Тема: Санкт-Петербургский международный кинофестиваль / Приглашение «Почётный гость»
Уважаемая г-жа Авербах!
Спасибо за ваше любезное приглашение. Поскольку в прошлом я успешно посещал Россию, а также могу утверждать о наличии у себя неких русских корней, я был бы счастлив согласиться.
Однако поскольку я гей, я должен отклонить это приглашение.
Меня глубоко беспокоят существующее в данный момент отношение к геям и лесбиянками и обращение с ними со стороны российского правительства. Эта ситуация ни в коем случае не приемлема, и я не могу с чистой совестью участвовать в торжественном мероприятии, проводимом в стране, где людей, подобных мне, систематически лишают их основного права жить и любить открыто.
Возможно, когда и если положение дел улучшится, я буду свободен сделать иной выбор.
До той поры.
Член HRC, GLAAD, The ManKind Project Вентворт Миллер
Копия: Тамаре Биллик, HRC
Меган Таунсенд, GLAAD
Сету Адаму, GLAAD
Дженнифер Аллен, Viewpoint
Джоанн Уайлз, ICM Partners
Интервью из журнала Out, приуроченное к выходу 100-го номера журнала,
2013 г. (полная версия)
https://www.facebook.com/notes/wentworth-miller/interview-out-re-out100-2013-complete/1497293333816937/
https://www.facebook.com/notes/went-archive/out100-interview-2013-complete/1901100453547478/
3 июня 2014 г.
В: Что бы ты определил как своё важное личное достижение в 2013 году и почему?
О: 2013-й стал для меня во всех отношениях важным годом. Но если нужно выбрать «важное личное достижение», то я выбрал бы два. Первое – это моё письмо в адрес Санкт-Петербургского кинофестиваля. Второе – это моя речь на вечере «Кампании за права человека» (КПЧ) в Сиэтле. Если рассуждать о том, «как было» и «как стало», то эти два события сложно превзойти.
В: В своём письме директору Санкт-Петербургского международного кинофестиваля ты красноречиво говорил о существующих в России санкционированных государством предрассудках, направленных против геев. Насколько сложно было принять решение сделать такое заявление и одновременно использовать эту возможность, чтобы объяснить свою сексуальную идентичность?
О: В конечном итоге это оказалось просто. Как и все остальные, я читал в Интернете сообщения о том, что происходит в России. Поэтому, когда я получил это приглашение, я подумал: «Я ни за что не смогу на него согласиться». Потом мне пришла в голову мысль, что если я сделаю свой ответ публично доступным, то, вероятно, это поможет привлечь дополнительное внимание к этой ситуации. Было ощущение, что это правильный поступок в правильный момент. Конечно, решение «объяснить свою сексуальную идентичность» было важным для меня лично, но лишь во вторую очередь после действительной проблемы – необходимости высказаться против такого отношения к ЛГБТ-сообществу в России.
В: На вечере КПЧ в Сиэтле ты рассказал производящую сильное впечатление историю о привычке полагаться только на себя и изоляции, которые привели тебя к твоим собственным попыткам самоубийства в подростковом возрасте, и говорил о том, как благодаря The ManKind Project, а потом КПЧ ты обрёл ощущение общности с другими людьми. Ты можешь объяснить, как ты оказался вовлечён в деятельность The ManKind Project и как это помогло тебе достичь такого этапа в своей жизни, когда ты можешь жить согласно своей правде?
О: Я услышал о MKP от знакомого знакомых. И по описанию казалось, что это что-то совсем не комфортное для меня. Но я стремился к изменению, движению, росту… И когда я узнал, что мужчины в этом сообществе называют друг друга «братьями», это показалось мне близким. Я рос без братьев, у меня никогда не получалось найти или создать для себя сообщество близких мужчин, и мысль о том, чтобы войти туда, очень привлекла меня. А также бросила мне вызов. Потому что я узнал, что брат может сказать тебе то, что не скажет друг. Там действительно делается акцент на искреннем и зрелом общении. И поэтому, оказавшись в MKP, я сразу же открыто рассказал им о том, что я гей. Я хотел быть откровенным в этих отношениях. И я верил, что эти мужчины поймут меня и не станут осуждать.
В: Какие ценности и идеалы определяют твои взаимоотношения с миром?
О: Сейчас мне уже за сорок и я, безусловно, потратил некоторое время на размышления о том, что значит быть мужчиной, в отличие от «мужчины-мальчика», – состояния, в котором я провёл большую часть своей взрослой жизни. И я пришёл к выводу, что это дело выбора. И я могу делать этот выбор – быть мужчиной – снова и снова. Каждый день. Соблазн отключиться, и уйти в неосознанность, и не брать за себя ответственность – соскользнуть обратно в это состояние мужчины-мальчика – будет со мной всегда. Он не уйдёт. Поэтому мне приходится делать выбор сохранять осознанность. Мне приходится делать выбор принимать на себя ответственность. И это происходит постоянно. И очень часто у меня плохо получается. Но в этом и состоит моя работа.
В: Ты завершил свою трогательную речь на вечере КПЧ в Сиэтле такими словами: «Пусть я буду для кого-то тем, кем никто не был для меня. Пусть я отправлю послание этому подростку – может быть, в Америке, может быть, где-то далеко за морем или, может быть, прячущемуся глубоко внутри, подростку, которого преследуют дома, или в школе, или на улице, – о том, что кто-то видит, и слышит, и ему не всё равно. Что есть «нас». Что есть «мы». И что этот ребёнок, или подросток, или взрослый любим. И что он не одинок». Как ты планируешь и дальше отправлять это сообщение?
О: Прямо сейчас я сосредоточен на сообществе на местном уровне – на семье, друзьях, моих братьях по MKP – и за его пределами. Я обсуждаю с КПЧ, каким образом я могу быть больше вовлечён в то, что они делают, мне стали присылать приглашения рассказать о своей жизни и опыте… Я хотел бы найти несколько организаций, чья цель – это поддержание социальной справедливости и создание изменений, работающих с молодыми людьми и взрослыми на общенациональном и международном уровнях, которым я мог бы постоянно помогать. На это я и надеюсь.
В: Теперь, когда о том, что ты гей, знают как твои близкие, так и все остальные, что бы ты хотел сказать себе пятнадцатилетнему?
О: Я мог бы сказать себе пятнадцатилетнему очень многое, особенно до того, как он попытался покончить с собой. Но у меня нашлось бы что ему сказать и после этого. Я помню, что после того как попытался свести счёты с жизнью, я носил в себе глубокое чувство стыда. Я чувствовал себя так, словно я споткнулся или провалил экзамен, который устроила мне жизнь. Что теперь я «бракованный товар». Что бы я сказал себе юному – что бы я сказал любому, кто прошёл по похожей дороге, – что надо меньше концентрироваться на том факте, что ты едва не лишил себя жизни, а больше – на том факте, что ты выжил. На том, что ты остался в живых. И что об этом надо рассказать. Я бы сказал: «То, что ты считаешь шрамами, – на самом деле это медали. Это знаки отличия, свидетельствующие о том, что внутри тебя есть что-то твёрдое, упрямое и стойкое». Поэтому, когда кто-то, кто знает мою историю, подходит ко мне и говорит: «Ах ты, бедняжка», я отвечаю: «Не надо меня жалеть. Потому что я знаю, что значит подвергаться испытаниям. Я знаю, что значит быть сломленным и когда тебе приходится снова подниматься и идти дальше. Я знаю, кто я в такие моменты. И от этого я становлюсь сильнее». Есть такие люди, которые никогда не подвергались испытаниям, которых никогда не ломали. Поэтому они не могут точно знать, как они отреагируют, когда жизнь всё-таки схватит их за горло. Может быть, они сумеют снова встать и пойти дальше, а может быть, и нет. И я сочувствую им от всего сердца. Потому что рано или поздно жизнь хватает за горло всех.
https://www.facebook.com/wentworthmilleractorwriter