Понятия «мягкая сила» и «жесткая сила».
Семинар 3.
Анализ статьи Дж. Ная «Мягкая сила» в американо-европейских отношениях».
Джозеф С. Най — младший (англ. Joseph S. Nye, Jr.; род. 1937) — американский политолог, один из основных идеологов неолиберализма, разработчик теории комплексной взаимозависимости; ведущий эксперт по международным вопросам.
В настоящее время является профессором Публичной административной Школы им. Кеннеди в Гарвардском Университете. Также принимает активное участие в Проекте по реформе национальной безопасности.
Понятия «мягкая сила» и «жесткая сила».
“Мягкая” сила — это способность добиваться желаемого на основе добровольного участия союзников, а не с помощью принуждения или подачек.
“Жесткая” сила, или “жесткое” могущество, — это способность к принуждению, обусловленная военной и экономической мощью страны.
Мягкое могущество возникает, когда страна привлекает своей культурой, политическими идеалами и программами. Жесткая сила не теряет ключевого значения в мире, где государства стремятся оградить свою независимость, а внегосударственные группы, такие, как террористические организации, готовы прибегать к насилию. Но мягкая сила обретает все большее значение для сужения круга новых сторонников терроризма, а также для решения вопросов, требующих многостороннего сотрудничества.
Мягкая сила, которой Америка обладала в отношении Европы, была подорвана в 2003 году. В период подготовки к войне с Ираком опросы показывали, что поддержка Соединенных Штатов в большинстве европейских стран сократилась в среднем на 30 процентов. После войны неблагоприятное представление о США сложилось почти в двух третях из 19 стран, где проводились обследования. У большинства из тех, кто разделял подобные представления, они ассоциировались с политикой администрации Дж. Буша-мл., а не с Америкой как таковой. Однако на общенациональных выборах в ряде европейских стран отношения с США стали одним из самых острых вопросов.
Война в Ираке — не первый случай, когда спорный курс в сфере безопасности заставил американский имидж в других странах потускнеть. В Европе можно отметить четыре таких периода: после Суэцкого кризиса 1956 года; во время движения за запрет атомного оружия в конце 1950-х — начале 1960-х (в основном это коснулось Англии и Франции); во время войны во Вьетнаме в конце 1960-х — начале 1970-х; в период размещения в Европе ядерных ракет средней дальности в начале 1980-х. Согласно опросам журнала “Ньюсуик”, в 1983 году до 40 процентов респондентов во Франции, Англии и Германии не одобряли американскую политику. В то же время большинство граждан всех этих стран с симпатией отзывалось об американском народе.
Непопулярная политика самым жестоким образом подрывает “мягкую” силу. Имидж страны складывается из многих элементов, и его привлекательность обусловливается различными причинами. Одни из них связаны с культурой, другие — с внутренней политикой и национальными ценностями, третьи — с содержанием, тактикой и стилем внешней политики. Все эти три компонента важны, но содержание [внешней] политики и ее стиль наиболее подвижны и наиболее подвержены контролю правительства.
Привлекательность страны *(в частности США) зависит и от ценностей, находящих свое отражение в существе и стиле внешней политики. Все государства преследуют собственные национальные интересы во внешней политике, но разница в том, насколько широко или узко мы определяем эти интересы, а также в том, какие средства используем для их достижения. В конце концов “мягкое” могущество проявляется в привлечении других к сотрудничеству без угроз и поощрений; следовательно, отчасти оно зависит от того, как мы формулируем наши цели. Политику, основанную на всеобъемлющих и перспективных целях, легче сделать привлекательной для других, чем имеющую узкий и близорукий характер.
Политика с большей вероятностью будет привлекательной, если она базируется на ценностях, разделяемых другими.
Однако, если в той или иной стране восхищаются американскими ценностями, это не означает, что ее народ должен имитировать пути, какими американцы воплощают их в жизнь. Например, многим европейцам нравится приверженность Америки свободе, но у себя дома они отдают предпочтение политике, сдерживающей неолиберальный индивидуализм в экономике и насыщенной большей заботой об обществе. После окончания “холодной войны” две трети чехов, поляков, венгров и болгар считали, что Соединенные Штаты оказали благотворное влияние на их страны, однако менее четверти населения этих стран хотело “импортировать” американскую экономическую модель.
Третий источник “мягкого” могущества — это культурная привлекательность. Поколение за поколением, молодежь в самых разных европейских странах — и к западу, и к востоку от “железного занавеса” — открывала для себя новые культурные альтернативы. Простые вещи вроде синих джинсов, кока-колы или определенной марки сигарет давали возможность молодому поколению выражать собственное “Я”.
Такое воздействие массовой культуры помогло Соединенным Штатам добиться успеха в достижении, по крайней мере, двух важных целей. Одна— это демократическая реконструкция Европы после Второй мировой войны. План Маршалла и создание НАТО стали важнейшими инструментами поддержания экономического и военного лидерства, служившего движению в этом направлении. Но и массовая культура была важным элементом мягкой гегемонии. Австрийский историк Рейнгольд Вагнлейтнер указывает, что быстрая адаптация многих европейцев к американской поп-культуре после Второй мировой войны впрыснула молодую энергию и в [“высокую”] культуру послевоенной Европы, поскольку охотно усваивались такие простые принципы, как свобода, легкость, жизнерадостность, либерализм, современность и юношеский задор. Доллары, инвестированные в рамках плана Маршалла, были важны для достижения американских целей в реконструкции Европы, но не менее важными были и идеи, привнесенные с американской массовой культурой.
Однако, как показывает практика, одно только одобрение американской массовой культуры в других странах отнюдь не является мотивацией к ее автоматическому перениманию. Так например, после окончания “холодной войны” две трети чехов, поляков, венгров и болгар считали, что Соединенные Штаты оказали благотворное влияние на их страны, однако менее четверти населения этих стран хотело “импортировать” американскую экономическую модель.
Также по статистике 2002 года в 10 европейским странах две трети респондентов одобрительно относились к американской массовой культуре и американским успехам в науке и технике, но всего лишь треть высказывалась в пользу распространения американских идей и обычаев в их стране.
Но, несмотря на это, все равно то, как Америка ведет дела у себя дома, может улучшать ее имидж и способствовать восприятию ее легитимности, а это, в свою очередь, может содействовать продвижению ее внешнеполитических целей.
Однако, при использовании мягкой силы очень важно не перегнуть. Так, временный всплеск симпатий к Америке после террористических актов 11 сентября быстро сошел на нет из-за повыедения Соединенных Штатов в войне с Ираком. Действия администрации США стали характеризовать как односторонние, вслед за политическим обозревателем Чарльзом Краутхаммером называя новый политический курс унилатерализмом, т. е. политикой активного преследования американских интересов и повсеместного насаждения американских ценностей как единственно верных.
Но европейцам все виделось иначе, и унилатерализм был воспринят в Европе негативно. В результате привлекательность Америки в глазах европейцев резко потускнела, и, как показывают опросы, во многом это связано именно с характером внешней политики США:
— недавний опрос центра Пью установил, что большинство населения Великобритании, Германии и Франции высказывается за большую независимость от США в вопросах дипломатии и безопасности, чем прежде;
— осенью прошлого года большинство европейцев считали Соединенные Штаты источником угрозы миру, сравнимым с Северной Кореей или Ираном;
— наконец, яркая перемена по сравнению со временами “холодной войны”: явное большинство европейцев рассматривает сейчас односторонность американских подходов как серьезную внешнюю угрозу своему континенту на ближайшие десять лет.
Как еще сто лет назад заметил президент Теодор Рузвельт, когда у тебя есть большая дубинка, лучше разговаривать поделикатнее. В противном случае сходит на нет “мягкая” сила. Проще говоря, несмотря на то, что масштабы могущества США действительно с необходимостью ставят их в положение лидера и превращают в объект и недовольства, и преклонения, — несмотря на это, и существо, и стиль американской внешней политики могут повлиять на имидж страны и легитимность ее политического курса, а следовательно — и на ее “мягкое” могущество.
Вывод ясен: всеобьемлющая ориентация США на создание потенциала влияния мягкой силы через насаждение собственных политических и культурных ценностей в итоге дорого стоили “мягкому” американскому влиянию на внешний мир. И несмотря на то, что масштабы могущества США действительно с необходимостью ставят их в положение лидера и превращают в объект с одной стороны недовольства, а с другой - преклонения, — несмотря на это, и существо, и стиль американской внешней политики могут повлиять на имидж страны и легитимность ее политического курса, а следовательно — и на ее “мягкое” могущество.
2. Использование «мягкой силы» европейскими странами и США.
3. Примеры использования «мягкой силы» в различных странах.