"Кажется, он совсем не желает, чтобы я засыпал. Но я очень хочу заснуть. Когда его нет рядом, я всё чаще думаю о том, о чём думать просто непозволительно".
"Северус принёс мне сирень. Только закончилась гроза. Ветки мокрые и пахнут... Жизнью. Прошлой жизнью. Цветы на могилу. Я думал, что он опять начнёт ворчать. Но он почему-то ничего не сказал. Он меня поцеловал. О Северус. Зачем ты делаешь всё это? Ведь ты не обязан. Говоришь, что мне надо отдохнуть, у меня усталый вид. Глупости. Ты обещаешь, что всё наладится. Надо лишь подождать. Когда ты рядом, я почти в это верю. Я понимаю, почему тебя так любит мой сын. Драко... Ах да. Я ведь забыл. У меня больше нет сына".
"Осталось немного. Я чувствую, уже скоро. Свет померкнет. Почему я никак не умираю? Почему это не яд, а всего лишь снотворное? Сегодня Северус принёс мне фотографию Драко. Почему? Ведь я никогда не думал об этом при нем... Наверное, мне теперь можно совсем не говорить. Северус всё читает в моём сердце. Иначе он не поставил бы эту фотографию перед моей кроватью.
Но я не хочу. Я не желаю быть отцом предателя".
"Бессмысленно. Все мои доводы. Всё, во что я верил. Всё, чему учили меня, и всё, чему я учил его. ВСЁ. Я... Я отец предателя. Нет. Нет, я не отец. У меня больше нет сына.
Я не должен думать о нём. Я не должен, но я больше не могу.
Кто из нас предатель? Моему позору не было свидетелей. И никто, кроме Северуса, не видит и не понимает моих чувств. Но я отлично понимаю, что наделал. Я предал тебя. Я сейчас в безопасности. Вдали от мира. А ты остался там — один на один с этим кошмаром. Без защиты, без поддержки. Такой уязвимый и совсем один. О Мерлин. Мальчик мой. Я не имею права думать о тебе. Ты спас убийцу Господина. И я должен был убить тебя. Должен был, но не смог. Это не ты, а я всё предал. Себя, Господина. Всю свою жизнь.
А ты любишь Поттера. Ты любишь его. И ты предал не наше Дело. Не Хозяина. Ты предал меня. Но если бы я убил Поттера, ты ненавидел бы меня всю жизнь... И я — малодушный трус — счастлив, что Господин мёртв. Если бы он был здесь, мне ничего бы не осталось, только исполнить свой долг. Драко, любимый мой, я не смог бы убить тебя, я бы скорее умер сам! Ты — вся моя жизнь. Часть меня самого. Всё, что я делал, я делал только ради тебя. И не имеет значения, что я тебе безразличен. Да, возможно, я совершал ошибки, но я просто хотел, чтобы ты был счастлив. Со мной.
Я сам отдалился от тебя. Ты привык, что я холоден с тобой, но поверь, так было нужно! Я никогда не подходил к тебе близко. Я боялся, что не выдержу. И ты узнаешь. Узнаешь, что твой отец безумен... И да простит меня Мерлин, но я больше не могу держать это в себе".
"я тебя не увижу но я хочу чтобы ты знал я люблю тебя Драко я всегда тебя любил я хочу тебя я хочу быть с тобой я хочу быть в тебе ты моя жизнь отступник мой позор моё наказание предатель
мой предатель"
Гарри давно закончил читать, но по-прежнему неподвижно сидел на полу, тупо глядя в пергамент. О Боже. Боже мой.
"Это всё не по-настоящему. Мне всё приснилось. Такого быть просто не может", — пытался уговорить себя он, но витиеватые строчки на измятом пергаменте были более чем реальны.
Это недоразумение. Какая-то чудовищная ошибка.
— Ошибка?
Гарри подпрыгнул и увидел рядом с собой Огюстена.
— Разговариваешь сам с собой?
Гриффиндорец растерянно посмотрел на него.
— Что?
— Просто мысли вслух, я понимаю, — лорд Гардинер приятно улыбнулся, и Гарри на мгновение почти поверил в то, что когда-то Огюстен мог очаровать кого угодно.
— Вслух?
— Ты сказал "ошибка".
— Правда? — Гарри, наконец, опомнился и посмотрел на зажатый в руке пергамент. — Наверное...
— Насколько я понимаю, ты скоро уедешь.
— Да, — гриффиндорец скомкал листок и сунул его в карман.
Лорд Гардинер внимательно наблюдал за ним. На лице фантома играла прежняя приятная улыбка. Гарри поднялся с пола. Смотреть на спящего Люциуса Малфоя он не мог. Надо уйти отсюда. Выпить. Иначе у него крыша съедет.
— Что с тобой? — в голосе Огюстена прозвучала неподдельная тревога.
— Н… Ничего… — Гарри заставил себя говорить спокойно. — Всё нормально.
— Правда?
— Да.
— Постой.
Гарри остановился в дверях.
— Что?
— Сейчас так принято — разговаривать, стоя к старшему спиной?
Да, не поспоришь. Действительно невежливо. Гарри встал в пол-оборота, чтобы не видеть лежащего на постели Люциуса.
— Чего ты ждёшь? Третьего пришествия Тёмного Лорда?
— В смысле?
Лорд Гардинер шагнул к нему.
— Ты собираешься что-нибудь делать или нет?
— Не собираюсь, — резко ответил Гарри. — Отстаньте.
— Да-а-а? Мой дорогой, ты хочешь сказать, что оставишь всё, как есть?
— Да, — Гарри отвернулся и шагнул через порог, но Огюстен в ту же секунду оказался перед ним.
— Хочешь отказаться от него? Когда он у тебя в руках?
— С меня хватит.
— Надо только правильно попросить. И всё получится.
— Я ничего не буду просить. Мне надоело, — Гарри обошёл фантома и медленно побрёл по коридору к лестнице.
— Надоело?! — возмутился Огюстен. — Надоело! А что такого ты сделал? Мерлин! Попробовал один раз и решил, что достаточно? Тебе отказали? Большое дело! Ты должен настаивать!
— Я больше не хочу настаивать, — тихо сказал гриффиндорец. У него перед глазами всё ещё плясали выведенные нетвёрдой рукой изящные буквы. Ему надо не просто выпить. Ему надо напиться. Гарри понимал: фантом специально выводит его из себя. Чтобы он разозлился и снова наделал глупостей. Но Гарри не желал возвращаться к этому. Нет так нет. Довольно.
Фантом пошёл за ним, не отставая ни на шаг.
— Надо просто сказать…
— Я ничего говорить не буду, — Гарри начал спускаться по лестнице. Может быть, их увидит Снэйп, и это чудовище, наконец, отвяжется?
— В Гриффиндоре сейчас учат так?
— Оставьте меня в покое!
— Как скажешь, — прошипел лорд Гардинер. — Но я не уверен, что тебе станет легче.
Гарри резко обернулся, но коридор уже был пуст.
"Да чёрт возьми!!! Он-меня-не-хочет! Мне что, насильно тащить его в постель?"
Гарри попытался себе представить. Н-да… Пожалуй, справиться со Снэйпом ему не поможет даже вся магия Волдеморта.
Проклятье! Он опять начал думать об этом. Дьявол бы побрал Огюстена!!! Гарри пробрался в гостиную и, убедившись, что там никого нет, взял со столика початую бутылку. Плевать на приличия. Плевать, что там будет думать Дилберт. И леди Гардинер. И Снэйп. Надоело. На самом деле надоело. Он уедет отсюда. А когда выберется к нормальным людям, сделает всё возможное, чтобы избавиться от опеки Снэйпа. Что угодно, только не этот дом. Может быть, Сириус всё-таки согласится поучаствовать в его судьбе? Да, Гарри, конечно взрослый, они уже обсуждали это в прошлом году. Сириус так и сказал: "Ты взрослый парень, сам во всём разберёшься…" Едва ли Сириус изменил своё мнение за то время, что они не виделись. Он ведь даже с Ремом не желал общаться. Зачем ему Гарри. Но может быть всё-таки… Сириус ведь ничего не знает. Надо только написать ему, объяснить ситуацию…
"А как я стану ему объяснять? Ну, наверное, достаточно будет просто упомянуть Снэйпа. Тут уж крёстный сделает всё возможное и невозможное. Да. Он сделает. А дальше? Засунет меня в какую-нибудь дыру, а сам опять исчезнет. А что делать мне? Вспоминать? Сходить с ума?"
Нет, просить помощи у Сириуса не стоит.
К тому же он всегда был слишком занят, чтобы замечать переживания крестника. "Не вешай нос", "Будь осторожен" и небрежный хлопок по плечу. На бегу, на ходу. За минуту до выхода. Под шквалом смертоносных проклятий. "Некогда, Гарри, потом, всё потом".
Иногда они обедали вместе. Редко. И лицо у Сириуса при этом было такое, словно он отбывал повинность перед Ремом. Однажды во время такого обеда филин Рона принёс Гарри письмо. Вечером они собирались поиграть в квиддич, но Рон написал, что у него "неожиданно возникли важные дела". Очень холодное письмо. Они тогда как раз рассорились окончательно. Из-за Гермионы. И вообще из-за всего. Гарри надеялся на ту игру. Думал, они поговорят, и что-нибудь изменится. Но ничего не получилось. А Сириус даже не спросил, что случилось, и почему он ничего не ест. Спросил Рем. Конечно, Гарри пришлось ответить, что всё нормально. Может быть… Может быть, Рем? Он помог бы. Подсказал какой-нибудь выход. Ведь за каким-то чёртом он упомянул тогда про любовь между мужчинами… Они разговаривали про Снэйпа и про свадьбу его родителей. Наверное, Рем хотел сказать, что Снэйп не интересовался Лили как женщиной. Вот в чём дело. Да, судя по всему, Снэйп должен был заинтересоваться Гарри, но почему-то он не желал этого делать. Кто может его в этом обвинить?
Несмотря на всё выпитое, гриффиндорец так и не смог согреться. Наверное, стоит посидеть немного в горячей ванне. Гарри выбросил окурок, отхлебнул виски прямо из бутылки и начал раздеваться.
В кармане хрустнул смятый пергамент. Гарри вытащил его, разгладил на коленях, но перечитывать не стал. Он и так отлично помнил, что там было написано. Господи, этому безумию просто нет конца. Надо положить пергамент назад. И постараться забыть… Гриффиндорец неожиданно вспомнил мертвенно-бледное лицо Драко. Его слёзы. Ему было плохо. И как Снэйп потом поил его лекарством… Драко ничего не знает… А ведь он имеет право знать. Люциус жив, и Драко просто должен...
Гарри сунул листок между свитками с домашним заданьем. К дьяволу. Не сейчас.
Он сделал ещё глоток и залез в воду.
Спрятаться. Сбежать. Но как спрятаться от своих мыслей? Что изменится, даже если он будет далеко отсюда? Как же перестать думать о Снэйпе? Как? КАК?
Прошлая жизнь сейчас казалось какой-то выдуманной, нереальной. Гарри думал, что больше никогда не придёт в себя после событий прошлого лета. И вот вам, пожалуйста. Только он начал понемногу выбираться из этой чёрной ямы, только начал привыкать к своему новому положению, как всё закончилось. Его спихнули обратно. Никакой надежды. Ничего. Нигде.
Все его детские увлечения закончились ничем. Его первая любовь закончилось ничем. А теперь… Когда закончится это? Гарри разрывали на части самые противоречивые желания. С одной стороны он мечтал избавиться от безумия, но с другой стороны всё его существо стремилось к тому, чтобы подольше сохранить в сердце это странное чувство.
Чёрт знает что…
Всё равно ничего не пройдёт просто так. НО ЧТО ЖЕ ДЕЛАТЬ? Не думать? Гнать прочь любую мысль о нём? А какой смысл заставлять себя не думать? Ведь от этого только становится хуже.
Он выбрался из ванной и открыл шкаф, чтобы достать полотенце. Под ноги Гарри бесшумно опустилось мягкое облако мерцающего изумрудного шёлка.
Блин.
Гриффиндорец кое-как вытерся и наклонился за халатом. Соблазн надеть его был велик, и Гарри не удержался. Странно, но эта искрящаяся зелень почему-то не сделала его кожу бледнее. Наоборот. Гарри заглянул в зеркало и даже удивился. Может быть, так казалось спьяну, но… Гарри на всякий случай протёр очки и подошёл ближе.
— Это я? — вырвалось у него.
У молодого человека, отразившегося в серебристом овале, был нежный румянец, сияющие глаза, блестящие волосы. И чуть светящаяся кожа. Гарри заметил, что шрамы на груди словно… потускнели? Как такое возможно? Даже амулет заиграл и заблестел, будто солнечный луч в гранях бриллианта. Определённо, ткань была соткана не без завораживающей магии. Где Драко это взял? Гарри мрачно усмехнулся, машинально завязывая пояс.