Глава XXVI. Автор описывает город Астрахань.
Но вернемся к городу Астрахани, который, как я уже говорил, некогда был столицей ногайских татар. Этот город окружен крепкой кирпичной стеной; в окружности он, если не ошибаюсь, в одну испанскую лигу. Там есть русинский архиепископ, ибо город подчиняется царю Московии, чьи предшественники завоевали его у татар. В нем четыре крупных храма по русинскому образцу (a lo Ruteno), а расположен он, как уже было сказано, у главного протока (canal) реки Волга, в трех-четырех лигах от Гирканского, или Каспийского моря. Река полна рыбой, и столь вкусной, что мне во всех странствиях не доводилось пробовать. Рыбу там ловят и вынимают из нее икру (caviaro), то есть рыбьи яйца, и, приготовив, развозят по всей Европе и Азии. На своем языке рыбу эту зовут «стерлядь» (Vleste); она похожа на акулу, пусть и не такая крупная. Мясо у нее белое и вкусное, и дивно видеть каждый день на астраханской пристани такое обилие различной и вкусной рыбы. Разрезав посередине, рыбу вешают на веревки и сушат на солнце; и этой рыбой питаются обе России (ambas Rusias), большая часть Азиатской Тартарии, Армения, Персия, и даже в Италию ее поставляют[79].
Этот остров и вся земля, где расположена Астрахань, бесплодны и не знают никаких овощей и плодов. Пшеницы там тоже нет, ни ржи, ни кукурузы; то немногое, что у них есть, привозится извне. Жители питаются рыбой, сушеной на солнце; она служит им и хлебом, и главным кушаньем (vianda), ибо из самой рыбы они делают муку, а из оной – нечто вроде хлебцев.
Этот город мало населен, а все потому, что Христофор Разин (Christóbal Rassin), мятежный казак, о котором я упоминал, полностью разорил его и нанес его жителям великий ущерб. А также потому, что воздух там заражен вонью всей той рыбы, которая сушится на солнце, от чего родится столько мошек, мух, и столько разного гнуса, что по городу страшно ходить; а у народа вид бледный, чесоточный, отчего весь город похож на больницу. Вот что я могу сказать о мерзостях этого города; но что же касается его торгового порта (Emporio), то он широко славится в тех местах. Туда едут все народы Азии, армяне, персы, индийцы, арабы, татары, турки, московиты и многие другие, ибо он служит воротами для персидских тканей и шелков; потому он и знаменит, и там множество народов, и немало христиан. В мое посещение воеводой (Bayboda), или губернатором (Palatino) этого города был сын московского посла, бывавшего в Испании при дворе нашего короля[80]. По этой причине он щедро меня принимал, и даже дозволил, чтобы я за цитарханскими[81](de Citracán) воротами в небольшом шалаше совершал мессу и приобщал к таинствам католиков, проживающих в том торговом городе.
И вот так, неподалеку от слободы (Burgo), называемой Татарской (de los Tártaros)[82], в небольшом домике я прослужил три месяца[83]; его освятил как обитель (Ermita) во имя Царицы ангелов (Reina de los Ángeles), Пресвятой Девы Столпа (del Pilar)[84]. Там я оставил небольшой образ (Imagen), бывший у меня с собой, и дивно было приходить на него посмотреть. Также я достал рукописную книжицу (написанную одним немцем-католиком[85], много лет там прожившим и хорошо знавшим и русский (Rusa), и татарский (Tartárica) языки) о чудесах этого священного образа и его древнего пребывания в городе Сарагосе. И было чудом видеть там такое количество людей разных народов, движимых кто благочестием, кто новизной, а кто любопытством.
Настало мне время уезжать[86], и я, оставив там уже названного мной немца-католика, погрузился на весьма крупное плоскодонное судно (barcaza) о двух палубах и двух кормилах (timones) – одно с левого, другое с правого борта. Он был весь скреплен деревянными нагелями (tarugos), ибо железных гвоздей использовать нельзя: в глубине этого моря есть скалы из магнитного камня, которые либо выдергивают их, либо топят корабль[87]. Так случилось с кораблем одного индийца[88]: он вошел в это море через реку Оксус (Oxis)[89], и море разломало корабль почти без бури прямо у лезгинского (?) берега (Costa de los Zánganos), а сам индиец спасся в ялике (lancha).
С нами отправился господин посол, и я, простившись с католиками, сел на корабль, где терпел большие неудобства, ибо судно было нагружено хищными птицами, отправленными московским царем в дар великому Сефи (Sofí)[90]. Мы спускались по главной протоке реки и за единый день достигли устья Каспийского моря, где нам пришлось три дня дожидаться попутного ветра. Там я видел протоки, впадающие в Гирканское море, которых было не менее сотни, и мы находились в главной из них. На тех берегах я видел множество камушков наподобие гранатов или рубинов, выбрасываемых морем; там же я нашел камень вроде каштана, очень твердый и крепкий, блестящий пепельным цветом, как бархатный боб (ojo de venado)[91]. Московиты сказали мне, что он помогает от боли под ложечкой, в чем я скоро по опыту убедился. Там же я видел и другой камень, видом похожий на лепестки лилии. Мы собрали другие выброшенные морем пахучие коренья, запахом подобные сандаловому дереву; в поймах также было много кусочков магнитного камня, но они уже ничего не притягивали – думаю, потому, что остались без подпитки (sustento).
Много прочих диковин повидал я на берегах этого моря, пока нам не подул попутный ветер, и кормчий, родом татарин, не велел всем подниматься на борт, но сначала препоручить себя Господу, ибо мы входили в самое бурное море на свете (это он, дескать, знал по себе, ибо уже пять раз его пересекал). Потому дивно было видеть молитву всевышнему и всемогущему Богу на таком множестве и разнообразии языков; я извлек образ Христа Миссионеров (Cristo de la Misión)[92], начал творить свою молитву, и по ее завершении мы погрузились на корабль. Замечу, что древние неспроста прославляли отвагу Ясона, ибо тот пересек Гирканское море, отправившись на завоевание золотого руна в страну колхов[93], а в море этом, безусловно, множество опасностей.
Мы вошли в море с попутным ветром[94], и я отмечал многообразие гор, окружающих это соленое, словно океан, море. Воды там такие же лазурные, как в Лионском заливе (golfo de León), а волны поднимаются без ветра, отчего кажется, что он бушует где-то в этих горах. И на третий день плавания поднялась такая жестокая и ужасная буря, что, пусть корабль был и велик, а волны все равно вздымались до середины верхней палубы (combés). У нас рухнула грот-мачта (árbol mayor), и мы очутились в такой опасности, что, казалось, смерти нам уже не миновать. Надо было видеть, как всякий на своем языке молил Бога о пощаде.
Настала ночь, темная и туманная, и, так как опасность стала еще грознее, все принялись исповедоваться: московит – своему отцу, которого он взял с собой (тот был епископом)[95]; кое-кто из католиков – мне, а я сам – одному итальянскому патеру. Когда все уже ждали погибели, начиная с полуночи буря на воде стала утихать; корабль шел туда, куда вели его вода и ветер. На рассвете Царю Небесному (Su Divina Majestad) было угодно утишить ненастье, и мы поняли, что очутились в полутора лигах к северу от берега, в стране варварских скифов, которых они называют лезгинами (?) (Zánganos), подданных великого турка, народа жестокого и свирепого. Продлись буря еще хоть немного, мы сели бы на мель и самым плачевным образом погибли – ведь, пусть мы бы и ускользнули от морских волн, но угодили бы в лапы этим жестоким лезгинским скифам. Господь нас упас, и, хоть у нас от грот-мачты оставалась лишь половина, мы продолжили наше путешествие, поставив то, что называется аварийной мачтой (bandolas). Проплыв девять дней, мы увидели берега Дербента[96] (Darbant), вознося бесконечные хвалы всемогущему Богу, спасшему нас от столь явной опасности.
[Конец путешествия в Россию]
ДОПОЛНЕНИЕ
[Из завершающего книгу обращения к королю Карлу II, содержащего ее краткое изложение]
…Среди прочих достопримечательностей проезжал я через город Смоленск, расположенный на берегах Борисфена или Танаиса, текущего на юг и впадающего в Понт Эвксинский или Меотийские озера[97]. Опускаю, государь мой, то, что видел за время столь долгого пути.
Это пространство (región) Литвы, Белой и Московской России (Rusia, Alva y Moscua), Казани и Астрахани, протяженностью более чем в тысячу лиг, до сих пор являет собой сплошные равнины и жуткие леса, в которых рыщут лютые звери, а именно медведи, пантеры, тигры и другие; а вместе с ними – огромный зверь[98], которого я видел в Сокулке (Socolka)[99] и чей облик описал в книге. Вся эта местность болотиста и проходима только в зимнее время, если ехать в подобии возка (calesa), который они называют «сани» (Slita) и который способен ездить по льду и снегу среди деревьев с заснеженными кронами.
Я прибыл в Москву, огромный город, столицу (Corte) императора России, который звался Иван Васильевич [sic] (Juan Basili). Меня приняли с заметным радушием и, выделив мне личный дом, не разговаривали со мной до того, как я получил дозволение говорить с Его Величеством. Нужно было разъяснить ему, откуда я и куда еду, а в день Богоявления[100] мне дозволили беседовать с царем. Что мне сказать Вашему Величеству о том, как он меня принял, об обряде и церемонии? Отсылаю к уже упомянутой мною книге. Я добился, государь мой, чтобы в предместье, которое у них называется Кукуй, что по-нашему значит «курятник», а у европейцев – Слобода (Oslavoda), мне дозволялось служить мессу, исповедовать, проповедовать и совершать прочие таинства над обитающими там европейцами-католиками. Было это уже немалым достижением, государь мой, ибо этот народ – самый ревностный в вере (recelosa) из существующих на свете. Так, государь мой, я начал приносить плоды, ибо уже тридцать лет в Москве не было католического патера. Последним же, полагаю, был отец Антонио Поссевино (Antonio Passevino), отправленный понтификом Григорием XIII. Я устроил церковь в доме Иеронима Фантроина, родом ирландца[101]. В этом предместье, государь мой, я встретил все народы, какие есть на свете, кроме испанцев; одни состоят на царской службе, другие купечествуют, третьи же предаются разным занятиям.
В этом городе много достопримечательного, но, дабы не утомлять Ваше Величество, отсылаю к указанной книге. Погода там в высшей степени холодная; дома все деревянные, кроме нескольких кирпичных дворцов; город занимает четырнадцать лиг; наших испанских плодов там не бывает; чумы тоже, но, как мне рассказывали местные, раньше бывала; обряды их причудливы (raros); кушанья – грубы и мерзки; напиток их – горелка, род пшеничного агуардьенте, а еще один называется «квас»; в вере они строги; свои старинные обряды и церемонии строжайше соблюдают, а особенно – посты; крайне почитают Пресвятую Деву Марию; их особый покровитель – св. Николай; другого монашеского ордена, кроме ордена патриарха св. Василия, там нет; у них есть свой великий патриарх, второй человек после царя; месса у них – на русинском языке; монахи в вере весьма строги; не знают других святых, кроме греческих; хотя почитают греков, языка греческого не знают; правление у них тираническое; учености (estudio) никакой нет; никакого языка, кроме родного, не знают; вообще ничего не знают, кроме царя, которого под страхом смерти вассалы так почитают, что говорят, что «Бог и царь все ведают»; одеяние его исполнено важности и степенства, однако будет долго его описывать.
Получив дозволение, я, государь мой, дождался, пока Москва-река, от которой берет название провинция, не очистится от льда. Затем, сев на корабль, я доплыл до устья Волги, столь известной в Европе, которую татары называют Ра и которая сливается в один поток в Казани, первом городе Азиатской Тартарии. Плавание по ней столь причудливо, что я записал его порядок полностью, ибо, думается, ни один испанец этим путем раньше не плавал; до торгового города Астрахани около четырехсот лиг.
На берегах этой реки, государь мой, называемой татарами Ра, а европейскими космографами – Волга, кочуют татары, называемые калмыцкими, лезгинскими (?), черемисскими (ceremisos) и многие другие, живущие по образцу карибов (caribes), без домов и жилищ. Государь мой, они живут лишь в густых лесах и жутких чащах, без хуторов и селений, кочуя с места на место. Живут они там, где лучше пастбище для их лошадей, а в пищу им идет сырая конина. Плавая по этой реке, следует быть особо осторожным и не приближаться к берегу; если на корабль нападут, помощи можно ждать только от Бога. Их главного вождя (cabeza) зовут, как мне сказали, князь Булат; впрочем, за подробностями, государь мой, отсылаю к книге. Астрахань, государь мой, есть город, расположенный при впадении реки Ра в северную часть моря, называемого Скифским, Гирканским или Каспийским; распавшись на сто устьев, она впадает в означенное море, о чьих свойствах, государь мой, слишком долго писать, потому скажу лишь о самом примечательном.
Во-первых, никто не знает, откуда оно берет свое начало, ибо оно расположено посреди земли и не сообщается ни с каким другим морем. Ведь до Понта Эвксинского, государь мой, оттуда более четырехсот лиг к югу; к северу – более трехсот до Ледовитого, а до восточного Ормузского океана[102] (océano oriental de Ormuz) – более семисот лиг, отчего оно, государь, не сообщается ни с каким другим морем. Воды его солены, подобно океанским, а штормит его девять месяцев в году, а судоходно оно всего три, и то с множеством опасностей. У судов, плавающих по нему, два штурвала, один с правого борта, другой с левого. Суда эти – без единого железного гвоздя, все гвозди там деревянные, называемые нагелями. Причина в том, что, как мне рассказывали, дно этого моря состоит из магнитного камня, который вытягивает гвозди и топит судно. Умолчу о много другом, что касается этого Скифского моря.
Нетрудно мне поверить, государь, что когда-то были славные монастыри в этой морозной Скифии, хотя от них сейчас остались одни развалины, ибо река столь обильна рыбой, что мальчишки ловят ее почти что голыми руками. Она столь вкусна, что, высушенная на солнце, питает всю державу обеих Россий и азиатскую Великую Тартарию; оттуда привозят рыбьи яйца, называемые «икра». Город Астрахань весьма безобразен и полон мух, расплодившихся от гнилой рыбы, сушащейся на солнце. На берегах этой реки родился знаменитый герой, называемый Тамерланом Великим, чей город Саратов (Saratoph) ныне лежит в развалинах; о жизни его и подвигах я справился у самих татар, пусть и не все смог прояснить[103].
Я и думать не мог, государь мой, что до столь отдаленных и протяженных провинций досягнула Христова вера, однако я встретил ее у татар, называемых черемисами (zeremisos). Мне им, пусть они и верили в большую часть таинств нашей святой веры, никак не удавалось объяснить, что Христос, Спаситель наш, был распят на кресте. Я спросил у них через переводчика: если они верят, что Спаситель наш Христос спустился с небес на землю, чтобы искупить наши грехи, и умер за весь род человеческий, то почему сомневаются, что Он умер на кресте? Они мне ответили: если Он был сыном Божьим, как я им проповедую, то какой народ на свете дерзнул бы Его распять? Я сказал, что распяли Его иудеи – враги, не знавшие Его; они же мне ответили, что о таком дурном народе никогда не слышали. Я же возблагодарил Бога, что столь зловредное племя (casta) не добралось до их земель. Еще, государь мой, случилось много другого, о чем умолчу, ибо дела это важные и возвышенные.
В этом торговом городе, именуемом Астрахань, точнее, в предместье, называемом Татарская слобода или Цитарханский выезд (salida), я, государь мой, получил дозволение в небольшом шатре окормлять европейцев-католиков, там живущих. Приступив к этому, я отслужил несколько дней в этой морозной Скифии, и, оставив там патера-поляка, дал церкви имя Богоматери Столпа. Потому, государь, могу смело утверждать, что исполнилось слово царя-пророка Давида: «По всей земле проходит звук их, и до пределов вселенной слова их» [Пс. 18: 5] – ведь на самой северной окраине мира насадил я веру Христову.
В этом торговом городе, мой государь, я в мае сел на корабль, ибо это море, будучи весьма бурным, судоходно лишь три месяца в году; и все же мы угодили в бурю и думали уже, что пропали. Но в конце концов всемогущий Бог, повелевающий стихиями, избавил нас, и мы прибыли к берегам Дербента…
БИБЛИОГРАФИЯ
Алексеев М.П. Очерки истории испано-русских литературных отношений XVI-XIX вв. // Русская культура и романский мир. Л., 1985.
Испания и Россия: дипломатия и диалог культур. Три столетия отношений. М., 2018.
История Калмыкии с древнейших времен до наших дней. Элиста, 2009.
Куприєнко С.А. Педро Куберо: перша навколосвітня подорож у східному напрямку // Вiсник Киïвського нацiонального университету iменi Т. Шевченка. Iсторiя. 2016. № 3(130). C. 43-49.
Непомнин О.Е. История Китая: Эпоха Цин. XVII – начало XX века. М., 2004.
Олеарий А. Описание путешествия в Московию. Смоленск, 2003.
Переписные книги Немецкой слободы 1665-76 гг. М., 1886.
Степашкин М.В. Исады – рожденные в плеске волн. М., 2017.
Торопицын И.В. Роль Нижнего Поволжья в торговле России со странами Европы в XVII в. // Известия высших учебных заведений. Поволжский регион. Гуманитарные науки. – Пенза, 2010. – № 1(13). – С. 16–24.
Alba Sanz R. Viajes y circunstancias de Pedro Cubero Sebastián // Isimu. 2006, № 9. P. 89-105.
Botero G. Delle relazione universali. Ferrara, 1592.
Córdoba Zoilo J. Pasajes de una vuelta al mundo. El Oriente de Pedro Cubero Sebastián en su periplo universal // Arbor. 2005. № 711-712. P. 671-695.
Cubero Sebastián P. Peregrinación del mundo. Madrid, 2007.
Historia dyplomacji polskiej. T. II: 1572-1795. Warszawa, 1982.
Matwijowski K. Pierwsze sejmy z czasów Jana III Sobieskiego. Wrocław, 1976.
Piłat Zuzankiewicz M. El misionero aragonés Pedro Cubero Sebastián en Polonia: un relato de viaje realizado en 1674 // Itinerarios. 2016. Vol. 24. P. 263 – 280.
СВЕДЕНИЯ ОБ АВТОРЕ
Серебренников Артем Вадимович, Православный Свято-Тихоновский гуманитарный университет (ПСТГУ), преподаватель. serebren@bk.ru
[1] Достаточно отметить, что один из посвятительных сонетов к «Паломничеству вокруг света» написал прославленный поэт и драматург Педро Кальдерон (1600 – 1681), именуемый в книге «ближайшим другом (íntimo amigo) автора».
[2] Córdoba Zoilo J. Pasajes de una vuelta al mundo. El Oriente de Pedro Cubero Sebastián en su periplo universal // Arbor. 2005. № 711-712. P. 671-695.. Alba Sanz R. Viajes y circunstancias de Pedro Cubero Sebastián // Isimu. 2006, № 9. P. 89-105.
[3] Куприєнко С.А. Педро Куберо: перша навколосвітня подорож у східному напрямку // Вiсник Киïвського нацiонального университету iменi Т. Шевченка. Iсторiя. 2016. № 3(130). C. 43-49.
[4] Piłat Zuzankiewicz M. El misionero aragonés Pedro Cubero Sebastián en Polonia: un relato de viaje realizado en 1674 // Itinerarios. 2016. Vol. 24. P. 263 – 280.
[5] Алексеев М.П. Очерки истории испано-русских литературных отношений XVI-XIX вв. // Русская культура и романский мир. Л., 1985. С. 23.
[6] Испания и Россия: дипломатия и диалог культур. Три столетия отношений. М., 2018. С. 52 –53.
[7] Село Кадино (в польском написании – Kadzyń) Смоленской обл., в описываемую эпоху входило в Мстиславльское воеводство Великого княжества Литовского. Упомянутый посольский съезд был посвящен заключению вечного мира и союза против Османской империи. Польские комиссары располагались в Кадине, русские великие послы – в Мигновичах, переговоры обеих сторон (их было 13, с 16 сентября по 31 декабря 1674 г.) проходили в деревне Андрусово (РГАДА. Ф. 79. Оп. 1. Кн. 168).
[8] Учитывая, что у Куберо имена польских послов сильно искажены, далее приводим корректное польское написание, а также краткие сведения из их биографий. Идентифицированы с помощью изданий: Historia dyplomacji polskiej. T. II: 1572-1795. Warszawa, 1982. Matwijowski K . Pierwsze sejmy z czasów Jana III Sobieskiego. Wrocław, 1976.
[9] Marcjan Aleksander Ogiński (1623 – 1690), воевода троцкий в 1670 – 1684, впоследствии канцлер великий литовский в 1684 – 1690.
[10] Jan Antoni Chrapowicki (1612 – 1686), воевода витебский 1669 – 1686.
[11] Aleksander Hilary Połubiński (1626 – 1679), маршалок великий литовский 1669 – 1679.
[12] Cyprian Paweł Brzostowski (1612 – 1688), с 1650 г. референдарий литовский. Крупный государственный и дипломатический деятель Речи Посполитой, один из главных покровителей Куберо во время его пребывания в Польше.
[13] Konstanty Tomicki (ум. 1683 – 84), мечник виленский, чашник серадзкий, впоследствии посол в Москве (1680).
[14] Stanisław Kazimierz Kowalewski (ум. 1697), ловчий киевский (1660–1675). Избирался депутатом на сеймы 1668, 1669, 1670, 1674, 1685 гг. В 1672 г. направлялся в Москву.
[15] Русскую сторону на съезде представляли великие и полномочные послы боярин князь Никита Иванович Одоевский, стольник князь Юрий Михайлович Одоевский, думный дворянин Иван Иванович Чаадаев, стольник князь Петр Семенович Прозоровский, стольник Матвей Степанович Пушкин, думный дьяк Лукьян Голосов, дьяк Степан Полков (РГАДА. Ф. 79. Оп. 1. Кн. 168).
[16]Последовательно употребляемый автором экзотизм (нигде более не зафиксированный), видимо, заимствованный из немецкого или польского языка (нем. Schlitten, польск. диал. śłytta).
[17] Речь идет о «великого государя ближнем боярине» Артамоне Сергеевиче Матвееве (1625 – 1682), де-факто руководившем государственными делами к концу правления Алексея Михайловича.
[18] В современном испанском языке venado означает «олень», однако здесь может пониматься зубр, лось или иное крупное млекопитающее, обитающее в лесах.
[19] Букв. «огненная вода»; традиционное для Испании обозначение любого спиртного напитка крепостью от 29 до 60 градусов.
[20] Сигизмунд III Ваза, король Польши в 1587 – 1632 гг. Лично руководил осадой Смоленска в 1609 – 1611 гг.
[21] Это название Черного моря изредка использовалось в географии раннего Нового времени, например, в атласе А. Ортелия Theatrum orbis terrarum (1570).
[22] Митрополит Астраханский Иосиф в мае 1671 г. был обвинен астраханцами – сторонниками С.Т. Разина в том, что по его письмам терские и донские казаки отошли от восстания, его подвергли пыткам и сбросили с раската. Сам Разин к тому времени был захвачен властями и находился в Москве.
[23] В действительности Разин был тяжело ранен под Симбирском, пленен в Кагальницком городке на Дону и четвертован в Москве.
[24] Соборное уложение 1649 г. предусматривало многочисленные и суровые наказания как за ввоз табака и торговлю им, так и за курение, вплоть до вырывания ноздрей, порки кнутом и смертной казни (гл. XXV, ст. 11-19).
[25] Т.е. Белому.
[26] Лига – старинная европейская мера расстояния, в Испании варьировалась примерно между 3,5 («кастильская лига») и 6,7 (т.н. «географическая лига») км. У Куберо чаще всего (но далеко не всегда) подразумевается последняя.
[27] В действительности поход на Москву 1617-1618 гг. королевича Владислава, будущего короля Польши в 1632-1648 гг., не привел к взятию русской столицы.
[28] Семейство Корнаро (Корнари, Корнер) принадлежало к самым знатным и влиятельным венецианским фамилиям. О каком именно его представителе здесь идет речь, выяснить не удалось.
[29] К XVII в. итальянская миля составляла ок. 1820 м. Обе оценки примерно вдвое недооценивают протяженность Русского государства с запада на восток.
[30] В действительности Сибирь в титулатуре русских монархов от Ивана Грозного до Николая II тоже значилась как царство.
[31] Под победами «хана Тартарии» над китайцам, вероятно, следует понимать либо завершающие этапы маньчжурского завоевания Китая, либо отголоски известий о начавшемся восстании трех «князей-данников» (1673 – 1681), в котором заметное участие принимал монгольский князь Буринай См.: Непомнин О.Е. История Китая: Эпоха Цин. XVII – начало XX века. М., 2004. С. 90.
[32] Николай Спафарий служил не князю Трансильвании, а господарю Молдавии Стефанице Лупу (правил 1659 – 1661). Часть источников, упоминающих об этом увечье Спафария, действительно связывает его с наказанием за измену.
[33] Посольство Спафария отправилось в Китай 3 марта 1675 г.
[34] В следующем далее списке перемешаны княжества и епископские кафедры. Возможно, он частично (и опосредованно) заимствован из сочинения Дж. Ботеро «Всеобщие известия» (Botero G. Delle relazione universali. Ferrara, 1592. P. 69 – 70).
[35] Если речь идет о Лифляндии, то ею русский царь в то время не владел.
[36] Видимо, оба эти названия обозначают Тверь.
[37] Портом св. Николая в XVI-XVII в. называли Архангельск.
[38] Видимо, речь идет о р. Сухоне, попавшей в список по ошибке.
[39] Павел Михал Свидерский (ум. 1704), стольник новогрудский, первый постоянный посол (резидент) Польши в Москве.
[40] Т.е. Немецкой слободы.
[41] Диего по-испански является (наряду с Хайме, Сантьяго, Хакобо и т.д.) одним из многочисленных эквивалентов имени Иаков, однако автор ошибается в имени своего собеседника, которым был Пол Мензис (в русских источниках Павел Гаврилович Менезий; 1637 – 1694), шотландец, полковник, впоследствии генерал-майор русской службы, в 1672 – 1673 г. посланник царя в Бранденбург, Саксонию, Вену, Венецию и Рим.
[42] Патрик Гордон (1635 – 1699), выходец из Шотландии (Куберо далее ошибается, называя его ирландцем), тогда полковник русской армии, впоследствии – генерал, главный наставник Петра I. Ранее, в 1655 – 1658 гг., состоял на шведской службе.
[43] В переписной книге 1665 г. среди домовладельцев Немецкой слободы фигурирует «торговой иноземец Еремей Фантроин» (вероятно, van Trooijen или van Trooyen), его отождествление с упоминаемым у Куберо лицом более чем вероятно. См.: Переписные книги Немецкой слободы 1665-76 гг. М., 1886. С. 234.
[44] Посольский двор на ул. Ильинке, в то время называвшейся Посольской.
[45] Все даты автором приводятся по григорианскому календарю.
[46] Алексею Михайловичу тогда было 45 лет.
[47] С именем Екатерины Сиенской (1347 – 1380) связано оформление почитания розария (четок особого вида) в католической церкви, окончательно сложившееся к концу XVI в. Ее изображения с четками распространены в католическом церковном искусстве.
[48] Видимо, Куберо так интерпретирует разбор и перенос бревенчатых домов.
[49] Должно быть, имеется в виду церковь преподобного Иоанна Лествичника, так как далее явно упоминается колокольня Ивана Великого.
[50] 130-тонный колокол упал с колокольни Ивана Великого в 1661 г.; в 1674 г., когда Куберо был в Москве, велись работы по его подъему, завершившиеся успешно. Возможно, автор ошибочно считает его упавшим недавно или имеет в виду некое происшествие во время работ.
[51] Автор смешивает православное монашество с грекокатолическим орденом василиан (базилиан), особенно активным в Речи Посполитой и придерживавшимся византийского обряда.
[52] Переведено в соответствии с титулованием патриарха Иоакима («Милостию Божиею Патриарх царствующаго великаго града Москвы и всея Росии»).
[53] О родстве патриарха Иоакима с царем Алексеем Михайловичем ничего не известно. Возможно, Куберо смешивает их с патриархом Филаретом и царем Михаилом Федоровичем.
[54] Вара – традиционная испанская мера длины, соответствует 835,9 мм.
[55] Разрешительная грамота.
[56]Маршрут Куберо практически полностью совпадает с путем, которым следовал Адам Олеарий в 1636 г. Для идентификации большинства упоминаемых Куберо названий нами был использован (с необходимым исправлениями и уточнениями) перевод «Описания путешествия в Московию» Олеария, выполненный А.М. Ловягиным (Олеарий А. Описание путешествия в Московию. Смоленск, 2003), также изучены карты соответствующих областей.
[57] Речь идет о князе Борисе Ефимовиче Мышецком, отправленном в Иран в качестве посланника вместе с дьяком Петром Долгово.
[58] У Олеария также упоминается остановка в усадьбе в с. Дворяниново (Указ. соч. С. 302 – 303).
[59] Так А.М. Ловягин идентифицирует похожий по описанию пункт маршрута Олеария, расположенный, однако, менее чем в 1 км от Коломны (Указ. соч. С. 302). Примерно в 25 км от Коломны есть с. Пирочи, однако монастыря там нет.
[60]Автор очевидным путается в истории Старой Рязани и Переяславля-Рязанского.
[61] Вопреки Ловягину, предлагающему чтение «Липовые Исады» (Указ. соч. С. 304). Село Исады (ныне Рязанской области) издревле было вотчиной семейства Ляпуновых. См.: Степашкин М.В. Исады – рожденные в плеске волн. М., 2017.
[62] Видимо, Куберо принимает слово «кабак» за название села.
[63] У Олеария Zuchtsko Ostrow; Ловягиным без уверенности идентифицирован как «Чухтский» (Указ. соч. С. 461).
[64] Большинство далее приводимых Куберо названий с трудом поддается идентификации.
[65]Возможно, имеются в виду следующие обстоятельства: а) на месте Васильсурска располагался марийский город Цепель, завоеванный Иваном III; б) до взятия Казани он подвергался татарским набегам.
[66] Вероятно, искаженные названия не сел, а кабаков. Остановку в двух кабаках по пути из Кокшайска в Свияжск упоминает Олеарий (Указ. соч. С. 317).
[67] Представление о том, что истоки Волги будто бы находятся в Рифейских или Гиперборейских горах (т.е. на Урале), было распространено в античной географии.
[68] Ныне с. Ундоры Ульяновской обл. У Олеария похожие сведения: по его сообщению, там находилась могила некоего знатного татарина, которого почитали святым (Указ. соч. С. 327).
[69] Топоним «Симбирская гора» встречается и у Олеария (Указ. соч. С. 327; при этом сам г. Симбирск на момент его путешествия еще не был основан), но упоминается разорение, а не строительство его Тамерланом. Возможно, исторической основой этих сведений является память о булгарском городище, разрушенном монголами.
[70] У Олеария так называется не город, а рукав реки (Указ. соч. С. 333).
[71] Трудноопознаваемый топоним, также приведен у Олеария (Указ. соч. С. 333).
[72] Русское посольство прибыло в Старый Саратов 20 марта 1675 г. (РГАДА. Ф. 77. Оп. 1. 1675 г. Д. 2. Л. 342)
[73] Полковник, «горододелец», видимо, шотландец по происхождению, был отправлен Алексеем Михайловичем для новой закладки Саратова в 1674 г. Сведения о нем чрезвычайно скудны.
[74] В полном согласии с современной ему географией «татарами» Куберо именует вообще все кочевые и полукочевые народы Поволжья, вне зависимости от их языка и этнического происхождения.
[75] Возможно, речь идет о голбцах (намогильных срубах в традиционной мордовской религии).
[76] «Царем» калмыков тогда был Аюка (1642 – 1724, главный тайша в 1672 – 1690, хан в 1690 – 1724). По-испански cuñado может означать и деверя, и шурина, и зятя (мужа сестры). Здесь, по всей видимости, речь именно о шурине – кабардинском князе Касбулате (Каспулате) Черкасском (ум. 1681), брате его второй жены Абайхан (Абуханы). См.: История Калмыкии с древнейших времен до наших дней. Элиста, 2009. С. 355.
[77] Такое название, впрочем, носит не гора, а один из притоков Волги.
[78] Посольство прибыло в Астрахань 1 мая 1675 г. Однако Куберо мог попасть в город и раньше, 27 апреля, вместе с сокольниками во главе с Семеном Аддавлетевым (Ахдавлетевым), сопровождавшими птиц – дар русского царя персидскому шаху. В пользу такой версии говорит более поздний документ, где сообщается, что наместник дербентского султана прислал под участников посольства и казну лошадей и верблюдов. По «сказке» Аддавлетева к «езувитом» и «дворянину» персидского посла были отосланы 4 лошади и 2 верблюда (РГАДА. Ф. 77. Оп. 1. 1675 г. Д. 2. Л. 305, 311, 326).
[79] «Икряной подряд» действительно составлял значительную статью дохода иноземных купцов в России XVII в. См.: Торопицын И.В. Роль Нижнего Поволжья в торговле России со странами Европы в XVII в. // Известия высших учебных заведений. Поволжский регион. Гуманитарные науки. – Пенза, 2010. – № 1(13). – С. 16–24.
[80] К моменту прибытия русского посольства в Астрахань воеводами здесь были князь Иван Михайлович Милославский и Василий Лаврентьевич Пушечников. С ними находились дьяки Степан Шарапов, Петр Самойлов и Василий Протопопов (РГАДА. Ф. 77. Оп. 1. 1675 г. Д. 2. Л. 306). Участник единственного на тот момент русского посольства в Испанию дьяк Семен Владимирович Румянцев был назначен в Астрахань позднее. Нет никаких данных о том, что сын главы посольства Петра Ивановича Потемкина Степан назначался воеводой в этот город..
[81] Цитархан – один из вариантов названия золотоордынского города Хаджи-Тархан, в 12 км к северу от современной Астрахани. Так Куберо именует ворота Татарской слободы (см. ниже).
[82]Исторический мусульманский квартал в юго-западной части города, сложившийся во второй половине XVI в.
[83] Указание автора о его трехмесячном пребывании в Астрахани противоречит хронологии перемещений русского посольства в Персию: если оно, как известно из русских источников, отплыло из Астрахани 9 мая 1675 г. (см. примечание 86), то Куберо должен был оказаться в городе не позже февраля, что совершенно невероятно. Возможно, испанский священник включает в эти три месяца свой совокупный миссионерский «стаж» в Москве и Астрахани. Ср. также его указание в отчете Карлу II, согласно которому в Астрахани он прослужил «несколько дней» (см. Дополнение).
[84] Особо почитаемое в Испании изображение Богоматери. По средневековому преданию, она явилась проповедовавшему в Испании апостолу Иакову Старшему, стоя на столпе из яшмы посреди р. Эбро близ г. Цезаравгуста (совр. Сарагоса). В Сарагосе, из окрестностей которой происходил Куберо, расположена привлекающая множество паломников базилика Богоматери Столпа.
[85] Лицо неизвестное.
[86] Посольство отплыло из Астрахани 9 мая 1675 г. (РГАДА. Ф. 77. Оп. 1. 1675 г. Д. 2. Л. 323).
[87] Представление о магнитных скалах и островах было известно еще Клавдию Птолемею (ок. 100 – ок. 170 н.э.) и присутствует как в европейском, так и восточном (в частности, арабском) фольклоре.
[88] Источник следующего далее рассказа неясен (возможно, изустное предание).
[89] В описании Каспийского моря Куберо следует представлениям античной географии, согласно которым в него впадала река Оксус (Амударья), что не соответствует действительности.
[90] «Сефи» в Европе XVII в. называли всех персидских шахов; в то время им был Сулейман (правил 1666 – 1694).
[91] Имеется в виду растение мукуна жгучая (Mucuna pruriens).
[92] Особый вид распятия.
[93] В наиболее распространенном варианте мифа об аргонавтах Колхида локализуется на берегах не Каспийского, а Черного моря.
[94] Судно вышло из устья Волги, от «пристанища Яровки», в Каспийское море 17 мая 1657 г. (РГАДА. Ф. 77. Оп. 1. 1675 г. Д. 2. Л. 302).
[95] Поскольку статейный список русского посольства в Персию не сохранился, надежно идентифицировать этих лиц не представляется возможным.
[96] 29 мая 1657 г. судно с посольством пристало к Низовой пристани (Низабат), южнее Дербента (РГАДА. Ф. 77. Оп. 1. 1675 г. Д. 2. Л. 295, 302). Сведений о пребывании посольства в Дербенте в русских источниках не обнаружено, однако в следующей главе (оставшейся за пределами нашего перевода) Куберо его описывает.
[97] Куберо смешивает античные названия соответственно Днепра и Дона и Черного и Азовского моря.
[98] Имеется в виду зубр.
[99] Город в Польше недалеко от нынешней белорусско-польской границы.
[100] Противоречит заявлению в самом тексте, что аудиенция состоялась за три дня до Рождества.
[101] Ранее автор именовал его голландцем.
[102] Т.е. Индийского.
[103] На южной окраине совр. Саратова был расположен золотоордынский г. Увек или Укек, разоренный Тамерланом (в действительности родившимся на терр. cовр. Узбекистана) ок. 1395 г.