26 . Отметьте исходные породы, примененные для выведения поды «русский черный терьер».

ИТОГО

ВВЕДЕНИЕ.

В.И.Казанский.

Охота, как занятие и деятельность человека, всегда являлась частью развития общества и, как в зеркале, отражала в себе его культурный уровень. По этой причине охоту и всё, что было с ней связано, следует рассматривать частью культурного временного слоя эпохи.

Охота, самое древнее занятие человека, привела к нему в качестве помощника собаку.Все иные использования собаки возникли потом, когда она уже основательно обосновалась в жилище человека-охотника. Может, именно поэтому человек и собака в процессе охоты имеют сильнейшее психологическое воздействие друг на друга.

Собака представляет собой уникальное природное существо. Ей нет подобного животного в мире. Там, где служение человеку определено конкретной целью, даже более того — усилия собаки и человека направлены к решению одной задачи, там ярче проявляется интеллект животного, устанавливается тончайший психологический контакт. Он-то и является основой взаимоотношений человека и собаки, определяя их партнерство и служение реализации единой задачи. При этом, чем больше взаимная зависимость и необходимость партнерства, тем больше проявление интеллектуальных задатков собаки. Именно по этой причине из всех служащих человеку пород собак охотничьи группы занимают наивысшую ступень интеллектуальности.

Человек на протяжении многих веков, несмотря ни на какие исторические, политические или иные социальные неурядицы, продолжает совершенствовать и поддерживать на высоком уровне определенные охотничьи породы, проявляя при этом беззаветную и жертвенную любовь к ним, или же, исходя из своих потребностей, создает новые породы охотничьих собак.

В настоящей работе описываются традиции русской спортивной охоты, раскрывается история развития охотничьего собаководства в России, прослеживаются пути появления и развития основных пород охотничьих собак.

ТРАДИЦИИ РУССКОЙ СПОРТИВНОЙ ОХОТЫ.

Традиции русской спортивной охоты как «забавы молодецкой» начали складываться во времена превращения «лова» (промысла) в «охоту» - занятие, при котором наряду с добычей целью стало и получение эстетического удовольствия. Уже тогда, тысячу и более лет назад, возникло стремление не просто добыть зверя или птицу, но добыть его красиво, в честной спортивной борьбе «по правилам». Пожалуй, первым, кто заявил об этом, был Киевский великий князь Владимир Мономах, внук Ярослава Мудрого, строителя Софийского собора в Киеве. В своем «Поучении» Владимир Мономах, описывая охоту па крупных, опасных зверей - тура, медведя, вепря, «лютого зверя» (барса), подчеркивает характер охоты,

Собака древности-уникальное природное существо.

как единоборство со зверем, чреватою иногда достаточно опасными последствиями и для охотника. Недаром самого Владимира тур дважды метал рогами вместе с конем, вепрь сорвал меч с бедра, медведь прокусил потник на коне, а «лютый зверь» вскочил на него и опрокинул вместе с конем. Принцип честной охоты распространялся и на ту дичь, которая никак не могла быть опасной для охотника. В этом случае «правильность» охоты состояла в предоставлении дичи «её шанса».

Понятие и представление о «правильной охоте» прошли всё тысячелетие с X по XX век и

Охота первобытных людей.

сохранили свою силу и поныне. Вот как формулировал принципы правильной охоты Н.И. Кутепов (), относя их к переходу от «лова» к «охоте»: «Если для «ловца» важен обильный улов зверей и птиц при наименьшей затрате сил, то для «охотника», напротив, важен не материальный, количественный успех охоты, но те условия, которые дают пищу догадливости и проницательности охотника, его ловкости и смелости, и которые обращают охоту в источник наслаждения; чем больше препятствий, тем приятнее для охотника успех и выше его качество».

Принципы «правильной охоты» - утехи, с испокон веку вошли в плоть и кровь охоты с собаками и, в первую очередь, псовой охоты.Уже на примере заядлого псового охотника Государя и Великого князя Василия III видно, что, несмотря на свое великокняжеское достоинство, он самолично участвовал в травле, собственноручно вел и спускал борзых и преследовал зверя, не полагаясь на стремянного.

Традиции комплектной русской псовой охоты окончательно сложились к концу XVIII — началу XIX веков. Наиболее полно и четко эти традиции, приложимые ко всем российским охотам с собаками, изложены в классическом труде П.М. Мачеварианова "Записки псового охотника Симбирской губернии". В полном согласии с заветами "забав молодецких" автор ставит во главу угла "истинного псового охотника", который

Псовая охота.

"смотрит на охоту, как на науку; строго держится всех её правил, соблюдение которых и составляет гармонию, порядок и доставляет удовольствие в охоте. Он неутомимо заботится об усовершенствовании всего состава своей охоты: всегда имеет кровных, породистых, красивых, статных и резвых борзых собак; послушную, слаженную, добычливую, паратую, в совершенстве съезженную и нестомчивую стаю гончих; быстрых, крепких, досужих коней и считает наслаждением травлю зверей. Но все-таки он любит собак несравненно более, нежели собственно травлю. С каким неусыпным вниманием печется он о воспитании щенков и заботится о сохранении той породы собак, которая вмещает в себя все необходимые наружные и полевые достоинства. Их родословная ведётся у него со строгой аккуратностью. Выборзка и вообще, собаку не кровную и не породную он ценит ни во что, как бы она в поле лиха не была: потому что от такой собаки, несмотря на её лихость, нельзя ожидать приплода с теми же полевыми достоинствами, которыми обладает она: это доказано и утверждено многими опытами. Истинный охотник с презрением смотрит на зверодавов и шкуропромышленников; не терпит езды в неспособное для зверя время или когда зверь бывает слаб; но уж если затравит цвелого русака, выкунелую лисицу или матерого волка, то с треском и блеском! Мастерски выскажет все достоинства своих собак и приведет в совершеннейший восторг зрителей, охотников в душе"!

Нельзя было не привести этого высказывания П.М. Мачеварианова, ибо в нем, как нельзя лучше и ярче выражена вся суть отечественных традиций охоты и охотничьего собаководства, сохранившаяся до наших дней: взять зверя, но в честной борьбе выведенными и выращенными для этого собаками! Сложившись

Соколиная охота.

окончательно в псовой охоте, традиции эти перешли и в возникшую позднее охоту ружейную. Не станет "правильный" легашатник или гончатник стрелять шумового дупеля или зайца, не отработанного собакой, - это не честно, кроме того это портит её. А вот красивый выстрел, а уж тем более дуплет по взматеревшему тетеревиному выводку, чисто сработанному вежливым пойнтером или сеттером, мечта каждого истинного охотника.

В XIX веке, благодаря обшей работе псовых и ружейных охотников с легавыми и гончими, окончательно сложилась направленность русскою охотничьего собаководства. Для него характерны: неразрывность охоты и охотничьей собаки, сочетание красоты и продуктивности полевого досуга собаки, ясная племенная направленность всего охотничьего собаководства. Эти принципы российскими охотниками-собаководами и кинологами были приложены не только к исконно отечественным породам - борзым и гончим, а позднее и к лайкам, но и к нашедшим свою вторую родину в России английским легавым - пойнтерам и сеттерам.

Неразрывность, единство породы охотничьих собак требует непременного сочетания типичного для данной породы общего сложения - экстерьера и высоких полевых качеств.Особенно много нареканий в конце XIX - начале XX веков вызывали попытки ряда «предпринимателей» завести в

ЛЗС Леший 8304/09 В.В.Суркова из Новосибирска.

России питомники, разводившие чисто выставочных «красивых» собак - питомники Н.А. Гека, В.А. Малама, псарня «Успех», которые в конце концов прекратили своё существование, не найдя поддержки охотничьей общественности.

Эстетика охоты с собаками нашла своё, наиболее яркое отражение у легавых в появлении понятия «стиля работы» - особого качества движений и поз собаки, характерного для каждой из пород, и у гончих в особом, трепетном отношении к музыкальности их голосов - «гоне», - резко отделяющего породных гончих от всех прочих собратий, Все это полностью лежит в пределах тех принципов охоты, как «забавы молодецкой», с которых за 1ООО лет назад началась охота на Руси.

Тенденции и традиции отечественной охоты с собаками привели к сложению своеобразного и самобытного направления, отличающегося от западного. Анализ традиций охотничьего собаководства в России и в странах, наиболее известных нам с «собачьей» стороны, позволяет выявить три направления «идеологии» охотничьего собаководства: англо-американское, немецкое (средне-европейское) и русское. Коротко их можно, по-видимому, охарактеризовать следующим образом: первое из них отдает приоритет эффектности или самой собаки на выставке, или её работы на полевых состязаниях; второе делает упор исключительно на эффективность использования собаки – добычливости, при определенной второстепенности выставок. Русская же традиция требует непременного сочетания, как эффектности, так и эффективности, обязательно учитывая на выставках рабочие качества охотничьей собаки. Эта отечественная традиция охоты с собакой настолько уже вошла в плоть и кровь наших истинных охотников, что они станут стрелять только по бекасу, чисто отработанному собакой, а замеченного скинувшегося от гона и залегшего зайца поднимут и накличут на него гончую. Взять дичь - да, но красиво, в духе «забавы молодецкой». И иметь для этого настоящих собак, потомки которых будут также «тешить» и наших потомков.

Требование неразрывности собаки и охоты, красоты и продуктивности, выставки и поля давно уже, как видно из приведенного выше высказывания П.М. Мачеварианова, заставили наших охотников-собаководов и

Лайки-охотничьи собаки коренных жителей Северной полосы Европы и Азии.

кинологов ко всем сторонам собаководства подходить с точки зрения племенного породного разведения: «борзая скачет не статями, а кровью» - старое правило псовых охотников.Следование этим требованиям позволили избежать расщепления пород охотничьих собак на полевые и выставочные линии, против чего всегда боролись отечественные кинологи, и вред чего теперь, по словам американского заводчика ирландских сеттеров Куртиса Коннора, осознали и на Западе.

Так складывались и проявлялись на практике традиции отечественной «правильной» охоты с собаками и охотничьего собаководства. Эти традиции живут и развиваются и в наше время. Они созданы более чем тысячелетней деятельностью известных и безвестных истинных охотников, увлеченных своим делом, преодолевавших возникающие перед ними трудности, искавших свои пути и методы. Их трудом и заботами созданы, сохранены и улучшены как исконные отечественные породы охотничьих собак, так и породы, нашедшие у нас вторую родину.

Нет и не может быть охотничьей собаки вне охоты, как, в сущности, нет и правильной охоты без охотничьей собаки . Традиции отечественной охоты с собаками и отечественного охотничьего собаководства не только являются культурным историческим памятником народа, они пронизывают всю структуру охотничьего собаководства, становятся на научную основу, вовлекают в свою орбиту новых и новых адептов. На нас лежит обязанность сохранить эти традиции действующими и передать их потомкам.

ИСТОРИЯ РАЗВИТИЯ ОХОТНИЧЬЕГО СОБАКОВОДСТВА В РОССИИ.

Софийский собор в Киеве. Внутренние фрески.

Специфичность использования различных групп пород охотничьих собак для разных видов охот могла, естественно, сложиться только при определенном целенаправленном воздействии человека, определяющемся как охотничье собаководство. Уже изображение на фресках Софии Киевской (1027-1042г.г.) охотничьих собак по меньшей степени двух разных пород или, точнее, типов с несомненностью свидетельствует о наличии на Руси тысячи лет назад какой-то, хотя бы примитивной, формы этого общественного занятия. Это подтверждается и тем, что изображенные на них достаточно различающиеся между собой собаки - «лайка» и «гончая» - заняты разным делом, т.е. обладают определенной охотничьей специализацией. Очевидно, что наличие собак, различных и по внешнему виду (экстерьеру) и по рабочему использованию, не могло появиться само по себе и что этому предшествовала определенная и достаточно длительная человеческая деятельность.

В домонгольской Руси могло иметь место только образование примитивных, так называемых аборигенных, пород, хорошо, в сущности, известных по сохранившимся до XX века породам-отродьям лаек в промысловых регионах. Сложение таких пород происходило стихийно, со случайным, а не сознательным подбором пар производителей, с вольными вязками, отбором оставляемых собак по охотничьим рабочим качествам и отбраковкой, т.е. ликвидацией всех неработающих собак. Содержание собак было полувольное с предоставлением крова и какой-то защиты, с кормёжкой только в охотничий сезон за счет добытой дичи. В остальное время прокорм, скорее всего, возлагался на самих собак, возможно, только с подкормом особо ценных сук в период щенности.

Лесные остроушки-прототипы современных лаек.

Лесные «остроушки» - прототипы лаек, явившиеся основой для возникновения аборигенных пород на Руси, с течением времени обособлялись, сливались и разделялись и, в конце концов, похоже, уже в домонгольские времена сложились две группы, которые мы теперь назвали бы зверовыми и промысловыми собаками, т.е. группу более крупных, предназначенных - для охоты на копытных и опасных (медведь) зверей и группу более мелких - для охоты на пушного зверя и, возможно, боровую дичь.

Наряду с образованием аборигенных пород лаек уже в IX-X веках, в период перехода к государственности и возникновения княжеской власти, становится возможен завоз собак (травильных, подсокольих) из Византии, прибалканских и скандинавских областей, с которыми начали слагаться более тесные отношения. Несомненная малочисленность поголовья таких «заморских» собак вызывала необходимость в проведении опытов по скрещиванию их с местными собаками, пригодными для охоты, причем либо происходило сохранение рабочих качеств этих «иноземцев», либо обнаруживались новые охотничьи качества и возникала новая «порода». Общим для всех таких попыток было использование отбраковки полученных собак по полевым достоинствам, проверяемым на охоте.

Таким образом, первый период развития русского охотничьего собаководства, продолжавшийся примерно до XIV века, можно реконструировать как время сложения специализированных типов или породных групп собак, протекавшего спонтанно, под влиянием требований охотничьего использования. В результате определилось два направления в развитии лаек («лошие» - зверовые и «дворные» - промысловые). Возникли или сложились первоначальные русские борзые (возможно, в виде густопсовых) и восточные гончие (в виде нескольких типов, в зависимости от большей или меньшей примеси лаек или травильных молоссов к первоначальным «духовым» собакам). Возможно, ещё сохранялись подсокольи (духовые «выжлы», сливающиеся с гончими) и завозились травильные молоссы (меделяны) и другие. Наиболее широкое распространение, конечно, имели «дворные» лайки как собаки смердов-промысловиков, однако постепенно шло и увеличение поголовья борзых и особенно гончих. Уже в XIII-XIV веках документируется наличие княжеских и вотчинных боярских псарен и псарей. Следует признать, что разведение охотничьих собак в послемонгольский период приобрело довольно широкий размах. Доказательством этого может служить найденная в Новгороде Великом берестяная грамота «Челобитье от Иева к Василию Игнатову», датируемая концом XIV - началом XV веков с упоминанием гончей («выжлы»), неоспоримо свидетельствующая о наличии специализированной охотничьей собаки в руках «простого» народа. Однако основными центрами собаководства, несомненно, оставались княжеско-боярские псарни.

Широкое распространение получили дворные лайки.

Интересовались собаководством и вникали в него и владельцы охот, как можно судить по Государю и Великому князю Василию III (1479-1535г.г.), заядлому псовому охотнику, собственноручно ведущему борзых па охоте и участвовавшему в травле, несмотря на неодобрительное отношение к этому церкви. А Василия III окружали многочисленные и столь же азартные, как и он, борзятники самого разного ранга. Все они, конечно, знали собак, которых вели на сворах и набрасывали на зверя. Недаром Государь и Великий князь всея Руси (и, может быть, не первый) проводил «полевые испытания» но подсадному зайцу, выпускаемому из мешка.

Со времени Василия III в реестрах государевых псарен числятся уже только специализированные собаки: борзые, гончие, лошие и, позднее, ищейки, таксели и другие. После Василия III в XVI-XVII веках охотничье собаководство продолжало развиваться на Руси примерно в том же направлении специализации имевшегося материала, захватывая не только княжеско-боярские псарни, но и людей рангом пониже. Имеется документальное подтверждение широкого распространения охотничьих собак в виде указа царя Михаила Федоровича (1619г.), посылавшего после «смуты» «экспедицию» на северо-восток Руси для закупки собак (борзых, гончих, молоссов и др.) для царской псарни. Очевидно, было у кого и что покупать...

Новый этап в охотничьем собаководстве на Руси начался, возможно, при сыне Михаила Федоровича - царе Алексее Михайловиче «Тишайшем». Для истории отечественного охотничьего собаководства важно, что при Алексее Михайловиче появился первый на Руси письменный документ по охотничьему собаководству. Это«Регул, принадлежащий до псовой охоты», написанный в 1635 году рижским стольником Христианом Ольгердовичем Фонлессиным (фон Лессинг) и посвященный Алексею Михайловичу. «Регул, принадлежащий до псовой охоты» заслуживает серьезного рассмотрения, поскольку он остается первым русским документом, содержащим такие собаководческие сведения, как то: терминология, отбор, методы разведения и т.п. Впервые в «Регуле...» излагаются некоторые принципы разведения охотничьих собак:интересными являются разделы, содержащие описание статей борзых; даются наставления о содержании гончих на псарном дворе, их кормлении и лечении.

Следующий период российского охотничьего собаководства, включающий XVIII-XIX века, предстаёт перед нами как эпоха бурного развития охотничьего собаководства, сопровождающаяся резкими переломами, сменами направлений и ориентиров, спорами и схватками, сопровождавшими переход от примитивных пород к заводским. Начало его - XVIII век, распахнувший «окно в Европу», принес многократное усиление ввоза охотничьих собак, самых различных пород и назначений, необходимость приспособления как отечественных, так и ввезенных собак к серьезному изменению условий охоты, связанному с расширением территории Российской империи, поиск новых путей и методов разведения, возникновения моды на тех или иных представителей собачьего племени.

Один из первых российских авторов книг об охотничьих собаках В. Левшин в конце XVIII века насчитывает 4-5 пород борзых и не менее 5-6 пород гончих. При этом каждая из них, в свою очередь, распадалась на многочисленные породы, называвшиеся по именам владельцев охот: барятинская, панинская, зубовская и т.д. Породы эти велись владельцами замкнуто, с отбором по какому-то понравившемуся ему признаку, причем, иногда смена вкуса владельца приводила к полной замене всего поголовья.

Граф А.Г.Орлов.

На этом фоне особенно резко выделяется фигура, по-видимому, действительно первого российского кинолога, приблизившегося к настоящему заводскому ведению пород со всеми признаками такового - прослеживанию происхождения и записью родословной, полевой проверкой, отбором и подбором производителей и всем прочим - фигура графа Алексея Григорьевича Орлова (1737-1807г.г.). Граф А.Г. Орлов - ведущий участник переворота 1762 года, возведшего на Российский престол императрицу Екатерину II. победитель в Чесменской битве 1770 года, принесшей ему титул графа Чесменского, похититель княжны Таракановой, опальный вельможа с 1775 года, дипломат, военачальник, разведчик, гуляка, кулачный боец и крупнейший животновод - коннозаводчик, собакозаводчик, голубезаводчик и курозаводчик.

Граф А.Г. Орлов сам на охоту не ездил, а угощал обыкновенно в Острове и при московском доме своих гостей, делал по окончании проездки рысаков на бегу и скачек кровных лошадей садки, на которых собаки его травили саженых зайцев, лисиц и волков. А.Г. Орловым впервые после Василия III были организованы пока ещё неофициальные полевые испытания - садки борзых на злобу и резвость.

Особым вниманием А.Г. Орлова среди борзых, как указывает Л.П. Сабанеев, пользовались густопсовые и, насколько можно судить, ему удалось то ли восстановить, то ли консолидировать эту «породу». Если учесть, что после смерти Л.Г. Орлова многие из его собак попали к известному псовому охотнику Н.П. Наумову, от последнего к П.М. Мачеварианову и И.П. Ермолову, а оттуда распространились по всей России, то можно сказать, что именно А.Г. Орлов был одним из основателей современной породы русских псовых борзых. Именно с заводской деятельности А.Г. Орлова начинается в русском охотничьем собаководстве интерес к «кровям», т.е. к происхождению собаки и ведению документированных родословных.

С началом XIX века началось приобщение более широкой охотничьей общественности к основам охотничьего собаководства. Этому способствовало появление соответствующей литературы. Книги В. Левшина, И. Гурьянова, Н. Реутга, А.С. Хомякова, А. Венцеславского и других, вышедшие в конце XVIII - начале XIX века, выполняли культуртрегерскую роль, рассказывая о существующих породах собак и давая кое-какие знания по теории и практике собаководства.

Большое значение для развития отечественного охотничьего собаководства имело появление в России охотничьих журналов. В большинстве из них началась публикация материалов по охотничьему собаководству, что в заметной степени повысило интерес как к использованию собак непосредственно на охоте, так и их подготовку к этому. Значительно шире стала появляться информация и по вопросам разведения собак.

Самое серьезное воздействие на развитие и упорядочение охотничьего собаководства оказало возникновение выставок охотничьих собак, начавшееся с проведения в 1874 году 1-й очередной выставки Императорского общества правильной охоты. В кратчайшие сроки выставки распространились по всей стране и стали необходимым атрибутом охотничьего собаководства. В отчетах об экспертизе собак на выставках, в обсуждении их результатов в охотничьих журналах, подчас принимавшем бурные формы, вырабатывались основы стандартов пород, причем существенным критерием в процессе их выработки был факт наличия высоких полевых достоинств собак, принимаемых в качестве эталона стандарта.

Лайка облаивает белку.

Начало стандартизации положило составление описаний типичной собаки, которые делались по поручению того или иного общества охотников, признанного знатоком собак этой породы либо группы таковых. Для описания выбиралась более или менее широко известная, часто выступавшая на выставках и в поле собака, которую можно было с небольшими «поправками» признать за «идеал» породы.

Со времени создания и введения стандартов пород охотничьих собак и учреждения в 1900 году Племенной книги Московского общества охотников (ПКМОО), получившей признание во всем мире, российское охотничье собаководство стало на путь заводского разведения охотничьих собак. Это, однако, не означало, что достигнута уже окончательная высота развития и можно лишь собирать плоды долгого труда. Предстояло двигаться дальше на пути консолидации, улучшения и совершенствования пород с целью получения собак, максимально отвечающих нуждам и традициям отечественной охоты. Нужно было идти вдогонку за ускоряющимся движением вперед животноводческой науки и к переходу на зоотехническую основу, причем в самой сложной области животноводства - целенаправленном разведении охотничьих собак.

Первая мировая и Гражданская войны и разруха почти полностью ликвидировали организованное собаководство в Петрограде, где специалисты сконцентрировали всё лучшее, что было в России. Очень большой ущерб был нанесен тем, что при Временном правительстве часть охотничьих собак из Гатчины, где размещалась царская охота, была продана за валюту в Америку.

Некоторые сведения о развитии собаководства в нашей стране до 1925 года, т.е. до 1-го Всесоюзного кинологического съезда в Москве, следует рассматривать как период исканий, во время которого общества шли своими путями, имея общей основой лишь английские стандарты пород. Первый съезд утвердил единые правила выставок, выводок, полевых испытаний, а также стандарты на собак охотничьих пород.

В 1939 году собаководство перешло в ведение Главохоты РСФСР, и судьи были переименованы в экспертов. В зависимости от квалификации и опыта экспертам присваивали всесоюзную, республиканскую, первую или вторую категорию.

С конца XIX века, времени начала заводского ведения пород охотничьих собак в России, развивается ещё одна важная составляющая охотничьего собаководства - полевые испытания. В сущности, что-то в этом роде уже существовало на Руси и ранее. Однако только в 1887 году, после организации Петербургским обществом любителей породистых собак (ОЛПС) испытаний легавых, полевые испытания приобрели официальный статус. Вначале они носили скорее спортивный характер. Следует, однако, сказать, что сразу же после начала полевых испытаний охотничья общественность выдвинула требования ориентировать их на отбор собак для племенного использования. Уже в 1889 году, через два года после первых испытаний ОЛПС, известный охотник-собаковод А.И. Чевакинский писал: «Цель полевых испытаний, с одной стороны, состоит в том, чтобы показать, какая порода собак лучше удовлетворяет требованиям современной русской охоты, с другой стороны, чтобы указать тех победителей, от которых охотник может получить заведомо кровную полевую собаку». В современных терминах это звучит так: испытания проводятся для выявления природных качеств собаки с целью её племенного использования.

Багира 6859/07 достаёт утку.

В 1890 году Московское общество охотников (МОО) приняло правила испытаний легавых, отражающие их племенную направленность. Они предусматривали балловую расценку по элементам работы одиночной собаки, что давало возможность сопоставлять рабочие качества собак, никогда не встречавшихся друг с другом в поле, например, предков и потомков. Для оценки собак с самого начата была принята 100-балльная система, в которой определенным количеством баллов оценивалось чутье, манера поиска, потяжка и подводка, дрессировка. В 1903 году по инициативе К.В. Мошнина была введена графа«Стиль и красота работы». Испытания легавых проводились по вольной дичи - болотно-луговой (дупель, бекас, гаршнеп, коростель, курочка), полевой (перепел, серая куропатка, фазан) и боровой (тетерев, белая куропатка). Позднее правила испытаний легавых неоднократно пересматривались, исправлялись и уточнялись, но племенная направленность их проведения сохранялась всё время.

Несколько позднее, чем испытания легавых, начались испытания («полевые пробы») гончих. Первая полевая проба была организована Московским обществом охотников в 1900 году сразу по 100-батльной системе, но только для смычков. Однако вскоре на испытания начали допускаться стаи и стайки (стайка - три-пять однопородных гончих, стая — более трех смычков), а с 1925 года и одиночные гонцы, ставшие теперь основным контингентом на полевых испытаниях гончих. Основными элементами работы гончих, которые расцениваются на испытаниях являются: полаз (поиск), мастерство, вязкость, чутьё, голос (сила, музыкальность и верность отдачи), паратость (быстрота) и приездка (послушание). Для сборных номеров (смычок, стайка и стая) расценивается также свальчивость (способность быстро присоединяться к работающей собаке), ровность ног. Основным зверем для испытаний служит вольный заяц (беляк и русак), а также лисица, на юге - шакал. Испытания по волку, увы, не проводятся из-за отсутствия возможностей для таковых. Наиболее подходящим объектом для проверки и определения наследственно передаваемых рабочих качеств гончих, таких, как чутьё и вязкость, является, несомненно, заяц, работа по которому наиболее сложна из-за малой пахучести следа и умелого его запутывания.

С 1928 года в Ленинграде начались полевые испытания лаек по белке по разработанной для этого 100-балльной системе. Следует сказать, что и до этого времени на Урале и в Сибири предпринимались попытки организовать испытания лаек по медведю. По принятым на основе ленинградского опыта правилам на испытаниях лаек оценивались чутье (суммарно обоняние, слух и зрение — в силу невозможности разделить их), поиск (быстрота и правильность), голос и характер облаивания, слежка, вязкость, послушание и отношение к убитому зверю.

В дальнейшем были разработаны правила и начаты испытания лаек и по другим видам дичи - пушным зверям, копытным (лосю и кабану - вольному и подсадному), подсадному медведю, боровой и водоплавающей птице, искусственному кровяному следу, подсадному барсуку и другие.

Руководствуясь принципами племенного предназначения полевых испытаний, на основе 1OO-балльной шкалы и одиночной работы были в дальнейшем разработаны и внедрены правила полевых испытаний для всех остальных групп пород охотничьих собак.

Серый и Дин А.В.Томашевского облаивают медведя на испытаниях в 2001г.

Таким образом, в настоящее время полевые испытания и состязания всех групп пород охотничьих собак проводятся с индивидуальной расценкой каждой собаки по 100-балльной шкале и результатом успешного их прохождения становится присуждение полевого диплома 1-й (самой высокой), 2-й или 3-й степени. В 100-балльной шкале на каждый элемент работы собаки отводится определенная квота баллов, причем для элементов, особенно существенных для каждой из групп (борзые, гончие, лайки, норные, легавые и спаниели), установлены минимумы, которые необходимо набрать для получения диплома, так же как общую минимальную для каждой степени сумму баллов. Одиночная балловая расценка по элементам работы дает возможность, во-первых, сравнивать между собой собак, никогда не встречавшихся в поле, и, во-вторых, подбирать пары производителей с целью улучшения определенных рабочих качеств - резвости у борзых, голосов у гончих, чутья у легавых и т.д. Баллы в полевом дипломе собаки - это точная запись тех рабочих черт, которые она может передать потомкам, это ценнейший материал для племенной работы.Естественно, что племенную важность имеют баллы, полученные собакой на тех испытаниях, в которых наиболее ярко отражаются необходимые рабочие качества, характерные для породы.

Сложнее, чем с приданием племенной направленности полевым испытаниям, обстояло дело с выставками охотничьих собак, начало которых в России было положено, как уже говорилось в 1874 году. Проводились они первые годы под сильным влиянием английских выставок, на которых уже в те годы начало ощущаться влияние «декоративщиков», приведшее на Западе в скором времени к разделению пород охотничьих собак на полевые и выставочные линии. К счастью, в России этого не произошло, однако кое-какие элементы того, что теперь называется «шоу», сохранялись сравнительно долго. Российские эксперты довольно быстро отказались от бытовавших в XIX веке в Англии и других странах балльных оценок отдельных статей собаки - головы, шеи, груди, спины и крупа и т.д., а также абсолютной оценки при экспертизе одиночной собаки в стойке и приняли сравнительно-абсолютный способ оценки собак в ринге в движении. Это было связано с тем, что практикуемый на Западе подход, во-первых, не даёт того видения собаки в целом, который особенно проявляется в движении, а, во-вторых, исключает общий взгляд на экстерьерное состояние всего выставленного поголовья со всеми его общими достоинствами и, что особенно важно, недостатками. Последние же, как хорошо известно, особенно не желательны при их широком распространении. Таким образом, при западном способе судейства на выставках состояние породы в целом остается вне поля зрения эксперта, что совершенно неприемлемо с точки зрения отечественного собаководства.

Как уже сказано, определенные, кинологически необоснованные пережитки «шоу», продолжали бытовать на отечественных выставках охотничьих собак ещё полстолетия (в любительском собаководстве процветают и в наши дни). К ним относилась произвольная, никак необоснованная биологически, разбивка на классы, при которой, с одной стороны, в один ринг («открытый» класс) сводились собаки самого разного возраста, физиологически несравнимые друг с другом, а, с другой стороны, собаки одного «возрастного ценза» могли судиться в разных рингах (классы «открытый» и «полевых победителей»), что не позволяло проследить связь между экстерьером и рабочими качествами. Противоречило сложившимся в России принципам единства породы присуждение наград за чисто экстерьерные качества. Абсолютно абсурден с кинологической точки зрения и отбор «лучшей собаки» выставки из представителей самых разных пород. Как писал один из виднейших кинологов первой половины XX века А.В. Федосов: «Совершенно ненужная, справедливо раз и навсегда отвергнутая экспертиза ничего делу кровного собаководства не приносящая».

В.С.Целолихин с Кондой на выставке 70-х годов прошлого века.

Выставки охотничьих собак приобрели у нас окончательно племенную направленность в 50-е годы XX века, когда вместо условных и кинологически не обоснованных классов все биологически сопоставимые (по возрасту и полу) представители породы стали подвергаться экспертизе в одном ринге. Зоотехнически оправданный характер получило разделение собак на возрастные группы: младшую - от 10 месяцев до 1,5 лет; среднюю - от 1,5 до 3-х лет и старшую - от 3-х до 10-ти лет. В самом деле, 10 месяцев - это средний возраст окончания полового созревания, 1,5 года - срок окончания роста костей в длину, а к трем годам окончательно формируется облик собаки. Таким образом, сравнивая и сопоставляя в ринге собак одного пола, достигших примерно одного этапа развития, эксперт может расставить их в порядке экстерьерных достоинств и дать оценку экстерьера каждой особи. Для такой расстановки собак неоднократно предлагалось перейти от визуальной оценки к промерам, однако, оказалось, наилучшие результаты дает сравнительно-глазомерный способ, при котором эксперт может оценить общую гармоничность и породность собаки.

После расстановки и оценки собак эксперт производит описание каждой из них. Эти описания имеют для племенной работы гораздо большее значение, нежели присуждённая собаке оценка, т.к. только из них можно выяснить, какими признаками обладала или обладает данная особь, а без этого нельзя установить, что из этих признаков может передаться по наследству, т.е. грамотно вести племенную работу. Наряду с подробными описаниями работы каждой собаки в отчетах о полевых испытаниях, описания собак в судейских отчетах о выставках - это бесценный материал для установления генетического строения линий собак и породы в целом. Чрезвычайно большое племенное значение имеет оценка экспертомраспространенности в просмотренном им поголовье собак общих признаков, как имеющих положительный характер, так и относящихся к недостаткам. Общим правилом, принятым на отечественных выставках, служит тем более строгое отношение к недостатку, чем шире он проявляется в породе. Этот принцип, вообще отсутствующий в западных «шоу», лежит в основе планового разведения и улучшения пород охотничьих собак.

Приоритет, традиционно отдаваемый рабочим собакам, и необходимость поощрять полевую направленность охотничьего собаководства с неизбежностью привели к установлению награждения на выставках только тех собак, которые были дипломированы на полевых испытаниях. Возникшая при этом проблема, кому и за что отдавать преимущество в наградах, была разрешена введением так называемой «бонитировки», или комплексной оценки. С этой целью оценка экстерьера, степени и количества полевых дипломов, чистота происхождения и качество полученного от собаки потомства выражаются определенной единицей баллов, которая и определяет отнесение собаки к тому или иному классу, её место в классе и степень награды. Такая система в значительной степени снимает возможность проявления разброса индивидуальных мнений и вкусов судей-экспертов, естественно отдающих предпочтение каким-то из качеств сравниваемых собак, на что постоянно, с самого начала проведения выставок, возникали жалобы. Формализация оценок в баллах и их суммирование и предназначены для того, чтобы нивелировать подобную вкусовщину. Помимо этого, бонитировка дает возможность прослеживать адекватность действующего стандарта породы рабочим качествам, проявляемым собаками. Комплексная оценка, как «метод зоотехнической инвентаризации», стала неотъемлемым элементом зоотехнически обоснованных выставок охотничьих собак.

Эта сука-типичный представитель западносибирской лайки.

Неотъемлемой составляющей отечественного охотничьего собаководства является также внимание к «кровям» — происхождению собак, отраженное в заповедях «борзая скачет не статями, а кровью», «нет племенного дела без знания кровей», вошедших в его золотой фонд со времен А.Г. Орлова, первого, кто завел на своих собак племенные книги. Родословные книги охотничьих собак начали вестись с возникновением в России многочисленных обществ правильной охоты (Императорское общество правильной охоты, Общество любителей породистых собак и др.). Однако только одна из них - Родословная книга охотничьих собак Московского общества охоты (РК МОО), начатая в 1890 году, нашла мировое признание. С 1902 по 1914 год было издано 5 томов её, включивших 4000 собак. Продолжением РК МОО стала «Всесоюзная родословная книга собак» (ВРКС), продолжившая нумерацию РК МОО, но, к сожалению, оставшаяся неизданной. Во время Великой Отечественной войны в 1943 году ВРКС была сменена «Всесоюзной родословной книгой охотничьих собак» (ВРКОС), для записи в которую требовалось пять поколений предков, в отличие от РК МОО, где требовалось три поколения, и ВРКОС с необходимыми четырьмя. В ВРКОС была начата новая нумерация собак, отдельная для каждой породы. Было издано 2 тома ВРКОС (1954, 1956г.г.), после чего её издание также прервалось.

Ведение родословных книг охотничьих собак, несомненно, повышало значение известного происхождения и выводило ведение пород на заводской уровень. В 1964 году ВРКОС была преобразована в носящую ту же аббревиатуру, но практически совершенно отличную «Всероссийскую родословно-племенную книгу охотничьих собак», куда стали записываться собаки, имеющие не только известное (4-коленное) происхождение, по и положительную (не ниже «хорошо») оценку на выставке и полевой диплом. Более того, данные об оценках экстерьера, полевых дипломах и классных потомках, полученных после записи собаки во ВРКОС, стали суммироваться и публиковаться в следующих томах книги. К сожалению, последние годы XX века нанесли большой ущерб этому наиболее прогрессивному начинанию: был распущен Совет ВРКОС, прекратился сбор нарастающих данных о записанных в Книгу собаках, остановилась и публикация очередных томов.

К середине XX века установился единый подход к составлению стандартов всех пород охотничьих собак, используемых в охотничьей практике. Эти основные документы, определяющие общий облик и стати собаки, относящейся к данной породе, и регламентирующие направленность её сохранения и развития, составляются с упором на те качества, которые имеют существенное значение для практического полевого использования.

В конце 20-х - начале 30-х годов XX века у нас начала развиваться генетика собак в приложении к собаководству. Это было естественно для отечественной генетики, занимавшей в те времена, как и вся отечественная биология, выдающееся положение в мировой науке. Однако дальнейшее развитие генетики собак, как и генетики вообще, было прервано, а кадры генетиков уничтожены в мрачные годы лысенковщины и господства «мичуринской биологии». К счастью, охотничье собаководство, стоявшее на прочных многовековых традициях и опыте, оказалось менее других сфер животноводства затронуто бредовыми «идеями» и «законами» лысенковщины и сумело выстоять. Полностью прав был американский охотничий писатель Р. Барлоу, писавший в «Amerikan Hunter», что русским удалось сохранить охотничье собаководство «и при царях, и при комиссарах».

Однако дальнейшее развитие генетики в собаководстве в значительной степени прошло мимо нас, и лишь теперь мы начинаем наверстывать упущенное. Но одним перенятием зарубежного опыта обойтись нельзя. Дело в том, что до сих пор основным объектом изучения в генетике собак, кроме самых общих положений, являлось и является выявление наследственных болезней и племенных дефектов собак, запрещающих их племенное использование. Эта область уже серьезно разработана на Западе, и её, несомненно, следует внедрять и в практику отечественного охотничьего собаководства, как и знание основных положений. Но, наряду с этим, необходимо осмыслить ныне действующие в нашем охотничьем собаководстве зоотехнические принципы с точки зрения их генетических основ.

Г.З.Насыров с Алеем на выводке в апреле 2007г.

Перед прикладной генетикой в области охотничьего собаководства стоит задача разработки не только генетически обоснованных методов отбора производителей, но и генетического прогнозирования результатов подбора пар, что является несравненно более сложной и мало изученной проблемой. В то же время эта задача представляется крайне интересной и обещающей с точки зрения самой генетики как науки, т.к. именно в собаководстве с его твердо установленным, иногда до 10-15 колен, происхождением каждой особи, она может получить материал для исследования.

Сложившаяся у нас к началу 90-х годов XX века система и направленность охотничьего собаководства в целом отвечала потребностям отечественной охоты и охотников и по ряду признаков стояла выше, чем в других странах. Это подтверждается неизменными охотничьими успехами вывезенных от нас собак.

Нельзя не упомянуть о том, что XX век в отечественном охотничьем собаководстве охарактеризовался появлением целой плеяды выдающихся кинологов, причем все они представляли, несмотря на имевшиеся между ними расхождения, одну общую школу российской охотничьей кинологии, в которой более 100 лет возникали, развивались и действовали одни и те же или близкие идеи и помыслы.

Таким образом, в отечественном охотничьем собаководстве во второй половине XX века сложилась самобытная система, в значительной степени базирующаяся на зоотехнических основах и полностью впитавшая тысячелетние традиции русской охоты с собаками и опыт отечественных охотников-собаководов. Её основными принципами являются неразрывность охоты и охотничьего собаководства, единство каждой породы, исключающее её разделение на полевую и выставочную ветви, чёткая племенная направленность всех задач и мероприятий.

БОРЗЫЕ.

Красивые движения русской псовой борзой.

Время появления охоты с борзыми в России не установлено. Во всяком случае, в XII веке при Владимире Мономахе уже «зверей травили псами» и, очевидно, уже пользовались борзыми. В жалобах князя Святослава Черниговского на половцев от 1099 года упоминается слово «псари», и, следовательно, есть вероятность, что в это время уже существовала при княжеском дворе более или менее организованная охота.

Великий князь Василий Иванович был истый и исключительно псовый охотник.Он любил травлю зайцев и обставлял свои охоты с большой пышностью: в поля выезжали до трехсот всадников с борзыми. Иван Грозный, как и отец его Василий, любил псовую охоту и соблюдал те же традиции.

Очевидно, борзые в то время были на Руси многочисленны. Об этом говорит тот факт, что русские борзые попадали в Западную Европу и высоко ценились там. Например, в 1519 году датский король Христиан-II послал в дар королю Франции Франциску-I борзых собак русской породы. Какой репутацией пользовались наши борзые, видно хотя бы из того, что впольских охотничьих книгах есть указание, что на волка надо употреблять не польских хортых, а «словенских», т. е. русских, борзых.

Первым крупным литературным трудом о русской псовой охоте было сочинение фон Лессинга «Регул, принадлежащий до псовой охоты» 1635 года. Книга была подписана царю Алексею Михайловичу и, безусловно, свидетельствует о довольно высокой организации псовых охот в XVII столетии.

Автор «Регула...» предполагал, что в русской борзой встретилась кровь западных хортых и с востока - татарских (вероятно, типа тазы). Однако в нём сказано лишь об одной породе - псовой, причем по описанию, данному «Регулом...», тогдашняя русская борзая была близка к псовой борзой XIX столетия. В толковании происхождения русской псовой борзой предположение Лессинга, пожалуй, наиболее вероятно.

В XVI, XVII и XVIII столетиях в псовых охотах преобладает именно эта порода, но с конца XVIII века всё чаще стали появляться другие: брудастые, хортые, крымские — и от них чистопсовые (т.е. «чисто» одетые, иными словами, не густо одетые). Особенно много посторонней крови в русскую псовую породу было прилито в 40-х и 50-х годах XIX столетия. С польской войны помещики-офицеры везли польских хортых, а с кавказской - горских и крымских. Это вело к всё большей потере псовой борзой своего отличительного признака - густоты и богатства шерстного покрова (псовины).

Работа борзых по зверю.

В конце XIX века многие охотники настаивали на том, чтобы на выставках проводилось деление русских борзых на густопсовых,псовых и чистопсовых в зависимости от длины и густоты псовины и, конечно, в зависимости от типа. В этом нельзя не видеть признаков большой разнотипности тогдашних борзых. Споры о густопсовых и чистопсовых собаках были тем горячее и тем больше было толков о «спасении» псовой борзой, что вместе с освобождением крестьян (1861г.) от крепостной зависимости и вместе с упадком помещичьего строя пошло и резкое сокращение псовой охоты. Псарни оставались только у крупных помещиков, и почти в каждой из них велась своя семья, свое отродье, свой тип породы.

Стремление к унификации экстерьера псовой борзой, однако, намечалось, и серьезную роль в этом играли выставки охотничьих собак.Первое описание внешних признаков псовой борзой (стандарт) было составлено известным в свое время псовым охотником И.П. Ермоловым и опубликовано в журнале "Охота" в 70-х годах XIX века.

Наряду с этим у тогдашних борзятников появилась мысль и о публичной проверке полевых качеств псовой борзой: охотники стали организовывать садки (испытания по подсадному зверю) на злобу по волку и на резвости по зайцу.

И выставки, и садки, конечно, могли оказать значительное влияние па племенную работу с борзой, но их воздействие оставалось всё же недостаточным из-за того, что многие владельцы псарен не желали использовать «чужих» производителей.

В охотах русских помещиков встречались английские борзые, но не многие псовые охотники держали их в значительном числе, в большинстве же случаев заводили по одной -нескольку собак и делали опыты по скрещиванию их с русской псовой. Помесных собак называли хортыми борзыми. Впрочем, хортые попадали в Россию также из Польши, где они происходили от английских борзых с примесью крови горских и крымских.Хортые были малочисленны в среднерусских областях, однако на юге, например у донских казаков, их было много. Там эта порода и теперь достаточно многочисленна.

Есть сведения, что в конце XIX и начале XX века в России стали появляться африканские, а точнее алжирские, борзые-слюги. Однако, эти единичные собаки остались неизвестными широким кругам русских охотников. В среднеазиатских областях существовали борзые тазы, проникшие туда, вероятно, от арабов.

До установления Советской власти в республиках Средней Азии с борзыми тазы охотились ханы и баи с целью развлечения. Кроме того, эти собаки имели промысловое значение. После 1917-1920 годов тазы полностью перешли в руки трудящихся и стали играть ещё большую роль в промысловой охоте.

Южно-русская борзая.

На Кавказе разводилась горская борзая, а в Крыму была своя крымская порода. Обе эти породы, по-видимому, происходили от иранских (как тогда называли, персидских) собак, от иранской салюки. Обе породы в чистоте уже к концу XIX века не существовали, начав смешиваться между собой и с тазами, и,может быть, в небольшой степени с русскими псовыми. В конечном счете это скрещивание дало новую породу - современную южнорусскую борзую, получившую название «степная».

После 1917 года, с ликвидацией помещичьего землевладения, перестали существовать и комплектные псовые охоты, и их большие псарни. Много псовых борзых в то время было уничтожено или оказалось на положении беспризорных, бродячих собак.

Небольшое количество собак этой породы попало в города к охотникам-любителям и не охотникам и большей частью превратилось в комнатное украшение. Большинство уцелевших борзых попало в руки деревенских охотников-борзятников, преимущественно крестьян, и это положило начало, так сказать, новой эпохе в истории псовой борзой, определило её совершенно новые судьбы и даже привело к созданию многочисленного поголовья с сильно видоизмененным экстерьером, составившего одну из основных групп промысловых борзых. Мешаные промысловые собаки разных типов (в том числе и псового), находящиеся у деревенских охотников, легли в основу возрождаемого советскими кинологами поголовья борзых.

Можно совершенно утвердительно говорить о том, что после продажи и вывоза в Америку и страны Западной Европы подавляющего большинства псовых борзых Императорской Гатчинской, Першинской и многих других «фамильных» охот, повального уничтожения восставшими крестьянами "барских" собак по губерниям на территории Советской Республики не осталось ни одной русской псовой борзой известного происхождения, с официально оформленной родословной. Те же собаки, которых борзятники 20-х годов причисляли к охотам князей Голицына и Вяземского, а то и Гатчинской и Першинской, были отнесены к таковым после визуального осмотра И. Бровцына и других старых борзятников, знакомых с дореволюционным поголовьем. Полной же уверенности в установленном происхождении и даже породной принадлежности оставшихся на своей родине борзых у современников не было. В разведение под «маркой» русских псовых поступали собаки совершенно разного породного и экстерьерного уровня, неизвестного происхождения, хотя бы отчасти подходящие, по мнению тогдашних кинологов, к псовому типу. Нередко за отсутствием псовых (по типу) производителей к вязкам допускались привезенные из областей (Тульской, Саратовской) выборзки, даже внешне относящиеся к типу хортых, т.е. гладкошерстных борзых.

Ближе к середине XX века наши кинологи вдруг неожиданно поняли, что настоящие «русские» крови псовой борзой, которые они безуспешно пытались воссоздать на протяжении трех десятилетий, прекрасно сохранены в безупречной чистоте западными заводчиками. К примеру, великобританский питомник «Аддлестон» работал с прямыми потомками першинского Асмодея 2-го, выведенными в тесном инбридинге с собаками кровей Вальцова, Глебова и графа Шереметева. В Германии, Бельгии, Франции и Нидерландах разводились русские псовые борзые, происходящие, в основном, от собак Першинской охоты: Асмодея I-го, Птички, Быстрого, Шалости, Батыя. Щеголя и многих других. Эти производители в сочетании с потомками собак князя Гагарина, графа Сумарокова, Озерова и Глебова позволили западным заводчикам сохранить не только лучшие дореволюционные крови псовых собак, но и тот тип русской борзой, который на её родине уже считался «исчезающим».

Работа борзых по зайцу.

Однако получить западных производителей в сталинские времена было не так просто. Увидев же несколько раз в жизни псовых собак старого типа, привезенных из-за рубежа, большая часть заводчиков Советского Союза уже не хотела возврата к выборзкам довоенной эпохи и первых послевоенных лет.

Лишь в семидесятые годы, благодаря громадным усилиям той части экспертов и заводчиков русской псовой борзой, импорт кровных высокопородных производителей с запада сделался регулярным, позволив нашим кинологам уже к середине - концу 80-х годов ушедшего века сформировать поголовье, в массе своей мало уступающее западному по экстерьеру и с весьма неплохими, проверенными на регулярных полевых испытаниях рабочими качествами, выведя к тому же из племенного использования практически полностью потомков выборзков «старых русских» кровей.

В очерке истории борзых нашей страны псовая порода, естественно, занимает главное место. О ней нам известно больше, чем, например, о борзой тазы, горской и крымской. Она завоевала всемирное признание и распространение.

Говоря о судьбе русской псовой породы, нужно обратить внимание на значение деятельности наших городских охотников. Порода сохранена и прогрессирует не только благодаря любовному отношению к ней охотников-любителей, но и на основе зоотехнически правильной работы. Однако росту породы в городах препятствует многое. Здесь очень трудно организовать правильное выращивание и тренировку борзой, сложны и выезды с ней на охоту, да и сама охота, превратившаяся из конной в пешую, не по силам многим горожанам.

Иное дело - сельские условия. Неудивительно, что борзая у сельских охотников степных областей стала очень многочисленной. Однако, попав назад в деревню к крестьянину, псовая борзая оказалась лишенной кинологического надзора, и развитие охоты с ней у сельских охотников не способствовало поддержанию нашей коренной породы в чистоте.

В связи с повышением материального и культурного уровня возникла необходимость улучшать промысловых борзых: начались тщательные поиски и подбор лучших производителей и улучшилась селекционная работа.

В 1944 году был сделан первый опыт испытаний промысловых борзых в Оренбургской области. Местные борзые показали отличную работу, но должного внимания им не было уделено. В 1948 году в той же Оренбургской области вновь испытывались промысловые борзые и снова они показали отличные качества. Это послужило толчком к началу планомерной кинологической работы с борзыми. Главным управлением охотничьего хозяйства РСФСР, начиная с 1949 года организуются выводки и испытания борзых во многих областях, и в настоящее время влияние подобных мероприятий заметно сказалось на улучшении экстерьера и рабочих качеств этих собак.

Охота с борзой - одна из самых спортивных, самых красивых и увлекательных, а вместе с тем и одна из очень тяжелых. Она влечет к себе людей, глубоко и искренне понимающих красоту - красоту природы, красоту борзой собаки, красоту неистово быстрой, полной энергии и предельного устремления скачки ловчей собаки за зверем.

ГОНЧИЕ.

Русская гончая.

Широко известно, что охота с гончими в России относится к самому древнему времени. Начало охоты с гончими, в том виде как это понимается нами теперь, относится, по-видимому, ко времени татаро-монгольского ига, когда русские переняли от татар псовую охоту. Однако охота эта в старину не пользовалась такой известностью, как соколиная, которая, будучи любимой охотой царей, прочно завоевала симпатии и была строго регламентированной.

Лишь распространение псовой охоты усилило интерес к гончей, которая, естественно, входила как составная часть в эту охоту. И все равно, в то время не обращали внимания на ведение гончих в чистоте. В различных охотах, благодаря личному вкусу владельца, культивировался какой-либо отдельный признак: светлый или, наоборот, темный окрас, большой или маленький рост, более сухой или более тяжелый склад и т.д.

Невнимательное отношение к гончей со стороны псовых охотников, для которых стая гончих существовала лишь как подсобная рабочая сила, чтобы выставить зверя поле, где ждали его верховые охотники с борзыми, сделало то, что гончие не велись, как уже отмечалось, в чистоте. Породностью гончих никто не интересовался, контроль за вязками поручали малограмотным псарям.

С отменой крепостного права в России в 1861 году и освобождением крестьян от крепостной зависимости были подорваны основы комплектных псовых охот, очень дорогих, требующих больших материальных затрат и разнообразного человеческого труда, который после освобождения крестьян перестал быть бесплатным. И, в конце концов, эти псовые охоты с большим количеством борзых и гончих, верховых лошадей распались, оставшись только у самых богатых помещиков, да так называемых мелкотравчатых, имевших 2-3 своры борзых и нескольких гончих.

При комплектных охотах от гончих не требовалось мастерство и вязкость, и, с ликвидацией псовых охот, они начали играть иную роль, став основой и украшением ружейной охоты, длительно, иногда часами, преследуя зверя до выстрела. Появляются вязкие гончие, настоящие мастера.

За годы революции и гражданской войны исчезли почти полностью борзые, остались лишь единицы у больших любителей этой породы. Часть из них попала за границу, а затем через десятилетия вернулась к нам обратно. Свое настоящее предназначение борзые потеряли и многие превратились в диванных собак, а гончие использовались в новом качестве ружейной охоты в созданных охотничьих обществах и у отдельных охотников-любителей и стали довольно быстро завоевывать их симпатии.

Старания отдельных охотников создать тип русской гончей и закрепить в нём всё лучшее не пропали даром, и к 90-м годам XIX века имелось уже достаточно охот, в которых гончие стали одномастными, однотипными, с хорошими рабочими статями. Успехи эти были настолько очевидны, что в 1895 году на съезде псовых охотников в Москве был утверждён единый стандарт русской гончей, составленный А.Д. Бибиковым и П.Н. Белоусовым, опубликованный в журнале «Природа и охота» за тот же год. Этот же стандарт, несколько переработанный, лег в основу стандарта русской гончей, утвержденного на I Всесоюзном кинологическом съезде в 1925 году.

Англо-русская гончая.

После 1917 года разные слои трудящихся стали более широко приобщаться к охоте. Начинается улучшение отечественного охотничьего собаководства. Гончая становится одной из наиболее любимых собак охотников.

К 1918-1919 годам остались случайно уцелевшие отдельные породные гончие из когда-то славившихся стай. Но документы об их происхождении, за редким исключением, были утеряны. Породность гончих можно было установить только по экстерьеру и типичности.

С 1921 года общими усилиями любителей гончих начинается большая работа по воссозданию устойчивой породы русских гончих. Этому способствовало и единое направление судейской работы. Проводилась строгая линия на браковку нетипичного, в связи с чем любители добились значительных результатов по ликвидации всего нечистопородного - русско-польских, арлекинов и других помесей гончих.

На московских выставках в 1923-1929 годах появились уже выдающиеся собаки, которые заложили основы разведения современных русских гончих. Благодаря этим дружным усилиям русская гончая сложилась к настоящему времени в однотипную, устойчивую в передаче своих признаков породу.

Другой не менее распространенной породой считается англо-русская гончая или, как её теперь называют, русская пегая гончая. Англо-русская гончая появилась в России как результат прилития к русским гончим крови выписанных из Англии английских лисогонов (фоксгаундов). Фоксгаунды, выписанные в различные охоты, появились в конце XVIII века, а наибольшего распространения они достигли в 30-40-х годах XIX столетия, когда на фоксгаундов была своеобразная мода. Эта мода вызывалась следующими соображениями. Так как парфорсная охота происходила в местах густонаселенных, среди пасущихся стад и исключительно по лисице, от гончих требовалась прежде всего вежливость к скоту, послушание и затем исключительное внимание к лисице и, наоборот, полное игнорирование зайца.

Эти специфические качества фоксгаундов пришлись особенно по душе псовым охотникам, которые охотились главным образом по волкам. Они требовали, чтобы гончие, наброшенные в остров (лес), не обращали внимания на зайцев, а предпочитали им след волка. Не менее привлекательной для псовых охотников особенностью английских гончих была их вежливость к скоту и поколениями воспитанное послушание. Стаю гончих, к которой была прилита кровь фоксгаундов, становилось легче приезжать, т.е. заставить течь клубком у задних ног лошади доезжачего, всегда без смычков. Кроме того, её легко удавалось заскакать и остановить в случаях, когда стая прорывалась в поля за зайцем, грозя сорвать охоту. Наряду с вежливостью к скоту и предпочтением к красному зверю английская гончая испортила голос русской гончей и наделила её редкоскалостью, т.е. редкой отдачей голоса. Постепенно, с естественным отмиранием псовых охот англо-русская гончая стала распространяться и в ружейные охоты.

Эстонская гончая.

В середине XX века была создана новая порода гончих - эстонская. Работать над выведением местной породы в Эстонии начали ещё в тридцатые годы, а в 1954 году эстонская гончая была утверждена как самостоятельная порода. Главное отличие этой собаки от других гончих - небольшой рост (ниже среднего). Поводом для создания такой низкорослой гончей послужило внесение в охотничьи законы ещё буржуазной Эстонии требования, чтобы рост гончей не превышал 45 см.

Необходимость некрупной гончей обосновывалась, между прочим, небольшими размерами охотничьих угодий при относительно высокой плотности населения, а так же запретом охоты на косулю, которой обычная рослая гончая якобы угрожала больше.

Выведение эстонской гончей складывалось из двух основных элементов: отбор среди местных гончих, наиболее подходящих по росту, закрепление этого качества и прилитием к породе крови швейцарской гончей и биглей. Кроме того, в небольшой доле при формировании эстонской гончей участвовали и крупные ростом собаки - фоксгаунды и русские гончие.

Во время Великой Отечественной войны 1941-45г.г. была нарушена планомерная селекционная работа, и в связи с этим стандартизация и совершенствование новой породы задержалось. Удачей было хотя бы то, что охотники Эстонии сумели сохранить достаточное количество эстонских гончих. Благодаря чему работа над породой после войны была успешно продолжена. И сейчас эта порода завоевывает всё большую популярность среди наших охотников.

ЛАЙКИ.

Охота на медведя.

К лайкам относят северных остроухих собак. Обширная группа пород лаек принадлежит к древнейшим представителям домашних собак. У них есть следующие признаки, сближающие лаек с дикими представителями семейства собачьих (волком, шакалом): строение черепа, стоячие невысокие уши, сухая клинообразная морда, обильно развитый подшерсток, постановка ног при побежке приближается к волчьей и др.

По своему назначению лайки делятся на три подгруппы: оленегонные, ездовые и охотничьи. Собак первых двух подгрупп помимо своего основного назначения нередко используют для охоты. Охотничьи лайки, как правило, обладают ярко выраженными охотничьими качествами. Для охотников-промысловиков северной лесной полосы хорошая охотничья лайка - важнейшее орудие высокой производительности труда на охоте. За свои выдающиеся и разносторонние рабочие качества, позволяющие успешно охотиться с одной собакой и по птице и по зверю, охотничья лайка завоевала признание многих охотников.

Здесь следует хотя бы коротко рассказать, в чем заключается роль лайки на охоте, результаты которой действительно сильно зависят от её участия. Лайка должна с помощью слуха, зрения и обоняния найти дичь и облаивать её, давая знать охотнику о местонахождении зверя или птицы и отвлекая на себя их внимание при приближении человека, а так же помогать ему в схватке - ружейной или рукопашной — с опасным противником, кусая его и позволяя произвести выстрел или удар холодным оружием.

Дичью для лайки является любое охотничье животное - зверь или птица, которое либо находится на дереве (белка, соболь, куница, глухарь, тетерев и др.), где его можно подстрелить, либо в убежище (соболь, хорь, горностай, барсук, медведь и др.), откуда его можно выгнать, либо может быть остановлено собакой при его перемещении (лось, олень, кабан, медведь и др.). Работа по каждому из видов дичи, несомненно, своеобразна, требует различных приемов и развития тех или иных качеств и особенностей собаки. Поэтомуредко встречаются лайки, сочетающие все требования и действительно пригодные для работы по всем видам дичи. Однако, даже собаки с качествами, лучше подходящими для работы по отдельным видам дичи, способны, как правило, работать и по другим. Такая многосторонность и сделала эту собаку наиболее используемой промысловой собакой в её, по меньшей мере, тысячелетней истории.

Тунгус-охотник с озера Эконгда, Красноярский край, 1929г.

Охотничьи лайки - собаки коренных охотников северной лесной полосы Европы и Азии. В прежние времена область распространения охотничьих лаек была значительно шире. Они населяли даже лесостепи (на стенах Софийского собора в Киеве, построенного в 1037г., имеется фреска с изображением лайки).

Несмотря на крайнюю скудость имеющегося материала есть все основания утверждать, что охотничьи лайки с глубокой древности вплоть до XIX столетия существовали в виде аборигенных пород на большей части российской территории, возможно, в виде каких-нибудь «киевских», «черниговских», «тульских», «тверских», «новгородских» и прочих «отродий», и лишь с наступлением «цивилизации» исчезали в массе помесей, отодвигаясь на север, северо-восток и восток. В литературе начала XX века иногда упоминаются, уже как ушедшие в прошлое, лайки «костромские», «мезенские» и некоторые другие, исчезнувшие к этому времени. К началу XX столетия аборигенные лайки остались лишь как «сибирские» или «северные промышленные собаки» в достаточно к тому времени изолированных районах европейского Севера, Урала, Западной и Восточной Сибири и Дальнего Востока.Значение лайки для охотничьих народностей этих регионов трудно переоценить. Она, можно сказать, составляла основу их жизни, что прослеживается даже в наши дни по сохранившимся эпическим материалам.

Не только во многих местах европейской части своего ареала, но и в широкой полосе вдоль Великого сибирского пути лайка, как коренная собака исчезла. Это произошло в первую очередь под влиянием сельскохозяйственного освоения лесов, развития земледелия и притока населения из средней и южной части страны, растворения лайки в массе завозных собак других пород, незнания охотниками-промысловиками приемов разведения собак.

А.А.Ширинский-Шахматов.

Из доступных материалов первое упоминание об охотничьих «остроушках» содержится в упоминавшемся ранее «Регуле, принадлежащем до псовой охоты». Упоминания о «сибирских промышленных собаках» в XVII-XVIII веках встречаются и в «сказках» первопроходцев, пролагающих путь на восток в погоне за «мягкой рухлядью», и в записках путешественников, шедших по их стопам - А.Ф. Миддендорфа, С.П. Крашенинникова и других, однако почти полностью отсутствуют в охотничьей литературе.

Пожалуй, первым, кто обратил серьезное внимание на охоту с лайкой, был А.А. Черкасов («Записки охотника Восточной Сибири», 1867), посвятивший «промышленной» собаке «сибирской породы» отдельный раздел. А.А. Черкасов первый же оценил значение лайки для охотничьего промысла Восточной Сибири. Он пишет: «Хозяин, имеющий таких («промышленных») собак, известен в околодке так же, как и хозяин хорошей винтовки, и некоторые промышленники, надеясь на известность породы, часто покупают у хозяев будущих щенков, когда ещё сука носит их в утробе своей». Ценность для промышленника хорошей промысловой лайки-соболятницы прекрасно отражена в повести В. Бианки «Последний выстрел», где охотник, у которого украли в тайге лайку, предлагает похитителю: «Возьми соболей, отдай суку!» А.А. Черкасовым же впервые описано использование сибирской лайки при охоте на самую разнообразную дичь - от медведя и лося до белки и глухаря. Однако, отмечая разносторонность охотничьего использования «сибирских промышленных собак», он в то же время указывает, что собаки, действительно проявляющие такую универсальность, хотя и бывают, но чрезвычайно редко. Обыкновенно же каждая отдельная лайка проявляет свои охотничьи качества лишь в какой-то одной области, хорошо работая по белке (бельчатница), либо по кабану и медведю, либо по лосю и изюбру и т.д. Упоминает Черкасов и лаек, работающих по гусям и уткам. После выхода книги А.А. Черкасова в охотничьих и кинологических кругах возникает интерес к лайке. На разнообразие охотничьих лаек впервые указал Л.П. Сабанеев в книге «Породы охотничьих собак», изданной в 1892 году, кратко сообщивший о существовании ряда местных пород без их подробного описания. Первая попытка монографического описания и систематизации лаек принадлежит выдающемуся охотнику на медведя А.А. Ширинскому-Шихматову. В незаконченной статье «Северные собаки», помещенной в книге I журнала«Природа и охота» за 1986 год, А.А. Ширинский-Щихматов делит лаек на две группы. К первой группе он относит зырянских (коми), финно-карельских, вогульских (мансийских), черемисских (марийских), остяцких (хантейских), тунгусских (эвенкийских), галицких (костромских), вотяцких (удмуртских), норвежских, бурятских и сойотских (тувинских) охотничьих лаек; ко второй группе - лапландских (саамских), ненецких оленегонных и якутских лаек. В своей статье А.А. Ширинский-Шихматов ярко и убедительно показал огромное значение лаек для коренного населения Севера. Дополнением к статье служит «Альбом северных собак» того же автора.

Почти одновременно с А.А. Ширинским-Шихматовым, создавшим наиболее крупный в дореволюционное время питомник лаек, из которого на выставках Петербурга одновременно участвовало до нескольких десятков собак, лайками стал заниматься известный заводчик русских гончих и автор книги «Ружейная охота с гончими» Н.П. Кишенский, относивший лаек к группе гончих собак. Н.П. Кишенский проводил и опыты по скрещиванию тунгусских лаек с русскими гончими.

В 1898 году вышла первая в России книга по лайкам М.Г. Дмитриевой-Сулимы, много охотившейся с лайками в равных областях страны и разводившей их. В этой книге, помимо личных наблюдений, собраны различные статьи о лайках и охоте с ними. М.Г. Дмитриева-Сулима вносит ряд существенных поправок и уточнений в описания лаек А.А. Ширинского-Шихматова. Эта книга значительно содействовала ознакомлению образованных охотников с лайками и особенностями охоты с ними.

М.Г.Дмитриева-Сулима.

Это время (конец XIX - начало XX в.в.) - время подъема интереса к охотничьей лайке.В охотничьих журналах, которых в этот период выходит довольно много, в обществах охотников, на выставках охотничьих собак проблема лайки и охоты с ней начинает занимать заметное место и возбуждать общественный интерес. Та же М.Г. Дмитриева-Сулима ставит вопрос об организации полевых испытаний лаек по белке, кабану, медведю. Использование лайки в спортивной охоте по крупному зверю, особенно медведю и лосю, привлекает внимание известных столичных охотников. Как оказалось, лайка отлично подходит на роль спортивной собаки для охоты на те виды дичи, по которым не идут собаки других охотничьих пород. Ведь ещё много раньше часть этих остроушек, та, которая была покрупнее и позвероватее, попадала ко двору князей или бояр и помогала им в опасной рукопашной с крупным зверем - кабаном, медведем, может быть, лосем. В такой охоте роль этой достаточно крупной, злобной и смелой собаки была весьма велика. В старые времена, когда на медведя охотились с рогатиной или, по-сибирски, с «пальмой», лайка-медвежатница, останавливая зверя хватками за зад, давала возможность охотнику изловчиться и нанести смертельный удар.Прекрасно зарекомендовала себя лайка и в работе по утке и глухарю - охотах, всегда имевших значительное число адептов. Лайки начинают шире применяться городскими охотниками, но почти исключительно при охоте на медведя, лося и рысь. В Петербурге становятся известными небольшие питомники лаек Нарышкина, Полороги. В Тверской губернии, кроме самого большого питомника лаек А.А. Ширинского-Шихматова под Вышним Волочком и небольшого питомника Н.П. Кишенского, лаек для охоты на медведя употреблял лесничий А.О. Эмке, сотрудничавший во многих охотничьих журналах и в послереволюционное время. В Москве больших питомников лаек не было, но у ряда охотников-медвежатников (М.М. Миронов и др.) имелись лайки для охоты на медведя. В Заволжье лайки были у М.Г. Дмитриевой-Сулимы, Поплавского и других. В Западной Сибири (Томская губерния) лаек держал и писал о них Ф. Лялин, в Восточной Сибири несколько ранее лайками занимался Яшеров.

Разумеется, было немало и других охотников, имевших лаек. Но в общей сложности до Великой Октябрьской социалистической революции лайка оставалась охотничьей собакой северных охотников-промысловиков и не имела сколько-нибудь заметного распространения среди городских охотников-любителей средней полосы. Казалось, что интерес к лайкам, наряду с запасами их поголовья в «инородческих» регионах Севера, Северо-Востока и Востока России может позволить разобраться в отродьях, сохранить и развить старейшие породы отечественных охотничьих собак. Однако, Первая мировая война, революция и разруха серьезно сказались на этих начинаниях.

После 1917 года происходит коренной перелом во взглядах на охоту. Государственная монополия на пушнину позволяет стране получать большие средства на восстановление разрушенного империалистической и Гражданской войнами народного хозяйства. Пушнина составляет одну из важнейших частей советского экспорта. Взамен спортивного подхода к охоте устанавливается взгляд на неё, как на отрасль народного хозяйства. Вместо ограниченных по своему членству и, как правило, недоступных небогатому охотнику охотничьих обществ и кружков, охота становится доступной для всех. В.И. Ленин подписал в 1920 году первый декрет об охоте, проникнутый принципиально новыми идеями. Создается государственный орган для руководства охотой - Центрохота.

Важнейшим государственным мероприятием было создание в двадцатые годы Комитета содействия малым народностям Крайнего Севера при ВЦИКе, возглавлявшегося заместителем М.И. Калинина П.Г. Смидовичем. В этом Комитете большое участие принимали такие выдающиеся охотоведы и знатоки Севера, как С.А. Батурлин, Б.М. Житков, С.В. Керцелли, Д.К. Соловьев. Для охраны лаек от «засорения» завозными собаками подготовленным Комитетом Севера декретом Совнаркома РСФСР в тридцатых годах был запрещен завоз в районы Крайнего Севера собак других пород, кроме лаек. К сожалению, это правительственное постановление нарушалось. С заселением Севера туда завозится всё больше и больше немецких (восточноевропейских) овчарок, комнатных собачек и собак других пород.

Аборигенные лайки глухих мест нашего Севера.

В связи с появлением интереса к лайке как собаке для спортивной охоты в эти же годы начинается вывоз аборигенных лаек из промысловых районов в культурные кинологические центры. Лайки стали появляться на выставках Москвы, Ленинграда, Свердловска и других крупных городов. Однако, наряду с этим, продолжается наступление цивилизации на места коренного обитания лаек, и кинологи, обследующие состояние поголовья лаек в этих регионах, начинают бить тревогу.Первый, кто обратил внимание на опасное положение лаек в промысловых районах, был, по-видимому, А Успенский, в 1925 году поставивший вопрос в статье в журнале «Охотник» о необходимости проведения обследования севера Европейской России и Сибири, где заключены все коренные породы лаек. Требовалось составить полный реестр этих пород, произвести их описание и замер, по меньшей мере, тысячи черепов, поскольку существовал достаточно большой разнобой в определении тех или иных отродий.

А.А. Ширинский-Шихматов, судивший отдел лаек на I-й Всероссийской выставке собак 1925 года, в своем отчете указывает: «За последние 15-20 лет судье по отделу лаек приходится судить на выставках столиц не более или менее чистые экземпляры северной собаки, а лишь более или менее удачные помеси. На необозримых пространствах нашего севера, к несчастью, и поныне северные собаки ведутся и размножаются без всякого участия собаковода. Пока Север находился в изолированном положении - чистота типов сохранялась стойко, т.к. в глухие места нашего Севера посторонняя кровь если и проникала, то лишь как случайное явление, быстро погашавшееся могучим потоком чистой крови... Вот почему, повторяю, в большинстве случаев за последние годы судье всё реже и реже приходится иметь дело с чистыми экземплярами различных разновидностей и всё чаще и чаще с помесями... Работы будет много, потребуется огромная переписка, дабы собрать часть утерянного за последние годы материала, но зато работа эта будет на Родину, на удовлетворение насущной потребности... Всероссийской выставке, первой за 8 лет, удалось собрать свыше полутора десятка северных собак». Сам А.А. Ширинский-Щихматов различал на выставке лаек остяцких, карельских, вогульских и зырянских и дал в своем отчете сравнительное описание первой и последней из них. Однако это описание, сделанное им, не решило окончательно вопрос о существовавших в то время аборигенных породах.

Неясность с существованием отдельных пород-разновидностей лаек, вкупе с происходившим засорением аборигенных собак, заставила в 1926 году известного кинолога В. Каверзнева выступить с предложением объединить близкосходные разновидности в единую породу «охотничьей промысловой собаки», для чего отобрать наиболее интересных особей, работающих по «различным охотничьим уклонам: 1. по соболю, кунице и т.п.; 2. по белке и птице; 3. по крупному зверю; 4. универсальных; оценивая их с точки зрения общего экстерьера не разбрасываясь на мелочи», и на этой базе вести создание единой «охотничьей промысловой собаки» за счет многочисленных разновидностей. По его словам, «сохранение отдельных кинологических типов практического значения не имеет» («Охотник», 1926. № 5). Это проникнутое грубым практицизмом и явно непродуманное предложение не имело успеха, но подвинуло кинологическую общественность на интенсификацию изучения аборигенных пород лаек.

В конце 20-х - начале 30-х годов Н.А. Смирнов выдвинул свою теорию происхождения лаек от двух предков: ездовых и зверовых - от волка, а оленегонных и промысловых - от шакала, и предложил объединить всех охотничьих лаек в две породы: «зверовых» и «промысловых». Часть кинологов (Ю.А. Ливеровский, В Троицкий и др.) поддержала её, однако большинство на основе уже проведенных к середине 30-х годов исследований и описаний местных пород, проведенных В. Васильевым, В.В. Кошелевым, А.В.Федосовым, М.С. Волковым и др., пришло к выводу о неприемлемости такого объединения. В 1939 году кинологическим совещанием были утверждены временные стандарты пород финно-карельской, карельской, коми, зырянской и мансийской.

Лайка-ценнейшее наследие наших предков.

Среди государственных мероприятий по улучшению состояния поголовья охотничьих лаек в основных промысловых районах следует упомянуть создание государственных питомников лаек. Такие питомники создавались в различных местностях и в разные годы. К сожалению, вследствие своей маломощности, неправильному во многих случаях направлению работы и организационной неустойчивости большинство этих питомников не дало положительных результатов для улучшения лаек промысловых районов. В то же время питомники содействовали распространению лаек в центральных районах. Это подтверждают выставки, проводившиеся в Москве в послевоенное время.

Большую пользу промысловым районам принесла система выводок и испытаний лаек, проводившаяся охотничьими организациями в двадцатых и тридцатых годах, а в послевоенные годы - Главным управлением охотничьего хозяйства при Совете Министров РСФСР и его сетью. Эта польза была выше в тех случаях, когда выводки были соединены с испытаниями, проводились систематически из года в год и охотники имели возможность в какой-то степени овладевать основами собаководства. Продвижению культуры собаководства в промысловые районы содействовали также курсы по подготовке судей по охотничьему собаководству.

Новый этап работы с породами лаек начался после Великой Отечественной войны в конце 40-х годов. Он был связан с тем, что, с одной стороны, почти на всей территории Советского Союза, включая даже Среднеазиатские республики, выявился большой интерес к охоте с лайкой и, с другой стороны, продолжалось засорение пород и смешение экстерьерных признаков собак, установленных стандартами 1939 года. Тем не менее экспертиза лаек на выставках продолжала проводиться в одном ринге, что заставляло экспертов «условно» относить выставляемых собак к той или иной породе, отмечая у них признаки другой местной породы.

Естественно, что подобное положение не могло сохраняться сколь-нибудь долго и требовались серьезные изменения в стандартизации пород лаек, способные спасти этих старейших отечественных собак и перевести их в действительно заводские породы. Таким подходом, предложенным в конце 40-х - начале 50-х годов, явилась разработка новой классификации пород лаек, разработанная в 1947 году во ВНИО и предложенная рядом кинологов во главе с известным кинологом Э.И. Шерешевским. Она легла в основу принятых в 1952 году стандартов карело-финской, русско-европейской, западносибирской и, позднее, восточносибирской лаек. Это было, по-видимому, действительно «соломоново решение», представляющее наилучший выход из создавшегося положения. Благодаря ему было буквально спасено от гибели ценнейшее наследие предков и созданы условия для развития и совершенствования спортивных и промысловых лаек в нашей, и не только нашей, стране. Поскольку рабочие качества всех сведенных в четыре заводские породы лаек были весьма сходны, выработаны на протяжении более чем 1000 лет и не требовали изменений, как это получилось у гончих при переходе от псовой к ружейной охоте, то консолидация пород прошла на удивление легко и безболезненно.

В настоящее время породы лаек классифицируются по системе, принятой на Всесоюзном кинологическом совещании 1954 года созванном Министерством сельского хозяйства СССР. Эта классификация подверглась серьезной критике, но большинством голосов была принята.

Уже к концу 60-х годов практически всё имевшееся поголовье лаек органически влилось в созданные заводские породы. Одновременно шло бурное развитие их спортивно-охотничьего использования, происходившее на фоне не снижающегося промыслового применения. Последнему способствовала государственная монополия на заготовку пушнины, обеспечивающая какую-никакую, но постоянную возможность сдачи добытого сырья, продаваемого затем на международных пушно-меховых аукционах, где Советский Союз выступал как мировой монополист. Интересно отметить, что к этому времени сложилась довольно многочисленная группа городских охотников-любителей, державших лаек, которые подгоняли свой отпуск к сезону пушного промысла, выезжали в отдаленные промысловые районы и там, заключив договор, занимались добычей пушнины, совмещая «приятное с полезным». Спрос на рабочих лаек постоянно возрастал, и на его удовлетворение работала растущая сеть питомников и поголовья лаек в крупных кинологических центрах.

Лайка обладает ярко выраженными охотничьими качествами.

В районах, в которых преобладала любительская охота, значительное количество лаек находилось у городских охотников. Лучше организованные, чем сельские охотники, охотники-горожане в большинстве своем разводили лаек заводским путем, с применением подбора производителей и ведением племенных записей.Систематическое устройство выставок и испытаний позволило иметь всестороннюю оценку племенных лаек. Всё это, наряду с бескорыстной общественной работой многих охотников-любителей лаек привело к созданию в ряде городов значительного поголовья очень хороших собак. Начался обратный процесс продвижения породных лаек из городов в сельскую местность. Этот процесс сопровождался и продвижением культуры собаководства. Ведущее место в разведении лаек в средней полосе страны занимали Москва и Московская область. Однако и во многих других областях охотничья лайка стала достаточно многочисленной, т.к. охотники сумели оценить ярко выраженные и разносторонние охотничьи качества лаек.

Издавна славился культурой охотничьего собаководства Ленинград. Несмотря на тяжелую блокаду во время Великой Отечественной войны 194I-45r.r. и почти полную гибель собак, ленинградцы сумели быстро восстановить их довоенный уровень.

Последнее десятилетие XX века, к сожалению, нанесло сильный удар по российским лайкам, как, впрочем, и по всему охотничьему собаководству России. Отказ от государственной заготовки пушнины, развал охотпромхозов и питомников, трудности с содержанием собак и их транспортировкой заметно снизили поголовье лаек, особенно в промысловых районах, а стремление к коммерческо-декоративным мероприятиям, вроде всяких шоу-сертификатных выставок резко снизило показ лаек на выставках охотничьих собак и крайне затруднило решение племенных вопросов. Нарушенной оказалась созданная с большим трудом система племенного учета производителей с регулярной публикацией ВРКОС, а сложность оформления племенной документации по правилам РФОС чуть ли не вернула к временам аборигенных пород и случайных вязок. Разрыв транспортных связей между столичными кинологическими центрами и регионами затруднил обмен и освежение кровей. В результате начали появляться расхождения между высокоэкстерьерными заводскими собаками и промысловыми (рабочими) лайками. Это проявилось в продвижении вперед «красивых» собак в ущерб «звероватым», более пригодным в тяжелых условиях промысла.

Что касается результатов городского (комнатного) содержания, то пока особой опасности здесь не видно, поскольку, как это уже проверено, восстановление утраченных рабочих кондиций (одетости, крепости конституции и т.п.) при сохранении наследуемых рабочих задатков потребует всего одного-двух поколений. Однако следует опасаться расщепления пород на спортивные (фильд-трайлсовые) и охотничьи. Об этом не стоит забывать, и тогда лайки и охота с ними будут долго радовать русских охотников.