трилобит, – сказала внезапно оказавшаяся рядом с ними Миддей, – животное, которое жило тут чуть ли не миллион лет назад, одновременно с соснами, смола которых стала потом янтарём. Можно посмотреть?
Грей кивнул и протянул ей свою находку. «Трилобит» – слово это Грей слышал в первый раз – был где-то с половину его ладони. Плотный коричневатый камень был окружен наростами из более рыхлого известняка.
– Но это же камень, а не кость? – переспросил Грей с недоверием, – камень не может быть живым.
– Ну да! – отозвалась женщина, разглядывая находку со всех сторон, – это действительно камень, и камень этот сам по себе никогда живым не был. Просто, когда этот трилобит умер, тело его вместе с панцирем оказалось погребено среди донных отложений. Плоть сгнила, но в толще песчаника осталась полость. За прошедшие с той поры тысячелетия внутри наросли кристаллы исландского шпата. Они заполнили собой всё пространство и окаменелость теперь повторяет своей формой контуры давно умершего животного…
– Откуда вы это знаете? – произнёс Грей с недоверием и восхищением. Он сам ещё не решил, верил он ей или нет, но ему, по большому счёту было всё равно. Из каменного уродца может получиться оригинальное пресс-папье, можно будет подарить тому же Хэлу.
– Я же говорила, что один из моих учителей был натуралистом, – с обезоруживающей улыбкой Миддей протянула находку обратно, – держите, это не очень редкий экземпляр, но всё равно, достаточно ценный. И будьте с ним осторожны – эти штуки не очень хрупкие, но всё же могут разбиться.
Джон подумал, что, пожалуй, Хэлу подобный подарок покажется чересчур экстравагантным, а вот, например, Горацио Уолполу такой придётся как раз по вкусу. Надо будет найти хорошего ювелира, чтобы как следует украсил трилобита.
– А можно мне посмотреть, – раздался голос маленького Эсмонда, и Джон с готовностью дал ему подержать свою находку
.
– Смотрите, у него и глаза есть, – малыш был в полном восторге, вертел камень туда-сюда и даже пару раз чуть не выронил.
Грей уже почти смирился с тем, что подарить Уолполу экстравагантное пресс-папье не выйдет– камень настолько приглянулся ребёнку, что забирать его будет просто неправильно, но Маргарет решительно вынула трилобита из руки сына.
– Осторожнее, солнышко, ты можешь его разбить.
К разочарованию Хорри и облегчению Грея, окаменелость перекочевала из ненадёжных детских рук в глубокий карман Джона.
– Вот, мистер Эсмонд, посмотрите сюда, – попытался он отвлечь внимание ребёнка протягивая ему другую находку, – кажется, там что-то внутри.
Янтаря на пляже было не в пример больше, и его было не жалко. Мальчик вертел в руках камень, стараясь разглядеть застрявшее внутри насекомое, а трое взрослых с умилением смотрели на ребёнка.
– Эй, а что они там творят! – вдруг вскричала Маргарет. Похоже, что материнского внимания хватало на обоих детей. Грей обернулся по направлению её взгляда и заметил, что Генри и его приятель стоят по колено в прибое, и пытаются что-то выловить не то со дна, не то с поверхности воды. Маргарет решительным шагом направилась в их сторону. Грей поспешил за ней.
– Милорд, вы забыли, – мисс Дейли звала его, протягивая кусок янтаря.
– Я думал подарить мальчику, – ответил Грей, посмотрев на Хорри, который увлечённо что-то раскапывал, вооружившись подобранной тут же палкой. Камень ребёнка явно больше не интересовал, но Грей в душе уже расстался с находкой, – хотя, – он посмотрел на раскрасневшуюся девушку, – оставьте его себе, а то ведь обязанности могут помешать вам собрать свою долю янтарного урожая!
– Благодарю вас, милорд, – мисс Дейли слегка присела в лёгком поклоне.
Поклонившись в ответ, Грей резко повернулся к ним спиной, и решительным шагом бросился догонять миссис Эсмонд, целеустремленно прокладывающую свой путь в сторону сына и его нового приятеля.
Пока они шли, на парней накатила невесть откуда взявшаяся высокая волна и сбила с ног товарища Генри. Молодой Эсмонд тут же бросился к напарнику, и помог тому подняться, сам при этом промокнув в ледяной воде окончательно. Но вопреки здравому смыслу, оказавшись на ногах, юноши не выбрались на берег, а вернулись к своему занятию.
Маргарет сжала губы и прибавила шаг.
– Настойчивость и безрассудство, дополняющие друг друга! Узнаю фамильные черты Эсмондов – постарался разрядить обстановку Джон.
– Но откровенная дурость вроде бы им не свойственна, – парировала Миддей.
Заметив приближающуюся мать, Генри вышел из воды, засовывая крупный кусок янтаря в притороченный к его поясу мешок. Приятель его вышел следом и тут же предусмотрительно отошёл в сторону. Грей парня не осуждал: он бы на его месте тоже попытался не иметь дел с рассерженной миссис Эсмонд.
– Генри, ты с ума сошёл, – поприветствовала сына Маргарет, – тебе надо немедленно переодеться, а то, не дай бог, простудишься или почки отморозишь.
Подтверждая материнское беспокойство, Генри оглушительно чихнул.
– Кажется, мистер Эсмонд уже простудился – заметил Грей, снимая с себя плащ и накидывая его на мокрые плечи юноши – но согреться и переодеться всё равно не помешает, а то может сбыться мрачное пророчество вашей матушки относительно почек!
Маргарет сверлила сына строгим взглядом.
– Да, давно хотел спросить, – отвлёк на себя её внимание Грей, – вы не в первый раз ссылаетесь на опасность переохладить почки.
– Если воспаляются почки, то это очень болезненно, плохо поддаётся лечению, и последствия остаются на всю жизнь, – произнесла миссис Эсмонд не спуская грозного взгляда с юноши, который пробормотав что-то типа «ну я пошёл», завернулся поплотнее в тёплый плащ Грея и поспешил ретироваться.
– И откуда вы это знаете? – спросил Джон с искренним любопытством. Она сегодня прямо с утра не переставала его удивлять.
– Я много времени провела с военными хирургами, – напомнила она, – и хорошо знаю, из чего состоит человек, и как можно убить всего одним, даже слабым ударом. Обработать и зашить рану я тоже могу. И сустав вправить. Очень надеюсь, что больше мне эти знания не придется использовать.
Джон посмотрел на неё с удивлением, и переспросил недоверчиво.
– Убить одним слабым ударом?
Миссис Эсмонд чуть отступила за его спину и довольно чувствительно ткнула пальцем чуть выше поясницы.
– Вот тут. Захотите кого-то убить, бейте сюда. Смерть неминуема.
Джон зябко передёрнул плечами. Пожалуй, ему не стоит оставаться на этом ветру без плаща.
– Пойдемте в гостиницу, я хочу убедиться, что Генри не забыл переодеться, – предложила заботливая мать миссис Эсмонд, и Грей с готовностью согласился.