Это сложная для обсуждения тема. Я могу сказать следующее – я работал за пределами США и путешествовал за пределами США. И ни одна страна не идеальна. У всех есть свои проблемы.
5. Как, по-твоему, могут быть преодолены эти противоречия? Или же они настолько органично входят в саму ткань жизни американского общества, что если пытаться их преодолеть, то они станут только глубже и уродливее?
Я думаю, что ключевой момент здесь – это развитие умения сочувствовать. Регулярно, неустанно открываться перед теми людьми, которые не такие, как мы, – это наша основная задача. Если я живу в маленьком городе и знаю о других социальных группах – мусульманах, трансгендерах, о ком бы то ни было ещё, только с помощью телевидения и тех веб-сайтов, на которые я захожу потому, что они отражают мои собственные взгляды, и где я чувствую себя удобно и спокойно, тогда как я могу узнать, что значит быть на их месте? Никак. Я должен хотеть и сознательно стремиться смело выходить за пределы заднего двора собственного дома. Мне приходится делать этот выбор.
5а. Сменилась ли «американская мечта» «американским кошмаром»?
Каким бы ни было положение, не думаю, что все уже готовы опустить руки. В том числе и я.
6. Каким был твой личный путь, не под прицелом кинокамер, приведший к каминг-ауту?
Это был долгий путь. Я прошёл его по-своему. И завершил его в своё время. Когда я был готов – эмоционально, умственно, духовно. Когда у меня уже была выстроена система поддержки. Я думаю, это очень важно. Сначала заложить прочный фундамент, а потом принимать важные жизненные решения.
6а. Смотреть на твой каминг-аут через призму карьерного выбора – это ошибочно? Твоё решение было больше личным, чем профессиональным?
Решение совершить каминг-аут – публичный каминг-аут – никак не было связано с моей профессиональной жизнью. Я прожил десятилетие своего двадцатилетия и первые годы тридцатилетия, сосредоточившись на карьере, стремясь добиться успеха. Всё остальное ушло на второй план: друзья, семья, другие люди. Это всё было важно лишь во вторую очередь. Но потом мне исполнилось сорок, и все стало наоборот. Теперь карьера по степени важности стоит на последнем месте, а первостепенную важность имеют люди. Говорить о том, во что я верю, быть честным, быть в согласии с собой. Сейчас это мои приоритеты. Не думаю, что я когда-либо был более заинтересован в людях и менее заинтересован в Голливуде, чем сейчас.
7. Какими бы причинами ни руководствовался ты сам, многие актёры-геи сегодня продолжают скрывать свою сексуальную ориентацию, стремясь обезопасить свои карьеры и не отпугнуть зрителей из «американской глубинки», хотя, конечно, эта ситуация меняется, пусть и не такими быстрыми темпами, как хотелось бы думать нам, либералам. Как ты считаешь, почему в некоторых людях так прочно сидит гомофобия? И до какой степени сама эта система – Голливуд, агенты, специалисты по связам с общественностью, менеджеры и т. д., которые отговаривают своих клиентов открыто говорить о себе, частично обусловливает эту проблему?
Я думаю, проблема действительно может заключаться в Голливуде. Я шесть лет проработал временным ассистентом руководителей киностудий и телекомпаний. Я провёл много времени бок о бок с ними, видел их «за сценой». И большинство из них ведомы чувством страха. Я не думаю, что типичный босс компании решает не нанимать на работу актёра, который открытый гей, потому, что ненавидит геев. Голливуд – это бизнес. Это корпорация. Её цель – прибыль. И если я руководитель кинокомпании, и пытаюсь угодить хозяевам своей корпорации, и гарантировать успешные премьерные выходные, – а шанс собрать большую кассу даётся только один раз, и если я хочу сохранить крышу над головой и мне приходится выбирать между тем, чтобы пригласить на главную роль в своём фильме гетеросексуального актёра или актёра, который открытый гей, то я выберу первого из них, потому что не хочу подвергаться опасности отпугнуть разные возрастные группы зрителей. Это происходит не потому, что я ненавижу геев. Так я это понимаю. Я могу быть неправ.
8. Когда ты в последний раз сталкивался с гомофобией? Можешь описать, что случилось, и какие это вызвало у тебя чувства?
Наверное, на моей официальной странице в «Фейсбуке». Я сам её администрирую, и мне всегда нравится читать комментарии, когда есть время. И большинство из них приятные. Это место, где я всегда получаю поддержку. Но время от времени там попадаются комментарии в стиле «умри гомик». И это всегда неожиданно. Но я просто напоминаю себе, что я – это пустой экран, на который кто-то, кого я не знаю, проецирует свои заморочки. Эти комментарии направлены на меня и, кажется, пишутся обо мне, но на самом деле эти люди пишут о себе. Это работа, которую они проводят над собой. Не надо мной.
9. Как человек смешанных кровей и с двойным этническим происхождением, что ты ощущаешь, когда видишь в новостях, что ещё одного молодого чернокожего парня застрелили полицейские?
Мне не очень нравится выражение «двойное этническое происхождение». Я не могу разделять своё происхождение на две отдельные части. Но если отвечать на твой вопрос – я чувствую усталость. И грусть. И злость. И недовольство. И хотел бы думать, что чувствовал бы всё то же самое, даже если бы не был человеком смешанных кровей.
9а. Почему, как ты думаешь, сейчас так часто в кого-то стреляют? Неужели это объясняется всего лишь закреплённым на уровне ведомства расизмом американских правоохранительных органов, – а если нет, то почему нет?
На этот вопрос наверняка можно дать миллион ответов. Из того, что я читал, я понял, что это частично объясняется милитаризацией – намеренной милитаризацией полиции. Это как с написанием сценариев – я не стану давать одному из своих персонажей пистолет, если не планирую, что он им воспользуется.
10. Ты честно и открыто рассказывал о своей депрессии – и я (так как сам тоже испытываю её) восхищаюсь этим, потому что такие рассказы действительно помогают избавиться от стигматизации, сопровождающей проблемы с психическим здоровьем. Как бы ты описал депрессию для того, кто с ней не сталкивался?
Что ж, в таком случае ты знаешь это свойство депрессии – одно из её свойств – её трудно описывать. Очень трудно объяснить её словами. К тому же у каждого человека она проявляется по-разному. И тот факт, что ты не можешь рассказать другим людям, в чём заключается это состояние, невероятно расстраивает. От этого чувствуешь, что оказываешься в ещё большей изоляции. Однако недавно я снялся в видео организации The Mighty , и в нём мы вместе попытались хотя бы немного передать, какой может быть депрессия. Для некоторых людей. Это видео доступно на ютьюбе.
10а. Не чувствуешь ли ты, что не был бы той творческой личностью, которой ты являешься сейчас, если бы не испытал депрессию? Другими словами, и если выражаться не слишком пафосно, рождается ли из боли искусство?
Я не знаю. Я бы поостерёгся романтизировать депрессию, потому что в ней нет ничего романтического. Она опустошает. Но она дала мне материал для работы. Да. Она заставила меня научиться превращать солому в золото. В творческом смысле. Чтобы выжить. Во многом из того, что я пишу, – сначала в сценариях, а теперь в личных эссе, которые публикую на странице в «Фейсбуке», я рассказываю о тех вещах, которые испытал сам. О болезненных вещах. Записывать их – это был исцеляющий процесс. Делиться своими текстами с другими людьми – это исцеляет. Знать, что некоторые из них восстанавливают себя, когда читают что-то, что написал я, чувствуя, что они не одиноки, – это тоже лечит. Самовыражение чрезвычайно важно – любым доступным вам способом. Просто найдите что-то, что хорошо работает в вашем случае, и начните выводить то, что причиняет вам боль, наружу.
11. Стигматизация, следующая за признанием в том, что у тебя есть проблемы с психическим здоровьем, связана со страхом выглядеть слабым или ранимым? По-моему, это так.
Возможно. Я согласен с тем, что мы боимся быть слабыми. Или что нас будут воспринимать как слабых людей. Но я не рассматриваю слабость и ранимость как одно и то же. Для меня быть ранимым – это быть эмоционально открытым. Проницаемым. Я не возражаю, если обо мне думают, что я ранимый. Я думаю, что быть ранимым существенно важно, если я хочу интересоваться чем-то ещё кроме себя самого. Но, бывало, люди путали это качество со слабостью. Особенно люди в этом бизнесе. Тогда мне приходится доставать меч.
11а. Почему, как ты думаешь, мы (в большинстве случаев) относимся к ранимости с таким презрением/тревогой/страхом? В одном из своих знаменитых выступлений на Ted Talks Брене Браун рассказывает о том, как ранимость необходима тем, кто живут «искренне». Насколько для тебя сложно или легко быть ранимым? (Кстати, это выступление на Ted Talks можно посмотреть здесь: https://www.ted.com/talks/brene_brown_on_vulnerability?language=en.)
Если говорить обо мне, то ранимость требует тренировки. Потому что мир может быть ужасным местом. Ужасным для квир-сообщества, для людей с небелой кожей, для людей-квиров с небелой кожей. Оставаться открытым, ставить себя на место другого, когда даже на своём месте нужна практика, и осознанность, и мужество просто для того, чтобы крепко стоять на ногах, – всё это требует тренировки. И намеренности.
12. Если вдруг эту статью будет читать какой-то подросток, испытывающий трудности из-за своей сексуальной идентичности, или подвергающийся из-за неё преследованиям, или думающий о самоубийстве из-за положения, в котором он оказался, что бы ты ему сказал?
Знаешь, я бы сказал то же, что уже сказали другие: всё изменится к лучшему. Однажды ты найдёшь своё племя. Просто надо верить, что где-то есть люди, которые полюбят тебя и будут ценить тебя таким, какой ты есть. Но правда жизни такова, что, возможно, пока что тебе придётся побыть своим собственным племенем. Тебе, возможно, придётся быть своим собственным лучшим другом. В школе тебя этому не научат. Поэтому начинай работать над тем, чтобы полюбить себя. Позаботься о том, чтобы говорить с собой вслух и про себя так же, как ты говорил бы с лучшим другом. Или так, как бы ты хотел, чтобы твой лучший друг говорил с тобой.
13. Ты на себе испытал действие ядовитой «цифровой» злобы, когда в Интернете появился мем, высмеивающий набранный тобою лишний вес. Что ты чувствовал по этому поводу тогда и что ты чувствуешь по этому поводу сейчас?
В тот момент он меня расстроил. Но из той ситуации вышло что-то положительное. Несколько положительных вещей. Во-первых, я смог потренироваться в самовыражении и вынести её – свою расстроенность – прочь из себя и на бумагу. Потом, когда я сделал этот текст доступным публично, люди откликнулись на него. Откликнулось много людей. Именно об этом я и говорил в начале нашей беседы. Что самовыражение может сослужить хорошую службу тебе самому, но также может оказаться полезным и для других.
13а. Как ты думаешь, почему люди бывают такими жестокими? Почему в обществе в целом и в гей-сообществе в особенности сейчас так распространена критика тела?
Думаю, частично это объясняется тем, что люди – все люди, не только то сообщество, о котором ты говоришь, считают, что если ты хочешь относиться лучше к себе, то тогда тебе надо порвать на части кого-то другого. Не думаю, что это подействует. Отняв силу у тебя, я не стану сильнее. Это не продлится долго. Раскритиковав кого-то в пух и прах, я могу почувствовать себя хорошо – секунд так на пять, но потом мне снова станет паршиво. Поэтому мне придётся сделать это снова. И снова. И снова. Это зависимость. Я всегда ищу очередную дозу. Потому что я никак не проработал свою главную проблему, то есть почему я вообще чувствую себя паршиво.
14. Может показаться (возможно, тем, кто с ними незнаком), что актёрская работа – это дело для экстравертов, а писательская – для интровертов. Как актёр и писатель, согласен ли ты с тем, что это (предположительно, упрощённое) обобщение соответствует действительности?
Нет. Я думаю, что есть актёры, экстраверты и актёры-экстраверты. Я бы отнёс себя к первой категории. Если говорить о писателях – то тут я не знаю. Наверное, и о них можно сказать что-то подобное.
15. Чего одного тебе бы хотелось больше иметь в жизни, что улучшило бы её качество? Почему?
Масло лаванды. Я наношу немного его на внутреннюю сторону запястий каждое утро. Это единственный аромат, которым я пользуюсь. И оно у меня почти закончилось.
Хозяйственные заботы
Вентворт Миллер
https://www.facebook.com/notes/wentworth-miller/housekeeping/1802298233316444/
https://www.facebook.com/notes/went-archive/housekeeping/1903381889986001/?__tn__=HH-R
26 ноября 2016 г.
Удивительно, как выросла эта страница.
Я помню, когда на ней было 5 «лайков». Потом – 50. А теперь…
Кто-то однажды написал в комментариях, что эта страница похожа на гостиную, дающую людям возможность потусоваться. Мне нравится этот образ. И если это правда, тогда я считаю своей обязанностью заполнить едой холодильник, включить погромче музыкальный автомат, взять в видеопрокате фильмы… (Это свидание я устраиваю с собой.) Это весёлая часть дела.
Пропылесосить ковёр, заменить перегоревшие лампочки и позаботиться, чтобы не протекала крыша, – тоже моя обязанность. Это уже не так весело. Но необходимо.
Те из вас, кто управляют собственными страницами сообществ в «ФБ», знают, что они не управляются сами собой. Те, кто этим не занимаются, могут не понимать всего того, что происходит за кулисами.
Так как эта страница выросла, увеличилось и количество времени, необходимого, чтобы управлять ею.
Это также означало, что, к сожалению, людям закрывался к ней доступ.
Долгое время это было не так. Долгое время я как мог старался быть гостеприимным. Гибким. Открытым для различных звучаний/компаний. Пока это не стало неосуществимым.
По правде говоря, я не считаю эту страницу «безопасным пространством».
Конечно, я делаю всё от меня зависящее, чтобы она им была. Но она никогда им не будет. Не на 100 %.
Люди делятся здесь своими мыслями и чувствами. Проявляют уязвимость. Публично. Что не перестаёт изумлять меня и заставляет чувствовать себя скромнее. Их огромное большинство. Тех, для кого предназначена эта страница и её содержание. Именно для них – и для себя – я продолжаю вкладывать в неё время и усилия.
Но есть и такие люди, которые вписываются сюда с большими трудностями. Я предпочитаю позволять им прийти к этому выводу самостоятельно.
Но это срабатывает не всегда.
Чтобы внести ясность на будущее (и потому что этот вопрос уже задавали), я подумал, что перечислю некоторые причины, по которым комментаторам запрещали доступ к этой странице:
1. Спам. Ссылки на бесплатные загрузки и возможности для получения прибыли. Многократное оставление одного и того же комментария(ев) и/или эмотикона(ов) под разными постами. И т. д.
2. Мошенничество. Комментирование от «моего» лица с помощью поддельного аккаунта в «Фейсбуке». И/или подкаты к людям. Я нередко встречаюсь с ситуациями, когда комментатор нацеливается на 5 или 6 женщин одновременно. «Привет милочка, твой профиль показался мне интересным. Пожалуйста отправь мне запрос в друзья я хочу узнать о тебе побольше»*.
3. Троллинг. Размещение грубых/оскорбительных/угрожающих комментариев†. К счастью, большинство людей знают, как высказывать сомнения или несогласие относительно чего-то, что я публикую, или с другими комментаторами уважительным, обдуманным и открывающим возможность для дискуссии способом.
4. Религиозная пропаганда. Размещение ссылок на религиозный контент является и будет являться проблематичным. Ежедневные молитвы обо мне/за меня – проблематичны. Как и попытки убедить людей-квиров в том, что нам дорога в ад.
Замечание относительно гомофобии. Людям, у которых (по той или иной причине) вызывают тревогу представители ЛГБТКИА-сообщества, не воспрещён вход сюда. Я предпочитаю верить, что есть шанс на то, что, попав на эту страницу, кто-то – нетолерантный, имеющий предубеждения и фобии, – переживёт изменение, приняв участие в гуманной дискуссии. Я не могу/не стану лишать этих людей этой возможности. Но всё зависит от того, в какой форме выражаются их предубеждения. Есть разница между «Я признаю, что мне очень трудно свыкнуться с мыслью о гей-браках» и «Да гареть тебе в агне»*. Первая фраза открывает возможность для диалога. Вторая наглухо закрывает её.
5. Чтение наставлений. Есть разница между «Вот что помогло мне» и «Вот что тебе надо сделать». Первая фраза открывает возможность для диалога. Вторая наглухо закрывает её. Когда я говорю, я стараюсь дать ясно понять, что я говорю за себя. О себе. Потому что это предмет, о котором я могу рассуждать до какой-то степени компетентно. Я стараюсь воздерживаться от того, чтобы давать советы и/или рассуждать о ситуации, в которой находится кто-то другой, если только меня специально не просят об этом. Потому что это опасно. Я могу не полностью понимать, что испытывает тот человек. Что лучше для него. И, возможно, он просто хочет, чтобы его услышали. Хочет выразить себя. А не чтобы его «лечили».
По причинам, которые должны быть очевидны, здесь оставляют комментарии люди, у которых (как у меня) есть или когда-то были проблемы с психическим здоровьем. И хотя мне нравится думать об этой странице как о месте, которое предоставляет ресурсы и пищу для размышлений на разные темы, это не горячая линия экстренной психологической помощи. Здесь нет штатного специалиста.
Время от времени тут появляются люди, вибрирующие на такой частоте и с такой напряжённостью, которые эта страница выдержать не может. Поклонники эти люди или нет, если я прихожу к выводу, что чьё-то присутствие постоянно вызывает у других людей и/или меня тревогу, в конце концов я, возможно, могу решить, что это пространство не предназначено для них.
В техническом отношении это страница сообщества, но также это моя личная страница. Комментаторы – гости (в моей гостиной). И в конечном счёте слова значат больше, чем «лайки». Всегда будут значить больше.
Спасибо за то, что поддерживаете меня в этом стремлении. С любовью и уважением, – В.М.
* Дословные комментарии.
† Обычно такие комментарии выявляются и удаляются мною до того, как их увидят другие люди.
‡ Комментаторы, которым был закрыт доступ, всегда могут решить вернуться сюда, воспользовавшись новым/другим аккаунтом «Фейсбука». При этом от них ожидается существенное изменение формы выражения и содержания их высказываний.
С гуся вода
Вентворт Миллер
https://www.facebook.com/notes/wentworth-miller/ducks-back/1809025432643724
https://www.facebook.com/notes/went-archive/ducks-back/1903416793315844/?__tn__=HH-R
13 декабря 2016 г.
Её трудно было не заметить. Возможно, в этом и заключался весь смысл.
Косички на голове и размахивающие во все стороны руки. Яркий топ без бретелек и мини-юбка. На роликовых коньках.
Кажется, ей доставляло удовольствие наматывать круги по перекрёстку в час пик. Позировать и импровизировать в танце. Разговаривать самой с собой. Уворачиваться от машин и направлять движение транспорта. (И пешеходов.)
У меня возникло ощущение, что она занимается этим уже давно. Что это её любимое дело. (И её перекрёсток.)
Сидя в своей машине, остановившейся на красный свет, наблюдая за перемещениями этой девушки, я кое о чём подумал. Во-первых, о том, что местные жители, вероятно, знают её. «О да, – говорят они, кивая головами, – та самая».
Второй мыслью – больше похожей на внутренний приказ – было поместить её в папку с ярлыком «Проблемы с психикой (серьёзные)». Стоящую в одном ряду с «Мужчинами, которые орут на перекрёстках (разные)».
Было ли это хорошо с моей стороны? Доброжелательно? Справедливо?
Нет.
Но я это делаю. Если честно.
Я раздаю людям характеристики. Раскладываю их по категориям. Вроде «нормальные» или, наоборот, «ненормальные».
Это старая привычка. Автоматическая. И она меня защищает.
Я квир, у меня небелая кожа, и я не понаслышке знаком с психическими проблемами. У меня самого тоже были времена косичек на голове и размахивающих во все стороны рук (образно выражаясь). И когда я иду по жизни, мне бывает полезно Глядеть В Оба. Замечать, Кто Здесь.
Промотать вперёд на месяц.
Я был рядом с тем же перекрёстком, в этот раз шёл пешком, собираясь зайти в магазин. Я подходил к двери, и тут появилась она, молнией пролетев передо мной, отрезая мне путь, закрывая мне вход.
Тот же наряд. Всё так же на роликах. Поэтому она оказалась ростом с меня (или выше).
Удивившись, я отступил. И остановился. Не был уверен, какой дальше сценарий.
Она театрально вздохнула, переводя взгляд с меня на дверь и затем снова на меня. Потом она прищурила глаза. Назвала меня невоспитанным. Спросила меня, почему я не придерживаю для неё дверь. Прежде чем я мог ответить, она открыла её сама и прокатила внутрь, а я остался стоять на тротуаре. В смущении.
Всё это было странно. Совершенно случайное происшествие.
И не великой важности.
Потому что я уже отнёс её к категории «Проблемы с психикой (серьёзные)».
Что бы она ни сказала мне, обо мне и в присутствии меня, понималось бы и было понято с такой точки зрения. И не принималось бы близко к сердцу. Не было принято близко к сердцу.
Я уже присвоил этому человеку некое значение, был подготовлен к тому, чтобы проинтерпретировать этот необычный момент как что-то, что относится именно к ней. Не ко мне. Как только она повернулась в мою сторону, я понял, что стану просто экраном, на который она спроецирует… что бы внутри неё ни нуждалось в проецировании. Я был готов дать ей такое безоценочное понимание, которое я не даю всем остальным. Гибкое. Нейтральное. Объективное. Такое, которое позволило бы ей быть именно той, какая она есть, и такой, какой она была в тот момент, а мне после нашего контакта остаться всего лишь с интересной историей, которой можно поделиться. Не рассерженным, не обиженным. Не потрясённым и не в замешательстве.
Как с гуся вода.
А что если я, скажем, собрался зайти в магазин, и впереди меня проходит какой-то мужчина, отрезая мне путь, закрывая мне вход. Он хорошо одет и ухожен, у него модная бородка. Открывая дверь, он бросает взгляд в мою сторону, шипит сквозь зубы: «Педик». Потом заходит внутрь.
Перемотать назад.
Вот я, например, собрался зайти в магазин, и какой-то другой мужчина отрезает мне путь, закрывая мне вход. Он немыт и нечёсан. На нём 10 слоёв одежды. «Рвёт» и «мечет» ни в чей конкретно адрес. Открывая дверь, он бросает взгляд в мою сторону, выкрикивает: «Педик!» Потом заходит внутрь.
Бросаюсь ли я за ним вдогонку, хватаю ли его за грудки? Требую ли объяснений?
Конечно. Я мог бы. Но я не стал бы.
Потому что хотя то, что он сказал, было сказано мне (кажется) и обо мне (кажется), имело отношение к моей идентичности (технически), я бы знал, что на самом деле оно относилось к нему. Не ко мне.
Или, скорее, я бы заранее решил, что оно относится к нему.
Потому что проекция – это двусторонний процесс.
В миг, когда бы я увидел 10 Слоёв Одежды, я бы присвоил ему некое значение – «Проблемы с психикой (серьёзные)», – а потом занял бы такую позицию: что бы он ни говорил дальше, я – это просто экран, на который он проецирует… что бы внутри него ни нуждалось в проецировании. Дал бы ему то же самое безоценочное понимание, которое я дал Роликовым Конькам. Гибкое. Нейтральное. Объективное.
Вернёмся к Бородке.
Разница между ним и 10 Слоями Одежды – в самопрезентации. Как он смотрит/идёт/говорит. Его общей волне («Нормальный»). Впрочем, насколько я могу судить, Бородку тоже можно было бы поместить в папку «Проблемы с психикой (серьёзные)». Совсем рядом с Роликовыми Коньками. Насколько я могу судить, бросаться на людей со словами на букву «п» – это его вариант косичек на голове и размахивающих во все стороны рук. Кто знает?
Размышляя дальше в подобном ключе, я, понятное дело, мог бы дать ему такое же безоценочное понимание. (Гибкое. Нейтральное. Объективное.) В таком случае обронённое им «Педик» не уязвило бы меня и не спровоцировало бы конфликт – вместо этого я бы спокойно пронаблюдал, как брошенная им словесная граната плавно летит вверх и в моём направлении, описывает дугу в воздухе… и, не долетев, падает и, подпрыгивая, откатывается в сторону, с безобидным пшиком детонируя где-то за кадром. После нашего контакта я мог бы остаться всего лишь с интересной историей, которой можно поделиться. Не рассерженным, не обиженным. Не потрясённым и не в замешательстве. «Гусь», «вода» и так далее.
Легче сказать, чем сделать.
Да. Конечно. Я, предположительно, мог бы присвоить любому человеку – ну вообще любому – одно и то же значение. Я мог бы поместить всех в папку с ярлыком «Проблемы с психикой (серьёзные)» и никогда больше не принимать ничего близко к сердцу. Ну вообще никогда. Идти по жизни, понимая, что то, что говорят и делают другие, – мне, обо мне, в присутствии меня – относится к ним самим. Не ко мне. При столкновении с набором «-измов» и «-обий» очередного человека, как бы ни проявлялся его персонализированный или «нормализованный» вариант косичек на голове и размахивающих во все стороны рук, я мог бы занять такую позицию: «Я не знаю о вашей истории или о том, что привело вас сюда. Я сделаю то, что нужно, чтобы обезопасить себя, – телесно, умственно, духовно, – при этом осознавая, что это именно у вас кризисная ситуация. Не у меня. Я изо всех сил постараюсь дать вам такое безоценочное понимание, которое будет эмоционально отстранённым, но всё-таки присутствующим. Даже сопереживающим. Если я почувствую что это правильно и/или подходяще. И не идёт в ущерб мне самому».
Легче сказать, чем сделать.
У меня за плечами больше 4 десятилетий жизненного опыта, противящегося этому. Больше 4 десятилетий категоризирования людей.
«Хороший» или, наоборот, «нехороший».
«Нормальный» или, наоборот, «ненормальный».
«Принимать Близко К Сердцу» или «Не Принимать Близко к Сердцу».
Дело в том, что, если ко мне подходит кто-то, кто выглядит/идёт/говорит определённым образом, – таким образом, который культура и опыт научили меня определять как «хороший» и «нормальный», есть вероятность, что я буду принимать близко к сердцу что бы он ни сказал и ни сделал. И соответствующим образом реагировать.
Есть вероятность, что сначала я припишу ему значение «Принимать Близко К Сердцу», а потом, когда он окажется невежливым/грубым/агрессивным, попытаюсь отъехать назад к «Не Принимать Близко К Сердцу». Безуспешно. Потому что слишком поздно. Я задет. Потрясён и в замешательстве. Мне досадно, и я не могу выбросить его из головы.
Дело усложняет то, что Принимать Близко К Сердцу – это часть моей профессиональной подготовки. Много лет на уроках актёрского мастерства я учился «раскрываться» и «отпускать самоконтроль», так что когда партнёр по снимаемой сцене говорит Эти Слова, которые должны вызвать Эту Реакцию, они попадают в цель. Задевают за живое. И со мной происходит что-то, что достойно съемки.
Я сделал свою кожу тонкой. Намеренно.
Эта выученная открытость не выключается в ту же секунду, когда режиссёр кричит «Стоп! Снято!» Мне кажется интересным, что некоторые неодобрительно цокают языками, когда какой-нибудь известный актёр начинает прилюдно сходить с ума. «Дра-ма!» Ну. Да. Именно поэтому он известен и ему больше не надо работать официантом и обслуживать столики. Лучшие актёры научились Принимать Это Близко К Сердцу (по моему мнению). Чем бы ни было это «Это». Они реагируют. Чувствуют. (Готовы встать на те ролики?) И мир – занятый Повзрослением и Держанием Себя В Руках – платит хорошие деньги, чтобы смотреть на них.
Я веду свою страницу в «ФБ» больше 2 лет, размещая тщательно отобранные ссылки, видео и заметки примерно 5 дней в неделю. Все мои записи – личные (поэтому я их и публикую). А потом незнакомые люди заходят на мою страницу и проецируют на неё… что бы им ни было нужно спроецировать. Значительная часть того, что они пишут, относится к ним самим и друг другу, но многие из комментариев пишутся для меня (кажется) и обо мне (кажется). Нет нужды говорить, что это был поучительный опыт.
Я заметил один повторяющийся шаблон поведения: что, если только я заранее осознанно не принимаю решение этого не делать, я автоматически приписываю значение «Принимать Близко К Сердцу» комментариям от людей, которых я никогда лично не встречал и никогда не встречу. Я позволяю незнакомцам забраться ко мне под кожу.
Пару раз меня это даже расстраивало.