Традиционные представления об идеальном мире
28.02.2022.
Тема:
ТРАДИЦИОННЫЕ ПРЕДСТАВЛЕНИЯ ОБ ИДЕАЛЬНОМ МИРЕ
Задание:
1. Прочитать информацию.
2. Ответить письменно на вопросы.
Человеку изначально присущи мечты о будущем. Естественно, чем сложнее мир человека, тем разнообразнее и богаче становились его представления о будущем мироустройстве. Стихийные, разрозненные представления, мечты об идеальном устройстве бытия постепенно приобретали характер целостных построений, учений, систем, широко распространившихся в мире в качестве социальных утопий. Исследователи сосредоточили свое внимание на изучении утопических систем, созданных философами, экономистами, социологами и, к сожалению, очень мало интересовались историей утопических идей, стихийно возникавших в народных массах. При этом фольклористы, этнографы и историки сравнительно хорошо знали и традиционно исследовали, что народ осуждал, отвергал, не принимал, высмеивал и значительно, реже проникали в область народных социальных идеалов, положительных представлений, чаяний и надежд. Особую актуальность эти проблемы приобретают в наше далеко не совершенное время. Тем более любопытно узнать, о чем мечтали наши предки, какой виделась им счастливая жизнь.
В культурном наследии удмуртов сохранился очень ценный источник — куриськон (просьба, заклинание, "договор" с божествами, молитва), в котором содержится богатейшая, порой исчерпывающая информация о желаемом идеальном устройстве бытия. Приведем, на наш взгляд, один из наиболее типичных текстов удмуртской языческой молитвы, записанной венгерским академиком Бернатом Мункачи в 1886 г. в д. Шактапи Малмыж-ского уезда (ныне Селтинского района). При анализе этого текста приведем сравнительно-сопоставительные параллели из записей других авторов.
"Остэ, Инмар, Воршуд, великий Мудор, Кылчин-Инмар! Полными чашами и новыми хлебами тебя вспоминаем! Лучшая часть пусть тебе будет,
остальной части пусть великому царю на подати достанет, великий царь пусть не гневается, в мире, хорошо живет; товаров моих проданных пусть для уплаты податей хватит.Мои посеянные хлеба, как твоя земляника и клубника, пусть поспеют-уродятся; если корней, так пусть будет 30, стеблей пусть будет 12, зерен пусть будет 1000, с камышовой соломой, с серебряным колосом, с золотым зерном! Чтоб это хлебное поле не обскакать белке, не обежать кунице, не проскакать хорьку!
Теплые дожди принеси, южные ветра нагони, добрые годы-времена дай! От ночной и всякой напасти железной, медной, серебряной оградой огради, от облаков кровавых, как костянка, сам убереги!
Когда будем свозить снопы на гумно, пусть их хватит для того, чтобы сложить скирду на 12 подставах, чтобы сверху донизу овин был так полон снопами, чтобы от тяжести кабан снизу расходился, да чтоб сверху еще не поместился! Когда будем бить цепами, чтобы зерна было изобильно, чтоб оно наполнило все амбарные сусеки так, чтоб не пройти, не повернуться!
Когда пойду на охоту, приведи мою собаку прямо к дичи, чтобы она схватила ее лапами и достала зубами. В глухой лесной чаще, прямо туда, где поставлены мои западни-ловушки, легко и быстро приведи богатую дичь с пушистыми хвостами, как река легко несет лодки носом по течению!
Благополучия дай! Чтобы от восхода солнца до захода солнца слышащему слышать, видящему видеть нашу добрую славу!
От сверху летящего, снизу ползущего дурного слова сам сохрани-убереги. От недоброго слова, от злого глаза, от всякой напасти, чтоб не столкнуться нам ни с какими оглоблями на пути — убереги.
Чтоб мой двор был полон проворными детьми, чтобы они сновали- летали, как ласточки перед дождем. Чтоб на ту сторону реки отдавал семерых дочерей, а на эту сторону реки ко мне пришли десять снох! Чтоб мне жить с той женой, которую я первую увидел, жить до конца моих дней с детьми перворожденными!
Остэ, Инмар! Чтоб возле лошади был жеребенок, чтоб вырос доброго коня с белой звездой во лбу! Чтоб возле коровы был теленок, чтоб вырос он и дал молока-масла вдосталь! Чтоб возле овцы были ягнята, чтобы выросли они и дали шерсти шелковой! Чтоб во дворе, как щепок, было полно кур-цыплят! Чтоб вся вода была покрыта, как листьями-цветами, гусятами-утятами!
Выше этого я не знаю, что испросить-вымолвить. Ты уж сам реши-рассуди, обо всем позаботься, мой великий Инмар".
Удмуртский куриськон имеет каноническое построение: 1) обращение ко всей иерархии божеств, имеющих влияние на человека, его социальное и природное окружение; 2) собственно заклинание, включающее все многообразие просьб к божествам; 3) благодарственное обращение к божествам в расчете на их будущее исполнение желаний просителя. Здесь мы видим "кольцевую", замкнутую структуру "боги — заклинание — боги", она выработана, очевидно, не случайно: повторное обращение к божествам должно было усилить действенность заклинания, кроме того, возвращение к божественному началу в конце молитвы делает ее своеобразным сакральным кругом и с формульной стороны наиболее стабильной, устойчивой и даже неуязвимой. Трехчастная комозиция удмуртского куриськона соответствует трехъярусной модели мира, где верхний и нижний ярусы отведены божествам, а в среднем мире живут люди с их многочисленными заботами, чаяниями, надеждами, которые адресованы верхним и нижним богам.
Заклинательные тексты удмуртов образно-символически наполнены, художественно оформлены, эпически приподняты, ритмически, порой мелодически четко организованы. Обратите внимание: хлебные нивы с камышовой соломой, серебряным колосом, золотым зерном. Широко используется числовая магия: корней 30, стеблей 12, зерен 1000; железная, медная, серебряная ограды от всякой напасти; кровавые, как костяника, облака; "пушистые хвосты" — дичь, что неминуемо попадет в ловушки, как лодки несет течением реки; сверху летящие, снизу ползущее дурное слово. Прекрасно используется широкое бытование звукописи удмуртского языка, очень выразительных дублетных форм типа: кылдисъ-вордисъ — творец-хранитель, шудбур — счастье-здравие, счастье-довольствие, улон-вылон — житье-бытье, ушъямон-верамон — сказать-похвалиться, шу-ныт-небыт — теплое-мягкое, кылысъ-ымысъ — единодушно, берло-валлё — позже-раньше, шу-дыса-серекъяса — играя-смеясь, ужаны-люканы — работать-собирать, зарни-азвесь — злато-серебро и т. д.
Понятно, что информация об идеальном устройстве бытия была
совершенно осознанно и очень искусно "упакована" в самые идеальные формы или, как бы мы сейчас сказали, здесь налицо единство формы и содержания. Достижение идеала требовало совершенных средств. Все это должно было быть так красиво, так совершенно, чтобы обязательно "понравилось" божествам и не могло быть ими отвергнуто, а также было призвано содействовать мощному психологическому действию как на самого произносящего заклинание, так и на слушателей. Кроме того, способствовало бы оптимальному усвоению и хранению в памяти священного текста и максимально полной его передаче другим поколениям. Слову придавался сакральный смысл. Сама заклинательная речь уподоблялась акту магического творения, достижению желаемого. Жрец-куриськись, произносящий заклинание, хотя и следовал освященному веками канону, в то же время широко использовал свои импровизационные способности. Это, несомненно, еще более усиливало воздействие заклинания, ибо все происходящее воспринималось как непосредственное творчество и заклинатель осознавал себя творцом, созидателем идеального будущего людей, от имени которых он обращался к богам. Необходимо также подчеркнуть необычайно концентрированную мифологизированность заклинаний-куриськонов, причем обширные мифологические картины порой здесь "свернуты" до образной формулы.
Человек просит весь свой пантеон: "Сохрани, убереги, о нас подумай!".
Интересно рассмотреть вопрос о приоритетах в этой совокупной информации об идеальном. Что же является самым главным в этой системе представлений с точки зрения человека, обращающегося со своим заклинанием к божествам? Оказывается, хлеб. Именно он воспринимался как основа жизни, ее условие, отсюда такие высокие символы как хлеб—масло, хлеб—соль, клятва хлебом. Вот уж действительно "хлеб наш насущный". И это отнюдь не удмуртская особенность, а характерная черта крестьянского мышления вообще. Конечно же в мифологическом контексте подразумевается хлеб не просто как важный и, быть может, наиболее традиционный продукт питания в крестьянском быту, а все, что связано с ним как с символом жизни, что составляет смысл жизнедеятельности крестьянина-хлебороба.
Кроме хлеба, предмет больших хозяйственных забот крестьянина — его скот. Ему также отводится довольно значительная роль в системе представлений об идеальном житье-бытье; ведь земледелие, да и вообще нормальное функционирование крестьянского хозяйства в условиях лесного Прикамья без животноводства практически было невозможно.
Скот — это прежде всего тягло, а также органические удобрения, без которых здесь скудная земля почти не родила. Кроме того, животноводство давало большую часть продуктов питания, сырье для обуви, одежды, деньги для уплаты налогов. В молитвах содержится практически полное перечисление всего стада, всей живности, которую хотел бы видеть в своем хозяйстве крестьянин-удмурт: "крепкие мерины и кобылицы" (рабочий скот), прекрасный "иноходец со звездочкой во лбу"; стельная корова "масляная и молочная"; суягная овца, что "шелковой шерстью, руном стрижется"; "цыплята-курицы", которых "что щепок во дворе"; гуси-утки, которые "покрывают всю поверхность реки".
Важным средством достижения идеального устройства жизни, определенной гарантией получения благорасположения божеств воспринимались многочисленные жертвоприношения. Поэтому в молитвенных текстах особо выделяются жертвенные животные, наделенные чудесными свойствами: это быки "с серебряными зубами, золотыми копытами, золотой шерстью", бараны "с золотыми рогами, серебряной шерстью". Они должны были стать желанным подношением для богов, которые, в свою очередь, по представлениям молящихся, обязательно должны были столь же щедро отдарить их, устроить людям чудесное житье-бытье, где бы также были и золото, и серебро, и прочие богатства. Чудесная жертва тысячекратно возвращалась бы и обеспечивала новое чудо - безбедную, счастливую жизнь.
Удмурты — лесной народ, не мыслили своей жизни без охоты, в ней они находили радость и отдохновение. Не зря говорили: "Удмурт счастлив в лесу". Хотя охота уже перестала играть сколько-нибудь существенную роль и воспринималась, в лучшем случае, лишь как подспорье в хозяйстве, однако по древней традиции, удмуртский крестьянин в своих заклинаниях не забывает эту некогда очень важную сферу своей жизни. Не случайно даже собственно земледельческие сюжеты оформлены с помощью "лесных", "охотничьих" средств (хлеб должен "разрастись, словно поросль ивы" и "пойти в рост, словно молодые березы", а хлеб- полю желают быть таким, его "не обскакать белке, не жать лисице, не проскочить хорьку (кунице)". Без охоты он не мыслит ни своего настоящего ни желаемого будущего.
Что касается других традиционных занятий удмуртов, в частности, пчеловодства и рыболовства, они в заклинаниях упоминаются очень редко.
Наряду с идеальной хозяйственной деятельностью, в удмуртских куриськонах достаточно подробно рассматривается широкий круг социальных отношений: от уплаты податей в государеву казну до внутрисемейных отношений. Причем все это, как и должно быть в заклинаниях, представлено в совершенном, значит, желаемом, а не реальном виде.
Создавая образ идеально организованного общественного устройства, удмуртские крестьяне не мыслили его без создания идеальной семьи — важнейшего социального института. В обобщенном плане, используя образно-символические средства, в заклинательных текстах создается очень выразительная картина семейной жизни: выбор жены, состав семьи, количество детей, взаимоотношения членов семьи, их характеристика и т. д. Обращаясь к своему божеству, удмурт просил: "Чтобы жить мне всю жизнь с той женой, которую первую увидел, чтобы жить до конца дней моих с детьми перворожденными... Ниспосланным мне дочерям-сыновьям, словно птенцам ласточки, щебеча, словно муравьям, хлопоча, жить-поживать да удастся".
Очень важный и, может быть, вечный аспект социальной и, в частности, семейной гармонии, это проблема отношений, складывающихся в обществе между поколениями. Взаимоотношения в семье отцов и детей, старых и молодых хорошо характеризуют специальные обряды-жертвоприношения: посвященный родителям.
Итак, анализ молитвенных текстов — куриськонов удмуртов свидетельствует, что представляемая ими в идеальных проявлениях
жизнь протекает под добрым солнцем и под покровом теплых ночей, омываемая благодатными дождями, обдуваемая ласковыми ветрами, ее обходят стороною все беды-несчастья. Ухоженные крестьянские поля колосятся стоящими стеной злаками, обильный урожай переполняет амбары. На живописных лугах пасутся стада "молочно-масляных коров", "иноходцы со звездой во лбу" стремительно скачут наперегонки с резвыми кобылицами, более мелкий скот и всякая домашняя живность с многочисленным приплодом радуют взгляд и сердце. Матушки Чепца и Пызеп с другими реками дарят живительную влагу посевам и травам, охраняют от губительных пожаров леса и селения. В лесных чащобах видимо-невидимо пушного зверя и птицы. Всего этого богатства-изобилия достаточно, чтобы уплатить сполна подати в казну, остается и себе на пропитание, безбедное существование и для угощения многочисленных состоятельных родственников, милых соседей, и всем добрым людям есть "что в рот положить", на стол поставить и про запас еще остается. В доме живет большая дружная семья, добрые родители с почитающими их трудолюбивыми, обходительными детьми, в семье царят любовь, совет и согласие. Добрая слава идет по всему белому свету. На страже этого счастливого мира стоят боги, божества, предки, в благодарность которым посвящается лучшая часть всего, что имеется, а также жертвуются чудесные животные с золотыми рогами, серебряными
копытами, золотой шерстью. Такова схематично обобщенная картина идеальной крестьянской жизни удмуртов.
Ответьте письменно на вопросы:
1. Что такое куриськон?
2. Какое построение имеет удмуртский куриськон?
3. С какой целью создавались Куриськоны?
4. О чем обычно просили в куриськонах удмурты?
5. Каким удмурты представляли себе идеальный мир?
Домашнее задание: Нет.
Обратная связь: Нет. Ответы на вопросы принесете на следующий урок.