2 Гоголь Н. В. Мертвые души. М, 1985. С. 30-31.
__________________________________ 143
ствовать "просвещенными" способами, следовать тому европейскому "комильфо", которое стало в России "сильнее всяких коренных постановлений" и сделало русских "ни русскими, ни иностранными" - "ни то, ни се"1.
Развращены "просвещением" - правда, на уровне быта, жизненных условий - Ноздрев и Собаке-вич: один - враль, хвастун, до предела окутанный "потрясающей тиной мелочей", взятых из обихода европейского буржуа, - кутежами, картами и всякими "заманками... с сумасшедшими ценами"; другой - рвач, скряга, который, подобно медведю, уже побывавшему в руках, "умеет и перевертываться, и делать разные штуки", преимущественно по части торговли и обмана, и при этом, как и полагается "французо-кафтаннику", ходит в деревне во фраке. Для Гоголя все это - свидетельство деградации личности, покоренной страстью к вещам, к внешним удобствам и благам жизни.
Таковы же искажения русской жизни, воплощенные в образе Коробочки, - мелочность, жадность, "дубинноголовость". В то же время Гоголь проявляет к ней явную снисходительность, ставя ее несколько выше остальных "просвещенных" помещиков, поскольку она, при всех своих недостатках, "умела однако ж... сделать так, что порядок, какой он там себе ни был, на деревне все-таки уцелел... а церковь, хотя и небогатая, была поддержана"2.
Итак, патриархальность, церковность лежат в основе положительного идеала сатиры Гоголя. Это именно та "тайна", на которую он намекал в письме к А.И.Смирновой от 25 июля 1845г., говоря, что "ключ от нее покаместь в душе у одного только
144-------------------------------------------------
автора"1. Но тайна стала явью с выходом в конце декабря 1846 г. «Выбранных мест из переписки с друзьями», ставших идеологическим манифестом великого писателя и вызвавших гневный протест "неистового Виссариона" - В. Г. Белинского.
Гоголь пытался доказать бессмысленность подражания Европе. Это подражание, на его взгляд, вызвано незнанием того, в каком действительно положении находится Запад. Все пребывают в убеждении, что там вовсю процветает цивилизация, тогда как на самом деле ничего этого давно нет. "Погодите, - предупреждал он, - скоро поднимутся снизу такие крики, именно в тех с виду благоустроенных государствах, которых наружным блеском мы так восхищаемся, стремясь от них все перенимать и приспособлять к себе... В Европе завариваются теперь повсюду такие сумятицы, что не поможет никакое человеческое средство, когда они вскроются...". В России же все иначе, ибо еще не забыт Христос, не погряз народ в духовном унынии - этой жалкой дочери безверья в Бога. Поклонники европейского "просвещения" уже "доплясывают польку и доигрывают преферанс", уступая место "истинным мудрецам жизненного дела". "Еще пройдет десяток лет, - пророчествовал Гоголь, - и вы увидите, что Европа приедет к нам не за покупкой пеньки и сала, но за покупкой мудрости, которой не продают больше на европейских рынках"2.
В этом смысле он особые надежды возлагал на "московских мыслителей" - славянофилов.
3. "Щедринская сатира. К школе Гоголя примыкал М. Е. Салтыков-Щедрин (1826-1889). Он критически относился к тургеневской манере изображения "дворянских гнезд". Для этого, иронизировал писа-