Эта проблема во многом была инспирирована публикацией романа М. А. Булгакова (1890-1941) «Мастер и Маргарита». Написанный еще в 30-е гг., он впервые появился в журнале «Москва» в 1967г.1
Булгаков, как и Достоевский, считал безверие проявлением дьяволического начала. В его романе Воланд (т. е. дьявол2) с первой встречи с Берлиозом и Иваном Бездомным затевает разговор о Боге. Ему не терпится поскорее убедиться, насколько устойчивы его позиции в советском обществе. Узнав, что Берлиоз - атеист, он тотчас принимается за проверку прочности его убеждений. "Как же быть, -вроде бы недоумевает Воланд, - с доказательствами бытия Божия, коих, как известно, существует пять?" Он подразумевал схоластические аргументы средневекового теолога Фомы Аквинского. Берлиоз на это отвечает, что "в области разума никакого доказательства существования Бога быть не может", и человечество все их давно сдало в архив. Воланду нравится упрямство собеседника, и он охотно продолжает хитроумную игру. Именно так, говорит он ему, в свое время думал "беспокойный старик" Иммануил Кант, да вот только и ему показалось неуютно без Бога, и он "создал собственное шестое доказательство". Многознающий "иностранец" намекал на то, что немецкий философ в интересах морали сохранил веру. И опять Воланду приятно
1 Любищев А. А. К столетию со дня рождения Мичурина. Открытое письмо (В редакции газет: «Правда», «Литературная газета» и журналов «Коммунист», «Здоровье») // Любищев А. А. В защиту науки. Статьи и письма. 1953-1972. Л., 1991. С. 153, 151,179,154, 187.
1 Точнее: в № 11 за 1966 г. и № 1 за 1967 г.
2 Имя Воланд расшифровывается как диавол: последний слог
прозвания сатаны вынесен на первое место, а первый - в перевер
нутом виде поставлен на второе (старославянское "н" читается
как современное "и".)
251
252---------------------------------------------------------
5. «Пирамида». Обличению дьяволической сущности тоталитаризма и его стяжательско-атеистичес-кой идеологии посвятил свой последний роман «Пирамида» и Л. М. Леонов (1899-1994), крупнейший русский писатель XX в., автор таких значительных произведений, как «Барсуки» (1924), «Вор» (1927), «Соть» (1930) и др.
Фабула «Пирамиды» завязана вокруг "адского профессора" Шатаницкого, "нынешнего резидента преисподней на Святой Руси". Все действия дьявола направлены на то, чтобы дискредитировать Бога в глазах людей, показать, что ему нет никакого дела до настрадавшегося человечества.
Одна из самых больших его каверз - это намерение удержать от возвращения на небеса "анге-лоида Дымкова" - ангела, принявшего по страстной вере Дуни Лоскутовой человеческое обличье. Шатаницкий старается всячески "оплотнить" его, чтобы тем самым окончательно привязать его к земле. Так он надеется отомстить Богу за собственное падение, а заодно и дать понять его почитателям, кто действительно правит в посюстороннем мире. Действует сатана в образе разных лиц, в том числе Сталина.
Не без "разъяснительной работы" Шатаницкого впадает в ересь и отец Матвей, священник Старо-
1 Булгаковы. А. Мастер и Маргарита. Киев, 1988. С. 10-12.
2 Насколько глубоко пронизала эта мысль сознание дисси
дентствующей интеллигенции, видно на примере романа
Ч. Т. Айтматова «Плаха», вышедшего через двадцать лет после
появления «Мастера и Маргариты», в 1986 г.
Читателя шокировала, обжигала болью сцена расправы с Авдием Каллистратовым - молодым человеком, "богоискателем", глубоко уверовавшим в заветы Христа, Евангелия. Случилось это во время санкционированной начальством охоты на сайгаков -степных антилоп с целью обеспечения выполнения областью плана по поставкам мяса. Авдий, случайно вовлеченный в это постыдное дело, становится на пути озверевших "добытчиков", призывая их опомниться, грозя карой Божьей. Те начинают жестоко избивать его: "Так ты нас, сволочь, Богом решил устрашить, страху на нас нагнать, глаза нам Богом колоть захотел, гад ты
этакий! Нас Богом не запугаешь - не на тех нарвался, сука... Думаешь, Сталина нет, так управы на тебя не найдется? Ты, тварь поповская, становись сейчас на колени. Я сейчас твоя власть -отрекись от Бога своего, а иначе конец тебе, сволочь эдакая!" Авдий не удержался на коленях, упал. Его подняли и потребовали: "Отрекись от Бога! Скажи, что Бога нет!" "Есть Бог", - неустрашимо возгласил Авдий. Тогда пьяная, одичавшая банда привязала Авдия к дереву и распяла.
Один советский критик, разбирая достоинства «Плахи», резонно заметил: "Не знаю, долго ли проживет эта книга и что именно от нее останется в памяти культуры. Но сам факт ее появления - останется". -АннинскийЛ. Скачка кентавра. Роман Чингиза Айтматова: два прочтения // Дружба народов. № 12. 1986. С. 252.
_______________________________ 253
Федосеевской кладбищенской церкви. Неожиданно для самого себя он "наткнулся вдруг на каверзный и никем дотоле не поднимавшийся вопрос - а, собственно, зачем, в утоленье какой печали Верховному Существу, не знающему наших забот, потребностей и вожделений, понадобились вдруг грешные, дерзкие, скорбные люди и почему никто пока не усомнился в туманном богословском постулате об изначальной любви к своим завтрашним творениям, ибо как можно заранее полюбить еще не родившихся?" Отец Матвей предположил одно из двух: либо "человечество было изобретено по хозяйственным соображениям, дабы не пропадала даром излучаемая свыше благодать", либо "созданье людей" позволяло творцу "наградить себя своею собственной похвалой", столь вожделенной для всякого мастера1.
Как бы там ни было, но по результатам размышлений старофедосеевского священника выходило, что человечество сотворено отнюдь не в видах осуществления божественной провиденции, а чисто случайно, в акте некой божественной игры, оставшейся без влияния на общее бытие мирового строя. Оттого оно предоставлено самому себе, и если кто и интересуется им, то только дьявол, да и то лишь с целью поругания Бога.
В «Пирамиде» показано, как верой побеждается апокалиптическое возвышение дьявола над человечеством. Дуня Лоскутова смогла в самый последний момент, когда, казалось, Шатаницкий уже мог праздновать свое торжество, собрать все силы своего духа и передать их ангелоиду Дымкову, чтобы тот вознесся обратно в "предел Отчий" - царство Добра и Света.
Леонов оставлял человечеству выбор: или слепое пресмыкательство перед "резидентом преисподней" и тогда - разрушение, катастрофа, смерть; или упорное искание Бога и тогда - новое рождение, новая надежда на бессмертие.
254---------------------------------------------------------
Автор «Пирамиды» был исполнен оптимизма, ибо он знал, он верил, что человечество найдет единственно верное решение. России в этих исканиях отводилась особая роль. Леонов тут явно расходился с позицией тех, кто общечеловеческое ставил выше национального.
6. Юере&енская про^а". В контексте идеи духовности выдвигалась и проблема народности, сводившая новое сознание на почву истории и традиций.
70-80-е гг. - это время возникновения идеологии национального самобытничества. Во всех союзных и автономных республиках СССР растет протест против политики "русификации", десятилетиями насаждавшейся от имени "старшего брата" тоталитарной системой. Сила этого протеста все более принимала угрожающий характер, и справиться с ней власти уже не могли.
Тем более, что и сам "старший брат" - русский народ - начинал сознавать необходимость перемен, не желая больше оставаться орудием "коммуно-болыпевистской" интернационализации. В нем также пробуждается потребность в самоидентификации, возрождении национальной культуры.
На волне русского самобытничества поднимаются писатели-"деревенщики": Ф. А. Абрамов (1920-1983), В.П.Астафьев (1924-2002), В.М.Шукшин (1929-1974) и др., создавшие целое направление "антисоциалистического реализма".
Философская сторона "деревенской прозы" заключалась в идее охранения "русскости", "земляной России". Народность толковалась онтологически - как корневое начало вселенскости, космоса. Ни один народ не приходит в мир случайно, но проходит "невидимый и строгий отбор". Оттого каждый из них абсолютно уникален и представляет собой "вклад во всеобщее развитие"1. Поэтому не-
1 Леонов Л. М. Пирамида. В 2 тт. Т. 2. М, 1995. С. 263-265.
1 Распутин В. Г. "Знать себя патриотом" // Правда. № 176 от 20 июня 1988 г. С. 4.
_______________________________ 255
допустимо никакое разрушение "почвы", на которой зиждется национальное бытие.
Для России такой почвой является деревня. Ее разрушение вызвало трагедию русского народа. С этого времени началось "истаяние народной нравственности". В результате "давние черты русского характера - какие добрые потеряны, а какие уязвимые развились - они и сделали нас беззащитными в испытаниях XX в."1
О нравственности как первоэлементе национальной жизни напоминало творчество Шукшина. Его ценностные ориентиры окрашены в "деревенские" тона. Он не против города вообще; напротив, признает даже, что именно «в городе додумались до простой гениальной мысли: "Все люди - братья"». Однако город - "чужой", в нем нет той живительной "закваски", которая заставляет "бродить" национальное самосознание, животворит нравственные предания и заветы. Писатель не видит никакой "исторической необходимости" в том, чтобы из русской жизни исчезла вековечная культура отцов и пращуров.
Шукшину дорого все, что создавалось трудом и умственным подвигом многих и многих поколений русских людей - и правых и левых, и верующих и атеистов.
Это видно даже из того, как он представлял себе схему русской классики: "Патриарх литературы русской - Лев Толстой. Это - Казбек, или что там? - самое высокое. В общем, отец. Пушкин - сын, Лермонтов - внучек, Белинский, Некрасов, Добролюбов, Чернышевский - племянники. Все, что дальше, - воришки, которые залезли в графский сад за яблоками. Их поймали, высекли, и они стали петь в хоре - на клиросе. Достоевский и Чехов -мелкопоместные, достаточно самолюбивые соседи. Были еще: Глеб и Николай Успенские, Решетников, Лесков, Слепцов, Горбунов, Писемский, Писа-
256-------------------------------------------------
рев - это разночинцы"1. Перечень имен отражает разносторонность творческих пристрастий большого художника, и он признается в этом весело, снисходительно: мол, пусть все разные, но зато свои, родня!
7. "Единство культуры. Не только писатели-"деревенщики", но и все диссидентство в целом прекрасно отдавало себе отчет в том, что сила нации, ее духовная стойкость и мирозначение держатся на одном общем стержне, хотя и разделенном на два полюса, - стержне культуры. Один полюс предназначался для нравственности, другой для просвещения; на одном утверждалась вера, на другом - знание. И пока стержень цел, им не грозит разлад и отчуждение. Лишь надломив стержень, можно направить их друг против друга. Но это будет означать разрушение культуры.
Новое сознание, идущее на смену коммунистической идеологии, жаждало духовного синтетизма и правды, мечтая связать воедино расколотую и обезжизненную русскую культуру, пробудить ее к новому и высшему культуротворчеству.
Возможно, это и необходимо для возрождения России!
1 Солженицын А. И. Россия в обвале. М, 1998. С. 170, 172.
1 Шукшин В. М. Нравственность есть правда. М, 1979. С. 62, 293-294.
Заключение
Итак, настал момент, когда можно поставить последнюю точку.
Осталось лишь сформулировать основные выводы.
1. Своеобразие русской культуры характеризуется тем, что она многослойна, т. е. состоит из разных типологических пластов, каждый из которых, во-первых, сложился на почве заимствования и, во-вторых, воплощает в себе определенное идеократи-ческое начало. Для православной культуры это идея святости, целостности духовного сознания и бытия; для европеизированной традиции - просвещение и социальность; для большевизма же -идеологема всеобщего равенства и "единомыслия". Эти идейные тенденции находились в сложных переплетениях между собой, создавая предпосылки самобытного русского культуротворчества.
2. Заимствуя разнородные источники, работая "над чужим материалом" (В. О. Ключевский), русская культура не стала вторичной, подражательной. Ее творения не только не уступают, но во многих отношениях превосходят оригиналы. Ничего выше «Троицы» Рублева, к примеру, нет в византийском иконописании. Пределом мечтаний западноевропейской литературы навсегда останется творчество Достоевского и Толстого. Даже в радикализме Россия превзошла свою пламенную наставницу - Францию.
3. Способность достигать вершин, выявлять
скрытый потенциал великих цивилизаций - это от
личительная черта русской культуры. Она обрела
общечеловеческое значение, показав другим наро
дам, чего могла бы достичь их собственная культу
ра, прояви они больше склонности к духовности и
свободе. В этом смысле совершенно был прав Чаа
даев, утверждавший, что на долю России выпало
"решить большую часть проблем социального по
рядка, завершить большую часть идей, возникших
258---------------------------------------------------------
в старых обществах, ответить на важнейшие вопросы, какие занимают человечество"1.
Вот почему русская культура не замыкается рамками своей национальности, но принадлежит всему миру, составляет достояние всего человечества. Во всем - хорошем и плохом, возвышенном и низменном, героическом и трагическом - все поучительно, все важно, все бесконечно ценно как опыт бытия народа, самой судьбой назначенного быть третейским судьей, мировым посредником между Европой и Азией.
1 Чаадаев П. Я. Апология сумасшедшего // Чаадаев П. Я. Цена веков. С. 155.
Краткая библиография1
1. Алексеев П. В. Философы России XIX—XX столетий. Биографии, идеи, труды. 3-е изд. М., 1999.
2. Арсенъев Н. С. Из русской культурной и творческой традиции. London, 1992.
3. Беляев И. Д. История русского законодательства. СПб., 1999.
4. Благой Д. Д. История русской литературы XVIII века. 4-е изд. М., 1960.
5. Буганов В. И. Отечественная историография русского летописания. Обзор советской литературы. М., 1975.
6. Вздорное Г. И. История открытия и изучения русской средневековой живописи. XIX век. М., 1986.
7. Всеволодский-Гернгросс В. Русский театр. От истоков до середины XVIII в. М., 1957.
8. Галактионов А. А., Никандров П. Ф. Русская философия IX-XIX вв. Л., 1989.
9. ДунаевМ.М. Православие и русская литература. В 5 ч. М., 1996-1998.
10.Забияко А. П. История древнерусской культуры. М., 1995.
11. Замалеев А. Ф. Лекции по истории русской философии (XI-XX вв.) 3-е изд. СПб., 2001.
12.Зенъковский В. В., прот. История русской философии. 2-е изд. В 2 тт. Париж, 1989.
13. Иванов-Разумник. История русской общественной мысли. Индивидуализм и мещанство в русской литературе и жизни XIX в. 3-е изд. В 2 тт. СПб., 1911.