Глава 6. Сексуальность и любовь

Дата: 2025-05-01; Просмотры: 3

Оценка:

0.00 из 5.00 — оценок

Скачиваний: 0

Скачать

6.1. Любовь в истории общества

Любовь — это неведомая страна, и все мы плывем туда каждый на своем корабле, и каждый из нас на своем корабле — капитан и ведет корабль своим собствснным путем.

Михаил Пришвин

Если так сложна и многогранна сексуальность, то тем более невозможно однозначное определение любви. В спорах о природе любви перекрещиваются все философские и нравственно-психологические ценности. Культурные каноны любви поразительно противоречивы и неоднозначны.

Уже древние греки различали чувственное, телесное влечение и потребность в душевной, психической близости, а также страстную любовь, жажду обладания («эрос») и нежную любовь, потребность в самоотдаче, желание раствориться в любимом («агапе»). Однако платоновский идеал любви, которую философ определяет как «жажду целостности и стремление к ней» (Платон. Пир, 193а), строится на гомоэротической основе. Объектами чувственной любви, восходящей к «Афродите всенародной», по Платону, могут быть как юноши, так и женщины. Эрот же «Афродиты небесной» восходит к богине, которая причастна только мужскому началу, поэтому одержимые такой любовью обращаются к мужскому полу. В дальнейшем идея «платонической любви» отделилась от гомоэротической основы, зато приобрела антисексуальный оттенок (принижение или полное отрицание чувственности).

С появлением социальной истории и антропологии любви проблема приобрела более конкретные очертания. На первый план вышел вопрос: являются ли напряженные любовные переживания всеобщими или возникают только на определенной стадии культурного развития, и если да, то чем это можно объяснить?

Древнейшие человеческие общества не считали любовь ни необходимой предпосылкой брака, ни условием личного счастья. В некоторых языках (например, папуасского племени манус) отсутствует даже слово для обозначения любви. Кое-где любовная страсть считается душевным заболеванием. Некоторые ученые (Питирим Сорокин, Джон Анвин) объясняли такое отсутствие индивидуальной избирательности свободой нравов, слабостью запретов на добрачные связи и вообще либеральным отношением к сексуальности. Но может быть дело не столько в характере запретов, сколько в уровне развития личности? Для устойчивых индивидуальных чувств необходимо наличие сложной личности и признание ценности индивидуальности как таковой.

Часть этих споров современная культурная антропология сняла. Любовная страсть — явление практически универсальное. Обобщив статистические данные по 166 традиционным обществам, американские антропологи У. Джанковяк и Э. Фишер нашли яв ные доказательства ее наличия в 147 культурах, по 18 обществам данных не нашлось и только в одном случае результат оказался отрицательным (Jankowiak W. R., Fisher Е. Е, 1992).

Индивидуальное страстное влечение может существовать в любых социальных условиях. Шведский путешественник Эрик Лундквист рассказывает об одной встрече в глухой папуасской деревне:

«Фого женился примерно год назад. Лицо его светилось счастьем, когда он говорил о своей женитьбе. Фого пришлось основательно потрудиться, чтобы собрать достаточное количество тканей для уплаты выкупа родителям невесты. Он откормил трех диких свиней, обменял все свое имущество, да к тому же занял сколько-то тканей (каин тимор) у своего дяди.

— Но я слышал, что обычно девушка стоит не больше, чем свинья, что за нее платят столько же каин тимор, сколько за свинью, — говорю я.

— Да, обычно это так. Но моя невеста стоила намного дороже, потому что ее родители богаты и дали за ней большое приданое. Так что я теперь по уши в долгу за эти каин тимор, — отвечал Фого со счастливым вздохом.

— Почему ты не взял себе женщину подешевле? Тогда бы тебе хватило твоих собственных каин тимор!

Фого смотрит на меня в совершенном недоумении:

— Как же я мог взять кого-нибудь другого, кроме моей невесты?

— Это твои родители решили так?

— Я хотел, чтобы она стала моей, сколько себя помню.

— Еще до того, как начал интересоваться женщинами? — Не знаю, туан. Помню, что много лет смотрел только на нее. Не решался заговорить с ней. А она на меня даже не глядела»,

Наконец, юноша осмелился пригласить свою избранницу на танец, символизирующий объяснение в любви. «Она согласилась. Улыбнулась мне. До того я три ночи не спал, а днем все только ходил и думал, и когда она улыбнулась мне, я стал таким сильным, каким еще никогда не бывал до тех пор. И спать не хотелось» .

Об универсальности некоторых человеческих ценностей, включая критерии выбора брачного партнера, говорят и данные эво-

ЛунДвист Э. Дикари живут на западе. — М., 1956. — С. 156.

люционной психологии. Дэвид Басс опросил свыше 10 000 мужчин и женщин из 37 стран, расположенных на шести континентах и пяти островах, о том, какие качества они ценят в потенциальных партнерах. На первом месте всюду оказалась «взаимная любовь/привязанность», затем следуют надежность, эмоциональная УСТОЙЧИВОСТЬ и зрелость и приятный характер. Дальше картина усложняется. От постоянного партнера люди ждут чего-то другого, чем от краткосрочного романа. При этом мужские и женские ожидания сильно расходятся. Мужчины больше ценят такие черты, КОТОРЫе прямо или косвенно свидетельствуют о репродуктивных возможностях женщины, — молодость, привлекательную внешность. Женщины же больше заинтересованы в материальных возможностях мужчины, его способности содержать семью. В этих вопросах гендерная принадлежность решительно перевешивает культурные и региональные различия, объясняя 40—45 % всех вариаций (против 8— 17 70). Что же касается остальных черт, таких, как целомудрие, честолюбие и предпочитаемый возраст, то здесь тон задает культура: региональные различия определяют от 38 до 59 % вариаций, а гендер — от 5 до 1670 (Buss D.M., 1989, 1994).

Однако индивидуальные предпочтения могут нс совпадать с социальными нормами, а исключительность чувства ничего не говорит нам о его природе. Поэтому историко-антропологические исследования любви были дополнены психологическими (Hat6eld Е., Rapson R. L., 1996).

6.2. Психология любви

Скажи мне, где любви начало?

Ум, сердце ль жизнь ей даровало? И чем питаться ей пристало?

Уильям Шекспир

Первые личностные типологии любви были созданы не учеными, а писателями. Стендаль в замечательной книге «О любви» последовательно сравнивает любовные переживания Дон Жуана и гетевского Вертера. Далекий от принижения Дон Жуана Стендаль признает за ним целый ряд достоинств: бесстрашие, находчивость, живость, хладнокровие, занимательность и т.д. Но люди этого типа слишком эгоистичны. Превращая любовь в интригу или спорт, делая ее средством утоления своего тщеславия, они уже не способны отдаваться ей сами. «Вместо того, чтобы, подобно Вертеру, создавать действительность по образцу своих желаний, Дон Жуан испытывает желания, не до конца удовлетворяемые холодной действительностью, как это бывает при честолюбии, скупости и других страстях. Вместо того, чтобы теряться в волшебных грезах кристаллизации, он, как генерал, размышляет об успехах своих маневров и, короче говоря, убивает любовь вместо того, чтобы наслаждаться ею больше других, как это думает толпа» ¹

Любовь Вертера с его мечтательностью и склонностью к идеализации плохо приспособлена к реальной жизни и чревата неизбежными драмами и разочарованиями. Зато «любовь в стиле Вертера открывает душу для всех искусств, для всех сладостных и романтических впечатлений: для лунного света, для красоты лесов, для красоты живописи — словом, для всякого чувства прекрасного и наслаждения им, в какой бы форме оно ни проявлялось, хотя бы одетое в грубый холст“.

Художественные образы любви чрезвычайно поучительны. Но как соотносятся друг с другом любовь и либидо, каковы психологические механизмы влюбленности и по каким признакам человек выбирает объект любви? Некоторые люди думают, что эти вопросы вообще не относятся к компетенции науки. Любовь не только тайна, но и таинство, а таинство не выносит слишком яркого света и «объективного» отношения. Однако сходные возражения выдвигались и против других научных исследований, касающихся, скажем, космоса или происхождения жизни. Кроме того, любовь — не только таинство, но и вполне реальное земное чувство, переживаемое миллиардами людей. Запрещение психологических исследований любви равносильно признанию, что мы не уверены в ее посюсторонности, что в глубине души мы считаем любовь иллюзией, которая не подлежит анализу.

В изучении любви сегодня участвуют не только гуманитарии. В ноябре 1998 г. международный научный журнал «Psychoneuroendocrinology» впервые посвятил специальный номер нейробиоломи любви. Эта работа продолжается. Английские нейробиологи Андреас Бартельс и Семир Зеки (Bartels А. and Zeki S., 2002), а вслед за ними американский психолог Элен Фишер с помощью магнитно-ядерного резонанса сканировали состояние мозга группы влюбленных студентов, в то время как им показывали фотографии их возлюбленных. Выяснилось, что любовные переживания сопровождаются активацией участков мозга, содержащих повышенную концентрацию рецепторов дофамина — химического вещества, вызывающего состояние эйфории, страстного желания и одержимости; этим процессам сопутствуют активация внимания и краткосрочной памяти, гиперактивность, уменьшение по-

СтенДаль. о любви // собр. соч.: В 15 т. — М., 1959. — Т. 4. — С. 566 ² там же. — С. 564.

требности в сне и пище. При этом нейрофизиологическая реакция на образ любимого отличается как от реакции на образы друзей и других близких людей, так и от сходных по типу эмоциональных состояний (сексуальное возбу»щение, чувство счастья или эйфория, вызванная кокаином). Таким образом, «посюсторонность» любовных переживаний и их нетождественность сексуальным и дружеским чувствам доказаны психофизиологически.

Однако любовные переживания не сводятся к психофизиологическим реакциям. Сила, эмоциональная тональность и длительность любовных переживаний тесно связаны с типом личности и понять их можно только в системе других эмоциональных привязанностей. Уже классические исследования американского психолога Гарри Харлоу показали, что даже у обезьян любовь, т. е. индивидуальная эмоциональная привязанность, не является единым, неизменным состоянием, а включает по крайней мере пять автономных «аффективных систем»: 1) материнскую любовь; 2) детскую любовь к матери; З) любовь сверстников, детей и подростков друг к другу; 4) гетеросексуальную любовь и 5) отцовскую любовь к детям. Ни одна из этих систем не сводится к другой и не вытекает из нее; вместе с тем генетически более ранняя система подготавливает более сложные формы взаимоотношений. При этом эмоциональные отношения между детенышами важны для выработки не только практических копулятивных навыков, но и коммуникативных качеств и эмоциональных привязанностей (Harlow Н. Е, Mears К., 1978).

Следующий шаг сделали социальные психологи, разграничившие два разных вида переживаний: симпатию и страсть. В обыденной речи «любовь» и «симпатия» различаются как количественно (любовь как высшая степень симпатии), так и качественно. Симпатия, которая выражается словом «нравится», — более или менее недифференцированная положительная установка, отношение к другому человеку, где преобладает оценочный момент. Нравиться может только тот, кто обладает или кому приписывают обладание какими-то положительными или желаемыми качествами. В любви это необязательно. Любовь — это напряженная потребность в данном человеке, влечение к нему, страстное желание обладать им, заботиться о нем, быть ему нужным, независимо от оценки его качеств. Любимый может и не нравиться, а тот, кто нравится, не всегда любим.

Исходя из этих идей, американский психолог Зик Рубин (Rubin Z., 1970) разработал две отдельные шкалы — любви и симпатии, по 13 пунктов в каждой. «Любовная шкала» измеряст степень привязанности («Если мне одиноко, моя первая мысль — разыскать Х»), заботы («Если бы Х чувствовал себя плохо, мой первейший долг был бы поддержать его») и интимности («Я чувствую, что могу буквально во всем довериться Х»). «Шкала симпатии» измеряет, насколько благоприятно испытуемый оценивает данного человека по ряду качеств и насколько он склонен считать этого человека похожим на себя. Изучение 182 пар студентов Мичиганского университета, связанных отношениями ухаживания, выявило, что любовь и симпатия действительно не совпадают и что показатели по «шкале любви» позволяют предсказать вступление молодых людей в брак гораздо точнее, чем показатели «шкалы симпатии». Рубин сумел достаточно точно предсказать, какие из обследованных пар поженятся, а какие — разойдутся. Эта методика широко применяется психологами, в том числе в России.

Однако любовь и симпатия — не альтернативы. Американский психолог Элен Бершайд просила группу молодых людей составить четыре списка: 1) всех своих друзей; 2) всех людей, которых они любят; З) всех, кого они находят сексуально привлекательными и, наконец, 4) всех, в кого они влюблены. Последний список оказался самым коротким, как правило, в нем было только одно имя, зато это имя присутствовало также во всех остальных списках. Именно эта исключительность делает наши любовные чувства такими важными и сильными.

С целью избежать шлейфа ценностных ассоциаций, связанных со словом «любовь», американский психолог Дороти Теннов (Tennov D., 1979) ввела для обозначения страстной любви искусственный, не имеющий этимологических корней, термин «лимеренция» (limerence). Лимеренция возникает спонтанно, непроизвольно, не зависит от сознательного отношения к объекту и связана с какими-то нейрохимическими процессами в мозге, которыми можно манипулировать психофармакологически или нейрохирургически.

Психологически это — состояние острой эмоциональной неустойчивости, с колебаниями между блаженной эйфорией и мучительной неуверенностью и ревностью, порождающими чередование ссор и примирений. Двенадцатилетнее исследование, объектМИ которого были 2500 человек, показало, что состояние лимеренции четко отличается от других эмоциональных состояний. Вместе с тем лимеренция не ограничивается сферой сексуальноэротических отношений, мотив сексуального наслаждения в ней вторичен.

Проблемой является не только сила, но и эмоциональная окрашенность любовных переживаний. Американский психолог Д. А. Ли теоретически выделил шесть разных «цветов», или стилей, любви, каждому из которых соответствует определенная система чувств и установок (Lee Ј.А., 1973). Три первичных, изначальных цвета: эрос (страстная любовь-увлечение), людус (любовь-игра, целью которой является удовольствие) и сторге (теплая и спокойная любовь-дружба). Из сочетания первичных цветов формируются три вторичных стиля. Из смешения эроса и людуса рождается мания — любовь-одержимость, делающая человека полностью зависимым от объекта страсти. Сочетание модуса и сторге дает рассудочную, основанную на рациональном выборе прагму, а из смешения эроса и сторге возникает агапе — бескорыстная любовь-самоотдача, когда любящий стремится не обладать любимым, а раствориться в нем.

Сами по себе эти понятия были известны еще Аристотелю. Но вместо того чтобы спорить, какая любовь «настоящая», современные психологи выработали ряд тестов и измерили с их помощью любовные установки 800 молодых людей. Оказалось, что разные цвета любви действительно можно эмпирически разграничить и что за ними стоят определенные психологические различия.

Например, любовные чувства и установки молодых мужчин содержат больше «эротических» и «людических» компонентов, тогда как у женщин сильнее выражены элементы «сторге», «мании» и «прагмы». Самоотверженная «агапе» представлена у мужчин и женщин одинаково (Hendrick С. and Hendrick S., 1986; Hendrick С., Hendrick S et al., 1984).

В общем это соответствует сложившимся представлениям о различиях мужского и женского стиля жизни и сексуальности. Но многие индивидуальные различия зависят не столько от гендерной идентичности, сколько от ценностных ориентаций. Люди, ориентированные на традиционное представление о маскулинности и фемининности, склонны и свои любовные отношения осмысливать в понятиях силы — слабости, главенства — подчинения и т. п., тогда как другие больше ценят эмоционально-коммуникативнуо сторону своих взаимоотношений.

Существенно обогатились и наши знания о психологических механизмах влюбленности. Некоторые психофизиологи уподобляют влюбленность импринтингу, когда однажды запечатленный в сознании образ навсегда становится для индивида обязательным эталоном, вызывая потребность именно в таком объекте (партнере) (Мопеу Г, 1980). Но выбор сексуального партнера по типу импринтинга доказан только для птиц, по другим видам животных данные противоречивы, а по приматам практически отсутствуют.

Для человека модель импринтинга кажется слишком простой. Человеческий сексуальный сценарий содержит слишком много разных компонентов и измерений, обусловленных индивидуальным жизненным опытом, познанием себя и других и т.д.

Даже разница между «любовью» и «увлечением» — до некоторой степени вопрос «этикетки». Говоря себе: «Это любовь», человек тем самым формирует установку на глубокое и длительное чувство. Слова «Это просто увлечение» — установка на нечто временное, краткосрочное. Определение характера своего чувства — не только констатация факта, но и самореализующийся прогноз.

Как влияют на выбор любимого наши идеальные представления о том, каким он должен быть? В социальной психологии существуют на сей счет три гипотезы (kemper Т. D., Bologh R.W., 1980).

Одни психологи считают, что образ любимого предшествует выбору реального партнера, побуждая личность искать того, кто бы максимально соответствовал этому эталону. Большинство людей действительно имеют воображаемый, идеальный образ любимого. В одном исследовании четыре пятых опрошенных женихов, невест и молодых супругов сказали, что имели такой мысленный идеал и сравнивали с ним своих избранников, причем свойства идеального и реального избранника у подавляющего большинства совпали.

Но идеальный образ любимого, особенно у молодых, неопытных людей, большей частью расплывчат, содержит много нереальных, завышенных или несущественных требований, тогда как некоторые очень важные качества, в том числе относящиеся к сексуальной сфере, сплошь и рядом не осознаются, их значение проясняется лишь в практическом опыте.

Кроме того, не следует смешивать идеал с эталоном. Эталон — всего лишь образец постоянства, принципиально неизменная и не зависящая от свойств измеряемых с ее помощью объектов единица измерения. Напротив, идеал — живой, развивающийся образец. Люди, жестко придерживающиеся эталона, часто оказываются неудачниками в любви, потому что они слепы к реальным качествам своих избранников.

Другие психологи выводят «романтические ценности» из бессознательной идеализации предмета любви, которому приписываются желательные черты независимо от того, каков он на самом деле. Фрейд связывал напряженность любовных переживаний главным образом с «переоценкой» сексуального объекта, обусловленной его недоступностью. В свете теории идеализации страстная любовь по самой сути своей противоположна рациональному, объективному видению. Недаром любовь издревле называли слепой.

Но если бы влюбленность всегда опиралась на идеализацию, она всегда, и довольно быстро, завершалась бы разочарованием. Кроме того, если любовь — лишь временное ослепление, то самые сильные увлечения должны быть характерны для неуравновеШмНЫХ, невротических натур. В крайних случаях так оно и есть,

7 кон

но не в массе. При сравнении личностных свойств группы молодых людей со степенью их влюбчивости, возрастом первой влюбленности и т.д. наименее благоприятные показатели оказались у мужчин с наибольшим (свыше 12) числом увлечений и у тех, кто имел одновременно две сексуальные связи. Экстенсивность любовной жизни свидетельствует скорее о неспособности к глубокой личной вовлеченности, у романтиков наблюдаются трудности иного свойства.

Наконец, приписывание любимому человеку достоинств, ко ТОРЫХ у него не находят окружающие (главный признак идеализации), не обязательно ошибочно. Многие философы, говоря о «любовном ослеплении», в то же время считали любовь величайшим средством познания. Подобно тому как слепота, лишая человека зрительных восприятий, обостряет другие органы чувств, любовь, притупляя рассудок, иногда наделяет влюбленного особым внутренним зрением, которое позволяет ему разглядеть скрытые, потенциальные качества любимого.

Нельзя забывать и о преобразующей силе самой любви. Девушка, которая знает, что она любима, в самом деле расцветает, становится красивее в глазах не только любящего, но и окружаюЩИХ.

То же происходит и с нравственными качествами.

Наконец, третьи ученые утверждают, что не идеальный образ определяет выбор любимого, а, наоборот, свойства реального, уже выбранного человека формируют содержание идеала. Недаром упомянутое выше 80-процентное совпадение черт идеальных и реальных возлюбленных одни авторы интерпретируют в духе первой, а другие — в духе третьей гипотезы.

По всей вероятности, все три гипотезы имеют под собой известные основания: в одном случае «предмет» любви выбирается в соответствии с ранее сложившимся образом, в другом имеет место идеализация, в третьем — идеал формируется или трансформируется в зависимости от свойств реального объекта. Однако в процессе развития взаимоотношения соотношение этих элементов может меняться.

Взаимная идеализация помогает любящим создать пару, но в дальнейшем идеализация должна уступить место более трезвому и реалистичному взгляду друг на друга (Regan Р., 2001).

Хотя эмпирические исследования психологии любви интересны и практически полезны, переоценивать их возможности не стоит. Характерные для науки аналитические процедуры не могут передать целостность и красоту человеческих чувств и пережива-

ний, о них гораздо точнее и ярче говорят поэты, философы и художники:

Во всем подслушать жизнь стремясь,

Спешат явленья обездушить,

Забыв, что если в них нарушить

Одушевляющую связь,

То больше нечего и слушать|.

Рекомендуемая литература

Кон И. С. Дружба. Этико-психологический этюд. — 3-е изд. — м., 1987.

Рюриков Ю. Б. Мед и яд любви. — 2-е изд. — М., 1990.

СтенДаль. О любви // собр. соч.: В 15 т. — Т. 4. — М., 1959.

Фромм Э. Искусство любви: Пер. с англ. — Минск, 1990.

Шестаков В. Эрос и культура. Философия любви и европейское искусство. — М., 1999.

Эрос и логос: феномен сексуальности в современной культуре / Сост.

В. П. Шестаков. — М., 2003.

Гёте. Фауст: Пер. с нем. Б. Пастернака. — м., 1957. —с. 116.