Вопрос № 10. Структура философского знания.
Разворачиваясь в отношении различных родов бытия, основной вопрос философии «Почему есть нечто, а не ничто?» порождает отдельные философские дисциплины (философские учения), сформировавшиеся в историко-философском процессе. Например, вопрос: Почему есть Добро? порождает учение о Благе (добре); вопрос: Почему есть общество? порождает учение об обществе (социальную философию) и т.д.
Кратко структуру философского знания можно представить в следующем виде.
--- Онтология - учение о бытии.
--- Гносеология - учение о познании и знании.
--- Антропология – учение о человеке.
--- Социальная философия – учение об обществе.
--- Логика – учение о мышлении.
--- Аксиология – учение о человеческих ценностях.
--- Феноменология – учение о сознании.
--- Культурология – учение о культуре.
---Этика – учение о Благе.
--- Эстетика – учение о Прекрасном.
Вопрос № 11. Подвиг мысли как основание философии
Прежде чем ответить на поставленный вопрос, нам необходимо справиться с одной специфической трудностью философии. Обращаясь к работам философов, мы попадаем в ситуацию своеобразной разноголосицы, когда каждый философ разрабатывает «свою» философию. Положение, как мы уже говорили, для философии обычное. Но оно сбивает с толку обыденное сознание. Поэтому необходим методический прием, с помощью которого мы займем определенную позицию по отношению к любому философскому тексту.
О том, как читать философские тексты
Суть этого приема хорошо описана М.К. Мамардашвили и состоит в следующем. Люди в своих попытках понять себя и мир обращаются к философии потому, что без философии они чего-то понять не могут ни в себе, ни в мире. Философский текст есть результат живого состояния мысли в попытке понять себя и мир. Это живое состояние умерло, а текст остался. Поэтому читать тексты и рассуждать о них имеет смысл только тогда, говорит М.К. Мамардашвили, когда ты не догматической ученостью себя наполняешь, а восстанавливаешь именно живую сторону мысли, из-за которой они создавались. К философскому тексту надо относиться не как к элементу книжной учености, а как к конструкции, проникнув в которую, мы можем оживить те мысленные состояния, которые находятся за текстом и возникают в людях посредством этого текста.
Таким образом, суть методического приема чтения философского текста состоит в том, что, читая чуждый нам словесно, по форме текст, помыслить мыслимое в нем сейчас. Использование этого приема предполагает различение двух вещей: с одной стороны, некое мыслительное содержание учения философа, а с другой – ту языковую, историческую форму, в которой это содержание выражено, и то сознание о себе и смысле своего учения, которое имел философ. Из этого различения следует, что есть некое объективное мыслительное содержание, которое не зависит от того, как оно было понято и изложено философом, который мыслил (Мамардашвили М.К. Лекции по античной философии. – М.: Аграф, 1997. – С. 7-8). Нам необходимо в философском тексте, созданном когда-то философом на языке своего времени, стараться понять именно это «объективное содержание», которое не зависит от создавшего его философа.
Философия как жизнедеятельность разума
Обсуждение вопроса о мысли, пытающейся постичь начала, начнем с парадоксального тезиса М.К. Мамардашвили о природе философии: «Философия не дает никаких знаний, она ничего не сообщает, поэтому запомнить ничего нельзя, хотя и есть толстые книги. Философия может лишь сообщить определенный способ мысли, который постоянно должен воссоздаваться человеком на свой собственный страх и риск» (Мамардашвили М.К. Лекции по античной философии. – М.: Аграф, 1997. – С. 26). Парадоксальность этого высказывания становится еще более заметной на фоне традиционных, ставших классическими, подходов к толкованию природы философии. Великий мыслитель из Кёнигсберга Имманул Кант (1724-1804), определяя природу философского знания в своем знаменитом сочинении «Критика чистого разума» писал: «Метафизика существует... во всяком случае, как природная склонность [человека] (metaphysica naturalis). В самом деле, человеческий разум в силу собственной потребности... неудержимо доходит до таких вопросов, на которые не могут дать ответ никакое опытное применение разума и заимствованные отсюда принципы; поэтому у всех людей, как только разум у них расширяется до спекуляции, действительно всегда была и будет какая-нибудь метафизика» (Кант И. Критика чистого разума. М.: Мысль, 1994. С. 42). Через полторы сотни лет замечательный испанский философ Хосе Ортега-и-Гассет (1883-1955) дал очень похожее определение философии: «Влечение, которое... отличает философию, есть просто-напросто врожденная и спонтанная жизнедеятельность нашего разума» (Ортега-и-Гассет Х. Что такое философия? // Ортега-и-Гассет Что такое философия? М.: Наука, 1991. С.80).
Не противоречит ли понимание сущности философии М.К.Мамардашвили классическому ее (философии) толкованию? Однако прежде чем браться за выяснение этого вопроса, попробуем вначале разобраться с традиционным пониманием философии. Выясним, что означают определения философии, данные Кантом как «природной склонности» и «собственной потребности человеческого разума» и Ортега-и-Гассетом как «врожденной» и «спонтанной жизнедеятельности нашего разума».
Слова Канта о «природной склонности человеческого разума» по отношению к философии означают, что наш разум по самой своей природе склонен к философии, то есть способность к философствованию дана природой самого человеческого разума, врождена ему. Выражение Канта «собственная потребность человеческого разума» говорит о том, что потребность в философии – это потребность самого человеческого разума, то есть потребность, которая возникает исключительно в самом разуме и реализуется только самим разумом и которая не может быть вызвана волевым сознательным усилием. Нельзя захотеть философствовать и начать философствовать, как нельзя захотеть любить и влюбиться. Поэтому-то Ортега-и-Гассет и говорит о философии как о спонтанной (т.е. самопроизвольной, не контролируемой сознанием и волей) жизнедеятельности нашего разума. Что же из этого следует? А следует то, что способностью к философии мы как разумные существа обладаем изначально, но по своему усмотрению ею пользоваться не можем.
Из такого понимания природы философии можно сделать вывод, что должно существовать какое-то условие для того, чтобы реализовать собственную способность человеческого разума к философии. Что это за условие? Для того чтобы ответить на этот вопрос, приведем фрагменты текстов двух выдающихся философов XX столетия Мартина Хайдеггера (1889-1969) и Мераба Мамардашвили, в которых они обсуждают этот вопрос. Первый фрагмент принадлежит М. Хайдеггеру, второй М.К. Мамардашвили.
[Хайдеггер]: «Мы попадаем в то, что называется мышлением, когда мыслим сами. Чтобы нам это удалось, мы должны быть готовы учиться мыслить.
Как только мы принимаемся за это учение, мы сразу понимаем, что мы мыслить не можем. Но все же человек считается, и по праву, таким существом, которое может мыслить. Ибо человек – это существо разумное. Но разум, ratio, развертывается в мышлении. Будучи существом разумным, человек должен уметь мыслить, раз уж он хочет этого. Однако человек хочет мыслить, но не может. Пожалуй, человек своим хотением мыслить хочет слишком много, и поэтому может слишком мало.
Человек может мыслить, поскольку он имеет возможность для этого. Но одна лишь эта возможность еще не гарантирует нам, что мы можем мыслить. Потому что мочь что-то – значить допустить это что-то в его сущность и неотступно охранять открытым этот доступ. Однако мы можем всегда лишь то, что нам желанно, то, к чему мы так расположены, что его допускаем. На самом деле нам желанно лишь то, чему мы сами желанны, желанны в нашей сущности. При этом это что-то склоняется к нашей сущности и таким образом затребывает ее. Эта склонность - обращение. Оно зовет нашу сущность, вызывает нас в нашу склонность и таким образом держит нас в ней. Держать означает собственно охранять. Но то, что держит нас в нашей сущности, держит нас пока мы, с нашей стороны, сами удерживаем держащее нас. А мы удерживаем его, пока мы не выпускаем его из памяти. Память – это собрание мыслей. Мыслей о чем? О том, что держит нас в нашей сущности постольку, поскольку мы его мыслим. В какой мере мы должны мыслить держащее нас? А в той, в какой оно испокон века является тем, что должно осмысляться. Мы отдаем ему воспоминание, потому что оно желанно нам как зов нашей сущности.
Мы можем мыслить только тогда, когда мы желаем того, что должно в себе осмысляться.
Чтобы нам попасть в это мышление, мы, со своей стороны, должны учиться мыслить. Что значит учиться? Человек учится, когда он приводит свой образ действия в соответствие с тем, что обращено к нему в данный момент в своей сущности. Мыслить же мы учимся, когда мы подчиняем свое внимание тому, что нам дается для осмысления» (Хайдеггер М. Что значит мыслить? // Хайдеггер М. Разговор на проселочной дороге: Сборник: Пер. с нем. / Под ред. А.Л. Доброхотова. - М.: Высшая школа, 1991. С. 134-135).
[Мамардашвили]: «Когда нам читают лекции по физике, химии, ботанике, социологии или психологии, то мы вправе ожидать, что нам будет сообщена при этом какая-то система знаний и методов, и мы тем самым чему-то научимся, но в данном случае у нас нет такого права, и мы не должны поддаваться соблазну этого ожидания. Философия не может никому сообщить никакой суммы и системы знаний, потому что она просто не содержит ее, не является ею.
Поэтому и учить ей нельзя, обучение философии напоминало бы в таком случае создание «деревянного железа». И только самому (и из собственного источника), мысля и упражняясь в способности независимо спрашивать и различать, человеку удается открыть для себя философию, в том числе и смысл хрестоматийных ее образцов, которые, казалось бы, достаточно прочитать и значит усвоить. Но, увы, это не так. “Прежде – жить, философствовать – потом”, говорили древние...
Следовательно, сначала – только из собственного опыта, до и независимо от каких-либо уже существующих слов, готовых задачек и указывающих стрелок мысли – в нас должны естественным и невербальным образом родиться определенного рода вопросы и состояния. Должно родиться движение души, которое есть поиск человеком ее же – по конкретнейшему и никому заранее не известному поводу. И нужно вслушаться в ее голос и постараться самому (а не понаслышке) различить заданные им вопросы. Тогда это и есть свои вопросы, свои искания, свои цели...» (Мамардашвили М.К. Введение в философию... С. 10-11).
В этих двух фрагментах, очень богатых мыслями, и Хайдеггер, и М.К.Мамардашвили называют основным, базовым условием философии самостоятельность мысли, мышления. Совершенно тривиальное условие, которое уже давно известно философии. «В известном смысле можно изучать философию, – писал Кант, – и не быть способным философствовать. Следовательно, кто хочет стать философом в собственном смысле, тот должен научиться свободному, а не одному лишь подражательному и, так сказать, механическому применению своего разума... Вообще нельзя назвать философом того, кто не может философствовать. Философствовать же можно научиться лишь благодаря упражнениям и самостоятельному применению разума... Кто хочет научиться философствовать, тот все системы философии должен рассматривать лишь как историю применения разума и как объект для упражнения своего философского таланта» (Кант И. Трактаты и письма. - М.: Наука, 1980. С. 330, 333). Но разве мы не мыслим самостоятельно? Если мы не мыслим сами, то кто же тогда мыслит за нас? И вообще, что значит «самостоятельная и несамостоятельная мысль»? Попробуем разобраться в этих вопросах.
Философия как самостоятельная мысль
Для того чтобы легче проникнуть в суть проблемы, возьмем два примера. Первый пример из мировой истории XX века. Как хорошо известно, господствующей идеей фашистской Германии была идея «высшей арийской расы». Эта идея составляла фундамент всей национал-социалистической идеологии, которая, в конце концов, привела ко второй мировой войне с ее неисчислимыми жертвами, страданиями и разрушениями и для самих немцев в том числе. Возникает вопрос: почему такая высококультурная нация восприняла такую абсурдную и довольно примитивную идею? Ответ обескураживает в своей простоте: потому что эта идея позволяла каждому немцу во многих ситуациях ответственного выбора, где требуется совершить работу собственной, самостоятельной мысли, принять собственное решение, сделать собственный выбор, принять уже приготовленное вместо него решение. Немецкому обывателю эта идея говорила: «За тебя уже подумали, приняли решение, а вместе с ним и ответственность за него. Ты только поступай как надо и будет порядок». Известно, что обещал «новый порядок» высшей расы.
Другой пример – чисто бытовой. Это очень распространенное в современной российской истории выражение «лица кавказской национальности». Любой образованный человек знает, что такой национальности не существует. Миф о «лицах кавказской национальности» – это продукт пропаганды, созданный с определенными целями, которые направлены отнюдь не на установление взаимопонимания между народами. И то, что это выражение широко распространено в обыденной речи, часто звучит в СМИ, им пользуются даже политические деятели, говорит об отсутствии самостоятельного отношения к сложному вопросу межнациональных отношений. Несамостоятельность мысли есть проявление интеллектуально-нравственного автоматизма. В ситуациях проявления такого автоматизма человек мыслит несамостоятельно, за него мыслят традиция, идеология, конфессия, СМИ, кто угодно, только не он сам.
Что надо сделать, чтобы мыслить самостоятельно? Прежде всего, надо остановить «автоматизм мысли». Надо критически отнестись ко всему тому, что предлагается в качестве готового решения. Надо ясно себе представить, что принятие собственного решения влечет за собой собственную ответственность за принятое решение. Самостоятельное мышление предполагает также движение мысли по размерности самой мысли, а не по размерности слов, чувств, инстинктов, действий и т.п. Самостоятельное мышление в ситуации обиды запрещает действие по логике «око за око», ибо это логика мщения и имеет своей целью «войну до победного конца». В этой ситуации самостоятельности мысли больше соответствует логика Евангелия: «если тебя ударили по левой щеке, подставь правую», которая показывает, что надо взять на себя ответственность за прекращение бессмыслицы мести. Другим примером самостоятельности мысли может служить тезис Гераклита о том, что «народ должен сражаться за попираемый закон, как за стену [города]». Человек держится законом, но и закон держится человеком, иначе – инстинкт и борьба за выживание.
Самостоятельное мышление представляет собой усилие продвижения себя в мысли, движение в мысли, подвиг мысли. Философия как самостоятельное мышление и есть по-двиг мысли. Из истории мысли известно, что философская мысль и в прямом смысле подвиг. Судьбы Сократа, Зенона из Милета, Джордано Бруно ярко свидетельствуют, что самостоятельная мысль подчас требует жизни.
Вернемся к мысли М.К. Мамардашвили, с которой начинается этот раздел, о том, что философия не дает никаких знаний. Теперь она не покажется столь парадоксальной, поскольку философия представляет собой не объем знаний, который можно выучить или вызубрить, а есть самостоятельность мысли, которой можно овладеть, если захотеть и постараться. Философия – это способность человека удерживать себя в состоянии самостоятельной мысли, в страстном желании понять свои начала.
После всего сказанного можно философию определить как способность человека проникнуть к основаниям своего существования в качестве человека.