Глава 1. Возникновение и развитие социальной политики государства

Дата: 2025-05-01; Просмотры: 10

Оценка:

0.00 из 5.00 — оценок

Скачиваний: 0

Скачать

1.1. Роль государства в реализации социальных функций

В самом обобщенном виде деятельность государства по удовлетворению социальных потребностей людей определяется как его социальная политика. Будучи предельно обобщенным понятием, концепт социальной политики допускает разные уровни конкретизации по набору субъектов, институтов и целей. Так, социальную политику можно определить как деятельность государства и других общественных институтов направленную на прогрессивное развитие социальной сферы, совершенствование условий, образа и качества жизни людей, обеспечение определенной части их жизненных потребностей, оказание гражданам необходимой социальной поддержки, помощи и защиты. Очевидно, что социальная политика государства самым непосредственным образом учитывает социальную активность и иных общественных институтов, находясь с ними в различных отношениях взаимообусловленности. Несомненно, и то, что конечный результат государственной социальной политики достигается деятельностью не только государства и его институтов, но и иных субъектов, осуществляющих собственную социальную политику, в той или иной мере совпадающую с государственной в рамках существующего правового поля.

При этом важно отметить, отметить в ряду субъектов социальной политики «ключевая» роль принадлежит именно государству, поскольку другие частные субъекты государственной социальной политики выступают как институты достижения поставленных государством целей и функционируют в рамках, заданных государством. Другими словами, государство для достижения своих целей действует через многих субъектов различных видов деятельности, которые могут считаться субъектами государственной социальной политики только в той мере, в которой они обеспечивают поставленные государством социальные цели. Вся иная их активность, даже если она имеет социальный эффект, не может считаться государственной целенаправленной социальной политикой. То есть в конечном счете субъектом социальной политики государства является именно само государство как форма организации власти, его институты и общественные структуры, чья деятельность в социальной сфере определяется государственными целями.

В демократическом государстве социальные цели формируются исходя из интересов институтов гражданского общества, и государственная социальная политика есть обобщенный вектор интересов различных социальных групп.

Государство является субъектом социальной политики, которая представляет собой деятельность, направленную на управление социальным развитием общества, обеспечение удовлетворения материальных и духовных потребностей его членов и регулировании процессов социальной дифференциации общества. Однако очевидно, что, несмотря на определенную связь, удовлетворение социальных потребностей и регуляция общественных отношений относятся к разным функциональным системам государства. При всей условности разделения экономических, политических и социальных сфер, собственно к социальной сфере относятся только социальные функции государства, тогда как регуляция общественных отношений есть политическая деятельность, направленная на решение политических задач власти.

Существование в обществе потребностей в достижении социальных целей и опосредованное удовлетворение этих целей деятельностью государства в экономической и политической областях еще не говорят о наличии целенаправленной социальной политики государства. Собственно социальная политика как целенаправленная деятельность по достижению социальных целей появляется у государства только с появлением у него социальных функций, т.е. только тогда, когда государство берет на себя прямую ответственность и обязательства удовлетворения социальных потребностей граждан. В конкретном понимании социальной политики как целенаправленной деятельности государства по реализации его социальных функций необходимо констатировать, что социальная политика государства появляется только с возникновением у него специфических социальных функций. Привязка социальной политики к социальным функциям государства позволяет предположить, что развитие структуры социальных функций государства является основой структуризации его социальной политики. То есть что с эволюцией государства от его простейших форм к наиболее сложным происходит соответствующая трансформация социальной политики и её структурных элементов.

Социальная политика, как и всякая телеологическая система, содержит в качестве элементов субъект, объект, субъектно-объектные отношения, цели и механизмы. Как система, она так же структурно иерархизована, обеспечивается ресурсами и имеет различные модальности (формы) проявления в зависимости от конкретного содержания субъектно-объектных отношений и ситуаций.

Реализация социальных функций государства осуществляется посредством социальных институтов на разных организационных уровнях. Это не обязательно должны быть государственные структуры. К субъектам социальной политики государства относятся компетентные государственные органы (или учреждения), формирующие социальное информационное и правовое поле, осуществляющие материальное обеспечение или представляющие натуральные виды помощи (социальные услуги) нуждающимся в них лицам в пределах утвержденных федеральных или территориальных гарантий.

Роль государства заключается в обеспечении достижения соответствующего результата за счет самых различных механизмов. Для решения своих социальных задач государства задействует профсоюзы, институты гражданского общества, политические партии и корпорации, гуманитарные учреждения, фонды, ассоциации и другие негосударственные образования. Государственная социальная политика – это действия государства в социальной сфере, преследующие определенные цели, соотнесенные с конкретно-историческими обстоятельствами, подкрепленные необходимыми организационными и пропагандистскими усилиями, финансовыми ресурсами и рассчитанные на определенные социальные результаты.

Государство реализует свои социальные задачи в условиях, когда в демократическом (гражданском) обществе множественность идеологий и субъектов порождает разнообразие целей и множественность стратегий социальной политики. При этом государство своей социальной политикой интегрирует цели различных субъектов и стремится к подчинению их деятельности своим целям, направленным на удовлетворение потребностей большинства в социальном прогрессе.

В этом качестве социальная политика государства является обобщенной социальной функцией, в рамках которой реализуются отдельные социальные функции.

Определенная государством структура социальной политики складывается из основных направлений, копирующих систему его социальных функций, и механизмов реализации этих функций, в качестве которых могут выступать различные, и не только государственные, структуры, нормы и принципы. Например, институты и принципы трипартизма и социального партнерства, являясь важными механизмами, через которые реализуется целый ряд социальных функций социальной защиты, сглаживания социального неравенства, обеспечение занятости, предоставление социальных услуг и повышения благосостояния, не относятся к структурным элементам государства. Созданные и функционирующие как механизмы социальной политики, они обеспечивают решение поставленных государством задач. На этом примере видно, что социальная политика является не только обобщенной функцией государства, но и обобщенным механизмом его функционирования, через нее работают реальные механизмы достижения социальных целей.

Социальная политика осуществляется государством не только исходя из определенных принципов и социальных целей, но и в соответствии с определенными экономическими, политическими и ситуативными условиями и в реальности является результирующей многих факторов. Социальная политика динамична, изменчива, подвержена конъюнктуре. Внешние условия реализации социальной политики могут существенно изменять её на длительные периоды времени. Соответствующих исторических примеров можно привести множество. Самый яркий из них – это отказ большинства стран «всеобщего благоденствия» от провозглашенных принципов и целей достижения высокого уровня благосостояния для всех в результате несоответствия этой задачи экономическим возможностям.

Социальная политика непосредственно испытывает на себе влияние изменяющегося мира. Так, социальная политика, представляя собой функциональную систему государства, постоянно находится в динамике, изменяется вслед за постоянно меняющимся миром и при этом трансформирует цели, принципы и структурные элементы самого государства.

Государство приобретает определенные качества только в результате появления новых правовых норм. Для защиты от влияния недостаточно обоснованных экспериментов над государством и обществом все государства создают крайне консервативную, противодействующую новациям правовую систему. Это позволяет противостоять ситуативной динамике социальной политики и пропускать только объективно обоснованные, гарантирующие прогресс изменения. В этом отношении социальное законодательство всех стран более консервативно, чем экономическое, что связано с отложенностью во многих случаях последствий социальных решений и невозможностью их быстрого исправления. Решения о характере пенсионной реформы сказываются не только на нынешних получателях пенсий, но и на тех, кто выйдет на пенсию через десятки лет. Сегодняшние новации в области социального страхования будут определять уровень социальной защиты в течение длительного периода. Нарушение принципов солидарности поколений, подмена страхования возмещением ущерба, разрушение материальной базы здравоохранения в соответствии с требованиями социальной политики сегодняшнего дня неминуемо будут иметь негативные последствия в будущем.

Рассматривая эволюцию государств, с точки зрения уровня развития социальных функций, можно построить условную периодизацию их генезиса. Изучая социальную сущность государства, мы сталкиваемся с необходимостью разделения государственных социальных функций и проявлений социальной активности общества и его институтов ( церковь, сообщества, сословия, цеха, гильдии и т.п. ). Данное разделение важно как для понимания природы социального, так и определения специфики и механизмов социальной деятельности государства.

С конца XVIII в. в Европе и России складывается государственно-административная система общественного призрения. Для этой системы характерны становление институциональной системы помощи, формирование правовой базы, административное управление, включающее территориальные структуры, частичное финансирование государством социальной помощи. Особенностью данного этапа является то, что государство, принимая на себя ответственность за социальную политику, не стремится к прямому исполнению социальных функций, а только содействует в этом другим институтам – личной и общественной благотворительности, благотворительным обществам, местной власти, церкви.

Необходимо отметить, что на данном этапе противопоставление милосердия и благотворительности полицейскому государственному подходу к нищете в определенной степени снимается. Государство уже не преследует за нищету, но еще и не ставит цель её устранения.

Две основные характеристики данного этапа: - возникновение у государства собственно социальных функций и обращенность социальной политики на всех членов общества – взаимосвязаны и основаны на необходимости обеспечения консолидации общества, испытывающего прогрессирующее антагонистическое противоречие в условиях раннего капитализма. Принцип солидарности, согласно которому общество имеет обязательства перед своими членами, напрямую вытекающий из теории общественного договора или социального контракта, не может быть реализован через благотворительность.

К этому же времени относится развитие идей социального страхования, или, в терминологии того времени, «взаимное вспомоществование», которое позже станет основным инструментом социальной солидарности. Идеи социального страхования, как механизма устранения индивидуальных рисков, получили воплощение еще в виде общих касс при гильдиях и профессиональных цехах, осуществляющих социальную помощь вдовам и сиротам членов цеха и сельских общинах.

К этому же периоду относится развитие наряду с идеей солидарности и идеи справедливости, получивших в ходе Французской революции форму принципов. Идея справедливости, понимаемая как соответствие природе вещей или экономической, либо политической норме, была дополнена идеей справедливости в рамках общественного договора и естественных прав человека.

В соответствии с отечественной традицией данный этап можно обозначить как этап общественного призрения.

Следующий, этап развития социальных функций начинается во второй половине XIX в. и характеризуется переходом социальных функций от общества к государству.

Середина XIX в. стала тем перекрестком, на котором встретились рациональный, диктуемый объективными потребностями выживания и экономики путь развития социальных функций государства, и иррациональный, обусловленный религией, нравственностью и милосердием. Развитие производительных сил потребовало более мощной социальной интеграции общества, которая могла быть достигнута только через деятельность государства по консолидации всех граждан на основе солидарности. При этом отношения государство и общество и государство и личность претерпели определенные изменения, связанные с совпадением государственных целей и морально-этических принципов человеческого общежития. В отличие от социалистов-утопистов, подчеркивавших доминирующую ценность всеобщего блага и подчинения личных интересов интересам общества, отводившим государству роль обеспечения общественных целей, появившаяся идея социального государства(1850г. Л.Штайн)[1] с самого зарождения, снимает довлевшее со времен Аристотеля противоречие, возникавшее из деления государств на правильные ( в них достигается общее благо ) и неправильные ( достигаются частные цели ). В социальном государстве впервые происходит совпадение личностных и общественных целей. И не просто совпадение, а принятие государством целей индивида как своих собственных.

Основой идеи о социального государства послужили представления социалистов-утопистов, трансформировавшиеся у И.Бентама, Э.Чэдвика в тезис о необходимости оценки любого законодательства и всех институтов с точки зрения принципа «наибольшего счастья для наибольшего числа людей». Э.Чэдвик первым выдвинул положение о необходимости изменения социальной среды с помощью государственной деятельности, которая не только должна выполняет функцию помощи слабым, но и создавать условия для развития своих граждан.

1.2. Социальные права как основа социальной политики

Становление социального государства к середине XIX в. начиналось с признания социальных прав как неотъемлемых естественных прав человека наряду с гражданскими правами. Борьба за социальные права оформилась в политическую доктрину социал-демократии и дальнейшее развитие представлений о социальных правах, положенное в основание идеи социального государства происходило преимущественно в рамках социал-демократических теорий.

Однако идея социальных прав, представленная концептами свободы, равенства, справедливости, солидарности, являющаяся краеугольным камнем современного общества, выходит за рамки какой-либо одной политической теории и в той или иной степени присутствует в любых моделях общественного устройства. Таким образом, развитие представлений о природе и содержании социальных прав происходило в процессе эволюции общества и государства за последние три века и в ходе модернизации основных политических доктрин.

Начиная с «Утопии» Т.Мора(1516г.), понятия равенства и справедливости жестко увязываются с государственным устройством и переходят из умозрительной плоскости в практическую, становясь целями реального переустройства мира. Важно отметить, что переломной точкой перехода социальных прав из метафизики в реальность становится их связь с функцией перераспределения общественных благ, которую берет на себя государство.

Будучи базовыми потребностями личности и общества, справедливость, равенство, солидарность и свобода имеют различные формы проявления, в большинстве случаев маскирующих их суть.

Наиболее распространенным является отнесение данных концептов к идеалам, что свидетельствует об их восприятии преимущественно как морально-правовых и общественно-политических категорий.

Равенство перед Богом, равенство перед законом, равенство по отношению к средствам производства, социальное равенство – эта последовательность развития представлений о равенстве на самом деле фиксирует развитие не одного понятия, а совершенно разные сущностные виды равенства, каждый из которых связан с вполне определенными собственными моделями мира и общества и характеризуют совершенно разные типы отношений личность – общество (личность – государство).

Различное содержание фиксирует и основные четыре типа равенства: равенство людей или онтологическое равенство; равенство возможностей при достижении целей; равенство условий - когда условия жизни выравниваются с помощью законодательства; фактическое равенство. Эти четыре основных типа равенства также в определенной степени отражают историю развития представлений о равенстве.

Реакцией общества на социальную несправедливость равенства возможностей является равенство условий, когда государство берет на себя функцию обеспечения реального равенства на пути к достижению целей. Государство законодательно устанавливает равенство условий, единые культурные и образовательные критерии (стандарты) и берет на себя ответственность за экономическое обеспечение равных условий, компенсирующее неблагоприятное социальное положение отдельных категорий людей. Например, одним из проявлений обеспечения государством равенства данного типа является дискриминация отдельных успешных социальных групп в пользу менее эффективных – обязательства по приему на работу инвалидов, женщин, афроамериканцев и пр. Принцип политкорректности при приеме на работу и увольнении в погоне за обеспечением равенства условий, будучи доведенным до своего логического абсолюта, в некоторых странах стал ярким примером неравенства.

Равенство условий, ставшее в современном обществе важным элементом демократии и социальным правом, оформилось в понятие «равноправие», и в настоящее время официально фиксирующем признание государством законодательно закрепленное право людей на равенство условий достижения определенных социальных стандартов и ответственность государства за это.

На этом уровне развития равенства для его реализации требуется государство и его поддержка, а, с другой стороны, государство приобретает новую функцию, за счет чего повышает свое значение для отдельного человека. Возможно и обратное заключение – если в стране не реализуется принцип равенства условий, то такое государство не является социальным. Данный критерий особенно важен для разделения на социальные и не социальные современных государств, абсолютное большинство которых имеют достаточно широкий набор социальных функций.

Существенные изменения с течением времени претерпели и представления о справедливости. Будучи фундаментальным понятием этики и политической философии, справедливость отражает исторически меняющиеся представления об отношениях между правами и обязанностями, трудом и вознаграждением, деянием и воздаянием, преступлением и наказанием и т.п.

Основой понимания справедливости, начиная с Аристотеля, является выделение двух её типов – коммутативной и распределительной.

Коммутативная справедливость заключается в формальном равенстве прав. Она основана на принципе взаимности и соответствует максиме «воздать каждому по заслугам». Основную идею коммутативной справедливости выражает древний принцип lox talionis (лат. «закон равного возмездия») – «воздать каждому по заслугам», ветхозаветное «око за око» или современное «каждому по труду».

В социальной политике коммутативная справедливость реализуется в механизмах индивидуального страхования, когда выплата пособий рассматривается как возмещение взносов, в предоставлении дополнительных социальных благ за услуги - например, социальная поддержка участников военных конфликтов, ветеранов, и т.п. и оплата труда в соответствии с его сложностью и тяжестью.

Особое значение в социальной политике занимает распределительная справедливость, ставшая философской категорией, непосредственно связанной с идеей равенства. Наиболее известный современный исследователь в этой области Дж.Роулс[2] определяя распределительную справедливость писал, что все социальные ценности – свобода и возможности, доход и состояние, основание чувства собственного достоинства – должны распределяться поровну, а исключением должны стать те случаи, когда неравное распределение какой-либо или всех этих ценностей осуществляется к всеобщей выгоде.

Распределительная справедливость направлена на обеспечение реального равенства, прежде всего экономического, и предполагает перераспределение благ между богатыми и бедными. В настоящее время распределительная справедливость, о которой говорил Аристотель, часто обозначается как социальная справедливость.

В отличие от коммутативной справедливости распределительная справедливость не может быть реализована без вмешательства внешней силы. Чтобы что-то кому-то дать, нужно у кого-то забрать, а для этого нужна власть. Государство берет на себя функцию реализации распределительной справедливости через насильственное перераспределение, реализуя справедливость как естественное право человека на удовлетворение своих социальных потребностей в приемлемом уровне жизни, социальной защите и минимальных социальных благах.

Представление о социальной (распределительной) справедливости как о социальном праве, а общественном перераспределении благ как механизме реализации данных прав привело Джона Роулса в его «Теории справедливости» (1971г.) к обоснованию идеи государства всеобщего благоденствия. Действительно, социальная справедливость лежит в основе государства всеобщего благоденствия, а это означает, что вся разнообразная критика государства всеобщего благоденствия в равной степени относится и к критике категории распределительной справедливости как источника определенной социальной политики. По сути современные тенденции модернизации социальной политики во многих странах, отказ от идеи государства всеобщего благоденствия, переход к либеральному социальному государству есть победа коммутативной справедливости, противопоставляемой распределительной справедливости.

В свою очередь, идеи коммутативной справедливости приходят в противоречие с принципом равенства. Природные различия людей, порождающие исходное неравенство, не могут быть полностью компенсированы равенством возможностей. Стремясь «воздать каждому по заслугам его», коммутативная справедливость усугубляет природное неравенство людей, которое не может быть нивелировано в полной мере ни равенством возможностей, ни равенством условий.

Конфликт между двумя видами справедливости, за каждой из которых «своя правда», не может быть разрешен в этической плоскости и в практической жизни требует гибкого сосуществования коммутативной и распределительной справедливости в рамках государственной социальной политики.

Неразрешимость проблемы справедливости в теоретическом плане (что именно справедливо – нельзя определить apriori) была показана ещё Аристотелем. Он первый выдвинул положение, что решение проблемы справедливости всегда связано с конкретным опытом и лежит в практической плоскости.

В этом случае государство берет на себя функцию реализации различных видов справедливости. И эту функцию может взять на себя только государство, ставящее своей задачей достижение социальных целей и выполняющее социальные функции, т.е. социальное государство.

Таким образом, через социальное государство реализуется как естественное социальное право распределительная справедливость и происходит разрешение конфликтов в обществе, порождаемых противоречиями между коммутативной и распределительной справедливостью.

В форме естественных социальных прав распределительная справедливость тесно смыкается с принципом солидарности.

Принцип солидарности, базирующийся на взаимозависимости всех членов общества и органической связи людей в процессе взаимодействия, представляет собой механизм социальной интеракции, проявляющийся во взаимопомощи. Принцип обязательного взаимного вспомоществования понимаемый как инструмент справедливости и был заложен в основу при формировании системы социального страхования.

Реализация принципа солидарности на практике, начиная с Французской революции, сразу столкнулась с его антиподом – принципом личной ответственности. Дальнейшее развитие обоих принципов обусловило противостояние либеральной и социальной идей, порождая их взаимоограничение.

Индустриализация и развитие рыночных отношений привело к преобладанию либеральных принципов, следствием чего стало доминирование идей личной ответственности. Компромиссом между идеей личной ответственности и необходимостью социальной защиты стало социальное страхование, которое соответствует и принципу солидарности и индивидуальной ответственности за свою жизнь. Эффективность социального страхования как универсального механизма социальной защиты обязана именно тому, что в социальном страховании снимаются изначальные противоречия индивидуального и общественного начал.

Дальнейшее развитие индустриального общества и переход его в постиндустриальное привело к росту социальных рисков, не зависящих от человека, - нищета, безработица, экономические кризисы и дефолты, мировое разделение труда и т.п. Если понятие «бедняк» обозначало состояние отдельного человека, то бедность (пауперизм) был уже массовым социальным явлением.

В этих условиях солидарность становится главным источником социальной защиты, абсолютизирует принцип солидарного социального страхования и в ходе дальнейшего нарастания независимых социальных рисков подменяет страховой принцип возмещением ущерба через социальный налог.

Нарастающее в современных условиях противопоставление солидарности и страхования связано и с увеличением доли лиц, не являющихся плательщиками взносов, но получающих социальную поддержку, т.е. не происходит разделения ответственности.

В этих условиях принцип солидарности становится асимметричным. Получателям социальных пенсий, никогда не платившим взносов в пенсионный фонд, оказывается помощь, пожертвование со стороны плательщиков. Остается открытым вопрос: насколько с этим согласны сами плательщики? В данном случае мы в очередной раз сталкиваемся с ситуацией, когда государство как власть берет на себя функцию перераспределения в целях реализации принципа всеобщей доступности социальной защиты. В этом случае в социальном государстве происходит подмена принципа солидарности граждан принципом солидарности государства и индивида. Эта солидарность реализует естественное право человека на социальную помощь, которое иначе как государством удовлетворена быть не может. То есть как в случае с распределительной справедливостью, социальное государство берет на себя функцию опосредующего звена солидарности, выступает как механизм компенсации объективного неравенства.

Солидарность как вид социальных прав связана и с понятием долга по отношению к отдельным людям со стороны общества. Например, данное явление сформировалось впервые в 1792 г. во Франции как помощь семьям защитников родины, в дальнейшем эта обязанность общества, симметричная праву гражданина на получение признания за выполнение им общественного долга, стала основой политики государственного вспомоществования без привязи к реальным потребностям людей. Этот тип солидарности также связан с солидарностью гражданина и государства и по сути является политической, а не социальной солидарностью. Проблема состоит в том, что смешивание, а не разделение, двух типов отношений солидарности – гражданин – общество (другие граждане) и гражданин - государство (власть) – порождает конфликт между обществом и властью, что разрушает основы солидарности как принципа.

В качестве солидарных прав в некоторых странах выступают и гражданские права. В первую очередь это относится к нормам гражданского права по возмещению убытков.

В отличие от собственно социальных прав, вытекающих из законов жизни в обществе, право на возмещение убытков основано на философии индивидуализма. Поэтому распространение данной модели тесно связано с уровнем либерализма в конкретной стране и получило наибольшее распространение в США.

Центральной фигурой при возмещении ущерба является жертва (виктим). Исходя из принципа коммутативной справедливости, жертве возмещают нанесенные ей убытки и тем самым стремятся достичь справедливого распределения. Только добившись признания себя жертвой, человек приобретает социальные права и может претендовать на компенсацию.

По своей сути понятия «жертва» и «компенсация» относятся к гражданскому праву и выводятся из понятия «ответственность».

В условиях применения данного принципа (который в специальной литературе может обозначаться как принцип виктимизации) критерием предоставления социальной помощи является признание за определенным меньшинством статуса жертвы, за которым следует предоставление бюджетных трансфертов. Типичным примером реализации этого принципа в социальной политике Российской Федерации являются социальные выплаты участникам чернобыльской аварии. Основанием получения статуса жертвы могут являться не только события в настоящем, но и события в прошлом. Примером может служить предоставление льгот жертвам политических репрессий или малолетним узникам фашизма.

В рамках данной модели социальные группы приобретают социальные права на государственную помощь по праву компенсации, а не вследствие солидарности, равенства и справедливости, поскольку даже принципы коммутативной справедливости в большинстве данных притязаний весьма условны.

Принцип компенсации и возмещения ущерба не нуждается в понятиях риска, поскольку в любом «несчастном случае» находится виноватый – либо человек, либо общество. Поэтому данный принцип иначе как через ответственность государства, будь то прямые обязательства государства или обеспечение государством выполнения возмещения ущерба ответственным субъектом, реализован быть не может. В связи с этим можно говорить, что виктимизация является логически завершенным либеральным механизмом реализации социальных прав человека государством.

Одним из главных положений социальных прав являются взаимообусловленность различного вида социальных прав, организация их в систему, в которую включаются права, имеющие разные основания, и повышение роли государства в их обеспечении. Повышение роли государства в обеспечении социальных прав приводит к появлению особого вида государства – социального. Только социальное государство в силу своих специфических свойств делает возможным преодоление противопоставления формальных прав реальным правам, прав социальных и политических. Поэтому сформировавшиеся представления об естественных социальных правах человека во второй половине ХХ в. получают закрепление, как в конституциях ряда стран, так и в международных документах.

Вместе с тем дальнейшая, практическая реализация данных прав, связана с повышением роли государства в компенсации асимметрии возникающих отношений. Государство в этом случае не просто берет на себя дополнительные обязательства по удовлетворению социальных потребностей и созданию условий для обеспечения социальных прав, но и становится необходимым условием, действующим механизмом их реализации. Другими словами, социальное государство является неизбежным ответом на возникающий в обществе вызов, связанный с повышением значения социальных прав для человека и их историческим развитием. Государство признаёт себя ответственным за условия жизни людей, их развитие, а благотворительность перестаёт быть только актом веры и сострадания отдельного человека и становится государственной функцией.

1.3. Основные институты и механизмы реализации социальной политики государства

Приобретение государством собственно социальных функций изменило всю его функциональную структуру. Социальные функции стали доминирующими, постоянно возникают новые функциональные системы социальной направленности, количество социальных функций увеличивается, и они существенным образом преобразуют правовые, властные и экономические характеристики государства.

В настоящее время содержание социальной политики определяются следующими укрупненными социальными направлениями[3]:

- политика занятости и социально-трудовых отношений, создание условий для достойного труда;

- политика регулирования доходов;

- политика воспроизводства населения;

- политика развития сферы социальных услуг;

- региональная социальная политика;

- социальная защита и поддержка.

В современном обществе сформировалась институциональная структура социальной политики, основными звеньями которой являются:

- система социальных гарантий (минимальные социальные стандарты);

- система социальной помощи;

- система социального страхования.

Система социальных гарантий предполагает предоставление социальных благ при условии их всеобщей доступности, а распределение благ происходит по потребностям. Гарантии социальной защиты граждан берет на себя государство.

Система социальной помощи действует исходя из принципа социальной заботы общества о своих социально уязвимых членах и социальной благотворительности. Она предусматривает унифицированные подходы к определению различных групп населения и предоставление им социальной помощи. Особое место в институциональной структуре социальной политики занимает частная система социальной помощи и социального страхования, которая базируется на принципе личной ответственности.

Система социального страхования предполагает для всех граждан обязательство уплаты страховых взносов и пропорциональную (либо нет) взаимосвязь между страховыми платежами и объемом получаемых социальных благ. Система социального страхования строится на принципе общественной солидарности и ответственности государства за своих граждан. Поэтому как экономическая категория страхование представляет систему экономических отношений, включающую совокупность различных форм и методов формирования целевых фондов денежных средств для возмещения ущерба при различных непредвиденных неблагоприятных явлениях, а также, для оказания помощи гражданам при наступлении страховых случаев[4].

В основе классификации видов социального страхования – различные виды социального риска[5]. Социальное страхование можно определить как систему правовых, экономических и организационных мер по компенсации и минимизации отдельных видов социальных рисков. Основными видами социального страхования, являются:

- страхование потери трудоспособности (по старости и по инвалидности в результате общих заболеваний и от несчастных случаев в быту и на транспорте);

- страхование от несчастных случаев на производстве (производственный травматизм и профессиональные заболевания), которое предусматривает страхование временной и постоянной утраты трудоспособности;

- страхование на случай безработицы;

- медицинское страхование (страхование затрат на предоставление медицинской помощи).

В качестве основы для классификации социального страхования, может быть выбран характер организации страховых учреждений. Например, страхование по каждому из видов социального риска может быть организовано и на добровольных началах. В тоже время участие в том или ином виде страхования может носить и принудительный характер, в частности государство может законодательно обязать определенные группы населения страховать себя или третьих лиц от того или иного вида социального риска. В таком случае страхование становится обязательным.

Определение форм социального страхования, основных их функций и задач, организационно-правовых структур и финансового механизма, а также значительное разнообразия в условиях труда работающих и природно-климатических условий проживания. Например, в России, требуется формирования трех обязательных форм страхования – общего социального страхования, профессионального и территориального социального страхования[6].

Обязательное общее социальное страхование должно охватывать все без исключения группы работающих вне зависимости от форм собственности предприятий и организаций. Учет повышенного профессионального риска повреждения здоровья (уровень и тяжесть производственного травматизма и профессиональных заболеваний), лежит в основе системы обязательное профессиональное социального страхования. Обязательное территориальное социальное страхование должно учитывать специфику условий труда и проживания в сложных и экстремальных природно-климатических условиях.

Кроме того сложившиеся в современной России, в условиях рыночных преобразований, высокая степень дифференциации доходов населения создает предпосылки для организации и добровольного страхования. Страхователями могут выступать как работодатели, так и сами работники. Вопрос о добровольном (дополнительном) страховании должен решаться в каждом конкретном случае с помощью коллективных договоров или индивидуально.

По своему содержанию социальное страхование включает не только денежные выплаты, компенсации, но и определенные услуги по лечению, реабилитации и профилактике, причем со временем значение этих составляющих возрастет, и эффективность современных системы социального страхования определяется во многом именно этими критериями. В тоже время, поскольку система социального страхования распространяется в основном на занятое население, то системы социальной защиты должна предусматривать еще один важный компонент – это различные виды услуг и выплат, которые предоставляются населению в рамках системы социальной помощи. В совокупности эти две формы социальной защиты населения и позволяют государству выполнять свою социальную функцию.

В отечественной экономической литературе часто используется понятие “социальная защита населения”, в расширенной трактовке этот термин (как и менее распространенный термин сеть социальной поддержки) предполагает возможность обозначения всех вышеописанных элементов институциональных структур социальной политики. В более узкой трактовке термин социальная защита аналогичен понятию “вспомоществование”. Как известно, отсутствие стандартизированной терминологии дает возможность отдельным специалистам в определенных случаях подменять одно понятие другим. Вместе с тем к социальной защите специалисты Международного бюро труда относят социальное страхование и социальную помощь, основные характеристики, которых следующие:

Деление социальной защиты на социальное страхование и социальную помощь обусловлено, во-первых, методами учета (не учета) социального риска и, во-вторых, различием в источниках финансирования. Социальное страхование это – страховые взносы нанимателей и трудящихся, а при социальной помощи это – ресурсы, аккумулируемые в бюджетную систему в основном за счет налогообложения. Что касается пособий малоимущим семьям, инвалидам с детства, помощи семье, то эти виды социальной защиты не связаны с выплатой страховых взносов и по своей природе, не являются страховыми случаями. Соответственно их обеспечение должно быть отнесено к системе, государственной социальной помощи (вспомоществования) и, или к другим государственным социальным программам.

Отнесение институциональных структур к государственному (общественному) либо частному сектору осуществляется в зависимости от характера собственности и порядка финансирования. Доходы, то есть ресурсы, находящиеся в распоряжении государственных учреждений и организаций, занятых предоставлением социальных благ (социальные гарантии и социальная защита) населению, образуются в основном за счет обязательных платежей экономических субъектов, т.е. строятся на основе глобального налогообложения. Поэтому при рассмотрении социальных расходов государства, осуществляемых через бюджетно-налоговую систему, необходимо учитывать феномен “фискальной иллюзии” граждан[7], который выражается в наличии временного лага между налоговыми поступлениями, а также использование косвенных налогов и государственного долга, что приводит к иллюзии их бесплатного предоставления.

Доходы, то есть ресурсы, находящиеся в распоряжении негосударственных некоммерческих организаций, которые оказывают нерыночные социальные услуги населению формируются за счет добровольных взносов и платных услуг, а также пожертвований населения и доходов от собственности.

В случае смешанного финансирования институциональная структура, предоставляющая социальное благо, может быть отнесена к частному, либо к государственному сектору экономики по преобладанию порядка финансирования.

В последнее десятилетия в мировой практике предоставления государством социальных услуг населению находят широкое распространение контрактно-договорные отношения между государством и негосударственными некоммерческими организациями. По мнению Л.И. Якобсона[8] это объясняется тем, что некоторые виды благ, которые традиционно было принято относить к общественным, обладают свойствами и чертами частных благ и, следовательно, могут предоставляться целиком или частично сверх определенного обществом минимального социального стандарта на платной основе. Природе таких общественных благ соответствует особая структура институционального механизма, предполагающая возможность отделения функций их производства и потребления от функций их оплаты. Выбор социальных услуг может быть организован с помощью предоставления каждому гражданину (семье) специальных социальных ваучеров (образовательного, жилищного, талона на питание и т.д.), которые он вправе предъявлять в любую по его выбору организацию. В случае, когда выбор идет между бюджетными организациями, ситуацию можно охарактеризовать как внутреннюю конкуренцию и квазирыночные отношения, а если организация не бюджетная, то тогда это уже будут нормальные рыночные отношения в рамках взаимодействия между общественным и частным секторами.

Применение на практике различных институциональных механизмов, обеспечивающих взаимодействие общественного и частных секторов в решении социальных задач, по нашему мнению, может быть эффективным только в том случае, если оно не сопровождается ростом транзакционных издержек, который может превысить доходы от введения институциональных новшеств.

Для характеристики государственных социальных расходов необходим анализ различных факторов, влияющих на объем, структуру и динамику этого вида государственных расходов. Эти факторы обусловлены изменением роли, основных функций и задач государства в современном обществе, поэтому современная ситуация и характеризуется постоянным ростом социальных расходов государства в рамках общей тенденции к росту общественных расходов. Данная тенденция была описана еще в конце Х1Х века немецким ученым А. Вагнером, по мнению которого, существует ряд основных причин преимущественного роста общественных расходов по сравнению с частными.

Увеличением семейных доходов и ростом общественного благосостояния ведет к увеличению объема расходов на общественные нужды, что обусловлено большей эластичностью спроса на общественные блага, чем на частные, что объясняется большей инерционностью в процессе формирования потребностей в общественных благах по сравнению с частными. По мнению профессора А. Маслоу, автора теории иерархии потребностей[9], удовлетворение потребностей высшего уровня, относящихся к самореализации личности, может осуществляться в основном с помощью расширения сферы социальных услуг (так как процесс самореализации личности - это явление общественное).

Изменения, произошедшие в ХХ веке в территориальном расселении людей (массовая урбанизация), а также в структуре населения (массовое старение), привели к изменениям в структуре семьи от традиционной патриархальной к современной нуклеарной (ядерной). Это нашло свое отражение в изменении типа демографического воспроизводства от экстенсивного к интенсивному, что предполагает в первую очередь воспроизводство интеллектуального потенциала человека (через развитие человеческой личности к созданию трудового потенциала общества).

Если рассмотреть, как вышеописанные причины отражаются на росте общественных социальных расходов, то необходимо отметить, что расходы на образование и здравоохранение, как общеизвестно, есть не что иное, как вложения в “человеческий капитал”. Данные вложения носят инвестиционный характер, поскольку. направлены на повышение качества трудовых ресурсов, которые являются одним из факторов (в триединой формуле “труд, земля, капитал”) общественного богатства. Приведенные специальные исследования отражают зависимость: чем выше уровень образования, тем ниже уровень безработицы, а также и обратно пропорциональную зависимость между инвестициями в “человеческий капитал” и уровнем трансфертных социальных платежей, которые как известно, подрывают стимулы к поиску работы у малообеспеченных слоев населения и приводят их в состояние, которое в экономической литературе определяется как “ловушка бедности”. Так, например, в США в урбанизированной среде уже выросло и успело состариться третье поколение граждан, представители которого никогда и нигде не работали и не желают работать, а находятся на содержании так называемого государства всеобщего благосостояния. Для решения данной проблемы в последние десятилетия в государственные программы предоставления социальных трансфертов вносятся существенные коррективы, что предполагает замену программ социального обеспечения на программы трудовой мотивации.

Очень серьезным фактором, обусловливающим рост общественных социальных расходов, является особая демографическая ситуация в большинстве экономически развитых стран (в том числе и в России), вызванная массовым старением урбанизированного населения. Старение населения (хоть это и считается показателем прогресса цивилизации ХХ века), ведет не только к увеличению потребности в ресурсном обеспечении пенсионных фондов, но и к росту расходов на медицинское обслуживание.

В этих условиях для предотвращения краха государственной системы пенсионного обеспечения необходима выработка нового подхода, который предполагает отказ от существующей в настоящее время преимущественно государственной системы финансирования пенсионного обеспечения (через бюджет либо внебюджетный фонд).

В связи с развитием НТП в последние десятилетия обозначились и относительно новые причины, обусловливающие рост общественных социальных расходов, например связанные с “болезнью Баумоля” - по имени американского профессора У. Баумоля[10], который открыл закономерность отставания роста производительности труда (по причине невозможности замены живого труда овеществленным) в отраслях сферы услуг (в том числе и социально-культурной сферы) в отличие от сферы материального производства[11]. С этой причиной во многом связан как рост трансформационных издержек, так и рост транзакционных издержек (например, проблема связанная с проверкой нуждаемости или расширением институциональных структур). На рост социальных расходов также серьезное влияние оказывают социально-политические факторы - это представленная выше проблема наличия у населения “фискальной иллюзии”, которой пользуются представители бюрократического аппарата и политические деятели.

Всевозрастающий объем экономических ресурсов, направляемых на покрытие общественных социальных расходов, делает все более актуальным проблему их эффективного использования, что предполагает подходы с позиций, как макро,- так и микроэкономического анализа. Макроэкономический подход включает в себя анализ распределения ресурсов на покрытие общественных социальных расходов с точки зрения достижения устойчивости и сбалансированности основных макроэкономических показателей, таких как ВНП, уровень инфляции и безработицы, размеры налоговых ставок и ставок банковского процента, а также уровней инвестиционной активности и бюджетного дефицита. Не меньшее значение имеет и микроанализ общественных социальных расходов, проводимый с позиции первичного экономического звена, а именно домашнего хозяйства, что предполагает оценку механизмов формирования и структуры семейного бюджета, поскольку существует тесная зависимость (в том числе и в форме конституционных гарантий) между расходами семьи на приобретение социально значимых благ и статьями госбюджета на соответствующие виды расходов.

Структура государственных расходов, осуществляемая через консолидированный бюджет и внебюджетные фонды, может иметь существенные различия в зависимости от соответствующих приоритетов в финансовой политике государства, хотя в целом и определяется рамочными условиями, зафиксированными в Бюджетном кодексе РФ и основными общетеоретическими положениями экономики общественного сектора.

Кроме того, существует ряд основных подходов к классификации структуры общественных социальных расходов. Первый из них соответствует принципам исполнения госбюджета, в основе которого находится ведомственный либо функциональный подход к распределению ресурсов. Второй подход представляет собой группировку социальных расходов государства по критериям обслуживания - расходы, направленные на людей (личные расходы), либо расходы, направленные на капитал (капитальные расходы), последние в свою очередь, должны подразделяться на два вида, текущие материальные расходы и инвестиции. Описанные выше классификационные подходы к структуре общественных социальных расходов очень удобны для различного рода аналитических целей в процессе оценки бюджетных показателей, но не раскрывают экономической природы данного вида общественных расходов, так как не отражают их влияния на национальный доход. Наиболее подходящим подходом к оценке влияния социальных расходов на национальный доход - их классификация, предложенная еще английским экономистом А. Пигу, который предложил классифицировать все общественные расходы на трансфертные и нетрансфертные платежи. К нетрансфертным платежам А.Пигу относил расходы общества на обслуживание факторов производства и закупку товаров и услуг, а это, как известно, может изменить не только структуру, но и объем потребления; что же касается трансфертных платежей, то они, по мнению А.Пигу, характеризуют только передачу доходов от налогоплательщиков к получателям трансфертов, соответственно последние не увеличивают объема личного потребления, а лишь изменяют его структуру. Это объясняется тем, что трансфертным платежам в доходной части госбюджета противостоят налоги, и если первые увеличивают доходы домашнего хозяйства, то налоги его уменьшают, а следовательно, и не могут привести к изменениям в общем объеме личного потребления. При этом следует отметить, что оказывая влияние на структуру спроса трансфертные платежи создают спрос на отдельные виды товаров и услуг, а это, в свою очередь, формирует инвестиционную среду.

Рост трансфертных платежей в экономически развитых странах вплоть до конца 70-х годов привел к кризису идеи государства всеобщего благосостояния. В связи с этим центр тяжести в социальной политике стал перемещаться от пассивных к активным социальным мероприятиям, что предполагает увеличение “вложений в человека”, то есть совершенствование трудовых ресурсов. Это объясняется тем, что финансирование развития человеческого капитала принципиально отличается от финансирования трансфертных платежей, поскольку если первые по аналогии с капитальными затратами приносят прибыль, то вторые целиком относятся к издержкам потребления.

В настоящее время, к сожалению, в практике формирования структуры государственных социальных расходов по политическим мотивам предпочтение отдается покрытию текущих расходов, которые, как известно, дают эффект в краткосрочном периоде, а не капитальным затратам в отраслях социально-культурной сферы, эффект от которых может проявиться не сразу. Это особенно недопустимо, когда источником для покрытия расходов на текущее социальное потребление являются государственные займы (т.е. государственный долг).

Очевидно, что принцип справедливости между поколениями будет соблюдаться, если объем государственных заимствований будет равен либо меньше объема государственных капитальных вложений (в том числе и в человека). Если же государственные заимствования будут направляться на покрытие текущих расходов, (как это происходило в России до финансового кризиса 1998 года), то будущим поколениям налогоплательщиков придется погашать долги, вызванные расточительством налогоплательщиков предшествующих поколений.

В плане дальнейшего рассмотрения государственных социальных расходов представляется целесообразным рассмотрение механизмов доведения данных расходов до конечных потребителей. В общем объеме социальных расходов основная доля, как известно, приходится на прямые государственные закупки соответствующих товаров и услуг, что характеризует уровень вмешательства государства в экономику и приводит к эффекту вытеснения общественным сектором частного. Другим направлением социальных расходов являются социальные платежи, которые делятся на субсидии (дотации производителям) и социальные трансферты (дотации потребителям).

Субсидии в бюджетном процессе занимают очень важное место, так как составляют значительную часть государственных расходов, корректируя дефицит ресурсов со стороны предложения, а налоги, в свою очередь, корректируют дефицит ресурсов со стороны спроса. Принято различать субсидии общего и целевого назначения, первые соответственно называются дотациями, а вторые - субвенциями. Последние, в свою очередь, по целевому назначению делятся на капитальные (т.е. на инвестиции) и текущие (т.е. покрытие текущих расходов).

Субсидии могут подразделяться на отраслевые и региональные, а также уже упомянутые выше субсидии потребителям и производителям. Принято считать, что именно соотношение между объемом субсидий производителям и потребителям в общем объеме субсидий во многом, и определяет параметры государственной социальной политики. Это утверждение объясняется тем, что, поскольку при субсидировании производителей функция благосостояния является утилитарной, то они играют важную роль в обеспечении для всех членов общества равной финансовой и территориальной доступности в отношении социально значимых общественных благ. Субсидии перемещают предложение и увеличивают производство благ при условии снижении цен. Благодаря этому расширяется спрос на товары и услуги для всех потребителей. Субсидии производителей означают применение дотационных, социально низких цен.

Субсидии производителям и установление социально низких, дотационных цен имеют ряд существенных недостатков.

Во-первых, от применения дотационных цен в большей степени выигрывают высоко- и среднеоплачиваемые слои населения, чем малообеспеченные. Выплаты из бюджета при выделении субсидий производству выше, чем при субсидировании потребителей. Последнее носит адресный, целевой характер и охватывает специальные группы потребителей.

Во-вторых, субсидии производителя деформируют структуру цен, подрывают их основную информационную, сигнальную функцию. А это ведет к нарушению ценового равновесия, к нерациональному размещению и использованию ресурсов. Дотационные цены устанавливаются в виде потолка цен, когда он ниже равновесных цен. Без этого теряется смысл введения ценового потолка. Установление потолка цен на конкретный товар при солидных правительственных субсидиях производителям этого товара может решить проблему спроса на него. Но это сопряжено с большими излишествами, ибо формирует неэкономический тип мышления, нерациональный, нерачительный подход к дешевому благу.

При субсидировании потребителей рассматривается индивидуальная функция полезности, поэтому, данные субсидии могут быть представлятся в денежной либо в натуральной форме. Натуральная форма субсидий исключает возможность их использования не по назначению, но придает процессу потребления принудительный характер. Денежные выплаты дают возможность их получателям маневра и более рационального использования ресурсов и с учетом индивидуальных предпочтений потребителей. Субсидии со стороны спроса имеют своей целью повышение покупательной способности малообеспеченных групп населения на приобретение конкретных товаров и услуг, которые дают положительные внешние эффекты. Это проявляется в предоставлении правительством бедным семьям соответствующих талонов (карточек) на соответствующие товары и услуги, льготных рецептов и жилищных сертификатов. Потребители могут приобретать их по пониженным ценам или бесплатно, а продавцы, производители, принимая карточки (талоны), получают денежную эквивалентную компенсацию и имеют возможность для всех групп населения поддерживать цены на равновесном уровне. Производители могут продавать товары и услуги, связанные с положительными внешними эффектами по рыночным ценам свободной конкуренции. Но при этих ценах без субсидий в силу низких доходов бедные семьи могут быть полностью лишены возможности приобретать или же могут приобретать в меньшем размере указанные социально значимые блага. На них положительный внешний эффект целиком не распространяется.

Кривая спроса отражает для низкооплачиваемых потребителей положительный внешний эффект товаров и услуг. Предоставление правительством субсидий для указанной группы населения позволяет увеличить потребление благ. Субсидия, отражающая положительный внешний эффект, передвигает кривую спроса, учитывающую предельные частные издержки, до кривой спроса, которая будет учитывать предельные общественные выгоды, представляющие сумму предельных частных выгод и субсидий. Потребитель благодаря субсидии имеет возможность по равновесной цене купить большее количество товаров и услуг. Поэтому вопрос о соотношении между пособиями в денежной либо натуральной форме должен решаться с учетом конкретной ситуации сведения к минимуму факторов “безбилетника” и оппортунистического поведения получателей данных пособий. Как уже отмечалось, финансирование потребителей через механизмы социальных ваучеров (образовательный, жилищный, талоны на питание и т.д.) предоставляет потребителям общественных благ свободу выбора с одной стороны и создает условия для конкуренции в работе организаций и учреждений, представляющих соответствующие услуги. К сожалению, социальный ваучер не решает проблем морального риска и оппортунистического поведения потребителя либо оппортунистического поведения института предоставившего социальный ваучер потребителю, например отсутствие механизмов гарантирующих надежность индексации стоимости ваучера в случаях инфляции или девальвации национальной валюты, либо отсутствии финансовых ресурсов для обеспечения стоимости ваучера по причине бюджетного дефицита.

Субсидирование потребителей в отличии от субсидирования производителей не предполагает использование регулируемых жестких цен, а следовательно, и не противоречит условиям эффективного рыночного хозяйствования. В то же время, существует проблема транзакционных (административных) издержек так по мнению Аткинсона Э.Б. и Стиглица Дж.Э.[12], при государственном обеспечении транзакционные издержки оказываются ниже, например, благодаря экономии на масштабах производства или из-за того, что не требуется мониторинг индивидуального использования. Проведенные в последние годы исследования показали, что уровень транзакционных издержек по предоставлению социальных услуг в форме субсидий потребителям оказывается в 7 - 10 раз выше, чем в форме субсидирования производителей[13].

Несмотря на вышеописанные преимущества, субсидии потребителям имеют существенный недостаток, что и не позволяет широко применять их в практике реализации социальной политики большинства государств, поскольку, как уже отмечалось выше, в отличие от субсидий производителям функция благосостояния которых утилитарна, и, соответственно, их применение способствует формированию среднего класса, субсидии потребителям, в которых функция индивидуальной полезности - аддитивна, действуют особенно в отношении низко доходных групп населения (степень риска оппортунистического поведения, которых достаточно велика) в основном прямо наоборот. Для решения данной проблемы возможно применение нормативного метода финансирования, так называемое подушевое финансирование, которое позволяет сохранить порядок предоставления субсидий производителям, но осуществляя их финансирование в соответствии с числом конкретных потребителей.

В заключение необходимо отметить, что при реализации социальной политики государства в условиях рыночной экономики перераспределение доходов проявляется в трех направлениях: во-первых, горизонтальное перераспределение между плательщиками налогов или взносов и получателями пособий; во-вторых, вертикальное перераспределение, определяемое прогрессивным (регрессивным) характером налогообложения доходов и уплатой взносов в систему социального страхования; и в-третьих перераспределение между поколениями.

1.4. Регулирование доходов как основа реализации социальной политики государства

Для лучшего понимания социальных и экономических процессов обусловливающих основные подходы и соответствующие им модели распределения доходов в современной теории и практике общественного развития, обратимся к истории экономической мысли, в которой существуют различные концептуальные подходы к определению понятия «общественное богатство», источников его создания, а также принципов его распределения и потребления. Два принципиальных подхода в исследовании общественного богатства, возникшие еще в классической политической экономии (с позиции производства и потребления), и предопределили два основных принципа его распределения и потребления. Имеется в виду динамичный подход через распределение в процессе экономического роста и статичный подход через распределение результатов экономического роста. Например, если распределение рассматривается только с позиции рынка и экономической эффективности, что предполагает использование динамичных моделей распределения доходов, то этот подход, относящийся к классической теории распределения в рыночной экономике, представляет собой либеральную (рыночную) модель справедливости. Политика распределения доходов, в основе которой лежит критерий социального равенства, находящийся в не пропорциональной зависимости от критерия экономической эффективности, и которая использует модели статичного распределения доходов, относится к уравнительной теории распределения и представляет собой эгалитарную (уравнительную) модель справедливости.

А.Смит, один из создателей классической политической экономии, стал основателем производственного подхода к понятию общественного богатства. По мнению А.Смита[14], рост народного благосостояния связан с ростом объема произведенного в стране продукта, и несмотря на то, что экономическое поведение абсолютного большинства участников экономической жизни определяется их собственным пониманием о выгоде, но в конечном итоге их действия, благодаря «невидимой руке», направлены на пользу общества. Это объясняется тем, что благодаря действиям конкурентного рынка максимизация индивидуального благосостояния способствует максимизации и общественного благосостояния.

Другим не менее важным подходом, обосновывающим создание и распределение богатства, является теория факторов производства. Д.. Кларк основоположник современной теории распределения еще в начале ХХ века в своей работе, посвященной распределению богатства[15], отмечал, что в основе теории распределения заложен принцип предельной производительности каждого фактора производства. Необходимо отметить, что в соответствии с данной теорией не только труд (и в этом ее отличие от трудовой теории Смита), но капитал и земля (которые принято называть триединой формулой общественного богатства) являются факторами производства общественного богатства. Эта теория позволяет отразить порядок распределения богатства и дохода между собственниками факторов производства, что в рамках данной теории рассматривается как проявление естественного порядка вещей, поскольку эффективность любой экономической системы определяется соотношением стоимости вклада в создаваемый продукт и затрат на приобретение факторов производства.

Здесь важно отметить, что при либеральной (рыночной) модели распределения понятие справедливости сводится к рыночной справедливости, под этим понимается равенство всех субъектов экономической деятельности перед законом. Общество (в лице государства) берет на себя обязанность создания и поддержания условий для рыночной конкуренции путем обеспечения равных стартовых возможностей и равного доступа к рынку ресурсов, а также обеспечения условий для суверенности производителя и потребителя. Как следствие всего вышесказанного необходимым и достаточным условием для соблюдения справедливости в рамках либеральной концепции распределения доходов является свободная конкуренция, поскольку только в этих условиях могут реализоваться преимущества участников рынка.

В соответствии с данной позицией справедливо все, что эффективно, и соответственно несправедливо все, что неэффективно. Поскольку либеральная трактовка понятия справедливости строится на принципе равных возможностей. Она не предусматривает возможности вторичного, (т.е. статичного) перераспределения дохода через прогрессивное налогообложение и трансфертные платежи и также не предусматривает введение элементов равенства результатов труда, а предусматривает «естественное» распределение (или перераспределение) доходов и ресурсов через взаимодействие между различными субъектами экономики.

Поскольку существуют объективные причины в неравенстве доходов, к которым, как отмечал еще П.Самуэльсон, относятся различия в стоимости собственности и богатстве, которым владеют и наследуют люди, а также различия во врожденных способностях и неоднородность социально-культурной и семейной среды, то либеральная модель распределения рассматривает неравенство как объективно сложившуюся реальность. Дальнейшие рассуждения в данной логике приводят нас к выводу, что либеральная модель распределения доходов в долгосрочном плане закрепляет и соответственно воспроизводит объективно обусловленное неравенство людей. Это в свою очередь, ведет к разрушению конкурентной среды, и поэтому для ее поддержания (с целью эффективного распределения ресурсов) необходимо общественное вмешательство (в какой форме – вопрос второго порядка), а это уже входит в противоречие с самой либеральной концепцией распределения доходов. Поэтому в практическом плане применение данной концепции возможно только в сочетании с политикой распределения (и перераспределения) ресурсов.

Несмотря на несовершенство и неоднозначность многих положений, которые легли в основу вышеописанных подходов к созданию и распределению богатства, например сведение всего общественного богатства только к вещественному или предпосылка функциональной теории о том, что уровень заработной платы определяется «железным законом», т.е. подчиняется действию строгих экономических законов, эти теории сыграли и сыграют в будущем очень существенную роль в понимании социальных процессов в рамках динамичных моделей распределения доходов.

Парадигма социального развития, заложенная в рамках развития рынка мелкого товарного производства, а также рынка капитализма свободной конкуренции и свободного предпринимательства, основана на сочетании труда и капитала, в основном предполагает модели динамичного распределения доходов через экономический рост. Использование комбинаций нормативных и позитивных подходов (в том числе через общественный выбор) предполагает изменение порядка распределения ресурсов, а следовательно, и цен на факторы производства, в этой связи В.Парето[16] в опубликованной в 1902 г. работе «Социологические системы» писал, что проблема роста благосостояния бедных классов скорее проблема производства и сохранения богатства, чем его распределения. Так, по мнению В. Парето, «наиболее верное средство улучшения положения бедных классов - сделать так, чтобы богатство росло быстрее населения»[17]. Кроме того, важно отметить, что именно В. Парето внес огромный вклад в создание фундаментальных основ теории благосостояния в условиях конкурентного рыночного равновесия. Траектория движения к Парето эффективному распределению ресурсов (или доходов) - может быть оценена с позиции оценочных суждений, т.е. с позиции предложенного В. Парето критерия роста благосостояния людей. В экономической литературе этот подход, сформулированный как любое изменение, которое ни одному индивиду не приносит убытков и которое приносит хотя бы одному индивиду пользу (по его собственной оценке), определяется как Парето-улучшение. В экономической литературе принято рассматривать два критерия: критерий эффективности Парето для полезности индивида и критерий компенсации Калдора-Хикса, позволяющие, некоторым образом, обосновать перераспределение. Но принцип эффективности по Парето сам по себе не содержит информацию о распределении благосостояния между людьми. В соответствии с критерием Парето ситуация, когда весь доход может распределяться в пользу одного индивида является эффективной. Но в данном случае остальные не будут считать такое распределение разумным. В. Парето является основателем ординалистской теории полезности, согласно которой оценка полезности осуществляется при помощи выбора индивидом того или иного набора благ, то есть при помощи оценочных суждений индивида. В соответствии с критерием Парето любое изменение полезности индивида в сторону улучшения, не ухудшающее положение других индивидов, ведет к улучшению общественного благосостояния.

Дальнейшее развитие теория В. Парето нашла в работах Н. Калдора и Д. Хинса и вошло в отечественную экономическую литературу под названием “правило Калдора-Хикса”. Данное правило предполагает, что из ситуации отклонения от оптимума Парето можно выйти путем компромисса, т.е. на основе определения такого объема компенсационных выплат, который готово предоставить сторона, получившая пользу в результате отклонения от оптимума по Парето, стороне, положение которой, по ее собственной оценке, ухудшилось.

Здесь так же очень важно отметить, что подход к политике распределения доходов с позиции свободного рынка очень актуален, и в настоящее время. Так, для обеспечения экономического роста необходима государственная поддержка не только корпоративного сектора экономики, а также (через развитие малого и среднего бизнеса, в том числе и в форме научно-венчурных производств) поддержка класса мелких собственников. Необходимость активной государственной поддержки становления и развития малого и среднего бизнеса объясняется тем, что в будущем по мере перехода к постиндустриальному обществу данный социальный уклад получит новый импульс развития, поскольку в его основе лежит подход к человеку и единство многообразия индивидуалистических и коллективных начал его природы.

Порожденные идеологией просвещения, экономической свободы и равенства возможностей, модели социального развития, предполагающие динамичное распределение доходов, основывается на концепции союза труда и собственника, и самореализации личности в результатах ее труда. При этом особое значение уделяется семье и сохранению семейных и национальных традиций, поскольку данная парадигма социального развития исходит из необходимости обеспечения благополучия человека и благосостояния его семьи (при определенных обществом рамочных условиях) за счет их собственного труда. Однако в настоящее время условия свободной конкуренции (при соблюдении трудовой морали и соответствующего образа жизни) наталкиваются на ограничения, обусловленные «провалами рынка», в том числе и по причине циклического характера производства, что ведет к неустойчивой занятости и нестабильности в получении трудовых доходов. В связи с этим еще Дж.Милль предположил, что экономические законы производства должны отличаться от законов распределения, поскольку они в основном носят объективный характер и на длительном временном отрезке не допускают произвола и случайности. Законы же распределения формируются людьми, являясь результатом общественной практики, что особенно на коротких временных отрезках может привести к серьезным деформациям в общественном развитии, в частности он писал о том, что законы распределения делают мнения и желания правящей части общества, которые весьма различны в разные века и в разных странах[18]. Например, в теории и практике функционального социализма (скандинавская модель) идея отделения механизма хозяйствования от способа распределения нашла свое наиболее полное и законченное развитие и была реализована в практике заключения тарифных соглашений между предпринимателями, профсоюзами и правительством.

Подход к богатству и принципам его распределения с позиции оценочных суждений людей о полезности соответствующих благ легли в основу утилитаристского учения и теории предельной полезности.

По мнению Дж. Бентам[19] как и других ученых-экономистов, которые внесли свой особый вклад в развитие учения утилитаризма (так, например, еще Дж. Милль высказал сомнение в отношении предположения о том, что для людей, располагающих разными доходами, существует одинаковый порядок извлечения полезности), исходили из того, что общественное богатство состоит из достижения наибольшего счастья для максимального числа людей.

В связи с этим учение утилитаризма, по крайней мере в механизмах реализации, не многим отличается от теории полного равенства, поскольку идея утилитаризма о не одинаковой функции индивидуальной полезности для людей с разным уровнем дохода позволяет теоретически обосновать перераспределение части дохода между высоко и низко доходным группам населения (при помощью прогрессивного налогообложения и трансфертных платежей). В этой связи заметим, что многообразные формы государственного вмешательства, характерные для социально-экономического развития в ХХ в., и широкое использование нерыночного перераспределения богатства и сформировали эгалитарную (уравнительную) модель распределения доходов. Принятие в рамках корпоративного общества и социального государства законов о минимальной заработной плате, о социальном страховании рабочих в случае безработицы, о социальном обеспечении нетрудоспособных и наиболее бедных слоев общества предопределили отход от рыночной справедливости и рыночной модели распределения доходов к эгалитарной модели их распределения. Как известно, наиболее крайняя форма уравнительной справедливости, трактуемая как установление полного равенства, ведет к снижению трудовой и предпринимательской активности и как следствие этого к социальному иждивенчеству.

Это объясняется тем, что основное место в реализации уравнительной (статичной) модели распределения доходов отводится системе прогрессивного налогообложения, которая в сочетании с организацией программы трансфертных платежей является инструментом по выравниванию уровня доходов населения. По мнению Л.И. Якобсона шкалы прогрессивного налогообложения необходимо рассматривать в комплексе со шкалами разного рода социальных выплат, имеющихся в конкретном обществе. Объективным же критерием для применения прогрессивного налогообложения доходов высокодоходных групп населения, будет являться их удельный вес в совокупных доходах общества[20].

Однако, в механизме перераспределения доходов через трансфертные платежи имеются серьезные недостатки, так организация управления ими оказалась очень дорогостоящей и сильно бюрократизированной. А.Oкун в своих работах сравнивал организацию трансфертных платежей с «дырявым ведром», а размер «утечки из ведра» он характеризовал как административные издержки и социально-экономические потери общества, обусловленные дестимулирующими последствиями на субъектов экономики как от предоставления самих трансфертных платежей, так и от введения системы прогрессивного налогообложения.

Другим важным недостатком статичных моделей распределения доходов (в рамках эгалитарного подхода к решению проблемы бедности) является то, что множество социальных пособий и слабый контроль, за их целевым использованием создает проблему, вошедшую в экономическую литературу под названием «ловушка бедности»[21]. Имеется в виду ситуация, когда возможность достижения материального положения обеспечивается не за счет стимулов к труду, а за счет получения разного рода пособий. Еще одним важным моментом в рамках этой проблемы есть то, что данные социальные пособия стали важным фактором, способствующим дезинтеграции института семьи, поскольку их предоставление носит в основном категориальный характер, так например, их действие распространяется на одиноких матерей или стариков и т.д.

Далее отметим, что парадигма социального развития, которая лежит в основе корпоративного общества и социального государства, предполагает в основном статичную модель распределения доходов между, высоко и низко доходными группам населения. Данная парадигма и легла в основу теории благосостояния, которая была описана немецким ученым А.Вагнером еще в конце ХIХ в., что по времени совпало с этапом перехода от капитализма свободной конкуренции к корпоративному обществу. Реализация основных положений, заложенных в теорию благосостояния, дала возможность при сохранении основ рыночной экономики создать новую парадигму социального развития, а именно - социальное государство.

Особое место в теории благосостояния экономическая наука отводит концепции А.Маршалла об излишках потребителя и излишках производителя. Достоинством Маршалловской концепции богатства является то, что она сочетает как производственный, так и потребительский подходы к проблеме общественного богатства. Это дает возможность широкого использования ее для аналитических целей, например для оценки распределения налогового бремени и оптимизации уровня налогообложения, а также объема предоставляемых субсидий, направляемых на стимулирование процесса потребления. В этой связи А.Маршал писал, что неравномерность богатства есть серьезный дефект в экономическом устройстве, и поэтому его уменьшение, достигнутое средствами, которые не подрывают мотивов свободной инициативы можно рассматривать как общественное достижение[22].

Определенный вклад в понимание общественного богатства внесла теория рационального потребительского поведения, особая заслуга в разработке которой принадлежит немецкому статистику Эрнсту Энгелю, который описал кривые, связывающие доходы и структуру расходов на потребление. Законы Энгеля имеют большое практическое значение, поскольку используются для сравнительного анализа благосостояния человека, региона и страны в целом.

Все вышеописанные подходы к пониманию общественного богатства (а также концепция инфляционных ожиданий и концепции предельной и средней склонности к потреблению и сбережению в текущем, и долгосрочном периоде), предполагают исследование общественного богатства с позиции микроэкономики, поэтому в дальнейшем перейдем к рассмотрению понятия общественного богатства и общественного благосостояния, исходя из основ макроэкономики.

В связи с тем что существует немало объективных причин нерационального с точки зрения общества поведения потребителей (в том числе и асимметрия информации), особое значение приобретает социальная теория общественного богатства, опирающаяся на использование метода «социальных затрат – социальных выгод». Сторонники теории синергетического эффекта делают принципиальный вывод, что общество есть не сумма индивидуальной полезности отдельных потребителей, а есть единое целое.

Макроэкономическое понимание общественного богатства сформировалось в первой половине ХХ в. (на этапе становления корпоративного общества и социального государства) под воздействием идей кейнсианского макроэкономического анализа равновесия валового общественного продукта и концепции построения системы национальных счетов.

В дальнейшем новые идеи и направления экономической мысли, такие как неоклассическая экономическая теория, посткейнсианство, неоклассический синтез, монетаризм и т. п., развивались на базе идей представителей классической экономической теории и кейнсианства. Практически все концепции допускают применение мер государственного регулирования и перераспределения доходов. С точки зрения проводимого в данной работе исследования, различия между ними заключаются в пропорциях между рынком и государством. Так неоклассики и монетаристы в вопросах перераспределения сводят роль государства к минимуму. Последователи Кейнса, напротив, считают, что государство должно играть активную роль в процессах перераспределения более активную роль и стимулировать экономический рост.

Эволюция взглядов на проблему распределения доходов представляет собой практический интерес, поскольку отчасти позволяет понять логику действий правительства, занимающегося решением данной проблемы. При этом изменения экономической мысли относительно распределения доходов, рассматривались в целях исследования, проводимого в данной работе, поскольку больший интерес связан с ответом на вопрос о воздействии, которое оказывает уровень социального развития на экономический рост.

Парадигма экономического роста, направленная на развитие человеческого и экологического факторов в системе общественного развития, а также на качественные и структурные преобразования в экономике, в связи с политикой государства по поддержке процесса потребления, дало импульс социальной теории общественного богатства. В рамках данной теории были достаточно детально проанализированы такие понятия, как социальный оптимум, внешние эффекты и порядок их трансформации в систему экономических инструментов, таких как налоги, субсидии и цены. Комплексный подход к оценке экономического и социального эффектов лег в основу теории общественного благосостояния. Поскольку такой чисто экономический показатель, как валовой национальный продукт в пересчете на душу населения является недостаточным для свободной оценки уровня социально-экономического развития страны, поэтому в современной методике ООН используется новый индекс социального развития, построенный с учетом трех основных критериев. Это – возможность вести долгую и здоровую жизнь, приобрести школьное образование и профессиональную подготовку, а также достичь такого уровня дохода, который позволит обеспечить минимальные потребности.

Как видно из приведенных выше основных положений теории общественного благосостояния, центральное место в ней, (определяющее парадигму социально-экономического развития общества) вне зависимости от макро- или микроэкономического подхода, занимает концепция распределения доходов населения и соответствующие им модели распределения богатства. К рассмотрению которых и перейдем.

Так, если рассматривать государство как действительность в себе, которая относительно индивидов стоит выше и совершенно отдельно от них. То, общественное благосостояние W – это то, чем претендует быть государство, и оно зависит только от функции предпочтения государства, UE на потребления m благ n индивидами общества:

W = W[U_E(x_1l,..., x_1m, x_2l,..., x_2m,..., x_nl,..., x_nm)],

где x_ij – это количества благ j, потребленные индивидами i.

В теории индивидуализма государственный институт не является действительностью в собственном смысле слова, он лишь инструмент, которым индивиды пользуются в своих личных интересах внерыночными путями. Потребитель «независим» по отношению ко всем тем благам, что он потребляет – будь это благо, поставляемый рынком или государством. Значит, общественное благосостояние W напрямую зависит лишь от функций полезности индивидов U₁, ..., U_n. Функция общественного благосостояния выглядит так:

W = W[ U₁( x_{1 l}, ..., x_{1 m}), U₂( x_{2 l}, ..., x_{2 m}), ..., U_n( x_nl, ..., x_nm)].

Если не вдаваться в споры о философской обоснованности понятия общественного благосостояния в индивидуализме, то это понятие ставит две категории проблем:

– в каждом обществе существуют пределы независимости потребителя. Государство будет пользоваться своим правом накладывать ограничения, навязывая потребителям определенные предпочтения с целью «облагодетельствовать их помимо их воли». Трудно не согласиться, что этот общественный патернализм над индивидуальными предпочтениями иногда оправдан. Исходя из этого патерналистского отношения, можно считать, что в реальности собственные предпочтения государства (UE) вступают в сложное взаимодействие с предпочтениями индивидов, и записать:

W = W[ U₁(...), ..., U_n(...), U_E (...)].

Общественный вес, придаваемый UE, можно рассматривать как меру государственного патернализма, принятого в сообществе. Для иллюстрации данного утверждения рассмотрим понятие “социально значимые блага”.

Социально значимыми благами называют частные блага, потребление которых - вопрос, представляющий определенный общественный интерес. В отношении этих благ рынок может функционировать нормально, что и позволяет достичь оптимума по Парето, когда рассматривается совокупность индивидов. Если потребитель совершенно “независим”, т.е. если функция общественного благосостояния строго индивидуалистская, то для данного распределения ресурсов рыночное равновесие соответствует максимуму общественного благосостояния.

Тем не менее общество может считать, что индивиды не могут сами правильно судить о своем “подлинном” благосостоянии, и полагает:

- что они плохо информированы;

- что их образование не позволяет им должным образом обрабатывать доступную им информацию;

- что существуют общественные ценности, которые превыше индивидуальной свободы выбора.

Поэтому следует различать так называемые социальные предпочтения, а именно те, которые бы предъявили индивиды, если бы они обладали таким уровнем информированности, образованности и гражданской ответственности, которого хотело бы общество, и реально предъявленные предпочтения.

Аллокация ресурсов, отличная от той, которая присуща рынку с совершенной конкуренцией, предполагает патерналистское вмешательство в процесс производства и обмена различных благ (товаров и услуг), потребляемых индивидами. Обязательное образование, обязательные медицинские осмотры, ограничения на потребление определенных товаров (спиртное, табак, наркотические препараты) - это классические примеры подобного вмешательства, отчасти оправданные логикой патернализма. Речь в данном случае идет не о том, чтобы решать проблему внешних эффектов, а о том, чтобы с учетом общественной необходимости “уберечь индивидов от них самих” или “осчастливить помимо их собственной воли”, т.е. патерналистские меры будут ставить своей целью изменить рынок, даже если это рынок с совершенной конкуренцией, так, чтобы достигнуть равновесия, соответствующего социальным предпочтениям.

Даже в обществах, которые серьезно заботятся об уважении прав личности, всегда бывают случаи, когда для патерналистского вмешательства группы “просвещенных” деятелей имеются веские основания. Прекрасный тому пример - контроль за продажей лекарств. Конечно, можно себе представить рынок, где свободно продаются любые препараты, вплоть до самых ядовитых. Безусловно, в длительной перспективе такой рынок функционировал бы эффективно - даже резонно предполагать, что случаи проб и ошибок отдельных потребителей позволили бы ускорить темпы прогресса в медицине. Тем не менее, пожалуй, стоит сэкономить на таких пробах и ошибках, положившись в этой области на группу “просвещенных” медиков и фармацевтов.

Проблема государственного патернализма состоит в том, что он всегда в большей или меньшей степени основан на авторитарных действиях. Есть опасность, что оно станет прикрытием для волеизъявления государственных чиновников и послужит оправданием любого государственного вмешательства. Поэтому многие авторы во имя “этики свободы” отвергают даже саму идею социально значимых благ.

Вместе с тем, определение общественного благосостояния с точки зрения индивидуализма предполагает, что можно выяснить предпочтения индивидов и свести их в один комплексный показатель (т.е., можно построить функцию общественного благосостояния). Однако доказано, что технически невозможно построить показатель такого рода, соблюдая при этом некие минимальные нормы этического и логического порядка («теорема о невозможности» Кеннета Эрроу). Таким образом, есть опасность, что значение показателя общественного благосостояния будет зависеть не столько от предпочтений индивидов, сведенных в этот показатель, сколько от того, каким образом они сводились. Поэтому «можно допустить возможность» определять оптимальные решения социального характера не на основе некоего показателя сведенных воедино предпочтений индивидов (функции общественного благосостояния), а на основе простой функции государственного предпочтения, соответствующей только предпочтениям ответственных лиц, принимающих государственные решения. Это равносильно предположению о том, что в условиях представительной демократии предпочтения «представителей», избранных голосованием, достаточно прямо соотносятся с предпочтениями тех, кто их избирал. Даже если этот анализ вдохновлен посылками индивидуализма, он вполне логично сможет привести к положениям органической школы (не из философских, а из практических соображений).

Несмотря на те пределы, о которых было сказано, и за исключением тех случаев, когда в явном виде упоминается обратное, теория благосостояния придерживается по преимуществу индивидуалистского определения общественного благосостояния. Она также предполагает – опять же, когда явно не утверждается обратное – что функции полезности индивидов независимы, и что всякое увеличение полезности одного без уменьшения полезности других соответствует росту общественного благосостояния, что представляет собой не что иное, как критерий Парето. Но это выражение не обязательно будет истинным, например, если значения индивидуальной полезности независимы, по причине альтруизма или зависти.

Одна из основных причин, почему индивидуалистское определение общественного благосостояния представляет такой интерес, состоит в том, что это определение позволяет простым способом охарактеризовать экономические решения. Полностью он описывается значениями полезности индивидов – членов изучаемого сообщества.

Так, например, что по первой теореме экономики благосостояния конкурентное равновесие – это оптимум по Парето, по крайней мере – если этот оптимум существует и если выполняется ряд условий. Тогда свобода принятия решений, направленных на оптимизацию полезности у индивидов и предприятий на рынке приводит к тому, что решения в ситуациях общественного выбора будут совпадать с решениями, которые были бы выбраны централизованно и удовлетворяющие критериям Парето, стремящийся (т.е. экономика соответствовала оптимуму по Парето). Это означает, что сигналы, посылаемые индивидам в виде цен, достаточны для того, чтобы избегать неэффективного использования полезности индивидов.

Однако достигнутый оптимум зависит от первоначального распределения ресурсов. Критерий Парето позволяет лишь удостоверяться в том, что мы находимся на границе общественной эффективности. Для того, чтобы сопоставлять показатели общественного благосостояния для разных точек оптимума, лежащих на этой границе, нужно знать функцию общественного благосостояния W. Если предположить, что эта функция относится к индивидуалистскому типу, то в случае двух индивидов или групп A и B она будет выглядеть так: W = W(U_A,U_B). На координатной плоскости U_AU_B на рис. 1 эта функция выражена совокупностью общественных кривых безразличия, которые являются проекциями горизонтальных срезов плоскости W(U_A,U_B) в трехмерном пространстве WU_AU_B. Значит, каждая кривая такова, что для некоего заранее заданного значения W: W(U_A,U_B) = W.