Задание 62. Прочитайте предложения из газеты «Известия» так, как они напечатаны, а затем, опустив сочетание по большому счету. Скажите, изменяется ли при этом смысл предложения?
1. По большому счету Таможенный союз не был экономически выгоден его основателям. 2. Самому Ельцину по большому счету все равно, кто возглавляет его администрацию. 3. Как вы думаете, по большому счету, кто такой Березовский? 4„ Я не боялся, я жил. И жил, по большому счету, радостно. 5. Несчастный инженер Гаранин, не виноватый по большому счету ни в чем.
Слова-сорняки не несут никакой смысловой нагрузки, не обладают информативностью. Они просто засоряют речь говорящего, затрудняют ее восприятие, отвлекают внимание от содержания высказывания. Кроме того, лишние слова психологически действуют на слушателей, которые незаметно для себя начинают подсчитывать количество таких слов в устном выступлении. Подобную ситуацию описал журналист А. Суконцев в одном из своих фельетонов:
Мой знакомый электрик, человек с юмором, пришел однажды с лекции.
— Ну как, — спросил я, — понравилась?
Он молча положил передо мной листок бумаги, весь испещренный крестиками и кружочками.
— Что это?
— Крестик — это «значит», а кружочек — «так сказать». Сто восемнадцать крестиков и сто восемьдесят четыре кружочка за два часа...
Сами понимаете, о содержании лекции говорить как-то не хотелось.
Почему же все-таки слова-сорняки появляются в кашей речи?
В книге С. Соловейчика «Учение с увлечением» приводится письмо трех подружек. Они пишут:
Когда нас вызывают к доске, появляется какая-то робость, страх. И тут все нужные снова бессмысленно и бесследно исчезают, зато язык щедро снабжает речь такими фразами: «Это, как ее...», «Ну, значит...» и так далее. И главное, если б не знали! А то ведь знаем, учим, понимаем.
Как видим, причиной может быть волнение, но может быть и неумение мыслить публично, подбирать нужные слова для оформления своих мыслей и, конечно, бедность индивидуального словаря говорящего. Забота о чистоте речи повышает качество речевой деятельности.
Задание 63. Прочитайте вслух отрывок из письма читателя газеты «Известия» Станислава Белякова, соблюдая указанные в нем особенности звучания текста. О каком речевом недостатке говорит автор? Можно ли этот недостаток считать нарушением чистоты речи? Аргументируйте свой ответ.
Уважаемая, а-а-а-а-а-э-з-э-э, редакция!
Давно я-а-а-а-а собирался вам, м-м-м-м-м, написать письмо по-о-о-о-о поводу вот такого, э-э-э-э-э, оборота речи, а-а-а-а, тех, кто выступает, м-м-м-м-м, перед телезрителями ежедневно, ежечасно с у-у-у-утра до, м-м-м-м-м, глубокой ночи...
Признайтесь, достал?
А каково тем, кто слушает и смотрит по ТВ ежедневно ведущих и ведомых, ученых и не очень, шандыбиных и политических деятелей разного уровня и... даже, э-э-э-э, педагогов словесности? Разных людей, но, увы, с одними и теми лее речевыми недостатками.
К большому сожалению, удивлению, огорчению приходится констатировать: Шендеровичей, Сванидзе, Шараповых, Сорокиных, Познеров, Пономаревых, Зайцевых, Леонтьевых — еди-ни-цы! А не менее 00 процентов — знающих, бзкающих, укающих, окающих, мычащих, жующих, бормочущих...
Довела меня до точки кипения и заставила-таки сесть за это письмо только что просмотренная телепередача «Российские тайны: следствие ведет ТВЦ». Не бекал и не мекал лишь один — ведущий Олег Вакуловский. Остальные — ученые, экстрасенсы, приглашенные журналисты известных газет — грешили в этом плане безбожно.
Многие слова в русском языке не только называют предмет, явление, но и положительно или отрицательно характеризуют его. Ср.: красавица — урод, доброта — жадность, щедрость — скупость, умница — глупец. Среди слов, содержащих отрицательную оценку, например зануда, выскочка, недотепа, осел, болван, кретин, выделяются бранные слова, часть из которых входит в состав литературного языка, а часть находится за его пределами.
Церковь, правительственные учреждения, официальные инстанции всячески препятствовали употреблению бранных, особенно нецензурных, непечатных слов. Во времена советской власти нецензурные слова запрещено было печатать в художественной литературе, в газетах, журналах, использовать в передачах по радио и телевидению.
Однако в повседневной жизни эта лексика встречалась не только в речи недостаточно культурных людей, но и тех, кто владел литературным языком. В какие-то периоды засорение языка бранными словами получало особое распространение и вызывало протест со стороны писателей, ученых, преподавателей и всех тех, кого волновала судьба русского языка, состояние общей культуры речи. Так, в 1981 г. «Литературная газета» печатает статьи о наводнении литературного языка диалектизмами, жаргонизмами, просторечием. Вот что пишет Владимир Крупин:
Но с подростками все же проще — сами из них, самим хотелось быть непонятными; у нас и такое бывало, что договаривались внутри какой-то компании в разговорах при посторонних (а ведь секретов-то и не было, но шик!) приставлять к каждому слогу еще какой-то слог, например: «пинапиша пишайпика пинепибольпишапия...», то есть начало удальской песни: «Наша шайка небольшая, всего шесть разбойников. Шишкин, Мышкин...», дальше въезд с размаху в море полной непечатной продукции устной речи. Бот уж что понятно всем без различия чинов и сословий — похабщина. О ней и не говорить нельзя, и говорить не хочется. <...>
У нас же матерщина повсеместна, причем вот грустное замечание — все больше ругаются женщины и даже девочки, девушки, и их отнюдь не единицы. И даже странно, к женщинам меньше пристают жаргоны, вроде словотворчество в просторечной области — дело мужчин, а вот ругань — на поди!
Подростки, вырастая, превращаясь в отцов и однажды с ужасом услышав, как крохотные губы маленького сыночка повторяют вслед за ними ругательство, прикусывают себе язычок. И вообще прощаются со словесным налетом юности.
Со времени опубликования этого материала многое изменилось в стране, в обществе, Отменили цензуру, принят закон о печати и других средствах массовой информации. Люди стали свободнее выражать свои мысли, смелее принимать участие в обсуждении общественно значимых вопросов, речь стала раскованнее. Но вместе с тем свободу слова многие восприняли как вседозволенность. Именно об этом пишет Николай Потапов в статье «Мат в переплете», опубликованной в «Правде»:
...мат становится предметом любования. Прозаик, изысканный стилист, говорит о «благородных кристаллах мата». Это взято из журнала «Знамя». Там же можно прочесть такой пассаж: «И авторы, допустим, журнала «Вестник новой литературы», газет «Русский курьер» и «Гуманитарный фонд» матерятся, что называется, открытым текстом, с чарующей — и, кажется, зачаровывающей их самих — невозбранностью».
И далее:
Когда мат «в законе», легитимизирован — это для всех облегчение. Если при дамах и детях звучит что-нибудь «грязное», рыцарски настроенному юноше или человеку чести постарше вовсе не надо в гневе сжимать вспотевшие кулаки, думать о звонком соприкосновении собственной ладони с щекой матерщинника. Это недемократично! Да и опасно.
Как же следует все это понимать? Значит, когда человек матерится, он выражает уважительное отношение к собеседнику? Это должно радовать его, быть приятным? А если воспринимается как неуважение, оскорбление? Как плевок в физиономию? А если матерщина повергает в уныние, порождает мысль «как были хамами, так ими и остаемся»?
Почему в Великобритании создали «Общество вежливости?» Почему англичане организуют национальные дни вежливости? Почему они призывают проявлять такт по отношению к другим, приложить все усилия к тому, чтобы сделать приятное друг другу? По их представлениям, «национальная вежливость» способствует сокращению стрессов и болезней, смягчению семейных ссор, снижению транспортных происшествий.
Собственный корреспондент газеты «Комсомольская правда» А. Куприянов пишет:
Почти за год жизни в Англии меня никто не обхамил в автобусе, мне не нагрубил ни один чиновник или продавец, а если и толкали в толпе, тот тут же оборачивались со словами извинения.
А мы потакаем матерщинникам, считаем брань характерной, отличительной чертой русского народа. Есть чем гордиться!
Только положительная или отрицательная это черта? Созиданию она способствует или разрушению? Свидетельствует о высокой нравственности, культуре или о полном бескультурье, о нарушении коры поведения человека?
Предлагаем вам высказать свое мнение. И соответственно решить, как поступать: совершенствовать ли свои знания в этой области или искоренять дурную привычку, освобождаться от нее и пометать другим поступать так же.
4.4 Богатство и разнообразие речи
Богатство к разнообразие, оригинальность речи говорящего или пишущего во многом зависит от того, насколько он осознает, в чем заключается самобытность родного языка, его богатство.
Русский язык принадлежит к числу наиболее развитых и обработанных языков мира, обладающих богатейшей книжно-письменной традицией. Много прекрасных слов о русском языке находим в произведениях, статьях, письмах, речах прогрессивных общественных и политических деятелей, выдающихся писателей и поэтов:
Не должно мешать свободе нашего богатого и прекрасного языка (А. С. Пушкин).
Дивишься драгоценности нашего языка: что ни звук, то и подарок, все зернисто, крупно, как сам жемчуг и, право, иное название еще драгоценней самой вещи (Н.В. Гоголь).
С русским языком можно творить чудеса. Нет ничего такого в жизни и в нашем сознании, что нельзя было бы передать русским словом. Звучание музыки, спектральный блеск красок, игру света, шум и тень садов, неясность сна, тяжкое громыхание грозы, детский шепот и шорох морского гравия. Кет таких звуков, красок, образов и мыслей — сложных и простых, — дня которых не нашлось бы в нашем языке точного выражения (К.Г. Паустовский).
В чем же заключается богатство русского языка, какие свойства лексического состава, грамматического строя, звуковой стороны языка создают его положительные качества?
Богатство любого языка определяется прежде всего богатством словаря. К.Г. Паустовский отмечал, что для всего существующего в природе — воды, воздуха, облаков, солнца, дождей, лесов, болот, рек и озер, лугов и полей, цветов и трав — в русском языке есть великое множество хороших слов и названий.
Лексическое богатство русского языка отражено в различных лингвистических словарях. Так, «Словарь церковнославянского и русского языка», изданный в 1847 г., содержит около 115 тысяч слов. В.И. Даль включил в «Словарь живого великорусского языка» более 200 тысяч слов. Д.Н. Ушаков в «Толковый словарь русского языка» — около 90 тысяч слов.
А каким должен быть словарный запас одного человека? Ответить на этот вопрос однозначно очень трудно. Одни исследователи считают, что активный словарь современного человека обычно не превышает 7-9 тысяч разных слов; по подсчетам других, он достигает 11-13 тысяч слов. Сопоставим эти данные со словарем великих мастеров художественного слова. Например, А.С. Пушкин употребил в своих произведениях и письмах более 21 тысяч слов (при анализе повторяющиеся слова принимались за одно), причем половина этих слов встречается у него только по одному или два раза. Это свидетельствует об исключительном богатстве словаря гениального поэта. Приведем сведения о количестве слов у некоторых других писателей и поэтов: Есенин — 18 890 слов, Сервантес — около 17 тысяч слов, Шекспир — около 15 тысяч слов (по другим источникам — около 20 тысяч), Гоголь («Мертвые души») — около 10 тысяч слов.
А у некоторых людей запас слов бывает чрезвычайно беден. Недаром И. Ильф и Е. Петров в знаменитых «Двенадцати стульях» высмеяли Эллочку-«людоедку», которая обходилась всего тридцатью словами.
Вот слова, фразы и междометия, придирчиво выбранные ею из всего великого, многословного и могучего русского языка:
1. Хамите.
2. Хо-хо! (Выражает, в зависимости от обстоятельств: иронию, удивление, восторг, ненависть, радость, презрение и удовлетворенность).
3. Знаменито.
4. Мрачный (по отношению ко всему. Например: «мрачный Петя пришел», «мрачная погода», «мрачный случай», «мрачный кот» и т. д.).
5. Мрак.