"Не нужно себя обманывать. Это из-за крови. Вот что имела в виду миссис Гардинер. Даже если он теперь станет подчиняться моим желаниям. Ему всё равно".
Гарри медленно отстранился и прошептал:
— Не беспокойтесь. Я всё помню.
~*~
Заснуть удалось только под утро. Кажется, с рассветом шаги и шёпоты в доме поутихли, и Гарри, перестав подскакивать от каждого шороха, смог немного подремать. Но даже во сне он отлично слышал, как часы отбивали четверти, как ходили по коридорам слуги и как скрипели деревья за окнами. Сон и явь каким-то образом слились воедино. Впрочем, всё дело могло быть и в том, что Гарри не выспался.
А завтра он вернётся в Хогвартс.
Голова кружилась, и когда гриффиндорец спускался в гостиную, пришлось всю дорогу держаться за стену. Мышцы сладко ныли, как после квиддичной тренировки.
"Странно… С чего бы это? — подумал Гарри и тут же вспомнил. — Ах, ну да…"
Правда, вчера такого не было. Хотя, наверное, вчера он просто ещё не отошёл от шока.
Снэйп и леди Гардинер сидели в гостиной.
Когда Гарри вошёл, Каталина немедленно достала свитер и заставила юношу его померить. Конечно, с тем, что обычно вязала миссис Уизли, это сравниться не могло. Пряжа была мягкая, почти невесомая, того нежного серо-зелёного оттенка, который обычно бывает у бархатистых листиков мать-и-мачехи. И Гарри, даже не видя своего отражения, точно знал: глаза у него сейчас ярко-изумрудные.
— Нравится? Поднимите руки.
Гарри послушно подчинился.
— Рукава в самый раз, — леди Гардинер обошла вокруг гриффиндорца. — Северус, как ты думаешь, Гарри идёт?
Не поднимая головы от книги, Снэйп проговорил:
— В таком возрасте людям идёт всё, мама.
Каталина обиженно посмотрела на сына и повернулась к Гарри.
— Не слушайте его. Северус сегодня в скверном настроении. Хотя я уже не знаю, бывает ли у него другое.
Снэйп резко захлопнул книгу и встал.
— Чего вы от меня хотите?
— Чтобы ты обратил на нас внимание.
— Ну вот, я обратил. Что дальше?
— Спасибо, теперь можешь снова уткнуть нос в свою книжку.
— Замечательно, — мастер зелий вышел из гостиной, даже не взглянув на гриффиндорца.
— Он злится, — сказала Каталина, усаживаясь в кресло.
— Почему? — Гарри тоже сел, и голова тут же перестала кружиться.
— Ох, не спрашивайте. Мы только что чуть друг друга не убили.
У Гарри глаза полезли на лоб.
— Не беспокойтесь. Это просто такое выражение, — Каталина сжала ладошками виски. — Я обещала ему, что ничего вам не скажу.
— Но вы ведь скажете? — осторожно спросил Гарри.
Леди Гардинер быстро взглянула не него и едва заметно улыбнулась.
— Думаю, нет. Я же пообещала, — она умолкла, но её голос внезапно зазвучал у гриффиндорца в голове: — Не отступайте, Гарри, пожалуйста, убедите его в том, что это не минутное увлечение.
— Но как? Он мне не верит!
— Он просто боится, — тихо ответила Каталина. — Всё теперь зависит только от вас.
Гарри посмотрел на неё и промолчал. Как от него сейчас может что-то зависеть? Гарри вот уже месяц сходит с ума, а Снэйп даже не желает смотреть в его сторону. Продолжать выставлять себя идиотом? Дать Снэйпу лишнюю возможность потоптаться на его чувствах? Нет уж. Хватит.
— Не сдавайтесь, — Каталина коснулась Гарриной руки и оставила гриффиндорца одного.
День прошёл тихо. Должно быть, Гарри просто успел привыкнуть к странным звукам, то и дело раздающимся за спиной. Тёмная фигура Огюстена, несколько раз мелькнувшая в конце коридора, больше не казалась зловещей и таинственной. Гарри слонялся по дому, не зная, чем себя занять. Глаза всё ещё слезились, но уже не так сильно. Квиддичные тренировки, наверное, придётся на время отложить. Да и найдётся ли теперь у Снэйпа время, чтобы заниматься с ними? И почему Снэйп ничего не объясняет? С ним чёрт знает что творится, а он "Так и должно быть!" Должно быть...
Гарри остановился перед драпировкой, закрывающей дверь потайной комнаты. Ну и ладно. Гриффиндорец набрал в грудь воздуху и шагнул вперёд. Получилось. Оказывается, это очень просто.
Сейчас комната вовсе не показалась Гарри тёмной. Предметы, лежащие на полках, было видно во всех подробностях. А думоотвод сиял ярче обычного. И манил сильнее, чем раньше.
Да почему нет? Может, больше случая не представится. Гарри подошёл к столу и склонился над серебристым маревом. Главное, быть осторожным.
~*~
…Залитая мертвенно-холодным светом комната с голыми стенами. Привинченный к полу стол. По одну сторону стола сидел Сириус, по другую — Северус Снэйп. Они не смотрели друг на друга. За их спинами возвышались безмолвные фигуры с волшебными палочками наизготовку. Крупный седой мужчина с суровым лицом прохаживался по комнате, изредка бросая на сидящих короткие взгляды. Видимо, это был аурор, проводящий дознание.
"Вы знаете этого человека?"
Снэйп глядел в какую-то точку в пространстве.
"Да. Это Сириус Блэк".
"Где и при каких обстоятельствах вы познакомились с ним?"
"Мы вместе учились в школе".
"В каких вы были отношениях?"
"В отвратительных", — ответил Снэйп с отсутствующим видом.
"Поясните".
"Что пояснить?"
"Прошу прощения, а мне позволено будет что-нибудь сказать?" — насмешливо поинтересовался Сириус. Он улыбался, но Гарри отлично видел, что светлые глаза крёстного стали тёмно-сливового цвета.
"Вам дадут слово, Блэк".
"Хорошо, — Сириус не сводил взгляда с аурора. — Но вы, по-моему, просто теряете время".
"Вы общались с Блэком после того, как закончили школу, Снэйп?"
"Нет".
"Нет?"
"Нет".
"Блэк, вы подтверждаете это?"
"Подтверждаю", — холодно улыбаясь, ответил Сириус.
"Снэйп, согласно имеющимся у нас показаниям, вы признали себя Упивающимся смертью".
"Признал".
"Вы отказались сообщать имена других членов Ордена, потому что они вам неизвестны".
Снэйп равнодушно посмотрел на аурора и отвернулся.
"А вы знали, что Сириус Блэк тоже состоит в Тёмном Легионе?"
Снэйп не изменился в лице. Лишь его погасшие глаза быстро скользнули по качающемуся на стуле Сириусу.
"Впервые это слышу".
"Значит, вам неизвестно, что он был приближённым Тёмного Лорда?"
"Если мне не изменяет память, Сириус Блэк работал с вами, мистер Леммон. Вам должно быть лучше известно, в каких ещё тайных обществах состоял ваш сотрудник".
"Так вы не знаете, был ли Блэк сторонником Тёмного Лорда?"
"Мне ничего об этом неизвестно".
"Да ладно, — внезапно заговорил Сириус, — я всё равно не выйду отсюда живым. Если на меня повесят ещё и это, хуже не будет. Вали до кучи, Северус. Я не обижусь".
Снэйп смотрел прямо перед собой. Лицо его ничего не выражало.
"Уведите Блэка", — устало произнёс Леммон.
Сириус встал. Бледный, с высоко поднятой головой. На губах острая, как бритва, улыбка.
"Играешь в благородство, Сев? Решил повыделываться напоследок?"
"Лучше умереть, чем оказаться с таким, как ты в одной компании, Блэк", — чуть слышно откликнулся Снэйп.
"Чёртов придурок".
"Поцелуй дементора — это слишком просто, Сириус, — Снэйп наконец посмотрел на него. — Слишком быстро. Я хочу, чтобы у тебя было время подумать. Обо всём. Мне интересно, долго ли ты протянешь".
"Мне тоже интересно. Чем они собираются тебя кормить?"
"Уведите", — резко приказал Леммон.
Конвоиры вывели Сириуса из комнаты.
"Ваши фокусы ни к чему не приведут, Снэйп. Мы располагаем неопровержимыми доказательствами того, что Сириус Блэк — один из Упивающихся Смертью".
"Ну конечно. Правая рука Тёмного Лорда. Вы это уже говорили, — медленно проговорил Снэйп. Взгляд его был пустым и безжизненным. Как и голос. — Поздравляю вас. Я уверен, вы поймали настоящего преступника".
"Что вы хотите этим сказать?" — голос Леммона стал ледяным.
"Вы только что послали на смерть человека, за голову которого Тёмный Лорд обещал пять тысяч галлеонов, — тихо сказал Снэйп. — Жаль, что он не имеет возможности выплатить вам вознаграждение".
Туман.
Кабинет Снэйпа в Хогвартсе. Профессор сидел за столом, склонившись над полуистлевшей страницей пыльной книги.
"Так нельзя".
Гарри обернулся.
В дверях стоял Рем. На нём была потрёпанная коричневая мантия с прорехой на локте. Гарри очень хорошо помнил эту мантию. Её Люпин носил в тот единственный год, когда преподавал в Хогвартсе защиту от тёмных сил. Гарри подошёл к Снэйпу и заметил у него на виске ссадину. Похоже… Кажется, этот разговор случился как раз после того, как Гарри и Гермиона помогли бежать Сириусу Блэку.
"Так нельзя, Северус. Это… Это неправильно. Да, ты готов рисковать жизнью. Но для чего ты это делаешь? Чтобы тебя оставили в покое? Ты понимаешь, что невозможно отгородиться от мира? Нельзя вечно прятаться за этими стенами! Ты ведёшь себя так, словно жизнь закончилась!"
"Оставь свои проповеди для Блэка, Люпин", — откликнулся Снэйп, не поднимая глаз от книги.
Бледное лицо оборотня болезненно исказилось, но когда он заговорил, его голос звучал очень мягко:
"Как же я сочувствую человеку, который тебя полюбит".
Снэйп замер. Гарри очень хорошо видел, как взгляд учителя застыл на стёртых временем строчках.
"Ты никого не сможешь согреть. Никогда".
Серебристая дымка.
И Гарри увидел Дамблдора и Снэйпа, медленно идущих к опушке Запретного леса.
"Он будет нам полезен, когда всё закончится", — Снэйп бросил на директора странный взгляд.
"Вне всякого сомнения, Северус. Если тебе удастся убедить Люциуса, что его господин вселился в мальчика, то нам не найти для Гарри лучшего защитника".
"Вы говорите так, словно все эти годы я плохо справлялся со своими обязанностями".
В голосе Снэйпа прозвучала такая явная ревность, что Гарри даже на мгновение забыл о странном содержании их беседы.
Дамблдор, похоже, тоже заметил это, и с улыбкой коснулся руки Снэйпа.
"После всего, что ты сделал ради Гарри, Северус, я бы не позволил себе усомниться даже на долю секунды".
Снэйп промолчал.
"Но если Люциуса обнаружат… Ты ведь понимаешь, тогда я ничего не смогу для вас сделать".
"Да. Но это абсолютно исключено", — холодно отозвался мастер зелий.
~*~
Гарри встряхнул головой и с трудом выбрался на поверхность. Последние несколько секунд гриффиндорцу стало казаться, что думоотвод не желает его отпускать, настойчиво утягивая в свои неведомые глубины.
В прошлый раз Гарри провёл в думоотводе слишком много времени, и ему сделалось плохо. Сейчас он выбрался вовремя и чувствовал себя почти нормально. Если забыть эти странности со зрением. И шорохи. И головокружение. И ноющие мышцы…
Гарри посмотрел по сторонам.
Здорово видно. И так удобно. Жаль только, это скоро пройдёт. Ведь Снэйп сказал, что пройдёт. Хорошо бы ещё прошло и всё остальное.
Гарри погладил светящиеся стенки думоотвода. Почему нет возможности избавиться от собственных мыслей? Вот было бы здорово! Забыть хотя бы о части того, что не даёт ему спокойно спать.
Гарри выскользнул из-за драпировки и наткнулся на Дилберта. Дворецкий с невозмутимым видом посмотрел на молодого человека и бесстрастно осведомился:
— Мистеру Поттеру угодно что-нибудь?
— Нет. Спасибо, Дилберт, — ответил Гарри и пошёл к себе.
Наверняка старик донесёт Снэйпу. И ладно.
Гарри прилёг на постель и уставился в потолок. Стенания старых деревьев и перешёптывание теней в углах его больше не беспокоило.
Итак, Дамблдор всё знал с самого начала.
Глава 5.
Восход застал Гарри за завтраком. Дилберт принёс поднос в едой к нему в комнату. Считалось, что Гарри завтракает, но на самом деле гриффиндорец просто пялился в чашку с остывающим кофе. Бутерброды лежали нетронутыми. Два раза Дилберт бесшумно возникал около стола и спрашивал, не угодно ли мистеру Поттеру ещё что-нибудь. Но Гарри лишь безучастно качал головой. Есть не хотелось. На душе было тоскливо, и Гарри не мог понять, почему. Ведь он возвращается в Хогвартс. Но чутьё подсказывало гриффиндорцу, что от этого ему не станет легче. Даже если он улетит на Луну, чувства и переживания останутся с ним. Не имеет никакого значения, где терзаться мыслями о Снэйпе – в доме у Дурслей или в школе.
Кое-как допив холодный кофе, Гарри поднялся с кровати и начал одеваться. Снэйп сказал, что они должны аппарировать ровно в десять. Бог его знает, зачем такие тонкости. Гарри не стал ничего спрашивать.
Вещи были собраны. Гриффиндорец обвёл взглядом комнату. Сейчас, при слабом утреннем свете, тени были почти не заметны. Они притаились за пологом и в углу, за приоткрытой дверью ванной. Гарри на секунду показалось, что он даже видит чьи-то любопытные глазки. Впрочем, уже через секунду у гриффиндорца потекли слёзы, и рассмотреть обладателя глазок ему не удалось.
Когда резь в глазах ослабла, Гарри увидел, что часы показывают половину десятого. Время ещё есть. Он достал сигареты и вышел на балкон. Ничего более тоскливого, чем серый, набухший сырым снегом парк, Гарри видеть не доводилось, пожалуй, никогда. Холодный влажный ветер сбивал с веток капли. Дорожки чернели на грязноватом снегу. Да, не очень-то весело.
Гарри закурил. Вкус у сигарет стал странным и отдавал травой. И долго с ним будет твориться всякая чертовщина? Снэйп ничего не говорил на этот счёт. Впрочем, Гарри и не спрашивал. Он затянулся ещё раз и выбросил сигарету. Какая гадость.
— Скоро выпадет снег. И никакой грязи не останется, — раздался негромкий голос.
Гарри обернулся и увидел лорда Гардинера. Фантом стоял, прислонившись к перилам, и смотрел в тёмное небо.
— А здесь бывает весна? – тихо спросил Гарри.
— Весна? – отрешённо переспросил Огюстен. – О да. Конечно. Здесь красиво, когда всё начинает цвести. Я вижу, ты чем-то расстроен?
Гарри удивлённо вскинул брови.
— Нет. Я просто…
— Не стоит, — тихо произнёс Огюстен. – Теперь всё станет по-другому.
— Да?
— Ты и он – вы на равных. Он больше не смеет приказывать тебе. А ты наоборот волен заставить его делать, что угодно.
— Заставить, — тихо повторил Гарри. – А какой в этом смысл? Что толку? Я не могу заставить его полюбить себя.
«Господи, и я говорю это свихнувшемуся фантому!» — подумал гриффиндорец. Но лорд Гардинер выглядел сегодня на удивление нормальным. Должно быть, периоды просветления у него всё-таки случались.
— Любо-о-овь, — задумчиво протянул Огюстен. – А так ли это важно? Может быть, важнее то, что он всегда будет рядом с тобой?
— Если он будет со мной против своей воли, ничего хорошего не получится.
Фантом криво улыбнулся.
— А ты уверен, что он делает это против своей воли?
— Готовы, Поттер?
Гарри обернулся.
Снэйп стоял в дверях, облачённый в дорожный плащ.
— Да, сэр.
Фантома на балконе не было.
Они спустились вниз, где леди Гардинер, забыв об этикете, крепко обняла и поцеловала их обоих. Несмотря на своё убитое состояние, Гарри был тронут. Каталина взяла с него обещание писать каждую неделю и непременно обращаться, если гриффиндорцу понадобится что-нибудь. Гарри обещал.
Когда они со Снэйпом пошли к мосту, юноша обернулся и увидел темнеющую на балконе фигуру фантома.
— Смотрите под ноги, Поттер, — негромко проговорил мастер зелий.
Аппарировали они не в Хогсмиде, а где-то на полпути к замку. Видимо, Снэйп специально решил изменить место.
Гарри молча шёл за учителем, кутаясь в зимнюю мантию.
Ритуал закончен, и больше ничего не будет, НИЧЕГО, Снэйп очень ясно это объяснил. Но где-то в дальнем уголке сердца по-прежнему жила надежда. Надежда на что? На чудо? Чудеса случаются только в сказках. Ну почему, почему всё происходит именно так? Почему только с ним? Он, словно нарочно выбирает тех, с кем ему ничего не светит, а потом сидит и изводит себя дурацкими терзаниями.
Но потом вспомнилась Джинни, готовая бросить Невилла по первому Гарриному зову, и Чжоу, которая всё время ходила в слезах. Едва ли она рассчитывала на то, что умный красивый мальчик, с которым её связывали столь близкие отношения, в один прекрасный вечер будет убит. А ещё была леди Гардинер, получившая в мужья сумасшедшего. Может, в жизни Каталины и Снэйпа всё сложилось бы иначе, не сведи Волдеморт Огюстена с ума. В том, что в безумии лорда Гардинера виноват Волдеморт, Гарри ничуть не сомневался. А сам Снэйп? Ведь он поверил Люциусу Малфою. Попался на льстивые речи и лживые уверения.
«Это случается с каждым вторым, привык быть самым исключительным!» — раздражённо одёрнул себя гриффиндорец.
Они ступили на занесённую снегом тропинку, ведущую к школе, и в этот момент глаза защипало так, словно в них попал луковый сок. Гарри торопливо прижал к лицу шарф, но жжение не проходило. Снэйп подождал немного и пошёл, поэтому Гарри пришлось следовать за мастером зелий практически вслепую. Правда, вскоре слёзы прекратились, и идти стало легче.
«Интересно, где сейчас близнецы? А Драко? Как прошёл его день рождения? И как там Рем? Ничего, скоро я их всех увижу».
Гарри шаг в шаг шёл за професором. Они не разговаривали. Всё уже было сказано, и Гарри даже немного радовался этому молчанию, потому что у него болело горло. Мороз обжигал лёгкие, и несколько раз гриффиндорец принимался кашлять. Снэйп на это никак не отреагировал. Даже не обернулся. Возможно, оно и к лучшему.
Над Запретным лесом занималось утро. Глядя на сверкающий голубоватый снег и сиренево-розовое небо, Гарри вспомнил свадебную фотографию Люциуса и Нарциссы. И безумное письмо, найденное в комнате мистера Малфоя. Гарри так и не решился подняться к нему и положить пергамент на место. К тому же сегодня утром гриффиндорец почему-то не смог его отыскать. Чёрт знает, куда провалился свиток. Наверное, это даже хорошо. Пропал – и Мерлин с ним. Перечитывать его Гарри в любом случае не собирался.
Глядя в спину учителя, юноша поймал себя на мысли, что вот уже несколько минут не думает о Снэйпе. Надо же, какое достижение! Целых три минуты чувствовал себя нормальным человеком… Можно собой гордиться. О чёрт возьми.
Ну, теперь, наверное, всё будет по-старому. Ещё какое-то время. Это последний семестр. А потом?
Думать про «потом» было ещё хуже, чем изводить себя мыслями о Снэйпе. Гарри постарался сосредосточиться на чём-нибудь приятном. Например? Ну, например, как он предложит Рему вместе поужинать. Или выпьет вместе с Драко… Или сходит навестить Хагрида.
Глотать было больно, а от холодного воздуха в горле першило всё сильнее. К тому же сегодня мышцы ныли больше прежнего. Почему-то казалось, что тело плотно стянуто Эластичным заклятием. И, похоже, голова сегодня собиралась разболеться не на шутку – в затылке разливалась неприятная тяжесть. Нет, пожалуй, самым идеальным вариантом будет сразу лечь в постель.
Они вышли на опушку, и Гарри увидел замок. Солнце уже поднялось довольно высоко и отражалось в многочисленных стёклах. И, наверное, поэтому глаза снова начали слезиться. На сей раз шарф не помог. Солёные капли стыли на ресницах, и Гарри не мог даже открыть глаза. Он остановился и крепко зажмурился. Снэйп может злиться сколько угодно, но идти наощупь он не собирался.
Вопреки ожиданиям, мастер зелий воздержался от язвительных замечаний. А потом Гарри почувствовал, как его взяли за плечи.
— Не нужно тереть, Поттер.
Гарри так удивился, что убрал от лица ладони.
— Откройте глаза.
— Я не могу.
— Откройте.
Гриффиндорец понял, что спорить бесполезно, и честно попытался поднять веки. Слёзы лились в три ручья. К переносице внезапно прижалось что-то ледяное. Должно быть, снежок. Ну, ещё не легче.
— Сейчас пройдёт, — спокойно сказал Снэйп.
— Ничего не пройдёт, — пробормотал Гарри. Внезапно он оказался к Снэйпу спиной, и голова гриффиндорца откинулась учителю на плечо. – Каждый раз всё начинается снова, — добавил он севшим голосом.
Профессор промолчал. Гарри почувствовал, как снежок в пальцах учителя начинает таять. По носу побежала струйка талой воды. Ладонь непроизвольно взметнулась вверх, но наткнулась на руку Снэйпа.
— Стойте спокойно, — негромко произнёс мастер зелий.
Гарри опустил руку и теперь стоял, морщась. С кончика носа свисала капелька, и очень хотелось чихнуть. Жжение и в самом деле ослабло. А как же хорошо было стоять рядом, когда рука Снэйпа обхватывала его поперёк груди… Даже болезненная пульсация в затылке вдруг прекратилась. Глаза уже давно перестали болеть, и если лицо гриффиндорца всё ещё оставалось мокрым, то это был след растаявшего снега.
Снэйп стряхнул воду с пальцев и достал из кармана носовой платок. Если бы кто-то сказал Гарри, что Северус Снэйп когда-нибудь станет вытирать ему нос, гриффиндорец просто послал бы того шутника куда подальше. Но именно это сейчас происходило. Нет, в самом деле. Гарри поражённо открыл глаза. Не может… Даже после всего… В этом было нечто такое… Гриффиндорец не мог объяснить, но… Так делают только с теми… С теми, кто тебе по-настоящему близок.
— Всё? – спросил Снэйп.
Гарри моргнул.
— Да. Кажется.
— Идёмте, — Снэйп протянул ему очки.
Гриффиндорец машинально нацепил их на нос и последовал за учителем, проклиная себя за слабость. Всё, всё, ВСЁ, Гарри Поттер! Забудь. Просто забудь!
Но Гарри знал, что ничего не забудет. И выражение лица Снэйпа тоже. Наверное, это обман зрения. У мастера зелий в принципе не могло быть такого выражения. И тем не менее… ХВАТИТ!!!
— Постарайтесь побольше пить. И ещё: сегодня вечером приедет директор. В Большом зале состоится собрание. Поэтому явка на ужин строго обязательна, — сказал Снэйп, когда они миновали пустой вестибюль и спустились в подземелья.
Гарри остался один прежде, чем успел что-либо ответить.
Хорошо. Ладно. Он даже обрадовался возможности вновь оказаться в своей комнате. В одиночестве. Здесь всё было чисто убрано и словно ожидало прибытия хозяина. Даже какие-то зелёные побеги плавали в хрустальном ковшике. Господи, они же загнутся тут без дневного света. И всё же Гарри не мог не почувствовать благодарности. Старина Добби...
Гриффиндорец рассеянно осмотрелся и присел на край кровати. А полог всегда был такого цвета? Раньше казалось, что он цвета красного вина. Сейчас же какой-то фиолетовый… Гарри вдруг увидел, как на резной спинке кровати качаются полураспустившиеся розовые бутоны, и потряс головой. Блин. Под столом зашуршало. Гарри посмотрел туда, но шорох уже переместился в сторону ванной. Здорово. А он уж было вздохнул с облегчением, решив, что вся эта чертовщина осталась в Гардинер-Парке. Рано радовался.
Боль внезапно переместилась с затылка на лоб и вгрызлась в виски.
Гарри не испытывал подобного с тех пор, как погиб Волдеморт, и шрам наконец-то перестал напоминать о себе. Он потрогал голову и поморщился. Наверное, нужно лечь. Гарри скинул мантию и ботинки и лёг поверх покрывала, но уже через минуту ему стало холодно, и гриффиндорец закутался в одеяло. Начался озноб. Похоже на простуду. Странно, что Снэйп так равнодушно к этому отнёсся…
Захотелось пить. Позвать Добби? Или встать и напиться из-под крана? Нет, если он встанет, то умрёт от холода. Гарри подтянул колени к груди и накрылся с головой. Через какое-то время ему всё-таки стало тепло, и Гарри провалился в сон.
~*~
Гарри уже давно не жаловался на полное отсутствие аппетита, но обед он проспал, а сейчас направлялся в Большой зал с одним желанием: выслушать Дамблдора и поскорее вернуться в свою комнату, чтобы снова лечь. Горло болело всё сильнее, глотать было трудно, и Гарри не удалось выкурить даже половину сигареты – дым буквально раздирал лёгкие в клочья. Впрочем, закурил Гарри скорее, по привычке, чем от того, что ему на самом деле хотелось курить. Сегодня ему совсем ничего не хотелось. Только лежать. И ещё, наверное, пить.
Несколько первоклассниц с визгом шарахнулись от него в сторону, но Гарри прошёл мимо, не обратив на это внимания. Тем более, что ученики постарше даже не посмотрели ему вслед. Группка подростков горячо обсуждала что-то громким шёпотом, и Гарри расслышал фамилию «Малфой». Да, кстати, а где Драко?
Несколько слизеринцев из седьмого класса стояли у входа в Большой зал с таким видом, словно их факультет, по крайней мере, выиграл кубок школы. Заметив Гарри, они одарили его странным взглядом, в котором мешалось недоверие и... Наверное, испуг. В начале прошлого года на гриффиндорца все так смотрели. С опаской, настороженно. Но сейчас это было другое. Испуг вызвало нечто иное. Словно они узнали про него какую-то новость. У Гарри не было сил играть в загадки. Он неважно себя чувствовал и думал об одном: скорее бы всё закончилось.
Гриффиндорец как раз собрался войти в зал, но в этот момент его окликнули. Гарри обернулся. У него за спиной стоял Драко Малфой, окружённый слизеринцами.
— Здравствуй, — сдержанно произнёс блондин, протягивая гриффиндорцу руку.
Гарри ответил на его рукопожатие. На них пялились проходящие мимо студенты. Драко оглянулся на свой класс.
— Оставьте нас, — коротко приказал он.
Через мгновение они стояли в коридоре вдвоём. Только Крэбб и Гойл задержались в дверях, время от времени внимательно поглядывая на них.
— Счастлив тебя видеть, — блондин едва заметно улыбнулся гриффиндорцу.
— Я тоже, — тихо ответил Гарри.
Ему почему-то казалось, что они не виделись уже бесконечно давно. Малфой как-то изменился. Стал… Чёрт, да он просто копия Люциуса! Одно лицо. При воспоминании о Люциусе Гарри вдруг бросило в холод.
— Сегодня будет много новостей, — заметил Драко спокойно. – Северус тебе рассказал?
— В общих чертах, — Гарри ощутил, как внутри что-то сжалось.
Этот обмен репликами живо напомнил ему вежливые разговоры с Роном и Гермионой.
— Моё назначение вызвало определённые волнения в определённых кругах, — с прохладной улыбкой заметил Малфой.
— Я за тебя рад, — сказал Гарри непослушными губами.
Желание удрать отсюда росло с сумасшедшей скоростью. А если Снэйп придёт за ним и попробует притащить его в Большой зал силой? Ну, тогда Гарри скажет, что плохо себя чувствует. Возможно, сработает…
Внезапно гриффиндорец понял, что отступил на пару шагов.
— Что с тобой? – в голосе блондина ясно прозвучало беспокойство, и на секунду Гарри показалось, что сейчас всё, как было раньше.
Но как раньше уже не будет никогда. Драко вернул себе прежнее положение. И теперь у него начнётся новая жизнь. А ему, Гарри Поттеру, Мальчику-Который-Спас-Мир, остаётся лишь наблюдать за этим самым миром со стороны.
— Гарри, — Малфой шагнул к нему. – Тебе плохо?
Гриффиндорец посмотрел на него. И отступил ещё на шаг.
— Драко! – к блондину подбежала сияющая Панси.
Она, видимо, только что приехала – щёки у неё горели от мороза, на ресницах блестел иней. Девушка замерла рядом с Малфоем, не сводя с него глаз. Гриффиндорец заметил у неё на пальце кольцо. Вот значит как.
— Здравствуй, милая, — Драко почтительно склонился к её руке.
И Гарри, воспользовавшись моментом, повернулся, чтобы уйти. Но дорогу ему преградил Снэйп.
— Позвольте узнать, по какой причине вы следуете в противоположном направлении от зала, мистер Поттер?
— Я хотел…
— В зал, Поттер, — бесстрастным голосом произнёс Снэйп.
— Вы… вы не имеете права мне приказывать, — чуть слышно проговорил гриффиндорец.
— Возможно, но я пока ещё ваш учитель, а вы ученик этого почтенного заведения. Так что соблаговолите занять своё место за столом Гриффиндора.
Гарри поднял на него глаза. Снэйп молча указал ему на дверь. И юноша, сцепив зубы, подчинился. «Это скоро закончится, и я смогу уйти, — попытался успокоить себя Гарри. – А потом… Потом ведь всё пройдёт, правда?»
Он присел на край скамьи. Большой зал был ярко освещён, и у Гарри немедленно заслезились глаза. До ужина оставалось минут пятнадцать, поэтому на столах пока стояла лишь основная сервировка – салфетки, ножи, вилки и кубки. Гриффиндорец осторожно подтянул к себе салфетку и вытер щёки. Чёрт возьми.
Студенты в большинстве своём уже собрались. Свободных мест на скамьях почти не осталось. За учительским столом пустовали кресла миссис Маршалл и Рема Люпина. Странно, но Рем так и не явился. Над столом уже поднялась высокая фигура директора, а его по-прежнему не было.
— Добрый вечер, — произнёс Дамблдор, обведя всех присутствующих тёплым взглядом. – Чрезвычайно рад видеть всех вас в добром здравии.
Гарри почему-то показалось, что, говоря о здравии, директор смотрел на него.
— Сегодня я собрал вас для того, чтобы обсудить несколько важных вопросов, друзья мои. Начнём с самого главного. Думаю, для многих это уже не является секретом. В нынешнем году Хогвартс примет в свои стены нового директора.
В Большом зале воцарилась гробовая тишина.
Для Гарри это давно не было новостью. Он смирился с тем, что школой вот уже второй семестр руководит профессор МакГонагалл. Но даже то обстоятельство, что в прошлом году Гарри видел Дамблдора всего два раза, почему-то ничего не меняло. Дамблдор должен был оставаться в Хогвартсе. Представить себе на месте директора кого-то другого Гарри не мог, как ни пытался. Дамблдор был незаменим. Он был хранителем, последним оплотом Старого мира в окружающем его безумии. Он просто БЫЛ, в конце концов! Хогвартс без него умрёт. Это всё равно, что вырвать у человека сердце… Внутри у Гарри какой-то маленький упрямец с отчаянным воплем «НЕТ!!!» вдруг затопал ногами и замотал головой.