Фотографии профессора М.Е. Бурно 2
Как врач и личность, я четверть века связан с терапией творческим самовыражением (ТТС). Все это время, как принято между коллегами и единомышленниками, я веду деловую переписку с ее автором — московским психотерапевтом, профессором М.Е. Бурно. Я посылаю ему статьи, отчеты,
делюсь опытом, спрашиваю совета. Получаю литературу по терапии творческим самовыражением, рецензии, рекомендации. Однако в нашем эпистолярном общении есть одна особенность — нередко в конвертах с письмами Марка Евгеньевича я нахожу сделанные им фотографии.
Сейчас в моем архиве десятки этих бесконечно дорогих мне снимков.
Говоря так, я вкладываю в понятие «дорогой» прежде всего его изначальное старорусское значение — «полезный». Главная цель терапии творческим самовыражением, по М.Е. Бурно, одного из направлений терапии духовной культурой, — творческое характерологическое познание дефензивными людьми себя, обретение ими своего, созвучного их природе творческого вдохновения, своей особенной творческой активности.
Поскольку я отношусь к числу дефензивных личностей, метод Марка Евгеньевича поначалу был для меня не предметом научного исследования, а исцеляющим, возвышающим душу средством. Индивидуальность автора метода, созвучная моей собственной индивидуальности, оживляла меня, вдохновляла, лечила, помогая чувствовать себя самим собою, ощущать, что мои творческие особенности могут помочь другим людям.
Летом 1985 г. я получил текст доклада М.Е. Бурно следующего содержания:
«Возникающее в процессе терапии творческим самовыражением целебное вдохновение есть встреча с собственными духовными богатствами... Вдохновение высвечивает в пациенте личностный "костяк" и тем самым смягчает чувство неопределенности, а вместе с ним тягостную душевную напряженность... Вернуться нз тоскливости к себе и к людям возможно через любое творчество (то есть делание чего-то по своему) — писание, фотографирование, поиск необычного в обычном и т. д.».
К этой аннотации была приложена фотография с надписью: «Спасибо Вам за содержательно-светлое, важное, дорогое для меня письмо».
Фотография М.Е. Бурно
Помню эффект, произведенный на меня снимком. Едва взглянув на него, я ощутил неизъяснимое чувство спокойствия и уверенности — ведь я писал Марку Евгеньевичу, что живу в постоянном напряжении из-за того, что одесские психотерапевты не понимают сущности его метода, упрямо отождествляя его с терапией искусством. Одиноко стоящее на опушке, истерзанное непогодой дерево я воспринял не только как олицетворение своего душевного состояния, — я понял, что тот, кто прислал фотографию, понимает его. Рассматривая фотографию, я все глубже ощущал свое душевное созвучие и с деревом, и с человеком, запечатлевшим его на снимке. И вместе с этим чувством рождалось светло-оптимистическое, озаряющее душу сознание того, что изломанное дерево все-таки зеленеет, живет.
В Одессе арт-терапевты3, кунсттерапевты4, эстето-терапевты5 не признавали новизны, самобытности метода терапии творческим самовыражением. Немалую роль в этом играл и сам термин, некогда использованный немецким кунст-терапевтом Клаузером. Сколько я не пытался объяснить, что это совершенно разные методы — мои собеседники стояли на своем. В дискуссиях я часто терял самообладание, раздражался, порой впадал в депрессию и, конечно же, не переставал жаловаться Марку Евгеньевичу.
Он прислал мне еще одно письмо с вложенной фотографией. «Как же мне Вам помочь?» — написал он на обороте этой фотографии.
«Существо нашей концепции, —
писал он, — состоит, по-моему, в том, что врач лечебно или профилактически наполняет душу человека стойким, целебным душевным светом... При этом он действует сообразно душевным, характерологическим, конституциональным особенностям человека. В этом-то состоит сама наука, концепция как система научных взглядов». И далее следовало горькое признание, что и в Москве думают иначе. «Как же мне Вам помочь?» — снова вопрошал Марк Евгеньевич в конце письма.
Думаю, он знал: этот вопрос — риторический, ибо был уверен, что помогает мне, применяя прием творческой фотографии из арсенала своей терапии творческим самовыражением, сила воздействия которой оказалась больше, чем сила самых убедительных слов.
3
Арт-терапия — получившее первоначальное распространение в англоязычных странах направление в психотерапии, основанное на занятиях клиента изобразительным искусством.
* Кунст-терапия — аналогичное арт-терапии психотерапевтическое направление, получившее распространение в немецкоязычных странах.
5
В отличие от арт-терапии, в эстетотерапии лечебное воздействие на клиента связано не столько с его собственной творческой активностью, сколько с восприятием произведений изобразительного искусства, литературы, музыки и т. д.
Фотография Марка Евгеньевича помогла мне тем, что на ней были воплощены мои мысли и чувства, мои тревоги и переживания, мои сомнения, мои надежды и моя вера: «Мы духовно и душевно близки, как эти два дерева. Надо стоять твердо, как они!»
Целебное, активизирующее действие фотографий Марка Евгеньевича укрепило в моем профессиональном сознании идею резонансной психотерапии (опосредованного лечения родственной душой).
«Дорогой Евгений Антонович, — читал я на обороте следующей фотографии, — спасибо за два последних письма. Я, конечно, тоже чувствую наше душевное, духовное созвучие, всегда чувствую
Вас в своей душе». И, глядя на запрет Фотография М.Е. Бурно ный знак, снятый в каком-то старинном уголке Варшавы, я смягчался в своем негодовании на то, что стояло на пути становления терапии творческим самовыражением, и на тех, кто ставил перед ней заслоны. Не надо идти напролом, ведь существуют и обходные дороги.
В предисловии к сборнику стихов, посвященных памяти А.К. Геник, разработчицы одного из вариантов терапии творческим самовыражением, семинара христианской психогигиены, Марк Евгеньевич написал:
«Терапия творческим самовыражением сложилась в общих чертах более 30 лет назад в моей молодости. Мне самому было бы трудно выжить без ТТС».
Перефразируя эти слова друга-целителя, скажу: мне было бы трудно выжить без ТТС Бурно, без его душевной поддержки, без его творческих фотографий. Мне становится спокойней, я чувствую себя уверенней, когда передо мной эти близкие моей душе грустные и одновременно жизнеутверждающие снимки.
Вот еще пять из них: «Скоро будет трава», «Возле нашего дома», «Вид из окна кухни», «Осень. Мой отец с фотоаппаратом», «Подмосковье, таволга».
Понимаю, что, рассказывая о психотерапевтическом воздействии фотографий Марка Евгеньевича, я отклоняюсь от его концепции
Фотография «Скоро будет трава» Фотография «Возле нашего дома»
Фотография «Осень. Мой отец Фотография «Вид из окна кухни» с фотоаппаратом»
Фотография «Подмосковье, таволга»
самопомощи творческим фотографированием. Он писал мне: Снимая на досуге то, что б аппарата какой-то определенной действительности, когда картина этой
действительности в видоискателе настолько по душе внимающему, что просветляет его, человек уже становится более творчески одухотворенным, более понятным своим близким через снимки». Вместе с тем собственный опыт и наблюдения в группах ТТС убеждают меня, что творческая фотография способна также служить для оказания психотерапевтической помощи лицам однотипного характерологического радикала. И это, вероятно, дает право на существование в психотерапии (которая, по определению М.Е. Бурно, является методом лечения душой) понятия «резонансная фотопсихотерапия».
Прогулка с фотоаппаратом 6
Терапия творческим самовыражением — это преподавание элементов психиатрии, психотерапии, естествознания, характерологии людям, страдающим от неуверенности в себе и имеющим душевные трудности, осуществляемое в форме творческой деятельности. Творческое самовыражение позволяет им познать себя, понять других людей, обрести свой творческий путь в жизни (Бурно, 1989-2003).
В рамках терапии творческим самовыражением человек с душевными трудностями, благодаря занятиям в терапевтической группе осознавший особенности своего характера, творчески фотографируя, выбирает созвучные ему объекты природы, события жизни, людей. При этом он понимает (в момент фотографирования или после, рассматривая свои снимки), что выбор объектов для съемки отражает особенности его характера, что в его фотографиях присутствует свойственная ему, например, синтонная полнокровная естественность с жизнелюбием, с растворением в окружающем, с реалистическим теплом. А может быть, ему присуща аутистическая способность ощущать первичность Духа по отношению к материи, стремление к символам, или свойственная психастенику неуверенность, тревожность и склонность к анализу. Таким образом, человек может видеть себя в своих творческих произведениях как в зеркале, и это помогает ему лучше понять свою личность и справиться со свойственными ему расстройствами настроения. Благодаря выражению себя в творчестве человек ощущает себя более «стройным», светлым, он как бы выбирается из омута тревоги, тоскливости, депрессии, приобретает способность принимать себя, видя, как в творчестве реализуются, дополняя друг друга, различные стороны его характера. Поэтому во все времена люди с душевными расстройствами стихийно тянулись к творчеству. Подробное знание своего характера может помочь человеку точнее выражать себя: сначала фотографировать или рисовать, писать, работать в соответствии со своими характерологическими особенностями, а затем творить все более индивидуально, выразительно, неповторимо. Опираясь на типологию, легче выйти на свою, единственную, творческую дорогу и идти по ней.
Очерк о прогулке с фотоаппаратом в городском парке был попыткой зафиксировать собственный опыт фототворчества: то, что происходит с человеком, временами переживающим деперсонализационные расстройства настроения.
В полифоническом характере радикалов несколько, и они по-разному проявляют себя в зависимости от настроения. Деперсонализация —
тягостное ощущение собственной эмоциональной нестабильности, потери собственного эмоционального «я». Во время депрессии, переживаемой человеком с полифоническим характером, ему нередко трудно определить свое отношение к окружающему. Для состояния деперсонализации характерно переживание безразличия, что усиливает тревогу, ведь всякое действие, суждение основано на чувстве, а здесь всякое собственное действие кажется искусственным.
***
Утка па берегу вытянула шею и неподвижно сторожила утят, которых я не сразу заметила в траве. Так и не увидела их полностью, боясь спугнуть, только короткий пух на головах и неуклюжие движения кувыркающихся друг через друга детей были издалека заметны. В последний раз приезжала сюда, когда все только зацветало, были маленькими листочки клена, ивы, была еще прозрачность и оглушительное во всех сторонах птичье пение. Тогда два селезня метались по воде: один преследовал и ругал другого кавалера. А вот теперь — заросший тихий берег с клонящимся мятликом, высокая трава, желтый касатик в воде и подрастающие утята. Они бесшумно спустились с берега и поплыли в кусты ивы, а утка-мама, чинно переваливаясь, пошла по берегу за ними, все поглядывая, делая быстрые ищущие движения головой, когда теряла их.
Я решила не снимать пока ничего, а просто идти и идти, ничего от природы не требуя и не беря. Наклонялась изредка над травой... Равно
душие? Я воспринимала свое состояние как равнодушие — нечем отозваться. Все же потихоньку, как это и бывало всегда в последние годы, стала снимать. Очень высокую ежу справа от дороги, в мокрых зарослях, мокрые ладоши клена, — как зеркальца, ловящие свет (но когда снимала, не было ясного отношения к тому, что — почему-то — выбираю, и слова в душе не были никак эмоционально окрашены). Недавно шел дождь, или это следы прошедшего еще утром сильного ливня?
Остановилась на повороте дорожки, опять стала разглядывать травяной островок под березой, примеряясь с фотоаппаратом. И что это было? Минуты, а может быть, почти час какого-то волшебного, размягчившего и унесшего к детским, забытым переживаниям общения с природой подарка. Там — и страшновато, что нет, оказывается, людей вокруг, хотя стою на асфальтовой дорожке, и хорошо от безлюдья, как в лесу, там и запахи лета: настоящие, перебивающие друг друга и звучащие вместе (раньше я их совсем не замечала) — сильные июньские запахи, но я не пьянею от них, а с удивлением, словно впервые «пробую». Цельность лета. Что нового в этом подаренном природой состоянии? Главным кажется то, что теперь уже, наклоняясь над цветущим вероникой и лютиком пятачком, обнаруживаю по-настоящему летнее разнообразие и отмечаю свою способность его видеть. Реальность остается. Только вдруг где-то у земли, над травой приходит это странное светлое чувство отчетливости и сказочности. Вдруг появляется новизна восприятия, становится возможным вглядеться и увидеть столько подробностей. Муравей ползет вверх по стебельку лютика. Мох у подножия дерева, и по коре вверх — тоже оживленные муравьиные тропы. Наверное, дождь сбил слабые венчики вероники, и теперь к травяной зелени приклеились мокрые
Рис. 21. Рис. 22.
маленькие цветы с четырьмя лепестками. Лютики мокрые — и такие разные. Все как-то особенно чувствую. Будто я заглянула и застала течение какой-то сказочной жизни. И одновременно ясно понимаю, что я выхватила своим душевным состоянием то, что встретить можно на каждом шагу, но заметить можно только благодаря состоянию. Мне важно и радостно сейчас почувствовать разнообразие, и это значит — отметить уже с чувством конкретную травинку, конкретный цветок. Красногрудый зяблик слетел на дорожку, боком обошел лужу, постоял, посмотрев в объектив фотоаппарата, и упрыгал. Появилось солнце, стало видно, как испаряется с растений и земли, поднимаясь, вода...
* * *
Этот текст был написан в июне 2001 года. Теперь я знаю, и мой опыт подтверждает это, что подобное усиление чувственности может происходить при «прорыве» деперсонализации. Потом остается светлое переживание, но краски и запахи воспринимаются ярко только сразу после выхода из деперсонализационного состояния. Но в том, что помогло именно фотографирование, а не просто хождение по парку, я не сомневалась и тогда, потому что чувствовала это. Чувствовала, как благодаря творчеству деперсонализация «отпустила». Состояние «сказочного» переживания реальности может здесь быть возвращением к полифоническому мироощущению, к своему сказочному, светлому настроению.
Существенным оказалось то, что выбор объектов для съемки происходил неосознанно, хотя фотографирование не казалось в тот момент творческим, так как я не чувствовала себя собою. Наоборот, постоянно появлялись сомнения: а надо ли тратить кадр? Или просто в душевной дурноте снимаешь и снимаешь, казалось бы, механически (по старой памяти, может быть)? И лишь потом понимаешь, что в этих кадрах больше тебя, чем в тех, которые были сделаны осознанно, под влиянием понятных чувств. Когда рассматриваю свои фотографии, я понимаю, что эти снимки много для меня значат и очень помогают мне.
Литература:
Бурно М.Е. Терапия творческим самовыражением. М.: Медицина, 1989.
В. А. Свенцицкая
Опыт применения элементов фототерапии в работе
с психиатрическими пациентами
Психотерапевтическое и реабилитационное использование фотографии можно рассматривать как одну из форм арт-терапии (Копытин, 2001, 2002). Применение же арт-терапевтических методов в работе с психиатрическими пациентами представляется весьма перспективным и важным, поскольку эти методы позволяют затрагивать те проблемы больных, которые не могут быть решены посредством биологической либо вербальной психотерапии. Преимуществом арт-терапии в психиатрической среде является то, что она дает возможность доступа к сложным, трудновербализуемым переживаниям пациентов. Она становится альтернативным средством общения с больными, средством их самовыражения и самопонимания. Как отмечает С. Льюис, в работе с психиатрическими больными благодаря арт-терапевтическим занятиям можно касаться проблем, связанных с зависимостью и независимостью, отношениями со значимыми лицами, сексуальным поведением, утратами и достижениями, профессиональной деятельностью и т. д. (Льюис, 2001). То, что больной не захотел бы обсуждать по собственной инициативе, становится предметом обсуждения благодаря проявлению значимого психологического материала в художественной продукции.
Фотографию можно считать одним из видов изобразительного искусства. Ее отличительной особенностью является использование технических средств, более сознательный контроль над творческим процессом, сравнительно меньшая телесная вовлеченность. Процесс фотографирования не требует прямого контакта с изобразительными материалами. В настоящее время фотография относительно дешева. Фотографирование не требует длительного обучения и серьезных физических усилий.
Результаты творческой фотографии становятся доступны автору сравнительно быстро.
Когда границы «Я» человека размыты или хрупки, как в случае с психиатрическими пациентами, вовлечение его в изобразительную деятельность, например, такую, как создание визуальных образов с помощью фотографии, может способствовать упорядочиванию опыта больных и укреплению их идентичности.
Больница и пациенты
В больнице, где мною проводятся арт-терапевтические занятия, имеется два отделения реабилитации и десять лечебных отделений. Иногда из-за нарушения режима пациент может вновь попасть из отделения реабили
тации в лечебное отделение. В здании, построенном в 1913 г. для женской тюрьмы, с 1953 г. размещается психиатрическая больница специализированного типа с интенсивным наблюдением. Она предназначена для душевнобольных, совершивших особо тяжкие правонарушения. Примерно 90% пациентов, находящихся в больнице, совершили преступления, направленные против личности: убийство, изнасилование, нанесение тяжкого вреда здоровью, повлекшее за собой смерть. Около 10% совершили кражу или разбойное нападение (обычно это олигофрены), а впоследствии — побег из предыдущего места заключения. Важно отметить, что данная больница создавалась именно для душевнобольных, совершивших преступления против личности. Психотерапия в больнице официально проводится с 1998 г. До этого преобладало медикаментозное лечение, электрошоковая терапия, а также терапия занятостью, трудотерапия.
Состав группы
В данной статье я опишу свою работу с одной из групп, которую составляют шестеро мужчин от 22 до 38 лет. Пять из них имеют диагноз «шизофрения, параноидная форма», один — «олигофрения». Все они совершили убийства. В настоящее время эти больные проходят реабилитацию и одновременно продолжают отбывать положенный им по суду срок наказания.
Все шестеро пациентов получают медикаментозное лечение. Трое посещают два раза в неделю 11-й класс школы. В отделение приходят учителя истории, физики и географии. Какие-либо виды психотерапии помимо арт-терапии в настоящее время не применяются.