В моём онлайн-словаре говорится, что «тренироваться» означает «повторять упражнение, или выполнять деятельность, или применять умение, чтобы приобрести в них мастерство или поддерживать его».
Например, прямо сейчас я тренируюсь соединять в цепочку предложения на своём ноутбуке.
Сегодня вечером, придя на ужин с другом, я буду тренироваться быть хорошим слушателем. Формулировать свои мысли и чувства. Заказывать что-то другое, чем обычно. Если спуститься на более примитивный уровень (что может оказаться необходимым, если я буду уставшим или взвинченным), я могу тренироваться сидеть с прямой спиной. Подносить ко рту вилку. Если мне понадобится ещё сильнее упростить этот процесс (что тоже может стать необходимым), я могу тренироваться ощущать, как мои ноги касаются пола. Вдыхать и выдыхать. Моргать.
Так как я «тренируюсь», а не «выступаю», я могу прощать себя, если у меня что-то не получается «правильно». (Чем бы ни было это «что-то».) Если у меня не выходит достичь того, что мой внутренний голос (громкий, неприятный) определяет как «совершенство». Я могу стараться создавать для себя – сознательно – более широкое, более гибкое интеллектуальное и эмоциональное пространство, в котором аварии, расстройства, недосмотры, промедления, запинки, неверные шаги, провалы и посредственные результаты не только разрешены, но даже могут быть потенциально полезны. «Всё нормально. Я тренируюсь. Именно так я учусь/расту/становлюсь более гибким. Если всё будет нормально, я сделаю это ещё раз».
И вот что я вам скажу. Я отыскал некую степень свободы в совершении ошибок. В том, чтобы не делать «правильно».
Однажды я занимал административную должность в одном мужском обществе, которая подразумевала регулярное написание и рассылку групповых электронных писем. В одну из недель я поставил перед собой трудную задачу: допускать опечатки – намеренно – во всех и-мейлах, которые я отправлял. Чтобы потренироваться спокойно воспринимать несовершенство. Самая первая опечатка? О боже мой. Чего мне только стоило тут же не отослать новое сообщение с извинениями за неё. Но под конец недели из каждого письма потоком лились опечатки. Вопиющие. Воззмутительные. И мне это понравилось. До некоторой степени. Где-то внутри меня по-прежнему жил ребёнок, считающий, что неправильно написанное слово – это Конец Света. Я-взрослый с облегчением удостоверился, что Нет, Не Конец.
Это важно – чувствовать, что у меня есть шанс добиться успеха. И настолько же важно – чувствовать, что мне разрешено ошибаться.
И то, и другое требует тренировки.
Мы ходим в спортзал, чтобы тренироваться делать «повторения», и в студию йоги, чтобы тренироваться удерживать позы. Ближайшая кофейня – это мой спортзал. Почтовое отделение – моя студия йоги. То же самое можно сказать и об аэропорте, автостраде и супермаркете. Я отправляюсь туда «повторять упражнение, или выполнять деятельность, или применять умение, чтобы приобрести в них мастерство или поддерживать его». Ожидание в очереди? Я тренируюсь быть терпеливым. Какой-то парень подрезает меня на дороге? Я тренируюсь не показывать ему средний палец. Разыгрывание сцены на работе? Я тренируюсь произносить реплики в правильном порядке и внимательно слушать партнёра. Что-то идёт не так, как «должно»? Не получается «правильно»? Это нормально. Я тренируюсь. Напряжение отключено. Или, по крайней мере, уменьшено. (За исключением тех случаев, когда работают камеры, снимающие каждое моё движение. Тогда да, есть ощущение, что это в меньшей степени «репетиция» и в большей – «представление». В меньшей степени «тренировка» и в большей – «постоянное». Но я могу тренироваться спокойно относиться к этому.)
Кроме того – и это очень важно, – если я выбираю/вспоминаю это сделать, то я могу распространять этот подход и на других людей. «Он тренируется не доминировать в разговоре». «Она тренируется быть заботливым другом». И т. д.
Я говорю здесь не о том, что нужно извинять плохое поведение или идти по жизни без разумных границ. Я говорю о том, что нужно относиться к людям более великодушно и прощающе. Напоминать себе, что то, какими, как я часто настаиваю, должны быть члены семьи, друзья и коллеги по работе (идеальными), – это не то, какие они на самом деле (неидеальные). И это нормально. Кажется справедливым проявлять к ним такую же благосклонность и давать им такое же разрешение ошибаться и не быть наказанными, какие бы я хотел – и действительно хочу – получать и сам. Потому что они тоже тренируются. Это делаем мы все.
Прощение требует тренировки. Оно само – тренировка. А также доброты. Доброты к себе и друг к другу.
В детстве многие из нас пережили такой опыт, когда мы пришли ко вселенной (или её представителям) со своим сокровищем в руках и сказали: «Вот. Это моё сокровище». А вселенная ответила: «Это не сокровище. Это дрянь». Потом мы выросли, стали взрослыми, и когда вселенная (или её представители) приходили к нам со своим сокровищем в руках, мы отвечали: «Это не сокровище. Это дрянь».
Я не хочу быть одним из этих взрослых (неужели кто-то хочет? По-настоящему?).
Сейчас я вдруг понимаю, что совсем не знаю, как закончить этот текст. Я не уверен, как сделать так, чтобы не провалиться на последней строчке (опять). И это нормально. Я прощаю себя. Я тренируюсь.