Тема вторая — Река
Либо на первом сеансе, если есть время, либо на втором я спрошу: “Который из других образов — река, гора, лес и дом — вы хотели бы исследовать сначала?” Это предоставляет психике управление. Но буду придерживаться плана.
Полезно достаточно рано побудить клиента сделать набросок луга с другими символами, это помогает “закрепить” их в уме. Например, река откуда-то начинается и куда-то течет. Очевидное утверждение, но его нужно исследовать. Символически река имеет начало и конец, вне которых находится клиент, и среднюю часть, где клиент находится сейчас. Река, которая течет слева направо по отношению к клиенту, движется от женского к мужскому, от творческой стороны мозга к мыслящей, от Инь к Ян. Почему это важно? Это наводит на мысль, что, если клиент хочет исследовать исток реки, путешествие поведет его в интуитивную сторону. Если клиент хочет направить исследование вправо, к морю, это будет исследование логической стороны. С другой стороны, если река течет справа налево, она течет от мужского к женскому, от мыслящей, логической стороны к интуитивной, от Ян к Инь. Направление потока — возможный показатель того, куда психика направляет исследование.
Следующим вопросом будет: “Если бы вам надо было исследовать эту реку, по какому пути вы пошли бы?” Путь наверх по течению часто рассматривается как более легкий выбор и приравнивается к подъему, путь вниз по течению приравнивается к спуску в бессознательное.
Когда этот вопрос был задан Роне, та ответила: “Я не хочу ее исследовать; я хочу просто шлепать по воде и получать удовольствие”. Шлепая по воде, она заговорила о двух абортах, через которые прошла, о боли и стыде. Что-то в ее игре в воде напомнило мне о крещении и о том факте, что ее двое “детей” не были крещены. “Похоже, что вы, может быть, хотели бы воздвигнуть какой-то памятник двум вашим детям и, может быть, крестить их”, — предположил я. “Я могла бы? Это не было бы грехом?” — спросила она. Легко было бы заверить ее, что это “нормально”, однако Рона колебалась. “Кто говорит вам, что это грешно?” — спросил я. Она некоторое время молчала, потом сказала: “Я, больше никто. Тогда я сделаю это”. Рона выбрала в русле реки два камня, вытащила их, а потом подержала их под водой. “Что вы хотите сделать с ними теперь?” — спросил я. “Я возьму их с собой”.
До сих пор Рона отрицала какую-либо боль, связанную с абортами. Образ реки позволил боли омыть ее в символическом очищении. Впоследствии Роне много раз нужно было вернуться к этой сцене. Подобное исцеление редко совершается за один сеанс.
Рона не хотела исследовать течение реки, а Кэрол хотела. Она не колебалась, когда я задал вопрос. Ее звал к себе исток, он находился слева от нее. В исследовании истока есть определенное регрессивное свойство: это движение назад, к началу, имеющему оттенки взаимоотношений мать—дитя, возвращение в материнское лоно.
Для Кэрол возвращение к истоку произошло странным образом, оно выдвинуло на первый план еще одну уловку психики. Во всей работе с образами есть вероятность, что клиент сделает определенное путешествие идиллическим, где все ярко и светло, хотя я редко встречал такое. Чаще бывает наоборот: приходится преодолевать гигантские скалы, водопады или даже пороги.
У Кэрол это был холм, возникший на пути, а река исчезла за крутым обрывом, и если бы Кэрол продолжала, ей пришлось бы на время прекратить связь с рекой. Когда она с трудом продвигалась вверх по холму, через лес, я сказал: “Похоже, это действительно тяжелая работа”. “Вот такая я, Вильям. Я всегда из всего делаю тяжелую работу. Интересно, почему?” Это привело к плодотворной дискуссии о трудностях, которые она испытывала, когда ее родители развелись. Она уехала жить к своей деспотичной бабушке, строгой и настаивающей на дисциплине, что оставляло Кэрол мало свободы для развития интуитивной стороны своей личности. Возможно, поэтому она предпочла путешествие к истоку.
Одна из волнующих особенностей работы с образами заключается в том, что нет ничего предсказуемого. Река включена в темы начального уровня потому, что считается “безопасной”. В случае с Роной мы уже видели, как тема может прорваться в очень глубокие чувства, так же было и с Кэрол. В качестве проводника Кэрол взяла кокер-спаниэля, он привел ее к вершине холма, где она “обнаружила” поляну с большим деревом и скамьей с вырезанным на ней именем, которое она не смогла расшифровать. Это наводило на мысль, что имя было либо из прошлого и тогда это было неважно, либо еще не было готово к тому, чтобы его расшифровали.
У основания дерева Кэрол нашла дверь, ведущую в туннель. На этом этапе имелись все признаки того, что он приведет под землю, и я догадывался, что это проход в пещеру. Терапевты “направленного воображения” работали бы с этим иначе, во всяком случае не на пятом сеансе клиента. Возник образ второго уровня, но было бы в высшей степени неуместным останавливать процесс, поэтому я последовал за ним. Туннель был темным, так что Кэрол нашла на полке фонарь, осветивший ступеньки, которые повели ее вниз, через дверь в огромную пещеру. Посередине оказался большой пруд, исток реки. Вода была серой и непривлекательной, но теплой на ощупь. Ее манила другая дверь, которая вывела ее снова наружу, на холм.
Я спросил, не раздражает ли ее отсутствие цвета в пещере. Она пробила в скале дыру, что позволило лучу света упасть прямо на исток, который теперь выглядел голубым. “Как бы вы проинтерпретировали это?” — спросил я. “Пещера это моя эмоциональная жизнь, бесцветная и обширная, но я открыла ее, чтобы впустить свет.”
Обсуждение случая Кэрол
Это был только пятый сеанс Кэрол, и, интерпретируя происходящее, она демонстрировала очень точное понимание. Комментарий по поводу ее “эмоциональной жизни” был повторяющейся темой; она чувствовала непреодолимую потребность контролировать ситуацию и никогда не плакать. Она чувствовала, что в результате полученного воспитания ее эмоциональная жизнь была весьма слаборазвитой; она обладала хорошими умственными способностями, гордилась ими, но отчаянно желала выражать то, что чувствует.
Интересно, что, хотя это был только пятый сеанс и мы проделали очень небольшую работу с образами, ее психика решила, что способна управлять путешествием в пещеру, чтобы найти начало. В то же время было очевидно, что, обнаружив исток, Кэрол не хочет оставаться и исследовать пещеру, и это было прекрасно. Она совершила шаг вперед, необходимый в то время. Кэрол продолжала консультирование около восемнадцати месяцев.
Вернемся к образу реки: это может быть струйка, текущая по скалам и гальке, мелкая и чистая, глубокая и быстрая, коричневая от торфа; в ней может водиться рыба. Все эти спонтанные образы имеют свое значение, и хотя, возможно, неуместно исследовать каждый, на них следует обратить внимание. Вопрос ”Важны ли для вас какие-либо из этих вещей?” может дать толчок памяти.
Хеймиш родился на Западных Островах, и его река начиналась на холмах, возвышавшихся над его родной фермой. Вода была темно-коричневой, когда река бежала по уступам холма, превращаясь в водопад: в ней пузырился и пенился торфяной осадок. Что-то побудило меня спросить: “Какова вода на вкус?” Лицо Хеймиша сморщилось от отвращения, но вопрос вызвал воспоминание о том, как он тонул в водопаде. Так что для Хеймиша река, почти впадающая в море, означала, что у него есть какое-то незаконченное дело, относящееся к этому инциденту.
Некоторые клиенты хотят снять одежду и поплавать. Это наводит на мысль о сбрасывании ограничений. В образах допустимо все, так как в образах люди могут делать то, что в реальном мире не посмели бы. Переправа через реку сама по себе наводит на мысль о приключении. Путь по реке к морю может казаться длинным и иногда таковым и является, но он необязательно такой. Если целью является море, это путешествие очень важно; дорога, по которой идут, люди, которых встречают, события, предметы, деревья и растения. Например, как выглядит противоположный берег? Дорога внезапно кончается? Где она продолжается? Есть ли мосты? Что клиент видит в воде, которая течет под мостом? Если стоять на середине моста, что находится сзади, что впереди?
Иногда река становится запруженной, и тогда важно исследовать причину и цель этого обстоятельства. В природных условиях на ручьях и реках ставят запруды и создают озера или резервуары, чтобы доставить воду куда-то еще. С другой стороны, если клиент не может обнаружить, куда выходит вода, следует осматривать всю местность вокруг запруженного участка, пока выход не будет найден.
Очень часто река в воображении течет таким же путем, каким текла бы в естественных условиях, хотя ей, возможно, приходится преодолевать препятствия. Иногда она делает странные вещи: поднимается на гору или движется кругами, так что клиент постоянно возвращается на то же место. Это наводит на мысль, что имеется незаконченное дело, которым надо заняться до того, как можно будет идти дальше.
Что происходит, когда река соединяется с другой рекой? Что чувствует клиент? Это символ потери идентичности человека в более широкой идентичности Вселенной, великом бессознательном. Это жутко, но сюда может быть встроена идея о том, что даже если осталась только одна капля, эта капля олицетворяет часть целого источника, и, хотя ее можно изменить, она никогда не теряется, никогда не разрушается.
Море — это естественное расширение реки или ручья, но в более широком, более глубоком масштабе. Море — это бескрайний резервуар воды с неизмеримой глубиной, символ бессознательного. Хотя границы моря не так жестко определены, как границы озера, ручья или реки, море все же имеет границы. Сильные ливни часто бывают причиной того, ручьи и реки разрушают свои границы и затопляют окружающие земли. Моря часто выходят из своих пределов, когда яростные ветры или сильные приливы подгоняют воды. Море может быть дружественным местом со скоплением купающихся и отдыхающих людей; оно может быть опасным местом, где купание было бы безрассудной смелостью.
Когда клиент добирается до моря, я говорю что-нибудь вроде: “Что вы хотите делать, раз уж вы здесь?” Нет гарантии, что если клиент в действительности не умеет плавать, он испугается воды и наоборот. Ведь психика понимает, что море — это бессознательное. Некоторые клиенты, даже еще в самом начале процесса работы с образами, имеют достаточно психологического понимания, чтобы суметь справиться с тем, что может находиться в морских водах.
Конечно, я рекомендовал бы входить в море постепенно, а не нырять, пока клиент не будет достаточно сведущим в психологии бессознательного. Ныряние в воду — это символика проникновения или вторжения в другую стихию, ее исследования, и ныряльщику могут противостоять пугающие образы и символы, которые олицетворяют безобразные, архаические фигуры либо из личного бессознательного, либо из коллективного бессознательного. Однако это может оказаться плодотворным.
Фил был достаточно сведущ в работе бессознательного и пришел с определенной целью научиться работать с образами. Я ввел тему моря, и он не побоялся нырнуть в него. На большой глубине Фил нашел пещеру. Дно пещеры было занесено песком, и из него высовывалась нога скелета. Соскоблив песок, он нашел целый скелет. Когда я спросил, что это означает для него, он немедленно связал картину с отношениями, разорванными много лет тому назад в Австралии. Он пытался похоронить эту боль, но теперь ему пришлось противостоять ей.